Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье семьдесят восьмое. Нэри Ягуар и Фортиен

Был Нэри рождён от Урми, сына Фьихлие, дочери светлейшей Эликлем, дочери Финиара,. и от дражайшей жены Урми Имриль, по исходу, на мирной земле, в пределе рода своего, в Светлом Доме, во времена, что именуют эулиен Сумеречными.

В заботе и Любви рос Нэри, исполненный Света отца и матери, и велика была в нём радость их. Когда же пришло время юному эу начать обучение, привёл его Урми в предел Оленьего рода.

В труде и молитве воспитан был Нэри, светлоокий эу, не знавший покоя и страха на пути помощи и заботы. Напрасно склоняли его к ратной службе молитвенники войска Седби, не слушал их Нэри, и слух свой и взор свой отвратил от всякой стали и песен её призывных. Был юный эу силён и крепок, но гордая мощь его досталась улыбке и нежной заботе. Так никто же в положенный срок не смог отговорить его от того, чтобы оставить стены Дома своего и отправиться на земли Даóрар-Мáйе [Daórar-Máye]131131
  Старшая (Древнейшая) Мать (эмл.) Возможно, речь идёт о землях Африки. Прим. И. Коложвари


[Закрыть], в те пределы её, где ещё ни один из эулиен не был. Ни слова Итерлена, ни слова Финиара не остановили Нэри, потому как так решил он и так пожелал для себя, ибо ni téntat ísze ítam, íyenne sh`he íil`tankáni.132132
  Не знает страха сердце, следующее за мечтой (эмл.)


[Закрыть] (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 6:3}

Так, едва коснулось знание сердца Нэри, взял он корабль «Пéленвэ» [Pélenvhē], что значит «Крылья ветра», и отправился в плавание к далёким землям, не взяв никого и ничего с собою и поручив паруса попутному ветру и крепкой молитве.

О ветер попутный, собирающий людские стоны и крики, как жнец,

Наполни дыханием своим паруса, и корабль, рассекающий волны, направь!

Отведи мою душу к юдоли печали и плача, да рассею я их, как ты разгоняешь туманы!

О ветер-владыка, друг всякой мечты и молитвы, услышь мою просьбу в сердце моём!

И был день, когда встало огромное жёлтое солнце над головой эу, и воздух показался ему подобно ткани – дрожащим и осязаемым. Тогда же причалил корабль Нэри на древние земли, и музыка полноголосия тех земель поразила его. Ручьями восторга заискрилось сердце под куполом неба, что вобрало все солнца днём, а ночью все звёзды. И ягуаром рыщущим обернулось сердце Нэри под диким небом. И нашёл он тень, вечный источник печали. И пришёл туда, где не видели прежде таких, как он, и не слышали слов молитвы, ибо песни дождей да костров заменяли их. Тогда соорудил себе эу дом на дереве, высоко, как подобает зверю, и взял под опеку человека и зверя, что жили в том краю. Так стали ему жажда и голод сестрой и братом, а бессонный труд – добычей и пищей. Каждый день всё дальше и дальше уходил Нэри от дома с сердечным трудом и молитвой. Но, кроме зверя, не встречал нуждающихся. Когда же нашёл эу в лесах человека, то был пойман и схвачен.

