Текст книги "Избранные труды. Том 1. Криминология"

Раздел 3
Причины преступлений

ПОЯСНЕНИЕ К РАЗДЕЛУ 3

Данный раздел включает всего четыре работы, одна из которых выполнена в соавторстве. Речь идет о монографии «Причины экологических преступлений». На эту книгу обратили внимание прежде всего экологи и широкая общественности. Недаром рецензия на нее была опубликована в залыгинском «Новом мире», выходившем тогда тиражом более 1 млн экземпляров. Но теория причин экологических преступлений фактически была проигнорирована криминологами.

Кроме того, в данный раздел включена одна из наиболее ранних работ А.Э. Жалинского (1968 г.), в которой рассмотрены криминологические и криминалистические аспекты и которая характеризует процесс его перехода от наук уголовного процесса и криминалистики к науке криминологии. Начинается этот раздел небольшим фрагментом готовившегося им учебника и завершается комплексным материалом об уголовном законе и генезисе преступности, опубликованным в конце первого десятилетия XXI в. Такой отбор характеризует как вечность проблем причин преступлений, так и эволюцию взглядов ученого.

Теория порождения преступности. Учение о причинах преступности

1. Исходные положения к изучению темы. Проблема происхождения преступности, вопрос о том, почему и кто совершает греховные деяния и в том числе преступления, неизбежно возникает, обсуждается и исследуется людьми на всех этапах человеческой истории и повсеместно. Общество не может существовать, игнорируя эту проблему, как из-за ее реального, так и из-за социально-психологического значения. Проникновение в тайну происхождения преступности, по-видимому, является глубинным стремлением человека. На пути реализации этого стремления неизбежно возникают различные теории происхождения преступности, воплощая попытку использовать действительные или мнимые возможности науки, в частности криминологии. Не всегда легко объяснить смысл этого стремления.

Можно полагать, что общество, люди:

а) создают образ врага, демонизируют его;

б) ищут основания для легитимации насилия;

в) действительно хотят устранить опасные виды поведения;

г) возвышают себя;

д) реализуют иные различные психологические комплексы, не сводящиеся к перечисленным.

2. Политизированный характер теорий происхождения преступности. Он объясняется характером потребности в выявлении происхождения преступности, что по-разному преломляется в социальной практике и отражается в науке. Факторами, порождающими преступность, обычно объявляется то, что получает само по себе негативную оценку, но не оказывается связанным с субъектом оценки либо интересами группы, которые он представляет. Это ярко проявилось в отечественной криминологии. «Недаром в 60–70-е годы, – писал В.Н. Кудрявцев, – советские криминологи, выдвинувшие тезис о социальных противоречиях как основной причине преступности, связывали их главным образом с остатками капиталистических общественных отношений, частнособственнической психологией».

Ситуация изменилась. Одни криминологи сохраняют критическое отношение к капитализму и пишут о провалах современной политики; другие меняют подход и указывают на то, что социальные противоречия являются причиной преступности в любом обществе.

Проблема интересов в общественной науке ставилась еще К. Марксом. Однако целостные интересы выживания общества и сохранения социального мира требуют ее решения. Способы стары: соблюдение научных методов, жесткая взаимная критика, наличие политической воли к процветанию своей страны. Наиболее существенно это при использовании теории происхождения преступности для легитимации насилия, осуществляемого в различных формах и различными субъектами. Так, запрещенное экономическое поведение в условиях жесткой плановой экономики не объяснялось жаждой наживы, корыстными мотивами, т. е. заведомо отрицательными мотивами, носители которых по определению подлежали тому или иному наказанию; равновозможный вариант объяснения такого поведения – стремление самореализоваться и улучшить жизнь людей – не допускался, ибо он бы снял или сделал спорной необходимость наказания.

Существенную роль в разработке этого положения играет теория виктимизации.

3. Разнообразие подходов к объяснению происхождения преступности. Оно проявляется в наличии огромного количества теорий, школ, концепций, стремящихся объяснить, почему и как возникает и функционирует преступность. Порождается разнообразие сложностью исследуемых процессов, отсутствием адекватных исследовательских методик, а возможно, и принципиальной непознаваемостью этих процессов. Вероятно, разнообразие подходов объясняется и принципиальными трудностями верификации криминологических сообщений, отмеченными выше политическими, а порой и карьерными соображениями.

