Текст книги "Черное сердце"

– Как ты узнаешь, что болит? – Карину бросает в жар. У нее бегут слюнки от этой ласки.

– Чувствую. Я тебя чувствую. – Шепчет Петр у ее уха. Когда их лица снова напротив, он прижимает ладонь к низу ее живота, к самому низу. Вскоре его тепло, согревая и снимая боль, проникает прямо через ткани, в каждый сосуд, в каждую клеточку. – Между нами должна была произойти связь. Только в этом случае исцеление работает.

У Карины расслабляются и немеют мышцы, но зато тяжелеют веки. Если бы так заканчивалось каждое посещение медкабинета!

– Сработало.

– Давай сделаю массаж.

То, что он сказал, и как он это сказал, действует на Карину еще сильнее. Ведь она обожает массаж, и его сделает Петя. Его руки – это как раз то, что она сейчас хочет. Менее чем через минуту она лежит на его сложенном диване, сняв кофточку и лифчик. Карина удивляется, насколько ей при этом комфортно. Комфортно, даже когда он просит снять джинсы. Она сделала это и продолжила чувствовать себя как на сцене.

С помощью ароматического масла Петя медленно растирает ей спину и бедра, где прямо на глазах продолжают исчезать синяки от пальцев и полоски от стека. Карина постыдилась, что он видит все это на ней, но прикосновения мигом выключают дурные эмоции, особенно когда он прикасается к бедрам – от этого у нее шевелятся волоски на затылке. Удовольствие пригвождает к месту, делает податливой и мягкой. Его ладонь так нежно скользит вдоль спины, что каждая косточка ее позвоночника тает.

– Не больно вот так?

– Нет. – Только и смогла выдавить Карина, думая: смеешься? Продолжай!

– Через несколько минут все следы полностью исчезнут, не волнуйся. Процесс идет. У тебя покраснения, похоже на аллергию. Не чешется?

– Нет, только жгло немного. Кто-то открывает дверь! – вырвавшись из нирваны, Карина приподнимает грудь над диваном, потому что действительно слышит этот звук.

– Наверное, Артем. – Петр пожимает плечами. – Ну и что? Мы друг к другу не заходим без предварительной записи. Ложись, ложись.

Дверь в комнату отца плотно закрыта, что следует читать как «вход воспрещен», но Артем плевал на то, что происходит внутри; в прихожей он находит обувь Карины и тут же врывается в чужой обитель глянуть, что творится. Из-за этого грохота вздрагивают Карина, Петр, и соседи.

– Я так и знал! Проститутка! Надо было убить тебя сразу! – вопит Артем в дверном проеме, как сирена «скорой помощи». Его глаза утратили свою красоту в одолевшем его бешенстве. Сейчас он злее пиковой дамы в полнолуние с черной кошкой на руках, а соседи, наверное, вызывают полицию.

– Как ты разговариваешь с девушкой? Извинился быстро, – поднявшись, приказывает Петр. – Кроме того, я здесь вижу только одного прошмандовку. Причем профессионального – с достойной рекламой.

Артем истерически хохочет.

– Кто бы говорил. Может, она рассказала, откуда у нее синяки? – он смотрит на Карину, которая инстинктивно прикрывает грудь руками. – От кого ты спряталась, милая? Я ничего нового не увижу, да и у тебя там нет, чего прикрывать.

– У тебя – тоже.

– Ах ты, стерва! Хорошо у тебя выходит менять свои шкуры!

– У тебя-то их сколько в шкафу висит? – заступается Петр, сделав еще один шаг навстречу к сыну. Они становятся ближе, но по-настоящему расстояния никогда не преодолеть. – Что это за мерзкие фотки в Интернете? Это уже красивым считается?

– Осторожней, речь идет о лучшем фотографе Санкт-Петербурга. У нас с тобой разные представления о красоте, судя хотя бы по твоему вкусу в одежде. – Артем шевелит бровями, давая понять, насколько ему смешон стиль отца, чему Карина удивляется, ведь Петя идеально подбирает себе одежду. Но Артем считает, что лучше него в этом деле на свете нет. – Смотри, как бы молодой девушке с тобой скучно не стало. – Ядовито добавляет он. – Не противно сразу после меня?

