Текст книги "Ницше"

Философия жизни, человека, культуры

Всё великое опасно, если оно ново.

Ф. Ницше

Сегодня еще рано судить о том, насколько глубок надрез, сделанный Ницше на историческом древе человеческого сознания и мышления. Но влияние его теорий и постулатов, даже его поз и словечек бесспорно огромно. Оно сказалось повсюду – во всяком случае, в том мире, где говорят по-немецки. Выяснить свои отношения с Ницше неизбежно придется человеку, который пытается сегодня философствовать.

К. Ясперс

Понять мыслителя – означает докопаться до его глубинных мотивов, за высказываниями разглядеть побуждения, увидеть в целом то, что сокрыто за частностями, найти центр мировоззрения, сокрытый частоколом отдельных мыслей и идей. Конечно, трудно инкриминировать мыслителю бессознательность основ его мышления, но за явным мировидением всегда скрывается тайное, уходящее в хтонические глубины бессознательного. Самая большая ошибка ницшеведения – буквальное понимание его текстов. Афористика Ницше опасна кажущейся прямолинейностью. Он сам предупреждал об этом, когда называл бытие «вечно проблематичным»: никому не дано однозначно выразить себя в мыслительном творчестве, если само бытие «вечно проблематично». Тютчев говорил: мысль изреченная есть ложь, Ницше учил о мимикрии истины, о вечном ее движении, о философском творчестве – расчистке новых мыслительных пространств.

К. Ясперс:

Между подлинной мыслью Ницше и ницшеанством, превратившимся в разговорный язык эпохи, огромная разница. Всеобщим достоянием стала его разоблачительная психология – в особенности широко разошедшаяся по всевозможным разновидностям психоанализа – и его антихристианство. Однако сама его философская мысль, для которой обе эти области – всего лишь средство или предварительные шаги, не содержащие собственной истины, осталась столь же недоступной и сокровенной, как и творчество всех великих немецких философов. Глубокий поток этого философствования, перерезающий нашу эпоху, так и не был замечен толпой. Вот действительное положение вещей: публика превратила этого философа в собрание расхожих мнений, может быть, и спровоцированных какими-то аспектами его философии, но отнюдь не составляющих ее сути. Задача критического исследования – не дать утопить Ницше и его настоящую философию, ибо только благодаря ей он может занять свое место в ряду великих предшественников – в выступающих на передний план плоскостях.

Но выполнить эту задачу невозможно, просто опровергая каждое однозначное высказывание Ницше его же собственной цитатой противоположного смысла. Нам придется покинуть уровень альтернативного мышления и обратиться к мышлению иного рода, где совсем иначе ставятся вопросы, где взору открываются далекие просторы, а истина становится глубока; куда не достигает шум старающихся перекричать друг друга категорических утверждений. Однако просто обратиться к мышлению такого рода нельзя – его можно лишь стяжать медленным и трудным самовоспитанием, самообразованием человека к своей сущности. В области мышления такого рода Ницше чувствовал себя, как дома…

Притягательность философии Ницше в ее пролиферативном характере, нестандартности, автономности, личностности. Философия должна быть не застывшей системой, а школой мысли, выражением духовной свободы, «переоценкой ценностей», конкуренцией идей. Никому не дано право на обладание «последней» истиной, никто не может судить другого.

Ницше категорически отвергал диалектику за ее способность все объяснить и все оправдать. Диалектика является мировоззрением и моралью слабых, служит черни, представляет собой «плебейскую мудрость». Место диалектики должен занять «перспективизм», способ познания, отвергающий догматические толкования и однозначные трактовки, – то, что ныне именуется философией точки зрения.

Ницше – крестный отец философии перспективизма: не существует истин sub specie aeterni[44]44
  С точки зрения вечности (латин.).


[Закрыть] – хаос событий организуется интеллектом каждый раз по-разному, философия – сумма проектов философий. В мире существует не только борьба воль, но и вечная конкуренция умов, структур сознания, мировидений. Ницше отрицал не метафизику, но ее претензию на абсолютность и универсальность, взывал к новому ее прочтению, поиску все новых и новых перспектив. Философия самого Ницше – попытка найти новые ценности, придать новый смысл жизни и человеку.

