Текст книги "Пандемия любви"

– Вы из ЖЭКа? – спросил он строго. – Наконец-то.

– Нет, – помотала головой Светка. – Мы насчёт комнаты. Парамоновы сказали – вы покажете.

Старичок сначала было нахмурился, потом кивнул со вздохом:

– А, да-да, они звонили. Ну что ж, проходите. Вот сюда, налево. – И он пошёл вперёд, показывая дорогу. – Сюда. Заходите, не заперто у них. – Он распахнул дверь комнаты и остановился на пороге, давая им пройти.

Светка, как всегда, заскочила первой и теперь стояла на пороге, крутя головой.

Лена вошла и огляделась. Комната была небольшая, метров, на взгляд, четырнадцать, довольная чистая, обставленная простой мебелью. Стол, укрытый клеёнкой, три венских стула, раскладной диван с тумбочкой сбоку, пара этажерок, холодильник в углу и старый двухстворчатый шкаф с потемневшим зеркалом. В другом углу стоял телевизор на подставке, укрытый пожелтевшей вязаной салфеткой. Пол застелен слегка потёртым зелёным в мелкую крапинку паласом. В комнате немного пахло пылью и нежилым помещением. На этажерке, на круглой салфеточке застыло семейство слоников с поднятыми хоботами.

«Типичное старушечье жилище, – с грустью подумала Лена, и ей овладело чувство одиночества и собственной ненужности. – Очередное временное пристанище. Футболят меня, как тряпку, по разным углам, а я никак не могу хоть за какой-нибудь гвоздь зацепиться».

Большое трёхстворчатое окно, завешенное стареньким тюлем, выходило во двор. Она подошла к нему и, выглянув, увидела газончик и детскую площадку. Двор был пуст, и только большая кудлатая псина бродила по траве, лениво обнюхивая песочницу.

– Во двор выходит, не на улицу, – гордо сообщил старичок. – У нас тут тихо, машины не гремят, и воздух чище. Ну как, нравится?

– Нравится, – быстро кивнула Лена. – Только вот у меня один самый важный вопрос: вы против собаки возражать не будете? У меня собака. Он смирный и нигде не пачкает, – торопливо добавила она, моля бога, чтобы старичок сразу не сказал «буду».

– Да чего ж возражать? Я к собакам нормально. Мне чего – я на пенсии. Если что, могу и вывести. Веселее будет, – улыбнулся старичок, и у Лены сразу отлегло от сердца.

Светка деловито пробежалась по комнате, заглядывая во все углы. Зачем-то приподняла клеёнку и приоткрыла дверцу шкафа.

– Да-а, тут хороший субботник требуется. Пыл нага везде.

– Дак не живут же, – развёл руками старичок. – Вот вселитесь, тогда и обуютите. На то и женщины. Вы вдвоём, что ли?

– Да нет, вот девушка одна. Вы не волнуйтесь, она аккуратная, – мотнула головой Светка.

– Аккуратная – это хорошо. Я тут из ЖЭКа ждал. Краны текут, а их не дозовёшься. Думал – техники-смотрители, – сказал старичок. – У нас тут уборки по очереди. Общее пользование. Клавку, правда, не допросишься, она поддаёт иногда, а так нормальная. Дома редко бывает. Всё больше у сожителя. Ну идите там ванну гляньте да кухню, может, не подойдёт ещё?

– Подойдёт, – твёрдо сказала Лена, а Светка вздохнула.

– Не Лувр, конечно.

– Чего? – не понял старичок.

– Да нет, ничего. Раз девушка говорит – согласна, значит, берём, – снова вздохнула Светка.

– Ну что ж, тогда прошу, как говорится, к нашему шалашу, – улыбнулся старичок. – А вас как звать-то?

– Лена.

– Лена. Алёна, значит. Ну и хорошо. А я буду Егор Кузьмич. Так ты что ж, работаешь или ещё учишься? Студентки часто комнаты снимают.

– Работаю, – сказала Лена.

– Ну правильно. Работать надо, бо нынче всё дорого, не накупишься. А собачка что ж, пусть живёт, я не против. Даже покормить могу.

– Спасибо.

– А большая собачка-то?

