Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье пятьдесят девятое. Кхарми Одуванчик и Конье. Кхарми и Ислин

Была Кхарми рождена от Виах, дочери Алдари Находчивого, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, от мужа Виах – её вернейшего Дунльёильле, что не убоялся клятвы арели во имя Любви к эу, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме. И было это так. Долгие годы, что были рядом бесстрашный арели и Виах, таился он, доверяя муки сердца своего лишь пионам, любимым цветам его сада Светлого Дома. И было так до амевиль их, но и после не смел приблизиться арели к возлюбленной своей, но ни душа не знала о муках его, лишь пионы. Так созрел плод Любви в тишине сердца верного Дунльёильле, и носил он его всюду с собою. И увидела Виах это в глазах мужа своего и муку его прочла. И была ночь, и исцелила она муку мужа, когда легли они вместе в праве своём. И так был ребёнок у Виах от терпеливейшего Дунльёильле. И радость его была безмерна, когда родила Виах, и звонкий смех арели слышали всюду. И пришёл Финиар на смех его, и взял дитя его, и поднял, и нарёк Кха́рми [Khа́rmi], что значит Счастливая. Были же кудри её светлы и непослушны, и никто не мог исправить непокорства их. Оттого получила Кхарми вскоре прозвище своё – Лу́йши [Lúyshi] – Одуванчик, ибо была голова её с рождения и до исполнения знанием что одуванчик в свои последние белые дни. Тогда же пришёл Дунльёильле к Седби и умолял отпустить его, ибо нужен теперь он был больше Кхарми и Виах, чем крепости всякой сечи. И Седби отпустил его, и так стал Дунльёильле вернейшим и первым наставником дочери своей и неотступным её попечителем. В его же опеке и старании не знала Виах забот и печалей, ибо истинным Светом сердца своего окружил арели любимых своих, и да омрачится невежа, полагающийся на знание о бессветлой природе арели!

И был день, и привёл Дунльёильле Кхарми к Италин и просил наставничества её для дочери. И взяла Италин эу под сердечную опеку свою и разделила её с Фиэльли, вернейшим другом своим. И вместе они учили Кхарми о Свете её.

On urtúi – ímhetil` ísi, árelvehtil` ra vhéо, reíevreil` shálei, p`híl`i írlilini ífeltil` ev rúnhai ül`. Mo ímortil`, kow imh urh wer nóri, írnuitamienne ev el`féa. Káylahi ímhetil`, kowb íl`til` isít nói. Íl`mrini ímhil`, kowb térlentil` nói ev íse ízmurē. Ímortil` ízreti, evhítnei ídaren kowb úraniē ítamē. Hédrei el`isúlah kemtéil` felúr íszē ret ítamē nórē. Átu mok tíig sah evá inéahil` ra ífleathe Íl`e nírtenē el`nóren, im tamm tíik, oh, éul, on ísmutine evá no!7878
  Если нужно – стань тенью, развейся по ветру, прорасти травой, птицей звонкоголосой воспари в синее небо. Всё сделай, чтобы быть рядом с человеком, нуждающимся в опеке. Солнцем стань, чтобы осветить печаль его. Звездою будь, чтобы направить его в темноте отчаянья. Сделайся щитом, принимающим удары для смертного сердца. Рукою верной отведи стрелу страха от сердца человека. Ибо каждый твой вздох будет оценен по сохранённому Свету глаз человеческих, и горе тебе, о эу, если потерян будет он! (эмл.)


[Закрыть] (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 24:15}

И пришёл Свет в сердце Кхарми и разбудил знание её по учению наставниц её и учителей, и обрела эу знание, и пришла к Финиару просить отпустить её, чтобы послужила она людям среди них. И разрешил ей Финиар, но и Дунльёильле отправился с ней, ибо берёг дочь и не мог оставить.