Все заходит слишком далеко, Карина видит это, слышит и чувствует. Отец с сыном подобны двум поездам из ее страшного сна, которые опасно надвигаются друг на друга на одних железнодорожных путях. Именно это она и видела во сне. Даже пол у них у всех дрожит под ногами. Если оба не затормозят, последствия взрыва будут достаточно катастрофическими, чтобы устроить конец света. А Карина не желает им таких отношений, она хочет, чтобы они обрели друг друга, а не сбили, но сейчас она сама виновата в том, что они летят на этой бешеной скорости.

– Вы договорились отдохнуть и отстать друг от друга? Вот и отстань. Веселье окончено.

– Значит, она рассказала. Какая честная давалка. Развалилась в трусах перед моим отцом, а он и рад!

– Артем, пожалуйста! – с отцовской теплотой отзывается Петр. Похоже, он действительно не злится на сына, понимая его чувства. – Ты еще встретишь свою любовь. Она ближе, чем тебе кажется. Присмотрись внимательнее. И ты будешь очень счастлив!

– Хватит с меня твоих прогнозов! – плещет руками Артем. Его истерика накрывает всех ударной волной. У него нет никакого козыря, чтоб вызвать в отце отвращение к Карине. – Не верю я в то, что ты предсказывал по поводу женитьбы! Я живу на земле, а не в воздушном замке! В отличие от тебя. На тебя, мечтающего, было противно смотреть! Приходил домой и замирал на одном месте на два часа, весь в сахарном тумане, как впервые влюбившийся пятнадцатилетний мальчик! Достучаться до тебя было нельзя, даже за столом подавал мне перец, хотя я просил сахар передать! Чего ты хочешь? Второй юности, чтоб опять дарить сердечки и конфетки? Так вот знай, что от старости еще никто не смог убежать! Ты завял. Завял!

Артем плюет в душу отца ядом, не собираясь мириться с тем, что можно влюбиться в пятьдесят, и счастливые отношения можно построить в этом же возрасте, более того он прилагал все усилия на то, чтоб сделать побольнее, чтоб убедить отца в собственной ничтожности, опустить его ниже плинтуса. Он желает счастья одному себе, поскольку считает себя более этого достойным. Ведь он же молодой. Ведь у него же красный диплом и все возможные награды! Он лучше! Намного лучше, а потому не остановился ни перед чем, собственными руками превратил себя с папой в соперников, и Петр больше не горит желанием подавлять монстров, выступающих в его лице и показывающих ему свои зубы. В груди от боли зажгло так, словно он сделал глоток водки с перцем. Его шепот разбавляет выкрики сына:

– Ты подлец. Зная все это, пошел мне по голове.

– Тебе пятьдесят. – Еле слышно процеживает Артем. – Найти себе женщину по возрасту! – прибавляет он воплем.

– Любовь это не возраст. И не постель.

– А чего же ты ей решил массаж сделать? С медицинской целью, да? – цинически кривляется Артем. – И правда, Карюша. Зачем спать только с сыночком, если можно и папочку оседлать? Думаешь, папа, после крутой тачки можно перепрыгнуть в старую телегу и получить удовольствие от езды? Иди… на кухню, пап. Зависни у окошка и еще немного помечтай.

Карина прикрывает лицо руками, словно чтобы мысленно унестись отсюда на скоростной электричке. Петр перестает думать, что говорит нечто ужасное. Клапан, который притворил своими вредностями Артем, вылетает окончательно, так что ярость отца теперь изливается ему на голову и по своему свойству чем-то напоминает серную кислоту.

– Откуда ты взялся? Мы ведь все были нормальные. Мама, я, Вадик… – он произносит имя второго сына с особой горечью, будто боль утраты совсем свежа. В голосе звучит обвинение в убийстве, и убийцей этим является Артем. – Он был вежливый, добрый и талантливый мальчик. Сейчас был бы настоящим мужчиной, если б не ты. Какого черта ты погубил его? Рисковал бы своей поганой жизнью! Ты всегда был с прогнилиной! Мне тебя за какой-то грех послали, только не понимаю, почему я до сих пор расплачиваюсь, регулярно узнавая от третьих лиц, что ты избиваешь девушек. По-твоему, мужчины так поступают? Мне стыдно, что я такого человека умудрился сделать. Артем, за все есть статьи, ты помнишь про это?

– А ты помнишь про то, чего я добился в этой жизни?

– Да, того, что меня от тебя тошнит.