– Нет, не очень. Вот такая. – Лена ладонью отмерила от пола Вовин рост и улыбнулась. – Он у меня ласковый, всех любит. Ну мы пойдём, а то нам на работу надо. Могу я уже завтра перебраться?

– Отчего ж, перебирайся. Мне, старику, веселее будет, а то я всё один. Такая тоска порой возьмёт. Старуха-то моя померла, а я вот живу.

Дедушка ей понравился. Чистенький и весь какой-то ужасно трогательный.

«Потому что одинокий. Такой же, как я. Никому не нужен, но не сдаётся. И не озлобился. Я тоже не должна ни на что сетовать, в конце концов, рано или поздно всё как-нибудь уладится».

Они распрощались и вышли на лестницу.

– Да уж, – задумчиво протянула Светка. – Хрень, конечно, зато дёшево. И вперёд не просят.

Ну если уж совсем невмоготу станет, на худой конец вернёшься к маме. Здесь хоть самостоятельно жить будешь. Вот переедешь, приду, и устроим шмон. Тут будьте ласковы попахать придётся. Я тебе натащу чего-нибудь, обустроимся. У нас барахла хватает. В общем так, я сегодня заеду, у них ключи возьму и оставлю задаток. У тебя деньги есть?

– Есть, – кивнула Лена. – Я же зарплату получила и ещё за переводы. Завтра принесу. Спасибо тебе, Свет.

* * *

Лена вернулась с работы в семь часов, быстренько вывела Вову и отправилась в свою комнату собираться.

«Хорошо, что не стала распаковывать все вещи. Сумку с одеждой соберу быстро, а всё остальное сложено. Надо придумать, что сказать ему. Не хочется быть неблагодарной, он ведь столько сделал для меня. И вообще, он такой милый. Даже не хочу думать о том, как сильно буду по нему скучать. Я не должна думать об этом. Сегодня вечером я ещё увижу его… Подожду, пока он вернётся с работы, и скажу, что переезжаю. Поблагодарю за всё и вообще… попрощаюсь».

В дверь позвонили, Вова с лаем бросился в прихожую, и Лена пошла открывать. От волнения она забыла спросить, кто там. Второпях крутанув ручку замка, молча распахнула створку двери и… в ужасе застыла на пороге.

В проёме стоял Макс Арбенин.

– Вижу, моя девочка не ожидала лицезреть меня так скоро?

Он был элегантен, отутюжен и источал запах дорогого парфюма. Длинный серый плащ и по-габеновски чуть сдвинутая на бок шляпа делали его похожим на западного киногероя пятидесятых годов. Вивьен Ли или Одри Хепберн отлично смотрелись бы с ним в эту минуту. В руке он держал перчатки и был совсем не похож на Макса времён их студенчества.

Видимо, она его разглядывала, потому что он засмеялся, откинув назад голову, и, слегка отодвинув Лену в сторону, прошёл в квартиру. Захлопнув дверь, она машинально проследовала за ним в студию. Не снимая плаща, он уселся в кресло и картинно закинул ногу на ногу.

– На очаровательном личике застыло отчаяние. – Он сокрушённо покачал головой. – Милая леди вот-вот грохнется в обморок. Не расшнуровать ли ваш корсет, чтобы стало легче дышать? Мне бы это доставило удовольствие. А вам, дорогая? – Он протянул руку в сторону Лены.

Она отшатнулась и прижалась спиною к стене.

«Дальше бежать некуда», – с тоской подумала Лена и, по привычке, плотно обхватила себя руками.

– Ну что ж, мы так и будем молчать? – насмешливо сказал Макс. – Встреча двух старых друзей могла бы быть более тёплой, тебе не кажется?

Лену вдруг обуяла такая злость, что на какой-то момент она даже перестала бояться.

– Вот объясни, чего ты добиваешься, Макс?

Он задумчиво покачал ногой, похлопывая себя перчатками по колену. На лице застыло холодное выражение, и лишь в глазах медленно разгорался мрачный огонь.

– Я добиваюсь только одного – превратить твою жизнь в ад, дорогая, – сказал он зловещим шёпотом. – И я обязательно добьюсь этого. Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своих целей.

«Не всегда, – с отвращением подумала Лена, – меня тебе добиться так и не удалось». Но вслух она этого говорить не стала, исходя из соображений безопасности, – одному богу известно, что ему ещё придёт в голову. Однако через секунду злость снова охватила её.

