Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье девяносто второе. Ирнан и Лимброд

И был день, когда вернулся Энари Широкий полог с возлюбленной своей Эа, исполненной новой жизни, и вместе с ними пришли Фанханден и Нимарин, дабы быть с Эа в тяготах, предстоящих ей. И в срок положенный был род Энари подле Эа, всерадостной, когда родила она дочь, и нарёк ей имя Финиар И́рнан [Írnan], тогда же оставили печали и скорбь семью её, и возликовали сердца, истосковавшиеся по смеху и радости. Так была рождена Ирнан от Энари Широкий полог, сына Фанхандена, сына прекраснейшей Кихин, дочери Седби, среднего сына Финиара, и от вернейшей Эа, возлюбленной жены Энари, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, во времена, именуемые Сумеречными – во исцеление скорби по брату своему. И было это так. Молилась в светлом сердце своём в самые сумерки коленопреклоненная Эа, и были таковы слова её молитвы:

Oh, Ísuin, Máye Íē,

Máye míenē, Máye íē!

Muy ílue tíik

Ístanen áynet!

Íeh tárt-é,

Átu ēÍl` evhíme!159159
  О Мария, Матерь Бога,
  Матерь моя, Матерь жизни!
  Лишь одной тебе
  Печали вверяю!
  Их разгони,
  Ибо Света ты госпожа! (эмл.)


[Закрыть]

И сошли мир и покой в сердце эу, оно же наставило её обернуться. Тогда же стоял позади муж её Энари и тайно любовался женой своей, ибо любил её, и всякий взгляд на Эа даровал ему утешение и радость. И так в покое и радости встретились взгляды их, и тотчас же свечи, что светили им – засияли ярче, и Свет пришёл к Эа, и так был ребёнок у неё от Энари, ибо чиста и крепка была Любовь их, и не пожелала Госпожа Света их сердцам их скорби.

Многую красоту взяла Ирнан от родителей своих, и беззлобный нрав, и мечтательность многую, какая положена лишь безмятежной юности эулиен. За это и полюбили её многие, и в том же родители её черпали Надежды свои и отраду.

Многих наставников обрела Ирнан среди эулиен, ибо многие желали поддержать Энари и Эа в новых заботах их. И были дни, когда мечтала юная эу вместе с Ильлинор, старшей подругой своей, разделить служение в странствиях, но распорядилась судьба иначе, и обрела своё знание Ирнан в шестнадцать своих лет под опекой и наставничеством Алдартента и Нуа, Ильлинор же поднесла тон ей в знак глубокой и светлой дружбы их. Тогда же благословил Финиар Нуа и Ирнан, и Алдартент отпустил возлюбленную свою, и так вместе отправились Нуа и юная эу в странствия и на служение. Ими же много светлых и добрых дел было соделано. Но вскоре обратили арели взоры свои на них, потому как многие знали Нуа прежде, ибо была она потомком от семени древнее Миды, Ирнан же покорила всех простой и открытой красотой своей, данной её народу, и добрым расположением своим к арели. Тогда стали многие короли из имён плоть имеющих и бесплотных посылать к Ирнан сыновей своих женихами, но отсылала их Нуа обратно. И просили арели Нуа вразумить неприступную эу, так как через союз с нею каждый преследовал свою цель. И тогда сказала Нуа своей ученице, что ныне больше вреда от неё, чем пользы, и оставила её. Тогда же сказала Ирнан искавшим руки её, что есть возможность союза народов арели и эулиен в любом мире между ними, союза же между ней и одним из славных сыновей арели не может быть, ибо нет в сердце её священной Любви ни к одному из них. Так начались многие войны, что именуют теперь «Дéреген хи́тейлатенэ» [Déregen híteylatenē] то есть «Войнами прошений» (1), ибо были те из арели, что оскорбились от слов эу и прокляли народ её, и обратились к Бессветлому, и перешли к нему, и вместе с ним восстали против эулиен. И были те, что закрыли сердца свои и души к Ирнан и Эйвели, ибо оскорбились также. А были и те из них, что пошли друг на друга войной, полагая, что силой докажут, кто достоин эу. Но были и те, что смиренно приняли правду её, ибо не все арели не уважают Любовь и не знают святость дара её, распоряжаться которым не может и тот, кому он ниспослан. Ирнан же продолжала странствия свои и служение.

