Текст книги "Ницше"

Свидетельство Т. Манна

Если изучать духовное развитие Ницше с естественнонаучной, медицинской точки зрения, то здесь можно увидеть процесс паралитического растормаживания и перерождения различных функций, иначе говоря – процесс подъема от уровня нормальной одаренности в холодную сферу кошмарного гротеска, смертоносного познания и нравственного одиночества, к тем высотам страшного проникновения в сущность вещей, когда человек преступает дозволенные границы; нежной и доброй натуре Ницше было в высшей степени свойственно сострадание к людям, для такого «преступления» он вовсе не был создан от природы, а разве что, подобно Гамлету, призван обстоятельствами.

Что жило в тех глубинах его сознания, которые он не обнажал?

Что служило столь мощным источником духовного подъема?

Апокалипсис безнадежности, будь то пессимизм Леопарди или оптимизм Ницше, имеет один корень: глубокое недовольство существующим, безоглядное отрицание, страстную тягу к высоким жизненным и духовным нормам. Не биологический аристократизм, а духовная ориентация на человечность у столь несхожих Киркегора, Эмерсона, Ницше, Ибсена, Джойса.

Питающей средой Мифотворца было предощущение омассовления, тоталитаризма, кризиса культуры, прогресса бездуховности и фарисейства, грядущего торжества скотской компоненты человеческого.

Раз мир не имеет ни цели, ни смысла, попытки приписать ему изначальную значительность обречены на провал. Раз нет цели, каждый себе цель. Раз старое погибает, а новое никуда не годится, необходимо сверхновое, и вот, дабы обуздать бытие, несвоевременный философ сулит миру спасение – сверхчеловека.

Мистическое учение о господах земли – всего лишь мост от античного культа героя к «гармонической личности». Шаткий мост, вступать на который опасно, – он висит над бездной. Герой, повелитель, варвар, насильник, экспериментатор, созидатель, игрок, гегемон, убийца – вот гармония!

Главная идея «Рождения трагедии» – эстетическое оправдание бытия: только красота оправдывает мир, жизнь же всегда остается неправой. Вечную рану существования можно залечить лишь силой духа, трагическое ощущение – страстным желанием прекрасного. Как говорится в «Веселой науке»? – «Мы, эстетики высшего ранга, не можем обойтись без порока, мучений души и заблуждений».

Страдая от несправедливости и зла мира, он страстно стремился к чистоте. За его волюнтаризмом кроется тяга к красоте человека и трагическое ощущение ее дефицита. За гипертрофией зла – как и у Бодлера – правдивость и понимание невозможности победить зло добром, потому, в частности, что они неотделимы. За сверхчеловеком – строжайшая нравственная дисциплина.

Провозвестник фельетонической эпохи измельчания, он скорбил о героических временах «Божественной комедии» и готики, Моцарта и Баха, кватроченто и барокко. Ницше восхищался творениями Леонардо, Рафаэля и Микеланджело, его содрогал Шекспир, которому он многократно уподоблял Бетховена. Он был крайне чуток к художникам, отвергнутым их средой. Клейст и «дивный» Гёльдерлин близки ему духом протеста, Гейне – жизнелюбием. Вслед за гуманистами Возрождения он мечтал о совершенном человеке. И сверхчеловек его – симбиоз гения, страдания и красоты. Противопоставление расы духовной аристократии толстокожей массе расы демократической – реакция на бездуховность филистерства.

Истоки сверхчеловека: презрение к каторжникам наживы, к духу торгашества, вызов бюрократии, казарме, ранжиру.

Что велико в человеке, это – то, что он мост, а не цель; что можно любить в человеке, это то, что он – переход и гибель.

Мифотворчество – непрерывный поиск истины, причины падения человека, и неистовая жажда спасения. Сверхчеловек – плод исканий, рожденный страданием. Отсюда: «Здесь лучше, потому что здесь больше страдают».

Переоценка всех ценностей должна быть непрерывной, единственный источник прогресса – движение. Остановка даже на самой глубокой, самой привлекательной, самой гуманной идее – начало вырождения.

Осознание бесцельности бытия уже есть ценность, вложенная им в сверхчеловека.

А может быть, сверхчеловек – вовсе не фантазия, не бред, не эпатаж, не травестия а, наоборот, глубочайшая реальность, к которой он прикоснулся? Может быть, начало нового витка эволюции – духовной?

