Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье сто восьмое. Белин. Обретение Нинильвиха

Господь отдал людям своего сына, так чего же ты боишься? (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 57:34}

Был Белин рождён от светлейшей Ниб, дочери благопоющего Алдартента, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от дражайшего мужа Ниб – Иэрана, человека, по исходу, на мирной земле, в Сумеречные времена. И было это так. Был Иэран уже немолод, когда пришла цветущая весна в сады и рощи Светлого Дома. И гуляла Ниб с мужем своим среди цветения их, и радовались сердца их всякой жизни, как чуду. Тогда же смотрел Иэран в глаза возлюбленной своей и видел в них торжество жизни и искристый Свет радости, они же передались ему. И вернулись Иэран и Ниб в Дом свой, и легли как муж с женой, и был тогда ребёнок у Ниб, его же родила она в срок свой. И был второй ребёнок её для мужа – сын. Финиар же дал имя ему древнее имя Бéлин [Bélin]. Случилось же после рождения Белина так, что стали Ниб преследовать дурные сны, сны зловещие и полные тени. Всю заботу свою и силу приложила тогда Ниб, чтобы уберечь дитя от коварной тени, польстившейся на него, но от многих тревог её о Белине пропало у эу молоко, и потому был поручен мальчик заботам кормилицы. Ниб же сражалась с тенью из снов своих до самой юности сына, не открываясь никому, ибо более всего страшилась, что есть у снов её право, и боялась она признанием своим огласить его.

Силён и крепок был Белин и исполнен радостной жизненной силы, а также красив смуглой красотой своей и сердцем надёжным светел и добр. Верных наставников нашёл эу в родителях своих и родителях их, им же помогал весь род Ирдильле и Койлин, что прежде всех заботилась о брате своём и первой из всех наставляла его. Будучи младенцем, на руках у кормилицы своей обрёл Белин и своего молочного брата и верного друга – Ни́нильви́ха [Nínil`víh]. С тех пор были они всюду вместе – в учении и труде, в молитвах и играх, и высоко ценили дружбу их Ниб и Иэран, ибо мил был им эу из Оленьего рода, что стал братом и другом сыну их, ибо в дружбе своей крепли они и умножали Свет свой верно и скоро.

И был день, когда встретили Белин и Нинильвих вечность свою, и обменялись тонами, и совершили итрем в знак дружбы своей. Тогда же пришла пора им оставить Дом родителей своих, дабы отправиться на служение, но запретила Нуа Белину и не отпускала его, ибо предчувствовала дурное. Пять сияний ожидал Нинильвих друга своего, но не был Белин отпущен, тогда же был эу благословлён и оставил Светлый Дом ради человека. Он же писал Белину часто, и утешался тем сын Ниб и Иэрана так, но ропота в сердце своём не держал и мирный труд в Оленьем роду нашёл для себя. И трудился Белин трудом простым и трудным ради многих урожаев, и высоко постиг искусство помощи земле в родах её. Однако Надежды отправиться вослед молочному брату своему не терял и часто просил Финиара дать разрешения ему уйти и разубедить многотревожную Нуа. Финиар же с Нуа не спорил и не отпускал Белина из Светлого Дома. И было так долгие годы. Нинильвих же писал другу и делился с ним Надеждами и мечтами, рассказами о делах своих и приключениях в людях. И вот пришёл день, когда не смог более Белин терпеть и служить человеку лишь молитвой и соследованием, а потому нашёл день и час, когда никто не мог уследить за ним, и оставил Дом свой, и отправился по следам друга своего, повинуясь сердцу и знанию пути его. Когда же обнаружила Ниб покои сына пустыми – умоляла Финиара послать за ним, дабы вернуть его, но был Белин уже далеко, и не дал Финиар сбиться коням с ног в напрасных поисках его.

