Текст книги "Пандемия любви"

– Верно, – серьёзно кивнул Митька.

– Ну вот, – повернулся к нему Солнцев. – Это сейчас ты уже большой, и сам можешь защищать маму, а раньше без папы вам было не справиться. И вот тогда мой самый лучший друг – его звали Юра – согласился побыть твоим папой, пока я вернусь. Просто, когда ты был маленький, он не хотел тебя огорчать, а потом, когда ты вырос, уже не успел, потому что попал в аварию. Ты ведь знаешь об этом?

– Знаю, – прошептал Митька, – он умер, и мы с мамой остались одни. Но у нас ещё есть бабушка. Она тоже сидит со мной, когда мама работает.

– Это замечательно, – сказал Солнцев. – Значит, теперь, когда я вернулся, мы с тобой вдвоём сможем помогать нашим женщинам и оберегать их от всего на свете. Ты согласен на это?

– Согласен, – радостно кивнул Митька, – я всегда охраняю маму.

– Я видел. И, значит, в этом плане мне будет гораздо легче, – по обыкновению, угрюмо сообщил Солнцев. – Думаю, что мы с тобой отлично сумеем распределить обязанности, потому что некоторые из них я всегда выполняю только сам.

– Да, тут ты вне конкуренции, Солнце, – явно расслабившись, наконец вступила в разговор я, и он с удовлетворением кивнул.

– Значит, ты правда мой папа? – с восторгом глядя на него, спросил Митька.

– Правда, сын. И теперь мы всегда будем жить вместе.

– Ура, – шёпотом сказало моё дитя, и я снова почувствовала, как закипают в глазах слёзы. Солнцев тоже легонько кашлянул и, пряча глаза, потеребил рукой подбородок.

– Кстати, зовут нас с тобой одинаково, – добавил он, – и вообще мы очень похожи. Скоро я покажу тебе одну вещь, и ты сможешь убедиться сам.

– Ладно, – обрадовался Митька, – а когда?

– Скоро, – пообещал Солнцев. – Ну а теперь, пока мама приготовит нам что-нибудь поесть, предлагаю заняться мужским делом. Где там твой робот?

– Под зеркалом, – распахнулись восторженные глазёнки. – В коридоре.

– Отлично, тогда пошли. – И, подхватив сияющего Митьку на руки, он вынес его из комнаты.

Я опустила веки, только сейчас ощутив, как сильно гуляет по всему телу дрожь. Он сделал это! Спокойно и быстро. Как всегда, не прилагая усилий.

Вечером мама заехала за внуком на такси, но подниматься наотрез отказалась, и мы втроём спустились на улицу.

– Бабушка, выходи, это мой папа! – возбуждённо сунулся Митька в машину, и Солнцев, подойдя ближе, вежливо склонился к её руке.

– У вас ещё будет время познакомиться, мамоча, – нервно сказала я, – мы обязательно заедем. Просто следующая неделя обещает быть сложной, на работе сейчас масса проблем.

– Конечно, – кивнула мама, – спокойно занимайтесь делами, мы будем ждать вас.

– Пап, смотри, какая у нас ёлка выросла, пошли, покажу, – заверещал Митька и, схватив Солнцева за руку, потащил на заснеженный газон.

Мы стояли и смотрели им вслед.

– Это он, мама.

– Да, вот теперь я вижу, что это он. Достаточно взглянуть на Митеньку. Знаешь, я ведь прекрасно догадывалась, что это так и есть, просто никогда тебе не говорила.

– Мам, – прижалась я носом к её плечу, – сейчас пока очень непросто, но потом всё наладится, и тогда я расскажу тебе, ладно?

– Конечно, детка, – вздохнула она, – придёт время – расскажешь. А пока мне достаточно твоих счастливых глаз.

* * *

Закрутившись с утра с документами, Эличу я набрала только в полдень. За все выходные поговорить с ним удалось лишь однажды, и то когда Солнцев спал.

– Завтра выписывают, – сообщил он, – так что увидимся.

– А как ты себя чувствуешь? – забеспокоилась я.

– Как огурец на грядке. Засиделся, умираю от скуки.

– Не слишком ли рано, Паша? Тебе нельзя утомляться.

– Не переживай, я уже тут бегаю довольно шустро. Медсёстры догнать не могут.