^{(1) так называют эулиен обычай прошения руки и сердца – хи́тейлат [híteylat], или прошение, тогда же просит юноша возлюбленную свою её согласия на амевиль. Есть также и обычай хи́тхёльлат [híthöl`lat] – предложения или поручения, когда предлагает, поручает одно любящее сердце себя другому, прежде чем будет исполнен обряд амевиль, ибо híthöl`lat подобен прошению.}

Тогда же стали писать Энари и Алдартент письма к Ирнан, где умоляли её вернуться в Светлый Дом, ибо опасно стало ей странствовать одной. Но была Ирнан душой и трудом далека от войн и страха, ибо всё, что чему научена она была – это Любовь и преданность человеку, их же исполнения и искала она и не желала ничего другого. И пришла Нуа к многотревожным родителям эу и успокаивала их. Они же спросили Финиара о судьбе эу, ибо не покорилась она и не вернулась в Дом свой. Финиар же, всемудрый, ответил так: – Если есть в Ирнан сила, из-за которой начались войны, то дана ей и власть усмирить войну. И исполнилось всё по словам его, ибо в усмирении всякой войны и вражды нашла вскоре эу истинное служение своё и призвание. Не боялась Ирнан ни смерти, ни тягот войны и была там, где поднимался меч или начинался раздор. Добрым нравом своим, мирным словом своим и крепким служением тайным много мира принесла она и битв одолела ещё до начала их, ибо истинно была дана сила ей против всякой вражды и рассоры, и там, где была эу и труд её – воцарялся мир, и даже огонь древней вражды угасал вскоре. А так как было время то временем многих бед и зла – всюду была вражда и нужда в даре Ирнан. Сердце же её влекло туда, где сеяла смерть семена для урожая своего, и там верно служила эу человеку, ибо желала так и ничего не желала более.

Не люди злы, но поступки их, люди же, их совершающие, – несчастны. И мудр ты, если встанешь против несчастья человека, а не против него самого, ибо куда как радостнее уверовать в сокрытый Свет человека, чем назвать его злодеем и убояться его или обречь себя на мучения, восстав против него с мечом осуждения, исправления или гнева. (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 103: 27}

И был день, когда послал Неоглашаемый воинов своих собирать юношей и мальчиков, пригодных к службе, в ряды свои. И во всех городах и селениях были глашатаи его, суля золото за службу и разнося учение своего господина. Был тогда среди тех, кто пришёл к ним, и Тéргерин [Térgerin], ибо нужда и нищета заставили его. Ни учение Изосара, ни война не коснулись сердца его, но был он голоден и бездомен, а природа наделила его крепким телом и силой, и потому решил он искать счастья, нанявшись к Неоглашаемому.

В то же время была и Ирнан в тех местах и много трудов положила, чтобы отговорить приходящих от службы их. Так пыталась наставить она и Тергерина, но нужда его оказалась сильнее её убеждений. Тогда долго следовала эу за ним, ибо мил ей стал юноша и не хотела она погибели его, и отговаривала эу его от службы и умоляла его. Был же сам Тергерин не слеп и не глуп, и, едва познав учение Неоглашаемого, узнал эу в Ирнан. Тогда же просил он её оставить его и эти места, ибо не он один мог узнать и обличить её, и смерть ходила за эу, подобно тому, как Ирнан следовала за человеком. И так простились они и не спасли друг друга, ибо и Ирнан ушла с поражением, оставив Тергерина при Изосаре, и Тергерин был убит горем, ибо больше всего на свете не желал расставаться с эу, но ещё больше – не желал её смерти.

Так вернулась Ирнан в Светлый Дом и долгие месяцы провела в молитвах и соследовании. Осенью же умолила она отца своего отвести её в обитель его, ибо было ей тяжко и искала она утешения, какого больше не могла найти. Тогда отвёл её Энари в свою обитель, и там в затворничестве и молитвах уединилась она.

И вот минул двадцать один год, что провела Ирнан в соследовании тайном и молитвах в уединении обители, и случилось ночью ей страшное видение, где начался бой и погиб Тергерин. Тогда же, не медля, оставила Ирнан обитель и, не сказав никому, поспешила на Хайнуи, ибо день и час той сечи был уже близок. И искала эу стан воинов Неоглашаемого, и нашла его в утро перед сечей, что привиделась ей. Там же среди многих шатров отыскала эу шатёр Тергерина и вошла к нему, и увидели они друг друга и узнали, хотя и был тогда человеку уже сороковой год. И бросилась эу в ноги его и молила человека не выходить на бой, ибо грядёт звук рога битвы, что призовёт его, и с ним Смерть Тергерина придёт к нему. Но крепким воином был человек и научился не перечить приказам, ибо так обучен был, и война стала госпожой его. И просил человек эу оставить его, ибо могут так найти их, и не желал слушать эу, и даже разгневан был, хоть и не был гнев его гневом. И так, видя, что не имеет силы разубедить его, прильнула эу к губам человека и в объятия, подобные элину, заключила его. Тогда же угас огонь гнева и войны в нём, ибо иной огонь взял его. И так легли Тергерин и Ирнан в шатре его как двое смертных, и белый танец взял их. И так уснул день в разделённой и исполненной радости их. И так гибельная битва минула человека, и зов её не был услышан.

