Текст книги "Пандемия любви"

– А чего его смотреть? – с досадой крякнул Егорыч, – невидаль тоже! Видать, опять нерабочий попался. Вот невезуха, придётся, наверно, обратно тащить.

– Так, может, дело совсем и не в нём? – вдруг неуверенно спросила я, выныривая из ворот.

– Во как! А в ком же ещё? – весело поинтересовался Егорыч, подмигнув Андрею с таким лицом, словно я сморозила несусветную глупость.

– Ну… бывает такое… – смутилась я, покосившись на Андрея, словно призывая его в свидетели, – может, просто генератор вышел из строя… не подаёт заряда…

– Слыхал, Ильич, что девки-то нонче гутарят? – хохотнул Егорыч. – Вот это номер! Хоть стой, хоть падай.

Окончательно развеселившись, он подошёл поближе и шутливо пощекотал меня пальцем под рёбрами.

– Ну и красотки теперь пошли – гроза нашего мужицкого рода. Жаль, старый я уже, а то б точно не устоял!

Я, несколько потупившись, сделала шаг назад.

– Между прочим, Алина дело говорит, – усмехнулся Андрей, внимательно посмотрев на меня, – такое вполне возможно. Попробуй пока клеммы зачистить, ведущие к стартеру, проверь все контакты, может, в цепи замкнуло. А после обеда я тебя в сервис отволоку, не исключено, что генератор действительно менять придётся.

Выслушав сказанное, я предпочла благоразумно отползти к крыльцу, не будучи уверена, что поступила правильно, вмешавшись в мужские разговоры. Женское мнение мужчины обычно не очень принимают в расчёт. Пусть сами разбираются. Усевшись на ступени, я украдкой откусила кусочек хлеба с колбасой. Как назло, никогда не удаётся поесть без свидетелей.

Мужчины тут же показались в воротах. Я снова задвинула за спину тарелку.

– Ну и дела! – заржал Егорыч, поворачиваясь в мою сторону. – Ты, часом, не автослесарем работала? – воззрился он на меня и, привычно сдвинув на лоб кепку, почесал затылок.

– Да нет, – застенчиво улыбнулась я, – просто у меня однажды такое было. Давно ещё… – Я чуть было не ляпнула «в Англии», но вовремя одумалась.

– Вона как, я смотрю, девки нонче пошли учёные, того гляди мужиков за пояс заткнут. Ладно, пошёл я, – заторопился сосед, – а то ещё в магазин надо, моя велела. Спасибо, Ильич, забегу к тебе после обеда.

И, махнув на прощанье, он ходко двинулся по дороге. Андрей вернулся во двор и, подойдя ко мне, остановился. Я машинально подвинулась, и он молча уселся рядом на тёплую ступеньку.

– Хотите? – спросила я, вытаскивая из-за спины тарелку с горкой бутербродов. Он, подумав, взял один и с видимым удовольствием вонзил в него крепкие зубы. Я тоже немного пожевала, потом опять протянула ему тарелку. Он, снова подумав, взял ещё один и откусил сразу половину. Видно, проголодался.

– Значит, вы разбираетесь в машинах, – то ли спросил, то ли констатировал он, продолжая жевать.

– Да не очень, – вздохнула я, окончательно передавая ему в руки тарелку с оставшимися бутербродами. Он взял её и снова повернулся ко мне.

– Ну всё-таки разбираетесь.

Я пожала плечами.

– Диагностирую это как синдром общего развития, не более.

– По второй профессии вы, значит, врач? – глянул он с интересом.

– Отнюдь, – улыбнулась я. – Просто довольно давно за рулём. За это время всякое случалось.

– «Довольно давно» – это года два? – усмехнулся он.

– Да нет, пятнадцать, – покачала я головой, вспоминая свои автомобильные подвиги.

Он заглотнул кусок хлеба и слегка закашлялся.

– С пелёнок, что ли? Я думал, вам всего года двадцать два.

– Для автослесаря вы слишком плохо успеваете по арифметике. Советую подтянуться, – хмыкнула я. – Мне почти на десять больше. А за рулём я с семнадцати лет.

Видимо, он принялся считать, ибо на время замолчал, потом глянул на меня с большим сомнением.

– Выглядите как девчонка.

