Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье девяносто первое. Подвиг Ильлинор. Ильлинор и Луриен

Велика и светла была Любовь Эвнара и Дару, и с каждым днём лишь росла она и укреплялась в чистейших сердцах их. А потому настал вскоре день, когда тесно стало ей в сердцах эулиен, и так созрела Любовь их для светлейшего её плода. И был день, когда встретились Эвнар и Дару в покоях своих, ибо сердца их, исполненные Любовью, потребовали встречи их, и оставили они все дела свои и пришли друг к другу, дабы взяться за руки и принести друг другу Свет свой. И было так по желанию их и требованию Любви их, и взялись эулиен за руки, и поднял тогда Эвнар впервые взор к лику возлюбленной своей и увидел сияние глаз её и красоту Дару, и восхитился, ибо была она светла и совершенна. Тогда же и смотрели эулиен в глаза друг другу, что пели песню их Любви. Тогда так и был ребёнок у Дару от возлюбленного мужа её, ибо приняла она Свет его и улыбкой вернула его. Так в срок положенный и отмеренный родила эу дочь, и новым Светом исполнилось торжество Любви Эвнара и Дару. Тогда же позван был Финиар в покои их, и взял он дитя из рук Эвнара и нарёк маленькую эу И́льлинор [Íl`linor]. Так была рождена Ильлинор от Эвнара, прозванного Яблоневый меч, сына Фанхандена, сына огневласой Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от Дару, тысячепрекрасной жены Эвнара, по исходу, на мирной земле, в Сумеречные времена.

Полноту красоты своей матери взяла Ильлинор, её же хрупкость и нежность достались ей. Улыбкой же своей пошла эу в отца своего. Много трудились над маленькой эу Ифа и Бад – светлейшие и прекраснейшие из эулиен рода Щита, Ишнар и Брид были добрыми подругами её, также нашла Ильлинор наставников себе в роду Эликлем, ибо Ильтент опекала её. Однако более всех наставников своих любила и почитала маленькая эу Финиара, она же всегда искала беседы с ним, хоть и бывал он занят, и много трудов разделяло их. Так не игр и веселья желала маленькая эу, но более всего – сопровождать Финиара. Он же позволил ей сопровождать его в трудах, и было время, когда всюду ходила за ним юная Ильлинор, след в след господина своего и по краям его платья. Были тогда ещё те времена, когда уходил Финиар из обители ради человека, ибо надеялся, что труд или слово его защитят детей Адама. Как ни просили дети Финиара отца своего поберечь себя и не покидать надёжных стен Светлого Дома – никто не мог запретить ему. И снова и снова оставлял Финиар покои свои и уходил один, изредка позволяя кому-то из эулиен сопровождать себя. Тогда же, в те дни, уходя, оставлял Финиар маленькую Ильлинор в Зале своём следить за свечами и отдавал ей атласную накидку свою (1). И потому искавшие Финиара находили иногда в покоях его маленькую эу в накидке господина своего и кланялись ей, как Финиару, и называли её Áма Фи́ниáр [Áma Fíniа́r] – Маленький Финиар. Сам же Финиар с улыбкой и нежностью называл свою юную спутницу Ит Хейрéрилли [It Heyrérilli] – Чертополошик, ибо не было и шага, который бы он мог ступить без Ильлинор. Но шло время, и выросла Ильлинор из маленькой девочки в прекрасную эу, и больше не называли её Маленьким Финиаром, и сам Всеспрашиваемый не называл её Чертополошиком, ибо была юная эу подобна редкому цветку Божиего сада, чей Свет чист и тих, как благородная и нежная лилия.

^{(1) кто знал господина Светлого Дома, тем случалось видеть его в накидке из серебряного атласа, подобной сиянию лунного света, ибо надевал её Финиар, лишь когда доводилось ему быть среди своего народа, – по праздникам, а уж они-то были часты в Доме его, в иные же дни ходил Всеспрашиваемый всегда скромно, в простой белой одежде своей, хоть накидка его и пребывала всегда в его покоях, ожидая нового праздничного дня, дабы лечь на широкие плечи своего господина.}

Всякий труд был скор и добр в руках Ильлинор, и с радостью ожидали её во всех пределах Светлого Дома, ибо всюду была она доброй помощницей и поддержкой во всяком труде и служении. Сама же Ильлинор находила радость в помощи всякому, кто просил или наставлял её, и не знала, в чём служение её, ибо всякое доброе дело было мило ей, а знание так и не коснулось сердца её. Тогда же научили светлые эулиен Ильлинор соследованию, и зорким в нём оказалось сердце её, и всё так же приходила эу в покои господина Светлого Дома, чтобы уединиться в глубине их под сенью своей молитвы или разделить с Финиаром его труды и заботы.

