Текст книги "Пандемия любви"

Мы обошли машину по кругу.

– Хорошенькая, – кивнула я, – мне вообще «кашкай» нравится – довольно экономичная, хоть и «паркетник», но всё же джипик – посадка высокая, не будет царапать брюхом по снегу.

– Да, – согласилась Кира, – мне тоже понравилась. Комплектация удачная, и самое главное в ней – полный привод.

– По зиме это очень важно, – снова кивнула я, – у моей-то «хонды» передний, но и то слава богу – хоть зад не мотает по льду.

Парень вернулся и открыл машину.

– Двигатель здесь двухлитровый и круиз-контроль имеется. Оснащение кроссовера пополняется адаптивными фарами с датчиком света и электрическими регулировками сиденья водителя, – напряжённо проговорил он, видимо, только недавно заученный текст.

– Спасибо, не беспокойтесь, нам уже всё рассказали, – прервала его Кира, – мы просто посидим немного внутри, а потом позовём вас вернуть ключи.

– Да, конечно, не буду мешать. Тут ещё шесть подушек безопасности и телефонный hands free, – торопливо добавил он и с явным сожалением отошёл в сторону.

– Скучно, видать, бедолаге – очередь тут явно не стоит, – улыбнулась я.

– Ну да, – кивнула Кира. – Стажёр. Ему сейчас каждая продажа в очки идёт. Вот и надеялся впарить какую-нибудь тачку.

Мы поразглядывали торпеду, заглянули во все кармашки и бардачок, пощупали держатели стаканчиков, включили радио и подогрев сидений, потом неизвестно зачем приоткрыли пепельницу. Вскоре разглядывать стало больше нечего.

– Да-а-а, – протянула Кира, – дурочки мы. Разве так мужики машину смотрят? Сейчас бы уже висели носом под капотом да двигатель слушали.

– А чего нам его слушать? – вздохнула я. – Всё равно ничего не услышим, только руки испачкаем.

– И то правда, лучше потом загоню в сервис и закажу компьютерную диагностику, – кивнула она.

– По идее, делать это надо было до покупки, Кира, – вздохнула я.

– А, да бог с ним, потом разберёмся, – махнула она рукой. – Ладно, давай вылезать, что сидеть без толку? Поглядели и ладно, можем отправляться восвояси. С менеджером я уже всё оговорила, завтра он как раз работает, на месте и оформим. Если повезёт, за один день успею, включая страховку, останется только на учёт поставить и номера получить.

– Тест-драйв не желаете? – с надеждой спросил подошедший стажёр. – А то я могу устроить.

– Нет, спасибо, – одновременно ответили мы и направились к выходу.

Выехав на шоссе Энтузиастов, мы двинулись в сторону центра. Однако быстро угодили в пробку и вскоре снова заговорили о вчерашнем происшествии. Я опять принялась вспоминать подробности.

Кира всё больше молчала, видимо, пытаясь уложить в голове вчерашние события, только иногда тревожно поглядывала в мою сторону.

– Послушай, – сказала она наконец, – а с Солнцевым своим ты так толком и не поговорила?

– Ну я ж тебе почти всё рассказала – и про кафе, и про офис, и про то, как домой привёз.

– Я не это имею в виду. Он же всё объясниться с тобой пытался. Ты его хоть наконец выслушала?

Вздохнув, я откинулась на подголовник.

– Нет, Кира, так и не выслушала. Не хочу я с ним никаких объяснений. Мне от этого дурно становится. Не могу находиться с ним рядом, аж горло перехватывает.

– Ну ты даёшь, – пожала она плечами. – Как маленькая, ей-богу. Нельзя так на мужика реагировать, они же это сразу чувствуют.

– Наверное. Только раньше надо было об этом думать. А теперь уже вряд ли что изменится. Знаешь, – с тоской прибавила я, – это просто колдовство какое-то – и видеть его не могу, и не видеть не могу. И что с этим делать, не знаю.

– Ну это же бред какой-то, Соня, – поморщилась она, нетерпеливо перестраиваясь в соседний ряд. – Так ведь и с ума сойти недолго.

– Да я уже давно сошла, ничего нового. А теперь ещё эта работа. Идти, не идти – у меня от этого голова кругом. Марьянка настаивает, чтоб шла непременно, говорит – сейчас это самое правильное решение. По логике так, но ей ведь неизвестны детали моей личной жизни, иначе бы, наверное, рассуждала по-другому.