Так оказался Нэри среди людей, не знавших эулиен и не видевших раньше никого с такой светлой кожей. Был Нэри связан ими и помещён в клетку из прутьев, что повесили на дерево, и так приводил вождь всех людей своих посмотреть на эу, и многие кидали в него камни и кости, эу же беседовал с ними на наречии их, рассказывая о Господине своём и силе Его. Днём и ночью сторожили люди эу, не давая еды и воды. Днём и ночью беседовал с ними эу, ничего не прося и не жалуясь. Тогда призвал вождь Азубýйке [Azbúike] своего сына, лучшего из воинов своих, именем Бýру [Búru], и велел выпустить эу, чтобы бился с ним и так доказал силу Господина своего, о котором говорит. И собрались люди смотреть, и дали эу копьё и дубину, но он не взял их. Когда же принесли его в круг, то встал Нэри на колени и стал молиться, Буру же кружил вокруг него и бил его, а когда рассеклась дубина его, взял копьё. Была всем по нраву такая забава, и люди смеялись над эу и его неумением драться, и все подбадривали Буру. Тогда появилась Агóт [Agót], что все боялись, и прогнала их. Была Агот жрицей при Азубуйке, и чёрная магия была ремеслом её. Высоко было умение её и знание в ней, оттого дрожали листья на деревьях и замирали травы, когда выходила она из жилища своего, где всегда был белый дым. Никто же из людей не смел смотреть ей в глаза, кроме Азубуйке, ибо пророчила ему Агот крепкую и славную власть за то, что защищал и почитал её. И пришла Агот, и разошлись все, оставив эу, он же молился, как и прежде, не ведая, что окончен позор его. И встала Агот рядом, и смотрела на эу, и слушала его. И видела кудри его цвета созревшего в сотах мёда, и видела кожу его, подобную холодному молоку, и крепкие плечи его, и сильные руки его, и жаркую страсть его, что отдал он молитве. Тогда же приревновала Агот, ибо захотела для себя такой страсти. И приблизилась к эу, и взяла его, и привела в дом свой. Там же открылись ей многие раны и увечья, нанесённые ему Буру, но не позволил эу прикоснуться ей до ран своих и с Агот воевать готов был пыльче, чем с Буру, дабы не притронулась она к нему и не приближалась. Сил же в эу осталось не много, и дым дома Агот и боль отняли их, и упал он в доме её у ног её, как желала она того. Тогда же взяла женщина силу свою и травами и землёй исцелила раны эу на теле его, и умастила его маслами и ароматами. Когда же сошли раны с тела Нэри, захотела она получить эу, но едва коснулась его, открыл он глаза, и великая печаль сошла на него и стыд, ибо отвернулся от него Господь, не взглянув (2). И взял эу одежду свою и укрылся ею, тогда же видела Агот слёзы в голубых глазах его, что созрели, как дождь над лесом её. И рассказала ему Агот о страсти своей и о том, что ждёт эу, если примет он дар её. Но не слушал Нэри колдунью лесов и чащ, и видела Агот, как далёк он от слов её и сердца её. Тогда навела она на эу жаркий морок и страсть, что заставляет тело гореть огнём её и застит взор белым дымом дома её, но поднялся эу и вышел из дома женщины, и когда вышла за ним Агот, то нашла его в клетке его на дереве, ибо вернулся Нэри туда. Тогда сказала ему Агот, что до тех пор висеть ему под палящим солнцем без еды и воды в тесной клетке своей, пока не попросит он дара её и не взглянет на неё как мужчина на женщину. Нэри же смиренно принял судьбу свою и продолжил беседы свои. Когда же оставляли его люди и оставался эу один, то обращал свой взор в сердце своё и отправлялся на охоту за всякой тенью и нуждой по влажным лесам, и возвращался под утро с победой. Много дней прошло так, и когда понял Нэри, что покидает жизнь оплот свой, то стал готовиться к смерти и пуще прежнего взялся за служение своё, никто же из людей ни криком, ни силой не мог заставить его замолчать. Тогда же вспоминал Нэри слова Финиара и повторял их в сердце своём, и так находил силы для нового дня: тот, кто не знает Любви, тому не объяснишь ты поступков своих. Не объясняй их, не трать время, ибо лишь Господь и сердце примут поступки твои, а вечность не терпит промедлений.

