Текст книги "Избранные труды. Том I"

УПК Узбекской ССР (ст. 288), Молдавской ССР (ст. 280), Киргизской ССР (ст. 308) и Армянской ССР (ст. 300) допускают возможность вынесения судами указанного решения как при постановлении обвинительного, так и оправдательного приговора. Последнее представляется неправильным. Об этом, в частности, свидетельствует анализ оснований вынесения оправдательных приговоров.

В соответствии со ст. 309 УПК РСФСР оправдательный приговор постановляется в случаях, если: а) не установлено событие преступления; б) в деянии подсудимого нет состава преступления; в) не доказано участие подсудимого в совершении преступления.

При оправдании подсудимого по первому и третьему основанию суд отказывает и в удовлетворении иска (и. 1 ч. 3 ст. 310 УПК РСФСР). И это правильно. Если доказано отсутствие события преступления, то, следовательно, доказано и отсутствие материального ущерба от преступления. Точно так же недоказанность участия подсудимого в совершении преступления означает недоказанность причинения этим подсудимым материального ущерба. В этих случаях потерпевший лишается права предъявления в последующем иска и в порядке гражданского судопроизводства (и. 6 ст. 29 УПК РСФСР).

При постановлении оправдательного приговора суд оставляет иск без рассмотрения в случае оправдания подсудимого за отсутствием состава преступления (и. 2 ч. 3 ст. 310 УПК РСФСР). Законодателем такая возможность предусмотрена не случайно. Общественно опасное деяние лица в силу отсутствия в нем одного или нескольких конструктивных элементов состава преступления не подпадает под признаки ни одного из предусмотренных уголовным законодательством составов преступления. В то же время оно могло быть в реальной действительности (административное, гражданское или иное правонарушение) и причинить материальный ущерб. Принимать в подобных ситуациях решение о взыскании материального ущерба или отказывать в удовлетворении искового заявления, т. е. разрешать гражданский иск по существу, суд не вправе. Суд оставляет иск без рассмотрения. За истцом сохраняется право обратиться с иском к оправданному в порядке гражданского судопроизводства (ч. 6 ст. 29 УПК РСФСР). Этим обеспечиваются права граждан, предприятий, организаций и учреждений на получение возмещения за материальный ущерб, причиненный лицами, в действиях которых не содержится состава преступления.

Любое решение по гражданскому иску должно быть мотивировано. Его обоснование производится в описательной части приговора. Решение суда по гражданскому иску в резолютивной части приговора излагается после вопросов, перечисленных в ст. 315 и 316 УПК РСФСР. Решение должно быть сформулировано четко и конкретно. При удовлетворении взыскания в пользу нескольких истцов в приговоре отмечается, какая сумма взыскивается с ответчика в пользу каждого из истцов. Если иск предъявлен к нескольким ответчикам, то дается обоснование применяемого вида материальной ответственности – долевая или солидарная. При применении долевой материальной ответственности сумма взысканий с каждого из соответчиков должна быть конкретизирована. При частичном удовлетворении иска следует указать об отказе в остальной части иска.

Резолютивная часть должна отражать и решение о принятии мер обеспечения иска при его удовлетворении, если таковые не были приняты, или об отмене таких мер.

С целью должного обеспечения законности и обоснованности каждого судебного приговора наш законодатель предусматривает три различных способа их пересмотра: кассационный, надзорный порядок и возобновление уголовных дел по вновь открывшимся обстоятельствам.

При всех этих способах пересмотра могут рассматриваться и вопросы, касающиеся решений судов по гражданскому иску в уголовном деле.

§ 3. ИНЫЕ ФОРМЫ ВОЗМЕЩЕНИЯ ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ МАТЕРИАЛЬНОГО УЩЕРБА

Взыскание причиненного преступлением материального ущерба в советском уголовном процессе может быть произведено и по инициативе самого суда (и. 4 ст. 29 УПК РСФСР). Установление такой возможности является ярким примером реализации ленинских указаний о том, что советское государство должно вмешиваться в гражданско-правовые отношения и всемерно защищать интересы общества, народа, отдельной личности[60]60
  См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 398, 412.