– Не знаю, – покачала головой Кира, – если честно, я тоже считаю, что тебе надо возвращаться на фирму.

– И видеть его перед собой каждый день, не имея возможности ничего изменить?

– Почему не имея-то? Кто тебе мешает всё изменить? – возмутилась она. – Ведь он же к этому и стремится. И так к тебе и эдак, а ты и слушать ничего не хочешь. Не вижу тут никакой логики.

Я вздохнула.

– А тут и нет логики, Кира. Если бы я руководствовалась логикой, то у нас бы изначально ничего не сложилось. Ибо все наши отношения – сплошная антилогика. У нормальных людей такого не бывает. От подобного градуса свинец плавится, понимаешь? А мы целый год прожили, словно в мартеновском цеху.

Она покосилась на меня как на ненормальную.

– Отцу своему спасибо скажи. Такой уж он тебя вырастил.

– Каждый день говорю, зря иронизируешь, – отозвалась я мрачно. – И не просто говорю, а ещё и в пояс кланяюсь. Он ведь меня, как Пигмалион, вылепил и профессору Хиггинсу преподнёс прямо на блюдечке.

– И тебе это, конечно, нравится? – От изумления Кира едва не подрезала едущего впереди жигулёнка, но вовремя вырулила и шумно вздохнула. – С тобой с ума сойдёшь. Как ты вообще впредь собираешься с мужчинами отношения строить?

– А я не собираюсь с ними ничего строить. Для меня никого из них попросту не существует.

– Кроме одного единственного, не так ли? – уточнила она с сарказмом в голосе.

– Да, кроме одного, Кира, – согласилась я. – А вот теперь скажи мне честно: разве у тебя самой не то же самое? Вспомни, что мне в ту ночь о себе рассказывала. Может, ты уже забыла, а я вот отлично помню.

– Что ты помнишь? – нервно спросила она.

– А то и помню, что история твоя мало чем от моей отличается. С той только разницей, что характеры у героев непохожие. А так один в один. Любила безумно – уехал навеки. Назло замуж выскочила, а потом не смогла – потому что тот оказался единственным. Вот и всё вкратце. Разве не так?

Кира очень долго молчала, так долго, что я уже начала беспокоиться, потом повернулась ко мне с совершенно другим лицом.

– Чёрт его знает, Сонь, я и сама не понимаю, как это им удаётся – вот так изнутри всё выжечь, что потом действительно ничего не захочешь. Ты не думай, я же понимаю, что ты сейчас чувствуешь, просто пытаюсь как-то встряхнуть тебя. Вдруг тут и в самом деле не всё потеряно, а ты сейчас наворочаешь дел так, что потом назад хода не будет. Твой-то хоть рядом, а мой неизвестно где.

Я погладила ее лежащую на руле руку в тонкой перчатке.

– Прости меня, Кирочка, не знаю, какого лешего понесло болтать ерунду. Просто я сейчас в таком состоянии, что совсем не получается трезво мыслить.

– Не паникуй. Посмотрим, – сказала она. – Может, не так всё и страшно. А насчёт работы, что бы ты ни говорила, я считаю – надо идти.

* * *

В полдень следующего дня я как сумасшедшая прыгала у плиты, готовя для Элича бульон. Марьянка позвонила и сообщила, что после обхода принято решение перевести его в палату.

– Состояние стабильное. Влад сказал, что Павел чувствует себя нормально, даже лучше, чем он мог ожидать, Глотов тоже говорит, что по его части никаких нареканий нет. В общем, решили, что держать его в интенсивке больше не стоит. Так что сиделка благополучно переместилась вместе с ним в палату. Охранник тоже. Короче, можешь навещать.

Я тут же засуетилась по части продуктов, но Марьянка мой пыл быстро охладила, строго сказав, что, кроме бульона, ему пока ничего нельзя.

– Завтра посмотрим, может, разрешат добавить туда сырое яйцо или даже провёрнутое мясо. А пока вези чистый.

– Ладно, спасибо тебе, Марьяш, – заторопилась я и полезла в колонку за термосом.