Главный вопрос, который волновал Ницше: что может человек? Его ужасала мысль, что человек сам погребает себя, успокаиваясь и довольствуясь данным. «Человек, который желает, но не действует, является очагом заразы», – вопил в нем анти-Плотин.

Так кто же он – сверхчеловек?

Подвижник бесконечного преодоления, превозмогший себя?

Сверхжизнь или сверхразрушение?

Интеллектуальная высь или цинизм разума?

Абсолютная ответственность или отсутствие ограничений?

Вариант спасения мира красотой или абсолютное зло?

Отчуждение или презрение?

Новый миф или последний отголосок старых?

Завершенная полнота личности или голое насилие?

Правдолюб, не желающий утонуть в массе, или гангстер?

Любовь к жизни или бесчеловечность?

Дело в мифологичности сверхчеловека. Он ориентирует на безграничное, учит мыслить взаимоисключающе, умеет желать и знает тщету желаний. Его отрицание неотделимо от утверждения, а утверждение устремлено ввысь. Он философ сомнения, которое для него… «стимул, наполненный позитивным содержанием: любовь к благородной сущности человека, которую приводят в отчаяние все реально существовавшие типы людей, непреклонная сущность правдивости, ставящая под вопрос саму истину, наполненность историческими образами, терпящая крушения из-за бессмысленности и бесцельности истории».

Отношение Ницше к человеку – средневековое, шекспировское: венец творения и пригоршня праха. «В человеке есть нечто в своей основе ошибочное» и человек – «вечно будущее»; «насквозь лживое, искусственное и близорукое животное» и – «великий экспериментатор»:

Он отваживается на большее, сопротивляется большему, требует от судьбы больше, чем все остальные животные, взятые вместе: он великий экспериментатор в отношении самого себя, неудовлетворенный, ненасытный, который борется с животными, природой, богами за окончательное господство… он… вечно будущее.

Сверхчеловек – икона Ницше, синтезировавшая биологию и эволюцию духа, Дарвина и Августина, борьбу за существование и высшее творчество. Только в отечественной литературе начала века налицо четыре типа сверхчеловека: биологический (Л. Толстой, Н. Грот), культурно-этический (Н. Авксентьев, Н. Абрамович), религиозно-метафизический (А. Белый, Н. Бердяев, Д. Мережковский), социально-аристократический (Е. Тарле, Ф. Зелинский).

Я полагаю, сверхчеловек Ницше не является синонимом «белокурой бестии», отвечающей не духовному, но животному началу человека. Ницше говорит об этом прямым текстом: «Зверь (Bestie) в нас должен быть обманут, мораль есть вынужденная ложь, без которой он растерзал бы нас». В «К генеалогии морали» «белокурая бестия» также отождествляется с роскошным, похотливо блуждающим в поисках добычи животным. Еще менее основательно отождествление «белокурой бестии» с германцами или нордической расой. Перечисляя примеры «благородных рас», в которых просматривается мощь хищного начала, Ницше называет «римскую, арабскую, германскую, японскую знать, гомеровских героев и скандинавских викингов». Как известно, не существует белокурых арабов или японцев. В «Заратустре» эпитет blonde (белый) относится ко льву: «в ужасе перед белокурым чудовищем с львиной гривой». Таким образом, «белокурая бестия» полностью лишена расовой принадлежности – это животное, львиное начало человека.

Человек Ницше – мультиверсум, лежащий между «высокомерным насекомым» и «белокурой бестией», вся полнота жизни от болезненного бытия до торжества над судьбой.

…Там бегают утонченные хищники, и вы среди них… воздвигнутые вами города, ваши войны… ваши взаимные хитрости и суета, ваши вопли страдания, ваше упоение победой – всё есть продолжение животного начала.

То, что доставило человеку его победу в борьбе с животными, было чревато опасностью болезненного развития.

Ницше много размышлял о сути человека, проблеме личности и пришел к выводу, что, при всей неуловимости человеческих качеств, сущность человеческого – динамизм, активность, плюральность. «Стань тем, кто ты есть» – эта максима глубоко почитаемого им Пиндара является ключевой в антропологии Ницше.

Именно перечисленные особенности человека позволяют надеяться на переход от животной несвободы к почти отсутствующей пока свободе. Отличие сверхчеловека от человека – в его способности к самоопределению, самопреодолению, к освобождению от власти «других». В предисловии к «Человеческому, слишком человеческому» Ницше писал про будущие «свободные умы» и выражал надежду, что содействует ускорению их прихода, описывая заранее условия и пути их появления.