– Я должна расценить это как комплимент? Или вы хотите сказать, что возраст блондинки отмеряется не годами? – хмуро спросила я, уставившись на носки собственных балеток. Сегодня я выглядела более по-летнему – лосинки в горошек и белый топик с глубоким вырезом, который, очевидно, и навёл Егорыча на высказанные им фривольные мысли.

Андрей засмеялся.

– Я должен был догадаться. Вы мыслите по-взрослому. И это придаёт вам особый шарм.

– Мужчины, к сожалению, редко углубляются в женские мысли, предпочитая ограничиваться визуальной оценкой, – внезапно погрустнев, заметила я.

– Вероятно, вы правы, – подумав, согласился он. – И это, в результате, приводит их к серьёзным ошибкам. – В его голосе послышалась неожиданная горечь.

– Надеюсь, вам удалось избежать подобных ошибок.

– Увы, – покачал он головой. – Я отнюдь не исключение.

– Значит, у вас ещё будет время их исправить, – с грустью сказала я, думая о том, что мне самой предстоит исправлять собственные. Их я тоже наделала с лихвой.

– Очень на это рассчитываю, – сдержанно улыбнулся он, поднимаясь на ноги. – И спасибо за бутерброды. Они оказались весьма к месту. С утра ничего не ел, заработался.

– На здоровье, – отозвалась я и тоже поднялась, решив, что пора идти подключать компьютер. Время идёт, а за перевод я так и не села. Теперь как раз самое время. Жара начинает спадать.

* * *

Рассветом следующего дня полюбоваться мне явно не удалось, потому что засиделась до глубокой ночи, вследствие чего подняться получилось не раньше десяти. Время прошло достаточно плодотворно, ибо, кажется, мне наконец удалось въехать в текст и даже почувствовать автора, с чем я себя и поздравила, потому что дальше работа должна пойти легче, главное – что называется, первое сближение, потом уже проще.

Зевая, я прошлёпала в душевую и, открыв горячую воду, сунулась было под струю, но тут же с визгом выпрыгнула, потому что вода оказалась ледяной, а такими способностями я не обладаю. Холодные обливания не входят в число моих достоинств.

Кое-как обтеревшись, я отправилась щупать бойлер, но, бестолково понажимав кнопки, не добилась успеха, ибо нагревать воду он явно не желал, посему купание временно отменялось. Без радости покосившись на чайник, я мстительно показала ему язык и вскипятила воду в ковшике, после чего присела с чашкой за стол. Ароматный кофейный дух немного придал настроения, и мне захотелось на воздух. Натянув короткий трикотажный сарафанчик, я вышла на крыльцо.

Спустившись с лесенки, увидела, что Андрей стоит, облокотившись об уличный забор, и тихо беседует с Валентиной Васильевной. Он что-то рассказывает, а она то понимающе кивает, то, хмурясь, качает головой. Наконец он, видимо, попрощался, потому что слегка улыбнулся ей и отошёл, а она, заметив меня, радостно замахала рукой и двинулась в мою сторону. Андрей, увидев это, тоже изобразил приветственный жест. Я улыбнулась в ответ.

Валентина Васильевна подошла к моему забору. Я открыла калитку, приглашая ее войти.

– Что ж не заходишь, егоза? – спросила она, усаживаясь на скамейку. – Так с Люськой моей и не познакомилась. Хотя она всё бегает, её и дома-то не застанешь. Что-то в этом году уж больно злющая сделалась, всё шипит, видать, не ладится у неё с кавалерами, так весь мужской род и костерит.

– Ничего, успеем ещё познакомиться, – сказала я, пока не испытывая особого желания расширять круг знакомств.

– Я тут ягод собрала, – доложила Валентина Васильевна. – Тебе и вон Андрюхе. Это ж, оказывается, Ольгин племянник, царствие ей небесное. Егорыч мне вчера сказал. А я и не признала его, возмужал сильно, я ж его ещё студентом последний раз видела; в детстве-то ездил, а потом уж больше-то сюда и не наведывался. Но, правда, он ей всё починил, рабочих каких-то присылал, сначала таскали чего-то, а потом внутри заперлись. Так что, видать, ей там порядок навели. Сама-то я не видела, она тоже нелюдимо жила, особо с соседями не общалась. Ну вот, а как тётка померла, этот домик ему достался. Только он запертый стоял, никто сюда не ездил. А теперь вон вишь как, молодец, выбрался.

