Текст книги "О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы"

1989 год – 56/57 лет. Каунас, Вильнюс. Отпуск в Вороново. Тур по Италии. Съезд народных депутатов СССР

15 января

С чего начать? С погоды? Она жуткая. Всё время оттепель, сыро, вязко, скользко. Ботинки сырые, успеваешь только сушить под батареей. Дышать тяжело – воздух влажный. И не знаешь, как одеваться: то ли холодно, то ли жарко. Гуляет грипп, в транспорте все чихают. Тут шёл домой по водяной каше, утопая в воде и скользя по льду, из овощного магазина, нагруженный двумя сетками с картофелем, двумя килограммами яблок и коробкой яиц. Российский интеллигент, отринутый от литературы и философии и с головой погружённый в быт. А в блокаду ели клей. Но, с другой стороны, почему мы всегда сравниваем с худшим? Что за русская черта. А не с лучшим? С жизнью где-нибудь в Брюгге, к примеру? Эх, Запад нас определил как второразрядную державу с третьеразрядной экономикой, – сиди и не рыпайся…

 
Ну, ребята, – всё, ребята,
Ходу нету нам назад:
Оборвалися канаты,
Тормоза не тормозят,
Вышла фига из кармана –
Тут же рухнули мосты,
А в условьях океана
Негде прятаться в кусты… –
 

юморит Юлий Ким… В Москву на могилу Юлия Даниэля приехал Андрей Синявский (на похороны его не пустили) и говорил Марии Розановой: «Слушай, Машка, здесь так интересно!» Конечно, в Париже скучно, а тут всё время что-то происходит. Вскрываются льды истории, и льдины налезают одна на другую: последние годы Булгакова, подробности убийства Михоэлса, Троцкого… Галина Брежнева – Чурбанов – Щелоков… Ну, и я пополняю свои личные знания, читая книги: Бисмарк, Франсиско Гойя, записки Владимира Коралли, монография о Лукино Висконти. Всё в России интересно, кроме житья и быта.

29 января

26-го ходили в театр ЦДСА. Театр ужасный, труппа плохая, но текст «Мандата» Николая Эрдмана великолепен. Поставил спектакль внук Сталина – Александр Бурдонский (сын Василия). Первая сцена: развеска картин.

Павел Сергеевич Гулячкин: Теперь, мамаша, подайте мне «Вечер в Копенгагене». (Снимает картину «Верую, Господи, верую» и вешает новую.)

Мамаша: Как же теперь честному человеку на свете жить?

Гулячкин: Лавировать, маменька, надобно лавировать…

Тамара Леопольдовна Вишневецкая: Мой супруг мне сегодня утром сказал: «Тамарочка, погляди в окошечко, не кончилась ли советская власть?» – «Нет, – говорю, – кажется, ещё держится». – «Ну, что же, – говорит, – Тамарочка, опусти занавесочку, посмотрим, завтра как».

Народ в зале повизгивал и рыдал

Комментарий. Пройдёт совсем немного времени, и исчезнет Советский Союз. Сгинет советская власть. Придёт иная, якобы демократическая, и народ расколется на два лагеря: одна часть будет радоваться переменам и свободам, другая ностальгически со слезой будет вспоминать, как раньше в советские времена было прекрасно и расчудесно… (24 мая 2010 г.)

2 февраля

В Центросоюзе на Вернадском столкнулся с каким-то сановитым седовласым чиновником с бумагами в руках. Когда он растворился, Фомин победно спросил меня: «А ты знаешь, кто это?» – «Нет». – «Это…» – и Фомин назвал фамилию, которую я тут же забыл, – то ли бывший зам., то ли сам зав. отделом ЦК. Вышел на пенсию и работает помощником, разносит бумажки… Я возмутился: «Лучше бы сидел дома!» Фомин: «А что ему делать дома? Ждать смерти?» О господи! Нечем заняться?! Если я доживу до этой прекрасной поры и выйду на пенсию, то буду сидеть только дома: сколько чтива! Сколько замыслов! Изучай, читай, сочиняй, твори!..