[Закрыть]. В инициативе суда по возмещению ущерба наиболее рельефно проявляется и публично-правовой характер всего этого института. Если до принятия действующего уголовно-процессуального законодательства не практиковалось возмещение материального ущерба без предъявления соответствующего иска (кроме немногочисленных случаев возвращения владельцам вещественных источников доказательств и применения такой меры уголовного наказания, как возложение обязанности загладить причиненный вред), то сейчас положение существенно изменилось. Об этом, в частности, может свидетельствовать хотя бы тот факт, что по изученным нами уголовным делам о хищениях государственного и общественного имущества в системах торговли и общественного питания около 6 % ущерба возмещено именно по инициативе самого суда.

По уголовно-процессуальному законодательству РСФСР возмещение причиненного преступлением материального ущерба по инициативе суда рассматривается как право самого суда. В отличие от этого уголовно-процессуальное законодательство Украинской ССР (ст. 29), Узбекской ССР (ст. 24), Грузинской ССР (ст. 30), Литовской ССР (ст. 70) и Киргизской ССР (ст. 26) говорит не о праве, а об обязанности разрешения судом такого вопроса. Такой подход представляется более правильным, так как в большей степени содействует выполнению задачи возмещения причиненного преступлением материального ущерба.

Статья 29 УПК РСФСР не конкретизирует случаи возмещения материального ущерба судом по своей инициативе. В кодексах ряда союзных республик такая конкретизация содержится. Так, ст. 24 УПК Узбекской ССР обязывает суд разрешить вопрос о возмещении причиненного преступлением материального ущерба, когда дело рассматривается без государственного обвинителя и исковое заявление осталось непредъявленным, если этого требует охрана государственных и общественных интересов, а также тогда, когда материальный ущерб причинен лицу, которое вследствие беспомощного состояния, зависимости от обвиняемого или иных причин не в состоянии защитить свои законные интересы. Аналогичные условия разрешения судом вопроса о возмещении ущерба по своей инициативе предусмотрены УПК Украинской ССР (ст. 29) и УПК Грузинской ССР (ст. 30). Однако такая детализация не имеет существенных преимуществ. Необходимость в применении этой формы возмещения материального ущерба может возникнуть всякий раз, когда не применяются другие формы и нет обоснованного отказа потерпевшего лица от возмещения ущерба. Что же касается защиты имущественных интересов государственных или общественных организаций, то практически для них отказа от предъявления иска не может быть. В настоящее время такие организации обладают всеми возможностями к обеспечению принадлежащих им прав, и непредъявление иска следует рассматривать как неисполнение своих прямых обязанностей со стороны отдельных должностных лиц. Кроме того, как отмечалось, их имущественные интересы могут быть поддержаны прокурором. Но если все же перед судом возникает необходимость решить вопрос о возмещении материального ущерба по своей инициативе, он вправе его разрешить только при том условии, если факт причинения ущерба преступными действиями подсудимого доказан, а размер ущерба полностью установлен.

Формой возмещения ущерба является и исполнение такой меры уголовного наказания, как возложение обязанности загладить причиненный материальный ущерб. Действующее уголовно-процессуальное законодательство не содержит специальных норм, регулирующих порядок применения этой формы возмещения ущерба. Но уголовное законодательство некоторых союзных республик предусматривает специальный вид уголовного наказания – возложение обязанности загладить причиненный вред (ст. 32 УПК РСФСР и ст. 30 УК Таджикской ССР). Это наказание одновременно может стать и формой возмещения причиненного преступлением материального ущерба. Эта форма предполагает, что суд обязывает осужденного непосредственно своими силами устранить причиненный материальный ущерб либо возместить его своими собственными средствами.