Я вежливо кивнула.

– Спасибо большое за ягоды, Валентина Васильевна. Только много не кладите, мне одной не съесть. Лучше Андрею побольше, мужчина всё-таки.

– Да тут всем хватит, – отмахнулась она. – Вот сегодня Люська придёт, и я сразу её пошлю, чтоб отнесла вам. Она уже скоро явится. Я как раз пока разложу по корзинкам.

Мы ещё немного поговорили, она расспросила про мою уборку, порадовалась, что я закончила и принялась за работу, потом поудивлялась, как это я с чужого языка книжки перевожу, мол, это надо ж, чтоб целую книжку, которую писатель настоящий сочинил, а я раз – и на русский. И тоже книжка получится – очень она, мол, к этому с уважением.

– Ладно, – улыбнулась Валентина Васильевна, вставая, – пойду кипятить банки, помидоры надо закатывать, да компотов закрыть, чтоб на зиму было. Ты ж дома тоже, поди, закрываешь?

Я сначала неуверенно кивнула, потом отрицательно помотала головой: не закрываю, мол. Отчего-то мне сделалось неудобно, что не закрываю компотов.

– Ну, так ты ж в городе живёшь, там и так запивки хватает, – сказала Валентина Васильевна таким тоном, словно порадовалась найденному объяснению моей нерадивости. – Ничего, закатаю – угощу вас с Андрюхой компотиком. Хороший он парень, уважительный, про меня, старуху, всё расспрашивал, не надо ли чего, мол, дровишек наколоть или сена принесть. Нонешним-то всё без надобности, а этот, вишь, интересуется. Только я сама всё делать привыкла, не люблю людей беспокоить.

У меня даже сердце сжалось.

– Ну что вы, Валентина Васильевна, если надо, всегда обращайтесь, я тоже помочь постараюсь.

Хотя от моих умений, скорее всего, толку мало, подумалось мне, даже бойлер признавать не желает, хорошо ещё воду из колодца носить не приходится, а то бы я и вовсе сдулась. В большинстве домиков вообще туалет на улице. Представляю, что сказал бы Влад, увидев меня выходящей из подобного заведения.

– Редиски вчера надёргала, – обернулась соседка, – положу вам чуток, испробуйте, сладкая нынче уродилась.

– Спасибо большое, обязательно попробуем!

Я проводила ее до самой их калитки, и вернулась назад, с удивлением думая, что ни на каких Канарах не встретила бы такого странного, тёплого и душевного отношения совершенно посторонних людей. Мне казалось, что, побыв здесь всего три дня, знаю их целую жизнь и расставаться будет ужасно жалко, словно потеряется что-то важное. И ещё подумала, что вряд ли снова когда-нибудь окажусь здесь, и от этого сделалось грустно.

Пребывая в этих размышлениях, я, миновав свои ворота, прошла чуть дальше по улице и, дойдя до калитки Андрея, увидела, что он стоит у забора и задумчиво смотрит в мою сторону. Я повернула к нему голову и улыбнулась. Он молча распахнул передо мной калитку, и я зашла на его участок, продолжая думать о том, что уезжать отсюда очень не хочется. Полагаю, Влада это сильно удивит. Совершенно не моя история.

– О чём это вы так глубоко задумались? – спросил Андрей, накрывая деревянной крышкой бочку с дождевой водой.

– О том, что иногда несколько случайных слов могут неожиданно вывести разговор в такую опасную плоскость, что потом уже никак не получится повернуть жизнь обратно. Что называется, опасный поворот, – вздохнула я, подумав о невозвратном повороте собственной жизни.

Он понимающе кивнул, указав мне рукой на стоящую рядом с его джипом скамейку, и я машинально опустилась на неё, вытянув вперёд ноги, а он, присев рядом на корточки, принялся копаться в ящике с инструментами.

– Что-то вы сегодня поздно вышли, – сказал он наконец, выудив из ящика две изогнутых железяки с дырочками.

– С бойлером общалась, – не стала я вдаваться в объяснения по поводу бессонной ночи за компьютером.

– И как прошло общение? – поинтересовался он, неторопливо скручивая между собой найденные железяки маленькими болтиками с гаечками.

