Текст книги "Черное сердце"

Глава 14

Этот поцелуй такой восхитительный, такой юношеский, несмотря на возраст Пети, и при этом совершенный. Карина не подозревала, что все еще способна так отзываться на прикосновения. У нее все тело плавится от счастья, пока фотография валяется в обмороке у них под ногами. Петя целует все крепче и быстрее, как будто насыщение уже совсем рядом, только они никак не могут догнаться. Карина прижимается к нему всем телом, гладит его плечи и лопатки, потому что он позволил, он наконец-то позволил этому быть, и теперь это не фантазия, а здесь и сейчас, когда можно выйти за все рамки.

– Вот это да! – выдыхает Карина, отрываясь от его губ с таким стоном, будто пьет вкуснейший шоколадный напиток.

Дыхание сливается в одно, они касаются головами, и в какой-то дальней части самой себя Карина тоже потеряла сознание. Ее не оставляет в покое вид его приоткрытых губ и она снова целует их, еще крепче, чем в первый раз, но даже в таком случае этого ничуть недостаточно, потому что теперь это как дыхание.

Петя отстраняет голову и смотрит на нее. Одна его ладонь лежит между ее лопаток, другая мягко сдавливает бедро, и все это заряжает Карину давно покинутой ее тело энергией.

– Этого, – шепчет он в ее губы, – этого я не смогу. Сдерживать себя. Много лет получалось, но больше не смогу. Когда ты так близко, хочу только одного – коснуться. И я никак не могу перестать думать… – он не говорит, о чем именно. Но по его взгляду Карине видно, что думает он об этом прямо сейчас. – Серьезно. Я как пацан.

– Мне пора, – Карина отодвигается усилием воли, хотя прижималась к нему так тесно, так стремительно хваталась за него, пытаясь зацепиться за Петю, как за собственную жизнь, пытаясь удержаться за свои ощущения, как за глоток воздуха.

– Я открою дверь. – Петр выходит из комнаты, а к Карине возвращается пустота, такая, что хочется кинуться обратно к нему в руки и зацеловать его до смерти.

– Знаешь, – она оборачивается вместо этого на пороге. Она едва не ушла отсюда без балеток, не говоря уже о ее ста десяти ударах в минуту, которые сейчас едва ли не расшатают лифт. – Не знаю, что ты сделал со мной, но… я, оказывается, до сих пор жива.

– Отлично. А я не такой уж и старый.

– Ты вообще не старый. – Карина смеется, разглядывая его с ног до головы. Фигура круче, чем у парня! Он, наверное, Победитель времени. Волшебник Изумрудного города. Император Петр. – Прости, мне вовсе не до романтики сейчас. Моя цель – привести к ответу убийцу моего мужа.

– Я все понимаю. И, конечно же, ты абсолютно свободна. Ты придешь ко мне с другой целью, когда будешь готова.

Карине приходится сделать глубокий вдох. Она должна достичь своей цели, но сердце предательски подговаривает все бросить и поцеловать Петра снова. Лучше бы он попросил ее остаться здесь, с ним.

– До встречи. – Пришлось сказать ей.

– Я буду ждать ее с нетерпением. – Петр улыбается так смущенно, словно она выдала вслух комплимент по поводу фигуры.

– Я тоже.

Карина мечется по гримерке, поспешно переодеваясь в черное кожаное платье и пытаясь при этом поярче докрасить один глаз. Плюхнувшись на пуфик, она проверяет макияж к грядущему выступлению. Через несколько минут она должна полностью перевоплотиться в рок-диву.

Она закрывает глаза на секунду, открывает и смотрит в зеркало еще раз. То, что произошло между ней и Петей, переполнило ее до краев, превосходя прочие воспоминания по размеру и цвету. Карина не может спокойно приготовиться к работе – роняет косметику, красится, не глядя в зеркало, сто лет ищет расческу, которая находится в руке, и без конца перевязывает путающиеся шнуровки на сапогах. Это было первое прекрасное чувство за этот жуткий год. Ушло все худшее, остались только два человека, между которыми возникло что-то чудесное. Неужели Петя был прав, и такое может произойти дважды за одну и ту же жизнь? Это потрясающе! Но ей еще отношений не хватало именно в тот момент, когда она обязана искать человека, из-за которого Джордан не вернулся домой. Любовь, которую хочет подарить ей Петр (Карина готова благодарить за это всю бесконечность неба), заставит ее отвлечься и упустить самое главное. Приоритет номер один – успокоить душу мужа. Сохранить его имя в истории, как сильное и смелое, а не терпеть лживые бредни в газетах о том, как депрессивный рок-музыкант скинулся с крыши.

