Текст книги "Пандемия любви"

И чем дольше я думала, тем яснее становилось, что инициатором всего этого является не просто отдельная конкурирующая фирма, а скорее всего именно структура, находящаяся во владении определённого банка. Напрасно мы все поначалу решили, что это обычный криминальный наезд. Поэтому никакой мозговой центр в лице Элича им был и не нужен. Им просто требовались его наработки для того, чтобы уже со своей собственной командой выиграть тендер по этому проекту. А полномочия по управлению нашей объявленной банкротом фирмой перешли бы к внешнему управляющему, то есть представителю банка.

Так что коррупция здесь могла бы присутствовать только в виде подкупа арбитражного судьи, назначающего этого самого внешнего управляющего.

Меня даже пот прошиб, когда я просчитала всю эту схему. Выходит, искать нам следует именно такой банк.

Надо бы поговорить с Солнцем.

– Марина, а где сейчас Дмитрий Сергеевич? – нажала я на кнопку селектора.

– Он уехал в банк, Софья Николаевна.

– А не знаете, в какой именно? – спросила я с замиранием сердца.

– Знаю, конечно. В «Омегу». Я же сама его соединяла, – услужливо отозвалась секретарь.

«Слава богу, значит, он отправился к Одинцову», – отлегло у меня от души. Всё-таки у Солнцева гениальное чутьё. Ничего не зная о Громове, он вёл эти переговоры уже давно, ещё из Вены. Искал серьёзного инвестора для нашего проекта.

Значит, сначала они убрали Ветра, посадив на его место Громова. А потом он вывел большие деньги со счёта компании, чтобы к тому же иметь мотивацию для взятия кредита в нужном ему банке, пользуясь своим правом подписи. А скорее всего, просто действовал по их указке. Ведь в отсутствие Юры помешать ему было некому. Солнцев просто не успел бы вмешаться. Поэтому они так и заторопились, когда пошли плотные слухи о его возвращении.

Значит, главное теперь – понять, что за банк управляет всей этой схемой.

Мне не терпелось обсудить это с Солнцем.

* * *

Полночи я проревела, уткнувшись лицом в подушку. Наверное, впервые за всё это время я с такой ясностью осознала, что Юру действительно убили. Это казалось мне настолько чудовищным, что всю ночь крутилась под одеялом, лишь под утро забывшись коротким тревожным сном.

Офис меня встретил необычной тишиной. В приёмной не толпился народ, и Марина сидела перед монитором, сосредоточенно стуча по клавишам.

– Доброе утро, Софья Николаевна, – произнесла она, отрываясь от компьютера. – Сделать вам кофе? Дмитрий Сергеевич просил меня сообщить, как только вы появитесь. Набрать ему?

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Сама зайду.

Солнцев поднял голову на звук открывающейся двери и, увидев меня, немедленно поднялся.

– Привет, – сказала я машинально, тут же подумав, что никогда раньше не здоровалась с ним подобным образом. Как угодно, только не так. Нормальные люди обычно, не задумываясь, говорят друг другу это слово, особенно пребывая в столь однозначных отношениях, которые связывали нас в то время. Но кто угодно, только не я. Почему, интересно?

И, подняв на него глаза, я сразу увидела, что он думает о том же самом. Это абсолютно ясно читалось в его устремлённом на меня взгляде. Настолько ясно, что я неловко повела плечами.

– Привет, – отозвался он после паузы, словно примеряя это слово перед зеркалом, будто новый костюм. А потом, подумав, добавил: – Ты опять плакала, Соня.

Не ответив, я приблизилась к его столу и уселась напротив. Постояв секунду, он тоже опустился в своё широкое чёрное кресло.

– А что, плохо выгляжу? – спросила я без особого выражения. – Ну это не страшно. Красота никогда не являлась моим оружием.

– Ты очень красивая, – отозвался он после долгого молчания.

– Я никогда не была красивой, Солнце.

– Всегда была, мне лучше знать.

