Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье сто четырнадцатое. Ильмуи и Муймре. Восхождение Эрахильм

Благословенны любящие, что нашли утешение друг в друге, ибо где бы ни были они – они в Ийдене всюду и носят его с собой! Многой радостью и искристым смехом обернулось сочетание в Свете Эктина Беспечального и смертной девушки Телени. Долог был праздник их, и не смолкало ликование его многие месяцы. Эктин же и Телени, обретшие друг друга женой и мужем, не расставались, ибо славили и ценили каждый миг, что могли разделить между собой. Тогда же было время их бесед, молитв и смеха. И собирались Эктин и Телени часто послушать сказок Онена, ибо Телени любила их. И были дни, когда уходили эулиен в чащу Светлого Дома и забирались высоко на раскидистые ветви деревьев, тогда же был с ними и Онен, и многие дети, и львята Луаны – все, кто желал сказок его, и там, среди благословенной зелени, рассказывал Онен сказки тем, кто пришёл послушать их. Те же, кто искал своих детей и друзей – никогда не могли найти их, ибо каждый раз собирались любители сказок Онена в новом месте и на новом дереве и были горды своей маленькой тайной, хоть раз от раза скрипели ветви всё сильнее и громче от обилия эулиен, что взбирались на них. Так Эктин и Телени приходили к Онену всегда и сидели с ним рядом, обнявшись и внимая его оживлённым рассказам. Было так и в день тот, когда рассказал Онен сказку о прекрасной и светлой Любви благородного соловья, влюблённого в Луну. Arm énnitil`ē а́maē ēídremi ítamē hói límbital` il`inа́leyn ítchrókē, efér íamtil` íshun im deréstenil` íl`mrinen, odórān térlen evhímee Itíl`e, ek terh no а́leyt fa el`tа́m il`íytē, ni tentа́tan ēishínen im isítē, ov Itíl` im íl`mrinen evа́en emíh`t nóel` im istéi il`íf íeh evа́ amrúii kowb а́leynē. Im vol` et, ke ni ül`tental` Itíl` mey ónnei an ēа́leyen il`inа́leynē im ni а́leytal` il`inа́leyn, ni inírān Itíl`ē, aké ékih vol` Líe íeh, nerén ek nа́en ímortenal`, im et únih vol` íeh írnuitam kémi éle el`kémi, ókon ek erkéritenal` kanmа́ri íyu haynúrenē ev el`mа́yl.189189
  Прежде биения маленького отважного сердца своего ожидал соловей часа, когда соберётся ночь и рассыплются звёзды, проложив путь госпоже Луне, которой сможет он петь до самой зари, не зная тревог и печали, а Луна и звёзды будут внимать ему, и трепетное сияние их станет наградой для певца. И было так, что не поднималась Луна над миром без песен соловья, и не пел соловей, не увидев Луны, потому что такова была Любовь их, во имя которой они трудились, и так велика была их нужда друг в друге, ради которой изменили влюблённые ход вещей во вселенной (эмл.)


[Закрыть]

И, вернувшись в покои свои, смеялись Эктин и Телени и радовались. Тогда же дано было им увидеть новую красоту друг друга и новую нужду испытать в возлюбленном своём, а потому легли эу и человек как муж и жена, и так был ребёнок у Телени от Беспечального мужа её, и родила она в срок свой красавицу дочь, наречённую Финиаром Ильмýи [Il`múi]. Так была Ильмуи рождена от Эктина Беспечального, сына Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Телени, возлюбленной жены Эктина, что была из смертных, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена.

