Текст книги "Избранные труды. Том 2. Уголовное право"

Профессор В. Гропп (ФРГ), ссылаясь на работы профессоров А. Зинна, К. Амбоса, Б. Хекера и др., полагает, что оценка конфликтной ситуации состоит в проверке совместимости экстратерриториального распространения уголовно-правовой власти с принципом невмешательства во внутренние дела иных стран. Далее профессор Гропп выделяет два этапа оценки. Первый этап – обнаружение общепризнанного начала – принципа, легитимирующего применение уголовного закона к данному деянию в данных обстоятельствах. Второй этап – исключение возможных запретов на распространение данной уголовно-правовой власти в данных обстоятельствах, другими словами – исключение возможного произвола и злоупотребления правом. Эти положения могут быть использованы оппонентами при формулировании встречных возражений, что, конечно, требует специального анализа ad hoc.

Однако и при специальном анализе следует помнить, что юридические средства принуждения какого-либо государства к отказу от собственной компетенции отсутствуют. Некоторые страны при наличии специфических интересов вообще не склонны считаться с международно-правовым пониманием компетенции.

Характеристика рисков необходима для выбора способов обеспечения безопасности, законных прав и интересов российских граждан. Выделим наиболее существенные группы рисков.

1. Различное понимание принципа nе bis in idem на европейском уровне и в законодательстве. Ввиду важности данной проблемы и неверного ее освещения в литературе напомним, что в соответствии с ч. 1 ст. 50 Конституции РФ «никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление». Это положение воспроизводится в ч. 2 ст. 6 УК РФ «Принцип справедливости»: «Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление». Понимание этого принципа вне пределов Российской Федерации, как правило, состоит в том, что он применяется только во внутреннем законодательстве тех или иных стран и не распространяется на деяния, совершенные вне территории этих стран.

Именно поэтому один из ведущих докладчиков на упомянутом заседании в Оснабрюке профессор Арндт Зинн сформулировал в своем основном проекте модели разрешения юрисдикционных конфликтов, представленном в качестве исходного по состоянию на 17 июля 2011 г., следующий тезис: «Принцип ne bis in idem собственно в транснациональной перспективе непригоден к тому, чтобы воспрепятствовать многократному уголовному преследованию за одно и то же деяние». Таким образом, существует риск повторного осуждения лица, за которым числится обвинительный приговор российского суда. Последствия этого вполне очевидны, но дополнительно следует подчеркнуть, что ограниченное понимание рассматриваемого принципа является глубоко несправедливым. Отечественное уголовное законодательство в этой части опережает законодательства большинства стран и в большей степени отвечает пониманию прав и свобод человека и гражданина.

Существующие различия в сфере уголовной ответственности вредят нашей стране, и необходимы усилия по распространению именно российской позиции.

2. Риски осуждения за деяния, не признаваемые преступлениями по уголовному законодательству Российской Федерации. Они порождаются многочисленными расхождениями в описании совпадающих, казалось бы, деяний в уголовных законах различных национальных систем, а также наличием в отдельных государствах оригинальных уголовно-правовых запретов, которые не охватываются правосознанием граждан иных стран. Это может, к примеру, относиться к такому деянию, как Untreue (общее злоупотребление доверием по отношению к работодателю или иному лицу, совершенное субъектами, могущими не являться специальными, и не связанное с извлечением какой-либо выгоды лично для себя или для другого лица). Показательным примером может являться имевшее место в свое время привлечение к уголовной ответственности бывшего канцлера ФРГ Гельмута Коля на основании того, что он не оформил надлежащим образом деньги, поступившие от спонсоров в кассу его партии. Не вдаваясь в подробности, нужно отметить, что Untreue наиболее часто связано именно с экономическими интересами и предусматривает уголовную ответственность за деяния, не наказуемые по УК РФ.