Я молча пожала плечами, осторожно вбирая ноздрями аромат окружающего его пространства.

– Ты по-прежнему живёшь носом, ничего не меняется, – констатировал он и тоже отчётливо втянул в себя воздух. Потом спросил: – Завтракала?

Я отрицательно покачала головой.

– Вот я и говорю – ничего не меняется, – подтвердил он и добавил: – Собирайся, поедем завтракать.

– А как же эти? – показала я головой на приёмную.

– Ничего страшного, пусть потолкутся рядом. Думаю, это не очень надолго. Поговорить нам лучше не в этих стенах, пока тут всё приводят в порядок.

– Хорошо, как скажешь, – кивнула я, и он заметно дрогнул губами.

Мы вышли в приёмную, и охранники оживились, немедленно заняв предписанную инструкцией позицию. Один из них что-то буркнул в торчащий у рта микрофон. Видно, предупредил нижних.

Так гуськом мы и выбрались на улицу. Водитель немедленно распахнул дверцу чёрной «ауди», и мы устроились на заднем сиденье. Впереди сел охранник. Остальные запрыгнули в джип сопровождения, и кавалькада тронулась, с места набрав приличную скорость.

Наше кафе мы проехали через минуту, и я едва не спросила, куда мы едем. Но, к счастью, хватило ума промолчать. Вскоре, миновав несколько улиц, машина свернула во двор и остановилась у довольно неприметного крыльца без вывески, с маленькой золотой табличкой сбоку. Что на ней написано, я толком не разглядела, какая-то аббревиатура. Охранник тут же выскочил и открыл дверь, а парни из джипа сноровисто рассредоточились по двору.

Мы вошли, и я сильно подивилась внезапно окружившей меня роскоши. Золото, бархат, ковры и хрусталь.

Нам навстречу поднялся типичный дворецкий из романов про «аглицкую жисть» времён королевы Виктории. Я велела себе впредь ничему не удивляться.

Он провёл нас по коридору и, с поклоном распахнув барочную, белую с золотом, дверь, позволил войти внутрь. Дверь за нами тут же закрылась, охранник остался снаружи, и мы оказались одни в маленьком, обитом зелёной шёлковой тканью, кабинете. Посередине – круглый стол со стульями, у стены – мягкий диван и пара кресел, стоящих по обе стороны низкого, с гнутыми золочёными ножками, чайного столика. Круглая, висящая на длинной цепи фарфоровая люстра источала мягкий рассеянный свет.

Солнцев подошёл и, молча освободив меня от шубки, не оборачиваясь бросил её на диван. Его длинное чёрное пальто отправилась следом.

Я повернулась к обеденному столу и увидела, что он накрыт – бокалы, приборы и салфетки в круглых серебряных кольцах. На блюдах – еда.

Я снова повела носом. От исходивших от неё запахов во рту немедленно скопилась слюна.

– Садись, ешь, – деловито сказал Солнцев, явно думая о чём-то своём. Лоб его, как обычно, хмурился. Отодвинув стул, он подождал, пока я усядусь, потом опустился на стул напротив.

– Благодарю вас, сэр, как это необычайно любезно с вашей стороны, – отозвалась я хрустальным тоном, чинно разворачивая на коленях крахмальную салфетку.

Перестав хмуриться, он непонимающе глянул на меня, потом усмехнулся, словно сообразив, о чём я.

– Брось ты, Соня, это обычный закрытый частный клуб. Я бываю здесь довольно редко. Просто сегодня решил нормально поесть и нормально поговорить. В офисе делать этого пока не хотелось. Несмотря на уверения Субботина, что он очистил помещение от лишних ушей.

– А что, всё-таки были уши? – поразилась я.

– Да. После истории с Громовым он изрядно прошёлся с прибором по моему кабинету. И оказалось, что не только я умею совать в карманы жучки. Так что, несмотря на глушилки, стоящие теперь в кабинетах у меня и у Элича, я предпочёл спокойно пообщаться здесь. Кроме того, ты ведь не хотела бы, чтоб мы демонстрировали в нашем кафе танцевальные этюды с телохранителями.