Ницше предпочел свободу морали. Стремление к свободе – категорический императив Ницше, подразумевающий отрицание морали, сковывающей человеческую свободу.

«Сверхчеловек» у Ницше не антропологический тип. Сам он неоднократно принимается возражать Дарвину и, тем не менее, пользуется Дарвином: но пользуется как случайно подобранной на пути хворостиной, чтобы нанести удар подвернувшемуся под ноги схоластику; нанести удар, отшвырнуть, обтерев при этом руки.

«Обидная ясность», – морщится Ницше, упоминая о Джоне Стюарте Милле. В глубине души не мог не питать он подобных же чувств и к Дарвину. Но и обидными ясностями дерется он в пылу боя. Всё для него, где нужно, – средство, чтобы сбить с ног. Здесь устроить католическую засаду из Боклей, Миллей, Дарвинов; там пустить под ноги почтенным ученым иезуита.

Сомнительно видеть в биологической личности сверхчеловека; еще сомнительнее, чтобы это была коллективная личность человечества. Скорее это – принцип, слово, логос или норма развития, разрисованная всеми яркими атрибутами личности. Это – икона Ницше. Учение Ницше о личности – ни теория, ни психология; еще менее это – эстетика или наука. Всего более это – мораль, объяснимая в свете теории ценностей – теории символизма.

Сознательно или бессознательно – Ницше «списывал» сверхчеловека с самого себя: осознавал биологическую «дефектность» материала и компенсировал ее духовным порывом в грядущее.

Свой идеал утонченной человеческой натуры Ницше воссоздал в своих произведениях в образах «аристократа», «господина», «сверхчеловека». Но этот опыт умения владеть собой, быть господином своего «я», пренебрегать физическими страданиями и с уважением относиться к людям, эти «аристократические замашки» он воспитывал в себе с детства, развил в зрелом возрасте, определив свои нравственные качества и свою философию. Ницше – мягкий и нежный, аристократ по чувству и уму, ненавидит рабское, лакейское, слабое, медлительное, полумерное в человеке и в обществе, и преклоняется перед героями, героическими поступками, героической историей.

Не обязательно отыскивать «корни» сверхчеловека у Гёте, Гердера или Г. Мюллера (XVII в.) – сверхчеловек не имеет узконационального происхождения, встречаясь в древнегреческих, латинских и иных текстах. Если все же вернуться к немецким корням сверхчеловека, то стоит процитировать понимание этого понятия первым немцем, у которого обнаружен этот термин. Г. Мюллер, 1631 год: «Сверхчеловек – религиозный человек, истинный, богочеловек, христианин».

Конечно же, сверхчеловек – не изобретение Ницше: начиная с Калликла платоновского «Горгия», еще раньше – с мифологических фигур таких исторических личностей, как Гераклит или Эмпедокл, каждая эпоха, каждый народ, каждый великий мифотворец создавали своего – Зигфрида, Вотана, Гипериона, Кольхааса, Фауста…

Сверхчеловек – реакция Ницше на Ренессанс, Просвещение, утопию, социализм, любые упрощенные решения сверхсложных проблем.

Ж. Делёз:

Известно, что у Ницше теория высшего человека является критикой, разоблачающей самую глубокую или самую опасную мистификацию гуманизма. Высший человек должен вести человечество к совершенству, вплоть до полного его осуществления. Он должен восстановить в силе все качества человека, преодолеть его отчуждение, осуществить идеал целостного человека, поставить его на место Бога, превратить в такую силу, которая утверждает и самоутверждается.

Главное же, что – вопреки сусальным картинкам легкости и быстроты преобразований, рисуемым гуманистами и утопистами, – Ницше не питает иллюзий: наличный человек – все еще непригодный материал, в лучшем случае почва, на которой, при благоприятных условиях, может возникнуть новая порода, отвечающая природе вещей, а не противостоящая ей, – порода сверхчеловеков.

В. Б. Кучевский:

Сверхчеловек – это не супермен, в котором качества обычного человека гигантски умножены и возвышены. Словом «сверхчеловек» Ницше обозначает сущность человечества, которое, будучи человечеством нового времени, начинает входить в стадию завершения своей эпохи. Сверхчеловек – это новое и облагороженное человечество, пробужденное к невиданной ранее жизни прославлением своего собственного существа и освободившееся от заблуждений христианской религии и связанной с ней морали; это человек, находящийся в процессе самопреодоления и свободного творения самого себя на основе собственных законов с целью достижения высшего будущего.