– Довольно бесперспективно, – махнула я рукой. – Похоже, он остался совершенно равнодушен к моим прелестям. Я бы даже сказала: абсолютно холоден.

Он рассмеялся, едва не выронив из рук железяки.

– Вероятно, у нас с ним кардинально не совпадают вкусы, – невозмутимо сообщил он, вынимая из коробки очередной болтик.

Я неожиданно смутилась, но виду не подала, однако, сердце подпрыгнуло так активно, что немного сдавило гортань.

– Но я готов пойти и поспорить с ним, – добавил он. – Уверен, мне удастся убедить его стать поласковее.

– Думаете? – усомнилась я.

Он неопределённо шевельнул бровью.

– Если вы позволите мне зайти ближе к вечеру, мы смогли бы это проверить.

– Готова рискнуть, – кивнула я, почувствовав, что сердце снова ускорило свой бег. Сразу вспомнились его горячие руки, когда он держал меня на лестнице, прижимая к голой груди. От этого сделалось не по себе. Не слишком ли заигралась я в деревенскую девушку? Не хватало ещё мне тут на парней заглядываться. Самое время, ничего не скажешь.

Тут вдруг в конце улицы послышался шум, словно ударили ногой по пустому ведру, потом раздались голоса – один басовитый, другой визгливый. Явно ругались две женщины, что-то громко выговаривая друг другу.

Мы оба синхронно подняли головы, повернувшись к дороге.

– Похоже, это и есть Людмила, родственница Валентины Васильевны, – сообщил Андрей, с улыбкой прислушиваясь к крикам, несущимся с улицы. – Сейчас, вероятно, настанет и наша очередь. С некоторых пор моя физиономия вызывает у неё сильный гнев.

– Вы её чем-то обидели? – предположила я.

Он равнодушно пожал плечами.

– Трудно сказать. Честно говоря, я не сильно вникал.

Тем временем ругань явно приблизилась.

– Чувырла! – возвысился визгливый голос. – Много ты в мужиках разбираешься! На себя-то посмотри!

– Вот потому он тебя и бросил! – сердито парировал басовитый голос. – Злая ты как собака, кому такие понравятся? Ты ж из него всю кровь выпила, как есть, по капельке!

Вблизи нашего забора нарисовались две женские фигуры. Одна пониже, с округлыми формами, туго обтянутыми короткой цветастой майкой и шортами до колен, вторая высокая, довольно статная, в красном платье с огромным вырезом, открывающим взору пышную, свободно колыхающуюся грудь.

– Тоже мне, прынц! – заорала она, упираясь руками в крутые бёдра. – Можешь себе забирать, денег-то у него всё одно ни шиша! А без денег мужик – обезьяна, погоди, ещё наплачешься!

Они продолжали ругаться, но чувствовалось, что довольно беззлобно, вроде бы даже по-дружески. Очевидно, речи такого рода были для них привычны, и подобные манеры не вызывали обоюдного недовольства.

– Вероятно, не поделили мужчину, – резонно заметил Андрей, откладывая в сторону свою работу.

– Весьма активная дама, – качнула головой я, с интересом разглядывая направляющихся к нашим воротам женщин. Андрей поднялся и, подойдя к забору, распахнул калитку. Девицы зашли на участок. Обе держали в руках корзинки.

– Здрассти! Я – Мила, а это Люська. Обе мы Людмилы, а это так, чтоб не путали. Нас баба Валя послала, ягоды передать, – радостно возвестила та, что пониже, кокетливо покосившись на Андрея. Он в ответ приветственно кивнул.

– Добрый день, – сказала я, вставая.

– Привет, – исподлобья глянула на меня Люся и тут же растянула губы в притворной улыбке. – А ты, значит, и есть Алинка. Тётка все уши прожужжала. Молодец, смотрю, уже к месту пристроилась.

Андрей, с недоумением приподняв брови, пробежался пятернёй по тёмным густым волосам.

– Что вы имеете в виду? – удивлённо спросила я.

– А то, что уже поближе к мужику наладилась, не теряешься. Только зря всё это – с баблом он не дружит, не надейся.