И был день, когда по обычаю своему оставил Финиар Светлый Дом ради человека по множеству нужд его. И пришёл к людям, и трудился среди них, как и все эулиен, трудом простым и тяжёлым, поддерживая тех, кто не мог получить поддержку и помощь. Был с Финиаром тогда Этин Чёрный, и вот уже который раз прогоняли люди эулиен отовсюду и грозили им, потому как велика была злоба в смертном народе. И вот, когда были окончены труды их, сказал Этин, что пора возвращаться в Светлый Дом, но Финиар удержал его, ибо знал, что не завершён на сегодня труд его, пока люди ищут его помощи. И пришёл Финиар в форт, и собралось там некоторое количество людей, что пришли к нему в поисках ответов или за советом, ибо знали Финиара и ждали его. Ничто не могло заставить Всеспрашиваемого оставаться в покоях своих, если знал он, что ожидают его. И потому Этин пошёл с ним в этот раз, как и случалось иногда прежде, потому как Финиар верил людям и не избегал знающих его. Они же, вкусив плоды его мудрости, рассказывали другим людям, и так они приходили в поисках помощи или посмотреть на странного мудреца, который был тем страннее для них, что говорил всегда правду и никогда не спорил. И если прежде собирались толпы вокруг светлейшего эу, то ныне боялись и не желали приходить к нему, и отвратились от слов Финиара многие, ибо и на мирной земле разуверились в эулиен, те же, что приходили – не возвращались снова. И вот, когда разошлись люди и собирались эулиен вернуться, вышел к ним арели, воплотившись ради беседы с Финиаром. И узнали его эулиен, ибо был он известного рода, и прежде многие земли на мирной земле по обе стороны принадлежали ему. Было имя того арели Анги́р [Angír] из рода Ахáна [Ahán], из имён, от века лишённых плоти. И пришёл Ангир, воплощённый в подобающем королю величии и мрачной красоте своей, и искал беседы с господином Светлого Дома. Тогда же, услышав, как льстиво арели ищет беседы, сказал Этин Ангиру, ибо не поверил ему: – Искусное лукавство в твоих речах, и слог твой складен и сладок. Но сказал Финиар: – Чёрная ночь – его душа. Но и её озаряет свет звёзд Надежды. И тогда же отослал Этина, и так остались они с Ангиром одни, и встал Ангир по левую руку Финиара, смиренно, как подобает ищущему правды, и долгой была беседа их. Благодарил арели Финиара за Надежду, что дарит он людям и арели своим мудрым словом и разделяя с ними тяготы их, ибо был день, и милость Финиара и добрая забота его спасли самого Ангира в час, когда был он унижен и обездолен. Много размышлял арели над словами и учением Финиара, и вот настал час покончить с беспокойством его, ибо решил он сам спросить господина Светлого Дома. И тогда сказал арели так: – Много смотрю я на эулиен и вижу мудрый и благородный народ, страдающий понапрасну. Сыны эулиен чисты сердцем, образованны и мудры. Почему же они сторонятся власти? И ответил ему Всеспрашиваемый: – У моего народа достаточно других забот. И сказал Ангир: – Юноши эулиен благородны и справедливы. Многие бы сочли за честь послужить таким королям, ведь куда как проще достигнуть своей цели, находясь у власти, нежели скрываясь и таясь, как преступник. И ответил ему Финиар: – Простота достижения цели развращает душу. Власть же особенно губительна. Потому мой народ не стремится к ней и не ищет её. Эулиен приучены к труду. Они служат душой и телом великой цели и не ищут славы и власти. Поэтому среди нас нет королей и героев, ибо каждый окружён любовью и почётом. И сказал арели: – Немногие народы даже под крепкой рукой правителя могут похвастаться таким смирением и единением. Я видел эулиен разных земель, но везде ваше имя и слово в великом почёте, и никто не смеет ослушаться старейшин рода. Ваш народ лишён корысти и всякого страха. Удивительно, как он ещё сохранился при такой Любви к человеку. Финиар же сказал: – Эулиен всегда с человеком. Хочет того человек или нет. И ни страх, ни сама смерть не позволят эу оставить своё служение. Ради человека мой народ покинул благословенные земли Ийдена. Теперь улыбка смертного – Ийден всякого эу, ценнейшее его сокровище и награда. Вот всё, что ищет каждый из нас и ценит превыше всех земных и надземных благ. И удивился арели и спросил эу: – Улыбка?! Всего лишь улыбка… И возразил Финиар: – О нет, мой друг. Улыбка – это просияние души. Душа, наполненная спокойным и добрым Светом, сияет через неё. Улыбка не может быть «всего лишь», вам ли не знать, ибо потому и прозван народ ваш «детьми печали», что не жалует улыбок. – Однако есть в этом мире то, что способно доставить радость моему народу, – сказал Ангир. И поклонился господину Светлого Дома, и достал острый меч свой, его же направил он на грудь Финиара. И ответил ему Всеспрашиваемый: – Несомненно. Было бы весьма глупо полагать, что хоть что-то в этом мире может не искать её. Тогда же коснулся Ангир острием клинка груди эу, и так велел замолчать ему, так как исполнил задуманное вполне, ибо пока беседовал он с Финиаром, собралась вокруг тень, и арели Ангира окружили их, и вот встали кругом, и были посланы уже быстрые гонцы их к Владыке, дабы пришёл он на пир мести своей. И повелел Ангир господину Светлого Дома опуститься на колени, дабы так дожидаться Владыки Смерти, но не двинулся эу с места и глаз от глаз Ангира не отвёл. Тогда подошёл к нему один из арели, что был позади Финиара, и ударил его так, что упал эу. И смеялись арели, ибо был Финиар Эйвели у ног их. А вскоре явился и сам Бессветлый, и никогда прежде не был он столь доволен увиденным. И велел Владыка всем отступить, ибо не желал, чтобы кто-либо мешал ему. И смотрел он на эу у ног своих и не знал, какую из задуманных для него смертей ему выбрать. Но вернулось дыхание жизни к Финиару, и открыл он глаза. И поднял голову свою и так увидел Анкхали. Тогда же пытался Финиар подняться, но поставил ногу Владыка Смерти на шею ему, и лишь небольшое усилие его отделяло эу от смерти.