Когда же поднялся Тергерин от ложа неги своей и увидел, что сотворил, то великие смущение и стыд сошли на него, и жестоко терзаем был он ими и сокрушён. И встал тогда человек на колени перед эу и свой меч поднёс ей, тогда же указал ей он на грудь свою и потребовал смерти, ибо считал, что исполнит так эу заслуженное наказание его за все прошлые дела его и за то, что оскорбил он чистоту её. Но не смерть подарила эу Тергерину, но поцелуй свой, и ифхёлье исполнила над руками его, и своим господином назвала его, тогда же просила она возлюбленного своего пойти с ней в Дом её, дабы больше не было между ними разлук. И пришли слёзы тогда к человеку, и сказал он, что близка старость его, когда будет он немощен и слаб, и, возможно, даже забудет имя Ирнан и саму её не узнает вовсе, а потом и смерть заберёт его, кроме того, много греха за ним, и один другого страшнее, и известны они ему все, пусть и не знает Ирнан их, но он сам знает, и потому не может пойти с ней, ибо нет ему места рядом со светлой эу, что чиста и юна и одним видом своим укоряет и обличает его. Но смотрела эу на человека и не слушала его, и улыбнулась ему, и покорился он, ибо сломлено было упрямство его, и иной госпожи, кроме Ирнан, не знал человек. И взяла Ирнан Тергерина, и ушли они, и оставили лагерь, и забыл человек службу свою, и войну забыл, и отложил смерть свою – и так вместе пришли они в Светлый Дом, и вошёл в него человек сокрушённым. И привела эу его к отцу и матери, и с ними пришли они к Финиару. Тогда же просила эу Всеспрашиваемого позволить им с человеком совершить амевиль, или казнить их тут же по греху их, или изгнать их, или наказать иначе, но не разлучать их.

Я не знаю истины, ибо не искал её. Я не знаю, верны ли мои слова, поступки и суждения, ибо не оценивал их. Единственное, что доподлинно известно мне – это Любовь. И, Безумец, к большему я не стремлюсь. (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 299:72}

И выслушал Финиар Ирнан, и поднял её с колен у ног своих, и вытер слёзы её. Известна была ему участь эу, и много опечален он был, но видел также Финиар и Надежду в глазах человека, и великую нужду его в дочери Энари, и слёзы в глазах её, и Любовь в сердцах их. Ей же, госпоже своей, не стал противиться Финиар и дал своё согласие на амевиль. Тогда же бросился Тергерин припасть к руке Всеспрашиваемого, назвав его господином своим, но остановил его Финиар в строгости своей и сказал ему: – Я не господин тебе, но друг. И после принял человека в объятья свои и сказал ему, что надлежит ему прежде амевиль избавиться от прежнего имени своего и гнёта и наследия его, если желает человек войти в род Финиара. И с великой радостью отозвался Тергерин, и тогда нарёк Финиар человека именем Ли́мброд [Límbrod], и так сочетал их с Ирнан в Свете по обычаю эулиен, и тотчас же вспыхнула свеча Лимброда рядом со свечой Ирнан, едва наречён он был.

Великий праздник созвал в честь амевиль Ирнан и Лимброда господин Светлого Дома, ибо славили в тот день не только торжество Любви, но и спасение человека. В тот же день при Финиаре приняли Энари и Эа дочь свою в родительские объятия и Лимброда позвали прийти в них, тогда же плакал Широкий полог на плече человека, ибо радость была его совершенна.

Líe nórē kevh élige. Élig nói émeligt, élig nói yamét. Kíyli úreligt ev nóel`, kíyli núahtemt mrin nen. Erk a elúit mrin élig im íyenil` i oíe. Ake Líe – adúnathliari.160160
  Любовь человека подобна огню. Пламя его обжигает, пламя его манит. Кто-то сгорает в нём, кто-то очищается через него. Кто-то же возрождается через огонь и приходит к жизни. Потому как Любовь – самозабвенна (жертвенна) (эмл.)


[Закрыть]

Звенье девяносто третье. Ильвелле и Иини. Обретение Иини и дитя

И был день вскоре после того, как сочетал Финиар Мирвирен и Айкайлаха, и сделалось эу дурно за трапезой. Тогда же позвали к ней Эликлем, и принесла она радостную весть дочери Фанхандена, ибо ожидала эу дитя. И в положенный срок родила Мирвирен сына. И тогда отправили к Финиару весть, чтобы пришёл он в Коби Йин дать имя младенцу, и пришёл он, и вошёл к Мирвирен, чтобы назвать дитя, и протянул ему Айкайлах ребёнка, но сказал Финиар, что примет его только из рук матери его, ибо так будет право его полным. И передал Айкайлах сына жене своей, а она Финиару, и взял Финиар дитя на руки и заглянул ему в глаза. И стоял так долго, и глубоким было молчание его. Наконец просиял Свет улыбки на лице Финиара, и нарёк он младенцу имя И́львелле [Íl`velle], что есть Светлая слеза, так называют эулиен росу по чистоте её, которая очищает мир на рассвете его от сумрака ночи. Тогда же пришли и остались Мирвирен и Айкайлах в Светлом Доме, дабы быть с сыном своим и родом.

