Текст книги "Мы росли у Охотского моря. Воспоминания и рассказы учеников и выпускников магаданской средней школы №1"

Тригонометрия и стереометрия

Аркадий Арш: «Математику писали все вместе в малом спортзале. Ну, тригонометрические всякие функции – это была для меня не проблема, а вот задачка по стереометрии, где в пирамиду был вписан куб, заставила меня призадуматься. Но решил. К тому времени уже некоторые посдавали задания, в том числе и Лана Соломко из «А» класса, наша отличница. У нее был тот же вариант, мы сверили ответы – одинаково, но решала она, оказалось, совсем не так, как я».

О или Ё?

Аркадий Арш: «Курьез был со мной во время сочинения. Я выбрал Маяковского, своего любимого поэта. Писалось легко, я сыпал цитатами, как из рога изобилия:

 
«Я в восторге от Нью-Йорка города
Но кепчОнку не сдеру с виска…»
 

Когда я стал переписывать на чистовик, я вдруг засомневался: как правильно – «О» или «Ё»? От волнения и учителя засомневались (Веру Яковлевну бы на вас! Она бы вас научила цитировать! – Л. Т.). Я исправил «О» на «Ё», потом обратно на «О» и сдал. Поскольку в черновике, который тоже сдавался комиссии, было написано четко «О», мне поставили 5 и представили на золотую медаль. Но так как работы на медаль утверждались в Хабаровске, сочинение отправили туда, а мне вместо аттестата выдали справку, что я представлен на золотую медаль. С ней я и улетел в Москву, точнее – до Хабаровска, а оттуда поездом.

Кстати, благодаря другу Владимиру с 13-го километра, мы – я с Бланковым и наши друзья Юра Попов, Витя Фролов и две девушки – Люся Прозорова и Вера Хубаева – улетели из Магадана первыми. Он нас посадил в пролетавший из Петропавловска грузовой самолет, который без посадки в Охотске прилетел сразу из заснеженного и ветром продутого Магадана в 30-градусный летний Хабаровск».

«Наши воспитанники»

В. Степанов, директор школы, в большой статье в «Советской Колыме» от 26 июня 1951 г., рассказывая о 15-м выпуске, называет лучших преподавателей – учителя химии Л. С. Лобахина (?), учительницу физики Е. И. Бранжаеву, учителя математики Г. В. Тюремских, учительницу литературы и русского языка З. И. Сизову. А далее пишет, что большую роль в подготовке к экзаменам сыграла и внеклассная работа. К подготовке и чтению докладов были привлечены и сами учащиеся. Станислав Кульпин сделал доклад «Великий русский писатель-революционер Максим Горький», Аркадий Арш – «Развитие советского кино», Владимир Бланков – «Отец русской авиации – Жуковский», Виктор Фролов – «Возможность межпланетных путешествий…». Ученик Николай Еременко сделал 10 докладов, Бланков – 8, Татьяна Акулова – 6.

В. Степанов приводит такую интересную статистику: выпускники (29 учеников и учениц 10-го «А» и 28 из 10-го «Б». – Л. Т.) сдавали шесть устных и два письменных экзамена. Из 510 экзаменационных оценок 199 «пятёрок», 181 «четвёрка». 18 человек сдали экзамены на «хорошо» и «отлично». Среди них лучшие – Ирина Гольдберг, Аркадий Арш, Лилиана Соломко, Инна Кулеш, Галина Иванова и Инна Булат.

Далее директор В. Степанов заключает: «Насколько велика их (десятиклассников. – Л. Т.) любовь и привязанность к своей школе, учителям, воспитателям, насколько глубоко чувство их благодарности и преданность партии, правительству и товарищу СТАЛИНУ, можно судить по их выступлениям в специально изданном школой альманахе».

Вот что в этом альманахе пишет выпускница.

Валерия Копейкина: «Родина – мать! Мы оправдаем твое доверие. Нет преград, которые мы не преодолели бы, и нет трудностей, перед которыми бы мы отступили! Спасибо Родине, спасибо Сталину и партии за нашу прекрасную жизнь, за то, что мы сможем отдать свои силы любимому делу!»

В. Степанов: «Сейчас перед выпускниками стоит сложная задача – выбор профессии. Николай Еременко хочет стать журналистом, Владимир Бланков и Виктор Фролов – моряками, Геннадий Рехтин – математиком, Елена Трушкова – гидротехником, Аркадий Арш – режиссером… И все они горят желанием быть полезными Родине, умножать своим скромным трудом ее могущество и величие.

