Текст книги "О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы"

В честь Дня города «выкинули» банное и детское мыло – народ отоваривался (или намыливался?). На территории стадиона «Динамо» народное гуляние, чай, бублики, бутерброды и художественная самодеятельность на злобу дня. «Фруктов у нас нет из-за того, что нет тары, но хорошо, что помогают друзья-болгары!..» Очень смешно…

Что удалось ещё прочитать и узнать? «Театр Иосифа Сталина» сына Антонова-Овсеенко, в «Правде» целая полоса о Троцком, – обидно узнавать историю своей страны на склоне лет. Другими словами, мы жили без подлинной истории. Нас обокрали… Интервью с Юлием Даниэлем, политический портрет Брежнева «кисти» Роя Медведева, – нами руководил труп?!. В «Огоньке» рассказ о романе Пастернака и Ольги Ивинской… Поток, лавина, тайфун информации!..

И ещё целое эстетическое событие – выставка «Искусство в Берлине за 300 лет» – посуда, мебель, картина, монеты, медали, кубки… Удивительна «парадная софа» XVII века с орлами по бокам и короной по центру. Кто-то на ней восседал, лежал, занимался любовью, вёл разговоры… Большой монетный кубок, в который вмонтировано 688 талеров и 46 медалей… Табакерки удивительно тонкой работы Даниэля Ходовецкого (у Кузмина есть строки, посвящённые мастеру). Глядя на всё это тихое и красивое благополучие, невольно думаешь: пир для глаз, ритмика благополучия, преуспевание сытого бюргерства. Они умели работать, умели отдыхать и наслаждаться…

Интересны немецкие экспрессионисты Кишнер, Нойшуль и другие. Есть современные полотна. Например, вариант судьбы «трёх сестёр». Одна, совсем опустившаяся, в дезабилье, курит, отрешённый взгляд, всё в прошлом, крах иллюзий. Другая приодетая, но сидит полуотрешённая, сохраняя некоторые надежды на лучшую участь. И третья женщина – одетая на выход, с оживлёнными глазами, вся в надеждах и иллюзиях на счастье. Разочарования, опустошение где-то ещё далёко. Короче, три стадии человеческого состояния.

Поездка в Бухару

Командировка на Всесоюзное совещание директоров кооперативных техникумов была описана на 8 машинописных страницах, для книги необходимо всё сжать, спрессовать и опустить ненужные подробности. Но совсем не вспомнить Бухару нельзя.

Вылет из Домодедово 21 сентября. Соседка по креслу: «Вы врач?» – «Почему вы так подумали?» – «Руки…» Я с интересом посмотрел на свои руки. Полёт продолжался 3.05 и приземление. Боялся жары, а там скромные +17. Вышли. Возгласы «Салям», «Рахмат» и общая неразбериха. Ободранный номер гостиницы «Зарафшан». Знакомство со старым городом. Лабиринты из глинобитных построек. Похоже на Египет, но без пирамид.

22 сентября. Ночь под восточный молитвенный вокализ (как в Каире). И вот совещание. Цветы, бубны, барабаны, какие-то трубы (карнаи – ?). Познакомился с народом. У каждого своя судьба. По окончании трибунных разговоров культурная программа в одном из медресе. Выступление ансамбля «Бухарча». Сидящая со мной представительница Узбекского потребсоюза (Узбекбрляшу) говорит, что все эти танцы как разогрев в гареме. Медленно, плавно, неуклонно – и вот уже горит эротическое пламя. Ну, а апофеоз – танец живота. Все аплодировали, но никто не засовывал деньги в её лиф…

На другой день снова совещание, тягучие речи, обильная жирная еда, чай из пиалы… 24-го экскурсия по Бухаре. Живут 40 национальностей, в том числе 3% евреев… Мавзолей Чашмааюб, древний центр Шахристан, знаменитый минарет Калян. Воздвигнут в 1127 году, высота 46 метров. В былые времена с минарета сбрасывали осуждённых. Сегодня тоже можно было бы кое-кого сбросить без ущерба для общества… На дверях медресе Улугбека вырезана надпись: «Стремление к знаниям – обязанность каждого». Около мечети Магоки ещё одна достопримечательность – верблюд Миша. Он на привязи: всяк верблюд знай своё место. Дальше ансамбль Ляби-хауз с водоёмом. Памятник Ходже Насреддину. Современный. Кто автор? Ну конечно, Шапиро. Яков Шапиро. Уже смешно… Цитадель Арк с внушительными крепостными стенами. Главная резиденция бухарского эмира. В Арке жили и творили великие учёные, поэты, философы: Рудаки, Фирдоуси, Авиценна, Фараби, позднее – Омар Хайям.

