Текст книги "Избранные труды. Том I"

По ранее действующему российскому законодательству эта стадия уголовного процесса могла проходить в двух формах. Если, по мнению судьи, не было каких-либо препятствий к рассмотрению дела в суде, он самостоятельно решал все вопросы, связанные с подготовкой к рассмотрению дела. В случае появления каких-либо затруднений (необходимости принять меры пресечения к обвиняемому), направить дело в другой суд, где все вопросы решались коллегиально с обеспечением участия прокурора и возможным участием защитника. Казалось бы, необходимость усиления состязательности в уголовном процессе, декларируемая в «Концепции судебной реформы», предполагает и усиление состязательности в стадии предания суду. На деле получилось наоборот. Теперь подавляющее большинство решений после поступления дела в суд судья принимает единолично без какого бы ни было участия сторон. Вместе с тем для решения некоторых, далеко не самых важных, вопросов законодатель оставил процедуру распорядительного заседания (ст. 9, 407 УПК). Противоречивость такого решения очевидна и может быть объяснена только непоследовательностью позиции самого законодателя и проводимых им изменений.

4. Трансформация судейской независимости в судейскую неуязвимость

Среди надежд, с которыми российские граждане связывали реализацию «Концепции судебной реформы», были и надежды на подлинно независимый суд, подчиненный только закону и свободный от каких-либо влияний. Опыт последних десятилетий показывал, что многие судьи, формально избранные народом, а фактически поставленные на должности руководителями партийной и советской элиты, охотно принимали решения, угодные своим высоким покровителям. Поэтому среди первых нормативных актов, принятых в соответствии с «Концепцией судебной реформы», был Закон «О статусе судей, в Российской Федерации», введенный в действие с 26 июня 1992 г. [9]. Менее чем через год этот Закон был частично изменен [10], а вскоре Верховный Совет Российской Федерации принял специальное постановление «О некоторых вопросах, связанных с применением Закона “О статусе судей в Российской Федерации”»[11].

Наиболее существенные моменты статуса судей были закреплены в Конституции Российской Федерации (ст. 118–122). Наконец, 22 марта 1995 г. был принят Закон РФ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» [12].

Все эти нормативные акты были направлены на усиление авторитета суда и судей, придание судьям подлинной независимости, усиление их социальных гарантий.

Наряду с изменением порядка замещения судейских должностей (вместо привычных всенародных выборов судьи стали избираться органами законодательной власти субъектов Федерации, а судьи федеральных судов – назначаться Президентом Российской Федерации) существенные изменения коснулись и других сторон статуса судей.

Одной из главных новаций стало введение принципа несменяемости судей. Согласно ст. 125 Конституции Российской Федерации полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены не иначе как в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом. Перечень таких оснований, изложенный в ст. 13 и 14 Закона РФ «О статусе судей», является достаточно кратким и исчерпывающим, что, по мнению его создателей, должно было упрочить судейскую независимость.

Неприкосновенность судьи также нашла детальную регламентацию в законодательстве. Согласно ст. 16 Закона РФ «О статусе судей» личность судьи неприкосновенна. Неприкосновенность судьи распространяется также на его жилище и служебное помещение, используемый им транспорт и средства связи, его корреспонденцию, принадлежащее ему имущество и документы. Судья не может быть привлечен к административной и дисциплинарной ответственности. Уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором Российской Федерации или лицом, исполняющим обязанности, при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей. Кроме того, судья не может быть привлечен к уголовной ответственности, заключен под стражу, подвергнут приводу без согласия соответствующей коллегии судей.

Закон РФ «О статусе судей» установил некоторые другие гарантии судейской независимости.

Все эти многочисленные гарантии, которые по замыслу законодателя должны были обеспечивать независимость суда, на практике успешно трансформировались в гарантии судейской неуязвимости. Участившиеся в последнее время случаи совершения преступлений судьями нередко остаются безнаказанными.