3. Риски перехода в чужую юрисдикцию. Они могут быть связаны с ограничением возможностей защиты своих интересов в уголовном процессе. Оплата юридической помощи различается в отдельных странах, зачастую весьма значительно. Ввиду особенностей материального и процессуального права разработка эффективных и законных позиций защиты осложняется. Трудности влечет даже оценка добросовестности и профессионализма адвокатов. Во многих случаях усиливается изоляция лица, подвергаемого уголовному преследованию.

4. Риски ограничения различных прав и свобод человека и гражданина. Они, в частности, могут состоять в предварительном задержании или аресте по юридически неверным притязаниям на осуществление юрисдикции той или иной уголовно-правовой системы. Эта угроза тем более существенна, что, как уже отмечалось, принципы или нормы, устанавливающие привязку к иностранному элементу, по своему содержанию являются рамочными предписаниями; как таковые они нуждаются в наполнении, которое не всегда является предсказуемым.

Прежде всего, следует обеспечить информационное сопровождение транснациональных юрисдикционных конфликтов, в предупреждении и разрешении которых по тем или иным причинам вынуждены участвовать Российская Федерация и лица, которым она покровительствует. Для этого необходимо развертывание научных исследований, поддерживаемых государством и иными активными субъектами международных отношений, а также создание соответствующих информационных баз. В связи с этим следует развивать фактически вновь появившуюся область российского уголовного права – межгосударственное коллизионное уголовное право.

Далее, следует оказывать организационную поддержку деятельности тех структур, которые реализуют и охраняют интересы нашей страны, связанные с разрешением данного вида конфликтов. Выявленная сложность конфликтов, связанные с ними риски, существующие информационные и методические пробелы определяют необходимость дальнейших усилий, осуществляемых дипломатическими службами, органами прокуратуры и внутренних дел, структурами других ведомств.

Наконец, крайне необходимо совместными усилиями заинтересованных лиц разрабатывать ориентирующие позиции российской уголовно-правовой власти, адаптированные к реальному содержанию юрисдикционных конфликтов и в полной мере реализующие признаваемые ею принципы. Особенно следовало бы, рассматривая территориальный принцип как основной, ведущий, наметить перечень условий, при которых целесообразно настаивать на иных принципах, в частности на принципах активной и пассивной защиты.

Раздел 3
Справедливость и эффективность юридической ответственности в экономике

Пояснение к разделу 3

В доктрине уголовного права продолжают оставаться дискуссионными вопросы справедливости наказания, уголовной ответственности, эффективности ее применения вообще и в сфере экономической деятельности в частности. А. Э. Жалинский в 2009–2011 гг. очень много занимался этими вопросами, он полагал, что понимание справедливости юридической ответственности в сфере экономики, и в первую очередь уголовной ответственности, не отвечает исходным понятиям справедливости в праве. И с учетом реминисценций российской действительности эта проблема еще более обостряется.

При всей разработанности вопросов юридической ответственности в российской доктрине (всем известно, что усиление юридической ответственности является наиболее распространенным способом решения текущих проблем, хотя не всегда эффективным: проще увеличить санкцию, чем ввести надлежащее правовое регулирование) А. Э. Жалинский много думал над этой проблемой и пытался предложить ее решение. К сожалению, уход из жизни не позволил создать ему окончательную модель.

К вопросу об инструментальной оценке справедливости и эффективности мер уголовной ответственности[283]283
  Текст опубликован: Уголовное право и современность. Вып. 2 / науч. ред. А. Э. Жалинский; отв. ред. С. А. Маркунцов. М.: ГУ ВШЭ, 2009.


[Закрыть]

1. Смысл и значение проблемы. Она может быть описана как сугубо практическая и как теоретическая, познавательная. Обе характеристики, разумеется, связаны между собой.

Практически острота проблемы состоит, прежде всего, в резком несоответствии объема затрачиваемых страной ресурсов на реализацию уголовной ответственности и состояния правопорядка на фоне далеко не всегда заслуженного недоверия к правоохранительной системе. Количество назначаемых мер уголовной ответственности и объем деятельности, с этим связанной, крайне велики[284]284
  См.: Алексеев А. И., Овчинский B.C., Побегайло Э. Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006; Гаврилов Б. Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. М.: Велби – Проспект, 2008; Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М.: Волтерс Клувер, 2009.