По рождению своему истинной дочерью рода Ирдильле была маленькая эулнори Ильмуи! Россыпи золотых кудрей, подобно гриве льва, носила Ильмуи гордо, её же кудри, что вились привольно и не знали сладу, тешили взгляд любого, как и её улыбка. Во всех играх была Ильмуи главной затейницей, и ещё прежде того, как научилась говорить, полюбила сказки Онена в кронах деревьев и те, что рассказывал он детям Светлого Дома, собирая их вокруг себя в саду или залах. Он же, светлосердечный, и стал первым наставником её и другом. Много эулиен наставляло юную Ильмуи, но лишь Воробушек и Сказочник стали истинными друзьями её и всегда были с ней до самого знания. Когда же пришло оно к Ильмуи, то открылся в ней дар, перед которым преклоняются эулиен и почитают который высоко – дар сочинительства добрых сказок, и так стала Ильмуи одной из тех, что владеют им. А вскоре уже и сама Ильмуи собирала эулиен в кронах деревьев Светлого Дома и сада его.

Так был день прежде, когда пришёл в Светлый Дом кот в цветных пятнах, что был подран в драке и искал помощи и исцеления у Иллиат. Не смогла скороотзывчивая эу отказать обаятельному хитрецу, и от рук её получил кот скорое исцеление, однако не спешил уходить, так как рассудил, что хорошо ему в Светлом Доме при эулиен, и всего для него в достатке, а потому, не спрашивая, остался там. Было имя тому коту И́зсвайгарт [Ízskvaygarth], и был он мудрый и хитрый кот, из тех, что живут во дворах людей и душат кур. И всюду ходил Изсвайгарт за Иллиат и был всегда на виду, и так заметил его Финиар и забрал к себе. Он же, Всеспрашиваемый, полюбил кота и всё позволял ему, поселив в своих покоях. Высока и светла была дружба Финиара и Изсвайгатра, его же господин Светлого Дома нарёк Блýмин [Blúmin] (1). С ним беседовал Финиар и наставлял эулиен, ему же, благохвостому, позволял спать на своей постели и не ложился в неё, чтобы кота не потревожить, пока тот не просыпался к неурочной бодрости своей. Для дражайшего своего Блумина смастерил из дерева Финиар изысканные блюдца для воды и мяса, а также сам сшил ему жилет из серебряной парчи, подобно тому платью, что носил он сам. Блумину же позволялось всюду бывать с Финиаром, и даже на всеобщей трапезе мог Блумин занять любое из мест, предназначенных для сыновей и дочерей эулиен, или сам Финиар ставил ему за столом блюдца его. Тогда же, откушав, любил Блумин спать на столе среди фруктов и зелени, и в почтении перед ним вставали сидящие эулиен, и кланялись стоящие, когда случалось ему проходить мимо. На него же, щедроусого, трудился не один ретенти, ибо любил Блумин сытно покушать и сладко поспать. Был Блумин по натуре своей философ и знал много загадок, но ещё больше непристойных песенок. И тем не менее была душа его чиста, хоть и подворовывал он с кухни с попустительства Финиара. Сам Всеспрашиваемый обожал Блумина и одним из лучших своих собеседнков называл его, с ним же играл он в шахматы и принимал приходящих за советом. Всё позволялось Блумину в Светлом Доме, ибо души не чаяли эулиен в пятнистом прохвосте, он же сам обожал играть с юными эулиен и помогать ретенти и лекарям. В библиотеке он портил книги и трудящимся с бумагами проливал чернила и разбрасывал листы. И тем не менее в часы молитвы сомолился Блумин с Финиаром вместе своими простыми, безыскусными и доходчивыми молитвами и в жизни своей был неунывающим и довольным, чему и учил всех своим личным примером, за что и заслужил среди эулиен обращение Мáну [Mánu] – Блумин Ману. Элкарит же с братьями и светосиятельная Эликлем называли в своё время Блумина братом и высоко почитали его, и за расположение его боролись, как никогда не боролись друг с другом за внимание отца или матери. Долгую, сытую и достойную кошачью жизнь в 23 своих года прожил Блумин бок о бок с эулиен в покоях всесветлейшего Финиара, а почив в благородной старости, был погребён господином Светлого Дома под окнами своих покоев, где ныне цветёт высаженный Финиаром медоносный бодяк (2) в память о несравненном Блумине, выбравшем свою судьбу среди надеющихся. О нём же сложил Эливиен двадцать три поминальные песни, и ныне среди эулиен поют их в часы скорби и горя, ибо через них исцеляется душа, потерявшая частичку Света. (3) О нём же, Блумине Ману, воссылаем мы и ныне свои молитвы, да не минет его, шерстосеющего, Любовь и забота в Эйдене, подобная той, какою был он окружён в Светлом Доме! Им же наставлено и укреплено в Свете было немало эулиен, и Ильмуи была одна из них, ибо в её труде был Блумин верным помощником и соделателем, и не было книги, написанной эу, где бы не прошлись его крепкие лапы, побывавшие прежде в чернилах.

