Текст книги "Избранные труды. Том I"

Судебная власть: размышления юриста[459]459
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Судебная власть: размышления юриста // Вестник Удмуртского университета. 1998. № 1. С. 6–9.


[Закрыть]

Изредка, но встречаются произведения, написанные сердцем. Именно такой является книга, пожалуй, одного из известнейших ученых-процессуалистов сегодняшнего дня профессора Александра Дмитриевича Бойкова «Третья власть в России», увидевшая свет на исходе 1997 г. По признанию самого автора она была задумана как серия очерков о судебно-правовой реформе в России первой половины 90-х гг. Реализация задумки далеко превзошла планируемое. И мы имеем сейчас полнокровное, глубокое монографическое исследование состояния судебной власти и правосудия конца XX столетия, проведенное не сторонним наблюдателем, а непосредственно «изнутри» одним из самых активнейших разработчиков соответствующих законопроектов.

Нетрадиционное, оригинальное введение, квинтэссенция которого ярко выражена словами Юлии Друниной: «Безумно страшно за Россию, и обоснован этот страх…» (Знамя. 1991. № 1. С. 86), сразу вводит читателя в проблему, пронизывает его трепетом ожидания, беспокойством и надеждой. В то же время эти чувства не побуждают к тому, чтобы как можно скорее ознакомиться с содержанием книги, захлопнуть ее и лишь затем предаться определенным размышлениям. Читать ее без осмысления каждой фразы и даже отдельных слов и словосочетаний просто невозможно, такой подход был бы просто кощунственным.

Размышления свои автор излагает в четырех взаимосвязанных и взаимообусловленных разделах.

От показа идеологических основ судебной реформы, с необходимостью впитавших в себя анализ взаимосвязи политического режима и суда, вопросы необходимости судебной реформы и ее концептуальные идеи, следует постепенный переход к важнейшим актам судебной реформы 1991–1996 гг., раскрывающим извилистый путь становления в России судебной власти, сущность новых для постсоветского периода конституционного и осуществляемого судами присяжных правосудия, их соотношение с привычными судами общей юрисдикции, метаморфозами отдельных процессуальных гарантий правосудия, анализом рожденной жизнью проблемы судебной защиты жертв преступлений. Подлинное правосудие, судебная реформа возможны лишь «в условиях если не процветающего, то хотя бы стабильного в политическом, экономическом, социальном плане государства» (с. 170), под флагом полнокровной реализации гарантированных Конституцией России прав и свобод человека и гражданина. Выполнить такое конституционное предназначение судебная власть может лишь при тесном взаимодействии и взаимопонимании с такими правоохранительными органами, как прокуратура и адвокатура, существующие проблемы в области которых профессор А.Д. Бойков поднимает в специальном третьем разделе своей работы. Логическим завершением исследования стал раздел четвертый, лучшего названия которому, чем это сделал уважаемый ученый, и не придумаешь: «Реформы стоят денег». Глубокое осмысление всего содержания работы все же привело нас к выводу, что наименование последнего раздела следовало бы дополнить еще и указанием на то, что такие реформы государство просто не имеет права не субсидировать должным образом, ибо «дешевое правосудие дорого обходится обществу» (с. 248). Слова эти не принадлежат уважаемому мэтру (он и сам не претендует на приоритет). Главное в том, чтобы именно ими были пропитаны сознание и действие власть имущих, и не только их, а всех нас.

