Текст книги "Избранные труды. Том I"

6) уважать право клиента на свободный выбор адвоката;

7) точно учитывать деньги клиентов, которые клиенты дали им на доверительное хранение, и держать эти деньги отдельно от собственных денег;

8) поддерживать высокую степень собственной независимости для того, чтобы иметь возможность дать клиентам беспристрастный совет;

9) высказать своим клиентам беспристрастное мнение о вероятном исходе их дела и не создавать условия для ненужной работы, оплачиваемой клиентом;

10) прилагать все силы для выполнения своей работы компетентно и без задержки и не принимать поручения, если не уверены в его квалифицированном выполнении;

11) вправе назначать разумный гонорар за свою работу (причем требование гонорара не должно быть условием выполнения работы, которая заняла больше времени, чем было необходимо, либо сопровождалась ненужными действиями адвоката);

12) всегда относиться к своим клиентам в духе уважения, сотрудничества и справедливости.

Таким образом, абсолютное большинство из названных принципов имеет самое непосредственное отношение к процессу осуществления адвокатами-защитниками защиты от подозрения и обвинения, защиты по уголовным делам. В отдельных из них органически переплетается правовое содержание с нравственным, которое нами уже рассмотрено выше. Примером может служить право клиента на свободный выбор адвоката (п. 6). Что касается других принципов, то в силу их взаимосвязи представляется целесообразным провести их анализ не только отдельно, но и комплексно. К этой категории, на наш взгляд, можно отнести первые три из числа указанных выше принципов, в сочетании с тем, что обозначен под номером 10. Их связывает, прежде всего, само предназначение адвоката-защитника: защищать подзащитного от возникшего в отношении него подозрения и сформулированного обвинения, доказывать наличие смягчающих его вину обстоятельств, невиновность или меньшую степень виновности клиента, оказывать ему иную необходимую юридическую помощь. И выполнять эти обязанности адвокат-защитник должен самым добросовестным образом и компетентно, прилагая для этого все свои силы, знания, опыт, т. е. «выкладываясь полностью». Если он не способен к этому, то самое лучшее – сразу же отказаться от защиты. Если же адвокат-защитник взялся за защиту, то не только по правовым (ст. 49 УПК РФ), но и нравственным нормам он не вправе отказаться от защиты. И руководствоваться ими адвокат-защитник должен на любом этапе производства по уголовному делу, вне зависимости от возникающих в результате его участия в доказывании трудностей, складывающихся между ним и другими участниками процесса иногда весьма напряженных в психологическом отношении взаимоотношений.

Конфиденциальность и независимость составляют, на наш взгляд, другой комплекс нравственно-правовых принципов деятельности адвоката-защитника. Анализируя первый из них, заметим сразу, что мы против содержащейся в и. 5 Генеральных принципов этики адвокатов оговорки, позволяющей отступать от соблюдения конфиденциальности в предусмотренных законодательством случаях.

По С.И. Ожегову, «конфиденциальный» значит «секретный, доверительный», секрет же трактуется только как «тайна, что-нибудь скрываемое»[437]437
  Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1978. С. 269, 653.


[Закрыть]. Никаких отступлений от того, что образует содержание адвокатской тайны, быть не может.

Мы солидарны с утверждением, что «к адвокату, как и к врачу, всегда предъявлялось одно обязательное требование – соблюдение профессиональной тайны»[438]438
  Бойков А.Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М., 1978. С. 63.


[Закрыть]. Именно конфиденциальность, основой которой является только полное взаимное доверие между подозреваемыми (обвиняемым, подсудимым, осужденным) и его адвокатом-защитником, является непременным условием адвокатской деятельности. Ее содержание образует сам факт обращения клиента к адвокату за защитой, за оказанием юридической помощи, а также вся деятельность адвоката по защите прав и интересов подзащитного. Ее содержанием может распоряжаться только сам подзащитный – это его субъективное право, которое ни при каких обстоятельствах не может быть нарушено.