Я засмеялась с полным ртом, едва не подавившись салатом.

– Да, это действительно было бы лишним.

– Чем же ты тогда недовольна? – приподнял он бровь, поедая причудливо завернутый блин с грибной начинкой. Я тоже попробовала его, оказалось очень вкусно.

– Нет, почему же, мне очень нравится, – хихикнула я. – Просто немножко смешное место. Очень уж помпезное. Напоминает один до боли знакомый дом.

– Что за дом? – поинтересовался он, закидывая в рот яйцо, фаршированное красной икрой.

– Бывший дом Одинцова, который моя ненормальная сестрица превратила в подобие Лувра. С тех пор, как выразился сам Одинцов, в этом галантном веке он без пудреного парика появляться не смел. Посему предпочёл не появляться вовсе. Они теперь с Алиной другой дом купили – прямо в соседстве с Коноваловыми.

– А тебе тот дом не нравится? – равнодушно спросил Солнцев, продолжая уписывать благородные яства.

– Да нет, – возразила я, – сам дом как раз очень хороший – удобный и весьма толково спроектированный. Я же там раньше бывала довольно часто и всегда сожалела, что из-за этой отделки он приобрёл столь пародийный вид. Бывало, сидела на открытой веранде и представляла, как мог бы чудесно он выглядеть, не обладай Диана таким чудовищным вкусом.

Солнцев задумчиво кивнул.

– Да, не всё то золото, что блестит. Однако, касаемо этого места, где мы сейчас находимся, должен сказать, что оно бывает весьма полезно для серьёзных переговоров, которые иной раз приходится вести. Так что бываю здесь нечасто, но всякий раз с неизменной пользой. Например, вчера я как раз встречался здесь с тем же Одинцовым и должен сказать, что довольно плодотворно провёл время. Во всяком случае, с явной пользой. Заодно, уходя, заказал наш сегодняшний завтрак.

– С Одинцовым? – устремила я на него заинтересованный взгляд. – И к чему же вы с ним пришли?

– Вот с этого и надо было начинать, детка, – удовлетворённо проговорил Солнцев, вытирая руки салфеткой. – Для того я и привёл тебя сюда, чтобы насладиться твоим радостным видом после того, как обо всём узнаешь.

– Не томи, Солнце, – с трудом выговорила я, опуская на тарелку приборы. Аппетит у меня на этом разом кончился, и я напряжённо уставилась в его лицо. – Вы что-нибудь узнали?

– Всё, – кивнул он с довольно мрачным видом. – И должен сказать, что такое со мной впервые. Мы оба задействовали в этом вопросе все мыслимые и немыслимые ресурсы. И, как выяснилось, не зря. Дело, конечно, стоило больших нервов, но, тем не менее, оно имеет и хорошие стороны, ибо теперь я приобрел очень надёжный тыл в лице финансовой группы «Омега» и самого Одинцова, в частности.

Я смотрела на него, затаив дыхание. В голове крутились тысячи вопросов, но я не хотела торопить его.

Солнцев откинулся на спинку стула.

– Но прежде, чем я расскажу тебе всё, мне бы хотелось услышать, что ты сама думаешь по этому вопросу. Удалось ли тебе за эти дни прийти к какому-нибудь решению? Ведь ты же наверняка анализировала происходящее и делала собственные выводы. Зная твой склад, никогда не поверю, что это не так.

– Зачем тебе мои выводы, Солнце? – нервно спросила я, не желая дальше откладывать разрешение загадки. – Мои мозги явно не предназначены для понимания подобных вещей. Куда мне тягаться с вами в таких вопросах?

Он недовольно взглянул на меня и закинул ногу на ногу.

– Ответ мне теперь и так известен. Но если я спрашиваю твоё мнение, значит, хочу услышать это от тебя. Мне следует знать, могу ли я в дальнейшем полагаться на мнение специалистов, которых привлекаю к работе. Я понятно излагаю? – спросил он мрачно.