С Коноваловым я столкнулась внизу, в больничном холле. Он покупал в киоске минеральную воду. Увидев меня, подошёл и обнял за плечи.

– Всё в порядке, Сонечка, не волнуйтесь, состояние лучше, чем можно было предположить. Теперь он быстро пойдёт на поправку. Лёгкое практически не задето, а остальное довольно удачно прошло через мягкие ткани.

Под «остальным», очевидно, понималась пуля. Просто он не захотел при мне произносить это неженское слово. Я улыбнулась.

– Спасибо вам огромное, Владимир Олегович. Нам очень повезло, что он оказался именно здесь. Если вообще, конечно, можно назвать везением подобную ситуацию, – добавила я смущенно.

Он ободряюще похлопал меня по руке.

– Ничего, всё образуется, Соня, худшее уже позади. Днём он немного поспал, а теперь проснулся. Я недавно заходил к ним в отделение – лежит, улыбается. Голос ещё глуховатый, не пугайтесь – после интубации это бывает, скоро пройдёт.

– Я принесла бульон. Марьяша сказала, что завтра уже можно будет с мясом?

– Посмотрим, – кивнул он, – утром сообщу. Думаю, что да. А сейчас, – повернул он меня к стеклянному окну, – купите здесь одноразовый халат и бахилы.

Я пробежала по коридору и остановилась у дверей бокса. Рядом на стуле сидел охранник.

– Фамилия? – спросил он доставая из кармана список. Порывшись в сумке, я протянула паспорт.

– Проходите, – разрешил он.

Я отворила дверь и протиснулась в палату. Элич немедленно открыл глаза. Увидев его перебинтованную грудь и до синевы бледную физиономию, я приказала себе улыбаться и, пройдя через комнату, пристроилась на краешек кровати.

– Привет, – сказал он и легонько кашлянул.

Я тут же нагнулась и прижалась губами к его небритой щеке.

– Не переживай, – качнул он подбородком, – бывает намного хуже.

– Бывает, – согласилась я довольно уныло, но потом быстро вспомнила, что надо улыбаться, и растянула губы на всю ширину.

– Положенную к случаю мимику можешь опустить, – слегка усмехнулся он, и тут я улыбнулась совершенно искренне.

– Так уже лучше, – констатировал он хриплым голосом, и я прикоснулась к его лежащей на одеяле руке. – Надо сказать, что здесь замечательные врачи, – добавил он. – К тому же выяснилось, что это твои знакомые. Сегодня утром я сказал им большое спасибо.

– Да, нам безумно повезло, Паш, что в воскресенье ко мне заехала моя подруга. Её зовут Марианна. Ну я тебя с ней ещё познакомлю. Как выяснилось, у нас даже общие друзья имеются. Потом расскажу.

Он рассеянно кивнул, явно думая о чём-то другом.

– Я принесла бульон, будешь? Он в термосе, тёплый.

– Чуть позже, – мотнул он головой. – Я недавно похлебал какой-то дряни. Сиделка приносила.

– А где она? – поинтересовалась я, оглядевшись по сторонам. На банкетке у стены лежал свёрнутый в рулон матрас. Сверху – подушка и сложенная простынь.

– Обедать пошла, в кухню, кажется. А вот с утра ко мне заходил Солнцев. И мы о многом поговорили. Кое-какие вещи определённо прояснились. Меня порадовал его боевой настрой. Какая глыба, какой матёрый человечище, – процитировал он с улыбкой, а я опустила глаза. Упоминание Солнцева вызвало лёгкую дрожь.

Элич слегка подтянулся на кровати и сморщился от боли. Я, тут же вскочив, поправила подушку.

– Что же это такое, Паш? – спросила я невпопад, продолжая с тревогой вглядываться в его лицо.

– Не об этом сейчас надо думать, – почти незаметно пожал он плечами, словив мой обеспокоенный взгляд.

– А о чём? – спросила я с несчастным видом.

Он с трудом прокашлялся, потом сказал без перехода:

– Всё это классика, Соня, теперь совершенно ясно.

– Что ясно, Паш? – испугалась я.

– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой. Ты вообще что-нибудь слышала о поглощающих компаниях? О рейдерских захватах?

– Думаешь, это оно? – прижала я руки к груди.

– Однозначно. Можно даже не сомневаться. И это тебе следует подробно обсудить с Солнцевым.