Много странствовали они вдвоём и много послужили Богу и людям тайно и явно. И трудом своим, и Светом своим, и верной заботой много добрых слов снискали они в смертном народе, но и много ненависти. Всякую же беду отводил Дунльёильле бесстрашно от пути их, и никто не мог узнать в нём арели, ибо поменялась в нём сама природа его, и стал он бóльшим эу, чем многие из светлого народа. И видели это арели, следовавшие за ними, и велико было удивление их, ибо узнавали они Итрана, но и не могли узнать его. И многие тогда соблазнились о Кхарми, но повёрнуты были вспять неотступностью отца её.

По широте сердца своего сердца наставляла Кхарми людей в Любви и Свете. И всюду с ней было много нуждающихся в поддержке и Любви. Своим же служением избрала Кхарми заботу о тех, кто более всех нуждается в ней, – о детях. Многие эулиен идут по следам человека, дабы уберечь и направить его, и везде, где есть человек, будут и эулиен. Кхарми же окружила себя детьми, что пребывали в горе и нищете или лишились родителей и опеки. Им же она заменила и мать и друга. И там где прежде царил плач, воцарялись смех и улыбки. Многие из воспитанников эу замечали странность её, происходившую от крови её, но скрывала Кхарми от людей происхождение своё и не говорила им о народе своём. Когда же бывали времена, полные тревог и опасностей – всегда был на защите их Дунльёилье, молчаливый, но деятельный наставник всех собравшихся вокруг Кхарми. Много детей спасла и вырастила Кхарми, странствуя по мирной земле и её окрестностям. Шла она по следам войн и раздоров, болезней и смерти, и собирала горькие плоды их для грядущей радости.

И был день, и пришли дети к Кхарми и сказали, что видели странного человека, что сидит у колодца. И не знают они, жив он или мёртв, потому как одежда его в крови, но не видно печати смерти на нём. И отправилась Кхарми к колодцу, чтобы найти того, о ком говорили. И нашла юношу из своего народа, что был ни жив, ни мёртв, но соследовал кому-то в сердце своём, поскольку тело его было изранено и ослаблено. И видела Кхарми, что это последний путь его, ибо отдал эу все силы свои служению своему и тому, кому решился помочь, отвратясь от своей жизни. Тогда дети спросили Кхарми, можно ли помочь этому юноше? И взялась Кхарми спеть ему, но открыл эу глаза и наложил печать на её уста. И так отошёл к Свету. Тогда же горько плакала о нём эу, и никто не мог утешить её.

И была ночь, и, завершив труды свои, уснула Кхарми, и пришёл к ней во сне тот эу, что умер на руках её. И назвался Кóнье [Kónye]. Он же рассказал ей, что долго следовал за Кхарми в странствиях её и разделял тяготы её, таясь и скрываясь, ибо не решался подойти к ней, боясь суровости Дунльёильле и пустоты своих слов перед эу. Он же боялся отвлекать её от служения и лишь следовал за ней, как следует овца за своим пастырем, душой и телом. И когда тело его изнемогло в ранах, нанесённых людьми за кровь его, соследовал он эу и детям её в сердце своём. И будет так и впредь, ибо смерть не заставит его отступиться. Так узнала Кхарми, что в заботах своих и трудах о смертном роде, бывает, и эулиен не знают, каких щедрот удостоены и какие дары поднесены им. Тогда же во сне поклялась Кхарми до скончания времён поминать Конье, дабы соделать дорогу ему светлой и наполнить миром его новое дыхание в Эйдене в благодарность за добрую службу и отвагу его. И сказал ей Конье, что будет с ней в тени дня и свете ночи, как неустанный друг души эу, до того срока, пока не прогонит она его прочь или не посчитает он службу свою совершённой. И с того дня не иссякало усердие его, и сторожил он Кхарми в часы соследования её, и утешал в скорбях, и поддерживал доброй беседой, являясь ей во сне, среди звёзд, где проложила пути верная душа его.