Полная реализация принципа конфиденциальности возможна лишь при условии соблюдения права адвоката-защитника на свидание наедине.

Нужно всегда помнить о том, что «в любой ситуации даже несколько минут общения с подозреваемым наедине до допроса могут оказать ему заметную помощь в защите своих прав и интересов». Достичь этого помогут сформулированные профессором А.А. Давлетовым советы для «подозреваемого – сохранять терпение и не терять человеческого достоинства; адвоката – быть до конца упорным и настойчивым, помня, что защищаешь Человека»[439]439
  Давлетов А.А. Подозрение и защита. Екатеринбург, 1997. С. 46–47.


[Закрыть].

В тесной связи с конфиденциальностью находится установленное в п. 8 Генеральных принципов адвокатов МАЮ правило о том, что «адвокаты должны поддерживать высокую степень независимости для того, чтобы иметь возможность дать клиентам беспристрастный совет».

Соблюдение этого нравственного требования предполагает, прежде всего, независимость от какого бы то ни было воздействия на них со стороны лиц, расследующих уголовные дела, прокуроров и судей; выработку и отстаивание на всех этапах производства по делу своей позиции в отношении подлежащих доказыванию обстоятельств, в первую очередь того, что свидетельствует о невиновности или меньшей степени виновности подсудимого в инкриминированном обвинении, о наличии смягчающих обстоятельств. Это требование предполагает и использование адвокатом таких средств и способов защиты (из числа закрепленных в ст. 53 УПК РФ), которые позволяют ему провести защиту обвиняемого (подозреваемого, подсудимого, осужденного) наиболее эффективно, с максимально возможной пользой для защиты прав и интересов подзащитного.

Факторы, способствующие успешной реализации рассматриваемого принципа, имеют в большей степени субъективный характер. В их числе высокий профессионализм адвоката-защитника, глубокое осознание им своего предназначения и добросовестное отношение к возложенным на себя процессуальным обязанностям, а также трудолюбие, настойчивость, совесть и честность, психологическая устойчивость.

При заключении соглашения с обвиняемым (подозреваемым, подсудимым), родственниками или знакомыми об оказании правовой помощи адвокат-защитник должен, основываясь на уже имеющихся материалах дела, содержащих в себе определенные доказательства, и руководствуясь уголовным и уголовно-процессуальным законодательством, высказать свое объективное видение возможной перспективы дела, его исхода. Защищая подсудимого, адвокат не должен для успокоения лгать ему, искажать судебную перспективу, давать неправильную интерпретацию сложившейся в суде обстановки, внушать подсудимому заведомо несостоятельные перспективы в отношении судьбы дела, возможной меры наказания. Лгущий адвокат опасен, более того, он сродни мошеннику.

Интересным и достаточно сложным в нравственном отношении представляется содержащийся в п. 4 Генеральных принципов адвокатов МАЮ принцип, согласно которому адвокаты «не должны принимать поручение, если интересы их клиентов находятся в противоречии с интересами самих адвокатов или других их клиентов». Нам представляется, что сам этот этический принцип должен быть разделен, по крайней мере, на две части. Первая часть связана с вопросом о взаимоотношении адвоката-защитника и его подзащитного. Если между ними нет доверия, то адвокат-защитник и не должен браться за защиту такого подозреваемого, обвиняемого, подсудимого. Об этом нами уже говорилось выше.

Вторая часть касается вопроса о характере взаимоотношений между самими адвокатами и их партнерами. Вопрос этот очень деликатный. Ответ на него видится в том, что каждый отдельно взятый адвокат должен защищать права и интересы только своего клиента, ни словом, ни действием не мешать другому адвокату делать то же самое в отношении своего подзащитного. Очень неэтично выглядит поведение адвокатов, доказывающих, например, в судебном заседании невиновность или меньшую степень виновности защищаемого им подсудимого, сопровождаемое доказыванием виновности, организующей или иной роли другого подсудимого. И совершенно не имеет значения то, что это делается посредством прямого изобличения другого подсудимого, что не только безнравственно, но и не согласуется с правовым предназначением адвоката-защитника. На недопустимость такого поведения адвоката-защитника, как нам думается, надо указать как в присяге адвоката, так и непосредственно в уголовно-процессуальном законодательстве. Более того, наличие неустранимых противоречий в позициях адвокатов по одному и тому же уголовному делу следует рассматривать как наличие оснований для их отвода от участия в защите по данному уголовному делу.