Указания ст. 6 Закона РФ «О статусе судей» о возможности проникновения в жилище или служебное помещение судьи, в используемый им транспорт, производства в нем досмотра, обыска, выемки, прослушивания телефонных переговоров судьи, его личного досмотра и обыска, изъятия и выемки корреспонденции, принадлежащего ему имущества, возможные только с санкции прокурора либо решения суда и только в связи с производством по уголовному делу, делают практически невозможным проверку сообщения о преступлении, совершенным судьей, и его задержание в порядке ст. 122 УПК РФ. В периодической печати приводится немало подобных фактов [13].

Думается, что подобная правовая неуязвимость не соответствует недостаточно высокому нравственному уровню некоторых судей. Это мнение разделяют многие работники правоохранительных органов. Сейчас вряд ли необходимо возвращаться к ситуации, когда судья был практически незащищен от постороннего воздействия, но и сложившееся положение также представляется неудачным.

Вместо заключения

Изложенное позволяет сделать единственно возможный вывод: судебная реформа, с которой связывались большие надежды россиян, буксует на месте. Вряд ли можно утверждать, что нынешнее российское уголовное судопроизводство существенно изменилось в лучшую сторону по сравнению с тем, что было ранее. И все же кое-какие шаги сделаны. Эволюционный ход развития уголовного судопроизводства предполагает постепенное изменение существующих правовых институтов и их частичную замену новыми, более отвечающими требованиям сегодняшнего дня. Большие надежды здесь мы связываем с возможным принятием в ближайшее время нового уголовно-процессуального кодекса России [14] и других, тесно связанных с ним, законодательных актов, таких как Закон об адвокатуре Российской Федерации.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М.: Республика, 1992.

2. О революционных трибуналах (положение): Декрет ВЦИК от 18 марта 1920 года // СУ. 1920. № 22–23. Ст. 115.

3. Стецовский Ю.И. Концепция судебной реформы и проблемы конституционного законодательства в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 1993. № 9. С. 105.

4. Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 8. Ст. 804.

5. Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 25. Ст. 1389.

6. Руднев В. Суды наращивают власть // Известия. 1995. 30 мая.

7. Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1989. № 50. Ст. 1478.

8. Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 27. Ст. 1560.

9. Там же. 1992. № 30. Ст. 1792.

10. Там же. 1993. № 17. Ст. 606.

11. Там же. 1993. № 23. Ст. 817.

12. Российская газета. 1995. 26 аир.

13. Корольков И. Неподсудные в мантии // Известия. 1995. 10 марта.

14. Проект Уголовно-процессуального кодекса России // Юридический вестник. 1995. № 31 (122).

Совершенствование качества правового регулирования – архиважная проблема уголовно-процессуальной науки[458]458
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Совершенствование качества правового регулирования – архиважная проблема уголовно-процессуальной науки // Проблемы правового регулирования в современных условиях. Материалы науч.-практ. конф. Ижевск, 1997. Ч. 2. С. 3–9.


[Закрыть]

Правовое регулирование есть не что иное, как осуществляемое при помощи системы правовых средств нормативно-организационное воздействие на социальные отношения в целях их упорядочения, охраны, развития в соответствии с требованиями общества. Структура и динамика правового регулирования воспроизводится с помощью его механизма, призванного гарантировать достижение целей законодателя при конструировании юридических актов, отдельных правовых норм. Специфика уголовно-процессуального права позволяет ему оказывать на субъектов соответствующих отношений стимулирующее (убеждающее) и принудительное воздействие. При всем приоритетно-ценностном отношении к первому из них реалии сегодняшнего дня заставляют нас констатировать доминирующую роль в криминальных отношениях именно принудительно-правового воздействия на личность. Данное обстоятельство не может не учитываться при конструировании и современного уголовно-процессуального законодательства, качество которого напрямую зависит от проводимых в этом направлении научных изысканий.

