Текст книги "О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы"

1972 год – Больничная эпопея Ще, 40-летие Ю.Б., командировка в Ташкент, отпуск – Ленинград

Главное событие связано с Ще. С пребыванием в больнице на Щипке с декабря 1971 года по апрель 1972 года. Я поддерживал Щекастика, как мог, в том числе почти каждодневными письмами, которые стали легендами всей больницы. «Каждый день пишет, – ахали женщины. – А как любит!..»

Несколько отрывочков из писем.

11 января

«…в 18 часов был у тебя в больнице, получил твою записочку, а твоя головка помаячила в окне и, как мне показалось по её повороту, наши дела отнюдь не о’кей?..»

23 января

«Давай, Щекастик, держаться! И не будем делать трагедию, нам с тобой ещё жить и жить, и давай верить в счастливую звезду, пусть даже очень далёкую…»

24 января

«…пришёл с дежурства усталый, а В.П. с криком: „Вы всё от меня скрываете! Я как соседка!..“»

4 февраля

«…Соскучился я ужасно. Будешь дома – буду сидеть у тебя в ногах и облизывать, как это делает сейчас наша собачка Тяпа…»

16 февраля

Возвращение Ще из больницы на Щипке, к её приезду полы были натёрты, половики выбиты от пыли. Тяпу проинструктировали, как надо вести себя с вернувшимся членом семьи. Но Тяпа оставил инструкции без внимания, крутил хвостом и грыз ноги…

17 февраля

Ще дома, лежит на тахте, смотри телик, а Тяпа совершает на неё свои наскоки…

28 февраля

После 12 дней «побывки» начался третий больничный тур: Тушино…

11 марта

Из письма-отчёта в больницу: «…Сегодня с утра помчался в магазин, купил себе компот-ассорти, для дома – масло, колбасу, хлеб, заказал тебе лекарства. На улице – холод, минус 17, пронизывающий ветер, как удар хлыста, народ бежит и подвывает. В магазинах много приезжих из других городов и окрестных сёл, набирают всё авоськами и мешками. Услышал фразу одной из приезжей о другой: „Она, как петух подбитый, бегат!“ Кассирша в „Диете“ жаловалась: „Когда сидела на колбасе, так простыла…“ Хорошо говорит народ, сочно…»

12 марта

«Во время дежурства на радио для разрядки в иносправочной взял последний журнал „Штерн“ и полистал: шикарные автомобили, роскошные кухни со всем необходимым, обнажённые женщины – всё это весьма отличается от нашей убогой и стыдливой „Крестьянки“, у нас в основном душещипательные очерки и рассказы о трудовых подвигах…»

22 марта

«…настроение хуже губернаторского. Больница и работа как два молотобойца, то попеременно, а то и одновременно бьют по черепной коробке…»

23 марта

«Сегодня мы с тобой объяснялись жестами (для этого надевал сильные очки). А потом ещё пару минут переговаривались в открытое окно. Вид у тебя повеселей. Румянец надежды играл на щеках…»

25 марта

«Сегодня 100 дней и 100 ночей. По Овидию: „Жил он, и ложе его лишено было долго подруги“».

28 марта

Из новостей на работе. Замглавного Новиков (сын маршала авиации) показывал свой фильм о Бразилии. «Я был потрясён. Даже роскошные цветные бразильские журналы не дают представление о подлинном буйстве цветов и красок этой поистине сказочной страны… Карнавал в Рио – совершенно неописуемое зрелище!..»

23 апреля

Печальный финал многомесячных больничных лежаний…

2 мая

Виделся с Ще в палате среди колб и пробирок и прочих медицинских ужасающих принадлежностей…

6 мая

Эпопея закончена. Привёз на такси Ще из больницы в Тушино-Алешкино. Три больницы. 143 дня надежды и мучений, но всему приходит конец…

И жизнь покатилась дальше.

* * *

Нарушу хронологию, ибо в ворохе, в море, в океане своих бумаг неожиданно обнаружил ещё записи, возможно, с повторами, но жалко выкидывать, как кусочек своей жизни, поэтому приведу их. Кто хочет, тот прочтёт…

1 января

Как встретил новый год дома без Ще? В 12 часов под звон курантов «шлёпнули» с тёщей по стакану горячего чая и разорвали шоколадного деда-мороза. Немного посмотрел «Старую сказку» по ТВ с великолепным королём Владимиром Этушем, который очень страдал от бедности. И в самом начале первого часа ночи завалился спать. А с утра помчался за хлебом и за газетами – вышла «Красная звезда» с «уверенной поступью». Проверил спортлото – увы, не выиграл, мимо кассы.

