Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье сто десятое. Кийре

И был день служения Этерту и Тейесин в людях, и вернулся Этерту от трудов своих в тяжкой печали, что камнем лежала на плечах его, ибо хоть и был он крепким воином, но и эулиен одолевает порой печаль от бессилия их изменить судьбу человека, когда противится он Свету или восстаёт против тех, кто говорит о нём или дышит им. И увидела Тейесин тяготы возлюбленного мужа своего, и опустилась рядом, и руку его взяла в свою, разделив с ним печаль его и усталость. Она же коснулась кудрей его неприкаянных и голову Этерту склонила на плечо своё. Тогда же назвал её Этерту верным Светом своим, и просияли улыбки на лицах эулиен единовременно, и Свет их был чист и нежен, по Свету тому был ребёнок у Тейесин. И сказала она мужу, что исполнена новой жизни, а потому оставил эу все дела свои и тревоги, и взял возлюбленную свою на руки, и так принёс в Дом свой, дабы не ступала она по размытым дорогам, где была многая грязь и слякоть. Сам Этерту оставался в Светлом Доме подле Тейесин и вернулся к делу ретенти.

В срок же, положенный долгожданной радости, родила Тейесин сына, и был он наречён Финиаром именем Ки́йре [Kíyre]. Так был рождён Кийре от Этерту, сына Алдаруи, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от верной жены Этерту – Тейесин, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в пределе рода Ирдильле, в Сумеречные времена. Много наставников обрёл юный Кийре в роду своём, но прежде всех нашёл он себе друга и брата в Имрелине, они же были всегда неразлучны, и смех их был подобен щебету птиц. Многому, что знал, научил Имрелин Кийре, но и Кийре наставлял старшего друга своего, и велико было уважение между ними и братская Любовь, что связала их. Так говорила Тейесин, смотря на них, что есть у неё два сына – Имрелин и Кийре, и Этерту высоко почитал дружбу их. Когда же возмужал Кийре и получил именной клинок свой, поднёс ему вскоре тон Имрелин, и скрепили друзья свою дружбу священным итрем и назвались друг другу братьями.

Дан был Кийре тонкий и ладный стан, он же взял от отца беспокойные кудри его и мягкое сияние глаз от матери своей. В первые годы наставлялся Кийре у Имрелина, а также у Иллиат и мужа её. От них взял эу верную Любовь ко всякой жизни и много помогал животным, защищая слабых и недужных из них. Тогда же, ещё до знания эу, бывали дни, когда охотился он вместе с четвероногими охотниками леса и во время охоты оберегал детей их, или бился за ослабевших и их право силой рук своих и умением – и потому велико почитание Кийре среди жителей окрестных лесов и рощ, ибо и там называют его братом, и говорят эулиен, что сам владыка рощ При́ддан [Pryddan] – Арсý [Arsú] – обучил его королевскому рыку. Счастливые и беззаботные дни были тогда, но обнаружил вскоре Кийре в себе силу воина и приведён был отцом своим к Тентену в обучение. Тентен же передал знания и искусство своё юному Кийре и много гордился им, ибо были природой положены эу благородство и отвага сердца, сила и полнокровие жизни, что бывают даны отчаянной и мечтательной юности. Благословил Финиар отважного Кийре на путь воина, и ожидал эу служения своего, но Седби не призвал его, и тогда просил Кийре отпустить его к людям. И прежде чем оставил он Светлый Дом, просил Тентен Железную госпожу изготовить верный меч для юного эу, достойный силы и Света его. Потом же, прощаясь, поднёс Тентен Кийре меч его и дал ему имя И́льтезмрин [Íl`tezmhrin] – Осколок луча. И верно Ильтезмрин послужил Кийре, ибо доверил ему эу служение своё.

Моя душа идёт за солнцем вслед,

Туда, где вечен в сияньи Свет.

У ног Творца на час ночной

Душа и солнце найдут покой.

У мук земных недолог век,

Я верю в Фатум, но не в Судьбу.

И там, где пламя – пройти могу,

Ведь моё солнце – сам человек!

В груди огня его жар сильней,

И Свет его – Свет вечных дней!

Его я солнцем своим зову.

И так идёт, не считая бед,

Моя душа за солнцем вслед.