Такой вопрос мог задать только прежний Солнцев. И я никогда не посмела бы оставить его без ответа. И что бы себе ни думала, точно знала, что не посмею и сейчас.

– Я жду, – напомнил он в своей обычной манере. – Так сделала ли ты свой собственный вывод?

– Сделала, – сдалась я, заёрзав на стуле. Противостоять ему всегда было выше моих сил.

– И? – возвысил он голос.

– …и пришла к выводу, что это вовсе не наши конкуренты. Возможно, то, что я думаю – полнейшая глупость, Солнце, но ты сам желаешь это услышать, – снова поёжилась я. – Короче, я решила, что это банк.

Он обвёл меня таким пристальным взглядом, что мне сделалось неловко. Они всё уже давно выяснили, и ему вовсе незачем слушать мой детский лепет.

– Вот как? – поднял он брови. – А почему ты решила, что именно банк?

– Я же говорю, что возможно, это ошибочное мнение, – смешалась я. – Просто оно вчера показалось мне логичным. Вот смотри. Громова заставляют вывести с нашего счёта такую сумму, чтобы иметь мотивацию взять кредит на кабальных условиях, с которым бы мы увязли уже с первого месяца. При малейшем требовании банка платить нам со счёта было бы нечем. Это же ведь делается очень быстро – фирма объявляется банкротом, в течение трёх дней отстраняется от должности руководитель, а полномочия по управлению компанией переходят к внешнему управляющему, то есть представителю банка, – подняла я на него виноватый взгляд.

Солнцев с шумом отодвинул стул и поднялся.

– И что, в твоём понимании, следует делать?

– Искать этот банк, – окончательно смутилась я.

Неожиданно подойдя ко мне сзади, Солнцев, легко поднял меня вместе со стулом и, вынеся на середину комнаты, опустил на ковёр. Потом отступил назад и полюбовался мной, слегка склонив на бок голову, как любуется художник стоящей перед ним на мольберте картиной.

– Если бы сегодня был жив твой отец, – сказал он, продолжая задумчиво разглядывать меня, – я попросил бы его только об одной вещи.

– О какой? – испугалась я.

– Научить меня делать детей.

Тут я всё-таки покраснела, и лицо его сейчас же приняло довольное выражение – ему всегда доставляло огромное удовольствие вгонять меня в краску.

– Мне казалось, что ты это умеешь, – неожиданно для себя самой произнесла я.

– Таких гениальных, наверное, не умею, – расплылся он в совершенно счастливой улыбке, и я, моментально расслабившись, улыбнулась ему в ответ.

– Хочешь сказать, что я угадала?

– Абсолютно, – слегка посерьёзнел он. – Вот именно это я и хотел от тебя услышать. Был уверен, что одна твоя голова стоит многих просиживающих на работе штаны специалистов. Причем, специалистов в кавычках. Остаётся спросить, за каким дьяволом я плачу в своей компании целой куче юристов? Уволю к чёртовой матери.

– Не кипятись, Солнце, – поёжилась я, – лучше расскажи толком, кто это.

Стряхнув на запястье часы, он глянул на стрелки.

– К сожалению, пока не могу, вернёмся к этому разговору через несколько дней. Скажу только, что вычислил его Одинцов, когда я изложил ему примерно то же, что услышал сейчас от тебя. Уж в банковской кухне ему разбираться сам бог велел.

– Значит, всё правильно, – заволновалась я. – И если бы ты сейчас не вернулся, Митя, именно так и случилось бы.

– Конечно, правильно, – упрямо мотнул он головой. – Собственно, мы с ним пришли к этим выводам одновременно, и он тут же подключил своих особистов, ну а дальше – дело техники. Должен с прискорбием констатировать, что его команда работает гораздо лучше нашей, и я непременно извлеку из этого нужный урок. Слишком уж я расслабился в этой Австрии, теперь всю систему придётся отлаживать заново.