Прозвучала эта речь довольно дико, но я решила, что лучше мне, пожалуй, промолчать. Просто у меня на лице отразилось удивление, и Андрей это явно заметил, потому что губы его слегка дрогнули.

Девица плюхнула на землю корзинку. Вторая тоже опустила свою на траву и, вытянув из неё две квадратные плетёнки с малиной и крыжовником, поставила их на скамейку. Потом выудила и пристроила рядом четыре пучка редиски.

– Угощайтесь, – сказала Мила, – ягода в этом году спелая. И редиска отменная, сочная такая, не хуже клубники.

Люся хмыкнула, продолжая с интересом разглядывать Андрея. Тот сделал вид, что не замечает этого, равнодушно пожёвывая сорванную травинку.

– А ты чего набросилась? – повернулась к подруге Мила. – Может, она так зашла, по-соседски.

– Ага, – гоготнула та, тоже выставляя на скамью плетёнки с ягодами, – как увидела мужика, так сразу и зашла.

Я невольно отступила на шаг, придвигаясь ближе к Андрею, хотя в свете только что сказанного в этом не было особой логики. Словно я подтверждаю эти слова. У него снова едва заметно дрогнули губы.

– У тебя вечно только одно на уме, – со смехом вступилась за меня Мила. – Думаешь, все как ты, что ли, только про бабки и думают?

– Ну почему же, – откликнулась Люся, уставившись на меня неожиданно зло, – некоторые ещё про тело. Нравится оно им, видать. Так и ластятся. Только на фиг оно сдалось, без бабок-то?

Тут я уж и вовсе изумилась. Столь откровенных высказываний мне ещё слышать не приходилось. Одному богу известно, кто сумел её так обозлить.

Андрей неожиданно засмеялся.

– Чего ржёшь? – насупилась она. – Король нашёлся! Думаешь, от тебя любая баба в телячий восторг приходит?

– Честно говоря, до сих пор никто не жаловался, – усмехнувшись, отозвался он, похоже, наконец теряя терпение. Чувствовалось, что эта эскапада ему порядком наскучила. Я и сама уже готова была сорваться. На его месте давно бы выставила эту красотку. Мне вдруг пришло в голову, что, скорее всего, она когда-то попыталась привлечь его внимание, но ничего из этого не вышло. Тогда всё легко объясняется.

– А с чего это ты так возносишься, чувак? – вскинулась Люся, разворачиваясь к нему внушительным бюстом. – Кто ты есть-то? Банкир, что ли?

– Угу, – неожиданно сверкнул он улыбкой, прохлопывая карманы в поисках сигарет. – Как догадалась?

– Да сразу видно, – издевательски фыркнула она, вильнув пышными бёдрами, – стоит только на морду глянуть. За версту бабками тянет. И тачка крутая, и сам с иголочки! За такими, как ты, поди, очередь из моделей стоит.

– Я не очень интересуюсь моделями, – погасил улыбку он, поворачиваясь к машине и беря с капота лежащее на нём боковое зеркало.

– Можно подумать, они тобой сильно интересуются! – не отставала она и, шагнув к джипу, упёрлась ладонями в капот. – Нужен ты им, как же! Что ты красивой женщине предложить можешь? Небось, на три звезды в Турции лет пять копишь?

Он, слегка изогнул бровь, глянув на Люську с бесконечным сожалением, и снова отвернулся к джипу, продолжая невозмутимо прилаживать зеркало.

– Да когда ж ты угомонишься-то? – неожиданно встряла в разговор Мила. – Сколько можно?! Чего к людям пристала? Пошли уже, надоело.

У меня внутри закипела злость. Вовсе не собиралась вступать в этот диалог, но тут не выдержала.

– Послушайте, Люся, вы правда думаете, что мужская привлекательность измеряется только толщиной кошелька, и других критериев не существует?

– Во-во, – согласно поддакнула Мила, но та не обратила на неё внимания, продолжая со злостью пялиться на меня.

– Гляди-ка, выступила! – возмутилась она визгливо. – А толщиной чего ещё? Остальное-то у них вроде всё одинаковое привешено. Не напробова-лась, что ли? Ну давай ещё с этим покачайся. А мне вот хватило. Слышу звон бубенцов издалёка. Можешь и дальше пробовать, а с меня по горло!