Многими мечтами и поисками справедливости был ведом юный эу среди смертных и нигде не задерживался подолгу. Он же выбрал своим служением утверждение торжества всякой правды и закона, справедливости и милосердия, а потому не раз бился в поединках Божиего суда184184
  Во времена рыцарства в Европе был распространён обычай, когда установление справедливости отдавалось на суд Божий посредством судебного поединка. Два бьющихся рыцаря представляли две конфликтующие стороны, и тот из них, кто одерживал победу, приносил её также и своему господину в споре, так как считалось, что Бог рассудил рыцарей, позволив победить тому, на чьей стороне была правда. Прим. И. Коложвари


[Закрыть] и за всякую правду, защищая мечом своим слабых и лишённых права. Не было в сердце Кийре ни страха, ни злобы, и там, где мог быть утверждён мир – утверждал его Кийре мудрым и добрым словом или пламенной молитвой своей. Видя силу и храбрость его, многие из королей смертных звали его на службу, но не желал эу громкой славы и почестей, что сулили ему, и сердце принуждало его не оставаться на одном месте подолгу. Возвращался Кийре в Светлый Дом от битв своих явных и тайных и снова уходил к людям, влекомый чужой бедою. В те дни, что случалось Кийре бывать в Светлом Доме, приходил он к Тентену, прежнему наставнику своему, и учился у него мастерству работы с металлом, и за годы упорного труда своего преуспел высоко в гравировке. Он же стал мастером по изготовлению луков и стрел, и не было среди эулиен ему равных в том деле, хоть и не любят эулиен оружие это и используют редко, не почитая его благородным, но славным (1). В те же дни, что отпускал Тентен Кийре и не имел эу соследования – отправлялся он в рощи и леса близ Светлого Дома, дабы снова послужить там, и честно и надёжно мешал отцу своему в его деле ретенти, отводя смерть от недужных и немощных.

^{(1) так поделено у эулиен всякое оружие на три класса. Более всех почитают эулиен оружие благородное, к нему относят они мечи и клинки, те, что позволяют биться лицом к лицу, честно и прямо, без всякой утайки. Уважают эулиен и оружие, что именуют славным. К нему относят они топоры, луки и копья, а также всё, что имеет длинное древко. То оружие, что требует особого умения и обращения, но также честно и должно быть открыто в бою. Есть также оружие, что именуют эулиен тёмным. К нему относят надеющиеся приспособления для боя, что помогают хозяину в неуязвимости его и что увечат и калечат плоть, а также причиняют боль, позволяют биться на большом расстоянии или вовсе быть за пределами сечи, или используются исподтишка. Велико уважение эулиен ко всякой жизни и проявлениям её, а потому уважают эулиен и почитают всякий замысел Божий и даже в смертельной битве стараются не покалечить тело врага своего, ибо всякая плоть – задумка Бога и тем совершенна, а потому полагается уважать всякое тело и не увечить его напрасно, оскорбляя тем замысел Божий.}

Таков путь и служение Кийре, к которым лежит сердце его, да будут они светлы и беспечальны!

Звенье сто одиннадцатое. Ирдем и Амруи. Эвелиант

Прилетела птица как-то на заре,

Да крылом серебряным мне коснулась лба,

И подобно чуду мир открылся мне,

Где Любовь заветная меня век ждала…

Птицу ту б неволить, да другим послать,

Только где та птица? След не отыскать!

Я рассыпал зёрна, вынес птице хлеб,

Ждать готов был долго, а её всё нет…

Где крыло сребряное, чудо-птица где?

Пусть она, желанная, прилетит к тебе!

Пусть крылом коснётся, выберет тебя!

Птица с оком Бога, с именем Судьба!

Раз собрались на праздник светлосиятельный Аларимвети и жена его Исенер. И не знала Исенер, какое платье ей выбрать, ибо всё шло ей, и хотела эу порадовать мужа своего. Тогда приблизился Аларимвети к жене своей, и новым платьем для прекрасной эу стали объятья его, и смех любящих зазвенел всюду, ибо ни для кого в мире подзаконном, ни в мирах над ним и под ним, а также во всех мирах, соприкасаемых с ним и отстоящих – не найти платья роскошнее и ценнее, чем объятья любящих. Тогда же был Свет эулиен добр и велик и воссиял всюду, даже за пределами покоев их, и так был ребёнок у Исенер от мужа её, Аларимвети. И в срок положенный родила эу дочь, она же была наречена Финиаром И́рдем [Írdem], Отрада, Покров радости. Так была рождена Ирдем от Аларимвети, старшего из детей Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Исенер – светлейшей жены Аларимвети, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в пределе отца и матери, в роду Ирдильле, воссияв Светом в Сумеречные времена. И вскорости весь род Ирдильле пришёл поприветствовать пришедшую в мир эу и принести ей свои благословения (1).