– Ну главное, что вы его вычислили, – кивнула я.

– Вычислить мало, – возразил он, вставая, – впереди ещё много усилий. А теперь собирайся, у меня сегодня ещё уйма дел, я должен вернуться в офис. Поговорим после работы.

* * *

Засидевшись с договорами, на часы я взглянула довольно поздно и с удивлением увидела, что рабочий день давно кончился.

Решив, что пора домой, я поднялась было, чтоб отправиться к шкафу за шубой, но тут же вспомнила: Солнцев просил подождать его.

Интересно, здесь ли Марина? Обычно она никогда не уходит, пока он в офисе. Впрочем, возможно, он отпустил её.

Я уселась обратно в кресло и сама не заметила, как снова погрузилась в работу и в следующий раз подняла глаза, когда часы показывали уже семь.

Ничего не меняется. Он работает, и я снова жду его. Так было всегда, и теперь всё опять возвращается на круги своя.

Ну и чем это в результате кончится? Мне слишком хорошо известно, что будет, как только он прочтёт в моих глазах, что я согласна принять ту игру, которую он готов предложить мне. Он снова сделается таким, как прежде, и самое ужасное, что именно этого я подспудно и жду. Словно вечный манкурт, рабское создание, полностью подчинённое хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни.

Я вскочила и забегала по кабинету.

Какого чёрта я хочу, чтоб он стал прежним? Я могу ответить себе на этот вопрос? Да, могу. Потому что именно таким он мне и нравится. Потому что только с таким я могу быть той, которой хочу.

Разве это не сумасшествие? Конечно, сумасшествие. И именно по этой причине он выбрал меня тогда. Выбрал, потому что это нравится нам обоим. И никакая другая форма отношений не сможет сделать меня счастливой. Мы оба это отлично знаем.

Схватив графин, я плеснула в стакан воды и выпила залпом. Стало немного легче.

«Значит, так, Соня. Ничего этого не будет, потому что я запрещаю тебе даже думать об этом. Никогда больше ты не станешь подчиняться ему столь безоглядно, как раньше. Не станешь, потому что на сегодняшний день не имеешь на это права.

А теперь одевайся и немедленно отправляйся домой. И пусть он только попробует…»

Я схватила шубу, перчатки и шарф. Мне надо уйти. Прямо сейчас. Ведь если он появится здесь, я уже не сумею…

Дверь с шумом распахнулась, и в проёме выросла огромная фигура Солнцева.

– Ты куда-то собралась? – приподнял он бровь.

– А между тем я попросил тебя ждать.

Я остановилась посреди кабинета, прижимая к себе одежду и стараясь унять в ушах неровное биение крови.

Он забрал у меня из рук шубу и не глядя бросил на стул. Потом подошёл вплотную и, приподняв пальцем подбородок, на мгновение вжался губами в мой приоткрытый рот. Я жадно вдохнула его вкус и запах одновременно.

– Хочешь уйти? – спросил он, выпрямляясь, и сердце провалилось куда-то вниз от тёмного свечения, идущего из его глаз.

– Нет, Солнце… не хочу, – пробормотала я, обращаясь к самой себе. Как можно куда-то уйти, если он рядом?

– Я так и понял, – усмехнулся он. – Ну тогда садись и расскажи мне, чего именно ты не хочешь.

– Зачем? – нервно спросила я.

– Затем, – произнёс он очень раздельно. – Ибо то, что ты хочешь, мне и так отлично известно. Посему должен сказать, что мне изрядно надоела вся эта петрушка. И как раз сегодня я собираюсь поставить тебя об этом в известность.

– Не понимаю, о чём ты… – перехватило у меня горло.

– Хочешь, чтобы я объяснил? – взялся он руками за мои плечи. – Тогда слушай. Мы оба в течение долгого времени хотим одного и того же. Однако при этом я почему-то вынужден делать вид, что тема эта меня вовсе не интересует. Ты случайно не знаешь почему?