^{(1) blum – пятно, а, стало быть, Блу́мин – Пятнашкин.}

^{(2) именуют эулиен бодяк kírze, его же с любовью называют они тщи́леи и́льмрин [tshílei íl`mrin] – пчелиный огонёк, и служит он для народа надеющихся символом глубокой привязанности, знания чужого сердца и уважения, ибо вручение тона одним эу другому называют эулиен ки́рзен [kírzen]. И так есть среди эулиен три священных способа выразить свою преданность и любовь к другому: кирзен, итрем и ифхёлье.}

^{(3) О эу, о эу —}

^{Не плачь, не плачь!}

^{Шерстинку памяти храня, —}

^{Знай, тот, кто радовал тебя —}

^{Вкушает радость ныне сам!}

^{И небеса опять светлы}

^{От доброй памяти о нём.}

И был день в Светлом Доме, когда пришёл в покои Финиара молодой эу Мýймре [Múymre] со своей печалью, ибо был он тих и скромен и по натуре своей застенчив, но, как и все эулиен, мечтал о Любви и искал её, но не мог найти. И хоть был Муймре окружён друзьями, которые любили его, но ни в ком не мог найти эу ту священную силу, что могла бы сделать блаженным молчание двух сердец наедине друг с другом, когда нет нужды говорить, доказывать, объяснять и смущаться тишины, что обращается вдруг совершенной полнотой бытия. И принял Финиар юного эу, и выслушал его, и ответил ему, что, возможно, придётся эу немного подождать, прежде чем найдёт он то, что ищет. Тогда же усадил он Муймре на порог в покоях своих, и тут же Блумин, что был рядом, запрыгнул на колени эу и завёл свою песню, что никогда не делал прежде ни для одного эу, кроме самого Финиара и спасительницы своей Иллиат. Тогда же растерялся эу, но Финиар улыбался ему, и едва прикоснулся Муймре шёлка шерсти мудрого Блумина, оставила сердце его всякая печаль и тревога, и улыбка вернулась на лицо его. И долго так пребывал Муймре в покоях Финиара, ибо уснул на коленях его уставший Блумин Ману, и боялся эу побеспокоить его. Когда же вдруг решил звонкогласый господин оставить юного эу, то был так стремителен и скор в решении своём, что на когте унёс с собою и щедрую ленту от платья эу. И был Муймре вынужден последовать за господином котом, дабы облегчить путь его и снять с могучей лапы его ткань от одежды своей. Но великое дело задумал Блумин Ману, и было несчастному Муймре не поспеть за ним, ибо решил многозаботливый господин прежде всего раскидать выставленные для эулиен яства на столе в кухонной зале, затем с победным возгласом пробежать до предела Ирдильле и взвиться, подобно напуганной птице, по лестницам и перилам до самой библиотеки, где трудилась Ильмуи над книгой своей. Там же был Блумин Ману остановлен эу, что поймала его за ленту и освободила от неё. Тогда же гордо отправился Блумин по неотложным делам своим, воздев хвост, как стяг, под самое небо, с достоинством истинного короля, а Ильмуи осталась с лентой в руках, и искала эу, в чём платье недоставало бы ленты голубого атласа. И вот пришёл в библиотеку Муймре, следуя за широкобоким Блумином Ману, и увидел Ильмуи с лентой от платья своего, тогда же и Ильмуи увидела Муймре с изъяном в платье его, и остановились эулиен, поражённые встречей, и не знали, что сказать друг другу, и потому молчали. Тогда встала меж ними тишина и вошла в право своё, и улыбались эулиен друг другу и не поднимали глаз, и не было меж ними ни смущения, ни желания говорить, ибо вдруг всё стало понятно им, и слова оказались не нужны, чтобы сердца могли говорить друг с другом.