Вечером пошёл на сбор школьников. Были не все, только хозяева Меркуловы, Алексеевы, Давидовские, Куриленко, Чижова и кто-то из детей. Пили всякую всячину, от шампанского до «Токая». На столе было всё, вплоть до чёрной икры. Много пили и ели и надрывались в песнях:

 
Когда проходит молодость,
Длиннее ночи кажутся,
Что раньше было сказано,
Теперь уже не скажется,
Не скажется, не сбудется,
А скажется – забудется,
Когда проходит молодость,
То по-другому любится…
 

И у каждого из поющих были свои разочарования и своя печаль. А потом, выпив ещё, грохнули блатняка:

 
Когда с тобой я встретился,
Черёмуха цвела
и в парке тихо музыка играла,
А было мне тогда ещё совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало…
 

Господи, как интеллигенты или «эти образованные» любят уголовные песенки: «Лепил я скок за скоком…» и прочее. Не хватает опасности, дерзости, лихости, что ли. Диплом получили – и всё упорядоченно и тихо, только на сердце какая-то неудовлетворённость…

Мне на встрече-воспоминании было скучно, и я рано ушёл, как стёклышко – ни в одном глазу, чем удивил Веру Павловну, она, наверное, считала, что раз встреча с друзьями да без жены, значит, обратно на бровях. Разочаровал…

А тем временем ко мне, очевидно, подбирался грипп и, как писала Белла Ахмадулина:

 
Ещё ты скучен, и здоров, и груб,
Но вот тебе с улыбкой простодушной
Простуда шлёт свой поцелуй воздушный,
И медленно он достигает губ…
 

4 января

Прихватила простуда. Пью горячее молоко и полоскаю горло. Сегодня полдня читал и спал. Закончил «Настанет день» Лиона Фейхтвангера. Это посильнее «Иудейской войны». Роман интересен тем, как довлеет над человеком судьба. И книги, и дети – всё, что сотворил Иосиф Флавий, отторгается от него и затем влияет на его жизнь самым неожиданным образом. За каждый поступок надо платить, каждый поступок имеет отзвук, иногда даже не для нас, а для потомков, все деяния полны какого-то значения и непременно имеют последствия. Иосиф бился за те идеалы (гражданина Вселенной), которые и сегодня не настали. «Настанет день», но когда?..

9 января

Большой телевечер, я всё смотрел подряд. Какая же это нудная, бездумная жвачка. Тебе дают, а ты жуёшь. Ни чувств, ни мыслей, лишь рот раскрываешь от удивления: «А это що?.. Ну, давай дальше!» Как сказал Джон Брайтон Пристли: «Ленивый обыватель нашёл наконец-то, что ему нужно». Не тревожит, не заставляет думать, а так, развлекает, информирует, вдалбливает, что необходимо…

Фильм «Машенька» о ткачихе камышинского комбината. Грохот. Снующие работницы между прядильными машинами. И Маша говорит: «Самое важное в жизни – найти третью кромку… жить надо так, чтоб не дело для тебя, а ты для дела, не люди для тебя, а ты для людей… наш комбинат – широкая школа жизни, тут все наши надежды и мечты».

Комбинат как пуп земли, ему и глубокий поклон. Давайте, ребята и девчата, вкалывайте дальше. Коммунизм не за горами…

13 января

…В половине третьего нас погрузили в автобусы и увезли в Останкино. Домой приехал в 21 час. Партийный актив проходил в шикарной концертной студии, был доклад Лапина, выступления. Ничего особо нового и интересного, всё давно известно: предстоит напряжённая пятилетка, каждая семья почувствует, что жизнь станет лучше, но для этого надо работать… Лапин возмущался: вот продали на Запад фильм «Угрюм-река», а они, гады, подают его там под соусом: Россия была тёмной, невежественной, дикой, такой и осталась поныне. «Вот они как нас представляют!»