– Главное, чтоб ты не догнал медсестёр, – засмеялась я. – А то фирме придётся платить алименты.

– Не придётся, – хмыкнул Элич, – я уже большой мальчик, умею пользоваться подручными средствами.

– Да ну тебя совсем, – отмахнулась я. – Как ты сядешь за руль? Давай я подъеду забрать тебя?

– Не надо. Откуда у меня здесь руль? Солнцев сказал, что пришлёт за мной машину.

– Это уже лучше. По крайней мере, охраны здесь куча, да и за квартирой твоей наблюдают, если что, – вздохнула я, с тоской подумав, что сам Солнцев провел в моей квартире почти три дня без всякой охраны.

– Ладно, до завтра, – завершился Элич, – появлюсь в офисе – зайду.

Полдня я работала, периодически удивляясь, как вообще в последние полгода ухитрялась функционировать наша контора, ибо всё находилось в таком беспорядке, что привести это в норму оказалось непросто.

Никогда бы не подумала, что Громов способен на такое. Видимо, они его чем-то крепко прижали. Либо пообещали очень много денег. Хотя не исключено, что и то и другое. А этого типа, Слепцова, могли приставить к нему в качестве соглядатая, чтоб в нужный момент с крючка не сорвался. Поэтому тот и плевал на работу, знал, что фирме всё равно существовать уже недолго.

В приёмной послышалось движение. Хлопнули двери, зашаркали стулья. Похоже, народ выдвигался из солнцевского кабинета, там проходило совещание.

– Зайди, – минут через двадцать раздался в селекторе мрачный голос Солнцева, и я тут же сорвалась с места.

Видимо, он стоял прямо за дверью, потому что обрушился сразу, как только я переступила порог.

– Тихо-тихо, Солнце, – замахала я руками, – платье помнёшь, а мне ещё сегодня с людьми общаться.

– Ну ты уж выбери что-нибудь одно, детка, а то опять потом скажешь, что не так целовал, – пожал он плечами, но руки заметно умерил. – Ладно, иди садись, поговорим.

На столе для совещаний стояли тарелки. Видно, Марина за это время уже успела тут похозяйничать.

– Ела? – спросил Солнцев, усаживаясь за стол.

– Нет ещё, – отозвалась я, садясь напротив.

– Тем лучше, – кивнул он, – значит, ешь давай.

Он покидал что-то в свою тарелку и принялся жевать, как всегда, не проявляя к этому должного интереса. Вздохнув, я присоединилась к нему.

– Дело, кажется, сдвигается с места, – сказал он наконец.

Я вопросительно подняла глаза.

– В течение недели, думаю, решится. И больше нас никто не побеспокоит.

– А как же эти рейдеры?

– Уверен, что скоро им будет не до нас, – бросил он мрачно.

– Помнится, ты говорил что-то про уши, – неуверенно покрутила я головой, оглядываясь.

– Ешь спокойно, кабинет уже в порядке, иначе я бы не позвал тебя сюда.

– Ну может, тогда расскажешь, как вы всё раскопали, Митя?

Солнцев положил себе ещё и разлил по стаканам томатный сок.

– Субботин предоставил все данные, которые ему удалось накопать, и люди Одинцова вышли на эту структуру через несколько дней, ибо всё было очевидно. У них свои методы, до которых Субботину ещё учиться и учиться.

Я удивилась.

– Но ты же вроде подключал каких-то людей. Называл их особистами. Я думала, они из органов.

– Это и были одинцовские люди, – кивнул он. – Из особого отдела, как он у них называется. Честно сказать, я поражён ими – работают как машины. Вот образец, к которому надо стремиться.

– А как называются эти рейдеры? – спросила я.

– Инвестиционный холдинг «ОЛА Групп». Не очень большая структура, даром что название громкое. Но довольно серьёзная. Имеет небольшой банк, но в основном занимается посредническими услугами по продаже бизнеса, торговлей акциями, брокерскими делами и прочей мурой. Это старый конкурент Одинцова, с которым корпоративные войны велись ещё с девяностых. Только если на сегодняшний день рейтинги «Омеги» зашкаливают, то «ОЛА» превратилась в самую настоящую рейдерскую компанию. Не гнушаются грязными методами.

Я отложила вилку и посмотрела на него несчастными глазами.