И раздражённо подхватив свою корзинку, она, покачивая крутыми бёдрами, вырулила на улицу и зашагала в сторону тёткиного дома. Мила, вздохнув, потянулась за ней.

Какое-то время мы оба молча смотрели им вслед.

– Дебилка, – в сердцах ругнулась я, не почувствовав облегчения.

Андрей молчал, слегка прикусив нижнюю губу, чтоб не улыбнуться.

– А вы что же, думаете иначе? – мягко спросил он наконец, повернувшись ко мне.

– Вероятно, иначе, – нахмурилась я. – Не очень хочется подробно вспоминать все её высказывания, чтобы опровергнуть каждое из них.

Он засмеялся.

– Да, мысли были довольно экстремальны. Боюсь, что девушке не слишком везло с выбором партнёров.

– Определённо, – согласилась я, всё ещё злясь. – Ей следовало бы получше выбирать соискателей или, по меньшей мере, расширить критерии их оценок. Предпочитаю думать о мужчинах в ином ключе. Только это не имеет значения. Если честно, я сейчас об этом вообще не думаю, не до того.

– А до чего вам сейчас? – осторожно поинтересовался он, откладывая в сторону плоскогубцы.

Я пожала плечами, потом ни с того ни с сего хихикнула.

– Спектр широкий. От бойлера до Пристли. Знаете такого?

– Что-то слышал, – хмыкнул он, вытирая пальцы обрывком лежащего на капоте махрового полотенца. – Писатель, кажется. Или путаю?

– Ага, – рассмеялась я, отодвигая в сторону стоящее рядом с машиной ведро. – Писатель. Джон Бойлер.

– Вроде того. Или Джон Бойнтон, точно не помню. «Dangerous Corner». A play in three acts. (7) Помнится, вы недавно упоминали этот сюжет, – выдал он вдруг с хорошим оксфордским произношением, растянув губы в насмешливой улыбке.

Споткнувшись о ведро, я запрыгала на одной ноге, едва не растянувшись прямо перед ним на траве. Он ловко подхватил меня под локоть, и я, с трудом поймав равновесие, уставилась на него в немом изумлении.

– Не ушиблись? – спокойно спросил он, отпуская мою руку.

– Нет, спасибо, – пробормотала я, продолжая удивлённо пялиться на него. – Похоже, вы сдержали обещание не разочаровать меня. Несмотря на то, что ваша основная профессия – ремонт автомобилей. Это сразу чувствуется по вашей речи.

Было заметно, что не рассмеяться стоит ему усилий.

– Рад, что сумел произвести на вас хорошее впечатление. Как только что выяснилось, не всякой женщине мне удаётся понравиться.

Я издала неопределённый звук, не то соглашаясь с ним, не то протестуя.

– Вы же сами только что сказали, что до сих пор никто не жаловался.

– Полагаю, я несколько приукрасил существующее положение вещей, – заметил он после некоторой паузы чуть серьёзнее, чем следовало, явно подумав о чём-то другом.

– Такое иногда случается, – согласилась я, вспомнив о том, что и мои представления о реальности самым неожиданным образом оказались довольно ошибочными. – Жизнь, к сожалению, горазда на сюрпризы.

Андрей вздохнул и, слегка покачавшись с пятки на носок, упёрся ладонью в капот джипа.

– Мне кажется, вас недавно кто-то сильно огорчил, – не очень уверенно заметил он, – хотя я, конечно, могу и ошибаться. Не всегда всё выглядит так, как есть на самом деле.

– Боюсь, что вы правы, – не стала я спорить. – Впрочем, всё это мелочи, не стоящие внимания. А сейчас извините, Андрей, мне надо идти домой.

– Не забудьте ягоды, – напомнил он, кивнув на скамейку.

– Спасибо, – поблагодарила я и, взяв в руки плетёнки, направилась в сторону калитки.

– Я зайду вечером посмотреть бойлер, – сказал он мне вслед.

* * *

Дома, приготовив салат и пожарив привезённые блинчики, я включила телефон и позвонила Владу, долго расспрашивая, что происходит дома, как Аська, как мама и Лена. Он, как всегда, был полон оптимизма, и это меня успокоило. Я попросила его позвонить Лизе, сказать, что у меня всё в порядке, заверила, что мне здесь очень нравится, что я потихоньку начала работать, и вообще всё здорово. Он воспринял это несколько скептически, но, порадовавшись моему весёлому тону, не стал озвучивать свои соображения, только на всякий случай повторил предложение забрать меня, однако, услышав решительный отказ, вроде бы успокоился.