– Почему с Солнцевым?

– Да потому, что ты должна быть в теме, – сказал он хрипло. – Я разговаривал с ним сегодня, он думает то же самое. И теперь я хочу, чтоб об этом узнала ты. Юра был мой друг, и ты тоже мне не чужая.

– Что ты имеешь в виду? И почему вдруг заговорил об этом?

– Да потому, что всё слишком очевидно, и это никак не может быть случайностью. Сначала Ветер, потом Громов, теперь я.

– Что значит – Ветер? – испугалась я ещё сильнее.

– А то и значит, – поморщился он. – Ты прости, что я сейчас говорю это, но рано или поздно разговор этот всё равно возникнет. И я хочу, чтоб ты была готова. Ты должна, Соня. Пойми, что дело очень серьёзное.

– Погоди… ты правда думаешь… что Юру… – замерла я, чувствуя, как боль подбирается к затылку.

– Тут и думать нечего, – вздохнул он, – всё ясно как белый день.

– Что, серьёзно? Но ведь прошло целых полгода… – замотала я головой, – и до сей поры ничего не происходило…

Элич снова подтянулся, помогая себе локтями.

– Это не так много, Соня, всего несколько месяцев. Такие дела быстро и не делаются. Полагаю, на обработку Громова ушло достаточно времени.

– Господи… не хочу верить в это… не могу даже представить… – Я и сама не заметила, как из моих глаз побежали слёзы.

Выпростав левую руку из-под одеяла, он сжал мои моментально остывшие пальцы.

– А вот это всё потом, Сонечка. Потом, когда разберёмся с проблемами. Сейчас мы не имеем на это права.

Я тут же утёрлась ладонью и затаила дыхание, а он продолжил:

– Вокруг Солнцева планомерно убирается руководство. Если бы он сейчас не вернулся, то, думаю, всё решилось бы очень просто – купленный Громов планировался на его место, и тогда это был бы вопрос дней. Для таких захватов существует масса схем: подкуп должностных лиц, подделка документов, скупка активов и даже торговля банковской информацией.

Меня охватил настоящий ужас.

– Но что же тогда делать, Паша?

Он снова сжал мою руку.

– Так или иначе, все по очереди сходят с дистанции. Кто следующий, Соня? Подумай сама – ответ прост. Солнцев был далеко, и это их вполне устраивало. Но он вернулся и спутал им все карты.

– Спутал карты?

– Разумеется. Сейчас он им страшно мешает.

– И ты думаешь, что они могут его… – проговорила я, чувствуя, что губы меня совсем не слушаются.

– Я не знаю, Соня, – покачал он головой, – но в силу своей профессии тебе не должна быть чужда логика.

У меня снова перехватило горло.

– Господи…

– Подумай сама. Солнцев сейчас один. Простая схема с банковским рейдерством здесь не сработает – кредитных долгов у нас нет, поэтому банкротить компанию не удастся. Громов тоже неожиданно выбыл из их игры. Так что остаются только криминальные методы.

Меня охватил такой сильный озноб, что он не мог этого не заметить.

– Перестань, Соня, – сказал он мягко. – Сейчас абсолютно не время для этого. Ты сильная женщина и должна понимать, что речь идёт напрямую о твоих интересах. Я уже не говорю об интересах всей компании. Попытка выкупить твои акции сорвалась, но это не значит, что они на этом остановятся. И я хочу, чтобы ты понимала положение вещей. Да, у нас серьёзная фирма, но не настолько большая, чтоб они не смогли с нами справиться. В международной практике таких примеров миллионы.

– И что же делать? – повторила я свой глупый женский вопрос.

Он снова пожал плечами.

– Тебе лучше бы вернуться в офис.

– Полагаешь, что я Рембо? – нервно дёрнула я плечом. – Обвяжусь гранатами и буду стоять у входа?

– Не говори глупостей, – скривился он. – Я, конечно, скоро выберусь отсюда и встану рядом с ним. Но каждый из нас, помимо всего прочего, завален своей работой, игнорировать которую нам никто не позволит, потому что за этим стоят большие деньги. Чужие деньги, Соня, которые надо отрабатывать, иначе мы действительно погрязнем в долгах, а инвесторы шутить не станут, и тогда это действительно конец.

