Текст книги "Мы росли у Охотского моря. Воспоминания и рассказы учеников и выпускников магаданской средней школы №1"

Испытания

Испытаний за седьмой, выпускной класс неполной средней школы, было одиннадцать! – Мы не дрожали, как современные дети на двух-трёх ЕГЭ. Мы не ставили «крестики-нолики» на бланках, не выбирали наугад один вариант из четырёх, нас не проверяли по паспортам и не пропускали через металлоискатели у входа в класс и не отнимали телефоны! Нас не охраняла армия наблюдателей, НКВД не глушил мобильную связь. Мы просто сдавали экзамены, выходили к доске или к столу комиссии и как могли отвечали на вопросы билетов, опираясь на свои знания.

А экзамены были серьёзные: 20 мая – Алгебра с арифметикой (5); 22 мая – Диктант (4); 23 мая – Изложение (5); 27 мая – Русский устный и литература (5 и 5); 30 мая – Геометрия (5); 2 июня – Зоология (5); 5 июня – Физика (4); 7 июня – English (5); 11 июня – История (5), 13 июня – География (4), 16 июня – Конституция СССР (4).

Страх перед теоремами 30 мая 1947 года

Женя Черенков, у которого всегда были непростые отношения с нашим учителем алгебры и геометрии С. М. Горделем, вспоминает, что он очень боялся экзамена по геометрии. Ему казалось, что он не умеет доказывать теоремы. Во всех почти билетах для экзамена по геометрии значилось:

«Доказать теорему равенства (или подобия) прямоугольных треугольников», «Теорема Пифагора» и ещё более страшные теоремы. В полном отчаянии Женя утром перед экзаменом берёт учебник, который, видимо, в году вообще не брал в руки, уходит на свою любимую сопку и начинает читать. И, о чудо! Оказалось, что страхи его были напрасны: были понятны почти все доказательства (на 50 %). Оставались недоученными четыре билета, но надо было уже бежать в школу. Знания Жени оказалось достаточными, Женя получил «четыре».

Ученики 7-го «Б» класса Магаданской средней школы № 1 в кабинете военного дела и физкультуры. На стене – над головой Гены Воробьева – И.Сталин в обрамлении победных знамён. Слева – стенд ХИМ. ДЕЛО с противогазом, а на стене фотографии лучших спортсменов нашей школы. Верхний ряд слева направо: Витя Попов, Толя Долгов, Феликс Чернецкий, Гена Воробьев, Женя Черенков, Лёня Титов. Средний ряд: Лена Лобанцева, Инна Паршкова, Лиля Бедринцева, Таня Акулова, Ира Навяжская, Э.Абрамова,? Нижний ряд: Ира Паршина, Коля Суворин, учитель физики К.Н.Гученко, учитель физкультуры М.С. Михайлов…? Вера Копейкина. Апрель 1947 г.

Наш Аркадий Арш трубит на горнах марш. Пионерлагерь «Северный Артек». 23-ий км Колымского шоссе. Лето 1947 года

Торжественный выезд детей в пионерлагерь под охраной родительского комитета и милиции. Магадан. 1948 г.

Площадь у Дома культуры им. Горького. Сбор детей по отрядам перед отъездом в пионерлагерь. Впереди – лето и «Северный Артек»! Магадан. 1948 г.

Команда ДСО «Цветные металлы» – победительница военизированной эстафеты по улицам Магадана в честь 30-летия ВЛКСМ. Леонид Титов – с велосипедом. Октябрь 1948 г.

Команда ДСО «Цветные металлы». Спартакиада Колымы по легкой атлетике. Справа налево, первая шеренга: со знаменем ДСО – наш учитель физкультуры, чемпион Колымы по прыжкам в высоту, длину и в спринте на 100 и 200 м Михаил Михайлов, Вера Глашкина (Сеймчан), Анна Розанова. Второй с левого фланга шеренги – чемпион Колымы в беге на длинные дистанции, стайер Алексей Сидоров. Стадион «Кировец». Магадан. Лето 1948 г.

Пионер Феликс Чернецкий угощает папироской пионервожатого (в кепке). Или наоборот? Лето 1949 г.

Последний крутой спуск в долину реки Талой. Колыма. 1949 г.