Ночь дана была львёнку Ильмуи и Муймре для улыбок и бесед сердец их, наутро же предстали они перед Финиаром с просьбой об амевиль, и тогда же сочетал их Всеспрашиваемый при свидетельстве Блумина Ману в Свете, как желали того юные эулиен.

Светел и многорадостен был праздник Любви Ильмуи и Муймре, и из уст в уста переходила благая весть о том, что сделал для эулиен благолапый Блумин, его же благодарили тогда и превозносили во всём Светлом Доме. Когда же закончилось торжество по амевиль влюблённых, просили Ильмуи и Муймре отпустить их на служение вдвоём, и дали родители их согласие, и Финиар благословил их.

Много светлого труда нашли себе эулиен среди людей. Так продолжила светлословная Ильмуи дело своё, а также наставляла людей и особенно детей их. Её же сказки ушли к людям, и ныне многие из них забыты, а многие живы и до сего дня, пусть и пересказаны по-своему и живут как легенды и мифы в высоком чертоге искусства смертных. Муймре же во всём был рядом с женой своей и был ей верной поддержкой и опорой, ибо нашёл себя в учёном труде и много послужил через науку смертным как учёный и учитель, он же искусно обращался с хрусталём и много школ основал среди людей, где отливали хрусталь и работали с ним. На многих землях сохранилось доброе учение его, и Свет Муймре живёт и сегодня в прозрачном хрустале мастеров, принявших учение его. И подобно хрусталю, что в гранях своих умножает всякий Свет, были и эулиен верными умножителями и сеятелями Света, их же почитают в Светлом Доме как верных и добрых наставников, попечителей юности, ищущей надёжного знания. Ибо случилось однажды злым людям отравить Муймре эулиенским ядом, что ввергает плоть и кости во вражду между собой, и тяжко стал умирать юный эу, Ильмуи же не была сильна в лекарстве и не могла помочь мужу. Но взяла эу бумагу и положила её на тело мужа своего, на бумаге же написала она сказку об исцелении возлюбленного, и тотчас исцелился Муймре по написанному женою его, и вышел весь эохтин в бумагу и разъел её, и был закопан с бумагой вместе, и после того проросло там дерево Муймре (4), дерево эо. За силу слова и дар, данный ей, высоко почитают Ильмуи эулиен, прозванную Эрахи́льм [Erahíl`m] – Изумрудное слово (5), и просят многие писать им записки на удачу, что носят с собой, и ради того приходится Ильмуи часто бывать в Доме своём, ибо многие эулиен просят написать им доброй дороги или иные светлые пожелания на служение в людях или жизнь в Светлом Доме. Потому как есть в слове написанном, слове чернильном свидетельство Божие и благоволение Его, ибо в начертании всякого Слова являет нам Себя Сам Творец и Создатель, и живёт в Слове, и укрепляет Его, если Слово то достойно и соблистательно неизреченной Славе Его и непостижимой мудрости Его. А потому возвращаются Ильмуи и Муймре в Светлый Дом и снова отправляются на служение своё, явно и тайно, ибо всегда есть нужда среди людей в том, чтобы кто-то шёл рядом с ними по пути, что так полон страданий и забот.

^{(3) было дерево Муймре единственным из всех, что проросло в подзаконном мире. Ныне же введено оно арели в их мир, и не видят его люди.}

^{(4) Эрахильм зовут Ильмуи, ибо изумрудные чернила изготовляют эулиен для книг и рукописей своих, и именно в записанном слове, слове чернильном сильна благословенная Ильмуи-сказочница, она же благоволит и особо покровительствует всем юным львятам Светлого Дома.}