– Но я-то что могу, Паша?

– Сейчас объясню, – отозвался он. – Чужих людей к руководству привлекать совсем не время. Поэтому возьми на себя хоть часть административных обязанностей. Разгрузи его от всякой мелочёвки. И это будет большое подспорье. Как ты понимаешь, он не тот человек, который станет просить о помощи. Но, тем не менее, когда я сегодня вскользь упомянул тебя, он сказал, что весьма надеется на твоё возвращение.

«Боже мой, он тогда ведь просил меня, а я ещё кочевряжилась, как последняя дура. Да какое сейчас имеет значение, как он поступил со мной?»

– Конечно, – кое-как выдавила я из пересохшей гортани. – Я, конечно же, сделаю всё, что в моих силах… Мы в воскресенье беседовали об этом с Дмитрием Сергеевичем, и я обещала подумать.

– Вот и отлично, – улыбнулся он, – я и не ожидал от тебя ничего другого. А думать тут не о чем, Соня, пришло время действовать. Сейчас надо быть рядом с ним. Иначе мы вообще ничего не стоим.

У меня снова затряслись колени. Быть рядом с ним. Как я могу ещё о чём-то думать?! И наплевать мне на все дурацкие личные обиды. Я выбираю Солнце. Так было, так есть, и так будет всегда.

Он наблюдал за моим лицом и, когда оно наконец разгладилось, серьёзно кивнул.

– Спасибо, что заехала, малышка. А теперь беги.

– Ой, Паш, – спохватилась я, – совсем же забыла спросить про твой ноут. Что будет с материалами, которые там находятся?

– Я уже всё объяснил утром Солнцеву. Да он и сам отлично знает, просто не был уверен, что это стояло в том компе. Но я успокоил его.

– А что там стояло? – поинтересовалась я.

– Да есть такая прога. При малейшей попытке несанкционированного входа запускает механизм самоуничтожения. Так что жёсткий диск становится чист, как слеза ребёнка, – изложил он с улыбкой. – К тому же он у меня далеко не единственный, так что пусть примут в подарок.

У меня сразу отлегло от души. По крайней мере, хоть об этом можно не беспокоиться.

– Поезжай в офис, Соня, он сейчас там. Откладывать не стоит, – подытожил он наш разговор. – Ты на машине?

– Да, – кивнула я, – на машине. Еле выгребла её из сугроба. С пятницы так завалило, что насилу откопала. В субботу же я ездила на твоей, потом вернулась на солнцевской, в воскресенье снова на солнцевской, а вчера меня возила Кира.

– Кира… – вдруг задумчиво протянул Элич, и на лицо его набежала лёгкая тень.

– Ну да, это моя подруга, – пояснила я, – мы когда-то в школе вместе учились. А что?

– Да нет, ничего, – мотнул он головой, – просто так сказал. Имя красивое.

– Ну ладно, тогда поеду, а то уже полтретьего.

Я снова наклонилась и поцеловала его в колючую щёку.

* * *

Слёзы из глаз полились градом сразу же, как только оказалась в машине. При Паше я, разумеется, сдерживалась, но, оставшись одна, тут же расклеилась, и, прижавшись лбом к рулю, в который раз выплакала всё, что касалось Юры. Только теперь уже с новым оттенком. Нет, то, что я только что услышала, не может быть правдой. Откуда у Паши такие сведения? Вероятно, ему сказал об этом Солнцев. Погрязнув в собственных идиотских переживаниях, я до сих пор не удосуживалась включить мозги, и вот теперь получила на блюдечке ровно то, чего совершенно не желал воспринимать мой доселе затуманенный мозг.

С трудом выудив из бардачка пачку влажных салфеток, я промокнула опухшее от слёз лицо.

Юру убили, авария подстроена. Громова купили, и теперь он арестован. В Пашу стреляли, он в больнице. Мите угрожает опасность и всей нашей фирме тоже. Наезжают рейдеры, похищают информацию, подкупают сотрудников, убивают людей, поглощают компании. Короче, попади мне в руки подобный дешёвый сценарий, предложила бы тут же выкинуть его в корзину. Ибо весь этот бред не может иметь отношения к обычной жизни. Настоящей жизнью правит только любовь, и чувствительные девицы, вроде меня, орошая слезами подушку, ночами страдают от расставаний с брутальными героями.