Сие писание – не рецензия, а просто размышления провинциального юриста, навеянные прочитанным. В своем абсолютном большинстве сказанное профессором А.Д. Бойковым мною разделяется. Да иного и не могло быть. Идеи и мысли этого маститого ученого хорошо знакомы не только по его публикациям, но и по личным беседам в Москве на правовых форумах конца 80-х гг., совещаниях и заседаниях в рамках Координационного бюро по проблемам судоустройства и уголовного судопроизводства, проводимых в разных концах Советского Союза – от Калининграда, Киева, Минска, Волгограда до Кемерово и других, казалось бы, самых отдаленных от столицы городов. До сих пор многим памятна проведенная летом 1988 г. в г. Ижевске конференция, посвященная научным и практическим проблемам уголовного судопроизводства в свете судебно-правовой реформы. Город в Предуралье собрал практически весь цвет ученых-процессуалистов, одних лишь профессоров было до тридцати человек. Результаты жарких споров, дебатов вылились в два солидных сборника. Спустя десять лет (сентябрь 1997 г.) на конференцию, посвященную проблемам правового регулирования в современных условиях, в Ижевск сумели приехать лишь немногим более десятка ученых из Москвы, Иваново, Казани, Уфы, Екатеринбурга. Большинство ограничилось пересылкой тезисов предполагаемых выступлений (мы опубликовали их) с извинениями из-за невозможности прибыть на конференцию ввиду финансовых затруднений. Даже известному профессору с мировым именем В.М. Божьеву руководство Академии управления МВД России не сумело изыскать денег на командировку к нам. Автор же книги, давшей толчок к излагаемым размышлениям, заслуженный деятель науки Российской Федерации профессор А.Д. Бойков сумел переправить текст своего доклада на пленарном заседании конференции с просьбой огласить его содержание, что нами и было сделано, а впоследствии и опубликовано в третьей части материалов конференции. Вот и весь сказ. Дальше, как говорится, идти некуда, докатились. Но метод Амана Тулеева в виде запрета кемеровским чиновникам на поездки в Москву вряд ли приемлем при решении общероссийских глобальных и масштабных проблем. К их числу, вне всякого сомнения, относится вопрос о новом российском Уголовно-процессуальном кодексе.

Второй год действует Уголовный кодекс России 1996 г. – законодательный акт периода складывающихся в стране рыночных отношений. Остро необходимая часть механизма его реализации в экстренном порядке была «создана» Государственной думой за 15 дней до вступления данного Кодекса в законную силу. Все понимают, что так законодательные акты приниматься не должны, это чистой воды нонсенс. Вместе с тем УПК РСФСР со всеми корректировками по состоянию на 1 января 1997 г. оказался не так уж и плох, ибо позволил во многом практически безболезненно продолжать осуществление правосудия по уголовным делам. Но находиться в таком состоянии правосудие бесконечно долго не должно, не может. Не позволяют это ни конституционные положения о защите интересов личности, их прав и свобод, ни ситуация с дальнейшей криминализацией общества, ни иные социальные процессы. Не позволяет этого и ряд законодательных актов, среди которых первенство по праву принадлежит Закону о судоустройстве в Российской Федерации, подписанному Президентом России в конце 1997 г. Закон этот создал, по существу, новую систему органов правосудия, поставил, как и предписано Конституцией России 1993 г., судебную власть в один ряд с властью законодательной и исполнительной. Новый Уголовно-процессуальный кодекс России должен расставить как в этом, так и во множестве других вопросов необходимые точки.

Власть судебная должна быть властью единой, монолитной, однопорядковой с двумя другими властями. Именно такая концептуальная идея пронизывает всю книгу профессора А.Д. Бойкова, назвавшего судебную власть, скорее по устоявшейся привычке, третьей властью в России. Достаточно обратиться к предназначению Конституционного Суда Российской Федерации, к его полномочиям, позволяющим не только проверять конституционность подлежащего применению закона, но даже толковать саму Конституцию Российской Федерации и тем самым в определенной мере вторгаться в сферу самой законодательной власти. Нельзя не согласиться с ученым в том, что с позиции своей внутренней структуры судебная власть должна быть некой единой системой, а не конгломератом разрозненных органов, объединенных лишь названием (с. 95).

Трудно сегодня России, тяжко ей. Провозгласив курс на построение правового государства, власть предержащие замахнулись на многое, в том числе и на то, без чего в существующей ситуации спокойно можно было бы обойтись. Вряд ли, к примеру, суд присяжных может стать панацеей в деле защиты прав и законных интересов наших сограждан вне зависимости от того, является тот или иной человек виновным в преступлении или, напротив, его жертвой. Задуманное, а кое-где уже и реализуемое мероприятие не только дорогостоящее, но иногда оказывающееся и весьма социально ущербным (с. 122–132). Правосудие – действо очень серьезное, судьбоносное. Замена профессионализма мировоззрением даже самых наилучших представителей народных масс чревато большими негативными последствиями. Гораздо полезнее обратить силы и средства на повышение профессионализма судей, на создание необходимых для качественного осуществления правосудия условий, причем в рамках сложившихся полномочий, не расширяя последние за счет судебного решения на арест, на производство отдельных следственных действий и т. д., совершенно необоснованно принижая при этом социальную значимость давно и прочно устоявшегося прокурорского надзора.