^{(1) когда рождается маленький эу, принято всему роду его придти поприветствовать его. Ради этого многие эулиен возвращаются из соследования, ибо каждый приходящий к младенцу – благословляет его и родителей его, и верят эулиен, что так получает маленький эу свою защиту, а потому спешат поприветствовать его до исполнения ему трёх месяцев, когда переходит дитя из-под опеки народа своего под опеку отца и матери. Тогда же спешит весь народ и те, что желают родителям и дитя их блага, прийти к новорождённому с приветственным словом и благословением, ибо это первый шаг вхождения маленького эу в общину своего народа, и бывает собравшихся так много, что днём и ночью идут они на поклон к младенцу и его родителям, и так пока не иссякнет поток благословляющих, так как нет для эулиен ничего священнее семьи и уз её, а потому нередко весь Светлый Дом побывает на поклоне у младенца, прежде чем окрепнет он.}

Свет отца и матери взяла юная эу и приумножила его добротой своей и трудом. В пределе Оленьего рода проходили труды её и обучение, однако более всех подружилась Ирдем с Тейесин, от неё же научилась она мастерству её и вскоре занялась пряжей, изготовляя для народа своего одежду из парчи для жилетов эулиен и верхов платьев.

И был день, и случилось Ирдем трудиться над пряжей, как вдруг ослепла она, и пелена встала перед глазами её, подобная туману. Тогда же увидела эу многий Свет небывалый и неизреченный, и явились эу в сиянии его образы Богородицы и Светлейшего сына, рождённого Ею, а также многих святых. И тогда по велению сердца, по наитию, схватила эу краски и написала лики, что были явлены ей, и едва закончила она – пелена спала с глаз её, и увидела эу творения рук своих и дивилась много, и эулиен, что пришли посмотреть на неё, ослеплённую и вдохновенную, дивились также. И смущена была эу много, а потому послали эулиен за Элкаритом, Финиаром и отцом Ирдем, всеблагим Аларимвети. И пришли они, и просили эу рассказать, как всё было, но сама Ирдем не смогла ничего объяснить и пребывала в смущении. Тогда принесли записку от Октруин, где говорилось, чтобы оставили эулиен смущение своё, но привели Ирдем к ней, ибо надлежит ей разъяснить юной эу её дар, а всё случившееся, чему многие эулиен были свидетелями – есть знак добрый и предвиденный Октруин прежде. И тогда сделали эулиен так, как просила Октруин, и привёл Аларимвети к провидице дочь свою. И, как и было сказано, оставалась Ирдем при Октруин некоторое время. Так было открыто, что ниспослан юной эу странный приходящий дар, и велела Октруин всем эулиен почитать его и не бояться, ибо в минуты слепоты открывалась Ирдем всякая правда, скрытая от других. То же, что видела эу – запечатлевала она в рисунках и картинах, и вскоре пополнился Светлый Дом многими иконами и образами святых, а также пейзажами светлейшего Ийдена, увидев которые, плакали многие из эулиен, что оставили его прежде. Ирдем же, очнувшись от слепоты, своим картинам дивилась сама и ничего не могла вспомнить, а многие не могла и объяснить, и потому Октруин наставляла её и учила понимать значение того, что запечатлела рука эу. Доброй наставницей и другом стала Затворница для юной эу, они же скрепили свою дружбу ифхёлье и называли друг друга морошкой (2). Когда же пришёл день и сочла Октруин знание Ирдем полным и утвердившимся в сердце её, предстала эу перед Финиаром с просьбой отпустить её к людям, дабы среди них нашла она своё служение и право.