– Значит, всё так и есть – сначала они убрали Юру, а потом начали обрабатывать занявшего его место Громова? И, насколько я понимаю, на это у них ушло немало времени. Ведь всё это длилось несколько месяцев.

– Да, именно так, детка, – кивнул он. – Ты же сама догадалась. На самом деле, обычно таким образом всё и происходит. Сначала выбирается объект, после чего начинается самый важный подготовительный этап планирования захвата, практически незаметный для компании-цели, при этом в нём задействованы весьма серьёзные ресурсы.

– Как это всё ужасно, Солнце, – покачала головой я. – И, главное, совершенно непонятно, что теперь делать с этой «ОЛОЙ».

– Тебе и не надо ничего делать, – усмехнулся он. – Это уже взял на себя Одинцов. Во-первых, он серьёзно заинтересован в нашем проекте, а во-вторых, эта структура достала его до печёнок, ибо в последнее время реально мешает его бизнесу. Так что помочь ему я смогу только опосредованно. Поверь, тут задействованы такие силы, что на этом уровне моё вмешательство и не требуется.

– А что тогда от нас требуется? – не поняла я.

– Самая основная задача на сегодня – довести до ума разработку, которой занимаюсь уже больше года.

– Одинцов действительно так заинтересован в этом проекте?

– Более чем, – шевельнул он бровями. – Уж поверь, это позволит ему реально удвоить своё состояние, а нам – безоговорочно занять лидирующие позиции на рынке.

– Неужели всё настолько серьёзно? – поразилась я.

Солнцев развалился на стуле и не спеша распечатал зубочистку.

– У Одинцова чутьё как у гончей, детка, и тему эту он ведёт уже четыре месяца. Говорю же – я начал переговоры ещё из Вены. Потом дважды прилетал в Москву, чтобы встретиться с ним. Он мне сразу сказал тогда, что в эти опережающие время идеи он готов инвестировать любые суммы. Ибо перспективы, которые они открывают, позволят достичь максимально ощутимых результатов. Это его слова, не мои, – добавил он, отодвигая тарелку.

У меня даже горло перехватило. В эту минуту я им страшно гордилась.

– Если Одинцов сказал такое, значит, действительно важно, Митя.

– Мне ли не знать? Если я тебе скажу, что это обеспечит реальный прорыв в отрасли, ты поверишь?

– Раз говоришь, значит, поверю, – задохнулась я. – Ты ведь такими словами обычно не бросаешься, правда?

Он усмехнулся довольно мрачно.

– До сих пор, во всяком случае, не бросался. Я, конечно, не Билл Гейтс и не Стив Джобс, но если это состоится, кое-кто в России мне явно скажет спасибо. И Одинцов это отлично понимает, Соня. Поэтому он серьёзно вписался в эту тему.

У меня даже голова закружилась. Показалось, что я снимаюсь в каком-то триллере. Камера. Наезд. Крупный план. Титры. Свет в зале.

Дверь распахнулась, и Марина внесла поднос с кофейником. Увидев меня поедающей солнцевскую пищу, она несколько смешалась и вопросительно взглянула на шефа.

– Принесите чашки и конфет каких-нибудь, что ли, – распорядился он.

– Конечно, Дмитрий Сергеевич, – кивнула она, задержавшись на мне глазами. – Приятного аппетита, Софья Николаевна.

Я тут же сложила приборы и потянулась за салфеткой.

– Можете уносить, мы закончили, – угрюмо кивнул Солнцев.

Марина немедленно погрузила на поднос пустую посуду и, ещё раз взглянув на меня, удалилась.

– Ну всё, – вздохнула я, – теперь побежит по новому кругу. – Повестка дня: поедание кошерной пищи с самим Солнцевым. Раздаст влюблённым дурам твои грязные тарелки, как предметы культа.

Солнцев захохотал и, подойдя, чмокнул меня в макушку.

В эту самую минуту открылась дверь, и Марина появилась в проёме. Чашки на подносе опасно звякнули, а я застыла. Вот только этого мне, пожалуй, и не хватало. Сейчас понесётся такая волна, что работать народу станет некогда.

Подойдя к столу, она дрожащей рукой расставила чашки. Затем опустила на стол конфетницу поближе к Солнцеву. Но, взглянув на его выражение лица, немедленно передвинула ко мне. Потом снова взглянула и поставила посередине.

– Может быть, принести печенье, Софья Николаевна?