 
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
 

Одна из рубаи Хайяма в переводе О. Румера. Но что увидел ещё? Страшный зиндан, тюрьму с ямой. Самый страшный грех – не отдать долг.

Заключительный вечер. Снова песни и пляски и неимоверное обжорство. Страсти по туалету и безумная ночь. Наконец 25-го дома. Открываю дверь, меня встретил плакат: «Больше не отпущу!»

Отдых: «Лесные поляны»

Редакционные «вихри враждебные» позади. 6 октября отбыли в отпуск. Курская ж/д, станция Гривно, дом отдыха «Лесные поляны». Контингент жутковатый – в октябре под Москвой отдыхать, конечно, нельзя. Питание так себе. Но пейзажи, виды, воздух – всё хорошо. Прогулки по окрестностям. Разорённая усадьба брата Чайковского Анатолия Ильича. Торчит один остов, кругом грязь и мусор. Естественно, расстроились. А когда попали на некий пригорок под названием «Сонькина гора», объяло чувство почти восторга. Внизу гигантская поляна, светит солнце, простор, – настоящая услада для интеллигента-урбаниста. А обратно неожиданно заблудились, что вызвало гнев у Ще: «Караул! Куда ты меня завёл! Не знаешь дороги, не берись! Сусанин!..» Но, слава богу, благополучно всё же вернулись в корпус. Дети большого города, что с них взять!..

Местный краевед поведал историю хутора Воробьёво на реке Рожайке. Екатерина II подарила эту усадьбу Петру Татищеву, будущему главе русского масонства. Здесь в усадьбе бывали Баратынский, Вяземский, Денис Давыдов, красавица Аграфена Закревская. Последний владелец Пётр Шантелен, коммерсант из Москвы, хотел сделать Воробьёво маленьким Версалем, да не успел – грянул 1917 год. И сразу всё разграбили и разорили. Была тут и колония для беспризорных, и санаторий для пролетариев. Стояли кедры – спилили. Возвели уродливого бронзового Ленина…

12-го съездили в Серпухов. Неплохой музей. Картины Маковского, Семирадского, Айвазовского, В. Васнецова… Прелестные Адам и Ева кисти Юона. Гончарова, Фальк и даже картина Давида Бурлюка «Аллея» (1910). Ещё осмотрели Покровскую церковь… Побывали и в бывшей усадьбе Ланских, когда-то здесь были 7 прекрасных прудов, в «лягушатнике» плескалась Наталья Николаевна с детьми. Сейчас никто не плещется. Ряска. Забвение. Местный молокозавод залил все пруды простоквашей и окончательно погубил всё. Или, как выразился один местный, забурьянило всё. Горожанин так бы не сказал…

14-го под песню Александра Градского – «Я не знаю, что со мной? / Где мой берег, где покой?..» – покинули дом отдыха и вернулись домой. Вечером по своему телевизору смотрели «Взгляд» с сенсационным кадром о снежном человеке. Учёная дама рассказывала о нём с придыханием. А её оппонент, другой учёный, зашёлся от смеха: «Это клиника!..»

19 октября

В московской части отпуска следует выделить выставку Павла Филонова (впервые в Москве) и фильм «Маленькая Вера». Филонов потрясает. На картине «Кому нечего терять» изображены люди-обрубки, люди-функции, придатки к машинам и ничего индивидуального. Филонов, как Достоевский, Кафка, Платонов, стоял на стыке бездн. Кругом всё было мрачно и страшно, и художник не мог рисовать мир розовым и счастливым… «Пир королей» (1913) – торжество властей мира, которые сеют вокруг себя только смерть…

Ещё осмотрели экспозицию Фрэнсиса Бэкона. Английский художник-корифей говорит: «Я привык жить рядом с насилием в тех или иных формах». Отсюда его искусство – крик, излом, боль. Бэкона причисляют к направлению «новая фигурация». Вышли с выставки в состоянии сплошного ошалевича. Вышли на Крымский мост – милицейская эстафета. Это уже перебор.