Содержащееся же в п. 6 ст. 49 действующего УПК РФ положение о том, что «одно и то же лицо не может быть защитником двух подозреваемых или обвиняемых, если интересы одного из них противоречат интересам другого», на наш взгляд, из закона следует вообще исключить. Двух абсолютно одинаковых во всех отношениях людей нет, тем более нет таковых среди лиц, совершивших преступление, а потому о наличии в подобных ситуациях каких-либо непротиворечивых нравственно-психологических или правовых отношений даже речи быть не может. В Конституции России право на квалифицированную юридическую помощь гарантируется согласно ст. 48 каждому отдельно взятому человеку. Каждый обвиняемый (подозреваемый, подсудимый) должен иметь своего защитника.

В адвокатской практике возникает и множество других этических проблемных ситуаций и вопросов, требующих своего разрешения. Но их объем значительно возрастет, если продолжить их исследование в срезе тех процессуальных действий, в которых адвокат-защитник обязан участвовать как субъект уголовно-процессуального доказывания. Обратимся лишь к некоторым из них. Этическим содержанием, к примеру, наполнен любой допрос подозреваемого, обвиняемого, подсудимого. Адвокат-защитник обязан проследить за процессом разъяснения таким лицам существа обвинения (подозрения), их процессуального статуса с соответствующими правами и обязанностями, а также за процедурой ведения следователем самого допроса и процессуального оформления данного следственного действия. Сказанное во многом относится и к таким процессуальным действиям, как очная ставка и опознание. Этическим содержанием пронизаны следственные действия, связанные с жизнедеятельностью человеческого организма, в первую очередь, такими, как освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования, следственный эксперимент, проверка показаний обвиняемого на местности. Участие адвоката-защитника в этих следственных действиях поможет, например, защитить естественное чувство стыдливости человека, уберечь от возможных опасных для здоровья человека действий, добиться того, чтобы с подвергаемыми медицинским манипуляциям лицами понятые были одного пола и т. д.

Этическим содержанием насыщена и деятельность адвоката-защитника по оценке доказательств, их источников, способов получения и использования. С позиции использования нравственности, к примеру, требование допустимости доказательств означает их получение: а) субъектами, управомоченными осуществлять уголовно-процессуальное доказывание по конкретному делу; б) из предусмотренных уголовно-процессуальным законом источников; в) с соблюдением соответствующей процессуальной формы. При нарушении любого из перечисленных требований полученные фактические данные согласно ст. 75 УПК РФ не могут выступать в качестве доказательств по конкретному уголовному делу. Нравственным будет собирание и проверка только тех доказательств, которые отвечают требованию их относимости к обстоятельствам, подлежащим доказыванию по расследуемому или разрешаемому уголовному делу (предмет доказывания). Такие категории, как внутреннее убеждение и совесть оценивающего, являясь, прежде всего, нравственными установками, стали в то же время и правовыми требованиями (ст. 17 УПК РФ). Адвокат-защитник не может не оценивать и полученные результаты уголовно-процессуального доказывания с позиции их соответствия не только правовым, но и этическим нормам.

Уголовно-процессуальная деятельность защитника вызывает самые различные и многообразные взаимоотношения между ее участниками, которые имеют не только правовой и нравственный характер, но и во многом психологический. Последнее обстоятельство вызывает необходимость отметить, что вообще защита по уголовному делу имеет достаточно сложную психологическую структуру, включающую в себя, как отмечалось, познавательный, коммуникативный, конструктивный, организаторский и воспитательный компоненты (свойства).