– Ты сумасшедший, Макс. Ты – опасный маньяк, и тебя следует изолировать от общества. Я не боюсь тебя, и мне плевать, что ты там себе думаешь.

– Ой, какие мы стали смелые! – разулыбался Арбенин. – Я чувствую влияние нашего великого романтика Коновалова-младшего. И поэтому ты так лихо расправила свои крылышки, стоя за его широкой спиной? Так вот знай, – его улыбка превратилась в злобный оскал, – Коновалов тебе не Глыбин. Так что не советую рассчитывать на его защиту. Ничего у тебя из этого не получится. К тому же мы с ним всё-таки родственники. Так что подумай хорошенько, прежде чем что-нибудь ему рассказывать. И вообще, как следует подумай обо всём. А я завтра приду за ответом. Ясно? И не вздумай сбежать, всё равно найду.

Лена подумала о том, что если она сейчас убьёт его и сядет в тюрьму, то это будет для неё гораздо большим благом, чем и дальше терпеть в своей жизни присутствие этого гада.

– Вот незадача, – вставая, сказал Макс, – сегодня я, как назло, тоже тороплюсь. Так что просто зашёл поприветствовать и засвидетельствовать своё глубочайшее почтение.

Ему явно нравилось играть с ней как кошка с мышкой.

В эту самую минуту в двери заворочался ключ. Лена замерла.

«Это Влад! – в ужасе подумала она, просто не представляя, как ей вести себя в этой ситуации. Было ясно, что прямо сейчас все её тайны раскроются, и покинуть эту квартиру придётся совсем не так, как она планировала. – Даже не попрощаюсь с ним нормально. А, впрочем, какая уже теперь разница?..»

Стряхнув перчатками воображаемую пыль со своих идеальных брюк, Арбенин развернулся и направился в коридор. Лена, очень плохо соображая, двинулась следом. Но, оказавшись в прихожей, она вдруг ойкнула и отступила назад.

Перед большим зеркалом стояла совершенно очаровательная женщина и поправляла причёску. При виде Лены и Макса её идеально подведённые глаза расширились. На лице Макса тоже отразилось явное удивление.

– Уж не грежу ли я наяву? – произнёс он, изобразив на лице лучезарную улыбку. – Каким, позвольте спросить, счастливым ветром занесло сюда ваше высочество?

– То же самое я хотела спросить и у тебя, – брезгливо поморщилась Анна. Однако её разбирало любопытство, и она продолжила: – Интересно, а что же здесь делаешь ты, и к тому же в отсутствие хозяина?

– Я пришёл сюда, – немедленно осклабился Макс, явно ожидавший этого вопроса, – нанести визит своей любимой девушке. Но теперь мне уже пора, так что за сим позвольте откланяться. Оставляю вас в приятной компании. Надеюсь, ты не успеешь соскучиться по мне, любовь моя, – повернулся он к Лене и, не дав ей опомниться, заключил в объятия, запечатлев на её губах густой влажный поцелуй. Потом повернулся и вышел вон, захлопнув за собой дверь.

Лену буквально передёрнуло от отвращения. Брезгливо утершись ладонью, она прислонилась к стене и, подняв глаза, столкнулась с насмешливым взглядом Анны. В её присутствии она чувствовала себя абсолютной замарашкой, и сердце ещё бешено колотилось после визита Макса, поэтому она была не в состоянии вымолвить ни слова.

– Вот не ожидала стать свидетелем столь трогательной сцены! – произнесла Анна с усмешкой. – Впрочем, мой муж говорил мне что-то по этому поводу, но я, к сожалению, не запомнила что именно. Итак, мы с вами незнакомы. Меня зовут Анна. Я хозяйка этого дома и, полагаю, вам это известно.

Лена ничего не ответила. Во-первых, она не знала, что говорить этой женщине, словно прилетевшей сюда с другой планеты. Во-вторых, тончайший аромат её духов совершенно лишал Лену воли и заставлял ещё сильнее ощущать собственное ничтожество. Такие дамы должны блистать на благотворительных балах или украшать собой обложки глянца, а по улице передвигаться исключительно в лимузинах.

