Текст книги "Черное сердце"

Когда Карина уходит в прихожую, Слава, осмелившись, вытирает рот и говорит Артему:

– Хм, а я ее недооценил. Ей удача не нужна. Сильного характера вполне достаточно.

– Проваливай, – не глядя на него, рычит друг. – А этой «королеве» я еще отвечу. Она не знает, с кем связалась.

Но Слава так не думает – Карина прекрасно раскусила Артема и поняла, с чем его есть.

– Здорово ты его заправила. Поделом! – со смехом говорит он по пути к гаражу, в котором ночевала машина. – Я на него ору, не действует. Ты же составила парочку таких предложений, из которых получился кляп для его мерзкого рта!

– Пришлось. Не хотела, конечно, ляпать про детство, но если честно, я уже все перепробовала. Бери пример!

– Каринка, ты моя героиня, – буквально взрываясь от экстаза, заявляет Слава, крепко сжимая ее ладонь. – Это было грандиозно. Ничего, что я коснулся? Хочу минутку побыть парнем, который идет по улице за руку с самой лучшей девушкой в мире.

– Ну, конечно, ничего! Хотя это и преувеличение. Ты и так один из самых лучших пацанов на земле. Найдешь девчонку себе под стать.

– Чо, правда? – смущается он, открывая гараж.

– Конечно! Каждому – свое.

– Ой, я ищу, но не могу найти. – Из его груди вырывается вздох такого сожаления, что до Карины сразу доходит, насколько это важно для Славки. Он романтик и мечтатель, просто весьма нерешительный.

– Плохо ищешь. Сидя дома и читая книги, ты не встретишь свою половинку. Надо путешествовать! Я не противник чтения, есть много в мире шедевров литературы, и они стоят того, чтобы их прочесть, но не стоят того, чтоб пропустить настоящую жизнь. Она у тебя всего одна, Слав. Знакомиться с живыми людьми интереснее. Знакомься, ищи, и обязательно найдешь! Найдешь много всего! Живи так, чтоб самому потом было впору написать книгу!

Слава стеснительно улыбается, кровь приливает к его щекам и даже к рукам, а в глазах светится воспоминание. Неужели ему уже есть, о чем написать? Только он не желает даже рассказать об этом.

– Знаю. Самый яркий персонаж в книге моей жизни – ты. И Артем. Черт, даже через сто лет не смогу поверить в то, что дружу с рок-звездой! И с этим, как его там, лучшим в мире доктором, у которого в трудовой книжке благодарность. – Оглядываясь через плечо, Слава улыбается. Два его передних зуба чуть выступают над остальными, что придает его светлой улыбке особый шарм и задор. – Порой находит мысль, не шизофреник ли я. Не могу отличать реальность от фантазии. Это мой косяк.

– Богатое воображение делает тебя индивидуальностью, это прекрасно. Косяк у тебя только один: позволяешь себя обижать. Артем не загрызет, если дать отпор. Это сделала я. Но это должен сделать и ты.

– Не знаю, как меня нужно разозлить, чтоб я ему выкинул в лицо все, что на уме.

– Слава. – Карина касается его руки, которая держит ключ, справляясь с замком. Она привлекает к себе его взгляд, надеясь удивить словами: – Он сказал мне, что ты – самый близкий человек в его жизни.

– Я знаю. – Кивает Слава, вернувшись к своему занятию. – Что я, дурак? Или как там? Полудурок? Он просто боится быть человеком, который может кого-то любить. Артем выстроил вокруг своих эмоций стену. Несущую.

– Будем надеяться, что его изменит нечто прекрасное. Знаешь, это как взрыв. Встретить свою судьбу или стать папой – очень действенный переломный момент в жизни парня.

Грусть в лице Славы и то, как он сглатывает, подсказывает Карине, что ему многое известно о переломных моментах.

– Это точно. – Вздыхает он вполне счастливо наряду с тоской. Карина видит, что у Славы ну точно имеется приятное воспоминание. Вероятно, это связано с какой-то особенной девчонкой.