Советы, пусть и мудрейшие из них – подобны ветру, хоть бы и сильнейшему, против скалы человеческих тягот. К чему быть ветром мимоходящим, пусть он и буря и вихрь, если можно встать с человеком плечом к плечу и усилием рук своих и упорством сдвинуть хотя бы камень от той скалы?! Это ведь так очевидно, ибо советчиков люди всегда помнят и находят, тех же, кто рядом разделяет труд и печали – не замечают. Вот укрытие твоё, о эу! (6)

^{(6) L. I. I. V. E. 91:18}

Я же прошу только Господина Садов, Властителя судеб наших, послать каждому в срок свой отважного Блумина Ману, да приведёт он нас, нетерпеливых и невидящих, в объятья Любви, положенной нам, как привёл счастливейших Ильмуи и Муймре под Свет улыбок друг друга, ибо ныне Любви их соликуют в Эйдене!

Звенье сто пятнадцатое. Итари и Эйсин

И был день, когда привёл Эктин возлюбленную свою в сердце Светлого Дома, где журчание фонтанов и шёпот дубрав, там же нашёл он укромное место и читал Телени стихи своего народа, ибо нежность и восторг наполняли сердце его, едва возводил он взгляд на человека. Когда опустился лик звёздной ночи – радость и нежность их стали совершенными, и вернулись любящие под сень покоев своих, и там же легли они как муж и жена, и так был ребёнок у Телени. В срок же положенный и светлый родила Телени дочь мужу своему, и назвал Финиар эу Итáри [Itári]. Так рождена была Итари от Эктина Беспечального, сына Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и возлюбленной жены Эктина – Телени, что была из рода Адама, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме родителей своих, во времена, именуемые Сумеречными, их же осветила она рождением своим!

Смех и радость пришли в покои Эктина и Телени с рождением Итари. Любовью и заботой старшей сестры своей обласкана была маленькая эу, а также светлым вниманием рода Ирдильле, в нём же с ранних лет нашла она наставников своих, как и в верном роду Золотое дерево. Нежная душа дана была маленькой эу, но смелое сердце. И хоть и была Итари хрупкой и невысокой, но великая сила была в ней, и живой ум, и звонкий смех. С первых лет не могла сидеть Итари без дела и искала служения старшим, и помогала родителям своим и сестре. Особенно почитал и любил Итари Иври, которому сослужила она, будучи ребёнком. Но вот выросла эу, и стало трудом её – изготовление музыкальных шкатулок. И в том деле в Светлом Доме вскоре не было ей равных, а потому приходили эулиен из других поселений научиться от неё. Так были первые шкатулки Итари на мотив песни «Хи акóрт им хи́экорт эв эльáлье, О ильрáмт рет иси́те эв эльИльми́н эрáи» [Hi akórt im híēkort ev el`ál`e, O il`rémt ret isíte ev el`Il`mín ērái] «Я страдаю и мучаюсь в прошлом, Но исцеляюсь от печали в Надежде затем» и так полюбились они эулиен, что просили они мастерицу изготовить их ещё и ещё, ибо странная сила дана была музыкальным шкатулкам Итари – услышавший их – обретал Надежду, и печали его отступали. Высоко ценил Элкарит работы Итари, ибо он обучил её резьбе по дереву, и сам Финиар просил её изготовить ему несколько шкатулок, их же дарил он на великие праздники тем эулиен, которых хотел одарить и отблагодарить особо, и одна из шкатулок всегда была с ним, она же с Финиаром и ныне.

И был день, когда сошло благодатное знание к Итари, и вечность коснулась юной красоты её, она же утвердилась лёгким румянцем на щеках её и сиянием изумрудных глаз эу. И хотела Итари оставить Дом свой и отправиться к людям, но всё шли и шли к ней эулиен, желающие шкатулок её или наставлений, ибо добрый дар учительства открылся в Итари, и особенно много учила она юных эулиен величайшему наследию их – языку их отцов и праотцев. Так говорит Итари, всеблагая и бесстрашная: – Помни, о эу, не ты служишь языку своему, но язык твой служит тебе. Не будь пленником его одного, ибо все языки всех народов однажды откроются тебе, а потому не стесняйся знания своего и говори с каждым на его языке, ибо так уважишь ты собеседника своего. С эулиен же говори на языке своём, и да не будет тебе в нём тесно и скучно. Хочешь – все времена у ног твоих, хочешь – лишь настоящее время да правит в речи твоей, как было в первые дни и как говорим мы между собою, ибо всё, что ни есть вокруг – лишь бесконечное настоящее (1). Хочешь – бери систему на выбор, хочешь – смешивай их, да не будет язык оковами мысли твоей, но светлым и широким путём её.