Артем проваливается в глубины дыр своей души, пролетает сквозь трещины. Папа не подал ему руку, а помог споткнуться. Вернется ли он? Мгновение он стоит, как пригвожденный, а потом разворачивается со словами:

– Я ухожу из дома. Оставайся наедине с призраками мамы и Вадика, со всей своей страстной любовью, со всей вашей долбанной нормальностью, и не вспоминай чокнутого сына с прогнилиной в душе.

– Скатертью дорога. – Кидает отец. Слова ножом вонзаются Артему в спину, проходят между ребрами, ломают кости. – Я тебя в семнадцать не останавливал, а сейчас тем более не остановлю. С детства убегаешь, все никак уйти не можешь. – Петр поворачивается к Карине. Она, давно одевшись, смотрит на него пристально и остро, потому что никогда еще не была так хорошо с ним знакома. Он не самый лучший мужчина в мире. Он не император, не Победитель времени и не волшебник Изумрудного города. Он вид редчайшего отморозка с козлиной душой. Если раньше между ними с сыном стоял забор с колючей проволокой, то сейчас прямо на ее глазах он еще и пропустил через эту проволоку электричество.

– Петя, – шепчет она, просто не веря своим ушам. Ее взгляд и голос умоляют: пожалуйста, пожалуйста, скажи, что это был не ты и я этого не слышала.

– Прости, что тебе пришлось увидеть это. Так мы в основном и общаемся. – Мягко отвечает Петр, предполагая, что на этом все конфликты закончатся, а фраза «в основном» окажет этому особенное содействие.

– Петя, куда он уходит? А если что-нибудь случится?

– Ничего не случится. Пусть гуляет. И не надо притворяться, что он боли не чувствует. Он ее не просто чувствует. Он ее боится.

– Тогда зачем ты, зная об этом, сказал такие вещи?

– Пусть подумает – ему полезно. Чаще всего правда горькая, как лекарство.

– Вот именно – и поэтому с такой вещью надо обращаться осторожнее! От лекарств случаются передозировки! И вместо исцеления будет отравление! Почему я должна говорить об этом врачу?

– Карина, куда ты? – Петр бросается за ней, когда она, схватив сумку, летит на всей скорости к двери.

– Со своим самым близким человеком ты обращаешься просто чудовищно… – с презрением отзывается она, на мгновение оглянувшись.

– Карина…

– Если ты врач, то почему же не помог ему справиться? Почему не дал понять, что он не виноват в гибели брата, а внушил ему чувство вины? Он чувствовал себя намного хуже, чем ты! Ведь до аварии вы с женой заставили его думать, что Вадика любите больше. Они были разные, это естественно, это здорово, но вы превозносили только «хорошего» мальчика. Таких, наверное, воспитывать проще, вот в чем дело.

– Мы были очень молоды, когда они появились. Моложе, чем ты сейчас.

– Что в тридцать лет и сегодня не позволило тебе стать взрослее? Я от психолога таких загонов не ожидала! Какой у него ник «В контакте» вместо имени? Вечно одинокий. И это пишет человек при живом отце! Вы должны быть друзьями! – отпуская эту тираду, Карина приближается взглянуть в серые, полные боли, глаза, но ей плевать, она продолжает ломать его до конца: – Что у вас были за отношения, черт возьми? Да разве так можно? А теперь ты вдруг удивился, что он не в себе. Это ты во всем виноват! Кто тут его отец?

– Карина, стой! – кричит Петр, когда она вновь поддается к порогу.

– Я не смогу выйти за человека, который так поступает со своим ребенком!

– Карюша, мне жаль.

– Мне – тоже, что вас обоих встретила. Я таких чокнутых семеек не видела нигде! И не называй меня Карюшей.

– Карина, остановись! – он хватает ее руку у входной двери. – Не надо романтических встреч, если не хочешь, но мы должны общаться, чтобы найти убийцу.

– Я найду его сама.

– Как? Как ты это сделаешь?!

Ничего не отвечая, она выбегает в дверь, раскрытую Артемом. Миллион голосов в ее сознании подсказывают остыть и остаться, и лишь один перебивает всех, подстрекая набрать скорость – голос горячки.

– Стой! Черт… – Петр, зажмурившись, спускается по стене к полу. В голове прокручиваются все слова, которые не нужно было произносить, выбросив в бесконечный колодец молчания. Почему он не смог понять вовремя, когда нужно нажать «стоп», когда нужно заткнуться и взять сына за руку, налить ему чай, усадить на диван и обнять – что угодно, но только не то, что начиналось со слов «откуда ты взялся»? Почему его язык жил собственной жизнью и не смог застрять в горле?