Заслуживают самого пристального внимания и вопросы необходимости укрепления моральных устоев наших судей. Независимость суда, другие гарантии не должны выводить судью за рамки социального контроля. В связи с последним вызывает определенную тревогу тенденция на расширение института единоличного рассмотрения и разрешения уголовных дел. Если к концу 1995 г. количество таких случаев составило до 40 % всех поступивших в суды уголовных дел (с. 158), то с введением в УК РФ 1996 г. правила о том, что «судья единолично рассматривает дела о преступлениях, за которые максимальное наказание, предусмотренное уголовным законом, не превышает пяти лет лишения свободы» (ст. 35 УПК РСФСР), надо полагать, приведенный процент значительно увеличится. Судья получил право единоличного рассмотрения дел не только небольшой, но и средней тяжести (ст. 15 УК РФ). Взглянув на санкции статей Особенной части УК РФ, невольно вздрагиваешь от обилия дел, отданных на откуп одному судье, причем дел не только о весьма распространенных (кражи, грабежи, хулиганство), но даже о некоторых «жутких» по человеческим понятиям преступлениях, вплоть до убийства матерью ребенка, принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, развратные действия (ст. 106, 120, 135 УК РФ). Можно ли дать полную гарантию того, что кто-то из судей, пользуясь полной бесконтрольностью, несмотря на порой засыпающих в процессе судебного разбирательства заседателей в лице пенсионеров, не проявит недобросовестности при осуществлении правосудия? С учетом условий сегодняшнего дня, нам думается, никто таких гарантий не даст. Мировые судьи конца XIX и начала XX столетия, возможно, были действительно мировыми не только в том, что примиряли стороны, но и по своим чисто человеческим качествам. Возможно, и у нас наступит такое время, но не в ближайшие годы. Коллегиальность судей-профессионалов все же более эффективное, более надежное средство осуществления правосудия, разрешения человеческих судеб. При этом мы полностью разделяем тревогу профессора А.Д. Бойкова о том, что под предлогом расширения состязательности уже сейчас делается многое для того, чтобы освободить суд от обязанности участия в доказывании (с. 159). Хранящий молчание в судебном исследовании судьбоносных вопросов судья – разве это субъект, олицетворяющий судебную власть?

В связи со все большим ратованием в пользу безграничного расширения состязательных начал в уголовном процессе есть, как нам представляется, необходимость хотя бы вкратце остановиться еще на одном вопросе – на возможном наделении защитника, вне зависимости от его принадлежности к коллегии адвокатов либо «к диким юридическим кооперативам или полулегальным частным адвокатским конторам, на базе которых организовались так называемые параллельные коллегии адвокатов» (с. 243), правом проведения по уголовному делу своего самостоятельного расследования, к тому же с возможным использованием помощи частных детективов. В дополнение к приведенным А.Д. Бойковым контраргументам (с. 247) считаем возможным обратить внимание еще и на то, что адвокатура как негосударственное формирование: а) лишена права на применение мер государственно-правового воздействия к тем, кто пожелает уклониться от просьб адвоката-защитника; б) правовой статус материалов, которые могут быть добыты частными детективами, в настоящее время неурегулирован (по крайней мере, использовать их напрямую в качестве доказательств по уголовному делу ныне нельзя); в) обращение к услугам частных детективов является дорогостоящим предприятием, и в современных условиях не многие могут себе это позволить (возможности Перри Мэйсона и наших российских адвокатов явно несоизмеримы). Можно привести и другие аргументы, например нежелательность дальнейшего еще более резкого расслоения общества. Считаем, что предоставленных адвокату-защитнику даже действующим уголовно-процессуальным законом средств (ст. 51 УПК РСФСР) вполне достаточно для успешного его участия в собирании доказательств, в их исследовании и оценке, в уголовно-процессуальном доказывании в целом.