Существующие взгляды вместе с тем поддаются определенной классификации, позволяющей оценивать их обоснованность и как реальную, так и потенциальную информативность. Для этого выделяются следующие критерии: понимание категорий «детерминизм», «индетерминизм», «причинность», «причины» и их использование для объяснения преступности. По этому критерию можно указать на две группы подходов.

Первая группа в центр исследования ставит понятие детерминации как всеобщего взаимодействия явлений, как любой закономерной зависимости между различными процессами и явлениями[60]60
  Кудрявцев В.Н. Генезис преступления. М.: ИНФРА-М; Изд. дом «Форум», 1998. С. 9.


[Закрыть] и понятие причинности как вида связи, отвечающей на вопросы, почему и как произошло то или иное событие[61]61
  Там же. С. 10.


[Закрыть]. В эту группу входят практически все взгляды, изложенные в отечественных работах по криминологии, прежде всего в учебниках криминологии. По существу, все эти взгляды так или иначе восходят к традиционному пониманию причинности в марксистской философии и системах, которые ею рассматриваются как «источники».

Вторая группа теорий в целом сориентирована на установление связей «факторы – преступность», на категории детерминации и причин, которые:

а) понимались иным образом;

б) не образовывали предмет науки.

В этих случаях объяснения происхождения преступности именуются не теориями причин преступности, а криминологическими теориями преступности.

4. Оценка внешних и внутренних факторов как соотносимых с преступлением или преступностью. Это наиболее очевидные различия. Здесь выделяются:

а) биологические теории;

б) социологические теории;

в) смешанные теории.

5. Характеристика механизма взаимодействия преступления, преступности с внешними и внутренними (личность преступника) факторами. Этот критерий выявляет особенно большое разнообразие теорий и школ. Для отечественной криминологии общим является указание на взаимодействие социальной среды, личности, преступности. Расхождения начинаются при описании полной причины, причин преступления, роли субъективных и объективных факторов, а главное – механизма раздельного влияния собственно причин и иных сопровождающих их факторов. К сожалению, во многих работах динамика взаимодействия не прояснена и многие аргументы авторов не поддаются обсуждению ввиду выпадения из системы научных знаний.

Итак, детерминистский и причинный подходы являются принципиально допустимыми, научно корректными, но не единственно возможными.

Именно поэтому в учебниках криминологии особо говорится о причинах преступности и криминологических теориях, которые ранее именовались буржуазными, а ныне – зарубежными.

6. Прагматическое объяснение порождения преступности. Оно исходит из:

а) функций криминологии как науки;

б) задач криминологической деятельности;

в) потребностей практики – как постоянных, так и актуализированных.

Объяснение порождения преступности может быть выражено в:

а) научной теории и изложено в соответствующей литературе;

б) концепции, положенной в основу управленческого решения или системы решений и их проектов;

в) неявном, неосознанном подходе, реализуемом как при принятии уголовно-правовых и профилактических решений, так и при выработке отношения граждан к преступлению, преступности и преступнику.

Обычно выбор формы объяснения порожден его целями, но это бывает не всегда.

По уровню причинные (детерминационные) объяснения могут распространяться на различные объекты (Россия, группа стран, регион, район, ведомство, предприятие) и временные периоды. Оно может соотноситься с отдельной личностью, деянием, группой лиц, множеством деяний.

Становление, формулирование и последующее понимание объяснения преступности проходит ряд этапов. Их анализ позволяет глубже понять и оценить предложенное объяснение.

Первый этап состоит в принятии некоторых философских, социологических, политических и иных исходных положений, образующих принятый криминологический подход.

Второй – в выборе понятийного аппарата (языка) и системы аргументов, которые могут обосновать объяснение в целом и входящие в него утверждения.

Третий – в построении схемы объяснения, которая включает описание:

а) того, что предшествует преступлению (предсущего) и связано с ним;

б) собственно взаимодействия;

в) превращения взаимодействия в поведение – перехода предсущего в сущее.

Четвертый – в обосновании представительности, информативности и доказательности объяснения.

Изучение теорий детерминации (причинности) преступности и преступлений проходит те же этапы: нужно уяснить, из чего исходит автор, как следует понимать используемые им понятия, что и как он объясняет, а затем дать оценку воспринимаемой теории.