Я снова уселась за компьютер и очень скоро погрузилась в работу, так что время до вечера пролетело стремительно, поэтому не сразу сообразила, что происходит, когда дверь распахнулась и на пороге появился Андрей, в чёрных джинсах, завязанной узлом на животе рубашке и с инструментами в руках. По моим непонимающим глазам он тоже догадался, что о его предполагаемом визите я успела напрочь забыть.

– Увлечены игрой? – живо поинтересовался он, кивнув на компьютер.

– Да, – хмыкнула я, вставая из-за стола ему навстречу, – ловлю покемонов.

Он улыбнулся.

– И много наловили?

– Массу, – тут же отреагировала я, – вот только жаль, что у меня нет интернета, получается не слишком интерактивно.

– А вам нужен интернет? – серьёзно спросил он.

– Честно говоря, да, – кивнула я с сожалением, – без гугла возникают некоторые сложности.

– Хотите вай-фай? – подошёл он поближе.

– А у вас есть? – обрадовалась я.

– Есть, – кивнул он, наклоняясь над компьютером, и я увидела, как удивленно поползли вверх его брови, когда он узрел на экране английский текст.

– Вы читаете по-английски?

– Немножко, – буркнула я, – учусь, знаете ли. Недавно прошла первый уровень. Теперь смогу заказать в Турции салат.

Он наклонился ниже и какое-то время рассматривал текст, потом взглянул на меня с подозрением.

– Интересуетесь классикой?

– А откуда вам известно, что это классика? – тут же спросила я.

– Сужу по лексике и времени описываемых событий, – рассеянно отозвался он, но тут же поправился: – Я хочу сказать, что текст совершенно непонятный.

– Правда? – расплылась я в улыбке. – Вот и мне он тоже совершенно непонятен. Ищу знакомые слова и выписываю в столбик.

Он ухмыльнулся, продолжая скользить глазами по тексту.

– И много выписали? Боюсь, здесь ничего не сказано о том, как заказывать салат, если вы, конечно, не собираетесь стреляться с официантом с двенадцати шагов, воспылав гневом за его нерастопопность.

В данном эпизоде описывалась сцена дуэли и разговор двух секундантов, спорящих об условиях поединка. Текст сложный, доступный далеко не каждому знающему современный английский. Я вытаращила глаза на Андрея. Он, усмехнувшись, снова вернулся к тексту.

– Вы знаете язык? – спросила я.

– Немножко, – в тон мне ответил он, поднимая голову. – Впрочем, это неважно. Вернёмся к вайфаю.

И, подведя курсор к значку на нижней панели, он быстро ввёл пароль и отжал нужные опции, после чего, перещёлкнув мышкой на эксплорере, открыл мне «Яндекс».

– Вуаля, – улыбнулся он. – Сделать стартовой страницей?

– Мерси, – удивлённо отозвалась я. – Это я смогу и самостоятельно.

– Отлично, – расплылся он, выпрямляясь, – тогда показывайте бойлер.

И я повела его в душевую. Он подошёл к строптивому аппарату и принялся последовательно нажимать кнопки. Гадкая машина, немедленно отозвавшись на его прикосновения, приглашающе заурчала и заморгала зелёным глазом. Он открыл кран, и через минуту из него побежала тёплая вода. Я почувствовала, что мои щёки нагреваются вместе с ней.

– Ну ведь я же тоже нажимала всячески…

– Очевидно, не в том порядке, – примирительно сообщил он, беря в руки не понадобившиеся инструменты.

– Извините, – всё-таки покраснела я, – совершенно не разбираюсь в этой дурацкой технике.

– Ничего страшного, – успокоил меня он, – главное, что всё обошлось миром, даже секунданты не понадобились.

Вспомнив про текст, я поёжилась. Заметив это, он приветливо растянул губы в улыбке и перекрыл бегущую из крана воду.

– Хотите чаю? – спросила я как можно вежливее, ни на минуту не забывая, что в моём доме находится гость. – Могу угостить вас блинчиками и салатом.