Ее тело безумно скучает без Джордана, губы замерзли без его поцелуев. То, что она пережила, не оставляло надежды на прежний смысл жизни, но сегодня она поверила, что есть другой мужчина, способный сделать ее счастливой.

Поднявшись и поправив на руках все браслеты, Карина старается отобрать где-то в воздухе наиболее успокоительный кислород, вдыхает его полностью, до отказа надувая легкие и оборачивается.

– Привет! – губы Артема расходятся в широкой улыбке.

Карина визжит, заставляя его дрогнуть. Какого черта он появляется прямо из воздуха?

– В чем дело? Я теперь такой страшный?

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел послушать… готическую музыку, чтоб ее. Я даже не представляю, что это означает! Рассчитывал, что профессионал меня просветит.

– Эээ… это моя гримерная, а не сцена.

– Но ведь я твой друг. Все тут об этом знают. Вот меня и пропустили. Вау, ты выглядишь… немного испорченной.

Карина ненароком обсматривает сама себя (в очередной раз), а потом его (впервые). Его шелковая малиновая рубашка в полурасстегнутом виде заправлена в черные брюки, которые опоясывает роскошный кожаный ремень.

– Я одета по всем правилам своего сегодняшнего шоу, но и ты, хоть и весь прикрыт одеждой, выглядишь не менее нахально, чем я – хотя бы из-за своих убийственно красивых глаз, которыми следует только слегка подмигнуть – и любая девушка рухнет.

Артем выгибает густые шоколадные брови, расплавляясь от комплимента в свою честь.

– Ой, ой, перехвалила.

– Почему? Это правда.

– Угу. Только вот на тебя мои чары плохо действуют. На тебя чары моего папочки орудуют не по-детски. Да-да, я заметил.

– Между нами ничего нет. – Холодно бурчит Карина, молясь, чтоб ее глаза не выдали чувств, которые она испытала при одном упоминании о Петре. Сердце ее колотится так, что она боится, как бы этот доктор не услышал его без стетоскопа.

– А тебе бы хотелось? Ему-то точно – да. Помню, пока я тебя не видел воплоти, он мне все уши прожужжал о самой прекрасной рок-исполнительнице на свете. Каждый вечер папа возвращался с работы и выглядел так, словно утратил ощущение реальности. Не замечал ни шума, ни урагана, ни землетрясения. Садился за стол, кофе стыл, борщ стыл, вилка в руке замирала, папа замирал, а в глазах – мечты, мечты, мечты. В колонках – рок, как ни странно, поскольку папа всегда был к такой музыке безразличен. Вот как любовь манипулирует нашими вкусами. Хм! Я его таким никогда прежде не видел. Это было что-то особенное. Он часто упоминал тебя в разговоре. Я лишь ухмылялся и не обращал внимания на твои фото и его бредни, а увидев миссис Лестер вживую, остолбенел (надеюсь, ненадолго).

– Мне надо выступать. – Отмахивается Карина. От одной только подтверждающей мысли, что человек, в которого она так влюбилась, влюблен в нее настолько же сильно, у нее сладко скручивает живот. Ее настигает чувство, что Петя принадлежит ей. И тогда весь мир ощущается на ладонях! Она рвется на сцену, захватив с собой этот адреналин, – она сейчас как падение с высоты.

– Ты совсем не такая, как на сцене.

– Я это где-то уже слышала. Дай пройти.

– И это самый твой большой плюс. Мне нравится то, какая ты в жизни. Скромность… делает тебя намного привлекательней. От этого волнения твои глаза становятся еще красивее.

– Все, я пошла. Иди в зал, раз урвал последний билет.

– Я заказал его заранее. Карина. – Его требовательный тон отнимает у нее крылья за спиной. Видимо, у него много всего запланировано заранее. – Встретимся после твоего выступления за барной стойкой? Расскажешь мне о своем увлечении, а я тебе – о своем.