[Закрыть].

В этих условиях криминализация, а тем самым отчуждение населения, усиливаются постоянно, отвлекая, в частности, трудоспособное мужское население от производительного труда, снижая возможности молодежи призывного возраста.

В сфере экономики избыточное, т. е. несправедливое и неэффективное, применение мер уголовной ответственности ведет к снижению инновационной активности, а на этой основе и к усилению социальной напряженности в ее различных проявлениях.

В современной социальной ситуации, несмотря на многочисленные трудности, реально возможно повысить адресность мер уголовной ответственности, усилить потенциал их воздействия за счет оптимизации применяемых средств уголовной ответственности, более рационально использовать выделяемые ресурсы, повышая при этом уровень одобрения проводимой уголовной политики.

Приведем лишь в качестве примера возможный вариант экономии общественных ресурсов. В 2008 г. судами общей юрисдикции по первой инстанции рассмотрено 1 млн 166 тыс. уголовных дел в отношении 1 млн 809 тыс. лиц. В местах лишения свободы находилось примерно 800–900 тыс. человек. При более экономной дифференциации наказания, ограничивая его деяниями, которые совершаются действительно опасными преступниками, имеющими реальную возможность совершать и далее преступления, население мест лишения свободы можно сократить вдвое.

В этих целях назначение мер уголовной ответственности следует рассматривать как технологический управляемый процесс оказания крайне специфических, весьма затратных и притом вынужденных услуг населению и государству, скажем, по примеру медицинской деятельности. Тогда можно ставить вопрос об улучшении процесса оказания услуг и собственно их качества.

Теоретическая характеристика проблемы должна быть подчинена практической. Она состоит из двух частей. Первая часть проблемы уголовной ответственности связана с ее легитимацией. Сообщество граждан, живущее в отдельно взятой стране, должно понимать и осознанно решать, за какие деяния, для чего и при наличии каких условий к ним по закону может быть применено столь жесткое принуждение, которое именуется уголовной ответственностью. Здесь постоянно возникает экзистенциальная проблема выбора между личной автономией, личной безопасностью, причем при неопределенности шансов достижения каждого из этих состояний.

Вторая часть проблемы состоит в инструментальном совершенствовании процесса реализации уголовной ответственности. Ее реализация требует поворота от нарративного описания к проблемному подходу, от спора о дефинициях к анализу в данном случае материально-правовых, а вообще и иных механизмов и регулирующих средств.

Обе части проблемы разрабатываются постоянно, но окончательному решению в принципе не поддаются. Они всегда должны быть в центре уголовно-правовых исследований. Общество, его профессиональные структуры, центры политического влияния, граждане постоянно вырабатывают представления о зле, которое должно и может быть наказано средствами уголовного закона. Эти представления коренятся и живут в обыденном сознании, искусстве, фольклоре, религии, науке. Они могут быть крайне абстрактными, закрепляться в виде поведенческих правил, воплощаться в заветы, приобретать форму философских размышлений, воплощаться в гипотезы, оценки, рекомендации. Они повторяют друг друга и постоянно критикуются, постоянно выводятся из сферы критики.

Кажется несомненным, что познание уголовной ответственности должно быть постоянным, представляя собой мониторинг или, может быть, лучше – слежение, сканирование объекта, определяемого фактом и состоянием его существования.

2. Задачи уголовно-правовой науки и предмет исследования мер уголовной ответственности. В конечном счете уголовное право как отрасль правовой системы реализуется в определении сферы применения легитимного принуждения или угрозы его применения. Уголовное право включает три основных компонента: предметную и нормативную оценку деяния, совершаемого субъектом права; меры воздания, или, говоря языком действующего уголовного кодекса, меры уголовно-правового характера; нормы, обеспечивающие соразмерность, целевую пригодность и социальную переносимость воздаяния.