^{(2) велика любовь эулиен к радостной и редкой ягоде морошке! Называют эулиен морошку inínni, и называют ещё её éulinni или ягодой эулиен. Именуют морошку также káylahi milz (солнечная ягода) или káylahlli (солнышко). Цвета морошки и её мотивы, как и голубики, особо популярны в культуре и творчестве эулиен. Так часто, что эулиен, связанные по крови узами братства, называют друг друга míen inínni (моя морошка), также позволительно так называть близкого друга, и принято также это уважительным обращением в кругу семьи или между теми, кто скреплён обрядами вручения тона, итрем или ифхёлье.}

Благословили Финиар и Аларимвети Ирдем на путь её, и отправилась эу к людям. Скромно и тихо трудилась она среди смертных в женских общинах их, помогая вдовам и обездоленным, а также всем, кто несправедливо пострадал, ибо видела правду. Пряжей занималась Ирдем, и по-прежнему ослепления снисходили на неё, когда открывалась ей правда в многоразличных видах своих и образах.

Но вот пришло письмо Ирдем, что прислал ей Э́айдал [Éaydal], в котором эу писал ей, что вернулся он с войны, где потерял глаз и обездвижил правую руку свою, и нет для него более иной отрады, чем Надежда увидеть Ирдем, возлюбленную подругу свою. Был Эайдал отважным воином из народа предела рода Щита, и был он приятен Ирдем, но не был мил сердцу её. Разделяла она с ним прежде детские игры, но время то давно прошло, и ныне были они уже не детьми, и каждый встал на путь свой, и были эти пути различны, хоть и осталось уважение и почтение у Ирдем к Эайдалу – не было в её сердце права его. Он же вдруг начал писать ей многие письма, где назвал эу Светом своим, и говорить о внезапной полуслепоте, что связала их, и о том, как расцветает мир вокруг, стоит ему подумать об Ирдем. Приятны были эу слова её друга, но вскоре начали её отягчать те письма, ибо не могла Идрем ответить на чувства Эайдала, однако великое сочувствие и жалость переполняли её, и беспрестанно молилась девушка об эу, что страдал от Любви к ней. Часто вспоминала эу дни, проведённые вместе с Эайдалом в детстве своём, вспоминая задор его и смех, и горько становилось ей оттого, что оставили ныне они молодого эу, ибо война отняла у него и смех его, и улыбку, оставив взамен лишь Любовь к Ирдем, явную или воображённую. Многие месяцы писал Эайдал Ирдем, и от письма к письму становился нежнее и горше тон его. И вот наконец решилась Ирдем ответить ему, и придало это Эайдалу сил и Надежды, так что начал писать он больше и чаще, и вот уже сама Ирдем не знала, жалость это или Любовь поднимаются в сердце её, когда думает она о несчастном эу. Тогда же рассудила Ирдем, что утешение и спасение – удел всякого эу, ибо говорил Финиар: Каждый Человек – есть бесценный пример спасения, явленный Господом всем нам. В нём одном совершенство Его Воли и Его Любви. Мы же – орудия в Его руках, и сообразно замыслу Его – служим спасению Человека. Он же говорил: Ни что, ни как начато – не имеет значения перед тем, ради чего было затеяно, и всё это вместе подчиняется лишь тому, к чему всё будет приведено, и каковы будут плоды тех дел. И вот решила Ирдем, что раз такова воля Господина Садов – быть ей возлюбленной и исцелением Эайдала, а также верным утешением его и опорой.