– Откуда у тебя свои квартирка и машина? Заработал? – спрашивает она, чтобы отвлечь его и отвлечься самой. Разговор о судьбах им обоим причинил боль, а Карина снова хочет увидеть улыбку в Славкином лице! Такие улыбки озаряют ее сердце солнечными лучами. Она давно обнаружила в себе слабость на обаятельные улыбки, и с каждым днем эта слабость все сильнее.

– Как же. Отчим покойный подарил. У нас простые люди не зарабатывают много, Карина. – Просвещает Слава, полагая, что звезда не может быть в курсе этого. В курсе того, что он бы такие деньги заработал только съемом. – Врачи богаты в Америке, а здесь мы никогда не будем богаты, и не принимать такие подарки было бы глупо. Нужно брать все, что тебе предлагает жизнь.

– Почему бы нет? А что такое простые люди и в чем они не богаты? Ты сбиваешь себе цену, Слава. Стремись к большему, тянись вверх. Отчим у тебя был крут. И мама не хуже, стилист все-таки.

– Да. Мастер по прическам и макияжу.

– Это она ухаживала за твоей челкой, пока ты от нее не избавился? Короткая стрижка тебе тоже идет. Повзрослел ты с ней в этом году.

– Спасибо, – Слава на мгновение замирает перед ней, чтобы сказать что-то важное. – Знаешь, я все понял. Для меня ты больше, чем рок-звезда. Ты настоящий друг. После общения с тобой остается послевкусие счастье.

– Понимаю, мне тоже хорошо с вами, с друзьями. Выгоняй свою карету, наконец.

Слава, все еще улыбаясь, невольно отводит взгляд, заметив окно своей кухни и то, как за ними наблюдает Артем. Взгляд друга грознее питерского неба и, кажется, сейчас выпустит молнию.

– Ну ладно. – Добавляет он, распахивая двери гаража с криком «та-дам!».

Отчим у Логвина был богат. Но он был не одним из тех бизнесменов в рубашке и галстуке, а брутальным директором частного охранного агентства с впечатляющими мышцами под черной кожаной курткой, поэтому за дверями гаража Карина приготовилась увидеть крутую и оригинальную тачку. Внедорожник с изображением призрачного гонщика на бампере, например. Но когда Слава открывает двери, какие-то мгновения она не ощущает ничего, кроме скорости своего сердцебиения, потому что на нее глазеет мощный черный джип «Паджеро».

Карина так и не смогла забыть тот день, когда потеряла сына. В том числе машину, которая налетела на них. В этом году ее мальчику исполнилось бы три года. Он носил бы маленькие-маленькие джинсики и имя, которое ему придумал Джордан. Карина не знает, что это было за имя. Муж оставлял его в секрете до последнего мгновения.

У нее не остается никакого послевкусия счастья после теплого общения со Славкой. Погасли лучи его улыбки, которые осветили ее душу. Вместо этого ей хочется упасть на колени и разбиться, поскольку сегодня ночью убийца спал с ней одной кровати!

Благо, свои эмоции и страхи ей удается скрыть от хозяина внедорожника. Она не планировала сваливать их на голову нежного романтика Славы. С такими эмоциями справится только компетентный и опытный в этих вопросах Петр. Только психолог знает, как правильно их кроить, но что делать, если Черный Ромео – это его сын?

Беззаботно беседуя под русский рок, они с другом потихоньку доезжают до дома Петра Доронина. Слава очень хорошо водит машину – так же организованно и спокойно, как ведет себя. Редкость среди пацанов на крутых папиных машинах. Но другие пацаны – это другие пацаны, а Слава – это Слава. Карина входит в подъезд, и друг, с улыбкой и братской поддержкой попрощавшись с ней, едет домой отсыпаться после шумных выходных.

– Петя, это я. – Громко говорит Карина, позвонив в его дверь.

Замок щелкает, двери открываются, выпуская в коридор уютный запах квартиры, и она опять видит перед собой его. Сердце останавливается. Сквозь ураганную силу множества громких выкриков души прорывается один-единственный шепот: я люблю тебя… Сегодня на нем нежно-кремовая футболка, освежающая весь образ. Светлые прядки челки прикрывают один глаз, и Карине хочется их отодвинуть.