– Меня не интересует гинекология. И никакая из медицин вообще меня не интересует.

– Ты смешная. Так подойдешь к бару после работы?

Карина, не зная, что ответить, отказаться или согласиться, просто кивает головой. Она бы давно вылетела из гримерки, избавив себя от болтовни обольстительного доктора, да проблема в том, что этот доктор своим прекрасным телом весь проход загородил, а аварийного выхода здесь нет, так же как нет аварийного выхода из сердца, иначе бы Карина давным-давно переехала пожить от своего сердца где-нибудь в стороне, чтобы проверить, какого это – ничего не чувствовать. Что она только не делала в целях изменить свои эмоции либо избавиться от них вовсе. Она ходила на шоппинг, слушала самую разную музыку, читала книги, пересматривала кучу фильмов, делала перестановку в квартире, посещала давно забытые места Питера – все-все ради того, чтобы увести себя в другое направление, но где бы она ни очутилась, за поворотом ее мог поджидать либо Петр, либо Джордан, не говоря уж о том, что музыкальные вкусы ее не менялись – она по-прежнему признает лишь кричащую от боли музыку, а наилучшим в этом виде искусства выступает только рок. Артем всегда весьма скептически относился к ее работе и спрашивал, неужели это – искусство? Да, Артем, – думала молча Карина, – красиво кричать от боли – это тоже искусство.

– Отлично. – Приоткрыв губы, он случаем принимается рассматривать плакаты и вырезки, которыми Карина за долгие годы своей работы увешала стену у зеркала.

Она следит за его взглядом – фотографии групп, их с Джорданом фото с выступлений, всевозможные мрачные картинки из журналов. На одном из снимков Артем заостряет особо пристальное внимание: фотография из журнала «Kerrang!»1313
  еженедельный рок-журнал, публикуемый в Англии


[Закрыть], где она в черных шортиках оперлась на усилитель, губы ее приоткрыты, глаза смотрят в сторону, а свою голову Карина подпирает тыльной стороной расслабленной ладони. Руки Джордана в перчатках лежат сзади на ее бедрах.

Когда их взгляды снова встречаются, в глазах Артема Карина обличает растерянность, а на губах натянутую улыбку.

– Что, все на английском? – спрашивает он, кивая на целую стопку еженедельника в углу стола Карины. На самом верхнем журнале обложку украшают Карина и Джордан, а их любовь изливается с фотографии в комнату, действуя на Артема.

– Это мы пару лет назад были в Англии, у нас там друзья, с которыми учились в Гарварде. Через них познакомились с редактором, у нас взяли интервью, а фотки Владлен сделал.

Рядом покоится русское издание журнала с данной же парочкой на обложке. Джордан обхватывает Карину сзади, а под его руками, украшенными тяжелыми браслетами, красуется орущая надпись:

«Муж и жена – одна сатана. Королева темной сцены Karina Lester».

Артем с усилием скрывает насупленное настроение.

– «И ее муж, император чертей». – Заканчивает он фразу на обложке. – Какого это?

– Какого – что?

– Быть крутой.

Я б тебе сказала, какого быть крутой. – Думает Карина, и молчит, но думает и думает только о том, через какие дороги приходится проходить ради всех удач на свете.

– Ой, какие милые мальчики. Мне аж неловко. – Ехидничает ненавистный ей в этот момент Артем на фотографии групп «Slipknot» и Мерлина Мэнсона.

Карина щурится. Чем он сейчас занят? Он завидует? Ревнует? Злится? Нельзя так. Черное сердце – пещера, из которой нужно убегать незамедлительно, упаковав все свои чемоданы. Уж лучше вовсе жить без сердца, чем слушать удары озлобленного мышечного органа.