7. Исходные положения объяснения преступности. Ими применительно к современным объяснениям происхождения преступности являются нравственные и религиозные убеждения, политические установки, зачастую неосознаваемые эстетические предпочтения, а также различные философские, социологические, экономические и иные взгляды. Одна из самых актуальных проблем отечественной криминологии состоит в том, чтобы осознать их существование и определить программирующую ценность для получения, оценки, отбора и использования объясняющих криминологических сообщений. При этом приходится считаться с тем, что признание противоречий источником детерминации преступности не является ни единственным, ни господствующим объяснением в истории философской, социологической и политической мысли, а обсуждаемый криминологами круг факторов (биологические, психологические, экономические или иные, порождающие преступность) не исчерпывает потенциальные возможности криминологической науки. Соответственно, ни один адресат криминологических сообщений не обязан соглашаться с той или иной философской теорией либо школой; вообще, нет оснований считать ту или иную философскую систему господствующей и всеохватывающей, что, в сущности, совершенно правильно утверждается и материалистической диалектикой, считающей процесс познания бесконечным.

Приведем несколько различных высказанных в правовой и философской литературе взглядов, которые могут определить подход к объяснению преступности.

1) Подавляющее большинство отечественных криминологических работ основано на материалистическом понимании истории, признании личности субстратом общественных отношений. Между тем, по мнению В.Н. Синюкова, «материализм, скорее всего, сыграл роковую роль в отечественном правосознании». Он же утверждает, что очищение права и правовой культуры от национального, специфического привело к тому, что правосознание населения, даже юристов, делалось все более нигилистическим. Выбор одной из таких позиций определяет и понимание происхождения преступности.

2) Обычно считается, что преступность порождается несовершенством общества, например, преодолеваемыми противоречиями развития (в основном дефицитоподобными).

Между тем так называемая франкфуртская школа развила мысль о порождении преступности именно прогрессом тоталитаризма и анархии, включая преступность. Так, по мнению Г. Маркузе, «на периферии общества есть социальный слой отверженных, чужаков, эксплуатируемых, преследуемых национальных меньшинств, безработных и неработоспособных, жаждущих положить конец невыносимым условиям… Сам факт, что они отказываются участвовать в игре, уже означает начало конца этого периода»[62]62
  Значимость этих факторов признана в уголовном процессе: отбор присяжных заседателей призван устранить их влияние, насколько это возможно (ст. 438 УПК РСФСР).


[Закрыть]. Но эти слои порождаются стремлением общества к «всеобщему процветанию», приводящему к подавляющему тотальному социальному контролю. По модному в последнее время Хайеку, ученику Г. Кельзена, идеи которого критикуются теоретиками права, «свобода существенно необходима, чтобы дать место непредвиденному и непредсказуемому, в ней мы нуждаемся, ибо именно из нее рождаются возможности достигнуть многие из наших целей». Но если несвобода, «дорога к рабству усеяна плодами высокомерия разума» – планами, декларациями, комиссиями, то что порождает преступность? Или, напротив, несвобода есть путь вынужденного ограничения личности в интересах выживания общества?

3) Весьма распространены взгляды о серьезных возможностях научно организованного противодействия порождающим преступность криминогенным факторам. Однако распространены и взгляды, представляющие собой реакцию на переоценку возможностей науки, социальной инженерии. Отравление властью, по мнению Б. Рассела, является самой сильной опасностью нашего времени, и всякая философия, даже ненамеренно поддерживающая его, увеличивает опасность громадных социальных катастроф. Эти же настроения проявлялись у Н.А. Бердяева, хотя его взгляды были изменчивы и не всегда последовательны. Он писал: «Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера в возможность окончательного социального устроения человечества и в верховное могущество науки – все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом»[63]63
  Философия свободы. М., 1989. С. 123.


[Закрыть].

4) Принято считать, что Россия ныне переживает кризисный период, проявлениями которого являются кризис экономики, глубокий управленческий кризис, утрата политических и культурных ориентиров[64]64
  Кудрявцев В.Н. Генезис преступления. С. 183.