«Маленькая Вера» Василия Пичула – это лента о серой, тупиковой жизни, без всяких интересов, без книг, чтения, выставок… Самый кайф – это актриса сверху над своим молодым человеком (Наталья Негода и Андрей Соколов). Зрители были шокированы: дома – это понятно, но на экране? – как это можно! Ханжеское общество. Убивать – в порядке вещей, половой акт – стыдно.

В «Огоньке» первая публикация о Науме Коржавине (Наум Мандель). Жёсткие стихи о власти, написанные в 1964-м:

 
Они уселись и сидят.
Хоть знают, как на них глядят
Вокруг и всюду все другие…
…Они бездарны, как беда.
Зато уверены всегда,
Несут бездарность, словно Знамя.
У нас в идеях разнобой,
Они ж всегда верны одной
Простой и ясной – править нами.
 

Рига-88

27 октября сел за отчёт об отпускной поездке в Ригу. Опять же написал много, надо кратенько. Стало быть, компрессия, сжатие-ужатие.

19 октября отправились на поезде «Латвия», на следующее утро Рига. Гостиничный комплекс «Турист», номер 727. Погода дивная, как на заказ, и мы двинули в город, наугад, по разным улицам – Ленина, Блауманя, Барона Кришьяна, Горького, Петра Стучки, Лачплеша, Суворова… Рига хотя и эклектична, но достаточно красива. Часто на зданиях на фронтонах вырезаны латинские изречения, типа «Жизнь коротка, искусство вечно» или «После работы отдых» – экс лабореотиум – это как раз для нас.

Бульвар Падомью, канал, золото осенних листьев, утки-лебеди, – красиво и отдыхательно. Затем Старый город и Домский собор, церковь Петра, костёл Екаба и т. д. Много женских скульптурных изваяний: груди, бёдра, крепкие ноги, – очень впечатляет. Скульптурные изображения молчаливы, а сама Латвия вслед за Эстонией закипает: народный фронт, интернациональный… латыши против русских… в лесах тренируются «дети дьявола»… перепуганные евреи и прочие социально-политические кульбиты.

22-го отправились в пригород, на станцию Дзинтари. Я волновался: «Где море?» В 11.20 вышли к Рижскому заливу. Красотища! Сосны, песочек, голубые барашки воды, чайки плюс безделье – всё это создавало особое очарование. Прошлись по янтарному берегу. Вышли в Майори, это, конечно, не Брюгге, но вполне прилично. Хотели дойти до Булдури, но не было уже сил. В гостинице ждал приятный сюрприз: нас перевели в люкс, 317-й.

23-е. Рижский рынок. Памятник Свободы. Роскошный жёлтый дом, фасад украшает женская голова. Что-то знакомое, и тут же экскурсия напомнила: это дом, куда направлялся профессор Плейшнер (Евстигнеев) в «Семнадцати мгновениях». А напротив дом, где «жили» Шерлок Холмс и доктор Ватсон… Вечером гуляли около своего «Туриста». Троице-Задвинский храм, улица с удивительным названием Пукю… тихая Беложу…

24-е. Кооператоры повезли нас в Саласпилс, где в годы войны был гитлеровский концлагерь. Величественный и скорбный мемориал. Всё строго, чётко и ужасно… Могила Яна Райниса. Едем в Булдури, попадаем в очарование осени. Ионизированный вкусный воздух. Далее Дзинтари, Майори, мимо красивых дач с остатками былой роскоши…

25 октября – последний день в Риге. Прогулка, вкусные пирожные. Самолёт. И в 15 часов приземление. Москва встретила нас пронзительным холодом. Автобус от аэропорта попал в какой-то буран и по обледенелой дороге еле двигался. Как потом прочитали в газетах, произошло 84 дорожных столкновения с жертвами.

29 октября

Беспечная краткая жизнь в Риге сменилась на привычное колготенье столицы. Опять шаром покати. Приезжие. Очереди. Крики в прессе. С ходу посмотрели полочный фильм «История Аси Клячиной» – не понравилось. И утешение: «Времена не выбирают!» Ну, и фильмы тоже. Отпуск кончился. Самочувствие неважное, в Риге было лучше. И впору процитировать Галича:

 
Видно, старость – жестокий гостинец,
Не повесишь на гвоздь, как пальто.
Я тону, поражённый эсминец,
Но об этом не знает никто!..
 

Но – донт трабл! А если по-русски: не надо тревожить тревоги, пока тревоги не потревожат вас сами.