– Я буду за стойкой бара. – Напоминает доктор и, оставив после себя запах сигарет и духов, сплетенных в один ураган, скрывается. Напоминание его достаточно сурово, словно ее прибытие за барную стойку столь же обязательно, как посещение государственного экзамена, но взгляд при этом как у лисицы. Видимо, таким же хитрым был его взгляд, когда Артем подписывал «Клятву врача», не принимая жалкий клочок бумаги за документ. Однажды он признался, что, только прочитав первый пункт «клятвы», гласивший «Клянусь считать научивших меня врачебному искусству наравне с родителями» Артем внутри себя дико заржал и просто расписался, не стал особо вчитываться в остальной бред о том, что никому никогда не откажет в помощи (вроде намек на бесплатные услуги, ага, щас) и прочее. «Знал бы автор „клятвы“, какие у меня были отношения с родителями». – Добавил тогда Артем, и в смехе больше не стеснялся. А еще от него вечно перло сигаретным дымом, словно он носит его с собой в кармане. «Выхлопы, которыми мы дышим на дороге, еще вреднее, чем я пошел и покурил». – Еще одна из Артемовских цитат. Более мастерски оправдать курение просто невозможно.

Какой эпизод ни вспомни, иногда этот человек просто безумно напрягает Карину. Врачебное искусство и душа прямиком связаны. Какой ты врач, такой ты и человек. Но в то же время некоторые его чувства и позывы ей понятны. Нет им обоим из сердец никакого выхода. Видимо, остается одно. Использовать чувства. И она – сделает это прямо сейчас.

Через несколько минут все утонули в море звука. Артем наблюдает, сидя там, где обещал. Он потягивает что-то холодное, цветное, но безалкогольное, и… (он ведь настоящий врач) курит сигарету.

Карину Лестер с гордостью объявляет жутко накрашенный ведущий в кожаных штанах, словно ее талант – это и его талант тоже. По залу сию минуту разносятся нетерпеливые возгласы. Первыми в полумраке появляются несколько танцоров-вышибал. Затем света добавляют. У большинства людей в зале было что-то не так со стилем и волосами. Образы для этого концерта им придумывал стилист, у которого что-то не так с головой. Черные футболки с изображением смертной символики, черная кожа с шипами, куча подводки, даже не только у девушек. Штаны сшиты из дыр. Артем выгибает бровь, рассматривая поклонников этой, так скажем, музыки. Надо же! Ну ни на ком нет рубашки и галстука! Ему уже кажется, что он выглядит в этом клубе лучше всех, до тех пор, пока мимо него не проплывают два интересных типа – то ли гота, то ли эмо. Пацаны обводят Артема яркими шокированными взглядами, поэтому Артем спешит обсмотреть себя и убедиться, не пакет ли из-под мусора на нем надет.

Несколько ярких цветов освещают две широкие планки, стоящие посреди сцены крест-накрест, покрытые чем-то светоотражающим, с ремнями для фиксации. С верхних концов свисают цепи и черные веревки. Карина привязана. Свободна только одна рука, держащая микрофон. Мужчины двигаются вокруг нее, гладят ее тело, откровенно раскаляются, – не иначе обожают свою работу. По крайней мере, Артем не в силах представить их в шесть утра стонущими фразой «опять понедельник!» Когда Карина начинает петь, вышибалы принимаются постепенно освобождать ее конечности. Сегодня Королева темной сцены использует странный вкрадчивый голос, иногда злой шепот, который холодит кровь в жилах.

Артем глубоко дышит, испытывая фриссон1414
  Мурашки по коже при прослушивании музыки


[Закрыть].

Неужели мне нравится эта дебильная музыка?

Это эпидемия. Рок заразен! А он и не догадался прихватить с работы медицинскую маску.

Карина исполняет пару тяжелых песен в своем стиле и уходит на перерыв, чтоб подготовиться к последнему треку. Закончился грохочущий гитарный шум, настало время умиротворенных отступлений – это Артем понимает, когда Карина возвращается на сцену в джинсах и футболке, без посторонних намеков на мрачный имидж. От прошлого наряда остался лишь убойный макияж и впечатляющие сапоги на шнуровке. Карина, сидя на высоком стульчике, поет новую песню, посвященную памяти Джордана. Зрители полностью обращаются в слух. Артем грустит и лишь удивляется тому, как хорошо она держится.

Взрывается бомба аплодисментов с выкриками «браво». Люди не просто выражают восторг, они поддерживают. Все эти неформалы.