Так выросли дети, что ушли с Кхарми, и так выросли дети их, и дети тех детей уже шли за Кхарми и Дунльёильле. Тогда же сказал светлосердечный, что пора возвращаться в обитель свою. И взяла Кхарми детей, что были при ней, и пошли они в Светлый Дом. Много войн тогда терзало мирную землю, ибо пришли люди, что возжелали благ её, и те, что жили на ней прежде – не могли найти мира между собой. И мучился Дунльёильле и терзался, останавливая Кхарми каждую ночь и выискивая безопасный путь, ибо теперь встал весь мир против природы эулиен, и отовсюду грозила им погибель. И случилось так, что была ночь, и уснули все дети и Кхарми с ними. Дунльёильле же остался в дозоре оберегать их сон. Но услышал он музыку народа своего, идущую из холмов, и обратилась к ней душа его. В то же время люди, что пришли на мирную землю с огнём безбожным и топором неверным, проходили мимо. И пошли на музыку, и нашли эу и детей её. Тогда же заметил их Дунльёильле и дал знак, и поднялись все и побежали. И люди побежали за ними, ибо не в природе человека дать уйти тому, кто хочет уйти, не желая битвы, если сам он желает её или лёгких плодов её. И пропустил Дунльёильле дочь свою и детей вперёд, сам же бежал позади них, готовый стеной крепкого тела своего встать на пути смерти их. Тогда же молилась эу о любой помощи, ибо знала, что уготовано ей и детям её, когда догонят их. И вот через овраги и камыши выбежали они к сонной реке. И не знала эу, куда им бежать и где скрыться, тогда же будто бы собрался ветер с силой своей и толкнул её в спину, будто руками, и упала эу с оврага и увидела домик на самом берегу, что был скрыт в тени. И дала знак, и спустились за ней все дети её и Дунльёильле с ними. И вошли они все в тот дом и спрятались там, а люди, что преследовали их, прошли мимо, провожаемые ветром и окружённые темнотой. И когда стих их шаг и крики их, зажёгся свет в доме, и увидели все хозяина его, что трудился на переправе через реку. И сказали дети Кхарми, что похож он на того юношу, о котором рассказывала она им, потому что непокорны кудри на голове его и странная мягкость дана голубым глазам его. Тогда же спросил Дунльёильле хозяина дома, кто он и как зовут его. И сказал эу, что зовут его И́слин [Íslin], и сын он эулиен, пришедших с Финиаром, и живёт здесь, у переправы, один в этом доме с тех самых пор, как ушёл и не вернулся младший брат его, Конье. И сказала Кхарми, что знала Конье, и встали они все помолиться о нём, и искала эу друга своего сердечным взором своим, и звала его, чтобы отблагодарить его за спасенье, но не ответил он, как ни звала Кхарми, и не явился ей. Ни тогда, ни позже с того дня – ни разу.

Когда же поднялись от молитвы путники, накормил их всех Ислин и постелил ко сну. Сам же запер все двери и погасил огни и встал у порога, сторожить их сон. И Кхарми встала, ибо не спалось ей. И так встретили они свет Ирдиль в беседах. Когда же воссиял свет дня, нашли его эулиен и в глазах друг друга, и узнали его, и обрадовались ему. Их же смех и разбудил спящих. Так по воле верного Конье обрели друг друга сердца Кхарми и Ислина, соединённые Светом Любви и заботы. И вместе с Дунльёильле и детьми пришёл Ислин в Светлый Дом, где и стал мужем Кхарми. И свидетелями их были Виах и наставницы Кхарми, а также все дети её. Тогда же рассказала эу Финиару о Конье, и положил он себе вместе с ней за правило поминать его за то, что он соединил прежде разъединённое и укрепил беззащитное. В честь же Ислина и Кхарми был объявлен праздник, и так умножился Свет обители эулиен многократно. Дети же, что пришли в Светлый Дом, были названы Кхарми её детьми, и воспитали они с Ислином их как своих, из них же многие вышли учёные и поэты, а также люди Божии, что остались в обители эулиен. Потому нет в Светлом Доме четы, прославленной в детях своих более, чем Кхарми и Ислин, ибо было у них сорок три ребёнка, и сорок три Света зажгли они перед Финиаром на свечах в Зале его. Всякий же, кто отступил в тень, да осветится улыбкой, оставленной после себя, ибо нет места тени перед благим Светом!