22 января

ЮНЕСКО бросило призыв сделать 1972 год Международным годом книги. Я всегда – «за». Что может быть лучше книг, какое неизъяснимое наслаждение они могут доставить. Как приятно тянуть глоток за глотком светлый освежающий напиток знаний. Я, как Сартр, Мариэтта Шагинян и сотни других искателей духа, – прирождённый «книжный червь». Как написал Сартр в «Словах»: «Я начал свою жизнь как, по всей вероятности, и кончу её – среди книг».

6 февраля

Настроение так себе. Только сейчас заметил на 7-м этаже громадную доску «Правофланговые Иновещания» с подзаголовком «Их материалы названы лучшими», и там фигурирует «Клуб друзей Московского радио» с моей фамилией. Всё это – смешная показуха. Взрослая игра в бирюльки…

В наших газетах ничего нет, а по ТАССу проходят сообщения о выступлении Евтушенко за океаном. «Дейли уорлд» сообщает о том, как в зале, где собралось 5 тысяч любителей поэзии, советский поэт читал стихи. Был в свитере и джинсах и в прекрасном настроении. Евтушенко, как отмечает газета, заверил, что представляет себе мир как «одну деревню», в которой Россия – это одна улица, а США – другая, а между ними целый океан непонимания…

10 февраля

Вчера Толе Трусову исполнилось 40 лет, мы пришли в отдел вещания на Кубу его поздравлять, а он сидит грустный и замотанный. А ведь такой способный малый, по-настоящему творческий, а вот нет в нём пробивной силы, и вот залёг тут, как тюлень. Странная штука жизнь; расставляет всех нас по разным местам и ухмыляется довольно, причём места эти почти всегда не отражают наши способности. А ещё струя, ох, как хорошо, когда в неё попадаешь, несёт она тебя, а ты только ловишь её дары. А если струя (или удача) отвернулась, то тут хоть лоб расшиби – ничего не добьёшься…

10 марта

Я не люблю 8 марта, этот неожиданный поворот умиления к женщинам. К ним надо относиться хорошо 365 дней в году, а не только в один из них. За цветами было убийство, пьяных – вагон, свалившихся на тротуар аккуратно все обходили. Когда-нибудь пьянство развратит весь народ. Люди не знают, что делать в условиях, когда жизненный уровень начинает ползти кверху. Все устремления граждан сразу направлены на питьё (ух, хорошо!), на жратву (о, здорово!) и на вещи, на их хапанье (во, красотища!). Ещё давай и ещё! Так и хочется схватить всех за руку и возопить: «Подумайте о спасении душ своих!..»

11 марта

На улице – дичайший холод, минус 17, и пронизывающий северный ветер. Народ бежит и подвывает от холода. Неуютная весна, хотя небо голубое и даже светит солнце. В магазинах много приезжих селян, набирают авоськами, одна приезжая другой: «Она, как петух подбитый, бегат». Не бегает, а бегат, – народный говор. А в «Диете» одна кассирша жалуется другой: «Когда сидела на колбасе, так простыла». Очевидно, имела в виду кассу колбасного отдела… Это только пропаганда выдумывает и трубит о нравственной красоте советского человека, а народ лишь натужно вкалывает, матерится, пьёт и блудит. Господи, эту великую общность советских людей надо просвещать и просвещать ещё пару столетий.

 
Их жизнь – похлёбка, труд и кнут,
Их зрелища манят, –
 

строчка Виктора Сосноры из сб. «Всадники»…

21 марта

Вчера был в больнице. Послал полную сумку, и полная же пришла обратно (старые яблоки, банки, термос и т. д.). «Всё обратно?!» – вырвалось у меня, на что старая няня ворчливо ответила: «Всё нанашиваете». А дальше как: «нанашивать» или нет? Видел Ще в окошко. Всё это грустно: она в палате, я внизу, нас разделяют больничные стены, мы рвёмся друг к другу – и всё бесполезно, мы разделены физически…

29 марта

Столкнулся на этаже с Ф. Настоящий ас радиожурналистики и тем не менее дальше старшего редактора не идёт. Такова установка: пусть какой-нибудь Ваня глупее, но ему открыта дорога, его двигают наверх, а такие, как Ф., сидят по уголочкам, кто знает, о чём они думают, вдруг ещё сбегут в Израиль. В шекспировской трагедии Цезарь говорит:

 
Хочу я видеть в свите только тучных,
Прилизанных и крепко спящих ночью.
А Кассий тощ, в глазах холодный блеск.
Он много думает, такой опасен.
 