5 ноября

3-го наш с Ще день, смотрели в «Варшаве» фильм Анджея Вайды «Дантон». Мощная историческая фреска. Потом читал Ще выдержки о Дантоне, – оригинальный способ празднования семейного торжества.

8 ноября

Развлекаем себя культурной программой: в Камерном музыкальном театре на Соколе посмотрели две прелестные «штучки»: одноактную оперу Моцарта «Директор театра» и Россини «Брачный вексель». А в к/т «Ленинград» – полочный фильм Александра Аскольдова «Комиссар». Нонна Мордюкова – комиссар, «мадам Вавилова», и Ролан Быков – еврей-жестянщик. Снято по мотивам Гроссмана «В городе Бердичеве». Прекрасная картина, мощная, сплав прозы и поэтики…

Смотрели праздничный концерт по ТВ. Припев из песни «Я люблю тебя, жизнь!..» в исполнении Марка Бернеса: «Всё ещё впереди, всё ещё впереди…» – звучал на сегодняшний день неожиданно угрожающе. И погромы будут? Волнуются не только рижские, но и московские евреи.

13 ноября

После 34-дневного перерыва вышел на работу, отработал три дня и надорвался. Тяжело входить в работу, замешанную на дрожжах абсурда. Но вышел – надо зарабатывать деньги… Буланже залёг в больницу, Криницкий запил, у Шитова зубные проблемы, Жильцов – классный лодырь и т. д. Опоздавшего на работу Женю Захарова попросили объяснить, на что он сказал: «Я не опоздал, я мундштук чистил. Раз в неделю чищу мундштук…» Ну чем не театр абсурда?!

Продолжаем культурную программу: «Маленький гигант большого секса» в «Эрмитаже». Нормалевич, как выражается герой Искандера. В Театре-студии киноактёра – инсценировка «Бесов». Актёрские работы, режиссёрские ухищрения – всё меркнет перед гениальным текстом Достоевского. «Россия есть игра природы, но не ума»… «У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность…»

Из книжного потока: как выразилась Лидия Гинзбург, «наплывают свидетельства прошлых лет»… Короленко… Колчак… Анатолий Фёдорович Кони и т. д. Хочется порассуждать о прошлом страны, но некогда. А когда появится время? На пенсии? Но будет ли пенсия?..

20 ноября

Тут как-то Лена Росинская на вопрос, как дела, ответила: «А чего хорошего? Работы нет, платят гроши. Впереди – старость. Чему радоваться?» Но, увы, не все доживают до старости. 14 ноября умер Боря Давидовский в 55 лет, не дожив до пенсии. Рак костного мозга и крови. Сгорел. Жутко жалко. Можно сказать, дружили и по футболу, и по жизни… В голове невольно пляшут строки Георгия Иванова «Хорошо бродить по свету…»:

 
Ты ещё читаешь Блока,
Ты ещё глядишь в окно,
Ты ещё не знаешь срока –
Всё неясно, всё жестоко,
Всё навек обречено.
И конечно, жизнь прекрасна,
И конечно, смерть страшна…
 

Ну и т. д. 17-го были кремация и похороны. Путано говорил Коля Алексеев, де, Борис любил родину, социализм, футбол и хоккей. Потом говорили сослуживцы от угольной промышленности, от Метростроя, мол, деловой, требовательный, но душевный… Мы с ним были на разных интеллектуальных полюсах, но отношения были близкие, тёплые. Борис был такой большой: крупный, здоровяк, жить бы до ста лет, а вот поди… Борис любил грубые шуточки, на этот счёт я даже написал строки, вот концевые: «…И остаются только шуточки, – / Смеяться, чтоб не зарыдать…»

Что ещё? Клеил альбом по Риге… Бурлит Эстония… Не затихает Карабах… не стихает вал публикаций… Марк Захаров: «Пора бы взглянуть в глаза иных вождей». В какое время живём!..

26 ноября

Вслед за Борисом ушёл из жизни хороший знакомый Ще по работе Юрий Веллер. Если Борис умер из-за болезни, то Веллер из-за того, что не смог вписаться в поворот новой жизни. Невостребованность и невозможность самореализации погубили многих. Жертвы социалистической системы… Ну, а система – это ещё и загрязнение окружающей среды, отвратительное качество питания, жуткий быт, хамство, пьянство, цинизм и далее везде.