По смыслу ст. 32 УК РСФСР данный вид уголовного наказания может быть назначен при условии, если совершенное преступление не представляет большой общественной опасности и носит некорыстный характер, если причиненный материальный ущерб поддается точному определению, не превышает ста рублей и может быть устранен силами или средствами лица, совершившего преступление. Если ущерб причинен на сумму, превышающую сто рублей, он может быть взыскан либо по инициативе самого суда (ч. 4 ст. 29 УПК РСФСР), либо по гражданскому иску в уголовном деле, либо в порядке гражданского судопроизводства.

Рассматриваемый вид уголовного наказания не может назначаться нетрудоспособным или несовершеннолетним осужденным.

С учетом этих условий законодатель допускает возможность его применения в случае совершения лишь таких преступлений имущественного характера, как: умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества (ч. 1 ст. 98 УК РСФСР); умышленное уничтожение или повреждение личного имущества граждан (ч. 1 ст. 149 УК РСФСР); умышленная потрава и повреждение полезащитных и иных насаждений (ч. 1 ст. 168 УК РСФСР). Данный вид наказания может быть применен как основное, альтернативное другим, и как дополнительное наказание. В этом одно из его ценных свойств, заключающееся в возможности более дифференцированного подхода к его назначению лицам, виновным в совершении преступлений, повлекших причинение материального ущерба.

В качестве основного наказания возложение обязанности загладить причиненный материальный вред может применяться и при переходе к более мягкому наказанию по сравнению с наказанием, предусмотренным за совершенное преступление, а равно и в порядке замены исправительных работ в тех случаях, когда лицо, отбывающее наказание, утратило свою трудоспособность.

В случае совершения преступления, подпадающего под признаки ч. 1 ст. 149 УК РСФСР, это наказание может быть применено как дополнительное, наряду с исправительными работами либо штрафом.

При назначении наказания суд обязан учитывать многие факторы: степень общественной опасности совершенного преступления, характер и размер преступных последствий, степень виновности лица, совершившего преступление, его материальное и семейное положение. Но при этом необходимо исходить из требования полного возмещения материального ущерба. Сказанное вытекает из прямого указания законодателя о возможности применения рассматриваемого вида наказания тогда, когда суд признает, что виновный способен устранить ущерб (ст. 32 УК РСФСР). Тогда же, когда осужденный не способен возместить причиненный материальный ущерб в полном его размере, нет необходимости в назначении данного вида наказания.

Вместе с тем «возможны и комбинированные виды возложения обязанности загладить причиненный ущерб, при которых осужденный, например, обязуется как устранить причиненный вред своими силами, так и, помимо этого, возместить материальный ущерб своими средствами»[61]61
  Ткачевский Ю. Возложение обязанности загладить причиненный вред // Советская юстиции. 1965. № 20. С. 17.


[Закрыть]. Так, гражданина, преданного суду по ч. 1 ст. 149 УК РСФСР за умышленное повреждение автомашины и обладающего специальностью шофера, можно обязать своими силами устранить причиненные повреждения и одновременно возместить расходы, вызванные необходимостью приобретения отдельных деталей и запасных частей.

Статья 32 УК РСФСР обязывает суд устанавливать в приговоре срок выполнения осужденным возложенной на него обязанности загладить причиненный вред. Если в этот срок осужденный не выполнит такой обязанности, то допускается замена данного вида наказания более строгим.

Возложение обязанности загладить причиненный материальный ущерб является одним из наиболее мягких и гуманных видов уголовного наказания, применение которого соответствует не только целям наказания (ст. 20 УК РСФСР), но и интересам потерпевшего. Но относительно его будущности в уголовно-правовой и уголовно-процессуальной литературе единства нет. Одни считают его перспективным[62]62
  См.: Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. М., 1962. С. 103; Научно-практический комментарий УК РСФСР / Под ред. проф. Б.С. Никифорова. М., 1964. С. 79–81; Ткачевский Ю. Возложение обязанности загладить причиненный вред // Советская юстиция. 1965. № 2. С. 16–17; Курс советского уголовного права / Под ред. член-корр. АН СССР А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина и В.М. Чхиквадзе. М., 1970. T. III. С. 102–103.


