Текст книги "Образование будущего. Университетский миф и структура мнений об образовании XXI века"

Сейчас востребованные в обществе профессии очень быстро сменяются, и вместе с ними быстро меняется устройство общества. Чтобы говорить об изменениях в структуре общества в связи со скоростью смены профессиональной структуры, вспомним, что, собственно, меняется. Для понимания «общества профессионалов» важно провести различение профессий и занятий. Профессия — то, чем занимаются после долгого предварительного обучения, занятие — что можно быстро освоить, это более техническое умение.

Профессионалы — совершенно особенный результат работы общества, это не то, что было всегда и будет всегда. Каждый профессионал образован специальным социальным институтом, он получил особое образование и специальные знания, он затратил на образование очень много лет, он постоянно занимается одним и тем же родом деятельности, его основной доход получается именно из этой деятельности – вот это и обозначается словом «профессионал».

Специализация знаний и действий тождественна специализации людей. Поскольку люди долго учатся делу, а потом долго им занимаются, они становятся в этом деле компетентны. За время совместного обучения и работы создаётся корпоративность. Поскольку работа в данной области постоянна и имеет большое значение для общества, у каждого специалиста имеется рейтинг, репутация, авторитет – и потому он ведёт себя ответственно. Ускоренное развитие системы состоит в том, что эти профессиональные занятия быстро изменяются, сменяют друг друга, становятся не пожизненными, а временными функциональными ролями.

Самым грубым образом всех профессионалов можно разделить на три группы: учёные, учителя и практики. «Учёные» – это профессионалы, занимающиеся производством знания, то есть неким объектом познания, фиксирующие проявления этого объекта в разных аспектах и для разных целей, собирающие эти отдельные знания в особую структуру – теоретический конструкт, теорию, которая описывает «мир» – или вот этот реальный объект. Как понятно, существует множество учёных – именно здесь у нас будут располагаться физики, химики, биологи, психологи и прочие исследователи.

Учителя занимаются «производством людей» для общества, то есть обучением. Тут имеется учебный предмет, некая общая конструкция знания о чём-то, но согласованная в теорию в видах её преподавания. Этот учебный предмет разделяется на отдельные виды знания и преподаётся ученикам. Сюда входят самые разнообразные учителя – преподаватели школы, университета, военной академии, медицинского института.

Кроме того, существуют практики. В развитом и специализированном случае имеется особая теория деятельности, некая инженерная теория работы с конструируемым предметом, теория эта подразделяется на отдельные знания и умения, а в результате действий возникают результаты деятельности – например, это может быть пища, или машины, – или, например, здесь будет создаваться здоровье, если имеется в виду деятельность врача. Если никакой теоретической работы в практике не предвидится, такой практик называется «ремесленником». Важно заметить один особый случай: машины, которые строит практик, могут состоять и из людей. Это может быть организационная деятельность, или военная, или управленческая – и практик будет создавать социальные машины-организации, где «деталями» будут служить люди (социальные роли).

Учёные всех прочих профессионалов снабжают знаниями и теориями – и практиков, и учителей. Практики снабжают всех результатами своей деятельности – за счёт их работы все кормятся, могут использовать машины и т. п. Учитель же выпускает учеников – которые занимают все имеющиеся роли – становятся учёными, практиками и учителями. С одной стороны, это – описание профессиональной системы знаний, которая существует в трёх аспектах: получения, обучения, применения. С другой это – роли, которые в ней более или менее постоянны: все проходят позицию ученика, потом идут в три роли: учёный, учитель, практик. Учёный делает знания; учитель делает людей; практик делает дела.

Социологи ещё в 60-х гг. показали, что распределение профессий приблизительно совпадает с соответствующим распределением уровней дохода, образования, расходов на потребление, измеренных способностей, политических ориентации, места жительства. Тем самым в обществе 60-х, говоря о профессии, схватывали показатель, чрезвычайно существенный для определения места человека в обществе.