Оставив свою крошечную серебристую сумочку под зеркалом в прихожей, Анна направилась вглубь квартиры. Лене ничего не оставалось, как отправиться за ней.

Анна неторопливо проследовала в студию. Подойдя к холодильнику, она достала апельсиновый сок и налила себе в стакан, затем изящно опустилась в кресло и закурила.

Лена молча наблюдала за её действиями, ненавидя себя за собственную слабость. Она боялась Макса, боялась Анну, боялась даже Влада и ничего не могла с собой поделать. До этого она жила, хорошо или плохо, но всё же ощущая себя в своём мире. Мире, к которому привыкла и научилась жить с ним в ладу. Он не был так враждебен к ней, как теперешний, в который угодила не по собственной воле, и не знала, как с ним управляться. Это был какой-то затяжной кошмар, как во сне, когда хочешь проснуться, но не получается.

Вова подошёл и, слегка приподнявшись на задние лапы, осторожно обнюхал колени гостьи.

– Я смотрю, вы уже успели сюда и зверей натащить? Или это Влад обзавёлся, воспользовавшись моим коротким отсутствием? – протянула леди Совершенство, брезгливо отводя колени от любопытной собачьей морды.

Когда дело коснулось Вовы, у Лены моментально прибавилось сил.

– Это моя собака, – сказала она твёрдо.

– Ну что ж, тем лучше. Значит, вместе с вами она эту квартиру и покинет, – скривилась Анна. – Уж я об этом позабочусь.

– Убир-райся! – неожиданно сказал попугай и сердито захлопал крыльями.

– Мерзкая птица, – равнодушно бросила Анна и повернулась к Лене.

– Итак, вы здесь гостите. Муж, кажется, что-то рассказывал об этом. Он, знаете ли, по доброте душевной готов тащить в дом кого угодно. Видите ли, как раз в этот период у нас произошла небольшая размолвка, и какое-то время я не жила дома. Теперь, благодарение богу, всё наладилось, и он просит меня вернуться. Поэтому я хотела бы знать, как долго вы собираетесь пробыть здесь?

Лена, ничего не отвечая, продолжала стоять у стены. Анна грациозно положила ногу на ногу и сидела, изящно покачивая остроносой серебристой туфелькой.

– Я просто хотела поставить вас в известность, что в ближайшие дни переезжаю сюда, посему, как вы, наверное, и сами понимаете, ваше дальнейшее пребывание здесь становится невозможным. К тому же, как я только что видела, у вас есть надёжные покровители. Меня это очень порадовало. Поэтому попрошу вас поскорее решить эту проблему, чтобы мы с вами не доставляли друг другу неудобств.

Лена продолжала стоять с очень прямой спиной, не произнося ни звука. Обстоятельно прорисованная красота этой женщины действовала на неё убийственно и всё сильнее наводила на неутешительные мысли о собственной невзрачности и неухоженности. Она чувствовала себя селянкой, повстречавшейся у развилки дороги с амазонкой-герцогиней.

«Дьявол, она гораздо интереснее, чем я ожидала, – с раздражением подумала Анна. – Очень необычное лицо. Есть стиль, да и характер, похоже, имеется. Не так всё просто, как казалось вначале. Такая, в принципе, сможет его зацепить. Если захочет…»

– Послушайте, милочка, а не имеете ли вы случайно на него виды? – спросила она неожиданно, слегка прищурив идеально подведённый глаз.

Её макияж был настоящим произведением искусства. Этот нахальный вопрос моментально отрезвил Лену и привёл в боевое состояние духа. Она отлично знала, что не имеет никаких «видов» на Владимира Коновалова, но сообщать об этом его красотке-жене не было ни малейшего желания.

– Это вас никак не касается, – сказала она холодно и решительно подняла вверх подбородок.

– Ещё как касается. Имейте в виду, дорогуша, – прошипела Анна, и от её притворной улыбки не осталось и следа, – вам не стоит вставать у меня на дороге. Да и куда вам тягаться со мной? Посмотрите на себя в зеркало, – снова искривила она губы, – и, если у вас есть глаза, то сделаете правильные выводы. Запомните: мой муж останется при мне, что бы вы там себе ни надумали.

На сей раз Лена решила промолчать, ибо вступать в подобную перепалку считала недостойным. Да и правота этой женщины была для неё очевидной. Она не строила иллюзий насчёт собственной внешности.