Пионерлагерь на 23-ем км Колымского шоссе. Первый отряд. Лёня Титов – справа, в верхнем ряду. В среднем ряду сидят справа– Лёва Вигман, третий – Феликс Чернецкий, пятый, в белой рубашке и с пионерским галстуком – пионервожатый Дмитриев (?) Сзади видна голова белого медведя (фонтан) и дежурная вышка лагеря. Лето 1948 года.

Отдыхающие санатория «Горячие ключи». Полусидят: Коля Меликов – третий слева, Лёня Титов – первый справа. В кружке – Ира Белозерская. Колыма. Поселок Талая. Август 1949 года.

Комитет комсомола магаданской средней школы № 1. Первый ряд слева направо: Лана Соломко, Лена Трушкова, Майя Сопина. Стоят: Юра Попов, Аркадий Арш, Юра Акимов, Коля Меликов. Осень 1949 года.

Встреча Нового 1950-го года дома у Инны Клейн. Слева направо, верхний ряд: Юра Попов, Инна Кулеш, Витя Попов, Борис Давыдов («Пайчадзе»). Нижний ряд: Эля Малоросиянова, Лена Трушкова, Инна Клейн, Володя Павловский, Майя Сопина.

Парни 10-го «Б» класса магаданской средней школы № 1 после урока немецкого языка (15-ый выпуск). Верхний ряд (справа налево): Володя Павловский, Юра Прошунин, Гена Рехтин, Витя Матвеев, Алик Корнилов. Средний ряд: Минька Бесплохотный, Юра Ломов, Вадим Гессельблат, Аркадий Арш. Внизу сидят: Вова Бланков, Юра Болотин. На стул опирается Ира Гольдберг. Кусочек лица– Коли Еременко. Магадан. 1951 г.

Ёлка у нашей школы. Газета «Советская Колыма». 4 января 1953 г.

Дедушка и бабушка Лёни Титова – Дмитрий Васильевич и Александра Федоровна Розановы. Москва. 1950 г.

Где Sin положителен? Где Sin отрицателен?

Фотомонтаж 14-го выпуска (1950 г.) Магаданской средней школы № 1 венчают слова академика Ивана Павлова: «Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то и их бы нехватило вам» Под большим портретом генералиссимуса И.В. Сталина – почти такой же величины фотография директора В.Я. Хотяевой. Слева и справа от неё – завучи У.Д.Ронис и А.Н.Игишева. Внизу слева – учителя Е.Н. Руденко, В.К.Павлова, М.В.Устюжина, А.В.Орехов (физкультура и военное дело). Внизу справа: учителя А.М. Бухин, Ю.Л. Кочекьян, Н.Г. Булимова. И совсем маленькие фотографии 39 выпускников и выпускниц. Верхний ряд, слева направо: Козённов А., Паршкова И., Кацман В., Калашникова И., Суворин Н., Дроздов В., Прихненко Г., Копейкина В. Второй ряд: Худницкий А.,Титов Л., Абрамова Э., Васильева В., Поздеева Н., Полежаева И., Ильин В., Сидоров В., Крыгина Л., Долгов А. Третий ряд: Андреев А., Никогосов Э., Лысенко З., Попов В., Аксенов В., Александров В., Гуськова В., Меликов Н., Петрова Т., Игнатова М. Четвертый ряд: Акимов Ю., Лаврушина С., Зинченко К., Смирнов Е., Воробьев Г., Богатков Л. Нижний ряд: Некрасов А., Маркелов Ю., Чернецкий Ф. Малинина В., Вацман Г..

Мальчишеский 10-ый «Б» класс магаданской средней школы № 1 (14-ый выпуск) с классной руководительницей М. В. Устюжиной на ступенях лестницы школы. Слева направо на верхней ступени: Смирнов Е., Андреев А., Чернецкий Ф., Сидоров В. На ступени ниже: Долгов А., Некрасов Л., Суворин Н., Ильин В., Александров В., Попов В., Худницкий А., Маркелов Ю. На третьей сверху ступени: Титов Л., Устюжина М.В., Аксенов В. На нижней ступени: Богатков Л., Меликов Н., Козённов А., Воробьев Г., Никогосов Э., Акимов Ю., Дроздов В. Магадан. Июнь 1950 г.

Десятиклассники (15-ый выпуск) на Каменушке готовятся к экзамену по химии. Слева направо: Алик Корнилов (с мячом), Минька Бесплохотный. На земле – Люба Макаренкова, Володя Бланков. Далее стоят: Аркадий Арш, спиной – Юра Попов, Вадик Гассельблат, Иночка Булат. Магадан. Июнь 1951 г.