Foht kée il`íft Il` – níe míik isítē.

Ev el`érk el`Íl` – úruht hi anáh tíig.

Ev el`érk élig el`, el`il`áldantne arkáh míil`,

Úrut anáh áhei fádai el`Líe.7979
  Там, где сияет Свет – нет мне печали.
  Во всяком Свете – знаю я образ твой.
  Во всяком огне, танцующем предо мною,
  Узнаю образ нашей вечной Любви (эмл.)


[Закрыть] (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 2:38}

Звенье шестидесятое. Ниб и Иэран

Была Ниб рождена от Алдартента, благопоющего, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от жены Алдартента – прекрасной Нуа, по исходу эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме. И было это так. Ушёл в труды свои Алдартент, и запели струны под пальцами его. И стояла рядом возлюбленная жена его и слушала. Тогда же зажёгся в сердце её Свет беспокойный, и едва смогла она дождаться, когда остановит игру свою муж её. Тогда же увидел он беспокойство Света в глазах Нуа от неполноты его. И поднялся тогда, и улыбался ей, и так пришли они в покои свои, и играл, и пел он для Нуа одной, и так легли они вместе как муж с женой и светлую песню Любви своей исполнили нежно. Так и был ребёнок у Нуа от мужа её, и родила она в срок дочь, которой Финиар дал имя Ниб [Nibh]. Тогда окружили Нуа и Алдартент дочь свою Любовью и заботой, и Алдаруи по просьбе отца и матери Ниб наставлял её. С самых малых лет стремилась Ниб помогать человеку, и всё время просила отвести её к людям. Зная же время её, зная нравы людские – эулиен рода её медлили и запрещали ей. Тогда, будучи ребёнком, едва научившись языку своему, просила Ниб обучить её соследованию, дабы хоть так могла она сейчас послужить человеку. И снова все отказали ей, ибо опасно соследование для опытного эу, для дитя же губительным может быть. Тогда пришла Ниб к самому Финиару и встала на колени перед ним, и сказала, что простоит так до тех пор, пока не обучат её соследованию человеку. И сказал Финиар юной Ниб, что не время для дитя обучаться столь опасному и тяжкому искусству, и так оставил Ниб в Зале своём. И трудился в Светлом Доме и пределах его, и вернулся в покои свои лишь к ночи, там же нашёл он Ниб в молитве её. И, простившись с ней, отошёл ко сну, но и наутро нашёл её там же. И не было её за общим столом в час общей трапезы, и вечером была она также при Финиаре в покоях его. И так провела Ниб три дня и три ночи в покоях господина своего без еды и питья, без сна и отдыха, ожидая учения своего. На третий же день пришёл Финиар к ней и спросил дитя, желает ли она учиться у него или у смерти своей? И ответила Ниб, что желает учиться у Финиара. Тогда же принёс он ей еду и питьё, и закрыл за ней двери свои, и учил её по просьбе её сердечному соследованию и видению в сердце человека. И рассказал ей о нравах людских, и о непомерной гордыне их, и о лютом невежестве смертных. Но отвечала Ниб: – Пусть и так. Разве не всё возможно исправить Любовью? И рассказал ей Финиар о том, что сотворили люди с народом её, о том, как обходились с ним со дня исхода. Но по-прежнему отвечала Ниб: – Пусть и так. Разве не всё возможно исправить Любовью? Тогда же восхитился Финиар светлому упрямству маленькой эу. И взял её за руку и вывел в сад, где и беседовал с ней. И учил её, и наставлял, как и всех юных эулиен, говоря ей так:

– Kémi híol! Níh i ílime, nih i móre ni túantan, tiy íl`mhte muy te, ke örte tíik, eviníl`tane érki íneni, ke atа́nal` mey tíil` fa éniē nívē, isréttanē ti ev kadéren, kée а́na hói néekē ítamē. O ni inkа́yetil` érki, ke tiy daórh, ni inkа́yetil` érki, ke evlа́rh fа́dai Íl`i ín`ni, а́tu arm ti mayndа́tal` Íl`tankа́n téne, kíel` amrа́ninnal` tiy ev féorhim. Níe Íl`ē an mа́yndē, níe Íl`ē an ínenē, а́tu Íl` anamrа́ninnei – nur vo. Mа́ynd a Íl`ē évhitil` im tiy ev ítchrók ínehug, efér tenívil` ítam tíel im térlentil` ti i nórene tiel` muy úramori, ek torn ni hóril` anfа́dah. Úmi a amrа́ninnil` kéori, ek amrа́ninnal` nívhi Íl`tankа́n, а́tu Íl` – vo éniar ret hóin im ret térlenē hói ni retа́ldantil` nih ü а́ldan, а́tu а́ldan meh Íl`ē – а́ldan antа́r úrme amrа́ninneanē Íl`. Ni inkа́yetil` érki, ke eltа́ren tа́en k`íhal` ev nírten Nóel` im f`híhtenal` а́mren Íydénē, а́tu а́yrem evhéme tíig – nor. Ü ol k`ihil` kevh ü izgílle ínehi, ev nóel` hímuil` Iydén ínehug im Íl` Íl`tankа́nē, béirenal` nóel` arm, kél`ye tam tiy amrа́ninnane vol`. Ev nírten a nói k`íhil` ítami, а́tu foht tiy, kévhi eltа́rene ín`ni, íniril` evhémē hói, súrenē mey Íydéni. Níe ímderē íē, on ni béih nivh éje nórē, а́tu ek vol` urm amrа́ninneanē ti im illítanē Íl`i. No a íyenal` fa ti térleni tíen im íural` tíik nói im beytértal` ü ol, а́ke níe kowb Íl`ē tórniē el`térlen, а́ku kevh íyen Íl`mo, illítanei nói.

Ke a tiy hóral` ínel` ev ílen efér oh el`а́nna ín`ni úrul`til` ítam tíel, isil`hа́yni irímeni éahē, hа́ynual`i arentíl`i а́rkah Óki? Ak Íl`, kémi híol. Erk ni ifhéi éule, а́ku nói Íl`ē. O mo urm tíil im mo ío tíel – amrа́nnine Íl`i ín`ni te, éje ke ítam tíel híanu amrа́ntneil` mo Íl` ínehug. Ov а́ke – tiy ótu péynelh kevh im tórnen, how im péynel tíil anélreh nа́ene.

Efér a tiy ímhil` hímu а́l`yahien ret Íydénē fa éahē – ni hímuil` eréy. А́tu eréyh Íl`ē – muy nur. Hímuil` foht, kée anírtal` erk nírtitam ínariskhi Ókē. А́tu, kée – tiy nör.8080
  Друг мой! Ни к началу, ни к концу не тяготея, ты несёшь лишь то, что ведомо тебе, облечённый тем именем, что произнесено над тобой до первого сна, унесшего тебя в края, где власть твоего собственного сердца. Но не гордись тем, что ты старше, не гордись тем, что молод вечным Светом своим, ибо прежде тебя задумал Создатель тех, кому назван ты в услужение. Нет Света без цели, нет Света без имени, ибо Свет непоименнованный – тьма есть. Цель же Света узнаешь и ты в час свой, когда очнётся сердце твоё и направит тебя к людям твоей лишь дорогой, которую другой не возьмёт впредь. Тогда же назовись твердью, какой назвал её Создатель, ибо Свет – есть первейшая из них, и от пути своего не отвращайся ни на шаг, ибо шаг вне Света – шаг против воли назвавшего Свет. Не гордись тем, что предки твои смотрели в глаза Ему и вдыхали ароматы Ийдена, ибо теперь господин твой – человек. На него смотри как на спасение своё, в нём ищи Ийден свой и Свет Создателя, положенный ему прежде, чем сам ты назван был. В глаза же его смотри сердцем, ибо там ты, подобно предкам своим, увидишь господина своего, стоящего над Ийденом. Нет цены жизни, если не положена она за человека, ибо такова была воля назвавшего тебя и утвердившего Светом. Он же прошёл до тебя путём твоим, и открыл тебе его, и указал на него, потому нет для Света иного пути, кроме как следовать Слову, утвердившему его.
  Что же ты возьмёшь себе в день, когда о нищете своей спросит сердце твоё, искушённое законами мира, опороченного слепотою перед Истиной? Только Свет, друг мой. Ничто не принадлежит эу, кроме его Света. Но вся воля твоя и всё право твоё – называть Светом своим то, за что сердце твоё готово отдать весь Свет свой. А потому – ты так же свободен, как и другие, хоть и свобода твоя непосильна им.
  Когда же ты станешь искать ответы от Ийдена до мира – не ищи далече. Ибо дальше Света – лишь тьма. Ищи там, где ослеплён всякий взор (око сердца, внутренний взор) яростью Истины. Ибо где – ты знаешь (эмл.)