А пока – жадность фраера сгубила! Мало мне своих журналов, так я ещё беру в библиотеке. Как говорится, надо знать своих врагов. Полистал «Наш современник», «Молодую гвардию», «Москву» и даже «Политическое образование». Поливают грязью «Огонёк», нападают лично на Коротича, бои идут вокруг сионизма и еврейского вопроса, возносят до небес Бондарева и Белова. Вся страна пришла в движение. Инфляция, цены, солдаты-афганцы, новые кооперативы, «Память», «заединщики», Сталин, Жданов, Каганович, административно-командная система, Брежнев, атомные станции, повороты рек, Прибалтика, Карабах, народные депутаты, СПИД, преступность, рэкет и т. д. Все эти проблемы вскипают в котле страны, крышка дребезжит, и вот-вот всё это взорвётся. Ощущение предкатастрофы. Раньше Россия была во мгле, а сейчас она в огне. Венгры и поляки решительно двинулись в сторону западной модели. А мы? Мы стоим враскорячку…

Да, для истории: я выписал на этот год 10 газет, 13 журналов и 2 еженедельника – «Огонёк» и «Эхо планеты».

5 февраля

На утреннем сеансе в «Октябре» посмотрели фильм «Кабаре». Супер. Лайза Миннелли в роли кабаретной певички Салли Боулс неподражаема, затмила Любовь Орлову и Гурченко. Но и другие актёры хороши… Ще принесла новый журнал «Наука в СССР», и я впился в него и, как коллекционер фактов, тут же нашёл интересненькое: версию о том, кто же был Шекспир на самом деле? Автор доказывает: Саутхемптон. И убедительно… А на работе свои шекспировские страсти: распределяют выделенный на редакцию автомобиль «Жигули». Склоки, скандалы. Один только я в этом не участвую: мне мотор не нужен. Я не автомобильный человек. Я пешеход…

С Ще ездили в Даниловский универмаг, кое-что прикупили, а потом зашли в наш двор на ул. Павла Андреева (бывший Арсентьевский). Дом перестроили под какой-то гидролес. Повздыхали и пошли к метро «Добрынинская». Висит огромное панно «Мы строим коммунизм». Какая-то фантасмагория! Какой коммунизм – без товаров, без доброты, с отвратительными чиновниками и грязью на улицах?..

12 февраля

Из интересного: выставка Казимира Малевича на Крымской. Оригинально выразилась Ще: «Я от классики ушла, а до модернизма не дошла…» Малевич – это «председатель пространства», – творит новые образы – «нуль форм», создаёт новые супрематические тела. Как он сам говорил: «Нравится вам или нет? – искусство об этом вас не спросило, когда создавало звёзды на небе».

Мой Календарь разбухает от новой информации: версии убийства Кирова, Мэрилин Монро, дневниковые записи Фёдора Абрамова, подробности о Временном правительстве… Разочаровывает Вознесенский. Былой кумир пал с пьедестала. Новые его стихи – всего лишь словесные побрякушки…

19 февраля

У Мандельштама где-то сказано: «Много ли человеку нужно? Маленькую службочку…» Увы, службочка была, когда я был зав. отделом, а теперь я начальник и вместо тихой заводи бурление и кипение, шум и маета: никто работать не умеет и не хочет, а воз на тебе… Самочувствие? Сидячий образ жизни – болят ноги, но в целом, подобно Фаине Раневской: «симулирую здоровье».

Неожиданности и сюрпризы: купил пластинку некогда запрещённого Петра Лещенко, – хоть стой, хоть падай! – тихий, спокойный, лирический голос. «Помнишь ли ты меня, моя Татьяна?..» Где теперь эта Татьяна и прочие Наташи, Риммы, Милы, Алисы и т. д. «Всё, что было, всё, что ныло, / Всё давным-давно уплыло…» – как бы подводит итоги Лещенко… Пришла посылка из Тбилиси: вожделенный том Гумилёва (изд. «Мерани»), банка варенья и… четыре куска дефицитного хозяйственного мыла, – и это вместо хурмы и мандаринов?!. А мы туда конфеты, макароны и печенье. Товарообмен…

В «Иностранке» начал читать Джойса. Никакого потрясения, хотя при чтении не заметил, как выкипела вода в чайнике, стоявшем на плите, и он обуглился до черноты, а я в это время читаю и читаю… Ще с грустью посмотрела на чайник и вернулась к Джойсу:

– Расскажи вкратце, в чём дело в романе?

– Сложный роман. Там всё подробно исследовано и описана каждая травинка в Дублине.

– А чайник наш описан? – мрачно спросила Ще.