«Афинские развалины» Бетховена в четыре руки. Анна и Аничка Розановы. Магадан. Май 1958 г.

Фотомонтаж юбилейного – 15-го выпуска магаданской средней школы № 1. 1951 г.

15-ый выпуск магаданской средней школы с учительницей немецкого языка Ю.Л.Кочекьян и классной руководительницей, учительницей русского языка и литературы З.И.Сизовой. 1951 г.

Чемпионы по стрельбе в колонне ДОСААФ с тренером – полковником А.Ф. Сударенко. Аркадий Арш – слева от тренера. Пятигорск. 9 мая 1980 г.

Выпускники и преподаватели Иркутского индустриального техникума МИНСРЕДМАШа СССР. Инна Пржевалинская – в центре. Иркутск. 1980 г.

Евгений Черенков, Т.Казакова и Н. Большакова в лаборатории МИХМ. У Черенкова грустный вид: установка для получения шестифтористой серы еще не заработала. Москва. 1970-е г.г.

Главный конструктор проекта ВПТИТЯЖМАШ Леонид Титов (в центре) руководит бригадой пусконаладочных работ на участке роботизированной линии механообработки колес тележек подвесной канатной дороги. Завод «Серп и Молот». Казань. 1980 г.

А у меня всегда была тяга к математике, я любил решать заковыристые задачки. На экзамене у сурового Самуила Михайловича Горделя я получил «пятёрку».

Нантский эдикт 11 июня 1947 года

Я про экзамен по истории Средних веков ничего не помню, так как у нашей исторички получил «пять», а вот Жене Черенкову не повезло. Ему достался билет с роковым вопросом: «Нантский эдикт». Женя очень удивился такой теме, так как ничего не слышал об этом Эдикте. И не мудрено: с нашей учительницей, с её вечными болезнями и частыми отсутствиями, многие события тёмных Средних веков и для нас остались тёмными.

Я сейчас тоже смутно помню про Нантский эдикт. Он был подписан королём Франции Генрихом IV в 1598 году после многолетних гонений на протестантов и даровал им полное равноправие в вере с католиками. Было запрещено нападать на гугенотов, разрушать их церкви. Во власти гугенотов были оставлены 200 крепостей и замков. Последующие короли Людовики XIII и XIV подтверждали Нантский эдикт, но католическое духовенство всеми силами старалось уничтожить его значение.

Женя ничего не знал про религиозные разборки и решил взять второй билет. Но там значилось: «Отмена Нантского эдикта»! Это была катастрофа! Женя не ведал и об отмене этого Эдикта. А он был отменён окончательно Людовиком XIV в 1685 году после происков католиков и продолжавшихся гонений на протестантов. Отмена Эдикта вызвала массовую эмиграцию сотен тысяч протестантов в Англию, Швецию, Данию, Россию, Америку, Голландию и общий упадок торговли…

Женя Черенков за неответ по двум билетам получил «пару», а экзамен пришлось пересдавать осенью.

Страх перед Конституцией СССР 16 июня 1947 года

Так же как Женя Черенков боялся геометрии с её теоремами, так и я боялся экзамена по Конституции СССР. Боязнь некоторая была не следствием отсутствия знаний, а от свирепого норова нашего учителя Н. Ф. Иванова, который в учебном году меня не очень-то жаловал. Я много пропустил из-за скарлатины, не мог иногда, как пулемёт, отвечать после жуткой минуты, отмеряемой «луковицей» учителя, и ответы на письменные задания писал ужасным почерком. Учитель и в году не захотел оценить старания ученика, 14-летнего подростка, не овладевшего речью фальшивых советских штампов, и на экзамене не пришёл мне на помощь.

На экзамене я отвечал хорошо и уверенно, что отметил даже и ассистент, наш учитель рисования и черчения Н. Р. Ухатин, неизменный член всех экзаменационных комиссий. С радостью от полученной «четвёрки» я с надеждой спросил у педагогов, будет ли у меня в году «4»? – «Будет, будет!!» – заверил меня Н. Ф. Иванов… Но в году всё-таки вывел мне «ТРИ»!