[Закрыть]

И так по времени исполнилась Ниб знанием под Словом его. Тогда же просила она Финиара отпустить её к людям, дабы послужила она им по силе своей. И велел Финиар нескольким эулиен из дружины Седби пойти с ней, но сбежала от них Ниб, и вернулись они в Светлый Дом под гнев господина своего. Он же принял их без осуждения и отпустил с миром. И запретил искать Ниб. Сама же Ниб нашла наставника себе в Элигрен, и долго состранствовала ей, пока та не отпустила её. Тогда же и попрощались они светло.

Взяла в людях Ниб себе служение сердечным соследованием и добрым Словом. И наставляла смертных, скрывая золотую кровь свою. И видела, как оскудевает прежнее знание смертных, ибо с прежним Светом уходит из рода человеческого и память о нём. Тогда же взялась Ниб сохранить его и отправилась в странствие, дабы собрать знание человеческое и сохранить его, как собрала семена Эйдена светлейшая Эликлем накануне исхода.

Éve ankhármenē whri nórē vo, áke im térlen ah rók`eh im íe. Is im Il` – amhíentenān im íyenen urh, et im híen – rah-é ankhármi nórii. Im rók`eh Il` ah ankhármi nórii. Et atán ítam ahh.

Ayáy a ret ankhármē nórenē – antentáe Íl`ē hói, áke im aúru úranienē im kayhís íeh. Im kevh évhtal` nor Il` ínehug, on ni úrut nói? Kevh ni trókktil` nóel`, on tentát no muy Il` káylahē, íl`mrinhenē im éligē?8181
  Много бед у человека есть, оттого и путь наш долог и жизнь. Тень и Свет – обручены и идут рядом, так и мы – за бедой человеческой. И долог Свет наш бедой человеческой. Так говорит сердце наше.
  Величайшая же из бед человеческих – незнание Света своего, оттого и невежество смертных и гордыня их. И как узнает человек Свет свой, если не знает его? Как не ошибаться ему, если знает он лишь Свет солнца, звёзд и огня? (эмл.)