Вернёмся к позитиву. Фильм-подарок – «Это всё суета» (1979) Боба Фосса, режиссёра и хореографа. Классный фильм. И всё это прятали от нас, держали под запретом, как было с Мандельштамом и Набоковым… На работе был пикантный момент. Вдруг Гриша как завопит: «Смотри!» Подошёл к окну. На крыше одного из домов по Старопанскому молодая строительница в каске обнажила свою розовую попу и спокойно делала пи-пи, а потом долго натягивала различные трико и штаны. Гриша был в восторге. Но меня поразила не розовая задница на крыше дома, а то, что весь этот процесс происходил на фоне виднеющейся рубиновой звезды на Спасской башне Кремля. Вот такой милый праздник, находка для режиссёра…

4 декабря

В «Неделе» интервью с Вилли Токаревым: «Я должен был вкалывать в поте лица своего потому, что Америка не любит, когда отпускаешь пружину…» Отсюда и богатство Америки. А у нас одни стоны: «Мало получаю!..» А работать не хотят, сачкуют… И как заметил Леонид Лиходеев, «наше в общем-то бездарное чиновничество сытно кормится при общем низком уровне». А тут ещё общая политическая ситуация. Кавказ и Прибалтика клокочут. Пошли уже перехлёсты: в Эстонии пишут о Гитлере как о спасителе… Как утверждает р/с «Свобода», идёт разложение империи. Французский политолог Анри Безансон: «Советский Союз – больной человек в Европе». Предрекают, что в начале XXI века Союз рухнет и Россия останется в пределах европейской части на московско-тамбовских землях и будет нормальной европейской страной, вроде Франции или Швейцарии, без всяких претензий на мировое господство и лидерство…

8 декабря

Раньше люди писали письма. В них спорили, размышляли, отчитывались о делах. Писали дневники. В них исповедовались о себе, о своём, а выходило – о времени, об обществе, в котором жили. Ныне мало кто пишет письма и мало кто ведёт дневники. Всё умерщвлено телефоном. Эдакая болтливая телефонная цивилизация: всё быстро и скороговоркой… Я из разряда редких исключений. Тут прочитал в одной из книг – «Люди, нравы, обычаи Древней Греции и Рима» (М-88) о том, как в античной Италии для общения и объявления использовали стены домов:

– Сладчайший и возлюбленный – привет.

– Прошу тебя, госпожа, именем Венеры заклинаю – помни обо мне!

– Нехорошо поступаешь, Сара, оставляешь меня одного.

– Аррунций был здесь с Тибуртином.

– Сено привезли в восьмой день до октябрьских ид.

– Из лавки пропала бронзовая ваза. Если кто возвратит её, получит 65 сестерциев…

Я лично пишу исключительно для себя, без всякой огласки. В последнее время приходят печальные мысли, а что будет с моими записями? Кому они достанутся? Кто будет их читать? Что при этом подумает? Или их развеет ветер и они сгинут?.. Так устроен мир, что человек умирает, а после него спокойно живут его бумаги, книги, записи, не говоря о мебели, посуде и т. д.

Ще рассказывает, как женщины у неё в институте после смерти Веллера обсуждают, кто из них был «главнее». Одна из них – её прозвище Баядерка – заламывала руки: «Как же я буду без него?!» На что ей кто-то резонно заметил: ну что вы так сильно убиваетесь, ведь он не был ни вашим мужем, ни любовником. На что последовал истерический взрыд: «Я о нём заботилась. Мясо ему тушила!..» Как говорится, хоть стой, хоть падай!..

11 декабря

Землетрясение в Ленинакане. Десятки тысяч погибших. Газеты полны трагических подробностей. Впервые по советскому телевидению показывали гробы. Бедные люди! Бедный человек!

 
Всё – суета. Всё – проходящий сон.
И свет звезды – свет гибели мгновенной.
И человек ничто. Пылинка в мире он.
Но боль его громаднее Вселенной.
 