«Сверхчеловек – смысл земли». Это значит, что сверхчеловек – цель волящего себя человечества, страстная воля на службе жизни, бытие, поставленное на службу «смыслу земли».

Сплочение массы в новое человечество идет вокруг сверхчеловеческого типа. Это не сверхчувственный идеал: он не есть также и когда-то дающая о себе знать и где-то выступающая личность. В качестве высшего субъекта завершенной субъективности он есть чистое властвование воли к власти. Воплощением такой воли становится не человек, а тип; человек становится типическим человеком. Механизм типа впервые осмыслил и изобразил тоже Ницше. «Дело идет о типе; человечество есть просто материал для опыта, колоссальный избыток неудавшегося: руины». Новый человек в качестве своей трансцендентной задачи несет над собой самого себя таким, каким себя волит. Человеческая масса чеканит себя по типу, определенному ее мировоззрением. Простым и строгим чеканом, по которому строится и выверяется новый тип, становится задача абсолютного господства над землей…

Человек – грязный поток, сверхчеловек – море, ибо только оно способно принять в себя грязные потоки, сохранив чистоту.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – море, где может потонуть ваше великое презрение.

Презрение людей к себе, презрение автора к людям, презрение автора к самому себе, комментирует в «Эросе невозможного» А. Эткинд.

Как один из принципов цельного учения Ницше, сверхчеловек связан с другими принципами, особенно с волей к могуществу, он – высшее ее проявление. Человек, сущность которого волится изнутри воли к власти, суть сверхчеловек.

Слово «сверхчеловек» наименовывает сущность человечества, которое, будучи человечеством нового времени, начинает входить в завершение сущности его эпохи. «Сверхчеловек» – это человек, который есть на основе действительности, определенной волей к власти, и для нее.

Сущность сверхчеловека – это не охранная грамота для буйствующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самопреодолений, в течение которых человек постепенно созревает для такого сущего, которое как сущее всецело принадлежит бытию, что своим выявлением творит целую эпоху, а именно последнюю эпоху метафизики.

Сверхчеловек – итог исторического развития, цель наличного человечества. Смысл существования «высших» людей – готовить почву для скачка, для взрыва жизненных сил, для нового уровня жизни. О том, что сверхчеловек – это не преобразование наличного человечества, а именно скачок, свидетельствуют следующие слова Ницше: «Человек как вид не прогрессирует. Правда, достигаются более высокие типы, но они не сохраняются. Уровень вида не подымается».

Ницше присущ исторический оптимизм – не вера в безоблачное будущее человечества, но в способность человека «превзойти себя», разрушить все старые ценности, отбросить заблуждения и иллюзии, расстаться с прошлым. Грядущее – преодоление наличного. Таков исторический путь. Высокое назначение человечества выражается в его способности создать большее, чем оно само.

Квинтэссенция понимания сверхчеловека – максима: «Все боги умерли: теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек!» Раз «Бог умер», человеку ничего не остается, кроме самообожения: «Тоска о божестве должна была сказаться среди своих мук в стремлении создать божество, и это выразилось в самообожении».

Сверхчеловек – новая, очередная ступень человечества. В моей интерпретации это не новый биологический тип, но начало нового витка эволюции – духовной. Это принципиально новый уровень духовности, новое состояние существования, подлинный Наблюдатель (если иметь в виду антропный принцип).

Не случайно, не красного словца ради поставил Ницше сверхчеловека в зависимость от смерти богов. На первый взгляд кажется, что Ницше помещает сверхчеловека на опустевшее место Бога. Но это не так. Если Бог мертв, то его место так и остается пустым, и не созидание, а только господство над сущим в виде господства над землей переходит к сверхчеловеку будущего.

Лев Шестов считал, что сверхчеловек – конец философии и начало проповеди Ницше, что функция сверхчеловека та же, что добра в учении Толстого. Но мне представляется, это не так: сверхчеловек и есть вершина его философии, ее замковый камень, скрепляющий весь свод.