Был Ильвелле высок и статен, не мог же никто без восторга смотреть на него, и мукой обращался тот миг для всякого, когда приходилось ему отводить взор от Ильвелле. Золотые кудри его солнечным водопадом разбегались по могучим плечам его, и глаза его были как два изумруда, сверкающих на солнце цветом летней травы, напоённой влагой. Нравом же Ильвелле был тих и кроток, отчего и нашёл учителей себе в роду Элкарита. Когда же коснулось знание сердца его, ушёл он в странствия и много времени провёл в них, и так был прославлен как богослов и переводчик. Тогда же и благословлён он был за труды свои и доброту сердца и встретил эу, именем И́ини [Íini], что стала ему другом, а затем и женою. И сочетал их Финиар при свидетельстве родителей их, и велика была радость Ильвелле и Иини, когда обрели они друг друга в праве своём. Тогда же благословил их Элкарит, и ушли Ильвелле с возлюбленной своей за дальние пределы подзаконного мира, и несли слово Божие там, среди людей и арели, и строили храмы и церкви в честь Его. Светел и тих был Ильвелле в знании своём, честен и упрям в противлении всякой тени, однако от рождения неодолимые видения всесильной тьмы посещали его на границе сна и яви, заставляя эу плакать и страдать от неведомой ему самому вины. Дабы не знать слабости перед тенью – прежде всего в себе самом искоренял её эу, будто бы носил её в себе, и потому подвергал себя аскезе и испепелял молитвой даже сам страх, её любимое и возлелеянное дитя, так же отчаянно, как видения тьмы преследовали его самого. От этого часто Смерть обращала свой взор на прекрасного эу, и он не искал случая отогнать её. Так было до Иини, ибо Свет её оказался достаточно крепок, чтобы исцелить Ильвелле и заставить его позабыть о тени, преследовавшей его. Иини вернула Ильвелле его самого, и в улыбке её, как и положено эулиен, он обрёл весь Свет Эйдена вместе с той силой, что полагалась ему. И пять раз отправлял Владыка Смерти подручных своих погубить светлого эу, ибо, узнав о нём и увидев его, устрашился силы его и Света. И пять раз возвращались арели под гнев владыки своего, ибо не знал Ильвелле ни страха, ни слабости перед ними, и не брали его чары арели, и легко превосходил он их в сердечном бою по силе своей. Тогда же вышел сам Бессветлый против него с силой своей и колдовством. И встали они друг против друга и смотрели глаза в глаза. Тогда же объял Анкхали трепет, неведомый ему прежде, и устрашился он силы Ильвелле. И заговорил меч и ударил им в грудь эу, но раскололся меч о белый тон эу, и рассыпалась сталь его, как песок. Тогда опустил эу руку арели и велел ему уходить с миром. И ушёл Анкхали и вернулся в тень свою в величайшем смущении и злобе. Ильвелле же нашёл на груди своей рану, но не было крови в ней и боли, но края её обожжены были, как от огня. Тогда опустился эу на колени и молился три дня и три ночи, пока не вышло первое дыхание жизни из него прочь. Тогда же пришла Иини и взяла его, и положила голову мужа на колени свои, и умыла слезой своей, и укрепила добрым словом своим и заботой. И открыл Ильвелле глаза и увидел Свет возлюбленной своей, тогда же соединился Свет их, ибо коснулась Иини груди мужа своего, где сердце его билось, что было отдано ей. И так пришёл Свет Ильвелле к любимой его.

Когда же пришёл срок, сказала Иини мужу своему, что ждёт дитя Любви их, тогда взял Ильвелле светлейшую жену свою, и вернулись они в Светлый Дом, оттуда же продолжали служение своё. И запретил Ильвелле Иини покидать Светлый Дом и попечение рода его, сам же уходил к людям и странствовал много. И так был пойман людьми Неоглашаемого и приведён к нему. И поместил человек эу в глухую пыточную свою и истязал его страшно – так что оделись стены её в кровь эу. Тогда же услышала вернейшая Иини боль мужа своего и, обратившись к нему в сердце своём, соследовала ему. Изосар же зверствовал люто, желая узнать порог жизни эу. И пришёл час, и понял Ильвелле, что умирает. И сжал он тогда руку свою, ибо чувствовал, как любимая держит его за руку, соследуя ему, и умер так – спокойным и с улыбкой, хоть и от боли. Иини же проводила его, и крепость оставила её вскоре. И нашли её эулиен, и принесли к Эликлем, и много трудилась дочь Финиара, чтобы не погибли Иини с ребенком, ибо омрачился Свет Иини, и иссякла вся сила её, ибо было имя её – Ильвелле. И было ему лишь двадцать шесть лет его, когда боль, причинённая человеком, разлучила его с возлюбленной его ради трудов и утешения его в Эйдене.