Долго искал Белин друга своего и никак не мог найти. Много дел добрых и светлых совершил он в пути, но вот случилось встретить ему смертную именем Фи́ри [Fíry], и забыл он про поиски брата своего, ибо грозила Фири опасность многая. Была Фири из простых людей, что трудятся на земле, и сердцем своим была проста и душою, истинным же сокровищем её были улыбка да бессчетные веснушки на лице её. Смехом своим, улыбкой своей ранила она сердце Белина, покорила его простой радостью жизни. Он же, зачарованный, остался при ней и был ей другом и тайным помощником, и опекал Фири, и заботой своей ограждал от печалей. Был также при Фири и юноша Рагн [Ragn], что приходил к ней. Не знал Белин истории Рагна, но боялся его и не доверял ему, ибо чёрными были глаза человека, и не видел в них эу Света. Фири же Рагн был мил, и назвал он её невестой своей, а она его женихом своим. И рад бы был Белин за Фири, но оставила радость грудь его, и не находил он покоя ни днём, ни ночью, и так совсем лишился сна. Тогда положил он себе проследить за Рагном и в день, когда уходил тот от Фири – последовал за ним тайно. И так узнал эу, что есть у Рагна тайна, которую скрывает он от Фири, ибо готовит её для ритуала братьев своих, что служат кровожадным духам и в обрядах своих бесславят Создателя. Горько и больно сделалось эу, ибо видел он, как любит Фири Рагна, как верит ему и слепо следует за ним всюду. Он же не посмел рассказать ей правду, дабы не огорчить её и не напугать. Но молитвой, многой смекалкой и светлейшим сердца трудом наставил Белин Рагна на путь истины и так отвёл его от Фири – и забыл вскоре бывший духопоклонник дорогу к дому невесты и к деревне её. Так был спасён и сам Рагн, как и Фири, ибо не допустил эу крови на руках его и порабощения души его грехом убийства, и от задуманного был человек отвращён, как и от ереси своей, и был уже далеко от мест тех и прежней жизни. Братья же Рагна во мраке невежества их ожидали жертвы обещанной, и близился срок, назначенный им для кровавого празднества, но не был никто приведён в общину их, и Рагн пропал, и не знали они, ни где он, ни что с ним. Тогда же следили духопоклонники за домом Фири, и так был обнаружен эу вскоре, ибо, отведя Рагна от Фири, не оставил он попечения о ней, потому как не мог и не желал иной доли, кроме той, что мог найти, будучи рядом с Фири, хоть и не мог открыться ей, ибо видел, как страдает она по прежнему возлюбленному своему. Тогда же написал Белин письмо к Нинильвиху, но не знал, куда отправить его, и потому предал огню с великой Надеждой (2).

^{(2) есть обычай такой у эулиен «погубление писем». Прибегают к нему эулиен тогда, когда не имеют возможности доставить письмо или весть адресату, но также не могут и не послать их. Пишет эу тогда послание своё на бумаге и предаёт её огню, воде или закапывает в землю. Тогда верят эулиен, что огонь, вода или сама мать-земля передадут далёкому их адресату слова их в первейшей из его молитв после того, как принято будет письмо стихией.}

«Oh híol Níni i`víh182182
  Белин в своём письме обращается к другу со словами «мой Робкий восторг», так как имя Нинильвих переводится именно так. Прим. И. Коложвари


[Закрыть], híol kem, híol kémi! Wer arkahíl`i vimírt hi i el`édre tíel` ev el`Íl`min, ke ín’ni ilóni yónkayei tiy néru tétil` míik térlen fa ti im isteníl`tetil` isúlahii íl`madi íssa, ke téhkanual` ü el`térlen el`háen im anírtet ret íne ti oh híol ámrei ár`e! Téylint mói vheni éahē – hi hímual` ti im réytal` i tíik kevh terh, o seylétne vol` térlenirti úraniē im sim an ol nih evyót az saht. Oh, íl`timwhake-é míik, kem híol, míel ármi ínen, áke kevh on éum ai nivh k`íhtil` ü íne – hi nói ántoril`! Níe eyndúē líl`ene híoel`, átu isíh`, kévhi grúiene, kont mey niv`h hi a, éhlih íne eynár-é, nih terh rétarnumtil` nívhi íluh, átu édu el`víam ín’ni im nóri el`ilón – nih inír nivh ízuа kóntisíh`ē.