Именно поэтому любое мотивированное потребностями уголовного права исследование его статики и динамики должно явно или латентно отвечать на вопросы: за что, при каких условиях и как наказывать? При этом каждый ответ должен быть формальным и материальным, а кроме того, инструментальным. Невозможность, в частности, описать поведение, структурировать его воздействие на социальную структуру в ее сложнейших проявлениях должна влечь отказ от применения уголовной ответственности. Достаточный пример: то, что именуется экономическим кризисом, вызвано людьми, но пока сказать, какими их деяниями, не удается.

3. Категории эффективности и справедливости в структуре уголовно-правового познания. Они ни в коем случае не выступают как единственные средства познания, но имеют существенную различительную и оценочную емкость, являются гибкими и хорошо вписываются в процессы коммуникации.

Категории справедливости и эффективности одновременно являются общенаучными, специально правовыми и в то же время широко употребимыми, что делает их пригодными для характеристики юридической ответственности как с профессиональных, так и с общесоциальных позиций.

Совместное рассмотрение этих категорий непривычно. Но оно обосновывается тем, что они взаимодополняемы, обеспечивая получение большего объема информации, и в то же время выступают как контрольные механизмы относительно друг друга. Их использование способно на единой основе отражать общие и партикулярные интересы различных групп населения.

4. Возможности инструментального анализа справедливости и эффективности. Это также не вполне привычный подход. В некоторых работах справедливость (но не эффективность) противопоставляется инструментализму, рациональности, ориентации на целенаправленность уголовного права. Справедливость при этом чаще связывается с естественным правом, а целенаправленность – с позитивным. Действительно, преувеличенный позитивизм, переоценка формализации права и инженерных методов его реализации не оправдывают себя и вредны для действительных интересов страны.

Однако инструментальный подход сам по себе лишь обеспечивает осознанное понимание справедливости и эффективности, снимая в возможной мере неопределенность этих понятий, юридизируя их, выводя из сферы идеологии в сферу конституционного права.

Следует при этом признать, что возможности исследования справедливости и эффективности в праве не исчерпаны. Им, правда, посвящено много исследований, и они очень часто используются для оценки состояния правового регулирования и аргументации своих позиций. Но категории справедливости и эффективности в правовой литературе все же рассматриваются преимущественно с теоретических позиций и редко используются в практических нуждах.

Поэтому инструментальный анализ категорий справедливости и эффективности уголовной и, шире, юридической ответственности необходим именно для того, чтобы представить их как набор проверяемых параметров, пригодных, с одной стороны, для социальной оценки, а с другой – для управленческого использования. Он должен проводиться в нуждах уголовной политики и уголовного права, отодвигая на второй план разрешение философских споров о природе, например, справедливости, если это реально не повышает практическую применимость уголовного закона и пригодность доктринальных суждений[285]285
  Опубликованные по вопросам справедливости и эффективности в уголовном праве работы можно оценивать как полезные и необходимые. Но во всех случаях характеристика этих категорий пока еще непригодна к практическому использованию.


[Закрыть].

Собственно инструментальный анализ справедливости и эффективности направлен на решение двух взаимосвязанных задач.

Первая – уголовная ответственность должна предметно, независимо от субъективных, иногда заведомо извращенных оценок быть, совместно и раздельно, справедливой и эффективной.

Вторая – справедливость и эффективность должны поддаваться правовой оценке, что образует важнейший компонент прозрачности реализации уголовного закона.

Значение этих задач очевидно. При любом положении дел в области борьбы с преступностью общество заинтересовано в том, чтобы меры уголовной ответственности отвечали его представлениям о добре и зле, приносили пользу, как она понимается в данный период, и не требовали при этом слишком высоких, а тем более необоснованных, издержек.