[Закрыть]. Другие же высказывают свое отрицательное отношение к нему, полагая, что при применении этого вида наказания потерпевший должен ждать, когда осужденный его исполнит, и, кроме того, в этой мере принуждения отсутствуют признаки кары[63]63
  См.: Шаргородский М.Д. Наказание по советскому уголовному праву. М., 1958. С. 20; Даев В.Г. Современные проблемы гражданского иска в уголовном процессе. Л., 1972. С. 36–39.


[Закрыть].

Первый из приведенных аргументов является неубедительным по той причине, что согласно ст. 356 УПК РСФСР приговор должен быть исполнен точно и в предусмотренный законом срок. Задача заключается в том, чтобы проконтролировать его исполнение. Что же касается второго аргумента, то возложению Обязанности загладить причиненный вред присущи все признаки наказания, в том числе и каря, под которой понимается принудительная сторона наказания, выражающаяся в причинении осужденному определенного лишения и ограничения физического, имущественного и морального характера.

В силу изложенного малоубедительным представляется и мнение тех, кто считает желательным «такое изменение ст. 32 УК РСФСР (и соответствующей ей статьи 30 УК Таджикской ССР), чтобы обязанность загладить причиненный материальный ущерб возлагалась только при (причинении неимущественного вреда»[64]64
  Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. М., 1967. С. 24.


[Закрыть]. Не нецелесообразность, а недостаточное исследование рассматриваемого вида наказания является причиной нигилистического отношения к нему в теории и судебной практике.

Мы полагаем, что по мере повышения материального благосостояния членов нашего общества, возрастания их моральных качеств, сфера его применения все более и более будет возрастать. Последнее вызовет настоятельную необходимость в его утверждении в уголовном законодательстве тех союзных республик, где ныне он не предусмотрен.

Глава третья

ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА В ЧАСТИ ВОЗМЕЩЕНИЯ ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ МАТЕРИАЛЬНОГО УЩЕРБА

* * *

Известно, что развитие науки – необходимая база для принятия решений, для повседневной практики.

Мы будем глубоко удовлетворены, если наш скромный вклад будет способствовать в какой-либо мере дальнейшему развитию советской уголовно-процессуальной науки и тем самым способствовать успешному выполнению одной из задач уголовного судопроизводства – возмещению причиненного преступлением материального ущерба.

Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность вопросы теории и практики[65]65
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. (Вопросы теории и практики). Казань: Изд-во Казанского университета, 1981. 136 с.


[Закрыть]

Раздел I

СУЩНОСТЬ, СОЦИАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

Глава I

СУЩНОСТЬ И СОЦИАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

В одном из своих выступлений Л.И. Брежнев отмечал: «Для всех сфер жизни и развития нашего общества все большую роль будет играть уровень сознательности, культуры, гражданской ответственности советских людей. Воспитывать в человеке устремленность к высоким общественным целям, идейную убежденность, подлинно творческое отношение к труду – это одна из самых первостепенных задач. Здесь проходит очень важный фронт борьбы за коммунизм, и от наших побед на этом фронте будет все больше зависеть и ход экономического строительства, и социально-политическое развитие страны»[66]66
  Брежнев Л.И. Ленинским курсом. Т. 6. М., 1978. С. 586.


[Закрыть]. Успешное выполнение этой задачи предполагает широкоаспектное применение прежде всего метода убеждения как одного из основных способов воздействия всей системы социалистической демократии на сознание и волю советских людей с целью формирования у них взглядов и представлений о полезности и необходимости соблюдения выработанных обществом правил поведения. Механизм убеждения включает совокупность различных экономических, идеологических, политических, правовых, социально-психологических факторов, организационную систему средств и форм воздействия на индивидуальное и групповое сознание (комплекс воспитательных, разъяснительных, поощрительных мероприятий), результатом которого является усвоение и принятие индивидуумом определенных ценностей.

Именно метод убеждения в истории существования нашего государства всегда был и остается главным методом государственного руководства обществом[67]67
  См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 162, 166, 200; Т. 39. С. 13; Т. 40. С. 282; Т. 41. С. 101, и др.