Глобальные экономические и социальные преобразования последних 15 лет XX в. обусловили необходимость в глубинной правовой реформе, в том числе и в сфере уголовно-процессуальной деятельности. Было бы просто грешно искать причины существующих в этой области несколько замедленных темпов в пассивности наших ученых-процессуалистов. Российская уголовно-процессуальная наука всегда была, есть и остается на высоте. Никогда не померкнет слава авторов Устава русского уголовного судопроизводства 1864 г., блестящей плеяды таких ученых, как И.Я. Фойницкий, Д.Г. Тальберт, В.К. Случевский, Н.Н. Розин, таких звезд советского периода развития уголовно-процессуальной науки, как Н.Н. Полянский, М.А. Чельцов-Бебутов, М.С. Строгович, И.Д. Перлов, Р.Д. Рахунов, В.Д. Арсеньев, П.Ф. Пашкевич, Я.О. Мотовиловкер, П.С. Элькинд, их достойных продолжателей, таких как В.М. Савицкий, А.Д. Бойков, И.Л. Петрухин, А.М. Ларин, П.А. Лупинская, Л.М. Карнеева, Л.Д. Кокорев, А.С. Кобликов, В.З. Лукашевич, В.Т. Томин, З.Д. Еникеев и мн. др. Аккумулируя все научные достижения, оценивая их сквозь призму современных требований, они не только возглавили работу по созданию нового уголовно-процессуального законодательства, но и во многом явились генераторами закладываемых в соответствующие законопроекты концептуальных идей. Особо отметим тот факт, что еще за несколько лет до принятия Концепции судебной реформы в Российской Федерации мы уже имели теоретическую модель Уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и РСФСР, подготовленную авторским коллективом Института государства и права под редакцией проф. В.М. Савицкого. Даже трагические события августа 1991 г. не остановили наших ученых. Уже 13 декабря 1991 г. состоялось обсуждение проекта УПК РФ, подготовленного авторским коллективом научно-исследовательского института Генеральной прокуратуры РФ под руководством проф. А.Д. Бойкова и А.И. Михайлова.

Принятие в 1992 г. Концепции судебной реформы в Российской Федерации не только вызвало волну обсуждений того, каким все же должно стать российское уголовно-процессуальное законодательство, но и придало мощный импульс всей законопроектной работе. Вскоре на широкое обсуждение правоприменителей в лице властных структур и правоохранительных органов, научной общественности один за другим были представлены проекты УПК РФ ряда творческих коллективов. По ним были высказаны прямо противоположные экспертные оценки. Согласованные проекты УПК РФ представлялись в Государственную думу Федерального собрания Российской Федерации. В мае 1997 г. субъекты Федерации получили принятый в первом чтении проект УПК РФ, поправки к которому предложено было направлять в Комитет Государственной думы по законодательству и судебно-правовой реформе до 15 сентября 1997 г. Появилась реальная надежда на возможность окончательного преодоления нонсенса сегодняшнего дня, когда новый Уголовный закон РФ действует уже с 1 января 1997 г., а механизм реализации содержащихся в нем предписаний все еще остается старым. Попытка вывернуться из сложившейся ситуации посредством принятия федеральных законов от 11 и 15 декабря 1996 г., внесших определенные изменения и дополнения в УПК РСФСР 1960 г., и Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», подписанного Президентом РФ накануне 1997 г., выглядит неуклюже, ситуацию не спасает. В этих законоположениях предложено решение практически лишь нескольких проблем, касающихся преимущественно вопросов подследственности и подсудности уголовных дел, процедуры содержания под стражей, исполнения приговоров и др. Концептуальным же проблемам демократизации всей уголовно-процессуальной деятельности, ориентации на приоритетную охрану прав и свобод человека и гражданина в названных законах не нашлось места. Создается впечатление, что законодателю это и не нужно было, существующее положение власть предержащих вполне устраивает.

Однако такое мнение в большинстве своем наши ученые-процессуалисты не разделяют. Ярким свидетельством этого являются не только самые свежие научные публикации, но и выступления на нашей научно-практической конференции.

В своих изданиях последних лет, а также в специальной статье мною были очерчены те насущные проблемы, которые, как представляется, стоят сегодня перед российской уголовно-процессуальной наукой. Было бы, пожалуй, совершенно некорректным повторять их вновь. Однако тот факт, что столь ожидаемого всеми нового уголовно-процессуального законодательства все еще нет, потому и нет и не может быть научного осмысления его законоположений, позволяет нам хотя бы отчасти вновь поднять некоторые из таких проблем, дополнив их поступившими в адрес автора положениями отдельных ученых (проф. Л.Д. Кокорев, З.Д. Еникеев и др.).