Общество профессионалов было построено в XIX веке. Мы и сейчас живем «в хвосте» этого общественного устройства, мы всё ещё пользуемся его системой ценностей, и слово «профессионализм» – многое значит. Сказанное выше об учёных, учителях и практиках (инженерах) относится к массовому обществу XIX–XX вв. Но теперь общество снова изменяется – в какую сторону? Уже достаточно очевидно, что так о современном обществе сказать нельзя. Да, в нём есть и учёные, и учителя, и, конечно, есть практики – но какое-то это устаревшее деление.

Одна из последних «образовательных революций» принесла массовое высшее образование. Университеты из учебных заведений для элиты превратились в фабрики по массовому выпуску специалистов для нужд индустриального общества. Наряду с этим у университета появилась (точнее – возросла, поскольку была и раньше) социализирующая функция. Школы не справляются с социализацией, из них выходят – в социальном смысле – «дикари», и пригодными для работы в обществе дикарей делают вузы. Точно так же, как – на другом уровне – это делала призывная армия. Одновременно происходило падение статуса обладающих высшим образованием. Если раньше сам факт наличия такого образования вводил человека в некую «элиту», то теперь лица, обладающие высшим образованием, больше не обладают «добавочным» статусом: все такие.

Падает статус профессионала, «простые» люди оценивают его работу по непосредственным результатам – насколько они этот результат воспринимают. Это одно из течений великого потока свободы. Люди хотят простой и ясной схемы: оценки по результатам, а не по символическому статусу. Авторитет больше не является безусловным свидетельством высокого статуса – авторитет должен выстаивать в постоянных проверках. Это хорошо? Но дело в том, что «по определению» результат работы профессионала виден лишь профессионалу, а неспециалист видит нечто, сотканное из его суеверий, предубеждений, не относящегося к делу опыта и т. п. Прямой и честный результат «вот это было сделано правильно, а вот это сделано неверно», – недоступен неспециалисту. Одно из ведущий суеверий: неспециалист не знает, как сделать дело, но может легко оценить сделанное. Говорят: не музыкант не может сыграть, но может оценить мелодию. Нет, не может, конечно. Он может решить, понравилось ему или нет, а это совсем другое дело. И если оценки неспециалистов начинают определять деятельность профессионалов – происходит падение профессионализма. Вместо профессионализма легче наращивать умение убедить неспециалиста, что ему понравилось.

Происходит общее падение авторитета профессионалов; «за просто так», за принадлежность к корпорации доверия больше нет. Каждого отдельного профессионала оценивают по его результатам, не поддаваясь гипнозу авторитетности. Проще говоря, люди стали очень хорошо понимать, что врач врачу рознь, и желают лечиться не просто «у врача», но у хорошего врача, и определяют его качество не по числу государственных дипломов, а по числу выздоровевших и довольных пациентов. Это хорошо? Наверное. Но одновременно возникают точно такие же, как у врачей, ассоциации хиропрактиков, астрологов, знахарей и т. п. И с точки зрения непредубежденного наблюдателя они всё меньше и меньше отличаются: позиция врача-профессионала перестает быть специальным образом выделенной в обществе. Пациент, выросший в «новом обществе», не получает «социального указания», к кому ему обратиться – к врачу, гомеопату, или – к практикующей ведьме. Сам должен решать – на основе собранных им частных отзывов. А разве ведьмы не помогают? У-у, они ещё как помогают, если умелые-то.

Оценка результата работы профессионала не понимающими его работы клиентами ведёт к падению профессионализма в обществе. Профессионализм, естественно, заменяется тем, что подходит под используемый критерий оценки: раз ценится оценка самим клиентом, значит, вести себя надо так, чтобы клиент был доволен и видел, как много сил затрачено и каков видимый ему результат. Это общее положение: критерий результата есть именно то, что позволяет фальсифицировать результат. Что «на самом деле» будет с клиентом – это совершенно другое дело. С другой стороны, если рухнул авторитет, известности надо добиваться через медиа и рекламу. Рекламирующий себя на экране врач – теперь вовсе не обязательно шарлатан. Но и вовсе не обязательно хороший специалист. Как с любой рекламой, ухо нужно держать востро. Она означает лишь себя – что у данного врача есть средства для рекламной кампании.