Там, в безмятежных садах Эйдена – всё решено. Там нет тревог, что терзают меня, там нет боли, что так пугает меня, но Эйден далеко, хотя один лишь шаг отделяет меня от его Света. (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 232:17}

У врат Ийдена на заре

Меня ты примешь, ожидая.

Твой голос через мглу веков

Меня пробудит к вечному сиянью,

И мне, оставившему жизнь,

Протянешь руку ты и улыбнёшься.

Тревоги, страх, печаль и стыд

Погибнут перед твоим взором!

И так очищен буду я, как всякий

К кому ты будешь милосердна.

В тот миг у ног твоих бессмертье

Я снова новым даром обрету —

Вот та мечта, что я лелею,

Вот та Надежда, что сильнее страха смерти,

О Эин-Мари, надеющихся Свет и госпожа!

В то же время была Ильлинор по обыкновению своему в светлейших покоях господина своего в сердечном соследовании, и вдруг увидела великую тень, что собралась на юге и поглотила Свет. Тотчас же оставила Ильлинор и соследование своё, и Дом свой, и как могла поспешила туда, где над фортом почернело само небо, вобрав в себя все сумерки подзаконного мира. Быстр был шаг Ильлинор, ибо ни единой травинки не погибло под ногой её. И пришла Ильлинор в самый форт и оказалась среди множества арели перед Владыкой. И был Финиар обездвижен под ногой его, и арели потешались над ней. Тогда выхватила эу меч у арели, что стоял позади неё, и с ним направилась к Бессветлому, хоть и с трудом могла удержать его, ибо был он тяжёл, и прежде не держала Ильлинор оружия в руках своих. Был Владыка развеселён безнадёжной храбростью юной эу, и сказал – и по слову его обратилась рукоять меча для эу в пламень, и выронила его Ильлинор из рук, и опалены они были огнём невидимым. Арели же снова смеялись. И отступил Бессветлый, чтобы достать оружие своё, и тут же бросилась эу к господину своему, дабы поднять голову его от земли и укрепить его. И пролегла пылающая полоса, подобная бурлящей лаве, через всю тень неба, и изошли в чёрный дым все арели, чтобы соединиться за спиной господина своего силой его. И простёр тогда руки свои Бессветлый и всю тень, что была вокруг, вобрал в себя, и лишь пылающее небо осталось над ними. И поднялся Анкхали в тени и множестве своём до самых небес, и достаточно было ему протянуть руку свою, чтобы достать из небес пылающих меч свой из чёрной стали. Тогда же склонилась юная Ильлинор над господином своим и укрыла его, она же сказала так: – Ífhelt Tíik, evhéme, Íl` híol, ta ímhetil` no húrti Tíen!153153
  Поручаю Вам, господин, Свет мой, да станет он мечом Вашим! (эмл.)