Eynár-é íne, ruahár míel, on vol` hi tíik héltaii kémii óyli nih ímortal` Íl`minene tíah`, et kevh issírtem, ke ha átari míel líban i tíik, aké ke árelvehtal` hi, Nínil`víh, o kírthti nih i kórdere híekorenē, o i úranie líl`ene izgíllē éke hímu hi im nerén Íl`ē ékē íl`imt ínehug ílen. Oh, kémi híol, írte kevh im arm, tiy wer míil` ev míah` el`yónkayen im téntat-é, ke et vol` fa támu Íl`mē, átu az on hi ántoril` ankhármiē Bélinē, te ti – númeron. Sim a téylem hi éle el`én: yónkaye-é evmíne, el`Bélin, im yónkahtil` ev el`yónkayen ilóni Fíri, et kevh áyrem nivh víe míen im Il` híol im éje nin tiy terh yónkayt kevh éje íne oh kéel`h im téylem hi on tíik nih ev túan. Hi a áiah höl`yet isúlahi édre tivh im ífhelt áhē wer Fíri tíen yónkayene.

Fa ántarē sáhē – tíig kem im kémi Bélin»183183
  О мой Робкий восторг, мой брат, мой друг! С поклоном припадаю я к руке твоей в Надежде, что своей доброй молитвой ты скоро укажешь мне путь до тебя и рассеешь верной улыбкой мглу, что сгустилась на пути моём и скрывает от меня тебя, о мой душистый хлеб! Клянусь всеми ветрами земли – я искал тебя и спешил к тебе как мог, но остановлен был взглядом смертной, и ныне без него не смею даже вздохнуть. О, напомни мне, брат мой, моё прежнее имя, потому как если ещё раз она посмотрит на меня – я его позабуду! Нет покоя сердцу моему, ибо зло, подобно воронам, кружит над ней, я же, трижды меня прости, не могу оставить её одну, ибо по чистоте своей и человеческой доброте – не видит она жестокого обстояния.
  Прости меня, сокровище моё, если был я тебе плохим другом или не исполнил Надежд твоих, так как боюсь, что это последнее моё письмо к тебе, потому что пропал я, Нинильвих, но пригвождён не к кресту страданий, но к смертному сердцу, спасения которому ищу я и ради Света которого начинаю свой день. О друг мой, сегодня, как и прежде, ты со мной в моих молитвах, и знай, что так будет до самого Слова, ибо даже если я позабуду несчастного Белина, то тебя – никогда. Ныне же прошу я одного: помолись обо мне, Белине, и помяни в молитвах добрую Фири, так как отныне она – душа моя и Свет мой, и за неё ты можешь молиться, как за меня, о чём и прошу я, если тебе не в тягость. Я же снова целую верную руку твою и поручаю нас с Фири твоим молитвам.
  До последнего вздоха – твой брат и друг Белин (эмл.)


[Закрыть]

И вот был день, когда отлучилась Фири, тогда же пришли духопоклонники к дому её и нашли там Белина, они же прикинулись пахарями и попросили помощи его. Видел Белин странность в пахарях, что пришли к нему, но не смог отказать им, и вместе трудились они до полудня, а когда пришло время отдыха, дали люди эу воды, и отпил он глоток из фляги их и упал тут же, и не мог более ни вздохнуть, ни пошевелиться, но видел всё и слышал всё ясно, лишь обездвижен был и расслаблен, как мягкое масло. Тогда же взяли люди его и отнесли прочь, в час же, назначенный им, в ту же ночь стал Белин жертвой кровавого ритуала их. Тогда же обрели его в Эйдене, а эулиен в Свете памяти своей, и да послужат сердца наши святилищем её достойным!

Мои песни голосом ручьёв

Донесут тебе искрящиеся воды,

И сияющие звёзды в вышине

Позовут тебя однажды голосом моим.

Доверяю я миру, я к нему возвращаюсь,

Ибо всё в этом мире, всё, что ты видишь —

Моя песнь о Любви, – ты узнаешь слова… (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 159:22}