И послали эулиен весть Мирвирен и Айкайлаху о смерти сына их и дабы пришли они к Иини, ибо шла она сумрачной дорогой. И тотчас же оставили они Коби Йин и отправились в Светлый Дом. Там же предстояли Иини и служили ей, изгоняя скорбь свою дыханием ожидавшей дитя сына их. Тогда же стояли они на коленях у постели её и, взявшись за руки, не разжимали рук своих, и не брали воды и не принимали пищи, лишь молились над Иини. И ослабла Мирвирен в молитве и скорби, и ослаб Айкайлах так, что встала смерть их рядом. Но пришёл рассветный час и прогнал печаль их, ибо открыла Иини глаза свои, и утвердилась жизнь в ней, когда вошла она в объятья ожидавших её. С того же дня до положенного срока не покидали Мирвирен и муж её Иини своим попечением, и искали утешения в ней и находили его. Когда же прозвучал в Светлом Доме крик дочери Ильвелле, оставили Мирвирен и Айкайлах обитель эулиен и вернулись в Коби Йин к служению своему, но на долгие годы замкнулись уста их, и боль поселилась в сердцах их, подобно червю в лучших из яблок.

Вскоре же принесли им весть, что отправилась верная Иини вослед мужу своему по великой Любви своей, ибо боль его стала и её болью, и долг её перед родом его был исполнен. Тогда же собрались все эулиен Светлого Дома оплакать Иини и Ильвелле.

Роса нашла спокойный дом,

Сорвавшись с неба в мир земной.

Дай Бог найти и всем такой

В чистейшем сердце крепкий дом.

Звенье девяносто четвёртое. Ильио и Лиллие

И был день в обители Коби Ийин, и увидела Мирвирен, что устал муж её, и выпала книга из рук его, и уронил он голову на грудь. Тогда пришла Мирвирен и взяла книгу, и взяла молитву мужа, и закончила их, затем погасила свечи и уложила человека на постель их, и сама легла рядом с ним, тогда же вместо всех огней сияли глаза эу, ибо была она рядом с тем, кого любила. И когда пришёл час Ирдиль, и Измаиль ещё не погасла, проснулся Айкайлах от сна своего и возлюбленную свою нашёл рядом, что сторожила дыхание его и оберегала сон его. Редко светят Измаиль и Ирдиль рядом, и потому высоко чтят эулиен совместное появление их и почитают это благим знамением, ибо верят, что совоссиявшие звёзды благословляют сердца и выходят вдвоем на небосклон, дабы подарить своё благословение нуждающимся. И подобно двум звёздам на утреннем небе засияли глаза Мирвирен и Айкайлаха, тогда же пришли они, смеясь, в объятья друг друга в праве жены и мужа, и так был ребёнок у эу от мужа её. И весь срок, что был положен Мирвирен, продолжала она трудиться, разделяя заботы и тяготы с Айкайлахом, и он как мог оберегал её и служил ей. В срок же положенный был Айкайлах подле жены своей, и родила она сына с тёмными волосами и глазами, исполненными доброго Света, тогда же отправился Айкайлах с ребёнком на быстрейшем из коней в Светлый Дом, дабы успеть до того, как погаснет Ирдиль и уснёт дитя на руках его. И встретил на пути своём Айкайлах ивругов, и один из них предложил себя вместо коня его и так донёс Айкайлаха до Светлого Дома подобно ветру, и поднят был Финиар многорадостным Луриеном, и поднёс Айкайлах господину Светлого Дома сына, и просияло лицо Финиара, едва взглянул он в глаза его, тогда же нарёк он эу Ильи́о [Il`ío], что значит Светлое право. И провёл ночь Айкайлах с маленьким Ильио в покоях Финиара, и многие из рода его пришли посмотреть на маленького эу и благословить его. Наутро же оставил Айкайлах Светлый Дом и с младенцем вернулся в Коби Ийин, где в Любви и труде рос и воспитывался маленький эу, пока не исполнилось ему семь его лет. Когда же одолел он возраст тот, отправили Мирвирен и Айкайлах Ильио в Светлый Дом с другими эулиен, что шли туда. И вскоре прибыл Ильио в обитель эулиен и принят был Фанханденом и Нимарин и Элрельтой, братом его. И так стали они первыми наставниками юного эу, затем же нашёл он наставников среди певцов Ирдильле, и там ожидали его вскоре. Так был рождён Ильио от Мирвирен, дочери Фанхандена, сына Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от Айкайлаха, мужа Мирвирен, по великой Любви их, по исходу, на мирной земле, в обители Коби Ийн, и случилось это в Сумеречные времена.