В обществе профессионалов выполнение профессиональных обязанностей поддерживалось авторитетом корпорации и государственной лицензией. Государство определяло, кто врач, а кто так себя называть не имеет права. Внутренний смысл этим лицензиям придавал авторитет корпорации. Когда вся эта система, характерная для общества профессионалов, была сломана, возникли совсем новые социальные реалии. Слаженная система сертифицирования специалистов государственными структурами разваливается (и коррупция – лишь небольшая и не самая важная часть происходящего), между существующими ещё корпорациями, организованными по старым образцам, пробиваются новые профессии, организации и объединения. Среди старых именитых, но бедствующих вузов возникают новые университеты и академии – может быть, среди них есть и хорошие, хотя судить трудно. Среди прежних специалистов возникают новые – и как решить: этот симпатичный дяденька, так настойчиво рекламирующий с телеэкрана свои умения – действительно хороший профессионал или только рекламщик? А вот убеждённый и увлечённый специалист по китайской медицине. У него клиентура, у него успехи и выздоровевшие, у него отзывы и дипломы их, китайской медицины, академий. Чем он хуже? Да он просто такой же врач, только из другой традиции. А водопроводчик другой традиции тоже возможен? А как различить? Нет способа.

В прежнем мире профессионалов существовало постоянство статусов – и золочёная табличка «врач» была прибита к человеку на всю жизнь. Человек был профессионалом пожизненно, его репутация долго складывалась, за ним стояли государственные учреждения, гарантировавшие его статус. Эта система рухнула, и теперь имеются специалисты, их очень много, и они совсем разные. Этот врач учился на курсах 6 месяцев, у этого стаж три года, а этот пользуется ритуалами австралийских аборигенов. К кому обратиться? Знакомая советует «австралийца», она у него была, и ей он помог. Правда, у неё были нарушения сна, а у меня болит печень, но врач-то хороший, результативный.

В новой ситуации конкурирующих индивидуализированных специалистов на «культурном рынке профессионалов» все оказываются в ситуации неграмотных. И возникают комитеты самопомощи – форумы в Интернете, где можно спросить, не бывал ли кто у того-то врача, и не лечил ли кому тот врач печёнку, и что теперь с этой печёнкой? И где теперь тот врач? Кто отшутится, кто дело скажет. На это вся надежда. Перед тем, как выбрать врача, пациент помещает объявление в своем блоге – хочу к дантисту, посоветуйте хорошего в Лос-Анджелесе – в Даунтауне или Долине Сан-Фернандо. Рейтинг специалиста на популярном сайте, в сетевых структурах значит очень много.

Закреплённые пожизненно статусы обладали плюсами – и недостатками. Жёсткий каркас профсоответствия не позволял некоторым ситуациям возникать – но затруднял различие между прекрасным специалистом и «только штатным», между тем, кто был приличным врачом 40 лет назад и тем, кто им является сейчас. В новой ситуации специалистов с «подвижными» статусами – новые плюсы и минусы. Теперь можно нарваться на совершено провальные ситуации – ведь никто не гарантирует, что взявшийся лечить вас человек понимает хоть что-то, так что можно пойти к «светиле» и знаменитости, молясь, чтобы знаменитость не была только результатом рекламной раскрутки. Собственно, информации не хватает теперь, как и раньше – обилие назойливого предложения, не обеспеченного достоверной информацией, ничем не лучше простого незнания. Ситуация с неграмотностью непрофессионалов, вынужденных рисковать в обществе, где, как кажется, должны быть специальные люди для помощи именно в таких вот ситуациях – новая. И возникают новые средства самопомощи, эти зачаточные информационные институты – форумы с рекомендациями, отзывы в сети после посещения профессионала с мнением о его работе…