Не было в Светлом Доме слёз горше, чем слёзы Ниб и Иэрана в день, когда узнали они о судьбе сына своего. Не было плача в Светлом Доме громче их плача и песен печальнее прощальных песен их. Свеча же Белина погасла перед лицом Финиара и была холодна и бледна, вне общего Света и мерцания. И вот пришли к Финиару Ниб и Иэран позвать его на прощание с сыном их, тогда же увидел Иэран свечу Нинильвиха на стене среди прочих – и было пламя её неровным и дрожало. Так понял Иэран, что находится Нинильвих в большой беде, и смерть угрожает ему. А потому, пересилив горе своё, взял он меч и оставил Светлый Дом тут же и отправился к Нинильвиху, следуя по письмам его. Нинильвих же в то время был схвачен арели, и пленили они его, и терзали его, и унижали его, ибо так забавлялись они над эулиен, что слабее их из-за телесной природы своей. Но вот пришёл Иэран, и воплотились арели, чтобы позабавиться так и погубить его, но не смогли одолеть искусство его и силу, ибо бился человек отчаянно и не жалея себя. Он же был ранен тяжко, но и разбил арели. И вызволил Иэран Нинильвиха, и обнялись они, они же вместе вернулись в Светлый Дом, и там назвал Иэран Ниб Нинильвиха сыном их. И помещён был Иэран в покои лекарские, где эулиен трудились над ними, но рана была его тяжела, и поздней оказалась всякая помощь ему, а потому умер Иэран вскоре, и плакала Ниб о муже своём.

Так в день один потеряла Ниб сына и мужа, но и нового сына обрела в Нинильвихе. Его же Алдартент с Нуа и Койлин приняли с великой Любовью. Всеспрашиваемый же распорядился погрести Иэрана, как подобает герою, ибо жертвой своей ради эу заслужил человек ещё большее уважение в народе надеющихся. Ныне же могила его всегда в цветах, и нет ни дня, чтобы никто не помолился над ней. Об Иэране, честном муже Ниб, и вернейшем Белине, сыне её, молимся и мы ныне, о Свете сердец их, да сияет он в Эйдене!

Времена героев не пройдут и не закончатся. Они будут жить в самих героях, и можно не сомневаться, что герои всегда будут среди нас, а может быть, и в нас самих. (4)

^{(4) L. I. I. V. E. 298:9}

Звенье сто девятое. Имрелин и Тайнур

Долгие и счастливые годы прожили вместе в сиянии Света Любви своей Элдет и возлюбленная его Билед, в трудах и молитвах, как брат и сестра, не прикасаясь друг к другу и не смущая друг друга. Но был день на исходе многих их лет, и пришла Билед к мужу своему и сказала, что иссякнет скоро женский срок её и вскоре придёт старость её, а потому нет у неё желания большего, чем дать ребёнка мужу своему в знак свидетельства светлейшей Любви их и памяти, что желает оставить она после себя, когда останется Элдету лишь память о ней и тех днях, что разделили они между собой в Любви и согласии. И выслушал её Элдет и слова не сказал ей. Но в тот же день оставил Светлый Дом он и ушёл в чащу лесную, где постился и молился три дня и две ночи, а на третью ночь пришёл Элдет к дражайшей Билед своей, и легли они вместе как муж и жена по обычаю смертных. Наутро же, проснувшись, нашла Билед мужа своего молящимся коленопреклонно и встала с ним, тогда же разделили они одну улыбку и молитву на двоих, а вскоре узнала Билед, что зачала дитя от мужа своего, и весь срок свой была окружена нежнейшей заботой его, а также светлейших Алдаруи и Тейлиан, что предстояли ей во всех тяготах её и нуждах. Когда же пришёл срок, то привёл Элдет Эликлем к жене своей, и вскоре поднесла она сына эу, рождённого Билед. Ему же уготовил Финиар имя – И́мрелин [Ímrelin]. Так был рождён Имрелин от Элдета, прозванного Цветочек наш, сына Алдаруи, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от вернейшей Билед, жены Элдета, что была из рода Адамова, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме в Сумеречные времена.

Взял Имрелин нежную красоту от матери своей и лицом своим и сердечной заботой походил на неё. Её же любил и почитал он выше всех дев и жён Светлого Дома и первые годы свои провёл под её заботой, укрепляясь в Свете усердием её Любви, на какую способны лишь люди. Едва же завились его золотые кудри и рассыпались по плечам его, передали Элдет и Билед дитя своё заботе и мудрости своего народа, и не было во всём Светлом Доме никого, кто не любил юного эу за усердие его и верность. Были же первыми учителями его эликайен Светлого Дома, и много тропинок прошёл Имрелин, соследуя Финиару в беседах его. Тело же эу крепло, и входила красота его в право своё, а сердце его требовало Света знания и Любви, и никто не мог утолить его жажду.