[Закрыть]. Применительно к праву убеждение заключается в осознании членами общества необходимости следовать предписаниям социалистических правовых норм и организовать в соответствии с ними как свое поведение, так и поведение других лиц. Являясь «универсальным средством охраны правопорядка», убеждение «входит в содержание любого вида правоохранительной деятельности, в том числе и принуждения, осуществляемого в сфере уголовного судопроизводства»[68]68
  Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975. С. 5. Подробнее о соотношениях убеждения и принуждения в советском уголовном судопроизводстве см.: Стацевич А. Некоторые вопросы сочетания методов убеждения и принуждения в советском уголовном процессе // Учен. зап. Латвийского ун-та им. П. Стучки. Т. 212. Вопросы борьбы с преступностью. Рига, 1974. С. 93–104; Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 85–88, и др.


[Закрыть].

Уголовно-процессуальное принуждение представляет собой разновидность государственного принуждения. Последняя есть не что иное, как применяемое компетентными органами и должностными лицами государства в форме специальных актов и в рамках правовых норм психическое, физическое или материальное воздействие на субъектов общественной жизни (личность) с целью подчинения их воли и поведения выраженным в законе интересам и воли социалистического общества и государства[69]69
  См.: Базылов Б.Т. Государственное принуждение и правовые формы его осуществления в советском обществе: Автореф. канд. дне. Киев, 1968; Корельский В.М. Демократия дисциплина в развитом социалистическом обществе. М., 1977. С. 132.


[Закрыть]. Являясь не основным, а лишь вспомогательным способом обеспечения выполнения требований закона, государственное принуждение ни в какой сфере, в том числе и в сфере борьбы с преступностью, не может, как полагают иногда[70]70
  См.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. С. 7.


[Закрыть], оттеснить убеждение на второй план.

Исследованию существа и назначения уголовно-процессуального принуждения посвящен ряд работ[71]71
  См.: Давыдов П.М., Якимов П.П. Применение мер процессуального принуждения по Основам уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Свердловск, 1961; Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978, и др.


[Закрыть]. Вместе с тем в процессуальной науке нет еще достаточно четкой теоретической концепции принуждения в сфере уголовного судопроизводства, что ведет к существенным различиям как в исходных позициях авторов, так и в определении тех или иных конкретных процессуальных мер в качестве принудительных. В силу этого представляется важным определить и рассмотреть признаки, характеризующие уголовно-процессуальное принуждение, те критерии, благодаря которым та или иная мера может быть отнесена к числу процессуально принудительных, и вывести соответствующее определение (дефиницию).

При всей внешней разности выделяемых теми или иными авторами систем признаков уголовно-процессуального принуждения[72]72
  См.: Еникеев З.Д. Прокурорский надзор за применением мер уголовно-процессуального принуждения на предварительном следствии: Автореф. канд. дне. Казань, 1972. С. 5; Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. С. 16–17; Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. С. 87–88, и др.


[Закрыть] они в действительности же, как нам представляется, существенных различий в себе не содержат. Это и понятно, ибо в основе уголовно-процессуального принуждения лежит один и тот же специфический предмет и метод регулирования тех общественных отношений, которые формируются в процессе производства по уголовным делам.

Отмечая, что уголовно-процессуальное принуждение может иметь место лишь в сфере уголовного судопроизводства, мы тем самым прежде всего подчеркиваем государственно-властный характер действий и отношений, складывающихся и развивающихся при применении конкретных мер уголовно-процессуального принуждения, выступающих в виде «властеотношений»[73]73
  См: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. С. 9.


[Закрыть]. Круг субъектов, облеченных полномочиями на применение уголовно-процессуального принуждения, точно определен в законе – это лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, судья и суд (ст. 3, 32, 33, 36 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик; ст. 3, 89,211,260 УПК РСФСР)[74]74
  В дальнейшем ссылки на Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик даются сокращенно: Основы. При ссылках на статьи УПК РСФСР имеются в виду и соответствующие статьи уголовно-процессуальных кодексов других союзных республик, если иное не оговорено особо.