^{(2) может эу обнажить грудь, шею или тело своё, лишь когда Господь смотрит на него. Так бывает, когда смотрит Он глазами любящими: когда смотрит мать или отец на дитя своё, когда смотрит лекарь на недужного и когда по закону земному ложатся муж с женою, и смотрит тогда Господь через них глазами Своими, ибо всё это глаза Любви.}

И был день, когда собрались люди посмотреть на эу и нашли его в клетке едва живого. И поддевали его палками, но оставался он неподвижен. Тогда позвали люди Агот, и поднялась она к эу и сказала, что пришло время его, но ответил ей эу, что по долгу своему и выбору – пойдёт он лишь со Смертью своей, не с Агот. Услышав это, навлекла Агот гнев Азубуйке и народа его на Нэри, и срубили они клетку его и бросили эу в глубокую яму, где поставили колья, и упал он на них, тогда же кидали люди туда камни и мочились, потому что была эта яма для нечистот их. Когда же дыхание жизни покинуло эу – был среди людей праздник, и возглавляла его Агот, поучая, что злобного демона в прекрасном обличии одолели люди. Громок и кровав был праздник их, и дым от костров Агот поднялся под небо. Тогда же пришёл к яме Нэри дикий дух тех лесов, бестелесный арели, что всё это время наблюдал за ним из незримых пределов своих, скрытых от взора смертного. И взял арели плоть, подобную плоти смертных тех мест, и взял верёвку и спустился на ней на дно ямы, и взял эу оттуда и унёс с собою. В ледяном ручье омыл он тело его и красные ягоды вложил в рот его, и так Нэри очнулся и увидел арели, и спросил его имя, он же сказал, чтобы звал эу его Гакэ́ру [Gakéru]. Так вернулась жизнь эу в обитель свою и под заботой Гакэру укрепилась в ней. Сам же Гакэру хитёр был и сметлив, и нрав имел буйный и скверный, но в целом беззлобный. Он же один внял речам эу и сердцу его. И был Гакэру Нэри мил, хотя и спорил с ним и был несносен, но плоть свою принял как должное и ради Нэри пошёл против природы своей. Когда же осознал он, что совершил, то доверился слову эу и окреп в нём, и последовал ему. И вместе с Нэри взошёл на корабль, и так вернулись они на мирную землю. Но как ни звал Нэри Гакэру с собой, не решился арели переступить порог Светлого Дома, и пришлось Нэри отпустить его. Так снова стал эу один, как и прежде, и горько страдало сердце его без дружеских споров и вредных шуток Гакэру.

Человек всегда одинок. Покажи ему Свет, и он будет ослеплён им. Лишь зоркое сердце его разглядеть может, кто стоит за завесой Света. Любовь всевидящая – мудрость всякого сердца, Надежда же – зоркость его. Бóльшая помощь смертному, что в силе ты дать – не в соделании дел его и не в разделении печалей его и тягот, – но в Надежде, что подобно Ирдиль зажжётся в душе человека, и отгонит его печали, и придаст ему сил. Надежда – утвердитель улыбок наших. Тот же, кто видит Свет её и владеет им – вовеки одиноким не будет. (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 31:17}

Великой радостью был встречен Нэри в доме своём, и ждали от него историй о странствиях его и приключениях, но не было радости совершенной в самом Нэри, и был он задумчив и тих, ибо тяжким грузом лежал на сердце его позор, нанесённый ему Агот, и отчаянье поднялось штормом в душе его, нарушив покой, ибо оставил он служение своё бегством и вернулся под сень Дома своего беглецом, уязвлённым тенью печали и стыда в самое сердце своё. Тогда же пришёл он к Всеспрашиваему, ибо было сердце его неспокойно. Едва же встал на пороге покоев его Нэри, приветствовал Финиар эу и принял в объятья. И видел он сердце эу, и подвёл его к свече его и так поставил перед ней. Пламя же свечи Нэри, занедужив, металось и искрило, и больше дыма и треска было от него, чем Света, они же душили весь Свет его. – Так выглядит отчаянье, – сказал Финиар. И видел Нэри, как чёрная копоть объяла пламя свечи его, так что не видно стало самого огня. Тогда взял Финиар эу за плечи и сказал ему: – Отчаянье часто посещает нас не по вине нашей и не в наказание, но, подобно ветру, раскачивающему молодые деревья, оно делает нас крепче перед ветрами грядущего дня. Мы бессильны избежать его, но достаточно сильны, чтобы не сломаться. Ветры приходят и уходят, Свет же Ирдиль – вечен, и даже погасни и она – Свет её останется с нами.