– Собственно, это всё, что я хотела сказать, – заключила Анна. – А теперь я покину вас, меня ждут дела. Буду рада, если по возвращении я вас больше здесь не увижу.

Резко поднявшись с кресла, она проследовала обратно в прихожую, и Лена услышала звук закрывающейся двери.

Она села на стул и провела рукою по лбу.

«Ну вот ситуация и пришла к логическому завершению. А теперь всё будет зависеть от того, как скоро я сумею управиться. От Макса Влад мне в любом случае не защита, да к тому же и жена вернулась, так что уносить ноги надо как можно скорее, иначе будет поздно».

Лена быстро прошла в свою комнату и достала из сумки телефон. Руки дрожали так, что у неё с трудом получилось набрать номер. Светка ответила сразу, и у неё отлегло от сердца.

– Свет, послушай… – начала она взволнованно, но тут какая-то сумасшедшая горячая волна накрыла её с головой, и она разрыдалась.

– Ты где? Господи, что случилось?! Ну скажи хоть что-нибудь! – Светкин голос кричал ей в ухо, а она продолжала плакать, не в силах вымолвить ни слова.

Наконец ей кое-как удалось взять себя в руки. По всей видимости, это заняло не больше полминуты, но показалось вечностью.

– Свет, извини, что напугала. У меня тут такое…

– пролепетала она, всё ещё шмыгая носом. – Слушай, а Вадим дома?

– Дома. А что случилось? – вконец перепугалась Светка.

– Прости, что беспокою, а вы не могли бы прямо сейчас забрать меня отсюда? Понимаешь, завтра будет уже поздно.

– Да что у тебя там происходит? Ладно, потом расскажешь, – торопливо перебила себя Светка.

– Конечно, заберём, что ты спрашиваешь? Говори адрес, и не волнуйся, мы скоро будем. Ты уже всё собрала?

– Почти, – тихо ответила Лена и продиктовала адрес.

* * *

Анна позвонила Коновалову, когда он уже собирался уходить из отделения. Приёма по вторникам не было, и он освободился в два часа, радуясь, что пораньше появится дома. С некоторых пор он рвался домой при малейшей возможности и тосковал в те дни, когда ему не удавалось увидеться с Леной.

Он с удовольствием проводил с ней вечера, ужиная и болтая на разные темы, но почему-то никогда не звонил среди дня, и вообще не звонил, считая, что не вправе навязываться, просто приезжал домой в надежде увидеть её и огорчался, если она уже легла. В последние дни она ложилась рано, видно, уставала на работе, и он никак не успевал застать её, всякий раз сожалея о потерянном вечере.

Коновалов удивился звонку Анны, так как она ни разу не объявлялась со дня развода.

– Ты где? – спросила она своим совершенно прежним, давним голосом, голосом из той, другой жизни, когда он ещё торопился домой, и этот простой вопрос наполнялся для него совсем другим, интимным смыслом.

– Пока на работе, – удивлённо ответил он.

– Когда освободишься? – спросила Анна, словно они расстались утром.

Коновалов не очень знал, как ему реагировать, поэтому спросил:

– Что-то случилось, Анна?

– Почему обязательно должно что-то случиться для того, чтобы я позвонила тебе?

Её голос звучал безмятежно, и он не знал, какой следует взять тон, чтобы при этом не выглядеть идиотом.

– Собственно, я уже освободился, – подумав, сказал он наконец.

– Значит, мне повезло.

– У тебя какое-то дело?

– Скорее просьба, – тихо сказала она.

– Вот это уже понятнее, – усмехнулся он в трубку, моментально съехав с заданной тональности. Он отлично знал, как она может среагировать на эти слова.

– Не надо, Влад, – отозвалась она ещё тише, и он снова удивился.

– Я слушаю тебя, Анна, – сказал он наконец нормальным тоном и услышал, как она вздохнула.

– Мне надо с тобой встретиться.

– Так всё-таки что-то случилось? – спросил он снова, и она опять вздохнула.

– Надо поговорить. Не мог бы ты, – сказала Анна после паузы, – подъехать сейчас в наш ресторан? Я буду ждать тебя у входа, – добавила она быстро. – Через час устроит?