Добрая и нежная душа была дана Ильио, светломечтательная, полная великих стремлений. Тело же Ильио было слабым, невысоким, лишённым мощи, но никак не красоты и обаяния эулиен. Во всём желал Ильио походить на старшего брата своего Ильвелле, но был дан ему другой нрав. Многодеятелен был Ильио и непоседлив, много смеялся и говорил много. Был невысок, но при виде брата всегда старался казаться выше, ибо любил его и желал быть похожим на него. Ильвелле же опекал его подобно отцу и на годы стал наставником Ильио и другом, он же дал тон брату своему, и был Ильио тем безмерно горд. Он же тосковал, когда оставил Ильвелле Светлый Дом, и не мог найти утешения, когда потерял его. Тогда же наставлял Финиар эулиен рода Щита быть с Ильио неотлучно и опекать его, ибо имел он ранимую душу и чувствительное доброе сердце. Колокольчик Мирьи утешила его тогда и девы рода его, что окружили Ильио. Но смерть Ильвелле, а затем и Иини, потрясла Ильио, и положил он себе достойно войти в род свой. Так стал искать Ильио учения у Седби и обращению с оружием научился от него. И решил Ильио, что станет воином, и просил Седби учить его. И учил его Седби, и вместе твердили они: Господь, не дай моему мечу крови! Господь, не дай моим рукам смерти! Господь, не дай мне насладиться битвой! Господь, не дай мне огорчить Тебя! (1) И не жалел себя Ильио в упражнениях с мечом и вместе с воинами Седби просил учить его, чтобы была рука его крепка и скора в сече. Но учил его Седби и говорит ему так: – На войне не место жалости, но уважению. И вместо упражнений с мечом много беседовал с Ильио о цене жизни и уважении к ней. Он же, пламясердечный, учил готовящихся прийти в ряды богоотреченных, говоря: – Наносите удар не по велению ума своего, не повинуясь ни гневу, ни страху, не от силы спины, не от силы дыхания, не от силы руки, но от сердца – не сомневаясь – так, будто бы не бьёте, но протягиваете руку, не чтобы разрушить, но, чтобы спасти. Да будет Свет ваш в ударе вашем, который вы не скрываете и не жалеете для другого. И, видя порывистое и беспокойное сердце Ильио, говорил Седби так: – Ни гнев, ни благородное возмущение не должны властвовать в твоём сердце, когда ты собираешься в бой. Покой – вот что должно быть там, твоё сердце эу – всегда должно оставаться мирным, ибо погибель твоя близка, если ты впустишь туда войну. И смирял своё сердце Ильио, и приходил в лагерь Седби, когда собирался он при Светлом Доме, и полюбили воины юного эу, как он полюбил господина их. Тогда же сложил Ильио песнь о Седби, и каждый воин, и каждая эу Светлого Дома истиной называют слова её.

^{(1) одна из молитв богоотреченных, которая произносится перед битвой.}

О голубые глаза моего господина!

И кудри златые лежат на плечах!

Как не пропасть?!

Он взглядом дружину отцовским обводит,

И улыбка его – это наша твердыня.

За ним мы чрез ночь пойдём за рассветом!

Его шаг шире солнца и плечи гор выше!

Его стан благороден, его голос так крепок,

Небеса его глаз глубже всех океанов!

Как не пропасть?!

В его руках сила нашего рода,

Его меч острее изречений пророков!

Его мощь – это вихрь, что сам страх сокрушит!

О, ликуй, моё сердце, ибо твой господин —

Это друг твой, что в улыбке и в битве с тобою!