В процессе защиты адвокату-защитнику приходится познавать множество различных фактов и обстоятельств, относящихся к событиям прошлого и настоящего. Основная трудность этого аспекта деятельности адвоката-защитника заключается в вычленении из окружающей среды информации, которая позволит ему восстановить картину вменяемого подзащитному преступления, основные доминанты подзащитного. При этом адвокат-защитник должен осмыслить все познанное им с точки зрения именно защитительной деятельности для оправдания подзащитного или смягчения его вины.

Успех работы адвоката-защитника во многом определяется его умелым обращением с людьми. Речь идет о создании правильных взаимоотношений с подзащитными, следователями, судьями, любыми иными участниками уголовного процесса, об установлении с ними нормального психологического контакта. Сказанное составляет содержание коммуникативного компонента защиты. Коммуникативность дает возможность глубже проанализировать психологические причины совершения преступления, охарактеризовать личность обвиняемого, наладить процессуальные и общечеловеческие связи, исследовать характер позитивных и негативных обстоятельств, выяснить причины конфликтных ситуаций, возникающих в ходе расследования или судебного рассмотрения уголовного дела. Этому способствует выработка у адвоката-защитника таких коммуникативных качеств, как вежливость, доброжелательность, стремление выслушать и понять собеседника. При характеристике коммуникативных качеств не следует упускать из виду и проблему совместимости, ибо на этом принципе основывается выбор обвиняемым защитника и отказ от него.

В числе факторов, способствующих возникновению совместимости в защитительной деятельности, лежат комплекс эмоционально-динамических и индивидуально-психологических качеств адвоката-защитника и обвиняемого, а также профессиональные навыки адвоката, определяемые опытом, знаниями, способностями, общей и профессиональной культурой адвоката-защитника, правильное понимание им своего процессуального положения.

В защитительной деятельности большую роль играет организаторский компонент. В него входит выработка адвокатом-защитником наиболее совершенной тактики и методики защиты подзащитного. Сюда следует отнести и формирование определенного индивидуального стиля в работе адвоката-защитника. Одним из условий выработки качественного стиля защитительной деятельности является сознательное, творческое отношение к работе, поиски наиболее эффективных приемов и способов, помогающих достигнуть наилучших результатов защиты.

Организаторский компонент защитительной деятельности заключен, прежде всего, в четком исполнении адвокатом-защитником своих обязанностей. Он ни в коем случае не должен становиться на позиции обвинения. Все материалы уголовного дела и доказательства должны быть проанализированы им всесторонне, полно и объективно, поданы следствию и суду спокойно и аргументированно. Адвокат-защитник должен способствовать преодолению подзащитным характерных для него привычек, способствовать выработке у подзащитного позитивных качеств (воспитательный компонент). Этот компонент в деятельности адвоката-защитника включает в себя и способность адвоката сопереживать ситуацию, в которой оказался его подзащитный, проникнуть в его внутренний мир, понять его, помнить о том, что «нет такого падшего или преступного человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ и по отношению к которому не было бы места слову снисхождения»[440]440
  Кони А.Ф. Избранные произведения. М., 1959. T. 1. С. 55.


[Закрыть].

Рассмотренные компоненты психологической структуры в деятельности адвоката-защитника, как нам представляется, дают полное право относить его профессию к числу тех, что требуют повышенной моральной ответственности, практически постоянного нахождения в своеобразной психологической напряженности, носящей к тому же часто конфликтный характер. Напряженность способна привести адвоката-защитника к стрессовому состоянию, последствием которого является снижение интереса к своей работе, следовательно, и работоспособности, а иногда и к фрустрации, крушению надежд, провалам в работе, неудачам и как следствие – к депрессии, в силу чего адвокат не может оказать подзащитному необходимую юридическую помощь. Все перечисленное ведет к развитию профессиональной деформации у адвоката-защитника, которая представляет собой психические изменения личности. Фрустрацию могут вызвать как субъективные, так и объективные факторы. Первая группа таких факторов обычно связана с дефицитом времени, перегрузкой в работе. Нередко можно наблюдать, как у того или иного адвоката одновременно находятся десятки адвокатских производств, вынуждающих его изыскивать возможности иногда в течение одного рабочего дня участвовать и в судебном заседании по уголовному делу, и при производстве следственных действий в каком-либо РОВД, прокуратуре, встретиться в следственном изоляторе со своим очередным подзащитным, побеседовать с родственниками, сделать запросы в организацию по месту работы подзащитного и т. д.