Обычно Анна не интересовалась, устраивает его что-то или нет, она просто диктовала условия, и любой его отказ, даже по самой уважительной причине, неизменно заканчивался ссорой.

Коновалову стало интересно. «Нашим» рестораном в прежние времена называлась «Прага». Зная Анну, он подумал, что дальнейшие расспросы по телефону явно не приведут ни к какому результату, поэтому решил не тратить понапрасну время и просто сказал: «Хорошо».

– Я буду ждать в машине, – быстро сказала она, и телефон замолчал.

«Всё это чрезвычайно странно», – подумал Коновалов и, подхватив свою сумку, направился к выходу.

Подъехав к «Праге», он сразу заметил её белый «BMW». Машина была такой чистой и сверкающей полиролью, словно на ней никогда не ездили. Коновалов с неудовольствием покосился на свой заляпанный грязью джип.

Видимо, она тоже заметила его, потому что вышла из машины и, кликнув пультом, пошла навстречу.

Она была, как всегда, хороша, с идеально уложенными волосами, в коротенькой шиншилловой накидке, и выглядела так, словно только что сошла с подиума французского кутюрье. Коновалов не удержался и сказал ей об этом. Анна чуть улыбнулась и, подтянувшись на носках, ткнулась носом ему в щёку. Потом взяла его под руку.

Они молча вошли в ресторан и остановились в холле перед огромным зеркалом.

Гардеробщик маячил за спиной в ожидании заполучить её накидку, рассчитывая на будущие чаевые. Прикосновений гардеробщиков Анна не выносила, поэтому выжидающе глянула на Коновалова.

– Позволь я тебя раздену, – сказал он бесцветно.

– Как, прямо здесь? – издалека начала игру Анна. – Ты же прекрасно знаешь, – чтобы раздеть женщину, её надо сначала одеть.

– Я уже одевал тебя, Анна. Потом раздевал и одевал снова, – столь же бесцветным тоном отбил удар Коновалов, нисколько не стесняясь присутствия гардеробщика. Раньше он никогда бы не позволил себе говорить подобные вещи при посторонних, и Анну это покоробило, хотя она понимала, что спровоцировала подобный выпад сама.

Коновалов передал человеку коротенькое манто Анны и протянул ей номерок. Она отметила про себя, что раньше бы он непременно положил его в свой карман.

Взяв номерок, она опустила его в сумочку. Молча подхватив Анну под локоть, он провёл её в зал и усадил за столик.

Официант в чёрном смокинге моментально подал меню, но копаться в нём Анне было лень, да и есть совершенно не хотелось, поэтому она, не поворачивая головы, бросила: – Капучино! – и откинулась на мягкую спинку стула.

– Вы будете что-то заказывать? – почтительно повернулся он в сторону Коновалова.

– Виски, – захлопнул меню Коновалов и протянул его официанту. – Двойной. Не разбавляйте.

Официант кивнул.

– Кофе не желаете?

– Нет, спасибо.

– Может, выпьете что-нибудь? – снова обратился он к Анне.

– Пожалуй. Кампари орэндж. Один к трём.

Она достала из лаковой сумочки золотистый «vertu», украшенный стразами Сваровски, и положила рядом с собой на скатерти.

Официант поклонился и исчез. Вскоре он вернулся с напитками. Коновалов сделал большой глоток виски.

– Ты ведь не забыл, что за рулём, дорогой? – Анна прикоснулась к его руке наманикюренным пальчиком, и крупный бриллиант полоснул его по глазам разноцветными гранями.

«Вот это уже не в мою бытность», – усмехнулся про себя Коновалов.

– Я помню, – отозвался он безучастно, никак не отреагировав на её руку и обращение «дорогой». – Кстати, ты тоже. Так о чём ты хотела поговорить со мной?

– Ты что, куда-то торопишься? – Она достала из сумочки зелёный ментоловый «Данхилл» и узенькую золотую зажигалку Картье.

– Пока не тороплюсь, но у меня сегодня ещё дела. – Он взял у неё из рук зажигалку и, щёлкнув клавишей, поднёс язычок пламени к её сигарете. – Так в чём дело, Анна?

– Может быть, всё-таки закажем какую-нибудь еду? – Она была такой милой и непривычно тихой, что Коновалов почувствовал себя не в своей тарелке.