Светлая истина в словах Ильио, да примут её все сердца с почтением! Так жил в прежнее время один арели, именем Фáха [Fáha], был он частью своей природы из рода удунаи, а частью данаи, и обладал невероятной силой и мощью. Днём и ночью блуждал он по мирам и пределам в облике исполинского многорукого воина в поисках битвы, но мало где мог найти равного себе соперника, ибо никто не мог одолеть его или боялся. Раз в сотню лет исправно посылал Анкхали к Фахе искусных в речах поверенных, дабы сладкими речами своими соблазнили они Фаху биться за Анкхали, но всякий раз оказывались посланцы Владыки убиты арели, и сам Бессветлый страшился приближаться к нему. Лютость и сила Фахи были ему интересны, и он желал обратить их против своих врагов, но никак не мог заручиться поддержкой этого могучего воина, ибо никак не мог подступиться к нему, и всем посланникам Владыки Фаха откусывал головы их и разрывал их тела пополам, а тех, что не мог сразить за неимением тела – убивал одним лишь взглядом. Во многих мирах знали о Фахе и страшились его, ибо он нападал на всех, кто был готов с ним биться, и, не находя достойного соперника – крушил и уничтожал всё, что мог охватить его кипящий гневом взгляд, сам же арели лишь искал равного себе и никак не находил его, а потому крепла и крепла его злоба, и древняя сила искала выход. Тысячелетиями ждал Фаха, когда родится и окрепнет равный ему. И вот однажды, странствуя между пределами подзаконного мира, встретил Фаха провидицу Нимарин, чью мудрость и проницательность чтил и сам Владыка, её же спросил арели, рождён ли уже в соцветии миров воин, равный ему? И ответила ему Нимарин: – Рождён. Тогда спросил Фаха, где он живёт и как найти его? И Нимарин назвала ему имя Седби, ибо жестоким милосердием обладала она (2). Известна была чаровнице правда о силе эу, и тайно жаждала она мести за то, что Седби не пожелал остаться с ней в прежние дни своей беспутной жизни, когда Нимарин впервые поверила словам Любви. Разузнав об эу у провидицы, обрадовался Фаха и тотчас отправился на поиски Седби. Несложно было арели найти его. Увидев эу, высокого и статного, сияющего, как полуденное солнце, принял Фаха свой воинственный облик и предстал перед ним, вызывая его на битву. Седби же даже не обратился в его сторону. Был Фаха уязвлён этим, и схватил две горы, и стал играть ими, перекидывая их из руки в руку, и греметь ими, и высекать искры, чтобы привлечь внимание эу. Но Седби был погружён в молитву и снова не ответил Фахе, продолжая петь, не поднимаясь и не обращаясь в сторону воина. Оскорбился Фаха, взревел и разбил горы, и разбросал их камни, распахав землю. Стал он кричать и поносить Седби, вызывая его на поединок. К тому времени закончил эу свою молитву и ответил арели: – Я не гожусь тебе в соперники, ибо я не желаю биться. Так сказал Седби, ибо хоть он и был непревзойдённым воином, сердце своё он обратил к миру. Фаха же пришёл в ярость и схватил Седби, чтобы разорвать его, так когти Фахи оставили шрам на лопатке эу, подобный шраму от клинка. Схватив же сына Финиара, увидел арели лицо эу, и Седби, обратившись к Фахе, – улыбнулся ему. Тотчас силы покинули арели, и упал он на землю, и злоба его встала камнем в горле его и самого его вмиг обратила в камень. Так погиб Фаха. И ныне там, где стоял могучий воин – одна из вершин подзаконного мира, а там, где он разбросал горы – горная цепь. Как большую тайну, хранит Седби свою победу над Фахой, и доверил он её только младшему брату, он же тогда уврачевал его рану. Анкхали же и арели, узнав о победе сына Финиара, пришли в смятенье, и с того дня сам Бессветлый не решается биться один на один с Седби, ибо страх затаился в его естестве после того, как погиб Фаха. Я же свидетельствую о Седби как несравненном в битве и вне битвы, ибо одной улыбкой он одолел мощь Фахи, и ради свидетельства её силы – раскрываю тайну сердца эу. Увы, Ильио не ведает об этом подвиге Седби, иначе бы сложил достойную песню!

^{(2) жестокое милосердие своё взяла Нимарин в давние времена, ибо прежде был у неё младший брат, дитя, которого любила она и оберегала. Было имя ему Ни́мар [Nímarh], и не знала любовь сестры его к нему границ. Но случилось Нимарин предвидеть судьбу брата, и узнала она, что должен он умереть, и было на то два пути: умереть в детстве внезапной и случайной смертью или же, возмужав, погибнуть в плену Владыки. После того и стала Нимарин той, кем знают её, ибо погиб Нимар, не дожив и до десяти лет, и упал со скалы, хоть и была сестра его рядом, а может быть, и потому, что была там.}

Улыбка – предшествовала первому Слову, создавшему всё, что объемлет Любовью. С улыбкой Оно произнесено было. Какова же сила самой улыбки? Не равна ли она силе Творца-Бога? (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 202:53}