– Здравствуй, дорогая. Заходи. – Отвечает он, заводя ее сердце снова. Карина чувствует, что улыбается. Улыбается несмотря на то, что от страха у нее растяжение мышц. В Петре – ее спасение! В его доме так спокойно и тепло! Рядом с Артемом она чувствовала угрозу, ей хотелось сбежать в более безопасное место. Этим местом была квартира его отца.

Петя предлагает ей чай, но Карина отказывается, позволяет себе немного приврать о том, что плотно позавтракала и просит приступить к делу. Голова ее светится красным цветом от стыда, вызванного непоправимым поступком, который она совершила ночью. Этот поступок казался ей таким же жутким, как короткий сон, который она посмотрела, когда Артем позволил ей поспать. В этом сне она стояла под землей в метро на пироне, было темно, как в сказке о злом духе, на одних и тех же рельсах оказались два поезда сразу, один из них мчался навстречу другому и, не успев затормозить, просто унес его следом за собой под жуткий шум столкновения. Отоспавшись, Карина уловила странное ощущение, что этот сон что-то значит. Что, если и ее поезд на какое-то время оказался не на своих рельсах?

– Присаживайся. Вот фотографии, забирай. – Петя пододвигает к ней две колоды снимков, в том числе снимок Артема, который упал в обморок в его квартире вчера. Вспомнив, при каких обстоятельствах она его потеряла, у Карины случается сердечный приступ. Что же это за поцелуи такие, воспоминания о которых становятся песней, которая пишет и исполняет себя лучше всех? – Никогда не храни холодные фотографии рядом с живыми. Насколько видишь, Алиса и Джордан в отдельной стопке лежат.

– Хорошо, ну а каков результат исследований? – спрашивает она со страстным интересом, но Петр смотрит в ответ таким любовным, обволакивающим взглядом, что она забывает, почему здесь сидит. Она и не думала, что можно обниматься на расстоянии, просто глядя друг другу в глаза. Кроме того, у Пети такой самозабвенный прищур, что все ее мысли мигом остывают.

– Ты сразу после этого разговора захочешь домой, да? – его голос снова такой мечтательный. Такой надеющийся… на обратное.

Карина глотает, поспешно вынимая из себя остатки сил для признания.

– Рядом с тобой я не хочу домой. – Признается она. – Рядом с тобой я дома.

– В таком случае я могу пригласить тебя погулять?

От одной такой идеи сердце Карины срывается с мертвой точки, а она едва не кричит «YES!». Она рисует на полотне своего воображения всю романтику Санкт-Петербурга, чувствует руку Пети в своей руке, его живот под своей ладонью, в ночи города ощущает его объятия и поцелуи, слышит шепот я тебя люблю, и переносится в свою квартиру, где они в спальне, на балконе, на полу и в душе, занимаются тем, чего она не в силах описать ни на русском, ни на английском, не в силах превратить эти ощущения ни в стихи, ни в прозу. Она представляет и представляет, как на них нет ничего, кроме лунного света и она гладит его всего руками, пока он не потеряет сознание. При этом Карина, невозмутимая и неподвижная, сидит в его комнате на расстоянии и ровным голосом отвечает:

– Эмм, ну, что ж, почему бы и нет? Давай погуляем. – Она пожимает плечом, как будто она не вырастила в себе огромную мечту и как будто теперь внутри у нее не раздаются ликующие аплодисменты, и едва сдерживается от неуместной ухмылки, размышляя над тем, сколько всего можно скрыть в местечке под названием голова. Но потом до ее затуманенного мечтами мозга доходит факт о способностях Пети и вихрем отгоняет фантазии, чтоб он не успел заглянуть в ее голову на этом моменте.

– Что случилось? – спрашивает Петр, щелкнув пальцами у Карины перед глазами.

– Да так. – В попытках исчезнуть она терпит поражение. Петя обличает ее до костей. И ее мечты видит, и ее вину. От серых глаз не сбежало ничего.

– Меня ты не обманешь. Ты держишь на плечах груз. Сваливай его. Я тебя пойму. Ты с кем-то была этой ночью?

– Как понял? По фотке почувствовал?

– У тебя засосы.

– О, боже! – ее маленькие ручки прилипают к шее.

– Не стесняйся. Это хорошо. Значит, ты победила в схватке за жизнь и продолжаешь быть. Надеюсь, это не было чем-то важным? Надеюсь, этот парень тебе не нравится?