Это глубоко личностная философия, ориентированная не на «истинность», а на «сродность». До Ницше создатели Великих Систем, отцы-основатели и господа-мыслители, все благодетели человечества, творили Всеобщую Мудрость, Истину в последней инстанции. Ницше напитывал свои книги той интимной силой, с которой личность обращается к личности, единомышленник беседует с единомышленником.

Философия Ницше – это опробование неизведанных мест, свидетельство истинности «антиистин», выяснение следствий обратных утверждений. Переоценка ценностей преследовала тайную цель доказать наличие огромного познавательного содержания «негативных» феноменов, ценности отвергаемых культурой полярностей, необходимости зла.

Н. А. Бердяев:

Явление Ницше имеет огромное значение для судьбы человека. Он хотел пережить божественное, когда Бога нет, Бог убит, пережить экстаз, когда мир так низок, пережить подъем на высоту, когда мир плоский и нет вершин. Свою, в конце концов религиозную, тему он выразил в идее сверхчеловека, в котором человек прекращает свое существование. Человек был лишь переходом, он лишь унаваживал почву для явления сверхчеловека. Происходит разрыв с христианством и гуманистической моралью. Гуманизм переходит в антигуманизм…

«Антигуманизм» здесь следует читать как отрицание человека ради высшего человека, как создание новых, сверхчеловеческих ценностей, как движение эволюции.

«Худшему из миров» Шопенгауэра Ницше противопоставлял величие мира и жизни, природные реалии – без сокрытия правды, без шор, фикций и утопий. Не потому ли порой его философия представляется «дикой» – нетронутыми джунглями с роскошной флорой и фауной среди чахлой рукотворной «сельскохозяйственной» природы?

Путь Ницше к философии жизни пролегал не через «хлад ума», но сквозь жар жизненной глубины. И цель этой философии он обозначил сам: «Открытие новой, еще не открытой до сих пор возможности философской жизненности».

Ницше многократно подчеркивал, что, в отличие от других мыслителей, своим творчеством бессознательно мстивших за обиды, служил жизни, здоровым инстинктам, жизненной игре.

Вдохновенный характер философии и стиля Ницше делали его философствование игрой, свободным парением, головокружительным пируэтом. Ницше никогда не ставил себе целью проникнуть умозрением в глубинные структуры бытия или дать стройное обоснование той или иной философской проблемы. Он видел своей задачей новую неожиданную постановку проблем, предельное их заострение, глубокий надрез. Он прекрасно осознавал эту свою свободу и мыслил собственное философствование в образе ныряния: «С глубокими проблемами у меня обстоит так же, как с холодной ванной, – мигом туда, мигом оттуда».

Под воздействием мощных порывов вдохновения он чаще всего не имел ни времени, ни сил не только для доведения своих философских мыслей до конца, но и оказывался просто не способным ясно и последовательно осмыслить последние и поэтому нередко давал им даже разное толкование.

Интуитивный и афористический характер философии Ницше действительно лишает ее системного характера, но это не дает оснований видеть в ней «кучу случайных афоризмов» – она по-своему последовательна, стройна и развивается из взаимосвязанной совокупности пронизывающих ее идей.

Философия – не холодное абстрагирование, нет, это переживание, страдание, самопожертвование во имя человечества; и Ницше знал это и был сам тому примером.

Перед нами один из первых образцов субъективистской, эмоциональной философии als-ob, «как если бы», философии экзистенциального перспективизма, философии сродности, родства душ. В ней нет ничего окончательного, ничего императивного, она не зовет за собой – только пробуждает. Ницше – великий будильщик, девиз которого: «Не следуй за мной, следуй за собой!» Нецеховой мыслитель, нонконформист, он считал независимость главной привилегией сильных.

Мне представляется, что системность, последовательность и исчерпанность убили бы Ницше. Ведь сама суть его философии в том, что никакая окончательность невозможна, что всегда будут альтернативы, что всеохватность опасна тоталитаризмом.

Главная особенность философии Ницше – динамичность, подвижность, калейдоскопичность мысли. Он не решает проблем – он делает попытки. Это воистину «испытательная философия», эксперимент мудрости, вихрь.

С бешеной скоростью меняя позиции, установки, точки зрения, он вихрем крутит бедного читателя, который неизбежно лишится рассудка, если не наделен собственной изначальной самостоятельностью, если его экзистенция не в силах переварить мысли Ницше, превратив их в часть самой себя.