26 февраля

Крики не смолкают: «„Московские новости“ – масонские новости»; «Надоело Тель-Авидение!! Даёшь русский канал!»; «В России вообще никогда не было демократии – была соборность. И любой русский, православный должен выступать за соборность и монархию…», ну и т. д.

В «Советской культуре» с отчаянной статьёй «Где же столица?» выступил Разгонов: «…Людям надоели неустроенность, жуткая грязь на улицах… А дороги! Москва словно после бомбёжки… Кажется, будто город бросили, махнули на него рукой… А злость накапливается. А хамство растёт и ширится. Потому что нельзя ежедневно и ежечасно бороться за существование, бесконечно взывать и просить… весь город, все 8 миллионов либо в магазинах давятся, либо сидят, запершись покрепче, по квартирам. Потому что город чужой…» Ну и так далее. Зло. Под дых. Но ведь справедливо. Москва что-то вроде города Глупова, особенно если иметь в виду администрацию и отцов города.

В общем, по песне: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!..» И ещё была такая песня «На московских перекрёстках» (слова Пляцковского, музыка Туликова):

 
На Москву смотрю – и сердцем понимаю,
До чего же замечательна Москва!
 

Вот так и живём в диком разрыве между песнями и явью, между декларациями и действительностью. Социализм потерпел полнейший крах… В «Новом мире» напечатаны «Откровения обывателя»:

 
…Там котёл на полнеба рванёт,
Там река не туда повернёт,
Там иуда народ продаёт…
По какому-то адскому плану…
 

О боже, бедная Россия! За что тебя Бог проклял? Или за то, что ты надругалась над святынями, сбросила колокола и порушила церкви?..

2 марта

57 лет. Дожил. Не верится. Жуть как много. Гриша выдал стихи:

 
Что наша жизнь? Поэзии всё менее.
Чем дальше в лес – тем больше суеты.
И это правило, но есть исключение.
И это исключение – ТЫ.
 

Как говорится, мерси боку!..

5 марта

День рождения отметили, как говорят украинцы, «дуже непогано». Посмотрели отличный американский фильм «На следующее утро». Триллер. Героиня (её играет Джейн Фонда) открывает стенной шкаф, а на неё вываливается труп, – в этот миг Ще как закричит от ужаса на весь зал… Затем домашний обед да с водочкой под песенки: «Была бы только водочка, а повод мы всегда найдём». Ну, и –

 
Раз пошли на дело – я лично и Рабинович.
Рабинович выпить захотел.
Ну как же тут не выпить бедному еврею,
Если у него нету слишком срочных дел…
 

А в ночь одним глазом смотрели концерт из Сан-Ремо – «санремонтников»…

Ремарка. Пройдут годы, и мы будем отдыхать именно в Сан-Ремо – о чём даже не мечталось. А песенку про водочку я использую в своих «Заметках ворчуна» в «Московской правде». (31 мая 2010 г.)

4-го в Ленкоме смотрели нашумевший спектакль «Диктатура совести». Политический театр Михаила Шатрова. Драма идей. Споры и размышления. Потрясающая новация: Олег Янковский прямо в зале спрашивал у зрителей, что они думают о социализме, верят или не верят в перестройку? И народ отвечал, кто робко, кто смело, – и это было самое интересное. А Янковский вошёл во вкус и надрывался: «Сыра нет! Не могу купить!..» После спектакля какая-то женщина (явно из гастронома) преподнесла Янковскому кусок сыра. «Дожили!» – сказал попугай… Актёры по ходу пьесы-дискуссии (Абдулов, Броневой, Збруев, Ларионов и другие) купались в свободе слова, в бесцензурной анархии…

8 марта

Нет хлеба, зато есть зрелища! 7-го в «Варшаве» смотрели «Ностальгию» Андрея Тарковского. Фильм смотрели, затаив дыхание. А многие уходили из зала – им было скучно и непонятно. Андрей поставил эту картину как некий кинореквием. Главный герой – Андрей Горчаков, русский писатель, смертельно больной ностальгией…

Не утихает дома телефон: звонят нам, звоним мы. Кто грустит, кто недомогает, кто нарочито бодрится, и всех поджимает возраст. Все страдают от экологии – что едим, чем дышим, что пьём?.. Россия как гибнущий «Титаник» – и об этом кричит, вопит пресса. Все сходятся на том, что гибель началась в октябре 17-го. А может, раньше? О глубинных причинах упадка есть много у Василия Розанова. «В России вся собственность выросла из „выпросил“ или „подарил“, или кого-нибудь „обобрал“. Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается». И ещё рассуждение о русском человеке. «Вечно мечтает, и всегда одна мысль: как бы уклониться от работы». А мне-то что лично делать? Может быть, по Розанову: «…просто сидеть на стуле и смотреть вдаль» (запись 23 июля 1911 г.). Нет, это не по мне!