Ницше принадлежит постановка проблемы разделения «свободы от» и «свободы для». Одно дело стать господином в собственной уединенной от мира «пустыне», другое – стать творцом новой жизни. Нельзя быть свободным, постоянно следуя общественным установлениям. Отличительное качество сверхчеловека – устремленность в будущее, в мир подлинной свободы. «Сверхчеловек – это «дальнее» (синоним идеального) и противоположен «ближнему» во временно-пространственном и психологическом плане». «Свободный от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но твой ясный взор должен поведать мне: свободный для чего?»

Сверхчеловек – это сверхсознание, противостоящее недосознанию «последних людей», это антитеза «организованному счастью» бюргера, мещанина с их убогими ценностями: «свободой от», желанием иметь, а не быть.

Сверхчеловек – это оппозиция утопии, декларация подвижничества и героизма стоической личности, идущей своим путем.

Ницше не трактовал сверхчеловека как человека власти. Это – сильный, творческий, благородный, великодушный человек, которому свойственны постоянная напряженность духа, самоконтроль и самообуздание, независимость, нонконформизм, жизнерадостность, веселость, сила страсти, amor fati.

Сверхчеловек – это самопреодолевающая и самосозидающая личность, это духовная неуемность, преобразующая сила, устремленность в грядущее.

Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо все прочее не утоляет его любви.

Сверхчеловек – опора Ницше в его борьбе против апокалипсиса стадности, вырождения, тоталитаризма, когда старое мельчает, крошится и погибает. Это значит, что нарождается новая, высшая форма существования. Самые страдания, симптомы упадка предзнаменуют эпохи усиленного движения вперед, фактически налицо альтернатива: или «автономное стадо», или сверхчеловек, либо общество человеко-машин, либо высшая культура.

Сверхчеловек – это то, что должны совместно создать все люди, лучшее, высшее человечество, которое может появиться в наших детях и внуках. Нынешнее человечество уже чревато будущим; его муки – муки рождения.

Сверхчеловек есть продолжение человека, наиболее творческое в нем, совокупность всего, что есть великого в человеке, высшая форма существования человека.

Именно сверхчеловек – творец новых ценностей, их разрушитель и обновитель одновременно (тот, «кто разбивает скрижали ценностей, разрушитель, преступающий, но это и есть созидающий»). По Хайдеггеру, сверхчеловек – это человек с новыми ценностями, радикально превосходящими старые.

Сверхчеловек – это мощь персонального начала, «тип высшей гармоничности», свободное служение культурному росту человека. Он не стремится быть, как все, не боится выйти из ряда, чужд лживым добродетелям и лицемерным массовым истинам.

Познание, созидание, труд, добродетель, стремление к отказу от своего бытия, свобода – все это человек должен направить на создание необходимых условий для появления сверхчеловека, который должен в составе универсума занять место человека.

Сверхчеловек – это следующая ступень в восхождении духа, новый высший образец, новый высший тип земного существования, ставший на место прежнего, обремененного слабостями и иллюзиями homo sapiens. «Новый человек утверждается в господстве над сущим настолько, насколько воспитывает и дисциплинирует сам себя».

Сверхчеловек несовместим с равенством, общезначимостью, соборностью, «объективностью», ибо является носителем индивидуального человеческого начала, выражением экзистенциального существования. Наивысшим идеалом человечества является не призрачное счастье или бесконечный прогресс, но – лучшие представители человеческого рода, противостоящие ущербной массе.

Идея Сверхчеловека вырастает из экзистенции. Сверхчеловек не может занять место субъекта. Ницше не только вскрыл слабые места субъективизма, он поставил под сомнение само место универсального субъекта. Экзистенция становится границей универсализации субъекта.

Сверхчеловек Ницше – это высшее выражение человеческой экзистенциальности, вершина нового типа эволюции – восхождение личности человека.

Теорией Сверхчеловека Ницше пытался улучшить экзистенцию человечества. Возможно, этот идеал непрактичен и неясен, но нам может служить ключом то, что личности, которые всецело посвящают себя человечеству, могут быть рассмотрены Сверхчеловеком как достигшие наивысочайшего смысла межсубъективной экзистенции.

Сверхчеловек – греза Ницше, художественный образ несуществующей действительности, продиктованный творческой волей поэта. Сверхчеловек противопоставлен действительности, разлагающей личность.