– Петя. Прости. Я была с Артемом. Ужасный грех, учитывая то, что мне нравишься ты, но он был настойчив. А я – слаба. Не хочу оправдываться. Мне, правда, было любопытно. Но мне все это кажется совершенно глупым теперь. Думаю, я совершила ошибку. А учитывая то, что узнала сегодня, я была самой настоящей идиоткой. То, что я расскажу, может тебя шокировать. – Собравшись духом, выпалила Карина, понимая, что сказать «тебя это шокирует» – мало; и сказать, что ей нравится Петя – мало. Мало даже сказать, что она его любит. Обожает! И больше всего боится убить.

Однако, несмотря на все, в том числе на то, что с лица Петра мгновенно сползает и без того унылая улыбка, Карина рассказывает, что было, включая то, что у Славы машина копия с той, в которой сидел убийца ее сына. Тогда Петр подсаживается рядом на диван, становясь к ней еще ближе в самом глубоком смысле слова, чтоб Карина продолжала доверять и чувствовать, что она дома.

– Молодец, что дала отпор. Он такой, да. Знаешь, я бы не стал ничего этого узнавать по фотографии. Я человеческого права на это не имею. Кроме того, я вовсе не любитель подглядывать. Ты мне не жена и не девушка. Ты свободна. Ты никому не изменила. У меня у самого было много…

– Петя, я изменила себе и не могу отделаться от чувства, что поступила нечестно! Черт возьми, у меня такое впечатление, как будто я вышла на сцену в дурацком розовом платье и исполнила дурацкую попсу под фанеру.

– Карина. – От того, как Петя произносит ее имя, она чувствует себя намного лучше. – Ты все еще свободна. Свободна. – Повторяет он внушительно, крепче сжимая ее руки, чтобы она услышала и поверила. Но она не хочет быть свободна. Она хочет взять Петю за руку и прокатиться с ним на ковре-вертолете мимо радуги, как в песне у «Агаты Кристи». – А по поводу машины не парься.

– Ты говорил, что убийца гонял на машине своего друга! Называл мне марку этой машины! Я понимаю, насколько неприятно узнать, что твой сын…

– Карина. – Петр берет ее за плечики, чтобы встряхнуть. Каждое из них полностью помещается в его руке, а от звука своего имени она на этот раз покрывается мурашками. – Мой сын неидеален. Любой человек неидеален! Но он не убийца. Это факт, а не отрицание. И я тебе сейчас это докажу. По дорогам мира гоняет много черных «Паджеро». Слава приобрел эту машину полгода назад. Ей всего два года с момента выпуска и ввода в эксплуатацию. А сколько лет минуло с тех пор, как произошла авария? Слава заменил машину отчима этим джипом. Отчим подарил ему белый «Лексус», а Слава чуть позже захотел внедорожник. И избавиться от воспоминаний… об этом мамином муже. Ну это я уже по секрету говорю, сам узнал, Слава не рассказывал. Вот и вся арифметика. Спроси у него, если не веришь. Только отчима не упоминай.

Но Карина уже не хочет ничего спрашивать. У нее с души спала добрая часть груза, выпрямив ее осанку и сняв петлю с горла.

– Петь… Согласно твоему пророчеству, мы станем мужем и женой?

– Да.

– Я боялась однажды, но теперь хочу в это верить, меня тянет к тебе! – Карина говорит так, будто ее не тянет, а прорывает изнутри. – Это не намек. Но зато правда.

– Меня тоже к тебе притягивает. Давно. Я на тебя не злюсь.

– Почему не задержал? Этой ночи с Артемом бы не произошло.

– Я не имею к тебе ни претензий, ни прав. Ты сама должна была выбрать. Ты свободна.

– Больше нет, и хватит это повторять! Ни разу больше не повторяй! Тут и выбирать нечего. Я… хочу… быть… – Карина набирает побольше воздуха в легкие, – с тобой. – Заканчивает она и позволяет слезам смыть свои сомнения.

– Ты не представляешь, как давно я этого хотел. – Петя заправляет за ее ухо одну из самых непослушных прядок волос, стирает с ее щек слезы, и Карине кажется, что они уже летят. – Все в прошлом. Зол я только на Артема, ведь он, зная о предсказании, зная о том, что папа влюбился, пошел на это несмотря ни на что!