Горько было Нэри от слабости своей, и болело сердце его за людей, что оставил он в лесах синеглазой Агот, и боялся он за Гакэри и не знал судьбы его. Тогда привёл Финиар юного эу на границу ржаного поля за Светлым Домом и велел ему смотреть. И увидел Нэри дом и девушку, что трудилась подле него трудом тяжким и дымным, ибо делала свечи для Светлого Дома из пчелиного воска. Тогда же рассказал Финиар Нэри историю её. Была Фóртиен [Fórthien] добрым Светом родителей своих, младшей сестрою шестерым своим братьям, и все любили её и опекали, она же заботилась о них как могла. Но простуда забрала у неё отца и мать, а война одного за другим забрала её братьев, что отдали жизни, сражаясь с арели. Теперь же живёт Фортиен одна в своём доме, продолжая дело отца и матери, и никто не знает голоса её и улыбки, ибо лишь раз в месяц приходит она к дверям Светлого Дома, чтобы передать свечи, всё же время своё отдаёт она пару и воску, и каждой свече поёт, и каждую из них лелеет подобно дитя, чтобы в назначенный час отнести её к дверям обители, где погибнет свеча, пожираемая огнём своим, но ни света её, ни тепла её не узнает Фортиен. И смотрел Нэри и видел смиренный труд Фортиен, и песни, что пела она над каждой свечой, слышал, и видел руки её, обожжённые паром и воском, и забыл о печали, ибо лишь добрым воском хотел он стать тогда под рукой эу и колыбельной песней её. И испросил Нэри позволения у Финиара помочь Фортиен и учиться у неё, дабы облегчить труд её и разделить его с ней. И отпустил Финиар Нэри, и разделил эу труд Фортиен в глубоком молчании и почтении. И приняла его эу с доброй заботой как друга и брата, и увидел Нэри вскоре, как расцвёл для него дражайший из всех цветов – улыбка на лице Фортиен. В труде же своём учился Нэри терпению и крепости духа, и была ему Фортиен в том лучшей наставницей, безмолвно его наставлявшей примером своим. И вслед за улыбкой её пришёл день, когда разгорелось пламя свечи Нэри спокойным и ровным Светом, ибо обрёл сам Свет в сердце его силу и право. Они же навеки в глазах и улыбке Фортиен пребывают, коими силён и прав будет каждый, кто увидит их. Так сделала Фортиен Нэри неуязвимым перед печалью и всякое сомнение его и отчаянье поразила без копья и дубины. Тогда же принёс Нэри ей в благодарность ифьхёлье, сердце и душу свою поручив эу, ибо, как говорит Финиар: не там, где бьётся – есть сердце, но там, где Свет твой и право его. Сердце же Нэри – свечной воск в улыбке Фортиен.