– Спасибо, Марина, не надо, – покачала головой я.

– А мне показалось, вы любите, – сказала она, заливаясь румянцем.

– Марина, – угрожающе поднялся с места Солнцев, – хочу предупредить вас, услышу хоть одно слово – сменю секретаря.

– Я же ничего, Дмитрий Сергеевич, – затрясла она серёжками, – я же никому… то есть, я хотела сказать, я ничего не видела…

– Ну если бы вы действительно здесь что-нибудь увидели, – зарычал Солнцев, – мне пришлось бы сменить всю команду. А сейчас идите и подготовьте мне почту. Это всё.

– Да, Дмитрий Сергеевич, я быстро… – кивнула Марина и выскользнула из кабинета.

Я засмеялась.

– Ты восхитительно суров, Солнце. Я бы немедленно влюбилась в тебя, если бы не опоздала с этим лет на шесть.

– Иди работай, детка, – хмыкнул он, – и не вздумай улизнуть вечером, а то я в последнее время что-то не поспеваю за твоими фантазиями.

В машину мы уселись довольно поздно, ибо задержался он на работе изрядно и вышел из кабинета уставший, голодный и злой.

– На Поварскую, – объявил Солнцев и прибавил номер дома.

Это был адрес его квартиры. Я удивилась, но ничего не сказала.

– Подождите здесь, – бросил он водителю и, открыв дверцу, потянул меня за руку. Я последовала за ним.

Он молчал до самой квартиры. Потом, отперев замки, подтолкнул меня внутрь. Я вошла, и горло немедленно перехватило. Здесь совсем ничего не изменилось. Он ведь долго не жил в Москве и приехал всего три недели назад.

Не говоря ни слова, Солнцев исчез в спальне, а я огляделась. В квартире было довольно душно, шторы закрыты, и на полированных поверхностях лежал слой пыли. После его приезда уборки здесь явно никто не делал.

Господи, сколько раз он привозил меня сюда, сколько раз я была здесь счастлива…

Неизвестно по какой причине он сейчас решил заехать в квартиру. Может, собирается остаться дома, а меня отправить в машине? Но тогда бы он не просил подождать его после работы. Или он хочет, чтобы я осталась с ним здесь? Тогда зачем велел водителю ждать?

В спальне что-то грохнуло, и я прислушалась. Через некоторое время появился Солнцев, в другой одежде, неизменно чёрной, и с фотографией в руке.

– Подержи, – сунул он её мне и снова исчез.

У меня зашлось сердце, когда я взглянула на фото. Безумное сходство, и даже размер такой же. Рамка тоже один в один. Я помнила это все пять долгих лет.

– Давай немного приберусь, – сказала я, когда он вышел из ванной, вытирая полотенцем руки.

Он поморщился.

– Если честно, я ужасно устал и хочу есть.

– Здесь имеется какая-нибудь еда? – спросила я. – Хочешь, покормлю тебя?

– Не знаю, – пожал он плечами, – если и есть, то явно протухла.

– Тогда поедем ко мне, здесь нечем дышать от пыли. Как ты тут находился три недели?

– Чёрт его знает, – нахмурился он, – всё это время я приходил довольно поздно и тут же валился спать. А питался в ресторанах.

– Тогда, если хочешь, поживи пока у меня, – нерешительно предложила я, – только захвати что-нибудь из вещей, не мотаться же сюда за каждой майкой.

Солнцев, как обычно, дёрнул плечом, но довольно рассеянно, словно думая о чём-то другом. На лице отражалось явное сомнение. По всей видимости, он привык жить один, и совместное проживание пока не входит в его планы. С его характером вообще сложно понять, о чём он думает.

– Если тебе надо работать и вообще отдыхать, – подумав, сказала я, – то могу уступить тебе спальню, там даже стол есть, так что можно функционировать достаточно автономно. А мне вполне хватит дивана в детской.

– Чёрта с два, – хмыкнул Солнцев, – размечталась. С подобными предложениями ты явно ошиблась адресом. Еду я обычно кладу в холодильник, а женщину – в постель.

– Кто бы сомневался, Солнце, – вздохнула я, – У меня и в мыслях не было предлагать тебе ничего иного. Всё, конечно же, будет так, как ты захочешь.

– Разумеется. Ибо вряд ли тебе понравится, если всё будет так, как хочешь ты.