– Папа влюбился. – Карина смакует эти слова, как конфетку, потому что Петя попался на крючок и уже трепещет на нем под ее взглядом. – А позволь мне проверить, насколько.

Им даже не приходится тянуться, настолько их губы оказываются рядом. Они начинают целоваться и ее силы убывают. Кажется, что жизнь – это обрыв, и она на нем, уже сдается, но Петя вдыхает в нее новую. Ей нужны только эти поцелуи, а не те лживые с Артемом. Они увеличивают сердце в разы, все больше и больше. Карина медленно отклеивается от него со свойственным поцелую звуком. Даже после того, как они приходят в себя через несколько минут с пухлыми от поцелуев губами, ей кажется, что она целовала его очень мало.

– Неужели ты на двадцать лет старше? Не верю. – Шепчет она, прижимаясь лбом к его лбу, ладонью обхватывая его затылок. – Я хочу быть твоей, но не заслуживаю.

– Это мне самому решать, с твоего позволения.

– Ну-ну?

– У нас все будет хорошо, – улыбается Петя, прижимая ее к себе так тесно, что она задыхается. – Да еще как хорошо! Иди ко мне. – Он хлопает свое колено.

От этой идеи внутри происходит что-то невероятное. Карина воплощает ее в жизнь подобно песне. Петя накрывает ее губы своими. Покрывает легкими поцелуями лицо и шею. От его губ у нее сносит крышу.

– Так и должно быть давно. – Заявляет Карина, прислушиваясь к своим ощущениям, пока их не сбивает поезд из ее кошмара. Петя опускает глаза, пряча от нее уныние. – Ты чего? Что не так?

– Я так и знал. Так и знал, что у нас это будет ценой смерти твоего мужа. Я этого не хотел. Мне казалось, ты влюбишься в меня, и вы расстанетесь. Но потом я присмотрелся к вам, понял, что это невозможно. Меня как будто окружили слова: только смерть разлучит нас, я оказался внутри них. Это о вас с Джорданом. Я принял это, как знак. Он должен умереть. И даже если бы я попытался его спасти, у меня бы не получилось. Это его срок годности. Время, предначертанное на земле.

– Если б в твоих силах было обхитрить судьбу, ты бы сделал?

– Я не знаю. Наверное, да. Потому что я тебя полюбил уже очень давно.

– Ты действительно меня любишь?

Их разговор разбавляет недолгая тишина.

– Чертовски сильно. – Совсем тихо признается Петр.

– Я не выйду за тебя, пока не призову к ответу убийцу. Джордан был моей жизнью. И не будет у меня новой, пока все это не разрешится самым наилучшим образом для нас всех. И для Артема в том числе. Он хороший человек. Только хочет казаться хуже.

– Знаю. Но это не оправдание, чтоб подло и грязно поступать с отцом, прекрасно зная, что поступаешь подло и грязно. У него не то чтобы не проснулась совесть, он делал это и получал удовольствие, именно потому, что знал о моих чувствах. Для него так важно быть первым, быть лучшим. – Карина фыркает, надеясь, что это не прозвучит как смешок. Да, она заметила. И вовсе ей не наплевать на чувства Артема. Он ее друг, как и прежде. Ей хочется, чтобы он обрел счастье и покой внутри себя. – А зачем? Нет бы, просто жить легко и с радостью.

– Ему пока что доставляет радость позиция лидера.

– Забудь. – Петр отмахивается от этого разговора и заодно от ее ночных событий, как от чего-то настолько незначительного, что сердце Карины успокаивается. – Давай о деле поговорим.

Глава 17

– Чего ты так долго у тачки торчал? – бухтит Артем после возвращения Славы.

– Моя тачка. Хотел и торчал. Может быть, я ее люблю и собираюсь на ней жениться. Садись, ингаляцию поделаем. – Он кивает на стул перед собой, когда оба заходят в кухню.

– Ты дебил, или прикидываешься? – спрашивает Артем, когда его лицо оказывается перед глазами друга.