Так какой из предлагаемых сценариев мне нравится больше?

К счастью, этот вопрос меня в достаточной степени отрезвил. К чёрту страдания. Надо ехать и заниматься делом. Как я вообще жила всё это время, выстраивая придуманные обстоятельства и совершенно не замечая того, что творится вокруг? Пора наконец сделать правильные выводы из даруемых жизнью уроков.

И с отвращением засунув в пакет мокрые салфетки, я повернула ключ в зажигании.

В дверях офиса стоял новый охранник. Несколько других болталось по холлу. Этих людей я не знала, вероятно, в ЧОПе сменили команду.

Не будучи в настроении объясняться, я молча протянула парню удостоверение. Он долго разглядывал его, сверяясь с какой-то тетрадкой, потом так же молча вернул, изобразив рукой пригласительный жест.

Я поднялась по лестнице на второй этаж. У входа тоже прогуливался мужчина в камуфляжной форме, и я снова полезла за удостоверением.

– Позвольте ваш паспорт, – протянул он руку, и я, достав из кармашка, вложила в неё документ. Подойдя к небольшой конторке, он старательно переписал мои данные.

– Проходите.

Марины в приёмной не было. Вздохнув с облегчением, я приблизилась к солнцевской двери и, на секунду задержав дыхание, шагнула в кабинет.

Увидев меня, он немедленно поднялся из-за стола.

– Соня…

Я подошла и уселась напротив. Постояв секунду, он снова опустился в огромное вертящееся кресло.

– Я только что из больницы, Митя.

– Как он? – слегка приподнялся его подбородок.

– Ты же приходил сегодня, знаешь.

– Это было утром.

– Ничего не изменилось, – вздохнула я. – Вроде неплохо, но хрипит изрядно.

– Я разговаривал с врачами, – сказал он, – говорят, что пуля прошла слишком удачно. Боялись за лёгкое, но оказалось – напрасно. Скоро поднимется.

– Да, Коновалов сказал мне, – кивнула я, украдкой вдыхая воздух его кабинета.

Слегка повернувшись в кресле, он достал из ящика боковой тумбы несколько папок и положил перед собой на стол. Потом подумал и немного сдвинул их в сторону.

– Ты выставил новую охрану? – спросила я.

– Да, это люди из другой структуры. На данный момент так гораздо целесообразнее. Что касается нашей собственной команды, то Субботин тоже произвёл некоторые перестановки. По приезде я сделался чересчур беспечен. Боюсь, что теперь придётся вести себя как положено. – И, взглянув на моё изменившееся лицо, добавил: – Не волнуйся, это обычная формальность.

– Это никакая не формальность, Митя, – произнесла я хмуро. – Мне Паша сегодня всё рассказал. Объяснил популярно, без долгих подходов. По поломкам разложил – что было, что есть и что будет. И про Юру, и про Громова, и про себя. И про тебя заодно, Митя, – добавила я, с несчастным видом поднимая на него глаза.

Он кивнул.

– Об этом я и собирался поговорить с тобой, Соня. Но раз Павел опередил меня, значит, повторяться не стоит. Итак, сегодняшнее положение вещей тебе известно. К сожалению, всё довольно непросто. Поэтому хочу сказать тебе, что, пожалуй, не стану настаивать на твоём возвращении в офис. Боюсь, что здесь становится довольно неспокойно, а я ни в коей мере не хочу подвергать тебя опасности.

Он выпрямился в кресле, ожидая моей реакции, и его широкие, обтянутые чёрным кашемиром плечи едва уловимо дрогнули. И, как тогда в ресторане, мне стоило огромных усилий не броситься ему на шею. От этих усилий у меня даже в глазах потемнело.

– Завтра с утра выхожу на работу, Солнце, – решительно сказала я, – но если ты хочешь начать прямо сегодня, у меня нет никаких возражений.

Он выбрался из-за стола, подошёл ко мне и, нагнувшись, прижался губами к моей макушке. Потом молча вернулся на место. И это лёгкое прикосновение его губ я ощутила каждой клеткой своего тела.

– Ты плакала? – спросил он, поднимая на меня глаза. – У тебя веки опухшие.

– Немного, Солнце, не обращай внимания.