Прежде статус ученика был временным и относился к определённому периоду жизни молодого человека: люди лет 5–7 учились своей профессии и потом всю жизнь ею зарабатывали. Теперь возникает новая ситуация: учениками люди становятся периодически на протяжении всей жизни, профессиональная жизнь длится лет 5–7, потом – весьма вероятна смена области деятельности. Очень быстро возникают новые знания, новые технологии; профессии, не успев получить общепринятого названия, уже устаревают и исчезают, сменяясь новыми. Под новые профессии не успевает перестроиться всегда инерционно работающая система образования. И возникает тусовка специалистов — узнать что-нибудь, быть в курсе новинок можно лишь общаясь с коллегами. Это совсем другая структура, чем профессиональная корпорация — здесь иные правила жизни. Становится очень ценимой новизна и гибкость. Важно не закопаться в глубинный поиск на 10–15 лет (а среди «старых профессионалов» были случаи, когда люди «уходили в тему» лет на 30), а быстро освоить новые приёмы, добиться успеха – и уйти в более перспективную область. Тот врач в самом деле учился только 6 месяцев, но он освоил новые приёмы и новую технику, он предпочтительнее, чем не владеющий этой техникой специалист со стажем в 20 лет. А узнать, имеют ли все эти характеристики врача отношение к данному заболеванию – нет возможности. Это условие жизни в новой ситуации, вне общества профессионалов.

В прежней системе профессионал с трудом входил в корпорацию (высокий порог образования и статусных игр) – и почти не имел шансов выпасть из системы. Теперь вход лёгкий и столь же лёгкий выход. Это даёт простор для индивидуальной свободы, позволяет более демократично работать с профессиональной структурой – но, как у каждого плюса, есть и неприятные стороны. Статичная структура профессионалов создавала особый социальный продукт – доверие. «Долгоиграющие» профессионалы поддерживали доверие как накопленной репутацией, так и долгой историей тех социальных институтов, которые гарантировали их статусы. Новые, гибкие структуры строятся иначе: клиент сам должен не зевать, если его лечат, ведут его дело в суде или он сталкивается с продуктом новой технологии – ему самому надо разбираться, что он покупает. Клиент рискует, и за свободу профессионалов заплачено возросшим недоверием к ним. Теперь, в новой («быстрой») ситуации становится очень острой проблема доверия – к порядочности и знаниям «нового профессионала». Причём это «сам не зевай» – с подвохом. Достаточно ясно, что непрофессионал не может соревноваться с профессионалом на его поле, а выяснение истинной ценности чьего-то профессионализма – это поле профессионала. Иначе говоря, никакой больной (в общем случае) не будет знать свою болезнь лучше врача, и потому клиентская сторона по определению в проигрыше: они же действительно не могут не зевать, правильно оценивать. Им может повезти, но всё время выигрывать они не могут, там нет выигрышной стратегии. В новых условиях, когда общество профессионалов закончилось, социальные услуги стали рулеткой, в которой выигрывает всегда казино.

Вопрос доверия со стороны клиентов, это – вопрос общества к профессионалам (или – «бывшим профессионалам»). Но изменились и внутренние, «объективные» характеристики профессионалов. Прежнее, выработанное в индустриальную эру, различение профессионалов от ремесленников (специалистов) выглядело следующим образом. Профессионалы отличаются от «обычных» работников и ремесленников тем, что их знания интеллектуальны, содержат теоретический компонент, могут передаваться в письменном виде. Иначе говоря, первое отличие – передача профессиональных знаний включает образовательные и исследовательские учреждения. Другое отличие от обыкновенного занятия – история. Любая специализация – особого вида инерция, направление её развития предполагает знание истории, которая показывает не только откуда началась специализация, но и куда она направляется. В новых массовых профессиях, у «новых профессионалов» этого нет, и в этом смысле они – «новые ремёсла». Кажется нелепым называть новые, такие технологичные профессии – ремёслами, но – по приведенному критерию – они именно таковы. Третье отличие – долгий период обучения, это такие работы, которые просто невозможно научиться делать быстро. Этот третий смысл для некоторых профессий всё ещё сохраняется.

Причина такого положения дел – быстрое производство новых знаний и машин. Насколько быстрое? Производство новых технологий стало выше скорости создания институциализованных профессий для этих технологий. Возникает противоречие «новых профессионалов»: именно гибкость, быстрое образование, новизна и ориентация не на подтверждение статусов готовыми социальными институтами, а на демократично выраженное мнение клиентов – приводит к тому, что качество профессионалов падает, поскольку их оценивают непрофессионалы. Общество профессионалов постепенно угасает в недрах нового общества. И каковы же свойства нового общества? Что вместо профессионализма?