[Закрыть], вследствие чего «Россия глубоко погрузилась в омут преступности». Между тем, по имеющимся сопоставимым статистическим данным, количество убийств (с покушениями) в 1996–1997 г. не превышает количества убийств в 1913 г.; кроме того, нет убедительных данных о том, что экономическая преступность в Российской Федерации действительно находится на более высоком уровне, чем, например, в США.

8. Понятийный аппарат и аргументация детерминистского (причинного) объяснения преступности. Детерминация, по господствующему в криминологической литературе мнению, – это любая закономерная связь или зависимость между различными процессами и явлениями. Она охватывает выделенные представителями ряда философских учений функциональные связи, состояния, а также пользующиеся наибольшим вниманием криминологов причинные связи или просто причины.

Развивающийся в криминологии подход к объяснению преступности на основе связей детерминации и причинных связей имеет полное право на существование. Возможно, он порожден природой криминологии, которая должна установить связь «фактор – преступность». В советской криминологии проведен целый ряд масштабных исследований в рамках данной теории.

О выявлении в ходе уголовного судопроизводства причин и условий, способствовавших совершению преступлений[65]65
  Текст опубликован: Правоведение. 1968. № 2. С. 124–127.


[Закрыть]

Установление причин и условий, способствующих совершению преступлений, является одной из важнейших процессуальных обязанностей следователя и суда. Уже теперь практика дает многочисленные примеры умелой организации работы в этом направлении. Вместе с тем в практике возникли и такие вопросы, которые еще не получили разрешения в нашей науке. Некоторые из них и будут рассмотрены ниже.

1. Весьма важно четко определить цели, для достижения которых выявляются причины и условия, способствующие совершению преступлений. В литературе обычно указывается лишь одна цель – предупреждение преступлений[66]66
  См., например: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М.: Госюриздат, 1958. С. 197.


[Закрыть]. Достаточно последовательно такой взгляд выражен В.Д. Арсеньевым. Он полагает, что обстоятельства, способствовавшие совершению преступлений, не являются юридически значимыми, т. е. непосредственно не влияют на квалификацию преступлений и не могут рассматриваться как отягчающие либо смягчающие, что они при этом принципиально отличаются от главного факта и составляют особую часть предмета доказывания. «Задача следственных органов и суда, – пишет В.Д. Арсеньев, – состоит в том, чтобы в ходе расследования и рассмотрения дел установить и принять затем меры к устранению именно таких обстоятельств, являющихся общими для возможно большего числа преступлений»[67]67
  Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств в советском уголовном процессе. М.: Юрид. лит-ра, 1964. С. 33.


[Закрыть].

Однако такая позиция не соответствует закону и судебной практике. Нисколько не отрицая, а, напротив, подчеркивая исключительную важность работы по устранению причин и условий, способствующих совершению преступлений, все же следует сказать, что выявление их предусмотрено законом отнюдь не только с этой целью, что оно необходимо и для разрешения дела по существу.

В частности, установление такого рода причин и условий требуется для избрания наиболее справедливой меры наказания; для решения вопроса о возможности применения мер общественного воздействия вместо уголовного наказания; для устранения обстоятельств, которые повлекли совершение расследуемого преступления либо способствовали совершению преступления; для создания объективных возможностей проведения предупредительной работы в широком плане; для получения выводов о причинах совершения данной категории преступлений или об общих причинах преступности; для выбора методов перевоспитания обвиняемого.

Обязательность использования сведений о причинах и условиях, способствующих совершению преступлений, подчеркивается Пленумом Верховного Суда СССР. В Постановлении от 3 июля 1963 г. № 6 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» говорится: «…суды, обсуждая вопрос о применении меры наказания, обязаны учитывать не только характер и степень общественной опасности совершенного преступления… а также причины, с которыми связано данное преступное проявление»[68]68
  Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР. М.: Юрид. лит-ра, 1964. С. 313.


[Закрыть]. Это положение имеет принципиальный характер и относится, естественно, не только к делам о несовершеннолетних. Без установления причин и условий, способствовавших совершению преступлений, следователь и суд в любом случае не сумеют правильно оценить общественную опасность как лица, так и деяния[69]69
  Вопрос о соотношении между причинами и условиями, способствующими совершению преступлений, с одной стороны, и общественной опасностью – с другой, должен быть предметом специального исследования. Он, например, рассматривается в статье Б. Волженкина «О критериях общественной опасности преступника» (Советская юстиция. 1966. № 3). Здесь же важно только подчеркнуть наличие самой связи.