Это было. Это есть. Власть всегда боится многодумающих…

5 апреля

Помимо печатной работы, пришлось сегодня бегать, задрав хвост, по организации субботника: совещание, составление списков, кто отчисляет гонорар, кто будет перебирать солёные огурцы на овощной базе. Дым столбом!..

7 апреля

Пётр Вегин написал стихотворение «Фонари Флоренции», где использовал слова на «ф» – философы, фортуна, фанты и т. д. Пародист Александр Иванов его уел, вот концовка пародии:

 
Но вот из сфер фальцетом Фантомас:
– О, Фегин, фы фелик! Я поздрафляю фас!
Но я за фас трефожусь – фдруг
Андрюфа Фознесенский фыркнет: «Фу-ух!..»
 

А вот и сам Андрюфа, и, как всегда, душераздирающ: «Не трожьте музыку руками!»

21 апреля

Тёща слушает радио, и пропагандистский шум действует ей на нервы. Ещё бы: там построили, там наладили, пустили в строй, торжественно открыли, выдали на-гора, наловили, выплавили, выткали и т. д. А пришла она в аптеку: нет валокордина… Я обегал четыре аптеки, и нигде нет кармазина, одарекса, ни детского крема, – то, что нужно. Какой-то идиотизм…

22 апреля

Красную площадь наряжают, как невесту, не жалея кумача и фанеры, чтобы отметить ликующий май. Небрежно ходят по брусчатке иностранцы, у многих в руках сувенирные балалайки, но вряд ли сейчас они выражают душу русского народа. У памятника Пушкину стоит группа негров. Картина: огромный застывший поэт с кучерявой африканской головой навис сверху над живыми, весёлыми жестикулирующими негритосами. Не знаю, говорили они о Пушкине или нет, но это сочетание было волнительным…

26 апреля

Поднимался на радио в пустом лифте вместе с актёром Папановым. Деревенское лицо. Серый костюм, синяя рубаха с распахнутым воротом, как будто только что приехал из очередной операции с Лёликом из «Бриллиантовой руки». Ехал он на десятый – в редакцию «Сатиры и юмора». Я спросил его: «Вы были на просмотре „Соляриса“?» Он пропитым басом: «А что?» Я ему: «Кажется, фильм завалился». Он: «Жалко Андрюшу, и с „Рублёвым“ такая же петрушка». Мило улыбнулись друг другу и расстались…

Последний анекдот. Грузинская школа, учитель спрашивает ребят о родителях. Вано: «Мой папа в Москве». Учитель: «А что делает?» Вано: «Торгует лавровым листом». Учитель: «Хорошо, Вано, Москва – это столица нашей родины. Ну, у тебя, Гоча?» Гоча: «А у меня отец в Ленинграде». – «Что делает?» – «Торгует цветами». – «Хорошо, Гоча, Ленинград – это колыбель революции. Ну, а у тебя, Муртаз, чем занимается отец?» Муртаз: «Работает слесарем на заводе». В классе хохот. Учитель строго: «Нехорошо! Зачем смеяться, когда у Муртаза в семье такое горе…»

29 апреля

Вчера был во Дворце спорта. Американский фильм Сиднея Поллака «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Прекрасный фильм, острый сценарий, точно отрежиссирован, отлично играют актёры, особенно Джейн Фонда и Майкл Серазин. Яростно-безжалостная картина! Музыкальный марафон – отлично найденная аллегория всех наших поисков, стремлений и метаний. Безумный марафон, в котором нет победителя, есть только побеждённые. Исступлённые, обессиленные, сходящие с ума люди – они не выдержали марафона. Гигантское представление для зрителей, которым, как говорит владелец того танцевального зверинца Рокки, необходимо знать и видеть, что другим ещё хуже. Но меня потрясли и наши зрители, которые никак не могли осмыслить, понять фильм, о чём всё это, и они ёрзали на своих местах. Социализм дал им работу, обеспечил средненькую жизнь, и они пребывают в прекраснодушии и сытости. Хотят лишь одного: лёгких удовольствий при минимальной затрате умственной энергии. И искусство им нужно лёгкое, развлекательное, эстрадное, которое легко ложится на сытое брюшко (сразу вспомнился Андрей Тарковский с его фразой: «Не люблю сытых!»). Я не говорю про всех, но основная людская масса пребывает в болотной тине. Равнодушие и скука – вот новые виды социальной болезни, пришедшие на смену безработице и нищете. Мало дать людям работу и жильё, среднее образование и приучить сидеть часами у телевизора, – это ещё не сделает их настоящими людьми, не разовьёт в них личностные качестве. Пока они – полулюди, и в пьяном разгуле прибегают к ножам и утюгам, и им ничего не стоит шарахнуть ближнего по голове. Именно об этом очерк Анатолия Аграновского «Отрезвление» в «Правде»…