Когда же было Имрелину двадцать его лет, была его матушка уже немолода и сильно слаба в старческой немощи своей. И, чувствуя скорую кончину свою, просила она дражайшего Элдета отвести её в ближайшую обитель, чтобы не смущать его немощью своей и не огорчать его, но не позволил ей Элдет и окружил Билед Любовью и заботой, оставив все дела свои и труды, тогда же и Имрелин был с ней, ибо нет для эу долга большего, чем забота о человеке, Билед же была из народа Адамова, и в нежности и светлом попечении положили сердца свои Имрелин и Элдет к ногам её.

О, что видят глаза мои?!

Мою возлюбленную без изъяна!

Тонкую станом, подобно лозе,

И с очами, сверкающими, как Измаиль!

Верность её – украшение доброго нрава,

Улыбка её – твердыня покоя и мира.

Нет во всём мире любимой моей желанней,

Ибо лишь Света её требует сердце моё!

Улыбнись мне, родная, ибо когда ты смеёшься,

По лицу твоему разбегаются лучики солнца!

В последние же дни Билед не отходил Элдет от жены своей, и засыпала она лишь в объятьях его, и просыпалась ото сна в объятьях его. Так и взяла её смерть, похитив во сне из заботливых рук мужа её.

Долог и скорбен был плач Элдета и Имрелина по Билед. И тяжко горевал юный эу по смерти матери своей, к которой был привязан всем сердцем и всей душой, её же проводил он песней ночи, и эулиен Светлого Дома соединили свой плач с крепкой песней его. Но не знал эу покоя, и лишь в объятьях отца своего находил облегчение жестокой скорби своей. А потому Элдет и брат его приняли решение и, дабы уменьшить боль и скорбь его, отправили Имрелина в странствие, вместе с Ильвеллье, чьё наставничество и попечение укрепили юного эу, и путь, что разделил он со старшим собратом своим, усмирил боль его и указал ему на служение его. Тогда же под наставничеством и в щедрой сердечной мудрости Ильвеллье обрёл Имрелин знание, положенное ему, и оставил попечителя своего вскоре, ибо каждому из них суждена была своя дорога, и потому простились они светло, соединив души обетом итрем и крепкой молитвой. Так оставил Имрелин собрата своего ради служения, что открылось ему среди людей.

Эу, не жди, что на пути твоём придётся сражаться тебе с невиданными чудовищами, но будь готов к участи горшей, ибо предстоит тебе битва с бессилием твоим и отчаяньем. (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 3:1}

Так положил себе добрый Имрелин служение в помощи обездоленным: вдовам, сиротам и немощным. Посильным трудом своим отводил он от смертных печали их, утешал плачущих, строил дома и помогал в труде, врачевал недужных, ибо был дар его к врачеванию велик и знание в нём было его велико. Но нигде не задерживался эу подолгу, ибо тень, требующая Света его, была всюду, потому как были Сумеречные времена, и всюду был плач и стон, их же не могло вынести сердце эу по высокой Любви своей к человеку.

Мы все проходим долгий путь в понимании человека. Сначала мы обожествляем его, затем исследуем, удивляемся, пытаемся изменить, разочаровываемся, отчаиваемся, ненавидим, боимся, страдаем, наблюдаем и влюбляемся в человека снова, прощаем, укрепляемся в вере в него и снова возводим его до Бога. И всё это благодаря самому человеку. И более того, я уверен, что и сами люди проходят тот же путь, только не всем хватает времени и сил преодолеть своё неминуемое разочарование и боль, причинённую другими людьми или мыслями о собственном несовершенстве. Именно тут я и вижу труд своего народа. Проложить человеку путь до Бога не только в сердце своём, но и сделать его явным для самого человека, показав ему этот путь, пройти его вместе с ним и удерживать на нём каждый шаг человека. Это путь не обретения себя и не прощения, не познания или принятия – это путь Надежды. Это путь моего народа. (2) Таков был и путь Имрелина, исполненный слёз и тягот, но и священной радости в каждой улыбке, к которой он был причастен.