[Закрыть] И сказал Финиар эу: – Il`íft-é!154154
  Сияй (живи, будь)! (эмл.)


[Закрыть] И собрала юная эу весь Свет сердца своего, и образовалась брешь в пылающем небе, и встал тогда от неба до земли огромный столб Света и скрыл за собой Ильлинор и Финиара, и так было велико его сияние, что виден был со всех концов мирной земли и подзаконного мира, тогда же стало светло, как днём, и белым светом покрылось всё вокруг так, что пропали все цвета, лишь Свет был единственным цветом названного мира. И уязвлён был Бессветлый тем Светом в самую тень свою, и рассеян был, ибо смятен торжеством сияния его. Тогда же отпустила Ильлинор Свет свой, и стал угасать он медленно, подобно силам её. И помогла эу подняться господину своему, и хоть и ослабла сама, встала под руку его, и так помогла добраться до Светлого Дома. Тогда же и угас Свет её в закате отыгравшего дня. И, едва переступив порог обители, упала Ильлинор без сил, и дыхание жизни оставило её. Тогда же подоспели эулиен и подняли её, и не дали упасть господину их. Они же отнесли Ильлинор в лекарские покои и передали её заботе светлейших лекарей их, они же уложили Финиара в покоях его, и призвал он Лýриена [Lúrien], привратника (3), никого не впускать в них.

^{(3) был в своё время в Светлом Доме рождён эу с чистым сердцем, исполненный благородства и радости. Его же нарёк Финиар Луриен. Для многих улыбок приведён был Луриен Создателем в этот мир. И было время, когда желал эу стать Исполином, но Финиар отказал ему. И тогда взял на себя Луриен служение привратника Светлого Дома, оказывая всем входящим полноту радушного приёма эулиен. Его же голос теперь зовёт Финиара в покои, где родилось дитя, он же передаёт всякую весть и просьбу от порога Светлого Дома, его же улыбка обычно и есть первое, что видит вошедший в светлейшие стены.}

И был час нового дня, когда открыл глаза свои Финиар и сказал: – Il` híol, evhíme míen!155155
  Свет мой, госпожа моя! (эмл.)


[Закрыть] Ибо нашёл себя в покоях своих под опекой и молитвой внимательной Фиэльли. Многой заботой был окружён Финиар, и были уврачёваны раны его, и надёжно укрыт он был в постели своей для мирного сна, Фиэльли же всё время неусыпно была подле него. Тогда поднялся Финиар и призвал Луриена к ответу, но велико было смущение добросердечного эу, ибо поклялся он господину своему, что всю ночь провёл у дверей и никого не впускал в покои его. Тогда же искал Всеспрашиваемый ответа в глазах Фиэльли, но видел там лишь нежнейший Свет.

Громок был зов серебряных труб Светлого Дома, огласивших праздник в честь Ильлинор. Тогда повелел Финиар открыть все двери, что были в Доме, дабы весть о подвиге юной Ильлинор разнеслась повсюду. И весь срок праздника её, а длился он не один месяц, с величайшей радостью прислуживал господин Светлого Дома юной спасительнице своей, тогда же под его надёжным взором и обрела эу долгожданное знание своё, и поднёс Финиар тон отважной эу, и за общим столом усадил Ильлинор по левую руку, с того же дня – там её место, что бы ни случилось. Велика благодарность эулиен светосмелой эу, и по указу самого Финиара каждый год собираются эулиен, дабы почтить Ильлинор праздником в честь её, тогда же наступает в конце июля – начале августа долгий праздник, именуемый эулиен Амéире И́льлинорэ [Améire Íl`linorē] – Неделя Ильлинор, и есть это самая длинная неделя в году эулиен, ибо в ней одной сорок семь дней, тогда же слышится клич Хэ́иях [Héiah]156156
  Праздник (клич, призывающий к празднику) (эмл.)