– Я тот, на кого ты спускаешь палкана, когда тебе хреново. – Прикуривая, отвечает Слава. Он тянет к другу пачку сигарет. – Возьмите, доктор, и расслабьтесь. Занюханный мед-братик из колледжа ни в чем не провинился.

– Я о Карине. – Резко выхватив сигарету, рычит Артем. – О чем вы говорили и ржали?

– Фу, я уж подумал, ты ревнуешь. Я к ней отношусь как к сестре, честное слово. Но тебя это не спасет. Ты не ее мужчина.

– А ты – вообще не мужчина! Повторяю для особо одаренных: чего вы ржали надо мной?

– Значит, тебе надо мной можно ржать, а мне – нет?

– Только не с ней…

– Почему?

– Я тебя… сейчас… убью.

– Что я тебе сделал? – Слава разводит руки, как крылья моста, выпуская дым из ноздрей. – Мы разговаривали за жизнь, а не то, что ты навыдумывал! Мы разговаривали о книгах, о важности дружбы, о моей нерешительности и о… переломных моментах. – Запнувшись об эти слова, он выдувает их вместе с дымом через боль, которую Артем уже видел… этой зимой.

Зимой со Славой что-то произошло.

Он никому не сказал и слова.

– Ты рассказал Карине что-то такое, о чем мне не смог рассказать? – возмущается Артем с родительским обвинением в голосе, вспоминая канун этого Нового года, когда Слава очередной раз залез в Интернет, быть может, в социальную сеть, в «Инстаграм» или «В контакт» и обнаружил там нечто такое, что причинило ему дикую боль, судя по выражению в лице и тому, как его рука прикрыла рот. Артем спросил, что там случилось у него в телефоне и в сердце, но Слава тут же загримировал свою боль широченной улыбкой, а его душа задвинулась на амбарный замок. После этого Артем нашел его на работе в туалете плачущим в голос, рев этот напоминал безумное чудовище, бьющее Славу с внутренней стороны и не находящее выхода. Слава плакал, как простывший младенец, а вечером они поехали к нему домой, где он обещал все объяснить, но вместо этого закрылся в ванной и в себе, и в приступе истерики срезал свою стильную косую челку под корень. Своего горя Логвин так и не объяснил. Этот осел не рассказал своему лучшему другу ничего! Как будто вывихнул бы себе язык, если б рассказал. С тех пор настоящий Слава – это иголка в стоге сена. Едва ли найдешь. А его тайна – смерть Кощея, заключенная в яйце, которое в зайце, который в утке, которая в сундуке, который на дереве…

– Нет. Вовсе нет.

Артем долго сверлит его взглядом. Может быть Логвин умеет закрываться, но он не умеет врать, вот и сейчас он говорит правду. Не найдя, в чем еще его обвинить, Артем переводит дух и курит, пододвинув к ним пепельницу из белого толстого стекла. От негодования Славка вздыхает, и его взгляд невольно останавливается на множестве разных фоток и значков на поверхности холодильника. Это магниты, привезенные из путешествий, концертов, футбольных матчей и просто подаренные, а также старые фотографии мамы и друзей, в том числе фото Артема.

– Дай угадаю. – Друг следит за его глазами, с первого взгляда которые, кажется, смотрят на одну единственную точку на холодильнике. – Очередной раз пытаешься понять, что во мне нашел?

– Свою полнейшую противоположность. – Отвечает Слава, радуясь, что Артем интерпретировал его задумчивость именно так. Может и сегодня он избежит щекотливой ситуации с вопросом «расскажи, ну расскажи, чего ты тогда ревел?»

– Значит, ты сдался и принял обет безбрачия?

– Слушай, ты случайно не участвовал в конкурсе на самый острый юмор? И занял первое место. За пошлостью тебе при жизни не пришлось в очереди торчать, а вот за чувством такта ты стоять и не собирался.

Артем улыбается с умилением, ведь напротив него не иначе сидит младенец, сказавший свое первое слово. Стало видно, какое отвращение закипело у Славы внутри.

– Тебя миссис Лестер так разговаривать научила сегодня?

– Она сильный человек. Такие вдохновляют. А твой паскудный язык… тебе его когда-нибудь укоротят.

– Слушай, извини. Правда.