[Закрыть].

Вполне понятно, что влияние причин и условий, способствовавших совершению преступлений, на применяемое судом наказание или на решение соответствующего органа об отказе от применения наказания не всегда может проявиться достаточно наглядно (в конкретном уголовном деле с большей силой на характер применяемых мер воздействия могут влиять другие факторы), да и само это влияние может быть более или менее сильным. Определить роль этих факторов в смягчении или усилении ответственности может лишь компетентный орган, решающий дело по существу. Необходимость учета этих факторов при разрешении дела по существу вовсе не снимает обязанности по их устранению, а устранение их до разрешения дела по существу точно также не исключает необходимости их последующего учета.

2. Указывая на необходимость познания причин и условий, способствовавших совершению преступлений, УПК союзных республик не включают их в перечень элементов предмета доказывания и употребляют в данной связи не термин «доказывание», а «выявление», «выяснение» (ст. 64 УПК УССР, ст. 68 УПК РСФСР). Эти особенности действующего уголовно-процессуального закона обусловливают постановку вопроса о соотношении причин и условий, способствующих совершению преступлений, с иными элементами предмета доказывания и о соотношении понятий «доказывание» и «выявление», «выяснение».

Многие процессуалисты включают причины и условия, способствовавшие совершению преступлений, в предмет доказывания, а отмеченные особенности процессуальной регламентации этого вопроса рассматривают как особенности редакционного характера[70]70
  См.: Научно-практический комментарий к УПК РСФСР. М., 1965. С. 114; Рахунов Р. Выявление на суде обстоятельств, способствовавших совершению преступлений // Советская юстиция. 1965. № 8.


[Закрыть]. И хотя вопрос этот, как видно, не вызывает особых споров, следует согласиться с высказанным Г.Ф. Горским мнением о необходимости уточнения действующих УПК путем прямого включения причин и условий, способствовавших совершению преступления, в перечень элементов предмета доказывания, предусмотренный ст. 15 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, поскольку нынешняя формулировка закона может создать впечатление о факультативности, необязательности установления этих обстоятельств.

Более существенные разногласия возникают и в теории, и на практике при решении другого вопроса, а именно при определении процессуального порядка, процессуальных средств установления причин и условий, способствующих совершению преступлений. И вызываются эти колебания, на наш взгляд, именно употреблением в законе терминов «выявление», «выяснение». В.Д. Арсеньев прямо пишет: «Такая формулировка, на наш взгляд, означает, что эти обстоятельства можно устанавливать не только путем доказывания, но и путем непосредственного познания». И далее: «Эти обстоятельства могут быть выявлены путем непроцессуальных действий (например, личная беседа с родителями обвиняемого)»[71]71
  Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств в советском уголовном процессе. С. 34. Аналогичная позиция выражена и в его статье «О фактах, не подлежащих доказыванию в процессе уголовного судопроизводства» (Правоведение. 1965. № 1. С. 97).


[Закрыть].

По существу, аналогичной точки зрения придерживается Г.Ф. Горский, который полагает, что предусмотренный уголовно-процессуальными кодексами союзных республик перечень средств доказывания не может удовлетворить нужды следственной практики в доказывании причин и условий, способствующих совершению преступлений. В связи с этим он предлагает дополнить уже имеющийся круг средств доказывания такими действиями, как заполнение специальной анкеты, личное ознакомление следователя с условиями труда и быта обвиняемого[72]72
  Горский Г.Ф. Выявление и изучение причин преступности в стадии предварительного расследования. С. 36.


[Закрыть].

Н. Гуковская считает полезным проведение в ходе предварительного расследования так называемых обследований специально для выявления причин и условий, способствовавших совершению преступлений. На обследователей, в роли которых выступают представители общественности, возлагаются разнообразные задачи: осмотры квартир и школьных помещений, беседы с родителями, педагогами, сослуживцами и т. д.[73]73
  Гуковская Н. Обследование – успешный способ выявления причин и условий, способствующих совершению преступлений несовершеннолетними // Социалистическая законность. 1964. № 3.