Зря я всё же унижался. Мама меня всегда наставляла, что надо как можно меньше обращаться за помощью к людям, если не хочешь, чтобы тебе отказали. Если же тебе дали в долг, то надо как можно скорее и с благодарностью вернуть долг и стараться никому никогда не быть должным…

Вот теперь я возвращаю «долг» учителю Н. Ф. Иванову, но совсем без благодарности. «Тройку» мне пришлось исправлять уже в десятом классе.

Бокс и… будильник

Чтобы снять стресс после Конституции и вообще после экзаменов, мы с Фелькой пошли к нему домой, в гостиницу. Фелька сказал, что у него есть боксёрские перчатки и что он зовёт меня на бой. Я с радостью согласился побоксировать, так как домой идти не хотелось, а хотелось побыть с ребятами.

У Феликса оказалась только одна пара боксёрских перчаток на двоих – у одного – на правой руке, у другого – на левой. Матч начался. Перчатками мы после каждого раунда менялись. В пылу схватки после мощного прямого в челюсть один из нас, уж не помню кто, бросил партнёра на этажерку, стоящую в углу «ринга». А на ней лежал разобранный (для ремонта) фелькиным отцом будильник. Все колёсики и валики и другие части рассыпались по щелястому полу. Собрать бронзовые колёсики мы пытались магнитом, но бронза не реагировала на магнитное поле…

Был технический нокаут этажерки. Фельке от отца, наверное, досталось.

Футбол в пионерлагере «Северный Артек»

Пионерский лагерь «Северный Артек» открылся в июле 1947 года на месте бывшего основного комендантского лагерного пункта (ОЛП) на 23-м километре Колымской трассы. Ранее тут жило и работало всё начальство местного УНКВД – лагерное и производственное. Много позже наш пионерлагерь стал домом отдыха «Снежная долина».

Летом, в пионерлагере, но уже на 23-м километре, мы, школьники-пионеры, опять играем в футбол. Других спортивных игр мы не признавали и каждый день, после завтрака, и днём, после «мёртвого часа», до изнеможения гоняли мяч. Наши пионервожатые, пользуясь этим повальным спортивным увлечением, могли заставить нас заняться другими пионерскими делами, только пригрозив отнять мяч и не разрешить играть.

– «Завтра ты не будешь играть в футбол!» – изрекал приговор пионервожатый за какой-либо проступок, и это было самым худшим наказанием. Даже отрядные сборы проводились на спортплощадке – там всегда были почти все ребята – и игроки, и болельщики. Пионервожатый врезался в игру, хватал мяч и шёл с ним к ближайшей площадке или беседке, где, держа мяч в руках, проводил сбор, делал объявления и выговоры, после чего отдавал нам мяч, и мы снова играли…

В пионерлагере сложились две примерно равные по силе постоянные футбольные команды. В команде наших противников играли и юные спортсмены из детской юношеской спортивной школы (ДЮСШ), оказавшиеся в лагере. Фелька Чернецкий играл в нападении, я – в полузащите. Женька Черенков в футбол не играл, а только в шахматы. На левом крае наших соперников, когда я был правым полузащитником, всегда играл Борис Давыдов. Этот 15-летний мальчик из ДЮСШ играл красиво, с ним трудно было соревноваться в обводке. Он имел сильный резкий удар с левой ноги, и мы его прозвали «Пайчадзе» (известный нападающий тбилисского «Динамо»). Остановить его было трудно: если он попадал в ворота, гол был неминуем.

Играя же левым полузащитником, я вёл борьбу за мяч с высокорослым нападающим правого края Бескорсым. Чтобы попугать мелкорослую полузащиту, он, послав мяч вперёд, любил разбежаться и прыгнуть прямо на полузащитника, угрожающе размахивая своими длинными конечностями. Если на матче был судья, он таких штук не выделывал, но исподтишка бил по ногам. При его прыжках я непременно старался так ударить со всей силой по мячу, чтобы он летел ему в лицо, в живот или пониже. Один раз мой удар достиг цели, и ему пришлось минут 10 полежать на траве, держась за живот. После этого он прыгать на меня уже избегал.

В итоге интенсивных футбольных схваток у многих ребят, в том числе и у меня, и у Фельки, в середине лета врачи обнаружили переутомление и детский порок сердца. Развитие сердца отставало от роста всего организма, и оно не справлялось с теми нагрузками, которые мы сами себе задавали. Нас «отлучили» от футбола и стали усиленно кормить. В эти годы мама уже не работала в пионерлагере, и малообразованные физруки не сумели правильно организовать спортивную жизнь 14–15-летних подростков. Через какое-то время явления сердечной недостаточности исчезли, и мы совсем здоровыми футболистами поехали домой.