Сейчас новое общество ещё только возникает. Оно ещё не стоит на своих ногах – скорее, пользуется результатами работы старой образовательной, профессиональной структуры. А как оно будет выглядеть, когда станет независимым? То есть – когда структуры образования окончательно изменят свой тип на новый, современный, когда структура профессий и положение профессионалов станут повсеместно соответствующими новым принципам? Независимым общество можно считать, когда оно воспроизводится, то есть собственными образовательными усилиями создаёт необходимые ему когорты специалистов. Для «чистоты опыта» следует подождать три поколения, когда дедушки и бабушки будут выучены уже по новым правилам. В самых общих чертах можно сказать, что это будет общество с подвижными статусами, в котором прошла демократизация знаний; профессионалы оцениваются по результату, а не по символическим статусам.

Это касается только одной стороны дела. Если смотреть на то, как выглядит специализация в рамках профессии, работы – это должно быть общество с подвижными статусами. Если смотреть на то, как разворачиваются тренды образования, это будет сословное общество. Как это объединить? Подвижность и сменность специализаций и правовую закреплённость статусов некоторых специализаций? Видимо, прямо так это и будет совмещаться. Часть специализаций, не требующих чрезмерно долгой подготовки, будут мобильными и сменяемыми в течение жизни, и это будет характеристика низших сословий. А то, что останется в качестве профессий, в силу необходимости длительного обучения, будет характеризовать некоторые средне-высшие разряды сословной структуры.

Новое возникает не обеспеченным готовыми социальными институтами. Потому и можно сказать, что новая структура специалистов «паразитирует» на обществе профессионалов старой формации, не стоит на собственных основаниях. Социальные институты для новой ситуации пока недостаточно развиты, многие ещё сложатся позднее. А пока их нет – издержки, возникающие из-за отсутствия институтов, покрываются за счет людей, резервы личности тратятся на закрытие счёта за недоработки организованности общества.

Это общая закономерность – человек много более целостная и устойчивая система, чем общество, и когда социальные механизмы сбоят, вытягивают ситуацию отдельные люди. Это – одна из причин, по которой не имеет смысла считать, что отдельные люди являются элементами общества. Общество не состоит из людей, оно состоит из социальных институтов и социальных ролей. И когда эти органы общества разрушаются, ситуацию держат люди, постепенно вырабатывая подходящие социальные институты. Новые социальные институты вырастают для облегчения участи людей, потому что универсальные способы, которыми действуют отдельные люди, очень затратны. Чтобы оценить различие, достаточно представить человека-маму и социальную роль-няню. Быть мамой – безумный труд. Работа няней – в принципе, вполне вменяемая работа, не такая уж и трудная. Поэтому появляются новые специализации, новые социальные роли, собранные в новые социальные институты, переводящие новые умения из области личного творчества в признанные нормы.

Прежде осмысленное разделение общества на профессии и занятия устарело. Сейчас, скорее, общество состоит из групп специалистов. Специалисты очень разные, различно время их обучения, но среди этих разнородных специалистов не выделяются как особые группы учёные или учителя, это просто такие разряды специалистов, для воспроизведения знаний или для воспроизведения образованных людей.

Произошедшее изменение замаскировано новым смыслом слова. Это в старом смысле профессионалы – особенно долго обучавшиеся, имеющие особую корпоративную культуру, неформальные рейтинги и пр. Это когда-то было всего несколько профессий, в которых можно было быть профессионалом – врачи, юристы, священники, военные. И круг этих профессий расширялся очень небыстро. Этот смысл слова более не используется, слово «профессионал» получило новое значение. Профессионал – это тот, кому за его работу платят деньги. Коротко, просто, проверяемо. Профессионал – это не любитель, он не работает «за так», вот и всё. Как понятно, в самом лучшем случае этот смысл соответствует смыслу «специалист», то есть прежний смысл слова исчез, а новый смысл равен другому, но для важности используют слово «профессионал» – точно так же, как для важности используют слово «университет» даже там, где ничего похожего на университет нету. Просто торговое название.