3 мая

Вчера снова был в больнице, потом обедал, спал и убирался: пылесосил, протирал пол. Смотрел футбол. Читал. Джон Уэйн «Зимой в горах», Юлий Крелин «От мира сего», Щедрин – рассказы и сказки. Пролетели праздники. Наступили будни. Скоро ехать в командировку. В Москве теплынь +18–20°, а в Ташкенте – больше 30°. Н-да, придётся попариться основательно…

5 мая

Сегодня День печати, через день – радио. Всё едино, всё бумажно-эфирно-словесная суета сует. И этим делом занимаюсь одиннадцать с половиною лет, с декабря 1960 года… Читал «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Убийственная сатира. Многое изменилось, в небе парят лайнеры, под землёй снуют метровагоны, а вот души людей, их приверженность к тем или иным страстям и глупости остаются неизменными.

Ташкент

Дневник не вёл, поэтому выборочно и главное.

Вторая командировка от радио – Ташкент (3330 км – самолётом туда-обратно). Подробности в тумане. 11–20 мая, жара, чрезмерное гостеприимство – холодная водка и в качестве закуски – крупная сладкая клубника. Куда-то возили, с кем-то встречался. Брал интервью у второго секретаря ЦК Узбекистана (фамилию не помню, но помню: русский), поразили тишина и благолепие зданий ЦК и столовая для рядовых сотрудников: обильно, по-восточному вкусно и неприлично дёшево. А ещё беседа с муфтием в его резиденции, куда пришлось идти, сняв обувь, в носках…

В эфир на страны Латинской Америки прошло несколько моих материалов. Реклама «Радиопутешествие в Среднюю Азию», корреспонденция по телефону из Ташкента. Радиорассказ об истории Узбекистана. Второй репортаж об Узбекистане: республика в годы Отечественной войны, рассказ о лучших людях: генерал Нурходжаев, светило медицины Махмудов, поэтесса Гюльчухра Джунаева. Третий репортаж – мэр Ташкента Хуснутдин Асамов. Четвёртый – Ташкентский университет, ректор, преподаватели, студенты. Пятый репортаж: передовые рабочие Ташсельмаша. Шестой репортаж: женщины республики, в том числе министр юстиции Мамлакат Васикова, модельер Маджуба Ганнова и др. Седьмой репортаж: хлопководство – быт и жизнь крестьян-хлопководов. Восьмой: Самарканд, Алишер Навои и что-то там ещё. Но вот в Самарканд не полетел, хотя были билеты на руках. Рвался домой к Ще…

17 мая

По телефону из Ташкента прошла в эфир Московского радио с ретрансляцией в Латинскую Америку первая корреспонденция.

Комментарий. Записи той командировки затерялись, а спустя десятилетия трудно вспомнить, как всё это проходило. Было очень жарко по температуре воздуха и по крутежу: надо было встретиться и записать на магнитофон кучу людей, что и было сделано. Ещё надо было лететь в Самарканд, но я не выдержал жары и нагрузок и, сдав билет, улетел в Москву… А уже в Москве написал около 10 репортажей «Радиопутешествия в советский Узбекистан». Латиноамериканцев интересовало всё (они присылали письма) – от землетрясения Ташкента в апреле 1966 года до положения женщин в республике…