– Ты много раз извинялся. Но ты делаешь это не потому, что тебе жаль, а просто хочешь выйти из ситуации. Короче. Проехали. Тебя не исправить.

– А если исправить, то ты меня и замечать перестанешь. Признайся, тебе нравится во мне именно то, что я такой засранец.

– Точно. – Смеется Слава.

– Как считаешь, – посерьезнел Артем, – судьба вершит человека, или человек судьбу?

– На самом деле человек сам, я думаю, но если дело касается отношений между парнем и девушкой, то здесь что-то заранее предначертано. Любовь – это подарок. Свыше. А что? – ответив на вопрос, Слава резко поворачивает голову и смотрит на друга в упор, понимая, что не ожидал от него такого вопроса.

– А я не верю в Бога. – Морщится Артем. В голове, как эхо, звучит голос отца, говоривший, что Карина принадлежит ему. – А особенно не люблю людей, которые что-то твердят о правде, не в силах доказать на деле, что над нами, правда, что-то есть. Вот верь им, и все! Просто верь. Разбежался! Слава. Скажи. Почему ты веришь?

– Вера в хорошее делает людей приятнее. Вселенная бесконечна – может, в ней миллиарды миров кроме нашего? Знаю, тупее меня в таких науках только валенки, но было бы еще глупее предполагать, что мы – единственная жизнь во всей галактике. Ты ведь совершенно точно знаешь, что твой отец обладает даром. Откуда этот дар прилетел? Что он собой представляет?

– Знаешь, – глаза Артема стали задумчивыми, вспоминающими, – когда умер мой дедушка, папа почувствовал это мгновенно. Дед получил на стройке травму головы. Мой папа в день трагедии схватился за голову, сполз на пол. Я испугался. Спросил, в чем дело. Отец повторял «что-то случилось с папой». Он перестал походить на себя, как шизофреник, кажется, он видел вокруг себя целый невидимый мир, который я не мог видеть. Это было страшно! Дар перешел к моему отцу тотчас, как произошла смерть деда. Он прикоснулся к его фотографии и в подробностях начал описывать, что с ним случилось. Мне казалось, папа сошел с ума. Но когда менты и медики нам рассказывали о несчастье, все было именно так, как видел мой отец. Как бы я не хотел в это верить, я знаю, что это не фантазия. То, что я не нахожу этой бредятине научного объяснения, меня пугает. И я не хочу, чтоб все повторялось снова и снова. Это чертово проклятье. Если Бог есть, почему он не избавит нас от него?

– Может потому, что это не его проделка была? И разрешать ее не в его компетенции?

– Ведь он руководитель всего происходящего на земле. Я не хочу этот дар. Я не смогу работать. Мой отец – анестезиолог, он видел, у кого пройдет удачная операция, а кто кончится прямо у них на столе. Он смотрел пациентам в глаза перед операцией. Пациент был довольно позитивно настроен, чуть дрожал, но улыбался, полностью доверяя мастерству врачей, а папа знал, что он или она не выживет. Иногда это были дети, Слава. Отец едва скрывал свое отчаяние. Никто кроме него не подозревал, что над нами есть что-то еще – намного сильнее врача, намного сильнее любого человека. Он предупреждал хирургов о возможных последствиях, но те не верили в предсказания, лишь смеялись. А однажды операцию проводили с участием другого анестезиолога. Девчонка, лет шестнадцать, ей делали операцию на сердце и ни черта не убедились, что она уснула, стали резать по живому. Папа почувствовал, помчался в операционную, но его выгнали оттуда, чуть ли не связали где-то в углу, и продолжили. Хотели уже его, наверное, психологу показать, вот только девчонка от болевого шока умерла у них на столе, а папа в тот же день написал заявление об увольнении и сбежал из больницы так, будто там пожар. – Артем видит, как у Славы все волоски встали дыбом, и решает заканчивать, потому что при его друге как будто только что свежий труп эксгумировали. – Вывод таков, что даже в тех ситуациях, когда смерть не должна была произойти, когда ничего беды не предвещало, смерть все равно наступала, потому что… – Артем замолкает, теряясь в собственных размышлениях или же боясь предположить то, что вертится на языке.

– Потому что – так предначертано? – заканчивает за него Слава. – Потому что она всего лишь делает свою работу, как мы все.