Вместе с профессионалами исчезли их качества: компетентность, корпоративность, ответственность. Это не значит, что все специалисты некомпетентны, просто это не является значимым критерием, описывающим их деятельность. Важно не то, что специалисты менее компетентны, а то, что существенный критерий меняется: профессионала правильно оценивать по компетентности, а специалиста – по границе применимости. Для специалиста самое важное – границы его специализации. Специалист, даже очень компетентный, совершает множество ошибок, выходя за границы своей специализации. Поэтому крайне важно организовывать бригады, команды и батареи специалистов, распределить для них работу. Поэтому работники делятся на специалистов и менеджеров. Одни умеют работать, выполнять специальные задачи, другие умеют организовывать работу других.

Именно отсюда возникает изумительная современная вера в «умения менеджеров». В прежнем обществе профессионалов это было сущей глупостью – разумеется, никто не мог лучше профессионала понимать, как делать профессиональную работу. Поэтому руководящие и управляющие функции исполнял авторитетный профессионал. Это часто вело к фальсификации авторитета, профессионал становился в большей мере директором, чем профессионалом, но это уже издержки некой принятой идеи. Важно, что было общее мнение: только профессионально разбирающийся в некой работе человек может руководить другими профессионалами, выполняющими эту работу. Главный врач – это врач. Директор научного института – учёный.

Но время профессионалов прошло, общество, как говорилось, устроено иначе. Специалисты – это совсем другое дело, это не профессионалы, хотя и похожая по некоторым признакам на них группа. И со специалистами другое дело: это инструменты, у них узкие функциональные роли, вне своей роли специалист делает столь же глупые ошибки, как любой ничего не понимающий в деле человек. И потому важнейшая функция – организовать работу, распределённую по ансамблю специалистов. Этим занимается менеджер – дирижирует ресурсами, человеческими и предметными, определяет этапы работы, формы отчётности, варианты, как можно исправить ситуацию, если будут сорваны сроки на каком-то этапе. Менеджер планирует и распределяет, это управленческие умения, это специфическая группа умений, без которых в современном обществе – обществе специалистов – невозможно работать, и поэтому работой руководит специалист-управляющий, который может совершенно ничего не понимать в том, чем он руководит. То есть менеджериальная революция является маркёром смены общества профессионалов на общество специалистов.

В новом обществе специалистов и менеджеров выявляется кардинальный порок такого общества: ни у кого из них нет общего образования, общих знаний. Общество профессионалов жаждало всё больше и больше положительных специальных знаний, которые увеличивали бы их эффективность. Результатом стало общество специалистов и менеджеров. И в этом обществе в дефиците совсем другое; общество специалистов крайне заинтересовано в приносящих пользу общих знаниях. Это общее положение: предшествующие поколения нечто воспринимают как само собой разумеющийся фон, и жаждут чего-то нового; в следующих поколениях это новое достигается с утратой фона. Так в XIX в. дети профессоров, вполне порядочных людей, обладающих умеренной и приличной социальному человеку религиозной верой, становились атеистами, ведущими весьма беспорядочный образ жизни. Их родители демонстрировали им, что религия – это всего лишь воскресная социальная привычка, не более. Но сами-то родители думали совершенно иначе, их порядочность и включённость в социальные и религиозные ритуалы казались им само собой разумеющимися для всякого достойного человека качествами. Так и в этом случае: профессионалы полагали свои качества – корпоративность, авторитетность, ответственность и т. п. – само собой разумеющимися и складывающимися «сами собой», и хотели они лишь всё более эффективного исполнения профессии. Их «дети», специалисты, получили эффективность в чистом виде, утеряв все «сами собой» прилагающиеся качества. Это – порок «практического мышления», оно никогда не замечает фона, на котором действует.

Чтобы посмотреть на эти близящиеся и вот уже частично свершившиеся изменения, пойдём от изложенной выше понятийной схемы. Надо ещё раз рассмотреть образование; оценить изменения в деятельности ученого; изменения в деятельности практика.