[Закрыть].

Законодатель называет и возможных участников процесса, к которым может применяться уголовно-процессуальное принуждение. К их числу относятся, в первую очередь, подозреваемые и обвиняемые. К ним, при наличии соответствующего основания, может быть применена любая из числа предусмотренных в уголовно-процессуальном законе мер принуждения, в том числе и наиболее острые из них, как задержание и меры пресечения. Применение отдельных мер уголовно-процессуального принуждения (обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования, привод) допускается и в отношении потерпевших и свидетелей.

По своей сущности уголовно-процессуальное принуждение выражается в физическом, материальном, психологическом или моральном воздействии; всегда связано с определенными правовыми ограничениями в виде лишений личного, имущественного или организационного характера, в том числе телесной неприкосновенности, свободы передвижения и выбора занятий, неприкосновенности жилища, тайны переписки и телефонных переговоров, возможности свободного распоряжения находящимся в правомерном владении имуществом и т. д. Именно правоограничительный критерий и является, как правило, основным при отнесении той или иной процессуальной меры к числу принудительных.

Однако определение сущности уголовно-процессуального принуждения по одному такому критерию «не только необоснованно расширяет объем этого понятия, но и ведет к утрате того наиболее специфического, что характерно для принуждения в социалистическом обществе – быть дополнительным средством, вступающим в действие тогда, когда авторитета закона и убеждения в необходимости его неукоснительного исполнения оказывается недостаточно»[75]75
  Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме уголовно-процессуального регулирования // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 30. М., 1979. С. 79.


[Закрыть]. Ограничения правового статуса граждан возможны лишь при условии невыполнения ими тех или иных правовых предписаний. Это и составляет другой, органически связанный с первым, критерий уголовно-процессуального принуждения. При добровольном выполнении ими своих обязанностей принуждению места нет. Процессуальное принуждение обусловливается прежде всего «конфликтной ситуацией (курсив наш. – З.З.) возникающей в процессе осуществления уголовного судопроизводства, и обстоятельствами, вытекающими из сложности и необходимости обеспечения его задач»[76]76
  Еникеев З.Д. Меры процессуального принуждения в системе средств обеспечения обвинения и защиты. Уфа, 1978. С. 13.


[Закрыть]. Речь идет о ситуациях, могущих возникнуть, как правило, после положительного решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Отсюда факт возбуждения уголовного дела есть также одно из условий применения уголовно-процессуального принуждения. Кроме того, применение, к примеру, мер пресечения и отстранения от должности как мер уголовно-процессуального принуждения возможно, как правило, лишь при наличии сформулированного по делу обвинения (исключение составляют случаи применения мер пресечения к лицам, подозреваемым в совершении преступления). Вследствие сказанного факт привлечения лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого может также рассматриваться как одно из условий применения уголовно-процессуального принуждения.

Но, как отмечалось, конкретно взятая мера уголовно-процессуального принуждения может быть применена только при наличии ситуации, обусловливающей необходимость ее избрания. Наличие или отсутствие такой ситуации определяются в каждом отдельном случае совокупностью данных фактического характера, с которыми закон связывает использование той или иной меры процессуального принуждения. Именно совокупность фактических данных (доказательств), позволяющих сделать вывод о необходимости применения той или иной меры уголовно-процессуального принуждения, является достаточным основанием для ее применения.

По своему целевому назначению уголовно-процессуальное принуждение призвано содействовать успешному осуществлению стоящих перед советским уголовным судопроизводством задач (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР). Эта общая цель конкретизируется применительно к непосредственным целям отдельных видов и мер уголовно-процессуального принуждения. Так, непосредственными целями мер пресечения являются воспрепятствование уклонению обвиняемого (подозреваемого) от следствия и суда, устранение возможности с их стороны воспрепятствовать установлению по делу объективной истины, предотвращение возможности совершения этими лицами других преступлений, а также обеспечение исполнения приговора (ст. 33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР). Достаточно определенные указания на непосредственные цели содержатся в нормах, определяющих основания и порядок производства задержания (во многом совпадают с целевым назначением мер пресечения), выемки и обыска, освидетельствования, получения образцов для сравнительного исследования и т. д. (ст. 122, 167, 168, 181, 186 УПК РСФСР).