[Закрыть] (4) всюду и состязаются эулиен в историях и песнях.

^{(4) нет дома эулиен без праздника. И эу без праздника его нет. Священен призыв к празднику для всякого эу, ибо надлежит услышавшему тотчас оставить все дела свои или сон и присоединиться ко всеобщему празднику, где бы он ни был, что бы ни делал и кто бы ни призывал его. И мимоходящий, и уставший, и спящий, и мёртвый – да встанут к празднику – и да будет он полон и светел с ними! Ибо сказано было всем поименованным Творцом нашим, Создателем: Héiahent-é im héil`ent-é!}157157
  Радуйтесь и веселитесь! (эмл.)


[Закрыть]

Когда же отыграл праздник Ильлинор и погасли улыбки его, ушла и улыбка с лица Финиара, и с того дня более не покидал он Светлого Дома, оставив учение своё и труд среди смертных.

Не позволяй своей жалости к человеку взять верх над сочувствием к нему. Не принуждай человека принимать твою помощь и не считай её благом, но необходимостью, той, о которой лишь сам человек попросить может. Не спрашивай и, более того, не слушай его лишь тогда, когда послушание твоё обернётся смертью человека. Когда же уклоняется он от помощи твоей – найди путь оказать ему помощь иначе, или отойди и тем помоги ему. (5)

^{(5) L. I. I. V. E. 25:51}

И вот был день вскоре, когда знание пришло в сердце Ильлинор, и так обрела она крепость и силу в соследовании, ибо ничто не могло ускользнуть от взора её в сердечной молитве. Тогда же взяла Ильлинор себе за правило уединяться в роще Светлого Дома в одной из надёжных крон его и оттуда отправляться на благородное служение своё. Прежде самой Ирдиль поднималась Ильлинор, чтобы поспешить, тревожа туман, под самое рассветное небо, через густые листья яблонь. И в дождь, и в ветер, и в зной и в холод – уходила Ильлинор, едва зарождался свет нового дня, и возвращалась лишь с уходом луны. Больше всех страдал тогда бедный Луриен, поднимаясь чуть свет, чтобы проводить или встретить эу. И каждый раз находила эу ту дверь, что опекал он, но вдали от взора его, чтобы ускользнуть, и каждый раз бежал туда Луриен с тёплым плащом или крынкой голубики (6), дабы отдать их многозаботливой эу, прежде чем она на весь день покинет светлейшие стены. И то, что прежде было обязанностью Луриена, взятой им самим взамен служения Исполина, вдруг сделалось для него радостной забавой, безжалостной необходимостью сердца. Так стал он сам караулить Ильлинор у всякой двери, забыв о сне и отдыхе, ибо знал, что без заботы его ускользнёт юная эу в урочный час, забыв о переменчивой погоде мирной земли, силе её ветров и завтраке, на который соберутся все эулиен с восходом. И доброй игрой обернулась его затея для самой Ильлинор, ибо теперь только и искала она дверь или щель, позабытую Луриеном, чтобы тайно покинуть обитель из-под самого носа эу. Добрый задор повелевал Ильлинор, ибо нравилось ей изводить несчастного Луриена, выучившего все щели и прорези Светлого Дома, опекавшего теперь и балконы, и окна, так что сама Элигрен не могла оставить обитель не встреченной неусыпным взором отчаянного эу. И долго длилась забава двух эулиен, скрывая за собой истину, известную сердцам их, но однажды настал день, когда вдруг решила Ильлинор, что не хочет хлопот для Луриена, ибо показался он ей уставшим, но более того – захотелось ей теперь, чтобы всенепременно встречал он её каждый день у входа, – и так закончились беспокойные дни привратника Светлого Дома. И вскоре был день, когда обнаружила Ильлинор, что и вовсе не хочет покидать Светлый Дом, чтобы лишь задержаться под взглядом Луриена или разделить с ним горсть королевских ягод.