В позициях учёного и практика произошли изменения. Вместо «старого» исследователя-профессионала появился «эксперт». Эксперт – не тот, кто получил сертифицированное образование и получил особым институтом присвоенный статус, а тот, кто имеет особый неформальный рейтинг. Но неформальный рейтинг люди хотят перевести в формальный – и возникают специальные социальные институты, замещающие нынешние статусы. Эти новые статусы выдают не специальные учреждения профессионалов, а организованные практики непрофессионалов. Происходит обналичка статуса: институты обналичивания мнения. Именно так появляется статус эксперта.

Неформальный рейтинг возникает посредством, в широком смысле, масс-медиа. Медийная известность создаёт эксперта, примерно в том же смысле, как она создаёт новости. Новость – это не событие, обладающее специфическими качествами, а созданная в медиа рамка, которая выделяет нечто и называет новостью. Хотя, конечно, по внутренним критериям есть события более пригодные для обозначения в качестве новости и есть менее пригодные. То же с экспертом – не то чтобы свойства персонажа никак не влияли на возможность объявить его экспертом, для того, чтобы кто-то стал экспертом, надо много работать и пройти серьёзную конкуренцию с другими кандидатами, но с внешней точки зрения эксперт – этот тот, кого в медиа объявили экспертом.

Возникает отдельная иерархия специалистов. После получения высшего образования специалистами являются все, а далее среди них выделяются «менеджеры», выполняющие управленческие функции, «эксперты», которые разъясняют что-либо неспециалистам на понятном им языке, причём особенно важны те разъяснения, которые даются власти. Поскольку власть в современном обществе по уровню понимания ничем не отделена от «простых людей», самым важным заказчиком экспертного мнения являются, конечно, властные структуры. В силу недостаточного профессионализма экспертов создаётся иллюзия, что власть способна принимать решения, лишь частично руководствуясь мнением экспертов. На деле, конечно, кто показывает картину мира, тот и управляет поведением в этом мире. Однако экспертов много, они конкурируют между собой и часто не могут выстроить согласованной позиции, а власть иерархична и в этом смысле униполярна, обладает неким единством. Поэтому кажется, что множество экспертов говорят много и разное, а власть решает и делает нечто выбранное ею. В действительности власть по довольно понятным критериям выбирает эффективный в определённом смысле путь среди экспертных мнений, которые согласованы посредством общего мировоззрения.

Образуется много иерархий: иерархии специалистов, возникающие при конкуренции на основе определённых критериев оценки, иерархии менеджеров по прямому подчинению и по авторитетности, иерархии экспертов, иерархии власти. И все эти многообразные иерархии организационно между собой согласованы плохо, недостаточно, зато все они очень похожи, поскольку обладают одинаковым образованием и поэтому общей картиной мира. Они все примерно одинаково выучены, и потому могут понимать друг друга и потому довольно однообразны по качеству принимаемых решений. В современном обществе все эти инстанции к тому же взаимодействуют с «общественным мнением». У каждой группы свои способы и типичные результаты такого взаимодействия. Специалисты обычно совершенно немы перед общественным мнением, они практически не способны быть понятными. Менеджеры могут объясняться хотя бы частично понятным образом, но самая лучшая коммуникация у экспертов, поскольку, собственно, они и занимаются «переводом» со специального языка на общепонятный.

Эта структура общества из специалистов, менеджеров и экспертов, которыми как-то управляет власть и которых до некоторой степени понимает «общество», – очень неустойчива. Любая из социальных функций выполняется в недостаточной мере: не удаётся хорошо транслировать знания между поколениями, не удаётся достигнуть действительного понимания между общественными группами, не удаётся объяснить властные решения и т. п. Это происходит, поскольку все эти функции фальсифицированы. Вместо выполнения некоторого важного социального действия имеет место фальсификация – называется действие так-то, а выполняется нечто иное. Общественное мнение заменяется выборами, управление заменяется контролем по косвенным признакам, обучение заменяется копированием шаблонов.