Я постаралась не улыбнуться.

– У тебя есть какой-нибудь чемодан? Давай я положу в него вещи.

– Есть, – мотнул он подбородком. – В спальне. Так и стоит неразобранный. С приезда.

– Тогда бери его и пошли, – подняла я глаза, явно не очень понимая причины его дурного настроения. – Тебе что-то не нравится?

– Да, кое-что не нравится, – сказал он зло. – Ладно, потом. Не забудь фотографию.

Мы спустились в машину. Охранник распахнул багажник и положил туда чемодан.

– Я донесу, Дмитрий Сергеевич, – вызвался он, когда мы подъехали к моему дому.

– Не надо, я сам, – отобрал чемодан Солнцев. – Отправляйтесь домой. С утра – как обычно.

– Ну мы хотя бы проводим вас до квартиры. Так будет спокойнее.

– Марш в машину, – к моему удивлению, довольно беззлобно скомандовал Солнцев и, ничуть не стесняясь, собственническим жестом обхватил меня рукой за шею.

– Есть, Дмитрий Сергеевич, – деликатно отвёл глаза охранник и, усевшись в «ауди», захлопнул дверцу.

«Завтра весь офис будет обсуждать, что Солнцев перебрался ко мне с чемоданом, – думала я, пока он мылся в душе, а я готовила ужин. – Девицы объявят вселенский траур и закажут венки по несбывшимся мечтам. Напрасно он шпынял сегодня Марину, тут и без неё будет кому обсудить этот вопрос».

Наевшийся Солнцев явно повеселел и развалился на диване, перещёлкивая пультом каналы работающего без звука телевизора.

– Сегодня разговаривала с Эличем, – сообщила я, пристраиваясь к нему под бок.

– Я тоже, – кивнул он, – завтра появится.

– Переживаю, не рано ли ему на работу?

– А чего рано? – удивился Солнцев. – Ну не в бордель же. Посидит тихонько, обсудим текущие вопросы, поест, и отправлю его домой. С охраной, между прочим.

– Ну да, – нахмурилась я, – зато сам ты четвёртый день сидишь тут без охраны.

– И то правда, – согласился он, – надо было оставить одного – вступился бы хоть, если примешься за старое.

– Ему со мной не справиться, Солнце, – засмеялась я, – хлипкий больно, я таких укладываю одной левой.

– Ну соберёшься кого-нибудь укладывать, свистни – сдамся без боя. Это как раз вполне сообразуется с моими сегодняшними планами.

Я пихнула его локтем в бок, и он сделал вид, что согнулся от боли.

– Я был уверен, что в первый же день останусь калекой. Хорошо, что освободилась палата Элича.

– Ладно, я позвоню Коновалову, пусть попридержит.

– Да лучше уж сразу в реанимацию, – буркнул он. – Впрочем, наверное, всё логично – мне только такая женщина и подходит.

– Ты вот лучше подумай о том, – покачала головой я, – что завтра весь офис будет трепаться по поводу твоего переезда с чемоданом. Лично мне это глубоко безразлично, ты знаешь, и заботит исключительно ради памяти Юры. Не хотелось бы, чтоб лишний раз трепали его имя.

– Поставим штампы, и вся недолга, – нахмурился Солнцев. – Кстати, не забудь захватить паспорт, Субботин в загсе уже договорился. С утра заедем, дел на пять минут.

– Как, прямо завтра? – удивилась я. – Зачем такая спешка?

– Затем, что я так хочу. Есть ещё вопросы?

– Никаких, Солнце. Когда у меня были к тебе вопросы? Это ещё самое щадящее мероприятие из тех, что ты обычно предлагал мне.

– Вот и я про то, – ухмыльнулся он. – Поставить штампы – это совсем не больно.

– Да при чем здесь штампы, Митя? – завелась вдруг я. – Когда меня это интересовало? Я говорю совсем о другом.

– Зато меня интересует.

– С чего вдруг? – удивилась я. – Боишься, что сожительство без брака осквернит твою девичью честь? Замуж потом никто не возьмёт?

– Определённо, – хмыкнул он, втаскивая меня к себе на колени. – Страшусь в результате оказаться на панели.

– Да вся панель разбежится, Солнце, если ты там окажешься. А служительницы постельного культа немедленно постригутся в монахини.