^{(6) áмгласс [ámglass] – также называемая королевской ягодой – неотъемлемая часть кухни эулиен. Она же гарнир и приправа, и самостоятельное блюдо, начинка, основа для напитка или лёгкий перекус, что всегда в изобилии на кухне для тех, кто пожелает. Велика любовь эулиен к этой ягоде, ибо даже в эмланте есть слово áмглаи [ámglai] как обозначение цвета, подобного цвету голубики. Также легко и с приличествующей иронией используют эулиен это слово для всякого блага, обозначаемого в речи, например, называя ámglai возлюбленного или милого друга, выражая своё отношение к чему-то, если оно исполнено добра и позволяет юмор. Так называют эулиен великого Китли Амглайи́льменри [Ámglayíl`meri] – Голубичноречивый, и страшно противится он и велико его возмущение, которое столь же ámglai, как и он сам.}

И был день, когда не одна Ильлинор пришла в покои Финиара, но вместе с Луриеном, ибо с недавних пор и вовсе не желала расставаться с ним. Тогда же ожидал их Финиар и даже не спрашивал их, зная их просьбу, ибо, подобно всем, кто наблюдал за Ильлинор и Луриеном, ожидал этого светлого дня. И опустились тогда эулиен на колени перед господином своим и разделили с ним молитву его об амевиль их. Так совершилось и завершилось предначертанное, и да не усомнится никто в долженствовании торжества всякого Света!

Громок был праздник в честь амевиль Ильлинор и Луриена, и собрались эулиен в чертогах Дома своего и состязались в историях и песнях. И были среди них те, кто заворожил словом и звуком, и были среди них те, кто заставил Свет расцвести в сердцах своим словом. Меня не было с ними в тот день. Но это не повод молчать, когда требует песни душа. Поэтому я скажу, сердцу поручив напев, песню одну разделив с тем, кому верю я.

Пойдём, я расскажу тебе историю о Любви,

Как встретились две души и умножили мира Свет.

И молила одна душа: Создатель, дороги управь!

Без заступления сердце, что бьётся одно в тиши,

В мире, что улыбок лишён, сгинуть без них не оставь!

И ответил Господь душе: за улыбку есть цена.

И ответило сердце Ему: Я как дар эту цену приму.

И снизошла тогда к просящему Света душа.

И говорил он ей: я дыханьем своим разбужу

День грядущий для тебя одной. (7)

И любую тень отведу, где бы ни был я сам,

От сердца твоего рукой.

Я заставлю весь мир сиять светом своим тебе,

Ибо мой скуден Свет, пусть тебе мир воздаст.

Тот же, кто любит тебя – миру свой долг отдаст,

Лишь бы улыбка твоя светила в его темноте.

Когда же оставил он возлюбленную свою,

Не было в мире слёз. Не было стонов в нём.

Ибо лишь самый бесстрашный жизнь по крупицам раздаст,

Лишь потому, что знает самый древний суровый закон.

Во всём мире лишь ты одна

Поймёшь и поверишь мне:

Всё, что делаю я – для тебя

И во имя нашей Любви.

Сердце знает твоё,

Ты же тайною сохрани

Ото всякой души и сердца —

Это будет лишь наш секрет.

Не важно – жизнь или смерть —

Всё это лишь слова.

Я видел в глазах твоих

Неодолимый Свет. (8)

Поражена сама и не верит глазам своим Смерть.

Вот не знают о ней сердца, и души её не чтут.

Не осквернив её, но минуя её закон —

Умножают в улыбках Свет любящие сердца.

И взглядами без конца о Свете Любви поют.

Ты же запомни закон, что вывела та душа,

Что оставила свой тайник, ради ценности светлой его:

То, чем обладаешь ты —

Имеет власть над тобой,

То же, чем не обладаешь ты —

Принадлежит тебе одному. (9)158158
  В данном стихе-песне, если я правильно понимаю, автор соединяет своё повествование о любви Виэльлине и Фиэльли со стихами самого Виэльлине из утраченной книги «Явная тайна», посвящёнными его любимой. Таким образом, перед нами практически песня двух сердец, сплетённая в одно повествование. Прим. И. Коложвари


[Закрыть]

^{(7) L. I.I. V. E 31:25}

^{(8) L. I.I. V. E 20:12}

^{(9) L. I.I. V. E 37: 55}