Был в то время в близлежащих землях человек Божий Вирсáрий [Virsárius], прогневавший Анкхали Светом своим и чистотой своей, а также тем, что не поддался на искушения его и уговоры и остался при Господе своём и верным Ему. А потому послал Бессветлый огонь небесный охотиться за человеком тем во всякий день и час, чтобы убить его и вернуться в недра свои, как только совершено будет дело его. И вот пришёл Вирсарий в те земли, где была Ирдем, и огонь небесный последовал за ним, и бил прямо в землю из чистых небес и сеял ужас среди смертных, а потому был Вирсарий отшельником, ибо не желал устрашать никого и не желал ничьей погибели. Однако был рядом и прекрасный эу, именем Амру́и [Amrúi], он же всюду следовал за человеком тайно и тайно сослужил ему в тяготах его. И вот раз ударил огонь небесный и убил бы Вирсария, но был эу уже на пути его, и оттолкнул человека, и принял огонь и удар его, и упал, поражённый им. Огонь же вернулся в недра свои и не преследовал более человека. И видела это Ирдем из укрытия своего и дивилась отваге эу. Тогда же поспешила она к Вирсарию, и с ним вместе многими молитвами и трудами вернули они к жизни эу, и назвался он им. Видя же многую заботу и единство крови в эулиен, оставил Вирсарий Амруи на попечение Ирдем, и благословил их, и отправился дальше в уединённом служении своём, его же имя отныне и навеки в молитвах всех эулиен. Ирдем же осталась с Амруи и никак не могла покинуть его, ибо всякий миг думала о нём, и сердце её ликовало ликованием самого Эйдена, стоило ей поймать взгляд того эу. И терзала эу себя вопросом, что за болезнь одолела её, ибо, закрыв глаза – парит она выше самих небес и всей душою объемлет их, а открыв глаза – видит мир сияющим и прекрасным, каким не видела и не знала его никогда прежде. И был день, и сошло на Ирдем ослепление её, и открылась ей правда сердца её, и узнала эу, что Любовь завладела ею, её же, всеблагую госпожу, видела она и в глазах Амруи, хоть и редко возводил он взгляд свой на прекрасную Ирдем по скромности своей и благородству сердца. Пришло тогда время тяжкое для Ирдем, ибо должна была она выбрать, кому служить и с кем быть вечность, данную ей – с Эайдалом, что стал калекой и любил её, или с Амруи, пострадавшим от небесного огня, но также исполненным Любви к ней. И случилось так, что совесть велела эу поступать так, а сердце велело поступать иначе. И оставила эу дом свой и людей и вернулась в Светлый Дом, там же искала она ответа у Октруин, но велела ей эу спросить Финиара, и отправилась Ирдем к Всеспрашиваемому с тяготой сердца своего. И выслушал Финиар Ирдем и вывел на балкон, оттуда же показал он ей два куста дерева, одно из которых было в цвету, но болело, другое же было ещё молодо и слабо и терзаемо ветром. И спросил Финиар, какому из двух деревьев скорее могла бы помочь Ирдем? И сказала эу, что нужны и труд и время, чтобы вылечить старое дерево или взрастить и укрепить молодое, и могла бы она помочь и тому и другому. Тогда напомнил ей Финиар, что молодое дерево в саду – есть то, что было высажено прежде самой Ирдем, дерево же болеющее было посажено другим эу, прежде. И сказал Финиар ей так: – Друг мой, сердце твоё велико, ибо весь мир мог бы поместиться в нём, и каждому бы хватило в нём Любви и заботы, пусть и не осталось бы их у тебя для себя самой. Но вот дерево, что посажено Андáном [Andán], и болеет оно. В том вина не Андана, но червя, подточившего дерево. Андан же виноват лишь в том, что не смог предугадать болезнь и предостеречь её. Ныне же ему одному выбирать, кого погубить – дерево или червя, ибо это дерево самого Андана. То же дерево, что посадила ты – принадлежит тебе. Тебе укреплять его или молиться о стойкости его под гнетущим ветром. Ni hímuil` íefenol foht, kée ni liíl`lerahtal` údarenol, im ni slúhtil` íne éje ástleh íefenol, on ni vol` náene tam íynevihi retül`ēaldari im rógi káylahi. Híen térhen lurt ahóilē kor im evhít ahóilē slúah, o, okh – híen ni térhen vol` slúahen ev el`mó ev el`mayndú, áim hem éksetal` I móē éulienē, kevh átareni evk`yé ísk`heenē, slúahenē ev móē el`háynuen, el`ankhármen im el`isíh`, kevh ímaem ékē evénni.185185
  Не ищи плодов там, где не сажала деревьев, и не кори себя за кислоту плодов, если не была им сама скудным дождём и жадным солнцем. Мы можем чувствовать чужую боль и принимать чужую вину, но истинно – мы не можем быть повинны во всём на свете, иначе бы истребил Господь всех эулиен как последних из грешников, повинных во всех грехах, бедах и зле, как желают того многие (эмл.)