– Спасибо, я сыт, – сказал он, хотя был голоден. – Но тебе могу заказать.

– Нет, одна я есть не стану. Ты же знаешь, у меня в одиночестве нет аппетита.

Поскольку и на это нарочито интимное «ты же знаешь» Коновалов никак не среагировал, она чуть повернула голову и слегка опустила ресницы, позволив ему полюбоваться своим безупречным профилем.

Коновалов привычно отметил, как идеальна её внешность. Неудивительно, что она имела такой успех на подиуме и «бренды» буквально дрались между собой, чтобы заполучить её «лицом» своей продукции. Некричащий, что называется, «вполголоса», макияж – образец идеального вкуса. Он прекрасно помнил, как когда-то сводила его с ума эта натуральная, не изувеченная силиконом красота.

Лежащий на столике «Vertu» разразился тягучей скрипичной мелодией.

– Алло, – произнесла Анна своим ангельским голосом. – Нет, я сейчас не могу. Я занята с мужем. Да, с мужем. Не знаю. Хорошо, я перезвоню.

– С бывшим мужем, – поправил Коновалов после того, как она дала отбой.

– Это так существенно? – Анна снова прикоснулась узкой белой рукой к его загорелой ладони. – Знаешь, – сказала она, как-то странно глядя ему в глаза, – мне не нравится это слово – «бывший». И я не хочу его произносить. Я ни разу, – подчеркнула она, – ни разу за всё это время никому не назвала тебя так.

Коновалов удивлённо шевельнул бровями. Все её игры были ему давным-давно известны наперёд, а в этой он пока разобраться не мог.

– И знаешь почему? – Анна неотрывно смотрела ему в глаза, пытаясь предугадать его реакцию. Он равнодушно пожал плечами.

Она слегка занервничала.

«Надо не тянуть, пока он совсем не заскучал. Тут важен элемент неожиданности, так что буду лепить прямо в лоб», – решила она и выдохнула звенящим голосом:

– Да потому, что это было безумием! И я не могу без тебя, Влад, понимаешь? Это было ужасной ошибкой с нашей стороны, и теперь мы будем расплачиваться за неё всю оставшуюся жизнь!

Если бы сейчас в зал вошёл инопланетянин и предложил желающим прокатиться на летающей тарелке, Коновалов удивился бы меньше.

– Но мы ещё могли бы исправить её, пока не поздно. Я три месяца почти не сплю, – продолжила Анна, всё ещё ожидая его реакции. Честно говоря, когда она ехала сюда, ей представлялось, что всё будет проще. Она хорошо помнила его прежнего и слегка подзабыла нынешнего. Её ужасно злило, что она никак не может нащупать его слабого места.

– Не спишь? Вот в это я поверю охотно, Анна, – ласково сказал Коновалов, – ведь в ночных клубах, где ты проводишь отведённое для сна время, это делать страшно неудобно. Ты не пробовала лечь в кровать?

Анна почувствовала, что всё идёт совсем не так, как задумывалось, и сейчас ей надо быть очень внимательной, иначе неизбежно проиграет. Она и так сказала уже достаточно много, а он до сих пор ещё никак не среагировал. Почему она решила, что всё будет так просто?

– Зачем ты так? – Идеально очерченные губы слегка приоткрылись. – Да, признаю – я сделала это первой. Да, я ушла к нему. Но почему? Ты же ведь прекрасно знаешь, почему я это сделала.

– Конечно, знаю, – спокойно ответил он. – А ты разве не знаешь?

– Да, я знаю. Но это совсем не то, что ты думаешь. – Анна изобразила на лице выражение, при котором собеседник должен прийти к мысли, что она сейчас заплачет. – Я это сделала потому, что ты был готов оставить меня из-за какой-то юбки. Я не могла допустить, чтобы ты бросил меня. Мне это было бы слишком больно, – добавила она и сделала глубокую затяжку.

Анна чувствовала, что сдаёт позиции одну за другой, и скоро их не останется вовсе, поэтому надо срочно привлекать тяжелую конницу. Честно говоря, она рассчитывала, что после такой долгой разлуки он будет мягче.

– Только я поняла, что ничего не могу с собой поделать, – сказала она очень тихо. – Я… люблю тебя, Влад.