Хохот Солнцева, словно волшебная музыка, несколько отвлёк меня от печальных мыслей.

– Не волнуйся за меня, – махнул он рукой, – что-нибудь придумаю. Заявлю, например, что ты, будучи женщиной крайне рачительной и практичной, принудила меня к браку ради объединения активов, с целью завладеть полным пакетом акций компании.

– Отличная мысль, Солнце, – рассмеялась я, – спасибо, что подсказал. Потом я отравлю тебя ядом и стану единоличной владелицей. Хорошо, что ты заехал ко мне сегодня.

– Ну да, – кивнул он, продолжая щёлкать пультом. – Остаётся только спросить, что ты станешь делать с этими акциями, если отравишь меня?

– Печку топить, – отмахнулась я. – А есть ли у тебя какие-нибудь другие версии, кроме акций? Какие ещё бывают причины, чтобы целовать женщину в своём кабинете? Выглядит это не очень.

– Да плевал я на то, как это выглядит, – щёлкнул он меня пальцем по носу. – Заявлю, что просто бабу захотел, а им отлично известно, что я всегда получаю то, что хочу. Вряд ли это кого-то удивит.

Я снова набросилась на него с кулаками, и мы долго возились, шумно дыша, пока он не скрутил меня и не усадил обратно.

– Ладно, – сказал он, – шутки в сторону. Нам действительно работать с этими людьми, особенно тебе, поэтому по отношению к Юрке всё должно выглядеть достойно. Тем более что я собираюсь поменять документы ребёнку. Да и всякий, кто его увидит, сразу поймёт, чей это сын.

– Вот именно, Мить. Об этом я и думаю.

– Да, следует как-то обмозговать. Хотя, по мне, схема проста: любовь, поссорились, расстались, лучший друг прикрыл мой грех, теперь вернулся – опять любовь.

Я грустно посмотрела на него.

– Это ведь так и есть, Солнце.

– Разумеется. Поэтому нет ничего лучше правды. Главное, всё это грамотно подать.

– Однажды я уже имела подобный опыт. Юра тогда с Мариной поделился, мол, любовь у нас тайная была. Разнесла в пять секунд. И народ быстро потерял интерес.

– Ну, я, как ты понимаешь, ничем делиться с ней не собираюсь, – рыкнул он, недовольно морщась.

Мне сделалось смешно от одной этой мысли. Представила себе Солнцева, «делящегося» с Мариной.

– Честно говоря, у меня тоже нет такого желания, Митя, – улыбнулась я. – Но у нас с тобой для этого есть Вера. Попрошу, и она скажет всё что надо.

– Вот и отлично, – разгладился у него лоб, – тогда на том и порешим.

Я кивнула, машинально взглянув на экран телевизора.

– Ой, Мить, сделай, пожалуйста, погромче. Это же Холмогоров (6). Видел его когда-нибудь?

– Видел, – повернул он голову к экрану. – Это единственный российский канал, который я смотрел в Австрии. И передачу его тоже.

Он включил звук. Некоторое время мы слушали молча.

– Мда, – изрёк он наконец, – потрясающий мужик, конечно. Редкое явление в нашей сегодняшней политике.

– Он тебе нравится? – обрадовалась я. – Да, действительно, такого в жизни встретишь нечасто. Умнейший человек, между прочим. Когда он начинает рассказывать, забываешь про всё на свете. Я уж не говорю о его книгах. Невозможно оторваться.

– Ты что, с ним знакома? – покосился он.

– Да, приходилось несколько раз встречаться на Николиной горе. Он всё из той же компании, я тебе говорила. Его жена Лиза – лучшая подруга жены Одинцова.

Брови Солнцева поползли вверх.

– Вот как? С каждым днём всё интереснее. Ты меня просто удивляешь, детка.

– Удивить самого Солнцева? – хмыкнула я и, отобрав у него пульт, ещё немного увеличила звук. – За это полагается награда.

– Не вопрос, – кивнул он, – пойдём спать, напомнишь.

Я засмеялась.

– Ловлю на слове. Кстати, Марьянка пригласила меня встречать с ними Новый год. Они, как обычно, все вместе собираются. Говорит, что Митьке будет интересно. У них там, в доме Одинцова, целый детский праздник намечается, настоящая ёлка.

Солнцев снова пошевелил бровями.