Монография профессора А.Д. Бойкова не может не вызывать еще множества размышлений (о защите жертв преступлений, мерах по возмещению вреда, в том числе возможной организации в этих целях специальных фондов, о взаимоотношениях между правоохранительными органами, более четких нитях связи между всеми ветвями государственной власти, нравственных, психологических аспектах и т. д.). Ограничимся сказанным. Констатируем лишь то, что жизнь заставит юриста, в первую очередь того, кто имеет какое-то отношение к вопросам криминала, еще не раз обратиться к переосмыслению многих из поднимаемых в книге «Третья власть в России» вопросов, а следовательно, и к ее тексту.

Правосудие, его содержание и формы реализации по уголовным делам[460]460
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Правосудие, его содержание и формы реализации по уголовным делам // Нормотворческая и правоприменительная техника в уголовном и уголовно-процессуальном праве: Сб. науч. ст. / Под ред. Л.Л. Кругликова. Ярославль, 2000. С. 152–156.


[Закрыть]

Правосудие представляет собой настолько значимое социальное явление, что разрешение всякого вопроса, из имеющих к нему даже малейшее отношение, не может не иметь свой ценности. Мозаика проблем правосудия всегда самая богатая, разносторонняя, разнообразная.

С учетом общей направленности тематики данного издания и, естественно, теоретической и практической ценности проблем позволим ограничить себя определением своего отношения к понятию и содержанию правосудия по уголовным делам и формам его реализации.

Надлежащие ответы на поставленные вопросы невозможны без четкого уяснения социального предназначения уголовного процесса и роли суда в его разрешении.

В специфически узкой профессиональной работе, какой призвана быть данная статья, нет необходимости вести речь о тех широких задачах, которые сформулированы законодателем и поставлены перед уголовным процессом, о настоятельной потребности в их корреляции в зависимости от тех или иных социально-экономических условий.

Как бы ни корректировались такие задачи, ни определялись их приоритеты, уголовный процесс необходим, прежде всего, для ясного и четкого ответа на вопрос о виновности (невиновности) определенного лица в инкриминируемом преступлении. Именно это и есть, по мнению профессора Я.О. Мотовиловкера, тот основной вопрос [1], ради ответа на который существует все производство по уголовному делу, осуществляется правосудие. Все остальное есть производная от этого вопроса и находится в прямой зависимости от разрешения последнего. Разрешить его призван только суд (ст. 118 Конституции РФ), причем однозначно точно (истинно). Фундаментом такого решения могут служить лишь всесторонне, полно и объективно исследованные непосредственно самим судом в процессе судебного следствия доказательства. Сделать это может и должен лишь суд первой инстанции – суд, который призван разрешить уголовное дело по существу. Именно такой смысл вложен в содержание правосудия автором данной статьи [2]. Думается, что подобное понимание отражает суть «собственно правосудия», правосудия в чистом виде.

Однако судебная практика свидетельствует о том, что не всякий приговор суда первой инстанции содержит в себе истину по делу, является тем, чем он должен быть. В силу этого и предусмотрена возможность его пересмотра в кассационном и надзорном порядке. Констатация такими судами незаконности и необоснованности пересматриваемого приговора есть и одновременная констатация факта, что суд первой инстанции не дал точного ответа на вопрос о виновности (невиновности) подсудимого (осужденного) в инкриминированном преступлении. Вместе с тем в возможностях корректировки приговоров суды кассационной и надзорной инстанций ограничены, прежде всего, в силу принципа недопустимости поворота положения к худшему.

Такой «поворот» возможен лишь в результате нового рассмотрения и разрешения уголовного дела лишь судом первой инстанции. Но элементы содержания правосудия, как видим, в судах кассационной и надзорной инстанций имеют место. Вкупе же с разрешением дел по существу в суде первой инстанции мы можем в таких случаях вести речь о правосудии в широком смысле.