Естественно, силы и возможности человека не беспредельны. Погоня за большим количеством дел, а следовательно, и за заработком, чревата ухудшением качества работы адвоката-защитника. Такому адвокату не до повышения уровня своих профессиональных качеств. Ему лишь бы «сорвать» деньги, а судьба подзащитного его мало интересует. А это уже свидетельство глубокой профессиональной деформированности адвоката-защитника (человек, в нашем случае адвокат, приобрел такие качества, навыки, склонности, которые отрицательно влияют на решение стоящих перед ним задач). Где уж тут думать о каком-то сострадании к человеку, к подзащитному? От такого «адвоката» для обвиняемого (подсудимого) больше вреда, чем пользы. Сказанное относится и к тем, кто не просто равнодушен к судьбе своего подзащитного, но, более того, высокомерен по отношению к нему. Практика свидетельствует о том, что подзащитные сравнительно быстро раскрывают у адвоката такие качества и отказываются от его помощи.

Таковы, на наш взгляд, некоторые из профессиональных, нравственных и психологических качеств, которыми должен обладать адвокат-защитник, чтобы наиболее полноценно использовать средства защиты для эффективной охраны прав и законных интересов всех тех подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных, кому нужна была его квалифицированная правовая помощь.

Глава 4

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРАВОСУДИЯ

Уголовно-процессуальная деятельность по раскрытию преступлений и обоснованию уголовной ответственности совершившего преступление лица, органически связанная с выявлением опровергающих обвинение или смягчающих ответственность обвиняемого фактов и обстоятельств, обычно приводит к необходимости тщательной, всесторонней проверки и оценки всех установленных по делу доказательств и принятию решений по основному вопросу уголовного процесса – о виновности или невиновности обвиняемого, о применении или неприменении к нему наказания. Строго выполняемая уполномоченными на это государственными органами и только на основе уголовно-процессуального закона названная деятельность и есть не что иное, как осуществление по уголовным делам правосудия.

Проблема судебной власти и формы ее организации изучалась по курсу «Правоохранительные органы РФ», а также в рамках спецкурса «Судебная власть в РФ», читаемого студентам-юристам на втором году обучения.

В силу данного обстоятельства здесь мы рассмотрим лишь вопросы, связанные непосредственно с осуществлением правосудия по уголовным делам – основной, главной, являющейся по своей сути целеполагаемый функцией российского уголовного процесса.

В соответствии со ст. 118 Конституции России «правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом». В отношении осуществления правосудия по уголовным делам дополнительным подтверждением исключительного права судебных органов на осуществление его является положение ст. 49 Основного Закона России о том, что «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Норма эта, получившая наименование «презумпция невиновности обвиняемого», вошла в содержание ст. 8 УПК РФ. Этим окончательно и бесповоротно положен конец возможности появления каких-либо органов внесудебной расправы, деятельность которых в годы «сталинщины» вылилась в массовые репрессии против ни в чем не повинных людей. Попытки оправдать творимое руководством рабоче-крестьянского государства в 20-е годы прошлого века беззаконие и произвол ссылками на то, что правом применять репрессии к врагам революции путем их расстрела на месте наделялись органы ВЧК несостоятельны уже потому, что во всех таких случаях имелась в виду не судебная деятельность, а различные формы гражданской войны и борьбы с голодом и разрухой. Репрессии 37-го года, конца 40-х и начала 50-х гг. XX столетия оправдать нельзя ничем. Гарантом невозможности повторения подобного служит указанная ст. 118 Конституции России, говорящая о том, что «судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом. Создание чрезвычайных судов не допускается».