Спускаясь по лестнице, Карина чувствует, как ее снова ловят за руку. От неожиданности она почти кричит, оглядывается – на этот раз это Артем.

– Карина, прости, что обозвал. Я вспылил. – Говорит он вместо ожидаемого ею «Ты моя!»

– Пустяки. – Она пытается вырваться, но его великая физическая сила не поддается никакому описанию, он удерживает ее, как перышко между пальцев, как кленовый листок за стебель – не прилагая сил.

– Постой. Я все слышал, оставаясь за дверью. Не ожидал, что ты заступишься за меня. Давай, я подвезу тебя домой.

Вот это сюрприз.

В машине Карина играет в ним в молчанку. И динамики тоже в это же играют. Тишина стоит практически на протяжении всего пути. Единственное место, где сейчас звучит музыка – это Каринина голова и сквозь нее изредка пробивается голос Артема. Сюрпризов ей на сегодня хватило. Они как кляп у нее во рту. Как сейчас сказал бы о ситуации Равич: «Базара нет». Артем лишь одиножды смотрит на нее и, обнаружив, что она никак не может отойти от шока, заверят не игнорировать его отца так уж сильно:

– Он сорвался, хоть и не прощает людям проявления злости. Себе он тоже этого не прощает и обычно не позволяет себе выплескивать на людей желчь. Но у него есть право злиться… именно на меня. Он с самого детства терпит мои выпады.

Карина нашла весьма трогательной попытку Артема защитить папу даже после такой ссоры, но ее лицо этого не выражает, весь ее вид светится крайним утомлением, а когда друг едва сворачивает на ее улицу, она просит его остановиться, выходит из машины почти на ходу и изо всех сил мчится к своему родному «лохматому» дому. Ветер задувает ей в уши, облака летят следом, не спрятавшись в небо, дворовые деревья стеной пробегают мимо, а она бежит и бежит до тех пор, пока не ныряет в ветви плюща, пока не закрывается на родной замок, пока не убегает от Артема, от его папочки – от всего, что случилось.

В этот день Карина, наконец, очутилась дома. Такое впечатление, что она не была в своих апартаментах год, а не сутки. Она ходит по собственному дому как одичавшая, спотыкается на ровном месте и чувствует себя восставшей из гроба – еле может двигаться и даже щурится от яркого света. Первым делом она закидывает всю свою одежду в стирку, наливает полную ванную с пеной, маслом и солью, со всем подряд, чтобы вода без остатка вымыла этот день с ее одежды и тела; зажигает свечи вместо света, погружается в наушниках в горячую воду и врубает первую попавшуюся в старом плеере музыку, просто позволяя песне унести себя. Она не чувствует, чтобы от нее пахло собственным запахом! Оказавшись в квартире, она чувствует, что у нее в носу, да и в голове, все еще стоит запах Артема, сигарет, Славкиной кровати, запах одежды Пети и их квартиры. Карина прислоняет затылок к бортику, потуже втыкая наушники, и старается не представлять, как позади нее лежит Петя, оба в ароматной пене, она опирается о его крепкие мышцы, а он ласкает ее везде руками. Поменяв романтическую музыку на более жесткую, фантазию отрубить почти удается. Карина не забывает о том, кто она по профессии, и ее нещадно злит то, какой романтичной и мечтательной ее поневоле делает Петя. Ей не хотелось бы стать впечатлительной и тонкокожей. Быть такой – значит страдать! Хочется поскорее в завтрашний день, подальше от этого утра, и от этой паршивой ночи, облачиться в черное, замазать веки убойными тенями, распустить волосы и, взяв гитару, достать из нее такой рок, что взорвется планета.

Пока она ехала с Артемом в машине, он рассказал ей, что переберется обратно к Логвину – там и останется ночевать. Он опять предложил ей встречаться, только по-хорошему, без истерики. Карина очередной и, она надеялась последний раз, напомнила ему, что они не половинки, не пазлы, подходящие друг другу идеально, они вообще из двух разных наборов мозаики. Между ними не только нет соответствия. Между ними элементарно нет химии, электричества, и гравитации тоже больше нет.