^{(2) L. I. I. V. E. 49:2}

И был день, и странствовал Имрелин в землях, именуемых эулиен Карха́ан [Karhа́an], там же была великая скорбь короля Соверсе́на [Soversе́n], ибо который год не могла жена его Иви́р [Ivír] подарить ему наследника, и проливали они горькие слёзы, враги же короля, видя слабость его, восстали против него, и племянники его, и многие братья ополчились против него в жажде трона. И искал король всякого спасения для жены своей. И вот пришёл Имрелин, узнав беду их, и долго был при дворе. Травами и молитвой лечил он недуг Ивир, и вскоре зачала она ребёнка. Но был при дворе человек, который особо невзлюбил Имрелина за доброту его и цветущую молодость. Он же приходился родственником королю и имел слово при дворе его как лучший из воинов и советников. Он же внушил Соверсену, что не травами и молитвой помог эу жене короля, и не его сына вовсе носит она во чреве. Тогда поверил король навету на эу и повелел казнить его, но сёстры Ивир укрыли эу в замке своём, и не смогли найти эу искавшие его. Соверсен же послал гонцов своих и лучших из воинов искать его во все земли друзей и врагов, наказав им принести ему голову эу. Тогда, узнав о том, посадили сёстры Ивир Имрелина на корабль и повелели уйти далеко через море, и так прибыл он в Ан-Анга́м [An-Angа́m], королевство крепкое и просвещённое. Но там, где многое цветение – там и возможна гниль плода. И много труда нашёл себе Имрелин в Ан-Ангаме, ибо бесстрашен был и не искал спасения. Всякую опасность и напасть встречал Имрелин твёрдо и без страха, укрепляя дух свой и смирение перед Создателем. Скороотзывчив был Имрелин и кроток нравом, дух же его был высок и благороден, а потому ко многим подвигам привёл эу в тяжком труде, через боль, страх и великую опасность. Но не слагал Имрелин инг о делах своих и скромным почитал труд свой, да прославят дела его в Эйдене и да засвидетельствуют там многий Свет его, что сиял в людях!

Но был день, и добрались люди Соверсена в Ан-Ангам, и многие погромы учинили там в поисках эу. Тогда призвал их к себе король Орхóльд [Orhóld], правитель Ан-Ангама, и рассказали ему посланники, что ищут эу, они же пересказали Орхольду навет на Имрелина и колдуном назвали его. И откликнулся Орхольд на беду собрата своего и позволил людям Соверсена искать эу, им же дал он многих людей своих в подмогу. И устроил Орхольд великий праздник, и назначил поединки в честь его, на них же выставил он лучших из воинов своих. И собрались в Ан-Ангам многие воины, чтобы снискать славу и прославить имя своё и дам своих. Тогда же поставил Орхольд младшего брата своего Эстóльда [Estóld] против чемпиона турнира, ибо так желал погубить его. Был Эстольд любим народом больше старшего брата своего, ибо нрав имел рассудительный и добрый, но не искал трона, предпочитая науки, Орхольд же боялся за престол свой и многую опасность видел в Эстольде по Любви простого народа к нему. И хоть не был Эстольд воином и сторонился битв, честь обязала его принять вызов и выйти на бой. И так получил он многие раны и увечья и был отнесён в шатры, где слуги его трудились над ним, никто же из них не мог остановить кровь юноши и унять боль его. Но вот пришёл Имрелин на королевский праздник и видел несправедливый бой тот, а потому помог юноше. Остановил Имрелин кровь в ранах человека и добрым словом своим прогнал боль его. Тогда же роптали слуги и переговаривались между собой, так как дивились искусству Имрелина. Они же разошлись в великом трепете и донесли своему королю, что пришёл к брату его некто, кто помогает ему и уже отвёл смерть господина их. Ради этого и был затеян праздник весь и состязания все, ибо полагал Орхольд, что прибудет беглец на праздник и проявит себя там, чтобы показать мастерство своё, а потому наказал всем слугам и дамам следить за всеми и сообщать ему. И так обнаружен был Имрелин, и приказал Орхольд схватить его, тогда же бросил он эу в темницу и не отдал людям Соверсена, но схватил и их.