Преимущества осуществления правосудия только судом заключаются в том, что именно в судебном разбирательстве имеются все возможности для всестороннего, полного и объективного исследования и разрешения уголовных дел, исключаются случаи применения мер уголовного наказания к невиновным, надежно гарантируются законные интересы и права всех участвующих в деле лиц, вскрываются способствовавшие совершению преступлений условия, оказывается воспитательное воздействие как на подсудимых, так и на всех граждан.

Правосудие по уголовным делам есть особая форма государственной деятельности судебных органов по выполнению назначения российского уголовного процесса, каковым является: а) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; б) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК РФ). Из сказанного видно, что правосудие по уголовным делам осуществляется: а) только специальным органом – судом, действующим от имени и в интересах государства; б) только установленными законом способами в виде судебного рассмотрения и разрешения уголовных дел; в) только в строго предусмотренной законом процессуальной форме и направлено на выполнение специфических для уголовного процесса задач.

Анализ основных признаков, характеризующих правосудие по уголовным делам, позволяет говорить о том, что деятельность по его осуществлению образует самостоятельную и, в силу своего особого социального назначения, весьма значимую уголовно-процессуальную функцию. Рассматриваемая функция является не только одной из основных, но и своего рода целеполагаемой уголовно-процессуальной функцией. Определение «целеполагаемая» используется здесь потому, что вся предшествующая правосудию процессуальная деятельность производится ради осуществления по уголовному делу правосудия и установления по уголовному делу истины.

Эту функцию, в том числе и законодатель (ч. 2 ст. 15 УПК РФ), иногда называют разрешением уголовных дел. По нашему мнению, такое отождествление не всегда возможно. Оно до известной степени приемлемо для тех случаев, когда суд в результате проведенного им судебного разбирательства уголовного дела постановляет обвинительный или оправдательный приговор, в котором дается ответ на главный (основной) вопрос уголовного судопроизводства о виновности (невиновности) подсудимого и о необходимости (отсутствии такой необходимости) применения к нему уголовного наказания. Во всех подобных случаях уголовное дело, как принято говорить, «разрешается по существу». Такое разрешение уголовного дела по существу и есть не что иное, как осуществление по данному конкретному уголовному делу правосудия.

В случаях, когда суд (судья) в соответствии со ст. 254 УПК РФ выносит определение (постановление) о прекращении уголовного дела, осуществления правосудия в вышеизложенном его понимании нет. Суд (судья) здесь не дает ответа на основной вопрос уголовного процесса и, следовательно, не разрешает сформулированное по уголовному делу обвинение по существу, а лишь констатирует наличие указанных в законе обстоятельств, которые либо препятствуют дальнейшему ведению производства по уголовному делу вообще, либо свидетельствуют о его нецелесообразности. Наш вывод подтверждается и установленным законом запретом прекращать производство по уголовному делу в случае установления судом фактов отсутствия события преступления или отсутствия состава преступления ввиду их органической связи с основанием уголовной ответственности (ст. 3 УК РФ). В таких случаях суду предписывается продолжать судебное разбирательство и вынести оправдательный приговор (ч. 2 ст. 302 УПК РФ), то есть разрешить уголовное дело по существу (осуществить правосудие).

Уголовные дела в определенной степени могут разрешаться и при решении судьей вопроса о назначении судебного разбирательства. Это происходит тогда, когда судья в результате изучения поступившего к нему уголовного дела принимает решение о возвращении его на доследование или прекращении производством (ст. 237 и 239 УПК РФ). В силу предоставленных полномочий при назначении судебного разбирательства судья лишь решает вопрос о возможности такого заседания, а не о виновности (невиновности) обвиняемого. Судья на этой стадии производства по уголовному делу правосудия не осуществляет, причем вне зависимости от того, принимаются ли судьей указанные в ст. 236 УПК РФ решения без предварительного слушания или в результате последнего.