Изложенное вызывает категорическое несогласие с теми, кто полагает, что «любая процессуальная деятельность суда (судьи), связанная с производством по уголовным делам, причем на любой стадии, есть не что иное, как правосудие» [3]. Такое понимание правосудия есть не просто «размыв» его содержания и границ, но и, говоря мягко, умаление значимости судебной власти как одной из ветвей власти государственной (ст. 10 Конституции РФ). Правосудие нельзя низводить до уровня решения вопросов о назначении судебного заседания, о вызове в судебное разбирательство тех или иных лиц, о принятии мер к обеспечению возможной конфискации имущества, о законности и обоснованности ареста и т. д., о равно множества вопросов, возникающих в стадии исполнения приговоров.

Правосудие осуществляется в установленных Федеральным Конституционным Законом «О судебной системе Российской Федерации» 1996 г. формах, единолично судьей или коллегиальным составом суда. Причем форма коллегиальности в соответствии с этим законом может быть разной – от традиционной в виде судьи и двух заседателей до коллегии из трех судей-профессионалов и суда присяжных. Единоличное рассмотрение судьей уголовных дел с точки зрения экономии как времени, так и денежных средств себя, конечно, оправдывает. Но здесь есть очень серьезная опасность превалирования субъективизма над объективным исследованием обстоятельств дела, субъективизм же может быть сориентирован в определенной плоскости. Возможность же коллегиального судебного разбирательства уголовных дел в различных формах носит сегодня лишь декларированный характер. Сложившуюся в стране в этом отношении ситуацию небезосновательно можно назвать «патовой»: с одной стороны, принят закон, призванный реализовать идеи судебной реформы, а с другой – налицо финансовые неурядицы, из-за которых названный закон большей своей частью вряд ли заработает.

Наиболее качественной формой отправления правосудия является, вне сомнения, рассмотрение уголовного дела в составе коллегии из трех судей-профессионалов. Но в практике Удмуртии за последние семь лет Верховным судом республики проведено лишь два судебных разбирательства в таком составе. Большего не позволяют штаты суда. Нагрузка на судей в связи с ростом преступности возрастает с каждым днем.

Что касается суда присяжных, то если в девяти регионах России эту форму опробовали, то в 80 субъектах Федерации пока такой формы нет. Да и с учетом современных условий необходимо всесторонне, самым серьезным образом подойти к решению данной проблемы, принимая во внимание потребности каждого отдельного региона в такой форме правосудия. Нужно «море» присяжных заседателей, отвечающих высоким не только нравственным, но и профессиональным требованиям.

Вот и получается, что практически самой распространенной формой судебного разбирательства было и остается его проведение в традиционном составе коллегии, включающем судью и двух заседателей. Необходимо только принять серьезные меры по повышению качественного состава корпуса заседателей (повысить активность, уровень правовой подготовки, отказаться от бабулек-пенсионерок и т. д.).

Вне зависимости от формы судебного разбирательства суд должен оставаться всегда объективным, беспристрастным, основывать свое решение только на данных проведенного им исследования доказательств. Порогов как объективного, так и субъективного свойства на пути правосудия много (экономические неурядицы, несовершенное законодательство, продолжение царства «обвинительного уклона», дальнейшая феминизация судебного корпуса и др.).

При этом суд обязан осуществлять по уголовным делам только правосудие в рассмотренном выше понимании. Никаких иных функций и задач возлагать на суд нельзя. Борьба с преступностью, уголовное преследование и изобличение в совершении преступления, предупредительно-воспитательная деятельность – все это за чертой правосудия и его содержанием не охватывается. Задача суда, как отмечал А.Ф. Кони, «состоит в исследовании преступного деяния и в справедливом применении к человеку, признанному виновным, карательного закона» [4]. Только при таком подходе в России может водвориться «суд… правый, милостивый и равный» [5].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Мотовиловкер Я.О. Основной вопрос уголовного дела и его компоненты. Вопросы факта и права. Воронеж, 1984. С. 7.

2. Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальные функции. Ижевск, 1994. С. 61, 62.

3. Бозров В.М. Современные проблемы российского правосудия по уголовным делам в деятельности военных судов (вопросы теории и практики). Екатеринбург, 1999. С. 18.

4. Кони А.Ф. Собр. соч. М., 1967. Т. 4. С. 34.

5. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 8. М., 1991. С. 28.