Физиономию я в машине старательно запудрила, наложила румяна и даже слегка прошлась по ресницам тушью, но, по всей видимости, не достигла больших успехов.

– Тогда давай по делу, – сдвинул он папки ещё правее. – Слепцов три недели назад уволился, ты в курсе?

Пётр Андреевич Слепцов являлся заместителем Громова с тех пор, как он занял должность и.о. коммерческого директора. Это была его личная креатура, и чем тот конкретно занимался, толком никто не знал. Очевидно, выполнял личные поручения Громова и тащил на себе текучку, обеспечивающую нормальное функционирование всех структур.

– Нет, Иван Аркадьевич не говорил, и Вера почему-то не доложила, хотя обычно всегда рассказывает о передвижениях в компании.

– Она, вероятно, ещё не знает. Все думают, что он в отпуске, согласно заявлению, лежащему в отделе кадров. Но вчера в столе у Громова я обнаружил другое заявление Слепцова, подписанное тем же числом, что и на отпуск.

– И что это значит? – удивилась я.

– Ну, скорее всего, запасной вариант. На тот случай, если с Громовым произойдёт нечто непредвиденное. Тогда тот сможет покинуть контору на законных основаниях, не отрабатывая положенного времени. Как, собственно и произошло.

– Не понимаю, что за игры. Думаешь, это всё звенья одной цепи?

– Однозначно, – кивнул он. – Скорее всего, парень уже за границей. Он явно был громовской правой рукой. Впрочем, это уже ничего не меняет, детка, и сказал это только к тому, что кабинет его свободен, и ты можешь занять его прямо сейчас.

Я улыбнулась.

– Лично я предпочла бы свою родную комнату.

Он тоже слегка дрогнул губами.

– Твоя пока занята. Да и больше она тебе не по статусу. Как совладельцу компании и моему заместителю тебе пристало обитать в соседнем кабинете именно в этой приёмной.

– А я что, твой заместитель? – вытянулось у меня лицо.

– Ну а кто же? – усмехнулся он. – Или ты предпочитаешь какой-нибудь иной статус по отношению ко мне?

Лицо моё вытянулось ещё сильнее.

– Похоже, ты снова начинаешь, Солнце…

Он примирительно поднял ладони, но глаза продолжали смеяться.

– Всё-всё, Сонечка, умолкаю, – обратил он на меня притворно честный взгляд.

– Интересно, по каким же вопросам могу я заместить тебя? – спросила я довольно язвительно.

– Ну, полагаю, что не все из этих вопросов нам стоит сейчас рассматривать, – едва не съехал он на прежние рельсы, но, взглянув на меня, тут же посерьёзнел. – Называй это как хочешь, детка, просто вникни, пожалуйста, в работу и сделай так, чтобы я не отвлекался на ерунду. Пусть это, к примеру, пока звучит как «зам по общим вопросам», ну а в остальном работа наша останется такой же, как прежде.

– Хорошо, Солнце, – кивнула я, стараясь поменьше встречаться глазами с его выжидающим взором.

– Тогда разберись с ежедневной рутиной, ты же понимаешь, что я сейчас не могу брать никого чужого. Если надо, подключай на фирме кого хочешь, можешь сделать любые кадровые перестановки – в общем, рули как угодно во всём, что не касается непосредственно создания продукта. Сделай так, чтобы всё нормально функционировало. О-кей? – спросил он и улыбнулся.

– О-кей, – снова кивнула я в ответ.

Он поднялся и, обойдя стол, присел на его краешек совсем рядом со мной.

– Мы во всём разберёмся, Соня. Это временно, поверь. Когда всё закончится, найдём человека, который будет этим заниматься, а ты вернёшься к своей работе.

– Ты ещё не всё знаешь, Митя, – вздохнула я, вдруг вспомнив, что есть и другая проблема.

Он взглянул на меня вопросительно.

– Вера собирается в декрет, и работать скоро станет некому, – пояснила я. – Надо или искать нового психолога или мне пока взять это на себя.

– А когда она уходит? – поднялся он с места.

– Пока не скоро, ещё через несколько месяцев, но при беременности возможны всякие сюрпризы, так что лучше быть готовым к этому заранее.

Солнцев вернулся в рабочее кресло и какое-то время сидел молча, изредка шевеля бровями.