Как видим, в одних случаях меры уголовно-процессуального принуждения предназначены для обеспечения надлежащего, соответствующего предписаниям процессуально-правовых норм поведения определенных субъектов уголовно-процессуальных отношений, в других – призваны обеспечить получение и исследование доказательственного материала. Вместе с тем конкретная форма проявления этих целей зависит в определенной мере и от того, допущено тем или иным участником процесса какое-либо правонарушение или нет. Одни меры принуждения применяются преимущественно в целях предупреждения и пресечения правонарушений и сфере уголовно-процессуальных отношений (меры пресечения, отстранение обвиняемого от должности, наложения ареста на имущество и др.); другие же используются в тех случаях, когда такое нарушение уже произошло. Среди последних, в свою очередь, следует выделять меры принудительного исполнения не выполненных добровольно обязанностей (к ним могут быть отнесены, например, привод не явившегося по вызову в следственно-судебные органы лица; производство выемки после отказа выдать предметы и документы, имеющие значение для дела) и меры воздействия к нарушителям процессуального закона (изменение меры пресечения на более строгую и удаление нарушителя из зала судебного заседания). Тот факт, что в названных мерах содержатся в определенной степени и элементы уголовно-процессуальной ответственности (особенно в мерах воздействия к нарушителям процессуального закона), не лишает их общего превентивно-принудительного свойства, характерного для всего уголовно-процессуального принуждения, в силу которого оно прежде всего и призвано способствовать устранению вредных для достижения задач советского уголовного судопроизводства явлений[77]77
  На превентивную природу мер уголовно-процессуального принуждения обращается внимание не только в процессуально-правовой литературе (см.: Клюков Е.М. Задержание подозреваемого по советскому уголовно-процессуальному праву: Автореф. канд. дне. М., 1972. С. 9; Булатов Б.Б. К вопросу об уголовно-процессуальном принуждении // Проблемы борьбы с преступностью. Омск, 1977. С. 127; Кудин Ф.М. Предмет уголовно-процессуального права. Свердловск, 1977. С. 49, и др.), но и непосредственно в законодательных актах. Так, по УПК СРР меры пресечения названы как превентивные меры (см.: Уголовный процесс в европейских социалистических государствах / Под ред. В.П. Божьева. М., 1978. С. 93).


[Закрыть].

В силу специфики нашего исследования мы не можем подвергнуть глубокому анализу концепцию уголовно-процессуальной ответственности, требующую фундаментальной теоретической разработки. Отметим лишь, что в своем ретроспективном аспекте она предполагает такой способ воздействия на правонарушителя, благодаря которому на него возлагаются юридические обязанности претерпеть лишения штрафного, карательного характера (возложение дополнительных обязанностей, лишение соответствующих процессуальных прав и т. д.)[78]78
  Подробнее см.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. С. 92–105; Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме уголовно-процессуального регулирования… С. 83–89.


[Закрыть].

Прослеживая же соотношение принуждения и ответственности в области уголовного судопроизводства, нетрудно заметить наличие элементов взаимопроникновения между ними.