Отпуск: Софрино и Ленинград

7 сентября

Софрино. Дом творчества работников телевидения и радио. Этот отпуск я ждал с большим нетерпением. Год был трудным, и усталость наваливалась многотонным грузом. Зиму и весну Ще поочерёдно пролежала в трёх больницах, а мне приходилось курсировать по треугольнику дом-работа-больница. С середины июня нагрянула жара, да такая, которая побила все температурные рекорды лета. Все изнывали. Не принёс облегчения и август. 22-го и 23-го числа термометр зарегистрировал 36 градусов тепла. К пытке жарой добавилось отравление гарью: сначала запылали каширские торфяники, а потом и окрестные леса. Сиреневый туман окутал столицу. Стало совсем невыносимо. А тут ещё в далёком Рейкьявике Роберт Фишер методично изводил Бориса Спасского… А за два дня до нашего отъезда палестинские террористы из организации «Чёрный сентябрь» на Олимпиаде в Мюнхене убили несколько израильтян. Под сочувствие к пострадавшим мы с Ще и отбыли рано утром на Ярославский вокзал…

Дети каменных джунглей, привыкшие дышать отработанными газами автомобилей, мы были сражены обилием кислорода. Мы валились как тростник под ударами мачете. Дрыхли на белых простынях в номере 305. В промежутке между снами посмотрели отрывок хоккея и побывали в библиотеке. По теле надрывался Николай Озеров: «Да, Фил Эспозито – большой мастер хоккея!» Шёл первый матч советских хоккеистов с канадскими профи. А в библиотеке царила тишина. Вокруг полок бесшумно рыскали читатели. «Я слышала, что Драйзер – хороший писатель, – говорила одна отдыхающая другой, – надо бы взять почитать. А ты что ищешь?» – «А я хочу что-нибудь оптимистическое».

Мы с Ще переглянулись, выбрали несколько мрачных, пессимистических книг и прошли мимо оптимистического светлого создания.

9 сентября

Следуя девизу «Олимпийский год не только для олимпийцев», мы решили бегать каждое утро. Одна бабка, глядя на нас, рассуждала вслух: «Ишь, интеллигенты! Бегают, развлекаются! Нет чтобы под гармошку сплясать иль частушки попеть. Нет, бегают взапуски или ходят парами и разговаривают. Ходют и говорят, а о чём – непонятно». Бабка смотрела в корень… нам ни разу не было скучно: фотографировали друг друга, били пенальти, бродили по лесу, наслаждались дневным сном, читали. Ще перечитывала «Холодный дом» Диккенса, а я Ясунари Кавабату – «Тысячекрылый журавль» и «Снежная страна».

В отпускное блаженное время легко вписывались стихи японского поэта Рёкана:

 
О, как долго, как долго
Томился я в ожидании!
И вот мы вместе…
О чём ещё мечтать?
 

11 сентября

Дорога к Чёрной речке, Софринская Швейцария. Бетховенский мрачный лес и светлый моцартианский…

13 сентября

Знакомство с телевизионщиками – Анисимом Гиммервертом и Лёней Сандлером. И тут же был организован Клуб поклонников Щекастика. Светские беседы о культуре и искусстве. Но не только: ещё футбол.

17 сентября

И как сказался насыщенный отдых? Взвесились: я – 73 кг, Ще – 72. И прощание с Софрино с некоторой печалью, разбавленной вермутом. 18-го вернулись в Москву.

20 сентября

Сели в поезд и отправились в Ленинград, вторая часть отпуска.

21 сентября

Гостиница «Турист», и, увы – порознь, без комфорта. Пришлось поднимать настроение плотным обедом.

…После мясного блюда «Зюйд» и 100 граммов водки мы почувствовали себя тепло и комфортно и продолжили знакомство с Ленинградом. От Исаакия до бывшей Сенатской площади и до творения Фальконе рукой подать.

 
В неколебимой вышине,
Над возмущённою Невою
Стоит с простёртою рукою
Кумир на бронзовом коне…
 

Нет слов, хорош и изваянный конь, и Пётр I на нём, но всё же именно гений Пушкина возвысил памятник до высот трагедийной символики. Люди – тщета, былинки, молекулы. Маленький ничтожный Евгений и миллионы с ним предназначены злым роком истории погибнуть на «мшистых, топких берегах», чтобы восславить, вознести высоко в небеса Медного всадника. Ибо только медным всадникам дано право творить историю, только их деянья восхищают и ужасают потомков, только медным всадникам удаётся выскочить из рамок времён, и поэтому их тяжёлый топот так явственно слышен в последующих эпохах. Вот почему так страшен и ненавистен медный властелин милому и доверчивому Евгению.

 
Вскипела кровь. Он мрачен стал
Пред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой чёрной,
«Добро, строитель чудотворный! –
Шепнул он, злобно задрожав, –
Ужо тебе!..»
 