Описанный подход к категориям справедливости и эффективности уголовной ответственности находится, как можно надеяться, в русле современной уголовной политики России. Это подтверждается, в частности, политической ориентацией на снижение мер лишения свободы, прежде всего при совершении преступлений небольшой и средней тяжести, разработкой проектов рационализации уголовного процесса за счет введения так называемой сделки с правосудием, стремлением к повышению прозрачности правоохранительной и судебной систем.

5. Профессиональные цели инструментального анализа справедливости и эффективности уголовной ответственности. Ими являются:

а) информационное обеспечение осознанного доверия к правоохранительной и судебной системам в целом и согласия граждан с уголовной политикой и отдельными решениями о применении уголовной ответственности; сейчас трудно выразить справедливость иначе, чем через обоснованное согласие общества с необходимостью и переносимостью уголовной ответственности, хотя в основе согласия должны лежать внятные критерии;

б) выявление общих издержек реализации уголовной ответственности, включая побочные последствия;

в) описание правовых благ, создаваемых применением уголовной ответственности.

6. Эмпирическая характеристика справедливости уголовной ответственности. Она, как отмечено выше, может быть выражена рядом требующих взаимного согласия параметров и требует сопоставления с параметрами эффективности. Рассмотрим некоторые из них в порядке постановки вопроса:

а) наличие в УК РФ четких и социально приемлемых оснований соразмерности, законности и обоснованности практики в целом и отдельных принимаемых решений. Конкретизация этих параметров возможна и необходима путем оценки и совершенствования институтов Общей части УК РФ и отдельно уголовно-правовых запретов. При этом нужен новый содержательный и дифференцированный анализ общественной опасности, ее характера и степени, которые пока не имеют определенного значения. Обратимся к неожиданной проблеме. У гражданина С. похитили велосипед из сарая близ дома. Придя домой, он узнал, что лицо, ранее ухаживавшее за его женой, разгласило тщательно сберегаемую тайну усыновления. По действующему УК РФ максимальное наказание в первом случае – до пяти лет лишения свободы. Во втором – лишения свободы вообще нет. Можно ли считать решения законодателя в этих случаях справедливыми? Эта проблема состоит в поиске языка и правил ее решения;

б) возможность понимания и оценки обществом оснований и целей уголовной ответственности. Незаконное использование объектов авторского права карается при отсутствии квалифицирующего признака лишением свободы на срок до двух лет. Задержка выплат по вкладам в банке гражданам практически не наказуема. Это не может быть понято населением в современных условиях, но, вероятно, имеет экономические основания. Опять возникает проблема согласия;

в) реальное состояние удовлетворения спроса на уголовное право, конкретизируемое по частоте обращений и целям применения мер уголовной ответственности. Это проблема защищенности населения средствами уголовного закона, согласия с ее состоянием. Оплата уголовной ответственности осуществляется всеми налогоплательщиками, несущими уголовную ответственность за уклонение от уплаты налогов, но распределяется правоохрана зачастую произвольно;

г) уровень уголовно-правовых рисков и развитость средств их преодоления; возможность соблюдения баланса интересов государства, общества, участников уголовного процесса, их окружения;

д) соответствие взглядам общества дифференциации мер уголовной ответственности на основе материальной оценки совершенного деяния.

7. Эмпирическая характеристика эффективности уголовной ответственности. Она может быть выражена следующими параметрами:

• данные о динамике преступности и особенно рецидива;

• сведения о расходах на реализацию уголовной ответственности, в частности объем оплачиваемого рабочего времени, затрачиваемого на принятие отдельных решений, времени участников процесса, разумеется, прежде всего не привлекаемых к уголовной ответственности;

• данные об экономических последствиях принимаемых решений, включая сокращение налоговых платежей, снижение заработной платы и потерю рабочих мест, уменьшение капитализации и возникновение иных предпринимательских убытков, осуществление нормативно-правовых, организационных и иных мер, принимаемых на основе решений о возложении уголовной ответственности;

• данные о пробелах уголовного закона и соответственно его бездействии в социально-экономической сфере.