^{(1) так заведено у эулиен, что множество времён возможно употребить в языке их, хотя на письме используют эулиен, как правило, лишь три из них, но в повседневной речи своей, когда говорят друг с другом – не используют времена вовсе, ибо есть для речи их, как и для жизни – одно лишь настоящее время. Так есть песня у эулиен «Эу должен умереть», слова которой гласят: Éul úrtu úrahol ērái. Éah atán. Что значит дословно: эу должен умирать потом. Мир говорит. Так говорят эулиен. Когда же пишут они письма или книги, используют разные времена, ибо таков обычай. Чуден и многогранен эмлант, не знающий времён и почитающий их все, не знающий жёстких правил и многозаконный! Да процветает он, да множится он в устах говорящих!}

И было так, что долгое время не отпускал Финиар Итари от трудов её. И велика была печаль эу, ибо желала она быть среди смертных и служить им. И вот наконец смилостивился Финиар, и, видя безропотность и усердие Итари в Доме своём, – отпустил её. И так ушла эу к людям с великой радостью и Надеждой, какую несла она мастерством своим.

Разошлись по миру шкатулки Итари, похожие одна на другую и в то же время – не похожие друг на друга. В каждой из них – заключён Свет Итари, и частичка души её, и Любовь к людям. Короли желали шкатулок её, и купцы продавали их втридорога. С ними же, с торговым людом, много плавала Итари и повидала мир. Стали шкатулки её краше и богаче, ибо не только дерево теперь было в основе их, но и драгоценные металлы и камни. В каждой шкатулке – своя история и песня, что повествует о ней. И пусть не пели уже шкатулки Итари «Hi akórt im híēkort ev el`ál`e, O il`rémt ret isíte ev el`Il`mín ērái» – забывали о заботах своих и печалях дети Адама и укреплялись в радости и Надежде. Тогда же на всех ярмарках больших городов учила Итари, и всегда шкатулки её были при ней, но не продавала она их, а отдавала тем, кому была нужна исцеляющая сила их. И там, где не могла быть Итари рядом с печалью и бедой человека – была шкатулка её.

Так случилось, что и арели возжелали шкатулок Итари, ибо охочи имена их до всякой Надежды. И начал Нурши искать возможности похитить эу и привести её к господину своему, и далеко ушёл в старании своём, так что началась меж ним и желавшими приблизиться к Бессветлому долгая вражда и война за милость их господина, ибо не один Нурши пожелал порадовать его, пленив многосиятельную эу. Но смелость сердца и молитвы берегли Итари, а потому не могли арели подступиться к ней, хоть и стала она ланью великой охоты их.

И был день, и прознала Итари о том, что воюют Нурши и многие арели за право порадовать Владыку Смерти, и не побоялась, и не усомнилась, и по великой доброте своей – сама пришла к Бессветлому и предстала перед ним, тогда же были посрамлены и Нурши, и все соперники его, а Анкхали был поражён смелостью и отвагой прекрасной эу. Без осуждения, без наставлений и зла пришла эу к Владыке Смерти. Не поклонившись, не опуская глаз. И поднесла ему эу шкатулку из дерева с золотом, что специально изготовила для него, ибо верила, что добрая Надежда может исцелить исстрадавшуюся душу арели. И принял Анкхали дар Итари и отпустил её, позволив уйти, ибо так удивлён был и польщён её даром. Когда же оставила предел его эу, схватились между собой Нурши и многие из недругов его, ибо каждый из арели уверял господина, что в том, что пришла Итари к Бессветлому – есть его заслуга. И переменилось удивление Анкхали на гнев, и вырос он до самых небес, так что твердь их легла ему на плечи, и схватил он Нурши и соперников его, и воплотил тех, что были вне плоти, и высек их, и по слабости своей перешли все побиенные в смерть, но не Нурши, ибо он выжил. Тогда же в гневе своём слепом разбил Анкхали и шкатулку Итари, и так не сыграла она ему, и не услышал он исцеляющих звуков её. Когда же сошёл гнев с Владыки и обрёл он плоды гнева своего – была шкатулка уже разбита, и собрать её было никак нельзя. Тогда омрачился Бессветлый ещё больше и впал в долгий крик и стон.