Вопреки чисто человеческому желанию Ницше завоевать себе неофитов путем виртуозно отработанных приемов суггестивного воздействия на подкорку, его художественные тексты оставляют читателя свободным, открытым персональному выбору.

…При освоении содержания философских взглядов Ницше читатель не чувствует того интеллектуального принуждения и подчинения, которые связаны с развертыванием логической необходимости выводов одних положений из других посредством приведения достоверных доводов и фактов. Погружаясь своей мыслью в философию Ницше, читатель, образно говоря, как бы отправляется в свободное плавание без руля и ветрил по морю его идей, которые высказываются, но, как правило, не навязываются силой непреложных аргументов. Читатель поэтому лишь знакомится с ними, но логически к ним не принуждается, так что свободно принимает решение о том, какие из них заслуживают внимания, а какие – нет.

Философия никогда не бывает только результатом теоретического интереса, она – результат глубоко спрятанных в душе философа практических влечений и жизненных запросов, вызванных этой борьбой. Во всякой философии, по словам Ф. Ницше, нравственные или безнравственные намерения составляют то жизненное зерно, из которого вырастает все растение. Поэтому центр тяжести всякой философии – в ее морали, в ее этике.

Утилитарность вредит метафизике, вводит в нее ложные идеи; эйдосы, универсалии – «тени» Бога. Метафизика, постулирующая существование истинного, трансцендентного мира за пределами явлений, является наследием богословия, философским вариантом религии. Необходимо не преодолевать метафизику, а делать ее философией жизни, за пределами которой не стоит ничего, кроме развития этой жизни.

Ницше категорически отвергал противополагание наличного, «кажущегося» мира истинно-сущему, существующему только в нашем уме. Ничего сверхчувственного и потустороннего не существует, как нет никаких метафизических «сущностей», ничего вечного, неподвижного, неизменного. Истинно только вечное становление, беспрерывный процесс, поток жизненности.

Вопреки платоновской линии в философии Ницше объявил чувственное истинным миром, а сверхчувственное – вымышленным, неистинным. Позже Хайдеггер охарактеризовал это «завершением забвения бытия», заменой сверхчувственного физикалистской «волей к могуществу».

Сознание, понятийное мышление, логичность, системность – только тончайшая пленка на поверхности жизни. Осознанным мышлением философа, полагал Ницше, тайно руководят его инстинкты. Именно глубинная структура сознания заставляет его двигаться определенным путем. Приоритет телесности перед духовностью для Ницше означал производность сознания из бессознательного почти в духе Фрейда. Он даже ввел понятие «Оно»: «Оно господствует и является даже хозяином над «я». За твоими мыслями и чувствами стоит более могущественный хозяин, неведомый мудрец, который называется Оно. В твоем теле он живет; он и есть твое тело». Телесность, жизненность, бессознательность для Ницше первичны и синонимичны. «Творческое тело сотворило себе дух как длань своей воли». Поскольку сознание производно от воли, поскольку жизнь есть бытийное условие сознания, разум не может быть высшей инстанцией процесса жизни. Само человеческое существование должно прислушиваться к «зову жизни», «зову Диониса» («зову бытия» на языке Хайдеггера): «…Под мистичный радостный зов Диониса разбиваются кандалы неволи индивидуации и открывается широкая дорога к Матери бытия, к тайной сути вещей».

Бессознательное трактуется Ницше как внеисторическое, глубинное, жизненное.

Ф. Ницше почти в духе З. Фрейда писал:

Все живое может быть здоровым, сильным и производительным только в пределах какого-нибудь горизонта. Внеисторическое подобно атмосфере, которая, окружая собой пространство, делает возможной жизнь… Правда, что только тем человек и заявляет себя человеком в истинном смысле слова, что рассуждает, сравнивает, различает, объединяет, т. е. именно ограничивает внеисторический элемент, среди всеохватывающей облачной атмосферы прорывается светлый луч, т. е. появляется сила пользоваться прошлым для настоящего, обращая минувшее в историю; но от избытка исторического элемента человек перестает быть самим собой.