Возможно, с головами у них не все так плохо? — думает Артем, хлопая вместе с ними. И даже стоя. Он не осознает порыва. А затем дожидается певицу у стойки бара, до сих пор поглощенный в шоу, которое закончилось. Он никак не может стрясти с себя мысль, что ее концерты идеальны. В колонках клуба теперь негромко поет группа «Skillet» одну из своих прекраснейших песен – «Awake And Alive»1515
  Очнулся и живой


[Закрыть].

Иногда утром Артем тоже просыпается и удивляется, что живой.

– Выпьешь?

– Не откажусь.

– Что ты будешь пить? Я, разумеется, угощаю.

– Шампанское. Надо расслабиться, снять напряжение, ни то смотрю в твои глазищи и краснею.

Рот Артема расплывается в его фирменной улыбке, пока Карина устраивается на стуле.

– Мне казалось, это все рок. А оказывается – я.

– Потому что такой, как ты, даже взглядом расшевелит. Ну вот, теперь ты еще и улыбнулся круче всех. – И это правда: на такую улыбку стоит наклеить золотой знак качества.

– Держи. – Он вручает ей бокал, а сам берет сок со льдом. От гордости его заносит. – Я за рулем не пью. Штрафы увеличили. Ну, рассказывай.

– Подкинь тему.

– Из всей существующей музыки – почему рок?

– Эта музыка во много тысяч раз превосходит все остальные направления. Быть рокером приятно. Ты никогда не выйдешь из моды. Что обозначает череп в рок-культуре?

– Бессмертие? – Едва Артем предполагает это, Карина переключается в режим учителя школы рока.

– В те из легендарных групп, которых слушали задолго до моего рождения, влюбляются все новые и новые поколения людей. Удивительно, насколько бессмертна эта музыка. Я горжусь быть ее частью. И искренне люблю ее. Она моя! Джордан говорил мне «ты рок-звезда или гитарный герой?» Типа «ты чо, все еще на первом уровне? Пора играть, как на втором!» Он хотел все или ничего, все время совершенствовался до высочайшей отметки, мечтал стать легендой. У музыкантов, словно у врачей, тоже есть категории – первая, вторая, высшая. «Рок-звезда», «Гитарный герой», «Монстр рока».

– Интересная задумка. Почему эта музыка такая страсть для людей, вроде тебя?

– Рок составляет настоящие сильные эмоции. Необязательно это должна быть тяжелая музыка. Рок сам по себе имеет множество жанров – здесь каждый найдет для себя песню. Ту самую. Свою. Особенную.

– Какая песня твоя?

– Песня «April Rain» группы «Delain». Это просто шедевр. У них многие песни – шедевр. Они обладают удивительным слогом в стихах и потрясающим вкусом в музыкальном плане. Выдающаяся группа.

– А о чем песня?

Карина делает глубокий вдох, прежде чем максимально передать на словах свое впечатление от любимой композиции.

– Иногда случаются моменты, когда все, что тебя радовало, теряет собственную силу. Если раньше ты любил море, то теперь ты не ощущаешь дыхания волн. Если раньше солнце грело, то теперь оно для тебя потухло. Как сейчас для меня, например. У нас в Питере, вот, бывают белые ночи. Я бы хотела, чтоб были черные дни. Чтоб солнце не выходило. Порой его невыносимо видеть. Легче становится, когда темная погода тебе соответствует, если на смену доброте является злость, смеху – печаль, а чувству удовлетворенности и легкости – напряжение и страх.

– Похоже на хроническую форму депрессии. – По-медицински констатирует Артем.

– Именно. Так вот в песне говорится о том, что (моими словами) на тарелке остался кусочек пирога и лучше смотреть на кусочек, облизываясь, чем на пустое место и плакать «мне ничего не досталось». Однажды, и не важно, насколько ты застрял, наступит момент, и ты поймешь, как глупы эти разъедающие чувства. Они не дают тебе ни таланта, ни радости. Они делают тебя слепым, не видящим счастья в жизни, которое повсюду. Ты забываешь, как тебе было хорошо, пока ты не потерял кого-то или не начал сомневаться или узнал нечто, что хотел бы никогда не знать. Повезет лишь тем, кто поймет, что можно начать снова здесь и сейчас. В конце пути все равно у всех будет смерть, ну и какого же черта?..

– Так, а эта песня настраивает на позитив.