Как часто мучимы мы неведомой тоской и смятением, когда бессильны перед тем, что казалось прежде посильным. Как жестоко страдаем, поручив кому-то вместе с заботой сердце и душу, и не зная о нём, и тревожась о нём, и не имея силы и возможности, а иногда и права исправить судьбу его, взятую им осознанно и в полной мере. Мы рабы великих Надежд и мечтаний, что порою оказываются так тяжелы, что низвергают с небес. Все мы жаждем одного и того же – силы, что напитает нас, что поднимет нас от земли и вознесёт до небес под самое-самое солнце, а может, и выше него, к далёким пылающим звёздам. О, сколько у мира земного найдётся гвоздей, пригвоздить наш немощный дух к земле, к юдоли страданий? Бессчетны они, гвозди печалей и бед. Но всегда стоит помнить, что руками распинающими и держащими гвозди управляет тот же Господь, что подносит к устам страждущих чашу Любви спасения. Напиток живительный, окрыляющий, являющийся силой, которую дозволяет Создатель разделить с Собой тем, кого изберёт для величайшего дара. Там же в чаше другой нередко бывает и яд, или просто вода, что соседствует с Любовью. Никто же, не пригубив из чаши, не может знать, что поднесено ему. Но мы всегда выбираем и выбираем снова и снова с благодарностью и Надеждой, зная, что однажды закончатся яд и вода, припасённые для нас. Мы не знаем счастливой чаши, но знаем, что она есть, хоть и долго учимся, порою всю жизнь, различать то, что спасёт нас от жажды. Так поднесла Фортиен, сама того не ведая, напиток исцеляющий для сердца Нэри, и груз с сердца его был сброшен лёгкой улыбкой её. И вошёл Нэри в покои Финиара просить благословения его в дорогу, и не узнал его Всеспрашиваемый, ибо крепкий Свет поселился в глазах Нэри, и исцелён был дух его от оскорбления и всякого отчаянья. Той же силе нельзя обучиться, и со знанием в сердце не снисходит она, ибо лишь тайной тайн касается она сердца живого, наделяя его силой, какую узнал Финиар в глазах Нэри. Благословив же эу, отпустил он Нэри, и, простившись с родителями своими, взошёл эу на корабль свой и направил его в земли Даорар-Майе, где бродил его дух в поисках служения по влажным лесам и росе каждую ночь, едва отходил эу ко сну. Провожая же Нэри, нарёк Финиар его Ки́хне ильа́лег [Кíhnе il`а́leg], что означает Ягуар, Смотрящий светлого леса.

Спи, отдыхай и радуйся, но сердцем всегда будь на страже, ибо именно в час, когда не ждёшь – ударяет тень исподтишка. Три щита взрасти в сердце своём, неодолимые для тени и смерти, имена их затверди, да ведут тебя на пути твоём и прежде тебя самого вступают в битву! Они же и станут наследием твоим, что оставишь ты в последний час этого мира миру грядущему. Да восторжествуют в нём твердыни твои: Любовь, Надежда и Вера.

На крепости сердца построй три твердыни,

Да вознесутся их стены до неба!

Укрепи их трудом и доброй заботой,

Пусть, зная о них, вспоминают тебя.

Мир суровый, но щедрый – он даст тебе камни,

Что заботой и горем упадут в твою душу,

Собери их смиренно, ибо дал наш Создатель

Всё тебе, друг мой, для того, чтобы строить

Три твердыни спасенья сердцу милого мира.

О Всесветлый Создатель!

Королевской печати удостой меня права,

Да оставлю я миру: Любовь, Надежду и Веру! (4)