Философское credo Ницше слагается из двух элементов, по существу противоположных. В основе его лежит греза художника о нормальном человеке, способном пройти все ступени развития и дать разновидность. В себе осознал Ницше эту грезу как веление инстинкта самосохранения; инстинкту подчинил логическое мышление; подобно Авенариусу, он – философ алогизма. Но глубже Авенариуса понял он невозможность проповеди алогизма в терминах теоретической философии. Вот почему не доказательство, а внушение полагает он в основу своего метода. Вот почему на творчестве, а вовсе не на теории знания базирует он свою систему. Из теоретика превращается в практика. «Мое учение о сверхчеловеке, – как бы говорит он, – внушено мне инстинктом самосохранения, рисующим символ будущего человека; мне остается показать, каков путь осуществления этой грезы». Тут вступает в свои права уже не художественный, но моральный момент его философии: к образам будущего прокладывает он тропу через косность среды; приглашает и нас упражняться гимнастикой творчества, чтобы развить мускулы, способные выковать ценность; так предлагает Ницше свою реальную телеологию; она состоит из ряда практических, последовательно расположенных советов, напоминающих по форме изречения Лао Цзы, Будды, Христа, Магомета; советы эти обращены к внутреннему опыту учеников; внешний же опыт – биология, наука, философия – всё это для Ницше средства подачи сигналов.

Художественный символизм есть метод выражения переживаний в образах. Ницше пользуется этим методом: следовательно, он – художник; но посредством образов проповедует он целесообразный отбор переживаний: образы его связаны, как ряд средств, ведущих к цели, продиктованной его жизненным инстинктом: вот почему метод изложения Ницше имеет форму «телеологического символизма».

Да, философия Ницше – только система символов, «захватывающих невыразимую глубину нашей души», способ художественного обоснования этой поэтической символики…

Заратустра – вполне библейский тип, апостол, свидетель нового свершения. По словам И. Т. Войцкой, Заратустра возвращал человека ко временам богоявления, то есть творения смысла бытия. Здесь не хватает слова «нового» – нового смысла бытия. Поскольку все возвращается, возвращается и Бог, принявший облик сверхчеловека (но ведь и в христианстве Бог – высшее существо и сын земли одновременно).

Я люблю тех, кто не умеет жить иначе как чтобы погибнуть, ибо идут они по мосту.

Я люблю великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски по другому берегу.

Я люблю тех, кто не ищет за звездами основания, чтобы погибнуть и сделаться жертвою, – а приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала землею сверхчеловека.

Я люблю того, кто живет для познания и кто хочет познавать для того, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек. Ибо так хочет он своей гибели.

Я люблю того, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверхчеловека и приготовить к приходу его землю, животных и растения: ибо так хочет он своей гибели…

…Я люблю того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности и не воздает ее: ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя…

…Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет всегда еще больше, чем обещает: ибо он хочет своей гибели.

Я люблю того, кто оправдывает людей будущего и искупляет людей прошлого: ибо он хочет гибели от людей настоящего.

…Я люблю того, чья душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все вещи содержатся в нем: так становятся все вещи его гибелью.

Я люблю того, кто свободен духом и свободен сердцем: так голова его есть только утроба сердца его, а сердце его влечет его к гибели.

Я люблю всех тех, кто является тяжелыми каплями, падающими одна за другой из темной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают они и гибнут как провозвестники.

Смотрите, я – провозвестник молнии и тяжелая капля из тучи; но эта молния называется сверхчеловек.

Сверхчеловек – высокая утопия Ницше, вознесенная даже над лучшими из людей, «высокими», «железными» людьми, подобными Бетховену или Гёте. Тем более это не «герои», триумфаторы, полководцы, вожди, «фанатики идеалов, имеющие плоть и кровь». Сверхчеловек – надежда на грядущего человека, равного Богу, цель человеческого существования:

Наша суть – создать более высокое существо, чем мы сами. Создать за пределами самих, себя!.. Так же, как всякое желание предполагает цель, так же и человек предполагает существо, которого нет, но которое составляет цель его существования.

…Когда-нибудь он должен к нам прийти, избавляющий человек, который дает земле ее цель… этот победитель бытия и ничто.

Сверхчеловек – утопия, но и антиутопия тоже: во-первых, потому, что – воля к мощи, во-вторых, потому что в нем Ницше видит предел эволюции, высшую ступень развития, воплощенный творческий инстинкт.

«Сверхчеловек» для Ницше – более реальная греза, нежели реальные условия среды.