12 марта

Тут общался с Олегом С. Он разразился монологом-исповедью: жизнь прожита, и что?! Ничего мы не добились, ничего не достигли, не создали ничего хорошего, не выразили себя, никуда не ездили, ничего не видели (в широком смысле – в мире), только что и было: жратва, толстые бабы и водка… Как говорит мой новый заочный знакомый философ-античник Яков Голосковер: одно наслаждение «вкусно поесть» – питаться и сладострастничать…

Нет, Олег, шалишь. Я не согласен. Лично я занят по горло своим интересным делом (работа – это действительно ерунда) – архивными изысканиями, заполнением белых пятен в истории, литературоведческими писаниями, – и это тонизирует, держит на плаву и удерживает от падения в мрачность и отчаяние. Вот, к примеру, натолкнулся на некоего Бориса Кузина, учёного, поэта, дружил с Мандельштамом и писал весёлые иронические стихи:

 
Пора любви и ожиданья…
Призывы в птичьих голосах…
И дева в розовых трусах
Спешит на первое свиданье.
 

Это – весна, а потом осень, всё увядает, «и дева в траурных трусах / Бредёт с последнего свиданья».

Чтиво-чтиво идёт косяком. В «Даугаве» прочитал воспоминания Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», в «ЛГ» – отрывки из дневника Андре Жида. 4 июня 1949 года он записал: «В отдельные дни мне кажется, что будь у меня под рукой хорошее перо, хорошие чернила и хорошая бумага, я без труда написал бы шедевр». Странно. У меня подобные мысли возникали не раз, но с одним дополнением, чтобы было свободное время, тишина и чтоб не лаяли собаки… Но это утопия! Перо ужасное, бумага плохая, собаки не утихают, и шедевры вспыхивают в голове и в воображении и гаснут… И нет шедевров. Пока я не творец, а только потребитель культуры, страстный поклонник литературы, извлекатель информационных жемчужин. Но и это, наверное, не плохо.

19 марта

Если в целом о стране, то грядут выборы народных депутатов. Впервые в истории проходят теледебаты, – любопытно. По Москве расклеены листовки в поддержку Ельцина. Люди недовольны и в его лице бросают вызов Системе. Прошедший Пленум был половинчат: Горбачёву не позволили отринуть колхозный строй, а местные царьки задушат крестьян арендой. Как сказал комментатор «Радио Свобода»: «Острое разочарование, переходящее в отчаяние…» Да, хочется остаток лет пожить по-человечески, но, видимо, не получится.

Личные дела. В Доме журналистов отдал документы на Италию. Декабрь: Флоренция под снегом?.. В Доме книги купил 4 книги, в том числе «Эразм Роттердамский и его время», на Кузнецком на «чёрном» книжном рынке Игоря Кона «Введение в сексологию» (номинал 3.50, продают за 10 рэ). И нескончаемый поток интересных публикаций в разных журналах («Конь вороной» Бориса Савинкова чего стоит!) – впору кричать «караул!» – когда всё перечитать?!.

Идут хлопоты и проблемы по работе пресс-центра в Кремле. Был в Центросоюзе на Вернадском у Кузьмичёва – сплошные звонки по вертушке и обычным телефонам, он отдувается и обращается ко мне: «Как хорошо было в ЦК, вы же знаете…» Я знаю – очень смешно! Звонит зам. зав. аграрным отделом ЦК Герман Огрызкин (понятно, почему в провале наше сельское хозяйство, если руководит Огрызкин) и требует «схему президиума» кооперативного съезда. С Вернадского возвращаюсь на Черкасский, затем еду в ТАСС на Тверской бульвар и чувствую, как от боли сжимается сердце. Смерть на бульваре с докладом ревизионной комиссии – что может быть нелепее и глупее…

26 марта

Сегодня день выборов народных депутатов. Газеты полны радужных перспектив: вот, мол, выберем достойных – всё наладится. Виктор Астафьев думает иначе: «Демократии стало больше, но харчей не прибавилось, в магазинах по-прежнему скудно… Народ по горло сыт обещаниями, и никто уже не верит, что завтра он будет жить лучше, чем вчера» («Советская культура»).