– Хочешь сказать, что я отпущу собственную жену в новогоднюю ночь прохлаждаться в весёлых компаниях?

Я улыбнулась, но потом, взглянув на него, повела плечами.

– Ну она же не знала, Мить. Честно говоря, в пятницу давая ей согласие, как-то и сама была не в курсе, – добавила я со значением.

– Это не страшно, – заложил руки за голову Солнцев, – жизнь состоит из сюрпризов. У тебя ещё будет время ей сообщить.

«Представляю, как среагирует Марьяша, – вздрогнула я, – просто не знаю, как ей об этом рассказывать. Ещё неделю назад мы в её присутствие общались с ним на «вы» и по имени-отчеству. И вообще я говорила о нём как о постороннем человеке. Да и Вера тоже обалдеет, когда узнает. Непонятно, как выстраивать дальше жизнь. Я словно проснулась на другой планете».

* * *

На следующий день до работы мы с Солнцевым заехали в загс, где нас ждали, и вышли оттуда со штампами в паспортах. Всё это действительно заняло не более десяти минут. Правда, мрачное лицо Солнцева меньше всего подходило к данному событию, он был деловит и тут же положил оба паспорта в свой карман в обмен на плотный конверт. Но думаю, что работницы загса привыкли и не к такому.

– Поздравляю вас, – нерешительно сказала дама с пучком на голове.

– Благодарю, – не взглянув на неё, отозвался Солнцев и вывел меня из комнаты.

Не знаю, о чём говорили охранники, пока дожидались нас у загса, но, во всяком случае, когда мы вернулись, на их лицах читалось откровенное ожидание. До этого парни всячески норовили проводить нас внутрь, но Солнцев велел им оставаться в машинах. Его раздражало их временное присутствие, и он явно считал дни, когда снова сможет вернуться за руль своего «хаммера» и остаться наконец один. Назойливое торчание за спиной он не выносил органически и резонные доводы Субботина по части личной охраны неизменно игнорировал. Считал, что нашей офисной команды вполне достаточно, а он до сих пор отлично справлялся и сам.

Честно сказать, мне и самой уже очень хотелось поскорее остаться с ним наедине в привычном пространстве машины и перестать контролировать в разговоре каждое сказанное слово. Скорей бы разрешилась вся эта ситуация с наездами.

Когда я появилась в своём кабинете, горячий кофейник уже стоял на столе. Рядом примостились кокетливая фарфоровая чашка и вазочка с печеньем.

«Откуда такие чашечки? – удивилась я. – Похоже, из представительского сервиза. Для особо почётных гостей. Интересно, что бы она принесла сюда при ином раскладе, если самый невинный из солнцевского арсенала поцелуй в макушку произвёл на неё столь неизгладимое впечатление?»

Я уселась в рабочее кресло и налила себе кофе. Следует подумать, как рассказать обо всём Вере. Ведь всё это время со дня возвращения Солнцева я вела себя крайне неискренне, и сейчас ей придётся узнать об этом. Мне было очень неловко. За три недели вранья мои глаза, наверное, уже отчётливо скосились к носу. Надо идти и сдаваться с повинной. В конце концов, мы собираемся просить её о помощи.

Допив кофе, я, тяжело вздохнув, отправилась в её кабинет.

Вера подняла глаза от клавиатуры и, тут же выпрыгнув из-за стола, закружила меня по комнате. Пообнимавшись немножко, мы, как всегда, уселись на диван. Я снова вздохнула.

– Ты чего, не в настроении сегодня? – спросила она, присмотревшись к моему лицу.

Я подумала, что лучше не тянуть и не начинать издалека, потом как-нибудь само всё выстроится в процессе разговора.

– Мне надо тебе кое-что сказать, Вер, – начала я.

– Что ещё? Опять что-нибудь приключилось? – сразу испугалась она. – Проблемы в офисе?

– Нет, в офисе всё нормально.

– Тогда что?

– Понимаешь, Вер, – сказала я, тупо глядя перед собой, – у меня нет сил рассказывать с долгими подходами, поэтому вкратце: сегодня я вышла замуж за Солнцева.

– Дурной сон с утра приснился? – засмеялась она. – Так может, кофейку? Сразу оклемаешься.

– Спасибо, я уже пила только что.