Была светлая дева Тайнýр [Taynúrh] из предела Оленьего рода верной дочерью народа своего. Оставив Дом свой, посвятила она себя защите человека, пусть даже не знали многие о светлом попечителе своём. Всюду следовала Тайнур за велением сердца, и никакого труда не боялась, и ради человека не жалела себя. В свободных же молитвах своих просила Тайнур лишь крепости для Света своего, и были молитвы её услышаны вскоре. Сошло видение на Тайнур, и было открыто эу, что надлежит ей оставить все дела и отправиться в Ан-Ангам, и там она встретит Любовь свою или страшную смерть. Тогда же, не медля, отправилась эу в Ан-Ангам, ибо Любовь для эу всегда выше жизни, и ради неё и самой жизни не жалко.

И вот в дни турнира пришла Тайнур в Ан-Ангам, и многая боль и жестокость привели её ко двору Орхольда, там же трудилась она, помогая раненым в поединках и беднякам. Пришла Тайнур к недужному Эстольду, когда Имрелин оставил его, и взяла заботу о нём на себя, и исцелила его. Тогда же сообщили и о ней королю, ибо искусство Тайнур было велико и поразило многих, она же латала доспехи и врачевала коней. И, услышав о том, повелел Орхольд схватить эу и бросить в темницу, тогда же заплатил он слуге Эстольда, чтобы убил тот господина своего, пока он спит, и возвестил траур о погибшем брате своём, в его же смерти обвинил он эулиен, что пришли и тайно лечили его, их же назвал он предателями и колдунами, что пробрались на праздник, дабы погубить Эстольда, сокровище его. А потому созвал Орхольд суд скорый и неправедный из людей невежественных и жестоких, и постановили люди, что, как и Имрелин, достойна Тайнур огня, ибо колдовство их убило Эстольда, и обрекли люди эулиен на смерть и назначили день её.

Как и видела Тайнур в видении своём, нашла она крепость для Света своего и Любовь, что была суждена ей, едва встретились они с Имрелином робким взглядом глаз своих. Тогда же, не ведая страха и печали, в светлых беседах провели эулиен ночь, отведённую им. И радость их от обретения друг друга была велика и светла, она же торжествовала там, где над Эйденом сияет престол Божий. В час же, когда взошла Ирдиль, поручили эулиен себя друг другу в ифхёлье и дали друг другу слово быть женою и мужем в жизни и смерти и в самом Эйдене ожидать друг друга, когда смерть заберёт их, раз здесь, в подзаконном мире, для них не осталось времени и права.

Как странно, но повсеместно сам Свет может не знать о сиятельной силе своей! Как часто сам человек обрекает себя на печали, полагая всякую тень неотъемлемой частью природы своей и отвращая взор сердца от Света в нём самом! Нет человека без Света. Как и Света без человека – нет. (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 49:5}

И был Гальхáд [Galyhád], мальчик, сын Орхольда, чьё сердце было чисто и невинно. Он же не поверил обвинениям эулиен и сам пришёл к ним в темницу узнать про Эстольда, которого любил и который наставлял его. Тогда же сказали Гальхаду эулиен, что не желали Эстольду смерти, и искренни были слёзы их, когда узнали они о смерти его. И смотрел на них мальчик и видел правду в словах их. А потому в час предрассветный отвлёк он стражу детскими забавами своими и отворил двери темницы для эулиен, чтобы смогли они уйти. И так спаслись Имрелин и Тайнур и вернулись в Светлый Дом просить Финиара об амевиль, дабы вошли они в светлейшее право жены и мужа перед Создателем их и народом.

На высокую гору, где лес сплошняком,

Поднимусь до рассвета, чтобы встретить зарю.

По печалям и бедам,

Их сложив до небес —

Поднимусь я над миром

К улыбке твоей.

Не ослепну от солнца,

Не ослепну от звёзд.

Я видел твой Свет,

Он мой страх поразил,

И Смерть устыдилась,

Я не знаю её!

Не пожелали Имрелин и Тайнур громкого праздника в честь свою, но с благодарностью приняли благословения от друзей и родных, которым доверили знать об амевиль, ибо решили эулиен между собой, что не дóлжно им иметь две свадьбы и два праздника, ибо первая амевиль их свершилась, когда принесли они клятвы друг другу в темнице, и была та амевиль – истинной, праздником же её стало чудесное спасение их. В память о Гальхаде, мальчике, что спас их, взяли Имрелин и Тайнур заботу о детях в народе смертных, а имя Гальхад до сих пор звучит в молитвах народа эулиен.