Я проголосовал в 8.15: вычеркнул Бракова, директора ЗИЛа, оставил Ельцина – это по Москве. Оставил в бюллетене детского врача, академика Вельтищева, а остальных альтернативных кандидатов – чиновников – по району вычеркнул. Почему за Ельцина? Не я один, многие за него, у него ореол мученика и борца против Системы. Как написано в самодельных объявлениях: «Рабочие и земледельцы, / Ваш кандидат – товарищ Ельцин». Ну, а какой он на самом деле, покажет время и только время…

2 апреля

Дни бегут, проходят, и не покидает грустное размышление: «А что сделано для бессмертия?» В редакции какой-то паноптикум. Захаров спокойно входит в кабинет Фомина и говорит, что ему надо пойти в ГУМ за ботинками: в зимних жарко, а других нет. И уходит. В рабочее время! Ну, фрукт! У него оригинальные отношения с женой, которую он называет просто «волчицей»: «Моя волчица сказала…»

По радио чуть не каждый день передают песни Вертинского. То не было никогда Вертинского, а теперь – нате!

 
В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда поёт и плачет океан
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальний караван…
 

«А крылатые брови? А лоб Беатриче? / А весна в повороте лица?.. О, как трудно любить в этом мире приличий, / О, как больно любить до конца!..» Я обожаю Вертинского, а каково другим, непонимающим и незнающим? «Звенят, гудят джаз-банды, / И злые обезьяны / Мне скалят искалеченные рты…»

И ещё новость. Раньше ругали «Выбранные места из переписки» Гоголя, а теперь утверждают: шедевр, Белинский ошибался… Мир как бы перевёртывается… Десятилетиями кричали о нашей миролюбивой внешней политике, а тут «Комсомолка» в номере от 23 марта её развенчала полностью: сплошные ошибки, мессианство, агрессия и неудивительно, что французы и англичане нас боятся.

9 апреля

6-го в Театре Ермоловой были на трагикомедии «В ожидании Годо», за которую Сэмюэль Беккет получил Нобелевскую премию, одна из вершин театра абсурда. И опять публика наша не готова к серьёзным философским текстам и покидает зал. Не хотят вникать, думать, сопереживать. Благодаря уходам мы с Ще пересели поближе и получили удовольствие… Все мы в ожидании Годо, ибо действительность, в которой мы барахтаемся, ужасна: очереди, сутолока, грязь, хамство… «В Ленинграде, в городе / У пяти углов / получил по морде / Саня Соколов…» (не знаю автора). Одно радует – гласность. Набоков, Гумилёв, Галич, Высоцкий – вошли в оборот, и страна не рухнула. Страна рушится не от песенок и книжек, а от острейших социально-экономических и политических проблем.

А сегодня с утра мы ездили на Крымскую, на выставку московских художников «Памяти жертв сталинизма». Выставку без внутренних рыданий смотреть нельзя: вопиют фотографии, строки, картины, кирпичи.

 
Вот годы настали! Не надо бояться,
Что ночью с постели поднимут тебя,
Втолкнут в «воронок» и… поехал «кататься»:
Лубянка, Бутырка, этап, лагеря…
 
 
…Кто выжил – тот выжил, кто сгинул – тот сгинул,
Что было – то было, быльём поросло.
Спасибо, палач, что ты землю покинул.
Живите же люди, вам так повезло!
 

Автор этих стихов – Юрий Скобченко (1923), участник войны, с мая 1945 года по ноябрь 1954-го был в заключении, потом реабилитирован… Обычная судьба миллионов сталинской поры, «усатого вампира», как написал Скобченко.

16 апреля

По работе пришлось побывать на ВДНХ на выставке «Реклама-89». Иностранная яркая, выразительная, броская, и наша бледная, как поганка. И куда мы лезем со своим социалистическим рылом в калашный капиталистический ряд!..