– И чего, – хихикнула она, – не помогло? Наши девки от таких снов обычно до обеда хмельные ходят. Лица мечтательные, в глазах тоска. Приходится проводить воспитательную работу, чтоб дело не страдало.

– Вер, я за Солнцева замуж вышла, – повторила я. – Сегодня утром. Могу показать паспорт.

Открыв сумочку, я извлекла документ и бросила ей на колени.

– Сбрендила с утра, – пожала она плечами, но паспорт всё-таки открыла и, долистав до штампа, уставилась в него, широко распахнув глаза. – Не поняла, что это… в смысле… как за Солнцева?

– Обыкновенно, Вер. Взял за руку и отвёл в загс. В этом смысле он обычный человек, как и все. Ест, пьёт, телевизор смотрит, женится.

– Солнцев женится??

– Как видишь.

Вера снова перелистала страницы паспорта и уставилась на штамп, не в силах отвести глаза.

– А почему с утра? – потрясённо спросила она после долгого молчания.

Я пожала плечами.

– Потому что он так договорился, нам ведь потом на работу надо было. А бросать в толпу кружевную подвязку мы как-то и не планировали.

– Не понимаю, – помотала она головой, – ты или меня разыгрываешь, или я сама умом тронулась.

Я вздохнула и села прямее.

– Вер, давай так – я тебе сейчас всё быстро перечислю в телеграфном стиле и просьбу свою изложу, а потом уже когда-нибудь в подробностях. Захочешь – отвечу на любые вопросы. Так вот: Солнцева я люблю уже шесть лет, и ребёнок этот его, мы с ним до отъезда больше года вместе были, потом так случилось, что расстались, и он уехал, а теперь вернулся, и мы снова вместе. Вот, собственно, и всё.

– У тебя ребёнок от Солнцева?? Ты что, не шутишь? – откашлялась она.

– Нет.

– И как он его называет?

– Папой он его называет, Вер. Солнцев – его отец, понимаешь?

Она встала, но, дойдя до стола, тут же вернулась обратно.

– Нет, это дурдом какой-то. А почему ты тогда три недели молчала? Мы столько раз о нём говорили, а ты и словом не обмолвилась.

– Да потому, – нервно отбросила я сумочку, – что все эти три недели я мотала ему нервы, не желая ничего слушать. И его довела и сама чуть умом не тронулась.

– Ты?? – поразилась она. – Мотала нервы Солнцеву??

– Да, – вздохнула я, – ещё как мотала. Правда, и себе тоже. Но ты же знаешь Солнцева – он всегда добивается того, что задумал. Поэтому надолго меня не хватило. Тем более, я и сама люблю его так, что в глазах темнеет. И всегда любила.

– Ты и раньше любила Солнцева??

– Очень.

Вера приложила ладони к вискам, не сводя с меня непонимающего взгляда.

– А как же тогда Ветров? – спросила она совсем тихо.

– А Юра всегда был мне братом, и другом, и светом в окне, я до сих пор с ним каждый день разговариваю. Он меня с того света вытянул, когда я на твоей даче по Солнцеву от любви умирала. И ребёнка помог мне вырастить. И любил как умел. И оплакала я его как положено, и до сих пор оплакиваю. И ещё, знаешь, думаю, он был бы рад, что я сейчас счастлива.

– Господи… одуреть можно… – сказала она. – Ты и Солнцев. Это что-то нереальное. Мне кажется, что я сплю.

– Да потому, что ты видишь его каким-то монстром. А он человек. Да, очень сильный и жёсткий, но умный и талантливый. И любить умеет так, что многим неплохо бы у него поучиться.

– Солнцев – любить?

– Да, любить. Как никто, понимаешь?

– Нет, это потрясающе. И что, – повернулась она ко мне, – он тебя прямо вот любит?

– Любит, Вер, – кивнула я. – Ты просто его совсем не знаешь, в обычной жизни он не такой, как ты привыкла видеть. Хотя временами и такой тоже. Угрюмый и мрачный. Но от этого он мне нравится ещё сильнее.

– Но он же такой… недоступный. И сам ни на кого не смотрит, и другим не разрешает.

Я снова пожала плечами.

– Лично меня это вполне устраивает. Было бы хуже, если б он бегал за каждой юбкой.

Вера снова обхватила руками голову.

– Солнцев – твой муж. В такое просто никто не поверит. Это ведь невозможно.