Картезианская формула «мыслю, следовательно, существую» неприемлема для Ницше тем, что мышление стоит перед существованием. Согласно классической философии, познание не только проясняет суть объектов, но субъект в процессе познания проясняет сами акты мышления. Согласно онтологической концепции жизни Ницше, жизнь является предпосылкой, предусловием мышления, которое не может быть – именно в силу своей жизненности – рационализировано, систематизировано и тем более поставлено впереди жизни. Жизненный свет является почвой для любой практической и теоретической деятельности. Дионисийская глубина жизни задает тон всех субъективных теоретических идеализаций.

Исходя из своей концепции жизни, Ницше перетолковывает и весь свет объективного духа, то есть речь, судьбу, гражданское общество, государство, право, родину. Главная черта жизни – это ее волевой характер. Ницше, в сущности, отождествляет жизнь и волю к жизни, которая, в свою очередь, эквивалентна воле к могуществу. Присущая жизни воля имеет онтологический статус, и поэтому мир объективного духа имеет конечным пунктом своего обоснования бытие (жизнь), а не всеобщий разум, не конституирующие акты субъекта.

При всем том, при предпочтении жизни всему остальному, главная функция жизни у Ницше – познание: жизнь – средство познания, – пишет он.

В. А. Поссе высказал предположение, что философия Ницше была отчасти протестом против швейцарского пуританства, своеобразной «реформацией реформации». Ницше глубоко претила неискренность, лицемерие, ханжество пуритан, особенно – от философии. Ему импонировала мысль Стендаля: «Чтобы быть философом, надо быть сухим, трезвым, без иллюзий». В философии он исповедовал безбрежный реализм, неограниченную «свободу ума», особенно острый скептицизм, который обнаруживал у Монтеня.

Быть сухим, трезвым, без иллюзий – означало для Ницше принимать жизнь так, как она есть, не закрывать глаза на темные стороны жизни, принимать ее законы. «Я называю животное, род, индивида испорченным, если они теряют свои инстинкты, если они выбирают, если они предпочитают то, что им вредно».

Быть сухим, трезвым, без иллюзий – означало также видеть движение жизни, круговорот жизни, отсутствие вечного, непреходящего, абсолютного: «Злым называю я это и человековраждебным, – все эти учения об Едином и Непреходящем. Все непреходящее – оно есть только подобие. И поэты лгут слишком много… Итак, о творящие, будьте приверженцами и оправдателями всего преходящего».

Новой гордости научило меня мое «я», ей учу я людей: больше не прятать головы в песок небесных вещей, но свободно нести ее, эту земную голову, которая творит для земли смысл.

Высшую трезвость философа Ницше усматривал в правде жизни, ибо «вне жизни нет ни одной устойчивой точки, опираясь на которую можно было бы судить о бытии, ни одной инстанции, перед которой жизни могло бы быть стыдно».

Фактически Ницше сформулировал главную проблему философии – проблему обоснования обыденной жизни и впервые попытался разрешить эту проблему: в обыденной жизни человеком движет не то, что он сознает, но то, что сильнее его.

«Онтология» Ницше – это живая жизнь, философия жизни, привязанность духа к тому, что его производит:

Мир, взятый независимо от нашего условия, а именно, возможности в нем жить, который не сведен нами на наше бытие, нашу логику и наши предрассудки, такой мир, как мир в себе, не существует.

Мир – это мы и наши обстоятельства, остальное – малоинтересно. Конечно, есть иной, химический, неорганический мир, мир конечных предметов и угроз, но «настоящий» мир – целостность, именуемая «жизнью», не знающая противопоставлений материи и сознания, объекта и субъекта, даже органического и неорганического.

Мир – великое игрище сил, «законы природы есть формулы отношения сил». Воля к власти – понятие не социологическое, а онтологическое: мир – борьба воль на всех уровнях бытия.

«Неземным надеждам», то есть утопиям, Ницше противопоставлял «верность земле», то есть жизни, жизненным порывам, витальности, природе. Не к счастью, а к делу своему должен стремиться человек! Прекраснодушие – символ духовной китайщины, опасный духовной кастрацией, лишением жизненных сил.

Говорят, что философия Ницше суть философия тела: «Душу Ницше приводит к земле. Душа для него и есть тело, но тело, отряхнувшее пыль вырождения» (А. Белый). Мне представляется, «тело» Ницше – лишь известковое отложение на душе, точнее, душа и тело – единый организм, душа – мощь тела, тело – материализация души. Субъект и объект – одно.