– Да. Она мой гимн на все случаи жизни. Нужно уметь менять приоритеты и прежде чем начать переживать, подумать, а действительно ли это настолько важно.

Но как можно заставить себя думать, что брат, муж или ребенок – это не важно? – просится у Артема с языка, он уже почти готов ляпнуть это, но боится прервать лекцию Карины, а потому вместо этого говорит:

– Не ожидал от рокеров.

– Мы все разные. Думаешь, мы похожи?

– И все-таки о чем ваша музыка? Основная тема?

– Есть множество жанров в литературе и кино – мелодрама, драма, комедия. Рок – это драма. Рассуждения и о жизни, и о смерти. Кто-то скажет, что рок – музыка бунтарей. Неправда. Мы находим в неидеальном мире почву для вдохновения, ведь это возможность отыскать иную, совершенную жизнь. Возможно, в этом есть протест, но никак не ненависть.

– Я толком не знаю, что такое готический металл и рок.

– Различие небольшое. Готик-рок – это музыка, лишенная радости. В ней выражаются не самые приятные переживания. Но независимо от того, насколько она тяжелая – готический рок, метал или готик-электроника – это в первую очередь всегда возвышенная и эмоциональная музыка.

– Ну, твои тексты по большей части обнадеживающие и позитивные, я читал переводы.

– Тексты в спектре от романтических до сугубо жизненных и мистических, могут быть действительно разными. Но именно объединение всех этих элементов и делает настоящий готик-рок. Исполнитель считается готическим, если еще и придерживается общей соответствующей стилистики. Вообще музыканты смешали вместе множество жанров, поэтому определить точно, что есть что, невозможно. Я, например, не пою всегда одно и то же. Стили можно смешивать, как краски – красивая картина получиться может.

– В любом случае за тобой интересно наблюдать. Королева темной сцены.

– В каком смысле наблюдать интересно?

– Интересно смотреть, как в тебе отображается коктейль из разных личностей. Ты просто мастер. Хотя я не поклонник твоего творчества (если честно, тяжелый рок не для моих ушей), твои способности осмелится отрицать лишь глупый. Карюша… – мягко назвав ее имя, Артем выдерживает интригующую паузу, – я хочу тебя пригласить на чашечку вечернего кофе. Согласна?

– Куда? К Логвину?

– Да.

– Я… я… – Карина заминается как бумага в старом принтере, оценивая взглядом его одичавший от желания вид, пока все его тело подкидывает ей сигналы о его намерениях, и старается вспомнить еще какую-нибудь букву вместо этой «я», – я… не люблю кофе.

Артем фыркает носом, пытаясь задержать улыбку.

– А какой кофе ты не любишь? Судя по замужеству с дерзким Джорданом тебе под силу весьма крепкий вид кофе.

Карина сникает от упоминания. Как только она на секунду пытается все забыть, горе возвращается, парализуя каждое движение ее души. Ее красивого, веселого мужа и одаренного гитариста выбросили с крыши. Его гениальная голова, полная идей, полная душераздирающей музыки, хлопнула о землю как ваза. Результат медицинской экспертизы был страшнее сюжета к фильму ужасов. Череп разбит, органы разорвало, кости сломало, кровь шла из всех имеющихся в теле отверстий. Карина всеми силами заставляет себя не задумываться над тем, какую он испытал боль, но все ее лицо так и собирается от горя узлом.

– Не кисни. – Большая рука Артема нежным покрывалом ложится на ее щеку. Карине не удается спрятать свой ужас под слоем кожи на своем лице. Слишком тонкая кожа. Белая и нежная. Слой макияжа делает ее лицо суровее, но перед встречей с Артемом Карина тщательно умылась. – Скучаешь, да? Трудно отвыкнуть от жизни, которую много лет заполнял один и тот же человек. Знаю. Я в детстве расстался с человеком, который был со мной рядом, когда мы с ним еще были клеточками. Хочу сказать, что до сих пор чувствую себя отделенным от брата-близнеца. Уже сто лет я отмечаю день рождения один, без него. С каждым годом он все младше меня, и я не нахожу в этом нормального. Постоянно представляю себе Вадима взрослым. – А Карина представляет, как он все это переживает, и не может себе представить. Видимо, такие переживания дано понять только близнецам. – Какими мы разными были бы сейчас! И похожими в то же время. Одно это слово, брат, для меня символ одиночества. В девять лет я не осознавал всей ценности, которую представляет для меня родной человек.