Вне всякого сомнения, самому тщательному исследованию в контексте Конституции Российской Федерации 1993 г., многочисленных межгосударственных договоров и соглашений, дальнейшего укрепления интегративных связей (ярким примером здесь служит образование Союза России и Белоруссии с едиными атрибутами государственной власти, гражданством, экономическим пространством), уже действующих уголовных и уголовно-исполнительных законов подлежит правовая природа, социальная обусловленность и направленность уголовного процесса как России, так и содружества суверенных государств. Хорошим подспорьем здесь может служить Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств – участников СНГ от 17 февраля 1996 г. При этом необходимо исходить из того, что по Конституции России 1993 г. наша страна провозглашена демократическим правовым государством. Данным обстоятельством обусловлено дальнейшее магистральное направление развития России, исходя именно из признания человеческой личности, ее прав и свобод высшей ценностью в обществе и государстве. Именно в таком срезе предстоит сформулировать задачи уголовного процесса, основные направления, средства и способы их разрешения. Предстоит вновь переосмыслить взаимосвязь уголовно-процессуальной науки с наукой уголовного права. В этой области глобального исследования мы практически не имеем.

Современное законодательство в области гражданско-правовых отношений (гражданские, гражданско-процессуальные, налоговые и иные кодексы), складывающаяся судебная практика вызывают необходимость разработки иных подходов к разрешению вопросов о защите имущественных прав, чести и достоинства личности, в том числе пострадавших от преступных посягательств. Постулат социализма о невозможности постановки даже вопроса о возмещении, к примеру, причиненного преступлением морального вреда в стоимостном выражении отошел в прошлое. Но изысканий в этом направлении пока недостаточно. Новые конституционные принципы, их трансформация во вновь принимаемых законодательных актах, включая и Уголовный кодекс РФ 1996 г. (ст. 3–7), вызывают необходимость глубокого осмысления с позиции сегодняшнего дня тех правовых основ, которыми должно быть пронизано все здание современного уголовного процесса. Отдавая должное трудам проф. М.Л. Якуба, П.М. Давыдова, Т.Н. Добровольской и др., приходится констатировать, что в них во многом отражаются веяния вчерашнего дня. Отброшенная, к примеру, как не согласуемая с социалистической природой Союза ССР идея состязательного построения уголовного процесса практически только пробивает себе дорогу, находится на стадии своего возрождения. Несмотря на практически всемирное признание презумпции невиновности, закрепленной в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, подписанного в числе других государств и Союзом ССР 16 декабря 1968 г., глубокие научные исследования проф. М.С. Строговича, А.М. Ларина и других ученых, проведенные в тесной увязке с принципом обеспечения права подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на защиту, наличие таких прямых предписаний, которые содержатся, к примеру, в ст. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре», не только лица, расследующие уголовные дела, но даже прокуроры и судьи продолжают игнорировать ее. В реальном претворении в жизнь содержания презумпции невиновности и вытекающих из нее правовых последствий, в преодолении обладающего огромной живучестью обвинительного уклона видится одно из важнейших направлений дальнейшего развития уголовно-процессуальной мысли.

Огромным полем деятельности продолжает оставаться проблема уголовно-процессуального доказывания. И это несмотря на наличие такого поистине классического труда, как «Теория доказательств в советском уголовном процессе», монографических исследований таких известнейших ученых, как проф. А.И. Трусов, М.Б. Шалимов, Р.С. Белкин, Ц.М. Каз, И.И. Мухин, А.А. Давлетов и ми. др. Предстоит, как нам представляется, заново осмыслить методологию уголовно-процессуального доказывания, социально-правовую природу, содержание и цель, возможные средства и способы достижения, специфику доказывания на отдельных этапах производства по делу, возможности, направления и пределы использования в доказательственной деятельности достижений современной технологии, материалов оперативно-розыскной деятельности и др. Появляющиеся в этом направлении изыскания, конечно же, заслуживают всяческого поощрения. Должно всегда оставаться требование о недопустимости малейшего ограничения, ущемления прав, свобод и достоинства личности.