Взаимоконтроль с позиций справедливости и эффективности. Он предполагает, что оценка справедливости должна проверяться данными об эффективности и наоборот. Уголовная ответственность не может рассматриваться как справедливая, если она неэффективна. Она не может рассматриваться как эффективная, будучи несправедливой.

8. Нормативные основания справедливости и эффективности уголовной ответственности. Справедливость в действующем УК РФ регламентируется как в ст. 6 «Принцип справедливости», так и в ст. 43 в качестве цели наказания, которой законодатель считает текстуально «восстановление социальной справедливости». Собственно, это взаимосвязанные нормы, ибо в каждом случае определяются критерии применения уголовной ответственности. Вместе с тем, поскольку критериями являются общественная опасность преступления, обстоятельства его совершения и личность виновного, то ч. 1 ст. 6 УК РФ в идеале программирует практически все иные нормы УК, которые в соответствии с понятием справедливости должны быть пригодными для его реализации. Так, характер и степень общественной опасности в соответствии со ст. 6 УК РФ должны быть воспринимаемыми и поддаваться оценке. Особым проявлением справедливости является конституционный запрет несения двойной уголовной ответственности за одно и то же преступление.

Начало эффективности имеет корни в действующем УК РФ, однако прямая его регламентация в законе отсутствует. В основе нормативно-правового понимания эффективности уголовной ответственности лежат ст. 2 «Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации», ст. 8 «Основание уголовной ответственности» и ряд других статей.

Эффективность, однако, не рассматривается как принцип. Это начало, важнейшее, необходимое свойство мер уголовной ответственности, которое предполагает как их законность, так и пригодность к решению всегда требующих конкретизации задач уголовного права.

Общим для справедливости и эффективности уголовной ответственности является то, что их обеспечение, требуя высоких социальных издержек самого различного свойства, должно позитивно сказываться на состоянии охраняемого уголовным законом правопорядка.

9. Обеспечение справедливости и эффективности уголовной ответственности. Оно осуществляется на двух уровнях.

Первый уровень – обеспечение эффективности и справедливости каждого отдельного уголовно-правового решения.

Второй – обеспечение эффективности справедливости правоприменительной практики в целом. Даже единичное и несправедливое возложение уголовной ответственности на субъекта преступления порождает уголовно-правовые риски и повышает коррупциогенный потенциал уголовного закона.

10. Фоновая ситуация обеспечения справедливости и эффективности. В последние годы повсеместно в странах с развитой правовой системой фиксируется проблемная ситуация, обозначаемая как кризис уголовного права. Структура кризиса такова:

• постоянное расширение сферы действия уголовного законодательства, которое часто характеризуется как инфляция, проявляющаяся в первую очередь в расширении системы уголовно-правовых запретов, при этом многие исследователи считают это расширение ложным, по существу лишь дифференцирующим наказание в сторону его усиления;

• динамика преступности в большинстве стран продолжает оставаться крайне неблагоприятной, возрастает реальный вред и страх, причиняемый ею; все большей в демографической структуре многих стран становится доля уже судимых лиц, увеличивается население мест лишения свободы, повышаются явные и неявные, планируемые и побочные издержки действия уголовного законодательства;

• растет недовольство общества, и особенно плохо защищенных социальных групп, как собственно состоянием безопасности, так и деятельностью властных структур.

В конечном счете эта ситуация является саморазвивающейся. В ней недостаточно обеспечиваются справедливость и эффективность мер уголовной ответственности. Накопление несправедливых и неэффективных мер в свою очередь ухудшает общее состояние фоновой ситуации.

В итоге получается, что современные, весьма дорогостоящие меры уголовной ответственности по каким-то причинам не оправдывают ожиданий общества. Это означает наличие того, что называется провалом рынка, но в данном случае относится к ветвям государственной власти.

11. Предметная характеристика фоновой ситуации.