– Наверное, многие мальчишки ни о чем не думают. Мы с Джорданом тоже вместе всю жизнь. Не с появления клеточек, но с шести лет – это и есть вся сознательная жизнь. Ему было семь, мне шесть, когда мы пошли в первый класс.

– Это ваше обучение в Гарварде стоит недешево, мягко скажем. Отцы помогли?

– Джордану его папа помог при условии, что тот займется футболом. А мне повезло, я получила грант на обучение. Это такая весьма завидная опция. Бюджет, выделяющийся на учебу, на халяву. Четыре года мы прожили вместе, как муж с женой. Только на каникулы возвращались. Дожидались, когда освободится моя или его квартира, встречались, а на третьем курсе поженились. Церемония состоялась в Питере, с нами Алиса с Владленом в один день расписывались.

– Наверное, интересно понимать еще какой-то язык.

– Это открывает перед тобой целый мир!

– Почему не остались в Америке?

– А не пошла бы она в баню? Ни в одном американском штате нет Санкт-Петербурга.

– Ха, это логично. Мы в меде изучали английский, латынь, но у меня все вылетело из головы. Со временем остается только нужное. Карина, скажи что-нибудь на английском. А я постараюсь понять.

– Хорошо. Я придумала. Итак. Now I am going to tell you what I told you before. Would you understand that I told it to you? My husband and I studied at Harvard University. Jordan’s father who was a businessman agreed to pay for his education on condition that he will play football. I got a grant for studying at University. My major is an opera singer and I often use my skills on the scene. In my opinion, operatic vocals sound great with gothic rock. Jordan and I started living together in the USA, in our junior year in college we decided that we are ready to get married. We had registered our marriage in St. Petersburg. Meanwhile Vladlen and Alice got married too. Now you have to guess, what I was talking about.1616
  Сейчас я скажу то же самое, что рассказала тебе ранее. Поймешь ли ты, что я уже это говорила? Мы с мужем учились в Гарвардском университете. Отец Джордана, являющийся бизнесменом, согласился оплатить ему обучение взамен на его работу футболистом. Я поступила бесплатно, получив грант. Теперь по образованию я оперная певица и частенько использую свои навыки на сцене. По-моему, оперный вокал превосходно звучит совместно с готическим роком. В соединенных штатах мы с Джорданом начали жить вместе, а на третьем курсе поняли, что готовы стать мужем и женой. Мы зарегистрировались в Питере. Вместе с нами женились Владлен и Алиса. А теперь попробуй понять, о чем шла речь


[Закрыть]

Артем начал таращить глаза еще на первых произнесенных Кариной английских словах, совершенно сбившись с толку. Говорила она уверенно и свободно, а потому слова летели стрелами. Понять что-либо не представилось возможным.

– Кажется, мне требуются титры. Ты опять про учебу и музыку говорила? – Рассмеявшись, Карина объяснила, что наколола его. – Мне нравится, как ты говоришь. Голос низкий и томный. Странно, потому что в вокале он намного сильнее и выше.

– Это разные вещи – петь и говорить.

– Мне не важно, говоришь ты или поешь, мне нравится, как ты при этом жестикулируешь руками. Возможно, ты не замечаешь, но во время пения ты делаешь то же самое.

– Наверное, пытаюсь показать, какого чувствовать то, что пою.

– У тебя море поклонников. Люди прямо влюблены в твою музыку. Какая группа нравится тебе самой?

– «Delain», «Skillet» и «The Rasmus». Одни из любимых.

– Американцы?

– «The Rasmus» – финны. Из города Хельсинки. Рядом с нами совсем. Мы с Джорданом ездили в Финляндию много раз. И видели этих ребят вживую, но не только у них на родине. Они очень милые и знают некоторые русские слова. Лаури Илонен однажды сказал со сцены после концерта «спокойной ночи». Я тогда еще подумала, какая, черт возьми, может быть спокойная ночь после такого концерта? Я была опьянена, хотя совсем не выпивала. У меня было похмелье после этого шоу. Нет в мире человека, который не слышал бы песню «In The Shadows». Когда парни исполняли ее в финале, люди подпевали под нее стоя. Видел бы ты меня! Я не была музыкантом в тот момент. Я была только поклонником. – Карина так эмоционально об этом рассказала, применяя жестикуляцию, что Артем моментально подхватил ее яркие впечатления и впитал их. Ему удалось ощутить ее кайф на концерте так, словно он его.