Много нерешенных проблем вскрывается при анализе самой структуры производства по уголовному делу, которое, вопреки мнению проф. А. Балашова, вряд ли мыслимо ранее стадии возбуждения уголовного дела. Что касается стадии предварительного расследования уголовных дел, то и сомнений в ее необходимости, казалось бы, не должно возникать, если бы уголовные дела расследовались действительно качественно, а не на таком низком уровне, который, к сожалению, весьма часто сегодня встречается. Причины такого состояния следствия лежат на поверхности. Этому способствуют и существующие законы, согласно которым для занятия должности судьи, прокурора, адвоката требуется обязательное наличие высшего юридического образования; к следователям же такого требования сегодня не предъявляется. В государственных властных структурах следователями работают ныне выпускники технического университета, биологи, химики, даже бывшие балерины, а студенты начальных курсов юридических факультетов составляют основной костяк следственного аппарата органов внутренних дел. Вреда от них бывает зачастую больше, чем пользы. Такие следователи – не исследователи обстоятельств дела, как того требует закон, а простые, чисто технические фиксаторы происходящих событий. Отсюда и почва для суждений о возрождении института следственных судей, ликвидации отдельных форм предварительного расследования и т. д. Проводимую в этой области государством политику понять просто невозможно. На самых разных уровнях существуют суждения о необходимости создания единого следственного аппарата; между тем идет обратный процесс, и чуть ли не каждое ведомство желает иметь свое следственное подразделение.

Своих исследователей ждут существующие и вновь появившиеся формы судебного рассмотрения и разрешения уголовных дел. Институты мировых судей, коллегии из судей-профессионалов, суды присяжных науке уголовного процесса пока еще практически остаются неизвестными. В этой области сегодня больше самых различных вопросов, чем ответов на них.

Определенные проблемы содержатся и в стадиях проверки законности и обоснованности судебных приговоров, исполнения последних. Весьма сомнительными представляются предложения о создании апелляционных судов. Гораздо полезнее работать над повышением качества апробированных форм процессуальной деятельности, над улучшением их правового регулирования.

Заново предстоит переосмыслить проблему процессуального положения участников уголовного процесса и их полномочий. Если уж вести речь, например, о необходимости соблюдения в судебном разбирательстве принципа равенства сторон, то и обеспечить его нужно реально. Судьи не должны забывать о своей принадлежности к судебной власти, действующей параллельно и наравне с законодательной и исполнительной властью, а потому и не должны «пасовать!» перед представителями прокуратуры, а иногда чуть ли не «плебействовать» перед ними. Времена А.Я. Вышинского давно прошли. Судьи, равно как прокуроры и адвокаты-защитники, должны служить торжеству правды и справедливости, охране прав и свобод человека и гражданина.

И еще об одной поистине глобальной проблеме умолчать нельзя. Речь идет об этике уголовного процесса в целом, отдельных аспектах ее проявления в ходе производства по уголовному делу. Проблема эта все больше приковывает к себе внимание.

Нами подняты лишь некоторые, на наш взгляд, основные проблемы российской уголовно-процессуальной науки, разрешение которых возможно лишь на базе качественного их правового регулирования. Эти проблемы сказанным не исчерпываются, об этом, в частности, свидетельствует выпущенная весной этого года серия изданий доцента А.П. Рыжакова. Хотелось бы только, чтобы подлинно научные интересы не были подменены коммерческими. Российская уголовно-процессуальная наука всегда была на высоте, имеет прекрасные традиции. Хотелось бы, чтобы они не только были сохранены, но и приумножены.

В заключение своего выступления от имени организаторов данной научно-практической конференции разрешите выразить вам сердечную благодарность и признательность за то, что вы изыскали возможность приехать в наш город. За последнее десятилетие представители уголовно-процессуальной науки встречаются здесь второй раз, что воспринимается нами не только с благодарностью, но и позволяет надеяться на возрождение былых координационных совещаний и научных форумов.