1. Расширение (инфляция) уголовного закона. Этот процесс легко фиксируется количественными и качественными показателями, но наличие или отсутствие необходимости в нем оценивается трудно. Господствующим можно признать мнение, по которому принятие нового уголовно-правового запрета или усиление наказания рассматривается как необходимый ответ либо на рост числа запрещаемых или запрещенных деяний, либо на предполагаемые требования граждан. По менее распространенному, но более обоснованному мнению, эта проблема всякий раз нуждается в детальном изучении.

Существует множество свидетельств негативного влияния нестабильности уголовного закона на справедливость и эффективность уголовной ответственности. Это отсутствие единой правоприменительной практики, усиление неопределенности и соответственно коррупциогенности действующего законодательства.

В сущности, следует иметь в виду, что объективно и вынужденно любой уголовно-правовой запрет, наряду с позитивным содержанием, имеет коррупционный потенциал. Продаже теоретически поддается едва ли не любое решение о применении уголовного закона.

2. Наличие негативных последствий действия уголовного закона. В реальном выражении они порождаются не поддающимся учету множеством факторов, которые, впрочем, описываются как факторы криминогенные, состояние уголовного законодательства и уголовно-правовой, профессиональной и непрофессиональной мысли, мотивация и подготовленность кадров, инфраструктура применения уголовной ответственности, включая лоббизм, позиции центров влияния.

Последствия проявляются как реальность самым различным образом. Их можно подразделить на группы последствий:

а) относящихся к состоянию и динамике преступности, в частности уменьшение или увеличение количества совершенных преступлений, уровень рецидива, тяжесть преступлений;

б) относящихся к структуре правоприменительной практики, в частности количество доследственных проверок, решения об отказе в возбуждении уголовного дела, обвинительные и оправдательные приговоры, меры наказания и иные меры уголовно-правового характера;

в) изменения в обязанностях и связанные с этим требования к различным организациям со стороны правоохранительных органов, в частности к хозяйствующим субъектам, и проводимые по отношению к ним проверки;

г) затраты правоохранительной и судебной власти на применение уголовного закона, выраженные во времени, затраченном на раскрытие, предварительное расследование и судебное рассмотрение уголовных дел в целом и их отдельных групп; альтернативные издержки, связанные с фактическим отказом от реализации отдельных групп уголовно-правовых запретов;

д) различного вида затраты адресатов уголовно-правовых запретов, состоящие в восполнении изъятых документов, потере времени, прекращении деятельности, претерпевании мер процессуального принуждения;

е) изменения в компетенции государственных органов, состояние правоохранительной дисциплины.

Влияние этих последствий на эффективность и справедливость уголовной ответственности прослеживается сложно. Вероятно, оно определяется коррупциогенностью уголовного права, особенно применительно к платежеспособному населению, давлением системы учета показателей, дефицитом времени и профессиональной неподготовленностью работников правоохраны, реже судей.

3. Недовольство общества. Оно во многих случаях плохо уловимо и не проявляется достаточно наглядно в политическом и экономическом поведении. Вместе с тем оно носит отсроченный и латентный характер и отражается в недоверии к правоохранительным органам и суду, которое фиксируется социологическими опросами, в росте коррупции, снижении предпринимательской активности, особенно в сферах деятельности, которые наиболее активно подвергаются тому, что именуется оборотом «кошмарить бизнес».

12. Возможные направления теоретического включения проблематики справедливости и эффективности уголовной ответственности в предмет конкретных уголовно-правовых исследований. Здесь речь идет о том, что теоретико-методические и предметные характеристики справедливости и эффективности уголовной ответственности должны включаться в работы, которые преимущественно посвящены более специальным проблемам, например анализу отдельных норм Общей части уголовного права либо отдельным уголовно-правовым запретам. В таких случаях они соотносятся с совершенствованием уголовного закона, практики его применения и правосознания граждан, и предлагаемые на их основе решения должны быть законными, целевыми, технологичными, проверяемыми и одобряемыми, не противореча, следовательно, иным принципам и началам уголовного права.