– Это уж ты сама решай, детка, – сказал он наконец. – Если хочешь, пригласи обычного психолога для работы с персоналом, а в ином качестве, ты уж прости, меня Вера никогда не интересовала.

Я мгновенно залилась краской. Увидев это, он постарался не рассмеяться.

– Я говорю о стратегии бизнеса. Но сейчас ты на фирме, поэтому эта тема неактуальна.

– Разумеется, неактуальна, – не удержалась я. – Твоя стратегия мне отлично известна. Равно как и тактика. Дальнего и ближнего боя.

Не помню, слышала ли я вообще когда-нибудь, как он хохочет, но сейчас услышала, и сердце моё пустилось таким галопом, что усмирить его удалось с большим трудом. Подняв голову, я увидела, что в его глазах плещется счастье. Это совершенно точно было счастье и ничто иное, и я задохнулась от собственной радости при виде этого необычного зрелища.

– Пойдём, покажу тебе твой кабинет, – сказал он, проведя по векам согнутыми пальцами.

Мы поднялись и вышли в приёмную.

Марина, вскочив со своего секретарского места, вылупилась на нас обоих так, словно увидела двух гуманоидов. Очевидно, солнцевский хохот был здесь прекрасно слышен, несмотря на отделяющие кабинет двойные двери. Скорее всего, эта премьера и на неё тоже произвела большое впечатление.

Я обернулась на Солнцева. Его лицо снова было непроницаемым и, по обыкновению, мрачным.

Марина стояла, переводя непонимающий взгляд с одного на другого.

– Здравствуйте, Софья Николаевна, – пролепетала она. – Рада вас видеть.

– Добрый день, Мариночка, – кивнула я головой, изобразив на лице сдержанную улыбку.

Солнцев достал из кармана ключ и молча показал мне головой на соседнюю дверь. Когда мы вошли, он повернул ключ в замке. Я вытаращилась не хуже Марины, и мрачное выражение на его лице тут же сменилось скрытой улыбкой.

– Ну вот, – обвёл он рукой пространство, – как тебе здесь, нравится?

Прежний Солнцев никогда не интересовался, нравится или нет помещение, куда он приводил меня. Я бы сочла его сумасшедшим, если б он задал мне подобный вопрос.

Замерев, я обвела глазами до мельчайших подробностей знакомую комнату. Кабинет Ветра. Синий ковёр и широкий стол у окна. На потолке длинный ряд овальных светильников. Мягкий диван и округлое кресло перед ломберным столиком. Я почти задохнулась, увидев до сих пор расставленные на нём крупные шахматные фигуры.

Вежливо кашлянув, Солнцев прервал поток моих воспоминаний.

– Надеюсь, нам с тобой хватит одной Марины? – спросил он, подталкивая меня к рабочему креслу.

– Лично мне и одной много, – не удержалась я от язвительной реплики, и он снова едва сдержал смех.

– Ничего, ты привыкнешь, – пообещал он, – тем более что у неё в ближайшие дни вряд ли будет много времени на работу, во всяком случае, пока не перемелет с каждым последние новости.

– Это уж точно, – согласно кивнула я, вспомнив её бурную реакцию на моё замужество. – Однажды я уже проходила нечто подобное, – вырвалось у меня, и лицо его снова сделалось хмурым.

– Ладно, тогда осваивайся, – завершил он, – завтра я тебе всё покажу, а пока вызову кадровичку. – И повернув в двери ключ, вышел из кабинета.

Я осталась одна.

Подошла к столу и уселась в кресло. За всё время нашей сегодняшней беседы Солнцев ни разу не произнёс Юрино имя. То ли не желая меня лишний раз травмировать, то ли ещё по какой причине, но, тем не менее, о том, что в прежнее время, когда он ещё не уехал в Австрию, это был кабинет Ветра, он не упомянул ни словом.

После отъезда Солнцева Юра долго ещё оставался здесь, во всяком случае, до того момента, пока я не уволилась с фирмы. Очевидно, ему совсем не хотелось, чтобы я заходила в солнцевский, погружаясь в ненужные воспоминания. Потом, когда я уволилась, он всё-таки перебрался, а этот кабинет занял Громов. Ну а когда не стало Юры, Громов переселился в кабинет генерального, очень надеясь в нём со временем и остаться. А сюда посадил своего зама.