В широком плане ответственность есть в то же время и принуждение. Объем выраженности (удельного веса) ответственности (речь идет не о перспективной, а о ретроспективной ответственности) в отдельных видах и мерах уголовно-процессуального принуждения, безусловно, различен. Если к примеру осуществления принудительного привода не являющегося по вызовам следственно-судебных органов при отсутствии для этого уважительных причин лица принуждение и ответственность по существу органически сливаются, то, видимо, этого нельзя усмотреть, например, в освидетельствовании лица с целью возможного обнаружения на его теле следов преступления, при производстве обыска и т. д., в том числе и при избрании мер пресечения. В последних случаях элемент процессуального принуждения с целью предупреждения нежелательных последствий все же довлеет над ответственностью. В то же время, к примеру, при удалении нарушителя из зала судебного заседания (ст. 263 УПК РСФСР) или наложении денежного взыскания на переводчика, личного поручителя, специалиста или иное лицо (ст. 57, 94, 133¹, 263 УПК РСФСР) процессуальная ответственность носит преобладающий характер. Анализируя сущностные свойства уголовно-процессуального принуждения, важно, наконец, подчеркнуть, что законность и обоснованность его применения обеспечиваются системой экономических, политических и правовых, в том числе уголовно-процессуальных, гарантий. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что уголовно-процессуальное принуждение есть метод государственного воздействия, проявляющийся в правовых ограничениях личностного, имущественного или организационного характера участников уголовно-процессуальной деятельности вследствие применения к ним при наличии определенных законом оснований следственно-прокурорскими и судебными органами процессуально-правовых средств (мер) пресечения, представляющих угрозу интересам правосудия деяний, а также в целях обеспечения условий успешного разрешения задач уголовного судопроизводства.

В реальной жизни этот метод проявляется в применении предусмотренных уголовно-процессуальным законом конкретных мер принуждения. Образуя в целом единый институт мер уголовно-процессуального принуждения, вместе с тем сами такие меры не теряют своего качественного своеобразия и различаются по: характеру принуждения; степени наличия в них элементов уголовно-процессуальной ответственности; своей целенаправленности; субъектам, к которым возможно их применение; органам и должностным лицам, наделенным правом их применения и т. д. В зависимости от этого в процессуально-правовой литературе даются различные классификации мер уголовно-процессуального принуждения.

Понимая, что любая классификация носит оттенок условности, в плане поставленной нами проблемы все меры уголовно-процессуального принуждения необходимо классифицировать по характеру их назначения: а) на направленные главным образом на предотвращение ненадлежащего поведения участников уголовно-процессуальной деятельности и б) на связанные преимущественно с собиранием и исследованием средств уголовно-процессуального доказывания. При этом ненадлежащим считается такое поведение, которое выражается в нарушении участником уголовно-процессуальной деятельности возложенных на него законом обязанностей, имеющих целью противодействие достижению задач советского уголовного судопроизводства.

При такой классификации первую группу составляют все меры пресечения: подписка о невыезде (ст. 93 УПК РСФСР); личное поручительство и поручительство общественной организации (ст. 94 и 95 УПК РСФСР); заключение под стражу (ст. 96 УПК РСФСР); залог (ст. 99 УПК РСФСР); наблюдение командования воинской части (ст. 100 УПК РСФСР); отдача несовершеннолетних под присмотр родителей, опекунов, попечителей или администрации закрытых детских учреждений (ст. 394 УПК РСФСР); задержание лица, подозреваемого в совершении преступления (ст. 122 УПК РСФСР); отстранение обвиняемого от должности (ст. 153 УПК РСФСР)[79]79
  «Хотя отстранение от должности, – отмечал М.А. Чельцов, – не включается в перечень мер пресечения, но по существу оно решает такую же задачу – препятствует обвиняемому продолжать преступную деятельность» (Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1962. С. 228).


[Закрыть]; наложение ареста на имущество (ст. 175 УПК РСФСР). К этой группе примыкают и случаи изменения избранной меры пресечения на другую (ст. 101 УПК РСФСР).

Во вторую группу входят такие меры процессуального принуждения, как обыск и выемка (ст. 167, 168, 174 УПК РСФСР); освидетельствование (ст. 181 УПК РСФСР); получение образцов для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР); помещение обвиняемого в медицинское учреждение для производства стационарного наблюдения (ст. 188 УПК РСФСР); привод в следственные «судебные органы свидетеля, потерпевшего, эксперта, подозреваемого, обвиняемого для допроса или выполнения иных процессуальных обязанностей (ст. 73, 75, 82, 123, 147 УПК РСФСР).