И вот, когда был готов Ильио и воины Седби ожидали его, пришёл он к Финиару, дабы тот благословил его, но отказал Финиар Ильио, ибо не посчитал путь воина посильным ему. Был Ильио тогда разбит и опечален, ибо все мечты его были в славных битвах рядом с народом своим за спасение человека. Но увидел Финиар, что ужас войны – непомерная тяжесть для светлосердечного эу, и отказом своим оградил его. Тогда пришёл Ильио к Седби в слезах и печали и рассказал о беде своей. И сказал Седби, что тяжко будет юному эу жить со смертью, ибо это против природы эулиен и против его природы, но так как исполнено сердце эу милосердия и благородства, возможно, служение ретенти подойдёт ему. И взял Седби Ильио и привёл его в предел ретенти, и там поручил Этерту, ибо учтивейшим из них был он. И взял Этерту Ильио и сказал ему: – Помни, о друг мой, – ты в услужении у Смерти. Нежность и твёрдость – верность рук твоих. Милосердие и уважение – повинность сердца твоего. Честность и почтение – обязанность твоей речи. Ты – ретенти, твои господа – всегда перед тобой и под рукой твоей. Тогда же спросил Ильио, что главное в искусстве смерти для ретенти: быстрота или точность? И ответил ему Этерту: – Милосердие, друг мой, а значит – быстрота и точность вместе, и никак иначе. Но не спрашивай меня более – ступай в Ирисную башню и найди того, кто прежде обучит тебя лекарскому делу. Когда же ты освоишь его достаточно, чтобы даровать исцеление – приходи, и я научу тебя делу ретенти. И так отправился Ильио в Ирисную башню, и Тейлиан наставляла его. Когда же вернулся он к Этерту, то мог бы взять служение лекарем, ибо силён был в нём, но по-прежнему желал служения, достойного своего рода, и искал обучения у ретенти. Тогда взял Этерту Ильио в лес, и когда ушли они достаточно далеко в чащу, велел лечь на землю и сам опустился рядом с ним. И велел закрыть глаза эу и слушать полноголосие этого мира, и сказать ему, когда услышит он что-то лишнее. И вскоре сказал Ильио: – Моё дыхание. И тогда ответил ему ретенти: – Раствори его в песне этого мира. Соедини его с ним и скажи, что слышишь теперь. И вскоре сказал эу: – Клич смерти. Этерту же сказал: – Так и есть, ибо готовое к смерти само кличет её. Твой же удел – удел ретенти, и умение твоё – это умение услышать этот зов и отыскать зовущего, чтобы достойно и с честью проводить его до той грани, где его свободный дух сам отыщет дорогу в предел покоя и Света. И вот поднялись эулиен и пошли, и искали, ступая осторожно и тихо, и нашли большую старую птицу, что призвала их. И огласил Этерту присутствие их, и назвал себя и Ильио, тогда же расправила птица крылья и полетела к ним. И снял ретенти лук со спины своей и вложил стрелу в него, и протянул их Ильио, но не смог тот и натянуть тетивы и нацелить стрелу в живое сердце. Тогда же крик улетевшей птицы стал ему укором. И улыбнулся Этерту и сказал, что нет силы ретенти в сердце Ильио, ибо Смерть не его госпожа и не может быть ею. Был словами его эу сокрушён и опечален, и со стыдом на лице вернулся он в Светлый Дом и корил себя, ибо недостойным сыном рода Щита счёл себя по слабости своей, раз не мог ни защищать, ни служить тем, кто был ему дорог, надёжно и крепко, всей силой и сердцем своим. Так нашла эу в печали доброхитрая Ниамах, она же сказала эу: – Достоинство воина, как и всякого эу – не сила и слава, не гордость рода о нём, но Свет тех улыбок, в которых он принял участие. Не по блеску одежд или песен о нём почитают воина за крепость, но за крепость и блеск улыбок, рождённых им, почитают его. Она же привела Ильио в предел Оленьего рода к сладчайшей Тщилин под наставничество, и открылось сердце к знанию у эу под опекой её, и остался эу при Тщилин, трудиться с ней и на пасеках. Так среди цветов и пчёл нашёл сиятельный Ильио своё успокоение, ибо мирным было сердце его и ждало лишь подходящего труда. Многим пчёлам мохнатым и толстым стал Ильио верным другом, и новую радость и покой нашёл он в общении с ними, ибо научился понимать и слышать нужды их. И вскоре вернулась улыбка на лицо его, и смех Ильио звенел над лугами, благословляя цветы и тружеников их. Тогда же поручили Ильио собирать мёд, и мёд его быстро пришёлся по вкусу многим, ибо радостными пчёлами собран был и радостным эу. И сладок был мёд Ильио и чист. И поставил он дома пчёлам на сочных лугах и нашёл там других пчёл. И искал хозяина их, а нашёл медовласую эу с лицом в солнечных пчёлках161161
  Солнечными пчёлками эулиен называют веснушки. Прим. И. Коложвари


[Закрыть] и с именем Ли́ллие [Líllie]. И сделался Ильио пчелой при сладком имени Лиллие, и пасеки свои соединили они и подружили золотистых пчёл своих, они же при них стали тучны и пушисты, и лапки были их всегда в пыльце. Вкусив же мёда, что собирали эулиен, приказал Финиар найти тех, что собирали его, ибо напомнил мёд тот ему вкус нектара Эйдена, и желал он видеть и наградить тех из умельцев, что добились от мёда такой чистоты и сладости. И вот Ильио и Лиллие привели ему, всех в пыльце цветущих лугов их, с сияющими глазами и единым миром в сердцах их. Тогда же спросил Финиар эулиен, не принесли ли они ему чего-либо, кроме мёда? И смутились эулиен, и не знали, что сказать, ибо были так дружны и чувства их были столь светлы и радостны, что и не знали сами они, о чём говорил Финиар. И так отпустил он их, но повелел, чтобы мёд для Светлого Дома делали только Ильио и Лиллие, и самим наказал привозить его. И каждый раз спрашивал снова и снова, не принесли ли что-то они ему, кроме мёда? Когда же и пчёлы Ильио и Лиллие знали, чего ожидает господин Светлого Дома, открылась истина и самим эулиен, и смеялись они над слепотой своей, ибо и не мыслили прежде, что тот Свет и радость, что соединили их и принесли им покой – есть Любовь, и ожидает Финиар от них лишь прошения их об амевиль. Тогда же пришли они, медоносные (4), в назначенный час к Финиару, и многие пчёлы их последовали за ними (5), и просили они все вместе у Всеспрашиваемого позволения его на амевиль их, дабы закон Любви встал над ними. И просиял Финиар, и разжужжались пчёлы их от радости, ибо этого и ждали от них все эти годы.