А в мире столько бед и драматических событий: волнения в Тбилиси и 19 жертв, гибель нашей атомной подлодки, прекратилась связь с «Фобосом» и т. д. Читаю воспоминания и дневники Бунина. Как мне близок и понятен Иван Алексеевич! Его геморройные страхи, страхи за Веру, боязнь смерти, «сладострастные сны» и прочее. Любопытны дневники Григория Козинцева. Страшные его жалобы на жизнь, на условия работы: «Зачем меня мама родила? Чтобы служить у Киселёва?» Киселёв – это директор «Ленфильма», который душит режиссёра. У Козинцева – Киселёв, у меня – Фомин. И у всех нас одна судьба: мы все от кого-то зависим, кому-то подчинены, все – галерные рабы…

23 апреля

Дико устаю от чтения и выписок. Всё интересно и всё надо оставить на память, для истории: Ленин, Сталин, Юрий Любимов, Юлий Даниэль… У Даниэля есть убийственные строки о либералах – фаворитах эпохи, которые рвутся в «бескровный бой»: «…И мы, шипя, ползли под лавки, / Плюясь, гнусавили псалмы, / Дерьмо на розовой подкладке – / Герои, либералы, мы!..»

Лишь некоторые лезли на рожон, на баррикады, бросали смелые вызовы… Честь им хвала за смелость, за поднятый горящий факел, который освещал мрак ночи…

30 апреля

Из потока событий: вылезли подробности столкновения в Тбилиси – дубинки, сапёрные лопатки, боевые газы… Из личного: впервые получили сахар по талонам… 28-го в Центросоюзе мне вручили медаль ветерана труда. Первая медаль в жизни – и сразу «ветеран»… В пятницу, 29-го (благословенная пятница! Два дня дома!), шёл с работы пешком от «Сокола», радовался распустившейся зелени и поймал себя на том, что иду и тихонько пою (или мурлыкаю?). И что? «Однозвучно звенит колокольчик…»

Что ещё? Шалею от прочитанного: «Серебряный голубь» и проза Андрея Белого, воспоминания Любови Дмитриевны Блок. Георгий Гачев о своём отце Дмитрии Гачеве и т. д. и т. п. И остаётся только принимать «Кавинтон», который улучшает «мозговую перфузию», правда, непонятно, что это такое…

8 мая

В праздничные дни по ТВ была симпатичная короткометражка Юрия Мамина «Праздник Нептуна» и телеспектакль «Самоубийца» Эрдмана. В роли Подсекальникова Ткачук. Мне кажется, что после ухода Миронова и Папанова Театр сатиры рухнул. А вот выставка «Искусство ХХ века во Франции», организованная Центром Помпиду, принесла большую эстетическую радость. Если перечислять экспонаты, то нужно писать страницы. После выставки немного погуляли, прошли мимо моего отчего дома на Волхонке, далее по Арбату. День тёплый, весенний, а кругом царит какая-то унылость…

21 мая

Неожиданная поездка с группой в Каунас. Утром 12-го туда прибыли на поезде. Расселение не в гостинице, а в частном секторе, – об этом заранее не говорилось. Модная присказка: «Дурят нашего брата!» Но грех обижаться, нам досталась опрятная комната в особнячке на ул. Борисова, 5. Но завтрак был в ресторане «Нерис» и тут же прогулка по главной улице Каунаса – Лайсвес аллее. Далее автобусом и осмотр Старого города, 9-го форта и прочих достопримечательностей. Город симпатичный, много зелени, сирени, каштанов… На следующий день посетили музей Чюрлёниса, ещё музей чертей… Ратушная площадь, набережная Преплаускас, река Нямунас. Тишина, безлюдье, хорошо… В Москве всё почти бегом, а тут выпадение из ритма, тягучее, медленное ничегонеделанье и элементарное глазение по сторонам…

14 мая на автобусе поехали в Вильнюс. Очень коротко: костёл Анна, университет и ещё что-то. А далее – Тракай. Из Тракая в Вильнюс, вокзал, поезд. Короткое путешествие в Прибалтику закончилось… В редакции ничего нового: скука и мелкие интриги. Ну, в газетах и журналах страсти-мордасти: о Даниэле и Синявском (в Москве – «агент империализма», в эмиграции – «агент Москвы»), дневники Довженко, стихи Вознесенского («рашен-бред»), воспоминания об Аполлинере, перевод Зингера с идиш, перепечатанный на компьютере сборник Солженицына, а там «Письмо вождям» и «Жить не по лжи»…