[Закрыть]

Приведенные взгляды вызывают возражения. Установленные уголовно-процессуальным законом способы получения доказательств представляют не в последнюю очередь гарантии достоверности добываемой информации. Применение новых способов, предлагаемых указанными авторами, явилось бы расширением круга средств доказывания, строго определенного и ограниченного законом. Поэтому действующему закону эти предложения не соответствуют. С нашей точки зрения, и впредь законодательное закрепление их нецелесообразно. В принципе, постановка вопроса о введении новых способов доказывания может быть правомерной лишь при констатации невозможности доказывания данного круга обстоятельств установленными в законе способами. По нашему мнению, говорить о такой невозможности оснований нет.

Само понятие причин и условий, способствовавших совершению преступлений, есть категория оценочная. В качестве причин и условий, способствующих совершению преступления, рассматриваются факты, реальные события, которые могут в других условиях выступать в качестве иных элементов предмета доказывания либо доказательственных фактов. Трудно обнаружить такие обстоятельства, которые могут оцениваться как причины и условия, способствующие совершению преступлений и которые заведомо бы никогда не доказывались в качестве других элементов предмета доказывания. А если это так, то существующих средств вполне достаточно для реализации процессуальной обязанности следователя по установлению причин и условий, способствовавших совершению преступлений.

Кроме того, вопрос о легализации новых средств доказывания вообще может быть поставлен лишь так: либо эти способы пригодны для доказывания тех или иных обстоятельств независимо от того, в какой элемент предмета доказывания они входят, либо они не пригодны вовсе. Во всяком случае, к предлагаемым средствам доказывания должны предъявляться все требования, которые предъявлялись законодателем при установлении ныне действующих. В этом плане законодательное закрепление анкетирования в качестве нового следственного действия, направленного на выявление причин и условий, способствовавших совершению преступлений, как это предлагает Г.Ф. Горский[74]74
  Г.Ф. Горский пишет: «Анкетирование как метод получения сведений о причинах и условиях, способствующих совершению преступлений, необходимо законодательно закрепить в Уголовно-процессуальном кодексе. Анкета заполняется на основе показаний обвиняемого, свидетелей по фактам, полученным в результате проведения других следственных действий. Обвиняемый имеет право ознакомиться с ней и заявлять ходатайства о дополнении анкеты» (Горский Г.Ф. Выявление и изучение причин преступности в стадии предварительного расследования. С. 38).


[Закрыть], неправомерно, потому что оно является либо ухудшенным, лишенным процессуальных гарантий вариантом допроса, либо способом сосредоточения информации, полученной из различных процессуальных источников, в одном документе, либо тем и другим вместе. Каких-либо новых путей познания объективной истины в ходе расследования уголовного дела анкетирование не открывает.

Точно также вызывает возражение и предложение о закреплении в законе в качестве самостоятельного способа собирания доказательств так называемого обследования. По рекомендации Н. Гуковской, обследование должно проводиться по заданию следователя представителями организации, где работал или учился подросток, для выявления причин и условий, способствовавших совершению преступлений. Заключается оно в осмотре квартиры, где живет несовершеннолетний, его рабочего места на производстве, в беседах с учителями, мастером, бригадиром, родителями и т. п. Результаты обследования должны фиксироваться в акте или справке, которые подписываются обследователем и приобщаются к уголовному делу следователем на основании ст. 69 УПК РСФСР[75]75
  Гуковская Н. Обследование – успешный способ выявления причин и условий, способствующих совершению преступлений несовершеннолетними // Социалистическая законность. 1964. № 3. С. 48–49.


[Закрыть].

На наш взгляд, такое обследование, по существу, превращается в параллельное следствие. Объективность его может быть проверена лишь полным повторением действий обследующего, а возложение на последнего задачи проведения с различными лицами бесед, которые, по-видимому, должны заменить допросы, противоречит самому духу процессуальных норм. Оно и неправомерно, и нецелесообразно. Кроме того, проведение такого рода обследования в начале дела независимо от его предназначенности не может не означать преждевременного признания обследуемого лица виновным. Все это, разумеется, не означает отрицания необходимости и полезности анкетирования, личного ознакомления следователя с условиями труда и быта обвиняемого, обследования и т. п. Но деятельность этого рода, исключительно важную, нельзя смешивать с деятельностью процессуальной. Она осуществляется после постановления приговора в целях профилактики и вытекает из функций следователя, прокурора, судьи как должностных лиц, но не как субъектов уголовно-процессуальных отношений.