– Звучит заманчиво, – вздохнул он, – от таких слов я несколько отвык.

– Тогда прошу к столу, – обрадовалась я предлогу покинуть надоевшее устройство. – Пойдёмте в кухню.

Он отправился за мной и устроился за столом. Я включила газ и положила на сковородку блинчики с мясом. Потом достала из холодильника салат и расставила тарелки. Он с улыбкой наблюдал за моими действиями.

– Когда вы успели приготовить такое богатство? – спросил он, указывая на блинчики.

– Это не я, это моя… я хотела сказать, что привезла их с собой.

Он понимающе кивнул.

– И салат тоже?

– Нет, что вы! Салат сама, конечно, – запротестовала я, выставляя на стол конфеты и пастилу.

– Значит, вы умеете готовить? – спросил он таким тоном, словно эта мысль доставила ему большое удовольствие.

– Конечно, – удивилась я, – какая женщина не умеет готовить? Просто часто у меня не хватает на это времени. Да и не очень люблю, честно говоря.

Он снова кивнул, а я подумала, что, вероятно, его женщины тоже не слишком любят готовить, раз он сидит тут голодный, не имея возможности нормально питаться. Интересно, есть у него женщины? Слишком ухоженным его не назовёшь. К тому же вечно голодный. Хотелось бы знать, какие женщины должны нравиться такому мужчине? Вероятно, он выпадает из своей среды. Даже вроде бы знает английский. Странно. Что-то есть в нём необычное, плохо сочетающееся с местными красотами. Однако и не скажешь, что он в них не вписывается. Хотя чему удивляться, он же вроде здесь вырос…

Тут зазвонил его мобильный. Андрей вынул его из кармана и глянул на экран.

– Да. Одинцов, – сказал он в трубку и немного послушал. – А в чём, собственно, дело? И что? Не вижу в этом никакой срочности. Передайте через приёмную, а документы отправьте мне на почту, я посмотрю. Это всё. – И он дал отбой.

– Из гаража звонили? – не удержалась я, поворачиваясь от плиты. – Новый заказ на ремонт подвески?

Он рассмеялся.

– Примерно так. Коллеги никак не могут разобраться с квитанциями. Кассовый аппарат отказал.

– Какая неприятность, – изобразила огорчение я. – Ну вы сумеете его починить. Не думаю, что он намного сложнее бойлера.

Я поставила перед ним блинчики и разложила по тарелкам салат. Он с видимым удовольствием принялся есть, и я подумала, что смотреть на это мне почему-то приятно. Как на Влада. Что бы это значило, интересно? И ещё я подумала, что сегодня за весь день ни разу не вспомнила о муже. И о том, что случилось, тоже.

Потом, когда он уже ушёл, в течение вечера я ещё несколько раз возвращалась к этим размышлениям, удивляясь своей реакции; даже не с первого раза удалось въехать в текст, мысли витали где-то в неясной плоскости, заставляя не очень привычно подпрыгивать сердце.

* * *

С самого утра я пребывала в явном раздражении, потому что кусок текста попался очень трудный, и справиться с ним никак не удавалось. Я переписала его несколько раз, так и не добившись нужного результата, сцена никак не выстраивалась, и я злилась, недовольно перечитывая разные варианты, в результате плюнула и отправилась спать, а утром, так и не собравшись на улицу, снова засела за работу.

Промучившись часа два, я наконец вроде бы нащупала верное направление и немного успокоилась. Надо сказать, что я до сих пор ещё временами нервничаю, если у меня что-то не получается в тексте, с тоской ощущая полнейшую профнепригодность и ругая себя последними словами, пока не найду верное решение. Лену это удивляет, ибо она считает, что именно так и должен протекать нормальный творческий процесс. Как правило, я в конце концов прислушиваюсь к её мнению, но, всякий раз, когда снова попадается трудный фрагмент, всё начинается сначала.

Сегодня особенно распсиховалась по этому поводу, и в результате даже не позавтракала, поэтому, закончив, отправилась наконец в кухню. Тут я обнаружила, что запасы, хранящиеся в холодильнике, явно подошли к концу, и неплохо бы их пополнить. Во всяком случае, хлеба точно ни куска не осталось, и я решила, что пора обследовать местный магазин. На вид он казался вполне приличным.