– «The Rasmus»… Что-то знакомое. А почему они так нравятся тебе? Мне уже с ними познакомиться охота.

– Красивая музыка, интересные стихи и у Лаури приятный бархатный голос. А ты кого слушаешь? Или ты не меломан?

– Я не меломан, но немного слушаю, правда, в основном предпочитаю наших рокеров. И слова ясны, и сама музыка не такая жесткая.

– Назови несколько групп.

– «Моральный Кодекс», «Агата Кристи», «ДДТ».

– Почему ты слушаешь «Агату Кристи» и не знаешь, что это – готик-рок? Я тебе их биографию подарю. Мистика, легкая заторможенность, депрессия – вот тебе и готика в исполнении братьев Самойловых.

– Вау. Я-то думал, что не вполне люблю суицидную музыку. Это что-то новенькое. – Артем изображает лукавое «хм», снова предлагая ей образно выпить кофе. – Давай. Логвина нет, не бойся, он не будет смотреть.

– Я во сне пихаюсь.

– Не дразни меня. – Он отпивает сок, любуясь Кариной поверх стакана. Опять закуривает. – Поехали! У Славки много продуктов, будем готовить, есть, пить и веселиться. Ты заслужила! Выступление твое было просто на высоте! Даже меня ты сегодня довела до фриссона, до этого проклятого музыкального оргазма.

– Приятно осознавать, что моя работа производит должный эффект. Не пытайся меня накормить, меньше есть я не стала, мне просто нужен мужчина. Даже Равич так сказал.

– И попал прямо в ворота. Поехали. Ты не на своей машине?

– Нет. На служебной.

– Скажи шоферу, чтоб ехал восвояси. А я тебя завтра с утра подвезу домой.

– К себе. Лучше к себе, мне твой папа нужен.

– Ах, вот о каком мужчине речь?

– Не в том смысле! Он там с фотографиями работает. – Спешит оправдаться Карина, напрасно отталкивая от себя мысли о поцелуе, который она повторила бы еще и еще. И это тот ее секрет, который от Артема нужно спрятать в сейф. – Артем. Где гарантия, что после кофе ты не будешь страдать? Я не стану использовать чьи-то чувства…

– Я все переживу. – Перебивает он. – Я твердый человек, меня ничто не заставит заплакать или закричать. Я умер вместе с мамой и братом. Меня трудно чем-то задеть. Все мои эмоции под контролем.

– Нет, если ты позволил себе влюбиться.

Когда Артему надоедает уговаривать, он оставляет сигарету в пепельнице, берет в руку ее лицо, притягивается и накрывает ее губы своим ртом. Целую минуту Карина задыхается от его скорости, от жара его тела и от своего учащенного пульса, но отодвигает его голову, чтоб отдышаться. Целовал он ее так, будто до соития всего ничего – пара секунд. Кроме того, это было хорошо, нереально хорошо, несмотря на вкус его сигареты, и приятно, и нежно, и страстно, и захватывающе, и… совершенно необычно.

– Ты уверен? – спрашивает Карина, дыша через рот. На языке – легкое послевкусие горького поцелуя. Но даже эта горечь его не портит, как тот самый один неудавшийся аккорд портит всю музыкальную запись.

– Как тебе нравится? – внезапно спрашивает доктор, и Карина вздрагивает от щекотки его длинных пальцев. Секунду она смотрит вверх, подбирая ответ. Как ей теперь нравится. На ум приходит только Петр, его мечтательный голос: Карина…, его лицо в истоме, губы без вкуса сигарет, запах его шампуня, жар его рук на ее теле повсюду. Именно так ей теперь и нравится, но ведь Артему-то она не скажет, и в результате выбирает тему побезопаснее, сказав, что для таких разговоров она недостаточно пьяна.