Оттолкнув посторонние запахи, ее головой завладевает мыслительная атака. Она начинает думать и не может унести мысли в другом направлении – она не может думать ни о ком, кроме Джордана. Каждый уголок в квартире напоминает счастливые мгновения, проведенные с ним. Красивая ванная комната с гидромассажной ванной из черного мрамора манила только тогда, когда они лежали в ней вместе с мужем, а теперь просто утратила свое внешнее очарование. Вот так. И не нужно думать о Пете. Нечего ему делать в ее ванне!

Накинув халат, Карина садится за компьютер смотреть свои видеоклипы. Первый она просмотрела несколько раз – романтический, светлый, с элементами поцелуев, объятий и танцев. Последним она очень гордится – динамичный, мрачноватый, но яркий. Они снимали его за границей с потрясающими профессионалами, а часть сцен – в Москве. Доминик нашел для них классного режиссера. Пришлось потратиться, но это того стоило! Она просто влюбилась в то гротескное платье, которое было на ней, пока она пела. А когда начиналась гитарная партия, они с мужем отображались под пологом роскошной кровати. Они были одним целым, одной стихией. И это то, что никогда не повторится в ее жизни.

За видео следуют фотографии, навсегда запечатлевшие внутри себя ее любимого, который делал идеальную музыку к стихам ее души, а теперь новые тексты ночуют на страницах тетради такие одинокие без его мелодий, их больше нельзя назвать песнями. С гитарой он справлялся лучше всех на свете. В его руках самый яркий музыкальный инструмент превращался в источник феерически красивой музыки.

Карина не может остановиться, просто смотрит на его лицо в пустующей спальне, которую хотела бы разнести, так сильно скучает и хочет вернуть сюда Джордана. Иногда она любит представлять, как он стоит позади и разговаривает с ней, а иногда миллион раз шептать я скучаю, скучаю, скучаю, как будто чем больше она повторит, тем больше грусти вытечет прочь из ее тела, но грусть оставалась внутри и вместе с ней Карине в этом мире было слишком тесно.

А потом плотину прорвало, она падает лицом на шелковую подушку с золотистой гравировкой и заливает ее слезами. Реальность – жестокая убийца, она убивает медленно: Карина не встретит подобного ему мужчину, ведь Петр оказался не тем, за кого себя выдавал. Ненавидит родного сына! Кого он тогда полюбит? Не имеет значения. Какая разница, если ветер давно перестал всем дуть в паруса? И кто-то из людей еще может это как-то выносить.

Карина поднимается с подушки измученная, с распухшими глазами, но ей стало намного легче. Она умывается, не глядя в зеркало, опасаясь встречаться с самой собой, и идет на верхний этаж квартиры, где находится домашняя студия. Карина решила, что теперь самое лучшее время спеть. У нее есть свой дар. Она собирает все выкрики внутреннего голоса и превращает их в песню. Садится за пианино и поет от души. Ей впервые после смерти Джордана удается спеть в одиночестве до конца несколько песен подряд, пальцы и клавиши сливаются воедино, голос ныряет в тишину, заполняет сердце счастьем и музыка собирает ее по осколкам. Раньше, оставаясь дома за роялем, на первом же припеве она чувствовала, как ее охватывают воспоминания, и дождь, в конце концов, смывал всю музыку.

Под Новый год Слава и Артем побывали в ее квартире, и раскрыли рты ото всего, что их окружило. Медики никогда не видели ничего подобного – натуральные обшивки, 3D-обои, дорогая современная техника, студия, ванная размером с всю спальню Логвина. Но Карина не понимает, как теперь вся эта красота может делать ее счастливой, если она здесь совершенно одна. Завтрашний вечер снимет с ее души спазм. Она почувствует себя намного лучше в концертном клубе перед толпой людей, которые ее по-настоящему услышат.

На крышке пианино шевелится от вибросигнала смартфон. Сообщение от Петра Доронина выглядит так:

«Карина, буду краток. Скоро тебя найдут потерянные вещи. Сходи в гости к Сереже, он скучает по тебе. Удали смс после прочтения.

P.S.: Если кое-какие синяки на теле остались, не расстраивайся. Из-за потрясения, которое ты пережила, процесс заживления снижается по скорости».

У Карины трепещет в груди. Эта особенность Пети передавать сообщения в загадках наводит на нее страх.

– Сережа? – вдруг подрывается она.

У нее ведь есть крестный сын Сережа! Надо немедленно увидеться с ним.