^{(4) L. I. I. V. E. 26:20—21}

Не ветром попутным утешался Нэри на новом пути своём, но улыбкой Фортиен, что сохранил он в сердце. Так же нашёл он правду в своём возвращении, ибо всякий путь верен, если ведёт к истине, будь он дорогой нужды и страданий, на небе или под землёю, вперёд или назад, в жизни ли или смерти – не важно. На том и утвердил дух свой Нэри. И с новой истиной своей пришёл на земли Даорар-Майе. Тогда уже ждали его люди, ибо народ Азубуйке разнёс весть о белом демоне из лесной чащи, и был трепет великий и страх перед ним во многих народах земли той. Но ещё с корабля, прежде чем коснулся киль его золотого песка, запел Нэри о том Свете, о котором говорил прежде. И пришли люди на берег послушать его. Было в песне эу и дыхание рассветного леса, полного влаги, и лучи солнца, что пробиваются сквозь густую листву, и танец искр над кострами в лесных деревнях, и ледяной смех ручьёв, и величественный гром водопадов, и жаркий гул палящего солнца, и барабаны ног кочующих стад, и детский смех на руках матери. И пел эу весь день, пока не упала ночь и не рассыпались звёзды по небу, синему, как атлас кафтана его. Когда же крикнул кто-то из толпы, что это белый демон своей песней морочит их, спел Нэри им Свет свой, и зажглись копья в руках смертных, и загорелись наконечники их подобно свечам, но не было зла в том пламени, и не жгло оно, но лишь сияло. И наполнилась гавань Светом, и закончил петь Нэри, люди же тогда вошли в воду, и призвал Нэри святого духа на них и имя Господа своего положил между ними. И приходили так к нему три дня и три ночи, и не знал эу покоя, именуя и обращая их. Так шли к Нэри и люди, и звери, и не кончался поток их, ни для кого же не делал эу различий, и для каждого было у него доброе имя и доброе слово. На исходе же третьего дня пришёл к нему Буру, сын Азубуйке, и взошёл на корабль его, и заклинал Нэри именем Бога взять его в ученики свои, чтобы следовать всюду за ним по пути истины и Любви Создателя, ибо ради этого отказался Буру от невесты, что выбрали ему, и ради этого отказался он от права отца своего, что положено было ему как сыну. И хотел эу отказать Буру по скромности своей, но по мольбам его не смог отказать человеку. Тогда же принял Нэри человека в свои объятья и нарёк его Кáйнум [Káynum]. И когда пришёл рассветный час и зажглась Ирдиль над стеньгой «Пеленвэ», расправили Нэри и Кайнум паруса корабля друзьями и вместе отплыли на мирную землю, где принят был Кайнум эулиен Светлого Дома и в пределе Оленьего рода жизнь свою посвятил Господу и труду во славу Его.

И был день по возвращению Нэри, и пришёл он к Фортиен и позвал её с собою в обитель эулиен. Но сказала ему эу, что нет ей места в обители, ибо здесь труд её и место, в Светлом же Доме не знает она никого. И спросил её Нэри, разве не знает она сердце его? И ответила Фортиен: – Знаю. И спросил её Нэри, не пойдёт ли она с ним ради сердца его, ибо без Фортиен – отказывается оно биться, и всякий Свет неведом ему? И ответила Фортиен, что за сердцем Нэри пойдёт не глядя, как за единственным Светом своим, ибо нет в мире иного Света. Тогда же нарёк Нэри светоподательницу эулиен Фортиен своей невестой и невестой привёл её в Дом свой. И был тогда праздник светлый и громкий, и ликовали все, ибо благословил Финиар союз их, и Любовь их торжествовала. И просила Фортиен доброго мужа своего не оставлять её более для смерти в разлуке. И обещал ей Нэри, сказав так: – Kevh ni terh p`hil` árnum ímaen pélen, et im hi ni árnumil` ti.133133
  Как не может птица оставить свои крылья, так и я не оставлю тебя (эмл.)


[Закрыть] И было всё по желанию их, ибо соединили они Свет сердец своих и дороги, и взяли покои в пределе рода Золотое дерево и поселились там. Там же продолжила Фортиен светотворительный труд свой, и Нэри стал сотворителем Света её. Ныне же нет во всём Светлом Доме свечи, что не знала бы тепло и нежность рук их и не была бы дитём светлейшей Любви их, о которой поют эулиен и рассказывают детям. Так вошла Фортиен в Светлый Дом и принята была Эйвели в семью свою, которую обрела в них, потеряв прежде. Теперь же всякий, кто слышит имя Фортиен – вспоминает о Свете, а вспомнив Свет, да устремит взор сердца своего к истинному его подателю, что царит в небесах, голубых и бездонных, как глаза Нэри.