Жизнь оправдана как средство познания, как творчество; ценность жизни – радость свободной мысли. Хотя мудрость – дурачество жизни, в ней – всё.

Хотя философия Ницше – гимн телу, хотя, в увлеченности жизненностью, он порой скатывался к вульгарностям Бюхнера и Молешотта и сводил идеи к витальным влечениям и инстинктам, отказ от идеализма коренился не в «первичности материи», а в отрицании вечности платоновских эйдосов. Говоря, что всякий идеализм был до сих пор чем-то вроде болезни, Ницше имел в виду притязание разума на творение абсолютных идей. Творчеству жизни должно соответствовать свободное сознание, отказавшееся от догм и авторитетов.

Идеализм – болезнь, ибо приписывает миру существование чего-то надмирного, вечного, неизменного, незыблемого, то есть всеми своими свойствами противостоящего этому текучему, изменчивому миру физических тел. Идеализму в философии Ницше противопоставлял психологию человека, считал, что она «есть путь ко всем основным проблемам».

Ницше полагал, что философия – признак здоровья, но не способ лечения болезни.

Где найти пример народа, которому философия бы вернула утраченное здоровье? Если она когда-либо являлась помощницей, спасительницей – это было лишь здоровьем.

Есть противники философии; и хорошо делают, прислушиваясь к ним, когда они советуют больным головам… оставить метафизику и проповедуют им очищенье природой.

«Бытие» – понятие не из лексикона Ницше: его «бытие» – «становление». Я не говорил бы о взаимоисключительности «бытия» и «становления», ибо для Ницше – это синонимы. Ницше не растворяет бытие в становлении, а отождествляет их: отличительная черта его становления-бытия – отсутствие оснований и остановок: мир как становление находится в вечном процессе самосозидания-саморазрушения, в потоке смены единичных предметных форм бытия. «Становление не упирается ни в какое-либо «бытие» и не содержит в себе той или иной субстанции».

Поскольку становление бесцельно, постольку оно не может когда-либо завершиться в каком-то предельном и окончательном результате и тем самым прекратить свое дальнейшее развертывание, оно вечно, постоянно и непрерывно.

Пожалуй, категория становления является самой фундаментальной в онтологии Ницше: устойчивости, прочности, постоянству, вечности дионисийский философ противопоставляет безосновность, бесцельность, неопределенность. Бытие вещи у Ницше погружено в поток времени, не имеющий начала и конца. Становление «не имеет никакого конечного состояния как цели, оно не упирается ни в какое бытие». Жизнь – высшая форма становления, непостижимый поток, не укладывающийся в «схему сущего».

Ницше четко разграничивает становление и мышление. Становление – поток существования, мышление – создание фикций. Мысля сущее, мы не в силах обходиться от созданных нами фикций, именуемых истинами. Человек не способен освободиться от фикций своего ума, придающих качественную стабильность вечному изменению.

Становление скрывает от человека самое глубокое, мудрое, и если жизнь основана на видимости, то для жизни вообще, как и для жизни индивида, «истина была бы разрушительным принципом».

В чем смысл человеческого существования в мире, покинутом Богом? Смысл жизни, отвечает Ницше, в ней самой, в ее полноте и правде, красоте и мифологичности. Жизнь должна стать произведением искусства, философия жизни невозможна без эстетического отношения к ней.

Если жизнь – высшая ценность, то, естественно, вымышленный Платоном и канонизированный христианством сверхчувственный, потусторонний, трансцендентный мир идей, идеалов, целей, Божественной сущности, возведенный над земной жизнью и определяющий ее, отступает на второй план, становится вторичным, производным от жизни, сознания, человеческого духа, культуры. В христианстве Ницше не мог воспринять «второсортность», отвержение реальной земной жизни во имя идеальной небесной. Сама эта «идеальность» претила ему как выпадающая из всей совокупности свойств жизни, из развития как процесса, из полноты бытия. Приоритет, отдаваемый вымышленному миру перед существующим, Ницше воспринимал как свидетельство деградации жизни, духовного упадка человека.