Так писал Аветик Исаакян. «У человека как существа разумного есть один только враг – это слепая сила природы…» – отмечал Николай Федотов. Эх, если бы только природа!.. Сам человек – прежде всего враг себе, иначе бы в Армении строили крепко и надёжно, а так дома рассыпались, как карточные домики…

Помимо тектонических, идут сотрясения политические. Армения – Азербайджан. Страсти по прошлому. Споры о сегодняшнем. «Мы опутаны веригами экономических и идеологических нелепиц» (Коротич). «Люди привыкли получать низкую зарплату и делать дело плохо…» (Баткин). А чем занимаются люди в огромных зданиях КГБ? Над чем работают?.. На «круглом столе» между американцами и нашими Стивен Коэн вспомнил утверждение Ключевского: русская история – это процесс, в котором государство расширяется, а роль людей сокращается…

15 декабря

В Армении трагедия. У исполнителя русских песен Ивана Реброва беда: в Цюрихе из автомобиля украли соболью шубу стоимостью в 160 тыс. долларов. А что у меня? Мучаюсь простудой, замучил насморк, хожу на УВЧ и ультрафиолет. Давление 140/100. Дали больничный. Сижу дома в тепле и долблю пишущую машинку… Ну и конечно, читаю всё подряд: газетная полоса о Тютчеве, отрывки из дневников Петра-Водкина, стихи Волошина, статья Виктора Конецкого… Передача о Лихачёве. Сахаров и Лихачёв – это два утёса, две вершины, а внизу много всякой мелюзги…

В ноябрьском журнале «Театр» горькие воспоминания о Назыме Хикмете. Как он, приехав в Москву в 1951 году, хотел встретиться со своими старыми друзьями. Хотел повидаться с Мейерхольдом, а ему сказали, что он болен и живёт высоко в горах. Николай Экк – тоже в горах и т. д. Хикмет, почувствовав что-то неладное, побежал на Старую площадь и в мгновение ока оказался подозрительной личностью для кремлёвских аппаратчиков.

25 декабря

Никак не поправлюсь. Приходила новый участковый врач, с немосковским говором, явная лимитчица. Щебетала: «Как будем лечить? Лекарств нет…» А я тут же вспомнил Фаину Георгиевну Раневскую, которая говорила: «Хороших врачей нет. Они спрашивают, на что я жалуюсь? У меня воспаление наджопного нерва. Но жалуюсь я на директора театра. Он 30 лет не дает мне ролей…»

Но на работу всё же напросился и выписался: там всё горит. С ходу начал редактировать «круглый стол»: три доктора наук – юридических, экономических и философских, – но то, что они написали, – это сив оф кэйбл, бред сивой кобылы. Откуда берутся эти доктора? Какая-то липа, а не наука…

Угнетает этот жуткий быт с его проблемами. И одно «утешение»: в блокаду Ленинграда было хуже. А пресса имеет ещё наглость говорить о «загнивающем капитализме». Тут по ТВ был роскошный кадр: панорамные виды столицы под песню «…панихиду поют над тобой». Всё обречено, всё гниёт, всё умирает…

Появилось новое словечко «заединщики» – писатели – ура-патриоты поносят всех нормальных писателей – Рыбакова, Шмелёва, Лакшина и др. И ещё: на Западе поезд сексуальной революции уже ушёл, а к нам прикатил, в Москве открылась «Школа эротики» и появилась первая женщина-торт. «Это что, всерьёз? Это где, у нас? Ну, ребята, приехали…» – заключает Соколянский в «Советской культуре».

31 декабря

Украшением 25-го (Рождество!) стало выступление по ТВ Альфреда Шнитке. Его интервьюер Урмас Отт потерялся напрочь в своей журналистской ординарности, был слышен и виден только Шнитке, композитор, личность… А 28-го закрытая продажа в Центросоюзе, купил для Ще лак, помаду и духи «Нина Риччи», а к ним написал строки «Подаркизмы и эротизмы»:

 
Ах, духи французские!
Дамам самый сок.
Груди только русские,
Зычный голосок.
Руки только тёплые, –
И уже плыву…
Ноздри точно сопла,
Тяжело дышу…
Поменял обличье, –
Бешеный такой…
Виновата «Риччи»,
Что ушёл покой…
 

Литература наша бушует. На пленуме правления Союза писателей РСФСР кричали: «В этот критический час!..» Заединщики из «Нашего современника» и «Молодой гвардии» против «Огонька», «Знамени» и «Московских новостей». Сколько кипения, злобы… Патриотам не даёт покоя русофобия, им кажется, что нынешние реформы изменят матушку-Россию (а она давно изменилась), а Набоковы и Мандельштамы вытеснят из литературы бондаревых и проскуриных и всю их компанию посконную, домотканую и сермяжную… Крик стоит по России – империя рушится. Как написал Жванецкий: «Нашу жизнь характеризует одна фраза: „Так больше жить нельзя“. Вначале мы её слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства…»

Ненависть разлита в воздухе. Что принесёт 1989-й? Ау, ответь!..