– Ты никогда не задумывался, как выглядит смерть, с которой борются за жизнь врачи?

– Ммм, – помычав, Слава достает телефон и показывает другу дисплей. Он не менял основной фон в своем мобильном при Артеме ни разу. У Логвина все время одно и то же изображение – смерть в черном плаще, которая играет на бас-гитаре. – Может, так?! Довольно впечатляюще.

Артем ухмыляется, рассматривая смерть с гитарой в темном океане возле коробки усилителя, наполовину ушедшего в воду.

– Думаю, смерть рокера именно так и выглядит. Но я серьезно. Смерть что, не спрашивает, какого исхода ожидают люди? Ей дают поручение и она забирает?

– Не знаю.

– Если так, на какой черт нужны медики?

– Чтобы продлить жизнь, если человеку еще рано уходить. – Говорит Слава и тут же оскаливается, довольствуясь тем, что так быстро нашел интересный ответ на сложный вопрос.

– Если дар от папы переметнется ко мне, что я буду видеть? Кто с кем спит? Буду предсказывать, когда пациентка забеременеет или потеряет ребенка? Я не хочу никаких эмоций. Только не в моей работе. Оно мне надо? Врачи вообще не должны поддаваться сильным эмоциям. Я бы и половины своих обязанностей выполнять не мог, если б у меня над каждой тряслись руки.

– Кто знает, как устроен мир? – Слава вздыхает. – Что есть, а чего нет? Судьба ли это, или от этого можно избавиться?

– Все-все-все, – Артем стал активно отмахиваться, поднимаясь на ноги, – я не хочу ничего знать и ни о чем думать. Есть ад и рай или нет, в какую сторону там планета вертится и сколько слонов ее поддерживает, с кем Карина останется – я вообще ничего не хочу знать! Надоело! Я пошел домой, спать. Кончай пудрить мне мозги и открой дверь. – Завершает он уже в прихожей.

– Ты ведь сам завалил меня вопросами!

– А теперь завалю тебя, если не выпустишь.

Слава давится дымом. В каком это смысле он его завалит?

– Одно я узнал наверняка: три трагедии из твоей жизни связаны между собой. Это дело рук одного человека.

– Алиса умерла сама, говорила уже.

– Да, но ее смерть пришлась кстати.

– Владлену? Но ведь ты вообще ничего не можешь прочувствовать по его фотографии!

– Дорогая, если судить логически и представить, что он – злодей, то все очень даже сходится. Прости.

– Нет… – С умоляющими глазами говорит Карина. Ее ладонь в руке Петра, и от этого чувства она в безопасности.

– Мы справимся. – Уверенно заявляет Петр. – Мы справимся с этим вместе. Мы с тобой. – Добавляет он, еще крепче, но до сих пор ласково сжимая ее руку. Карина морщится. – Я сделал больно?

– Не ты. – Стыдливо намекает она. – Помоги, мне завтра выступать!

Петр не торопится, внимательно присматриваясь к ее телу и думая, каким образом сможет это провернуть. Ему не приходится спрашивать, что у нее болит.

– Я совершенствую мастерство. Хочешь, сделаю так, словно тебя вообще с ним не было?

– Да!

– Не спеши радоваться. Не в буквальном смысле. Я даже на будущее не всегда в силах повлиять, но могу попробовать полностью снять с твоего тела след его рук. – Петр просит Карину встать на ноги и поднимается сам. Он сжимает ее ладони в своих руках, закрыв глаза. Карина долго рассматривает его лицо, его мелкие морщинки, к которым хочет прикоснуться подушечками пальцев, не в силах понять, что происходит у него в голове в процессе этой необычной работы. Их пальцы, волей или неволей, переплетаются в замок. Через мгновение Петя тянет ее вперед и прижимает к себе, запустив под кофточку ладони. В ответ она обнимает любимого, прижимается, как в своих мечтах, о которых думала и думала. Боль уходит медленно, но ощутимо. Карина откидывает голову, погружаясь в это чувство. Под его ладонями восстанавливается ее поврежденная кожа. Дыры в душе заполняются новыми нектарами жизни. Боль уходит и с бедер, когда туда ложатся его ладони…