Все потусторонние миры создаются на основе страданий и бессилия людей. Те, кто презирает тело и землю ради истинного мира, – это больные и умирающие. В связи с этим Ницше выступает против признания существования истинного мира. Налично сущий мир – единственный, истинный же мир есть его своеобразное повторение. Последний – это целительный, утешающий мир иллюзий и фикций, это все, что мы ценим и ощущаем как приятное. Он был до сих пор источником опаснейших покушений на жизнь, величайших сомнений и всяческого обесценивания того мира, который мы представляем собой. Стремление к истинному миру есть перенос мечты по ту сторону человека.

Идеалом коммунистов был утопический, безмятежный мир тотальной радости и красоты – курицы к обеду, идеалом Ницше – способность человека принять действительность во всей ее полноте, со всеми ее радостями и ужасами, правдами и грехами – жизнью и смертью.

Трагедии из жизни не изгонят никакие общественные переустройства, и, по-видимому, настало время не отрицать страдания как некую фиктивную действительность, от которой можно, как крестом от черта, избавиться магическими словами «ее не должно быть», а принять их, признать и, быть может, наконец понять.

Философии благих намерений, которыми, как известно, устлана дорога в ад, Ницше противопоставил философию трагедии, правды жизни, приятия жизни такой, какова она есть.

Философия жизни – это ее драма, полнота, целостность. Желать жизни – значит принимать ее со всем ее добром и злом, правдой и ложью, счастьем и страданием. В жизни, как в драме, необходимы опасности, страдания и даже сама смерть.

Жизнь должна восприниматься как искусство, творчество. Сама она лишена смысла и цели, но творчество – во власти человека. Человек волен создавать себе цели и ценности, волен сделать прекрасной свою жизнь, превратить ее в явление эстетическое. Дабы жизнь несла на себе печать вечности, необходимо самому стать творцом своей жизни, овладеть искусством жить.

Если жизнь – это эксперимент, то, тем более, философия – это экспериментирование, навсегда отказавшееся от каких бы то ни было догм, абсолютов, «систем», безусловных ценностей. Любопытно, что такой подход к философии почти полностью совпадал с «сущностной философской реконструкцией» Джона Дьюи – его требованием «освободить от традиционного балласта» «подлинно современные энергии и искания» философии, придать жизненности фундаментальное значение.

Философия, адекватная жизни, желающая быть непосредственным выражением жизни, то есть философией жизни, не может строиться как рационализированная система, как «наукоучение» – она может быть просто житейской мудростью, экзистированием, трансцендированием, исповедью, потоком персонального сознания, личной позицией (перспективой). Философия Ницше мифологична, символична, метафорична. Он далек от определений, однозначных понятий, систематичности и упорядоченности. Его приемы – заострение проблемы, открытие неожиданной грани, вызов устоявшимся стереотипам, переоценка.

Философия Ницше – признание права на существование «темной жизни» «цветов зла», трагической и абсурдной стороны бытия. И не только признание – констатация необходимости для жизни ее бездн, ее боли, ее борьбы. Философия Ницше – грандиозная компенсация сократической линии культуры, противовес рационализму, утопии, социалистическим идеям.

Л. Шестов:

Уважать великое безобразие, великую неудачу! Это последнее слово философии трагедии. Не переносить все ужасы жизни в область Ding an sich, за пределы синтетических суждений a priori, а уважать! Может идеализм так относиться к безобразию? Когда Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ», его объявили сумасшедшим – иначе нельзя было спасти идеалы. Но Гоголь был более прав, когда сжигал свою драгоценную рукопись, которая могла бы дать бессмертие на земле целому десятку не «сумасшедших» критиков, чем когда писал ее. Этого идеалисты не допустят никогда, им нужны «творения Гоголя» и нет дела до самого Гоголя и его «великой неудачи, великого несчастья, великого безобразия». Так пусть же они навсегда покинут область философии! Да и зачем она им, наконец? Разве их заслуги недостаточно оправдываются ссылкой на железные дороги, телеграфы, телефоны, потребительные общества и даже на первый том «Мертвых душ», поскольку он способствует прогрессу? Философия же есть философия трагедии. Романы Достоевского и книги Ницше только и говорят, что о «безобразнейших» людях и их вопросах. Ницше и Достоевский, как и Гоголь, сами были безобразнейшими людьми, не имевшими обыденных надежд. Они пытались найти свое там, где никто никогда не ищет, где, по общему убеждению, нет и не может быть ничего, кроме вечной тьмы и хаоса, где даже сам Милль предполагает возможность действия без причины. Там, может быть, каждый подпольный человек значит столько же, сколько и весь мир, там, может быть, люди трагедии и найдут то, чего они искали… Люди обыденности не захотят переступить в погоне за таким невероятным «быть может» роковую черту.