[Закрыть] (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 38:32}

И был день, и пришла Ниб на пустынные земли Востока, где солнце выжигает песок, и трудилась там. И где падало Слово её – прорастала трава и открывался родник, ибо такова была сила Слова эу. Тогда же увидел это Мóршье [Mórshie], князь песчаных бурь, возлюбленный из девяти князей Анкхали, и донёс ему. И велел Владыка Смерти погубить Ниб. Тогда созвал Моршье войска свои, и поднялась великая буря в пустыне, и не было видно ни неба, ни солнца. И встала буря стеной и арели как чёрный дым, что в ней, – и пошли на Ниб. И вышли тогда люди, что жили подле эу, и плакали о горьком конце своём. Но велела эу им не бояться. И встала перед самой бурей, и связала бесплотных арели Словом в самой тени их, и погрузила на дно мрака их, как погружают камень в пучину. Но тут же разверзлась тьма, и на место их пришли другие, и вот уже они клянутся Анкхали в вечной верности своей. Тогда обратилась Ниб в сердце своём к неусыпному господину своему, и послал он ей молитву, и ею запечатал вихри и песок, и упали они и рассеялись, его же Светом обрушились и силы арели, и повержены они были, и разметались с песком ветром. И видели люди это, и слышали Слово Финиара, и видели истинный Свет заступницы своей Ниб, но ни один не пришёл к ней со словом благодарности. Но схватили её и бросили в темницу, что под землёй, ибо приняли её за чёрную чародейку, и бессильна была эу перечить им.

Запомни, как только ты встанешь на путь служения человеку и возьмёшь путь свой – всё вокруг, все силы, что ты знаешь, и даже те, что ещё не можешь вообразить – встанут против тебя. Всё встанет против тебя, даже сам человек. Таков мир – Свет приходит после тени, приходит через неё. И не может быть всюду и всегда лишь он один. Ты же – есть малый Свет, а против тебя – вся тень мира и сердца. И лишь войдя в тень и пройдя через неё – пронесёшь Свет свой, что потребен человеку. Жизнью ли, словом ли одним, взглядом единым, делом ли или самой смертью своей – но верен будь человеку до конца. Ибо будет час, и погаснут звёзды, и огни потухнут, и некому будет рассказать человеку о бесценном Свете в нём самом. Тогда же и взыскует всё, что стояло против малого Света, которого не устрашится смертный. Так как лишь Свету положено говорить со Светом, а потому – не давай тени власти больше, чем ей отмерено. И помни – от малого Света воссияет и сам Свет. (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 1:31}

И собрались люди пустынь из многих мест и совещались между собой, как поступить им с чародейкой. И был среди них один, что не пожелал открыть лица своего и имени и говорил громче и больше всех, он же предложил сжечь эу, ибо через огонь очищается всякое колдовство. И послушались люди совета его и согласились с ним, никто же из них не узнал в советчике своём Моршье.

Тогда же пребывала Ниб в темнице, и пришёл к ней сын жреца, именем Гаффа́р [Gaffа́r], принести ей весть о судьбе её, и нашёл эу бодрой и беспечальной, ибо трудилась она в молитве, и светлым сердечным трудом исполнен был дух её. Тогда же сел он подле темницы и стал ждать, когда вернётся она, чтобы сообщить ей. И смотрел на эу и не мог надивиться тому, что видел. Тогда же без слова и взгляда заронила Ниб светлое семя в душу юноши, и через него очистились глаза его, и увидел он, что нет на пленнице вины и ни единой тени нет на ней, за что бы можно было упрекнуть её. Тогда же прислушался он к словам её, и хотя далёк был дух его от пути Господа, уразумел он, о чём просит Ниб, и поразилось сердце его, как поражается тьма в час восхода. Тогда же встал он, и отнял ключи от темницы у охранявших её, и отпер её, и велел эу уходить. Она же, вернувшись в крепость свою, не слушала его. Тогда рассказал ей Гаффар о судьбе, что ожидала её. И снова не слушала его Ниб, и велела ему выйти.

– Неужели ты не боишься смерти, той, что приготовили тебе? – спросил человек.

– Не люди приготовляют смерть, и не её мне бояться, – отвечала ему эу.

– Ужели за смертью своей пришла ты в наш край, раз так усердствуешь ради неё? – спрашивал человек.

– Ради Света, – отвечала ему Ниб, – он же и выбирает себе путь, угодный здесь и сейчас, я лишь следую ему.

– Истинно светом послужишь ты, когда поест огонь тело твоё! Этого ли ты хочешь?!