21 сентября

Следующий объект осмотра – Петропавловская крепость, детище архитектора Трезини. Ще с фотоаппаратом всё осмотрела и облазила, забралась даже на стену. Потом решила сфотографировать меня поэффектнее у Петропавловского собора, присела и тут же упала на брусчатку, сражённая наповал. Был полдень и время сигнальных выстрелов из орудий. Это так напугало Ще, что она заспешила прочь из страшной крепости…

К вечеру на город набежал туман. Это о нём Маяковский с присущей ему резкостью писал:

 
В ушах обрывки тёплого бала,
а с севера – снега седей –
туман, с кровожадным лицом каннибала,
жевал невкусных людей.
 

«Невкусные люди». В этом что-то есть. Ленинградцы в массе отличаются от москвичей. Во-первых, они хуже и как-то провинциальнее одеты, а женщины, молодые и старые, страсть как обожают шляпы самых немыслимых фасонов. Во-вторых, лица людей, как правило, невыразительные, бледные, с синевой под глазами, возможно, что это из-за климата. Ещё Александр Блок писал:

 
Серые прохожие усердно проносили
Груз вчерашних сплетен, усталых стёртых лиц.
 

Ну и конечно, имперские замашки: «Отсель грозить мы будем шведу…»

22 сентября

Петергоф. Увы, ансамбль фонтанов не работал. Венеры и Аполлоны явно скучали… Обратно на «Метеоре», Михайловский замок. Ну, и как без Пушкина:

 
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит…
 

23 сентября

Домик Пушкина, «Погребок» на ул. Гоголя, Петропавловская крепость (с XVIII века политическая тюрьма, со зловещим Алексеевским равелином. А какие сидельцы: Радищев, Чернышевский, Писарев, Бауман, Максим Горький…). Из крепости двинулись дальше – Кировский проспект, Лавра…

24 сентября

Поучаствовали в экскурсии «Архитектура XVIII–XIX веков», вечером гуляли по Невскому проспекту. Ленинград, нет, Санкт-Петербург, воспетый многими в стихах, в том числе и Николаем Агнивцевым (в Берлине в 1923 году в изд. Ладыжникова вышла тоненькая книжечка «Блистательный Санкт-Петербургъ» – буквально гимн городу. «Как бьётся сердце!»).

 
Передо мной взлетают дали
Санкт-Петербургских перспектив!..
 

25 сентября

Поездка в Павловск. Молодая Анна Ахматова писала в 1915-м:

 
Всё мне видится Павловск холмистый,
Круглый луг, неживая вода,
Самый томный и самый тенистый,
Ведь его не забыть никогда…
 

Нам страшно повезло в Павловске не только с погодой, но и с тем, что был не туристский сезон. Порой мы проходили с полчаса и не встречали ни души. Может быть, так вот одиноко гуляла Анна Ахматова, коли писала о том, что «бродит ветер, безлюдию рад». А те, кто нам попадались, судя по всему, не испытывали никакой благодати красот Павловска. Для них кентавры на мостике были всего лишь конями, а нагие Аполлоны бесстыжими дядьками. В основном туристы дули пиво, не отходя от автобусной остановки. А мы с Ще ходили и ходили по аллеям Павловского парка.

Казалось, что по мощёной дороге, обрамлённой белоствольными часовыми, за которыми темнел ельник, только что прокатилась кавалькада карет. На заднике колясок примостились слуги в камзолах и париках. Они молча оберегали покой своих высоких господ. А за занавесками карет билась, как голубая жилка, неведомая народу, скрытая от его грубых глаз, жизнь избранных. Балы, интриги, флирт… И князь Павел, согласно стихам Николая Агнивцева, приникал к коленям какой-нибудь статс-дамы.

 
Это было в придворной карете
С князем Павлом в былые года…
Это было при Елизавете
И не будет уж вновь – никогда!
 

26 сентября

В залах Эрмитажа мы пробыли не более трёх часов. Больше не выдержали: от насыщенной концентрации прекрасного заломило затылок… Залы, лоджии, будуары… «И как они только находили друг друга в этих квартирах?» – сокрушалась добрая жительница Воронежа, с которой мы познакомились на ступеньках Эрмитажа в очереди. Под стать ей был и молоденький лейтенантик в хрустящей форме. Стоя у картин средневековых мастеров, он допытывал свою подругу: «А ты не знаешь, почему людям всё крылья приделывают?» И вообще, кто такие эти ангелы?!.