Пионерлагерь на 23-м был намного лучше лагеря на 16-м километре. Мы уже не жили в бывших бараках для заключённых, а в светлых корпусах, конечно, деревянных, но с высокими потолками и большими окнами. В пионерлагере имелся даже бассейн, который в жаркие дни заполнялся водой из горной речки, и после нагрева воды под солнцем весь пионерлагерь купался строго по расписанию, отряд за отрядом, под наблюдением врача и пионервожатых. Сами пионервожатые купались ночью, когда любопытные дети не могли их видеть и должны были спать. Да и вода ночью была самая тёплая…

Колымские витамины

Самыми главными и доступными витаминами в Магадане и на Колыме были ягоды – голубика, ежевика, морошка, жимолость, клюква, брусника, шикша. На земле Колымы уже в полуметре от поверхности начинается вечная мерзлота – и на ней не растут ни яблони, ни груши, ни дыни, ни арбузы. Все эти плоды не успели бы вызреть за короткое колымское лето, хотя в континентальных районах Колымы оно бывает очень жарким.

Местным овощеводам удавалось выращивать в парниках совхоза «Дукча» помидоры и огурцы, но эти «фрукты» были весьма дороги и предназначались для начальства. Яблоки и другие настоящие фрукты привозились с «материка» и тоже были дорогими. Мама мечтала о большой кружке малины или о тарелке клубники – но это была недостижимая роскошь для рядового жителя Колымы.

Только к концу 40-х годов пароходы стали привозить на Колыму мандарины и «апельсины из Марокко», как писал Вася Аксенов.

Мне витаминов хватало, я не болел ни авитаминозом, ни диатезом. Поглощаемая за лето масса спелых ягод, зелёных недозрелых кедровых шишек и орехов восполняла потребность организма в витаминах. Но многие дети на Колыме болели, чесались, на животе, руках, ногах и на лице у них выступали белёсые пятна и гнойнички. Дети их расчёсывали до крови.

Если начинали шататься зубы, и были признаки цинги, больному давали черемшу (медвежий лук), который рос невысокими стеблями с двумя листьями, похожими на ландыш. У черемши можно есть молодые нижние части листьев и саму луковицу, имеющую вкус чеснока.

Интересной и необычной ягодой была шикша – научного названия я не знаю. Это мелкие, чёрные круглые ягодки диаметром 4–6 мм, росли на низеньких кустиках с мелкими круглыми листочками. Кустики шикши высотой 8–12 сантиметров более походят на траву. В период созревания шикши – в середине лета – эта «трава» сплошь усеяна чёрными кисловато-сладкими ягодками. Мы собирали их не по одной штучке, а становились на колени, растопыривали пальцы и такими «граблями» прочёсывали траву, отправляя горсти ягод в рот. Их надо было только жевать, сок ягод прекрасно утолял жажду, но проглатывать зернистую гущу не рекомендовалось – начинало усиленно биться сердце. Шикша (ещё её называли «водяникой») была сильным тонизирующим средством, прибавляющим силы. Это знали и медведи: следы их когтей мы часто видели на земле у кустиков шикши.

Инна Клейн: «Ягоду шикшу есть не разрешали, считали её вредной, но мы не слушались, и нам постоянно попадало. Морошки было море и чудная сладкая жимолость, а в Иркутске она очень горькая. Очень ценилась тронутая морозом рябина, она становилась сладкой, и мы её с удовольствием ели позже, когда появился сахар, а какое вкусное ароматное варенье из нее варили!»

Главным витамином длительного действия была брусника, которую колымчане начинали заготовлять вёдрами и бочками в конце августа – сентябре. Из ягод брусники варили кисло-сладкое варенье, но лучшим способом сохранения её витаминных свойств было замачивание.

Мама брала большую стеклянную бутыль литров на 10–12 и высыпала на дно бутыли целое ведро ароматной немытой красной брусники вместе с зелёными листочками. Сверху ягод, не перемешивая, насыпался большой слой сахарного песка, оставляя примерно одну четверть бутыли пустой. Затем в бутыль наливалось 250 грамм чистого 96-процентного спирта, который был в ходу у колымских выпивох. Ёмкость закрывалась деревянной пробкой. Горлышко бутыли и пробка плотно заматывались несколькими слоями марли и завязывалось.