[Закрыть] И отпустил Финиар Ирдем, и спустилась она в сад, и укрепила подпорками молодое дерево, и маслом защитила корни его и ствол от червя. Тогда же было открыто эу, что бессильна она в судьбе доброго Эайдала, ибо, не имея Любви к нему, не станет ему утешением и опорой, но Амруи вознесёт до самых врат Эйдена одной улыбкой своей, если он пожелает. И с тем вернулась Ирдем к Амруи и березовую ветвь принесла ему, тогда же просияли глаза прекрасного эу, и всякая немощь оставила его. А вскоре был праздник амевиль Ирдем и Амруи долог и светел, там же был и Эайдал и эу, что ожидала его, она же весь праздник была с ним, и не мог Эайдал скрыть улыбки своей рядом с ней.

Амруи же и Ирдем оставили вскоре амевиль свой празднующим его и вернулись к людям, ибо там были труды их и сладкие плоды дел их. Любовь же их укрепила и утвердила их, и в ней одной нашли они истину непреложную, несокрушимую, несомненную. Да процветают любящие под сенью трудов своих!

Есть рыцари, искавшие чудес,

Что подвигами славными стяжали благодать.

Я не из их числа, за мною славы нет,

Но истина, что чудо успел я повидать.

Ни все богатства мира, ни милость самого огня —

Я видел нечто большее, хоть и иное…

Благословен Творец, позволивший такое:

Твои глаза, любимая, смеялись для меня! (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 215:12}

Был в землях тех, где жили и трудились Амруи и Ирдем, племенной король именем Бáрлиант [Bárliant], и было у него пятеро сыновей и три дочери. Один же из сыновей его, тот, кого звали Эвéлиант [Evéliant], ослушался отца своего и отказался выполнять приказ его, ибо приказал король разорить селения, где, по словам доносчиков его, были замечены эулиен, и очистить от них земли королевства отца его и истребить всех в селении том под предлогом веры (4). Прогневал Эвелиант короля своего, и ополчились братья на него, и сёстрам запрещено было помогать ему, и был вынужден Эвелиант искать укрытия и защиты в соседних королевствах и соседних землях у друзей и врагов, но никто не желал вражды с Барлиантом, ибо велика была воинская мощь его, и гневный характер его был всем известен. Всюду ждала погибель королевского сына, но приютили Ирдем и Амруи Эвелианта и укрывали его долгое время, тогда же и наставляли они его. И было так до самого дня, когда умер король Барлиант и пожелал Эвелиант вернуться. Тогда же в праведном бою отвоевал Эвелиант трон у братьев своих и заточил старших из них, а младших отправил в изгнание, сестёр же своих отослал он к монахиням и запретил им покидать обитель. Мир и справедливость принёс Эвелиант на земли предков и в благодарность за помощь поставил Ирдем и Амруи советниками своими и поселил в замке своём, воздав им должное. Однако недолго правил славный Эвелиант, ибо не пожелал он мириться с низведением эулиен и притеснением их, и с многим из традиции и устоев был не согласен, а потому пошёл войной против самого Изосара, и войско было его разбито, а сам Эвелиант был убит. Тогда же сел на престол старший брат его – узурпатор Гвáлиант [Gváliant], и вверг королевство в пучину войн и страданий, тогда же эулиен, жившие там, были истреблены, а иные спасались бегством, и Ирдем и Амруи были среди них, ибо много великих дел ожидало их впереди и множество душ искало в них спасения, не ведая о том. Спасаться, чтобы спастись – поступок трусости, спасаться, чтобы спасти – мудрости. (5)

^{(4) ныне не та вера у эулиен, что у многих людей земель, прилежащих к Светлому Дому, и не та, что принята на Хайнуи королями её и людьми. Много по всему свету истреблено было эулиен под предлогом веры, ибо всегда назывались они или еретиками, или колдунами, или противниками Божьими, или иноверцами, подлежащими истреблению.}

^{(5) L. I. I. V. E. 250:72}

Ныне же королевство то давно разорено, ибо много сменилось там нечестивых правителей, а вскоре было оно завоёвано и присоединено к столице Хайнуи, имени же Эвелианта уже никто и не вспомнит, ибо вымарано имя его из хроник усердием Неоглашаемого.

Да отведёт Господь Всевидящий всякую беду от бегущего ради спасения другого, и да придаст сил и мужества тому, кому бежать некуда или поздно!

Что же до Ирдем и Амруи – труд их среди людей и ныне, да процветает он и плодоносит, подобно дереву Ирдем в саду под оком господина Светлого Дома!