28 мая

Все ждали, и вот он грянул, съезд народных депутатов СССР. И это уже не крик, а вопль у черты пропасти… 25 мая съезд нардепов открылся, и его транслировали по телевидению впрямую, значит, без купюр и вырезок. Настоящее политическое шоу. Люди рвались к микрофону и высказывали то, что наболело. Крик, шум, неразбериха, никакого регламента и голосование по поднятым рукам! Некто Оболенский взял и выдвинул себя в качестве кандидата на пост председателя Верховного Совета СССР, в оппоненты Горбачёву, и как написал «Московский комсомолец»: «Дорогой товарищ Оболенский! Безумству храбрых поём мы песню!» Впервые мы увидели не подковёрную борьбу аппаратчиков, а схватку вживую между так называемыми консерваторами, либералами и радикалами. Страстно выступали Юрий Афанасьев, Алесь Адамович, Гавриил Попов, академик Сахаров, прибалты… Съезд как грандиозный спектакль. Я бы сказал так: народная драма с водевильными номерами. Циркулируют слухи о перевороте, что к Москве стянуты войска, чилийский вариант?.. А бедный Боречка Линский всё талдычит: как скучно жить, ничего интересного в жизни не происходит… Происходит! И такое!..

Маленький комментарий из сегодняшнего дня, спустя 21 год. Вот как весенним половодьем всё началось и чем кончилось? Стоячим болотом, механическим послушным голосованием всего, что желает Кремль. «Парламент – не место для дискуссий», – откровенно заявил спикер Борис Грызлов, на которого без слёз не насмотришься. Ушли от тоталитарной системы, побузили, помитинговали, – и ша, как говорят в Одессе. К ноге! И тихо! У нас «суверенная демократия». (5 июня 2010 г.)

А что было ещё? Смотрели в театре Марка Розовского за Войковской, у «Трёх лебедей» спектакль «Бедная Лиза» по Карамзину. 26-го ездили к Володе Куриленко на его день рождения. Произнёс подготовленный заранее тост, который всех шокировал. Вот этот текст, оставлю его для памяти:

«Все выступления ныне начинаются с междометия „Ну!“. А я в пику начну с „Ах“.

Ах, как меняется время! Впрочем, не время меняется, изменяемся мы. Я закрываю глаза и вижу наш класс: бравый Ширяев и фитиль Лашков… упрямый Боряк и хмурый Алексеев… Земфира Давидовский и Галюля Каменецкий… застенчивый Куриленко и плутоватый Кайтмазов… мудрый Кочеврин и дурашливый Большаков… неистовый Тарковский и добродушный Ильенко… бесёнок Голубничий и невыразительный Миронов… хорохорящийся Смурыгин и тихий, как мышь, Маргулис… ницшеанец Шмыглевский и добряк Баженов… Можно перечислять и дальше, но мешает слеза… Ах, милое детство! Школьные годы… Пора надежд и упований… Где всё это? Куда пролетело, просвистело, унеслось?

Кто-то не выдержал бега и сошёл с дистанции. Кто-то ещё ковыляет по трассе жизни. Кто-то продолжает бороться и стремится вперёд. Но мешают седина и перебои в сердце… И где-то там, за лесом перестройки, маячит финиш…

А пока усилия и борьба. Жизнь полна неожиданностей, парадоксов и сюрпризов… В этом бушующем водовороте, среди цунами событий и тайфуна фактов, так хорошо посидеть за домашним столом, среди своих старых и добрых знакомых, перекошенных радикулитом и травленных-перетравленных начальством…

Друзья! Давайте выпьем. Выпьем за Володю Куриленко, за редкого рыцаря и настоящего интеллигента, который являет собой приятное исключение нашего времени, где совесть, духовность и сострадательность – дефицит почище соли и спичек… За ровное биенье и чёткий пульс!..»