Бутыль ставилась на окно. Через стекло было видно, как сахар постепенно пропитывался соком брусники, розовел, краснел, краснел и, наконец, образовывалось единое тёмно-красное витаминное содержимое. Ягодно-сахарно-винные витамины увеличивались в объёме, поднимались к горловине бутыли, просачивались через неплотности и окрашивали марлю в розовый цвет. Это был признак того, что витамины готовы к употреблению…

Когда весной мы открывали эту бутыль, никакого запаха или вкуса алкоголя не было – всё поглощалось чудесной ягодой. Витаминная жидкость, в которую превратилась брусника и сахар, была очень кислой. Если я её пил без сахара, физиономия моя перекашивалась от кислоты. Мы разбавляли сок водой и сахаром, и пили до созревания летних ягод.

Часть пятая
Взрывы в порту Нагаева

8-й класс «Б»

1947–1948-й учебный год

Управление морского порта Нагаева после взрыва пароходов 19 декабря 1947 г.

Чемпионка Колымы по лыжам Анна Розанова с сыном Леонидом после соревнований на Каменушке. Магадан. Декабрь 1947 г. или январь 1948 г.

Любить школу и учителей

1 сентября 1947 года. Мы с Женей Черенковым и Феликсом Чернецким начинаем учиться в восьмом классе, а Инна Клейн и Аркадий Арш – в седьмом.

А. Ф. Розанова – Анне Розановой. 2 сентября 1947 года. Москва

«Милая Аничка и Лёничка!

Сегодня мы получили от Вас большую помощь. – «Будем покупать молоко», – папа сказал. И очень приятно думать, что ты, Аничка, в силах послать такую большую сумму. Папа (дедушка мой. – Л. Т.) сказал, «что ему ещё никогда такую помощь не оказывали, никто». Мы всегда получали очень малую заработную плату, но всегда так жили, что нам хватало. И сейчас хватает, но это специально на молоко. И это значит продление нашей жизни, значит, что мы с Вами увидимся, и будем радоваться.

Сейчас у нас обилие овощей. Даже красные помидоры с своего огорода лежат за окном. Хотелось бы вас угостить ими. Лёничку поздравляем с началом учебного года и желаем больших успехов в науке, а главное, чтобы УЧИТЬСЯ С НАСЛАЖДЕНИЕМ, ЛЮБИТЬ НАУКУ, ШКОЛУ, УЧИТЕЛЕЙ и особенно мамочку. Читать «Пионерскую правду».

Сейчас в Москве все готовятся к празднику 800-летия Москвы. Все жители Москвы написали письмо т. Сталину – подписи займут 14 печатных листов, 224 страницы. Письмо замечательное. Подписываются все рабочие, служащие, ученики и все-все как есть. И мы с Вами.

Мы здоровы. Целуем Вас, обнимаем. Большое спасибо за помощь.

Бабушка и дедушка. Папа и мама».

Д. В. Розанов – Анне Розановой. Сентябрь 1947 года. Москва.

«Милая и дорогая моя доченька Аничка! Я шлю большую, пребольшую благодарность тебе за твой большой подарок ко дню моего рождения (14 августа 1875 г. – Л. Т.). Я счастлив, что ты не только сама обеспечиваешь свою семью, но и можешь такие большие подарки делать. Мы, конечно, можем прожить на те средства, которые мы получаем: моя зарплата 400 р., пенсия, мамина пенсия и, главное, мамочкины пайки… да помогают Маничка и Верочка.

А твоя помощь только подняла наше благополучие: мы чаще покупаем молоко и масло и т. п. Одеждой мы были обеспечены… ещё – огород. Вот только нехорошо будет, если ты себя обездолила. Этого я не желаю.

…Началась учебная работа. Утро я провёл в институте усовершенствования учителей, а вечер – в Районо на докладе методиста-естественника…

Как Лёня? Рассказывает ли он т. т. (товарищам. – Л. Т.) о Москве? Теперь весь СССР празднует 800 л. Москвы… Верочка выступала с докладом на Всесоюзном съезде физиологов. И очень довольна своим выступлением.

Маничка готовится к диссертации, и кажется, ближе к этому делу, т. е. к дню подачи диссертации, стоит Вера.

Ну, милая – крепко целую. Тебя и Лёничку и желаю Вам здоровья и всяких успехов. Твой друг – папа».