Ницше сформулировал одну из основополагающих идей философии жизни, согласно которой жизнь – тяжелое, порой смертельное усилие, полное страданий и страхов. Жизнь опасна! Но в этом – вся прелесть жизни: «Это и была Жизнь? Ну и что ж! Попробуем еще раз!»

Для Ницше смысл amor fati – ничего не изменять ни впереди, ни позади во веки веков: «Не только выносить необходимость – еще меньше скрывать ее от себя – всякий идеализм есть ложь пред лицом необходимости, – но любить ее».

Аmor fati есть формула величия, говорит Ницше, гарант богоравности человека: «будете, как Боги» – другая сторона этой формулы. Парадоксальным образом amor fati и воля к могуществу – одно: возлюбить судьбу – стать Богом, обрести Божественную силу.

Аmor fati – это вечное «да» бытию, жизни как она есть, реальной, а не вымышленной истории. Как считал К. Ясперс, в amor fati соединяется, казалось бы, несоединимое: напряженная активность осуществления того, чего еще нет, и любовное принятие того, что происходит. При этом у Ницше речь идет не о пассивном подчинении человека необходимости, но об изначальной обращенности познания к неизведанному, об активности, созидании, творчестве, о совмещении космических горизонтов и горизонтов личности в единстве становления и бытия (А. Аствацатуров).

Прежняя культура была ориентирована не на личность и интересы каждого человека, а на социум, стадное начало, общественную пользу. Вместо культивации естества индивида, иерархии общества, истинного единичного бытия – рационалистами развивались идеи общественной пользы, равенства, общественного благополучия, либерализма и демократии. Выравнивая природно разных людей, культура подавляла движущие силы жизни, вела к утрате подлинного бытия, обращала людей в манкуртов. Теряя свою волю к могуществу, лишаясь природных инстинктов, человек превращался в робота, не способного утверждать себя и выбирать то, что ему полезно. Культура убила человеческую подлинность, под видом «высоких чувств» и «идеалов человечества» создала «прирученного» человека, все больше дегенерирующего в меру отдаленности от природы.

«Недостаток личности мстит за себя» – эта максима Ницше не просто краеугольный камень философии персонализма, но и глубочайшее предвидение судьбы общества, ориентированного на подавление человека и предпочитающего соборность индивидуальному началу.

Главная проблема философии жизни Ницше – проблема человека. Человек – светило, вокруг которого «вращаются» все идеи ницшеанства: ценности, нравственность, культура, религия, искусство, музыка. Ницшеанская приверженность дионисийству символизирует человекообожествление, доверие жизни, веру в ее торжество. «Быть только человеком и ничем больше» – эта максима выражает отправную позицию философии жизни. Быть человеком – полагаться на себя, не строить иллюзий, оставаться собой, найти себя. Быть человеком – не устремлять взгляд к совершенству, а жить всей полнотой жизни, трезво смотреть на жизнь, быть реалистом, принимать жизнь такой, какова она есть. Гуманизм Ницше – приоритет человеческого начала.

Собственно, сама философия Ницше, по словам К. Ясперса, есть воля к тому, что есть собственно человек в его мире: «она призвана разбудить этого человека и сделать его возможным; или так: она есть воля к подлинному бытию, которое открывается в целокупном движении мысли, при условии, что под воздействием этой мысли изменяется сам человек».

Человек и мир, человеческое существование и бытие неразделимы, в философии Ницше – это единая жизненная целостность, которую нельзя резать на сферы сущности и явления, материю и дух, объект и субъект. Неправомерно и нелепо говорить о мире самом по себе вне его связи с человеческим существованием, человеческим сознанием и волей. Мир и сознание неотделимы, ибо сознание невозможно без связанного с миром человека, а мир становится необнаруживаемым без присутствующего в нем сознания.