Я совершенно задохнулась от мысли, что он, сидя сейчас в своём кабинете, думал ровно о том же, что и я, и, подняв глаза, увидела, как наливается в его зрачках грозовая туча.

– Нет, не знаю, – сказала я почти шёпотом, вдруг разом осознав, что на этом всё кончено. Силы мои подошли к концу, и никакие доводы рассудка больше не смогут победить моё естество. Я не хочу сопротивляться этому, не хочу больше ни о чём думать. И мне совершенно безразлично, чем это кончится. Как было безразлично всегда, когда он находился рядом.

Он не двигался с места, просто продолжал смотреть на меня, слегка прищурив глаза.

– Вижу, что не знаешь. Мы оба не знаем, а, между тем, ситуация день ото дня становится невыносимей. И ты понимаешь это не хуже меня. Признаться, я очень сильно устал от этого, Соня. А теперь подумай и ответь: должен ли я и дальше продолжать вести себя подобным образом? Если должен, то скажи, не стесняйся, детка. Ведь я двужильный, не так ли? Всё вынесу.

И тут у меня в голове будто что-то взорвалось. Я просто идиотка. Сколько можно, в конце концов?! Мало того, что я превратила собственную жизнь в ад, так ещё и его истерзала. На сколько же хватит его терпения?

Слёзы брызнули из моих глаз так неожиданно и обильно, что он попятился.

– Я просто хотел узнать, детка, – сказал он гораздо мягче, – должен ли я впредь ломать комедию, делая вид, что существующее положение вещей представляется мне нормальным?

– Нет, не должен, Солнце, – отчаянно замотала я головой, умирая от стыда и счастья одновременно, – я и сама больше не в состоянии всё это выносить, и ты это прекрасно понял, раз именно сегодня заговорил об этом. Ты ведь знаешь меня лучше, чем я сама. В общем, с этой минуты можешь делать всё что пожелаешь.

Минут через десять он с заметным усилием оторвался от моих губ и отправился в свой кабинет, чтобы захватить пальто и сумку с ноутбуком, а я подошла к столу и, обмакнув в стакан с водой уголок носового платка, тронула им слегка припухшие губы. Мой офисный костюм до сих пор находился на мне и был почти в идеальном порядке. Что бы это значило?

Я присела на стул и задумалась.

Он только что целовал меня и вёл себя безупречно. Касался губ нежно и бережно водил кончиками пальцев по лицу, осторожно гладил волосы, не делая резких движений, прижимал к себе аккуратно, стараясь не помять на мне одежду и никаким иным способом не выказать ни малейшего нетерпения. То есть поступал, как и подобает воспитанному человеку по отношению к женщине, которая ему нравится, ни в коей мере не позволяя никаких вольностей и уж тем более грубых выходок. Придраться тут не к чему. Иными словами, любая нормальная женщина должна быть в восторге. Абсолютная стыковка в космосе, идеальная парковка на городской стоянке.

Я глубоко вздохнула и принялась натягивать шубу. Мои щёки всё ещё пахли одеколоном от прикосновений его гладко выбритой кожи, и плечи охватывало дрожью от близости бесконечно знакомого тела.

Вскоре он вернулся. Подошёл и, взяв мою руку, легко прикоснулся к ней губами.

– Ты позволишь мне отвезти тебя домой? – вежливо спросил он, открывая передо мной дверь.

Я кивнула так, как обычно кивают врачу, только что объяснившему необходимость поставить лечебные пиявки. Он собирается отвезти меня домой. Что ж, это весьма любезно с его стороны.

Не удержавшись, я так ему и сказала. Если он и удивился, то виду, во всяком случае, не подал, просто взглянул на меня исподлобья, и мы вышли в приёмную.

Охранники моментально изобразили нужное рвение, и мы в положенном порядке спустились на улицу.

Парни тут же запрыгнули в джип, а водитель распахнул дверцу низкой широкой «ауди», и мы устроились на заднем сиденье.

Машины тронулись.