Сказанное в равной мере относится и к стадии предварительного расследования уголовных дел. Так, при прекращении уголовного дела за отсутствием события или состава преступления обвинение полностью аннулируется, обвиняемый реабилитируется. Во всех таких случаях вопроса о разрешении обвинения не возникает вообще, так как должностные лица государственных органов, от которых зависит формулирование обвинения, сами убеждаются в его несостоятельности и поэтому официально объявляют его недействительным. Разрешения уголовного дела по существу нет и в случаях прекращения следователем производства по делу ввиду примирения потерпевшего с обвиняемым по делам так называемого частного обвинения либо отсутствия по делам такого рода жалобы потерпевшего. Нет его и в случаях, когда уголовное дело прекращается производством по таким не реабилитирующим основаниям, как в связи с примирением сторон и изменением обстановки (ст. 25–26 УПК РФ), истечением сроков давности уголовного преследования и смертью подозреваемого или обвиняемого (п. 3–4 ст. 24 УПК РФ), вследствие акта амнистии, при наличии вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения или постановления судьи о прекращении дела по тому же обвинению (п. 3–5 ст. 27 УПК РФ). Во всех подобных случаях имеет место освобождение от уголовной ответственности, а следовательно, и отпадает необходимость в продолжении производства по уголовному делу для его разрешения по существу.

Правом на разрешение дела, то есть принятия по нему процессуально значимого решения, наделен и прокурор. В соответствии со ст. 31 УПК РФ он вправе утвердить обвинительное заключение или обвинительный акт и направить уголовное дело в суд, возвратить его органу дознания или следователю на дополнительное расследование, прекратить по нему производство и т. д. Но и при принятии прокурором любого из указанных решений обвинение по существу не разрешается, так как прокурор правосудия по уголовному делу не осуществляет.

Из всего сказанного следует однозначный вывод: уголовно-процессуальная функция осуществления правосудия по уголовным делам связывается только с разрешением их по существу для получения ответа на основной вопрос уголовного процесса, каковым является вопрос об уголовной ответственности лица за вменяемое ему в вину преступление.

Получению такого ответа предшествует сложная, многогранная деятельность суда (судьи) по исследованию существа того обвинения (имеется в виду обвинение в материально-правовом содержании), фигурирующего в уголовном деле, по которому судья после выяснения перечисленных в ст. 228 УПК РФ вопросов вынес постановление о назначении судебного разбирательства. В таком постановлении, вынесенном без предварительного слушания или по результатам такого слушания, проводимого с участниками сторон (ст. 234 УПК РФ), указываются лишь решение судьи о назначении судебного заседания, мотивы принятого судьей решения, лицо, обвиняемое по делу, уголовный закон, подлежащий применению, решение о мере пресечения, а также решения по ходатайствам, заявлениям и вопросам, перечисленным в ч. 2 ст. 231 УПК РФ (вопросы, связанные с подготовкой судебного заседания). Иначе говоря, уголовно-процессуальной функции осуществления правосудия по уголовному делу здесь еще нет; все такие действия и решения находятся за рамками правосудия. Правосудие начинается со слушания судом (судьей) в судебном разбирательстве обвинительного заключения (обвинительного акта), излагаемого обвинителем (ст. 273 УПК РФ). Если предварительное следствие или дознание по делу не производилось, судебное следствие начинается с оглашения заявления частного обвинителя. Процессуальные действия, совершаемые судом или судьей в судебном заседании до данного момента, носят подготовительный характер, призваны создать наиболее оптимальные условия для успешной судебной деятельности по осуществлению правосудия по конкретному уголовному делу.

В настоящее время в зависимости от подсудности (ст. 31 УПК РФ) уголовное дело может разбираться мировым судьей или федеральным судьей единолично, судом в составе коллегии из трех профессиональных судей и судом в составе судьи и двенадцати присяжных заседателей (ст. 30 УПК РФ). Поэтому судья еще при решении вопроса о назначении по делу судебного заседания должен предусмотреть возможную форму судебного разбирательства. Соответствующие ходатайства обвиняемого должны быть заявлены до начала судебного заседания в соответствии со ст. 231 УПК РФ.