Это было сродни пощёчине. Чтобы Анна, та Анна, которую он знал, казалось, целую вечность, произнесла вслух слова, которых он не слышал от неё даже в день свадьбы, такого Коновалову не могло и присниться. Ни разу в жизни она по собственной охоте, без наводящих вопросов с его стороны, не сказала, что любит его, даже в самые интимные минуты.

Он увидел, как сильно дрожит в её пальцах сигарета. Коновалов продолжал сидеть с таким выражением лица, словно они беседуют о погоде. И она поняла, что пора выкладывать единственный козырь.

– Я хочу от тебя ребёнка, Влад.

Тут, наконец, брови потрясённого Коновалова полезли вверх, а глаза расширились до невозможных пределов. Поняв это по-своему, она быстро добавила, чтобы закрепить успех:

– Я хочу вернуться домой, Влад. Давай попробуем начать всё сначала. Ну, хоть попробуем. Я поняла, что не могу потерять тебя… А если это всё-таки случится, то у меня хотя бы… останется твой ребёнок.

Она не очень поняла, что отражается на его лице, кроме удивления, и ждала чего угодно: возмущения, а, может быть, протеста и даже грубости, но только не этого.

Коновалов откинулся на спинку стула и рассмеялся тихо, но так заразительно, что вызвал улыбку молодой парочки за соседним столиком. Он продолжал смеяться беззвучно, на глазах даже выступили слёзы, и он промокнул их носовым платком, который достал из кармана.

Тут Анна наконец неотвратимо осознала, что больше не имеет над ним власти. Совершенно. Никакой. И что бы она ни делала, ей уже не достать его. Вот теперь она окончательно проиграла!

Её обуяла невероятная злость.

– Кто автор этой текстовки, дорогая? – Коновалов с удовольствием закурил. – Случайно не Барбара Картленд? Неужели я выгляжу таким законченным идиотом, что ты полагаешь, будто я, зная тебя как свои пять пальцев, поверю хоть в одно сказанное слово?

– Ты… знаешь, кто ты? – изобразила отчаяние Анна. Все козыри были исчерпаны, и больше ей крыть было абсолютно нечем.

– Знаю. Скотина. Старая песенка, – охотно кивнул Коновалов.

Её сердце колотилось в груди как мячик, так сильно, что даже рёбрам стало больно. Мысли проносились в голове с сумасшедшей скоростью, но ни одна из них не была хоть сколько-нибудь полезна. Она всё ещё не желала смириться с очевидным поражением. Оказывается, она совершенно не была к нему готова.

– Значит, всё-таки эта девка? Неужели ты её уже трахнул? Что-то мне верится в это с большим трудом!

Анна чувствовала, что начинает терять лицо, но уже не могла остановиться.

Коновалов улыбнулся. Вот теперь он узнавал свою жену. Презрев любезность, он взглянул на ручные часы.

– Сожалею, но я больше не располагаю временем, Анна. А девушка, о которой ты говоришь, не укладывается в твои критерии. Она совсем другая, как ни странно это для тебя может прозвучать.

Анна поняла, что ей надо немедленно уходить. Она обязательно должна уйти первой. Иначе он сейчас встанет и уберётся, а она как идиотка останется торчать за этим столиком, и ей придётся расплачиваться по счёту под насмешливым взглядом челяди. Только этого ещё не хватало! Хорошо, что номерок при себе.

Она швырнула в сумочку телефон, зажигалку и поднялась с места.

– Ты наивен, как ребёнок, – прошипела она. – Не такая уж она овечка, как ты думаешь. И я хочу открыть тебе правду! Так вот знай, – пока ты, по обыкновению, томишься в предвкушении, она путается с Максом Арбениным! Надеюсь, он-то её, в отличие от тебя, трахает. И она принимает его в твоей квартире, пока ты служишь отечеству. В понедельник он проторчал там весь вечер. И я застала их в трогательных объятиях у тебя в коридоре. А если не веришь мне, спроси Макса! К тому же ты очень скоро убедишься, что эту территорию метит не только Макс. Так что, дорогой, – заключила Анна, – возможно, я не всегда бываю права, но я никогда не ошибаюсь!

С этими словами она повернулась и царственной походкой вышла из зала.