В прямом соответствии со сказанным следует полагать, что и фиксация выводов следователя и суда о причинах и условиях, способствовавших совершению преступлений, осуществляется в тех же процессуальных документах, что и фиксация выводов о наличии либо отсутствии любых других элементов предмета доказывания.

3. С рассмотренным вопросом тесно связана проблема анализа предмета доказывания в части, относящейся к причинам и условиям, способствовавшим совершению преступлений. Содержание этих категорий не раскрывается ни в уголовном, ни в уголовно-процессуальном законе. Правда, ст. 392 УПК РСФСР устанавливает необходимость обращать особое внимание на выявление возраста несовершеннолетнего, условий жизни и воспитания, причин и условий, способствовавших совершению преступления, наличие взрослых подстрекателей и иных соучастников. И здесь, за исключением указания на условия жизни и воспитания, даже общего перечисления круга обстоятельств, способствовавших совершению преступления либо являющихся его причиной, не дано. Этот факт, по нашему мнению, отражает незавершенность теоретической разработки этого вопроса[76]76
  Следует согласиться с В. Танасевичем и А. Берензоном, которые отмечают, что многие обстоятельства, способствующие совершению преступлений, остаются невыясненными в процессе уголовного судопроизводства. См.: Танасевич В., Берензон А. Заключенные об обстоятельствах, способствующих совершению преступлений // Социалистическая законность. 1965. № 8.


[Закрыть].

Необоснованное сужение исследования причин и условий, способствовавших совершению преступлений, не дает возможности выбрать правильный способ воздействия на обвиняемого, целеустремленно проводить профилактическую работу, тогда как необоснованное расширение его не только загромождает дело ненужными материалами, но и может затронуть защищаемые законом права и интересы тех или иных лиц.

На наш взгляд, следующий круг обстоятельств должен быть установлен для констатации в уголовном деле причин, вызывающих совершение преступления, и условий, ему способствующих:

1) семейные и социальные связи лица, обвиняемого в совершении преступления, и испытываемые им влияния. Здесь речь идет об изучении среды, в которой он находился, семейного положения, воздействия коллектива школы, места работы, общественных организаций, посторонних лиц, литературы, кино;

2) материальное положение лица, его культурно-образовательный уровень;

3) стремления и потребности личности, ее особенности – характер, темперамент, состояние здоровья, внушаемость, воля[77]77
  См. об этом: Сахаров А. Возрастные особенности психики несовершеннолетних правонарушителей // Социалистическая законность. 1965. № 6.


[Закрыть];

4) конкретные поводы к совершению преступлений – увлечение алкоголем, наркотики, подстрекательство взрослыми несовершеннолетних, принуждение товарищей и т. д.;

5) внешние обстоятельства, облегчившие совершение преступлений: недостатки в охране социалистической и личной собственности, наличие доступа к огнестрельному оружию, ненадлежащая система учета материальных ценностей и т. д.

Выясняя эти обстоятельства, следует исходить из того, что при рассмотрении уголовных дел должны быть с наибольшей полнотой выяснены причины совершения данного преступления именно данным лицом. Поэтому в уголовном деле перечисленные группы обстоятельств устанавливаются лишь постольку, поскольку они находятся в связи с расследуемым преступлением и лицом, его совершившим. Однако любые причины, общие или непосредственные, фатально не влекут совершения преступления. Следовательно, связь между теми или иными обстоятельствами и преступлением лишь тогда дает основания рассматривать их в качестве причин и условий, способствовавших его совершению, когда будет вскрыт механизм их конкретного и многообразного влияния на лицо, совершившее преступление. На наш взгляд, именно выявление механизма воздействия, а следовательно, оценка фактов как причин и условий, способствовавших совершению преступлений, представляет наибольшую сложность, а установление самих обстоятельств, которые могут получить такую оценку, как правильно указал А.А. Герцензон, осуществляется обычно при определении состава преступления и намного работу следователя и суда не увеличивает[78]78
  См.: Герцензон А.А. Введение в советскую криминологию. М.: Юрид. лит-ра, 1965. С. 107–108.


[Закрыть].