Много и светло послужила людям отважная Итари, но был день, и пришла она с торговым людом на праздник ко двору Кáзия [Káziy], короля, и принесла шкатулки свои с собой. Разложили купцы и торговцы свои товары, и много народа собралось посмотреть на них. Тогда же скрылась в толпе эу и искала тех, кому нужна её помощь. Так оказалась она в дворцовых покоях и помогала там, ибо созван был великий пир, и великая суматоха царила везде, и всюду были толпы толп.

Гордыня начинается тогда, когда ум начинает говорить там, где должен быть слышен лишь голос сердца. Ум всегда ищет высоты и выгоды, сердце же – только Любви. (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 211:14}

Был при дворе Казия и один эу, именем Эйси́н [Eysín]. Картографом и мореходом был он, и уважали все опыт его и многое знание. При государе своём был он удостоен великой чести – подавать еду своему господину и воду для омовения рук, а также еду псам его и пробовать всё, что подаётся на стол королю и псам под столом, дабы не было яда в яствах и вине. Узнали друг друга эулиен по скромности взглядов своих и рады были сослужить друг другу в трудах на пиру.

Многие гости съехались на пир Казия, и были среди гостей его и друзья его и недруги. Они же коварно отравили вино его белым ядом и отправили ко столу как дар. Сладкое вино и сладкий яд были в золотых кувшинах, что поднесли королю, и был Казий доволен и рад, ибо славилось то вино среди смертных и ценилось высоко. Тогда же велел Казий разлить то вино по кубкам собравшихся. Но был Эйсин позади короля своего и просил дозволения его испить из кубка его первым, но прогнал его Казий и ударил эу, ибо принял вино от друзей своих и не желал им позора. Однако изловчился эу, и выхватил кубок из руки короля и пригубил вино его прежде Казия, тогда же яд поразил его, и упал эу тут же, ибо дыхание жизни оставило его. Так открылось предательство друзей короля, и были они тотчас схвачены, но никто из лекарей и учёных, что собрались вокруг, не мог помочь эу, и жизнь оставляла его, и муки плоти его были велики, душа же его уже была далече. И видела это Итари, и оставила все дела свои, и пришла к Эйсину, она же трудилась над ним и приготовила ему настой из трав. И дала Итари настой Эйсину, и вышли из него вино с пеной, и дала она ему настой снова, и вышли из Эйсина пена и кровь, и дала она эу ещё глоток, и вышла из Эйсина кровь и чистая вода, и снова вода, и снова – и так много раз, и так он очистился. Вернулся Свет в глаза эу и дыхание жизни в грудь его, тогда же отнесли Эйсина в лекарские покои, и была Итари с ним, пока не окреп эу и не исцелился. Тогда же пожелал король щедро отблагодарить эу и пожелал, чтобы и Итари осталась при дворе его, но решили эулиен вернуться в Светлый Дом, ибо настал их час просить Финиара об амевиль, и звала Телени дочь свою к постели своей поприветствовать сыновей их с Эктином, что пришли в мир.

И оставили Итари и Эйсин Казия и двор его и вместе вернулись в Светлый Дом ради братьев Итари, а вскоре по просьбам их был праздник амевиль в Светлом Доме, и потрудилась Аниз ради него много, он же был радостен и светел, как были радостны и светлы лица Итари и Эйсина, что обрели друг друга и вечность Любви их. Да не поскупится она на улыбки их каждый день, отведённый любящим!