И всё. В 16.35 экспрессом покинули Ленинград.

5 октября (Москва)

Последним развлечением отпуска было посещение новейшего концертного зала в гостинице «Россия». Сам зал удобный и приятный, хотя и гигантских размеров. Всё остальное – словно эхо Зимнего дворца – ярко, аляповато, эдакая псевдороскошь. Красивый красный Версаль. А смотрели мы чехословацкую эстраду. Прима Гелена Вондрачкова маршировала, ходила, сказала, пела, пританцовывала и даже изображала некий ведьмический экстаз в мини-платье из серебристых блёсток наподобие рыбьей чешуи. Всё это очень отличалось от нашей эстрады с оренбургскими платками, тонкими колосками и о том, что река Волга течёт долго…

Ещё удалось в кинотеатре «Варшава» побывать на концерте шансонье и артиста Сержа Реджани (француз итальянского происхождения). Классный исполнитель, у нас таких нет. Но и личность. «Я всегда протестовал против войны, – сказал в одном из интервью Реджани. – Бунтовал против эксплуатации. Считаю, что поэт должен слушать социальную революцию…»

22 октября

Экскурсия в Переславль-Залесский с посещением Никитского монастыря. Никаких записей об этом, и уже ничего не вспоминается…

* * *

Немного о СМИ. Помимо многочисленных материалов на радио, что ещё удалось?

1 января

В «Красной звезде» поместили опус «Уверенная поступь» к 13-й годовщине победы Кубинской революции. Диктатор Батиста бежал с Кубы, а победу одержали Фидель Кастро, его брат Рауль, Че Гевара и Камило Сьенфуэгос.

19 апреля

В той же «Красной звезде» – «Предметный урок империалистам» (к очередной годовщине победы на Плайя-Хирон).

10 августа

«Учительская газета» – «Певец Бразилии» (к 60-летию классика бразильской литературы Жорж Амаду).

2 декабря

3-я публикация в армейской газете «Красная звезда» – «На защите социалистических завоеваний» ко Дню революционных вооружённых сил Республики Куба.

В течение года вёл тетради выписок: № 5 (тетрадь «Энергомаш-экспорт») закончил 25 января 1972 года и тут же, 26 января, начал толстенькую тетрадь «Аэрофлота» № 6 под 500 стр.

Первые выписки – роман Кэндзабуро Оэ «Футбол 1860 года». И первая фраза: «Каждый раз, просыпаясь, я снова и снова стараюсь найти жгучее чувство надежды. Не ощущение утраты, а жгучее чувство надежды, позитивное, существующее само по себе…»

Далее цитата из статьи Ю. Каграманова «Возвращённый рай Маршалла Маклюэна». «…Молодёжь, выросшая в условиях „электронного окружения“, уже стоит одной ногой в будущем, в царстве сиюминутного, бездумного счастья, где нет забот и специализации, где вся „чёрная работа“ мыслей и дел будет возложена на компьютеры…»

Об этой «электронной нирване» поведал 1-й номер «Иностранной литературы» за 1972 год. И что мы видим сегодня – в ноябре 2019-го?..

Далее выписки из Франсуа Рабле (1494–1553). Он называл себя «извлекателем квинтэссенции». Смешно и странно: и я такой…

Постулат Гаргантюа: «Делай, что хочешь».

Выписки из Нового Завета. «В начале было Слово (Логос), и слово было у Бога…»

Из Евангелия от Луки – «Горе вам, богатые! Ибо вы уже получили своё утешение… Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачете и возрыдаете…» «Современник»: «Обелиск» Василия Быкова, Шукшин – рассказ «В профиль и анфас». Старик: «И чуют ведь, что неладно живут, а всё хорохорятся…»

Оскар Уайльд: «Определить – значит ограничить».

Из пропагандистской книги Б. Бессонова «Идеология духовного подавления» («Мысль», 1971) извлечены идеи и пассажи Фридриха Ницше, Густава Лебона, Освальда Шпенглера, Карла Ясперса (1883– 1969). «Человек исчезает в массе… Люди существуют, как функции… Мир попадает в руки посредственностей»… Внимать, читать, понимать – и без конца…