Тост мой всех удивил, но не взбодрил. Все были какие-то потухшие и вялые…

4 июня

Бушует съезд народных депутатов: Черниченко, Евтушенко, Юрий Власов, Юрий Карякин и другие – все выступали смело, остро, зажигательно. Требовали захоронения Ленина, нападали на КГБ… Как написал один журналист в «Фигаро»: «Тем, кто 20 лет наблюдал мрачные заседания Верховного Совета, единодушно штамповавшего законы, бюджеты и назначения, нынешний съезд напоминает фильм Феллини…»

10 июня

Вчера на съезде мужественно сражался Андрей Дмитриевич Сахаров, поистине великий человек! Катастрофы с газопроводом, с поездом, где были дети, события в Фергане, Коканде, убийства, поджоги. Сталинская империя трещит по всем швам. Би-би-си меланхолично отмечает: «История показывает, что не всегда империя умирает изящно». Это точно!.. Последние дни проходят так: нервные трансляции съезда, пекло на улице и спешная читка материалов в редакции. И никакого покоя…

18 июня

В «Правде» вопль архангельского мужика Николая Сивкова: освободите нас от «нельзя»!.. Нет, выступает Лигачёв и говорит: надо держаться за совхозы и колхозы. И никаких коренных изменений, всё катится, как и было раньше. Я по утрам деру себя отечественным лезвием «Восход», чертыхаюсь и мечтаю о лезвиях из Золингена. В связи с визитом Горбачёва в ФРГ показали картинку оттуда: всё ухожено, всё блестит, всё переливается красками благоденствия… И это побеждённая страна? А мы – победители? Исторический парадокс, казус, недоразумение.

24 июня

Хлынул поток материалов к 100-летию Анны Ахматовой. Не успеваю заглатывать. В «Вопросах философии» отрывки из знаменитой работы Ортеги-и-Гассета «Восстание масс». Вычленил мысль: «Каждая жизнь – это борьба за то, чтобы стать самим собой». В «Нашем современнике» статья Игоря Шафаревича «Русофобия», и в ней приведены слова Надежды Мандельштам: «Все судьбы в наш век многогранны, и мне приходит в голову, что всякий настоящий интеллигент всегда немного еврей». Если говорить на эту тему, то лично я не чувствую себя ни евреем, ни русским, ни украинцем, ни поляком, хотя, разумеется, всеми корнями связан и воспитан русской культурой. Но «русскость» Белова и Распутина меня возмущает. Моя вера – гражданин мира, как Эразм Роттердамский. Если бы была возможность, то я, как и Герцен, жил бы на Западе и с удовольствием писал о России. Европа – это культура сверх макушки, и жратва от пупа. А тут… Сегодня дозволена гласность, свобода слова, а завтра, глядишь, загуляют резиновые дубинки. То, что произошло в Китае, настораживает (танки против студентов)…

1 июля

Температура под 30 жары. Специалисты к тому же отмечают, что солнечная радиация выше нормы, я это чувствую кожей и глазами… Пришлось вербализовать свои эмоции:

 
Жара, духота, африканский разгул.
А в сердце – осенний туман.
И вместо раздумий лишь лепет и гул,
Прозрачный до бездны обман.
 

И ещё написал строки о России, естественно, для себя, в стол, а не для печати:

 
Ах, ты, Русь святая, ой, страна чудес.
Сундуки, кадушки – всё попутал бес.
Полная отпадина, или там – отпад.
Ничего хорошего. Только гарь лампад.
Отгорели свечи, кончился наш свет.
И остался, братцы, общий культпривет.
 

Может, и не стихи. А так. Сказал и облегчил тем душу, – как говорили древние.

9 июля

Мечтал о прохладе. 3-го, на Мефодия, пошёл дождь, и на несколько дней замефодило: стало пасмурно, дождливо, прохладненько. Но сегодня опять начало завинчивать… Всё надо записывать, – завещал нам князь Александр Урусов (1843–1900):

«…Ещё 100 лет, и наши кухонные книжки попадут в библиотеки в отдел рукописей. Весь вздор, какой мы пишем, будет иметь историческое значение. Каждая строчка пустого письма – через несколько веков приобретёт значение свидетельства, чуть не памятника… Моя история и биография ничтожного и неинтересного человека – и интересна и значительна как часть целого… Всё, господа, нужно коллекционировать…»

Когда читаешь такие строчки, то понимаешь: надо продолжать вести дневник. Меня абсолютно не волнует, станет ли он «историческим памятником» или пропадёт и сгинет, меня сегодня влечёт бумага, чтобы, как писал Александр Иванович Урусов, «спасти эфемерное мгновение жизни от тления, чтобы зафиксировать мираж жизни» (цитата по книге Волошина «Лики жизни», с. 506).