– Úraholan, híen amrántneten ínehug Íl` Irldíil`e,

Kowb Íl`minē Íl` íiydtenil` tóren.8282
  Умирая, мы отдаём свой Свет Ирдиль,
  Чтобы Надежды Светом утешились другие (эмл.)


[Закрыть]

Тогда оставил Гаффар Ниб в великом смятении и вышел вон. Узнав же о том, что беседовал он с пленницей и отворил темницу её, прогневался жрец, отец Гаффара, и велел подготовить сына своего, дабы разделил он с пленницей судьбу её. И в назначенный час, когда зажигается Ирдиль, возвещая конец права тени в подзаконном мире, привели Гаффара и Ниб на кострище, приготовленное для них. И привязали их к столбам, что поставили посреди кострища, и полили их маслом и подожгли. Тогда же поднялось пламя высоко и дерзко, и гул его был слышен в пустыне. И пришёл тогда Моршье посмотреть на дело трудов своих и дивился. Ибо видели все, и он с ними, как собрался весь пламень с кострища в один край и пошёл вверх лишь там, где стояла Ниб, там же, где был Гаффар, остались лишь голые доски, и даже масло не обсохло на них. Тогда же понял Гаффар, что совершилось так по воле эу, и обратился к Создателю с молитвой. Как умел, не умея, и как мог, превозмогая себя. Тогда же вдруг разомкнулось небо, и пролился дождь из него, хотя не было на нём прежде ни облака, ни тучи, и погасил дождь пламя, что бушевало у ног Ниб, и наполнил пустыню жизнью. Тогда же бежали многие в страхе, иные преклонили колени, ибо Свет чуда коснулся сердец их и просветил их. Тогда же сняли люди жертв своих с кострища и отпустили их. Но не могла Ниб идти сама, ибо опалил огонь ноги её, и была она близка к смерти своей. Тогда взял Гаффар её на руки и унёс прочь, и отнёс эу к источнику с ключевой водой, что прохладой своей остудила боль эу и вернула Свет глазам её. Тогда же упал Гаффар перед ней и плакал горько, но велела ему Ниб подняться и приготовить им жилище, ибо нужно ей ещё время, чтобы смогла она продолжить путь свой и Гаффар с ней, если пожелает. И исполнил всё человек, и обрёл покой в трудах своих. Когда же зажили раны на теле эу и силы вернулись к ней, простилась она с человеком и отправилась в путь свой. Он же не смог отпустить её и пошёл с ней, ибо настойчиво сердце человека требовало Света, его же узрело оно в сердце эу. И так странствовали они вместе, и продолжала Ниб служение своё, и Гаффар был с нею и наблюдал за ней, и так учился у эу, не слышав ни наставления её. Когда же пришёл час и утвердилось сердце его в Свете, и благородством исполнился взгляд его, пришёл человек к эу и просил её принять его из попутчиков в братья, утвердив имя его в Боге её. И согласилась Ниб и дала ему имя И́эран [Íeran], тогда же стал он ей братом в вере её, но видела эу печаль в глазах его и спросила о ней. Он же сказал, что несовершенна радость его, ибо, желая Света большего, утратил он желанный Свет свой. И спросила тогда эу друга своего: – Знаешь ли ты, как умножить Свет? И ответил ей человек: – Знаю. Тогда взяла Ниб Иэрана, и вместе пришли они с Востока своего к Финиару, и просила эу сочетать их с человеком по закону эулиен как жену и мужа, дабы умножили они Свет свой по умению своему. И, всерадостный, не смел он отказать им. И сочетал их, и благословил Свет их и улыбки – и так остались Ниб и Иэран в Светлом Доме, в пределе рода своего, и так продолжали служение своё, с того же дня не было и тени печали на лицах их, ибо из малого Света соделали они больший Свет, его же более нет в этом мире. Im téylint Íl`i, ke íl`tet, te ínge – okh!8383
  И клянусь Светом, что светит, эта история – истинна! (эмл.) Эта же формулировка существует и на ирландском языке, как формула клятвы истинности. Прим. И. Коложвари


[Закрыть]