Счастливого пути, дорогие ребята!»

Летим в Москву

Инна Клейн: «Из Магадана я и Таня Акулова вылетели из всего выпуска самыми последними и прилетели в Москву, кажется, 14 июля. В то время приёмные экзамены проводились в три потока, и мы на первый поток уже опоздали.

Таня пошла сразу же сдавать документы в медицинский институт, а я – в институт иностранных языков. Я хотела поступить на факультет английского языка и стать переводчиком, переводить на русский язык, ну, хотя бы Шекспира или Драйзера. Но не тут-то было! Мои анкетные данные не годились для Ин’яза, и я еле-еле успела подать документы в инженерно-экономический институт им. Серго Орджоникидзе. Буду как папа – инженером-экономистом.

Я не знала, что это очень престижный институт, конкурс был 11 человек на место. Я успевала только в последний поток (кстати говоря, обучение в институтах в СССР было платным, по-моему, 240 рублей в год).

Надо сдать пять экзаменов, проходной балл – 23».

«Иди, деточка, не волнуйся!»

Инна Клейн: «Первый экзамен – сочинение. Я спокойно села на первую парту, как попросили ребята, и к моей великой радости была тема по роману Александра Фадеева, как и в школе. Я очень быстро написала и отдала в комиссию, которая сидела за столом, их было три человека. Очень пожилая седая дама взяла мою работу и стала меня тихонько расспрашивать, откуда я приехала. Я тогда очень удивилась, откуда она узнала, что я приезжая. Ох, если бы вы видели меня: две косы, платье на кокетке в крупную клетку, а туфли черные на низком каблуке, начищенные кремом весьма обильно.

Услышав мой ответ, что я с Колымы, она меня схватила за руку и долго держала, как теперь понимаю, хотела что-то спросить. Она быстро пролистала моё сочинение, отдала рядом сидящей женщине, потом наклонилась ко мне и тихо сказала: «Иди, деточка, не волнуйся, у тебя всё в порядке». Я, оторопевшая, попрощалась и ушла, и, правда, я получила «5», но за сочинение я и не боялась, лишь бы тему знать».

Глухарь

Инна Клейн: «Через два дня – математика устная. Обстановка очень нервная: есть даже девочки, которые потихоньку плачут, мальчики выходят и хихикают. Узнаю, что красивый, лет 35 преподаватель-мужчина дает волю рукам и договаривается с поступающими девочками, чтобы они приходили к нему на консультации, так как он и будет у нас преподавать высшую математику.

Зашла я, села опять на первую парту, шпаргалок-то у меня нет, читаю билет – в нем пять вопросов и третий вопрос по обратным тригонометрическим функциям. Приехали! Четыре вопроса я знала, а вот с функциями – просто беда. Сижу, смотрю, как преподаватель резвится, и что он руками выделывает, некоторые девочки прямо заикаются, а он ведь один – к другому не сядешь.

Подошла моя очередь, села, разложила листочки и спрашиваю: «Можно не по порядку?» – «Можно!» Я сижу по левую руку от преподавателя, а справа от него – два очень больших широких окна. Я начинаю отвечать, он начинает укладывать на моей спине косу. Когда я сижу, коса намного ниже пояса, заодно водит рукой по спине и ещё что-то делает, но я совершенно не замечаю ничего. Меня сверлит одна мысль – про третий вопрос – и я, ответив на первый и второй, отвечаю на четвёртый.

Только-только прочитала пятый вопрос, как раздался сильный грохот, в окне рядом с нами разлетаются стёкла, и в аудиторию влетает большая черная птица и с распростертыми крыльями начинает метаться по аудитории. Слов нет, что тут началось! С большим трудом птицу поймали, представьте себе, это оказался глухарь. После удачной охоты преподаватель возвращается ко мне, берет в руки мой билет и говорит: – «Так, что тут у нас? Ах, да, вы как раз закончили пятый вопрос, и косы у вас хороши и ответ на отлично» – и ставит мне «5»! Подумать только, я получила пятерку! Много было об этой птице разговоров, все говорили о плохой примете…

Остальные три экзамена сдала без происшествий и поступила в институт.

30 августа я пришла в институт и первое, что я увидела в вестибюле – это большой траурный портрет профессора Баранова, умершего 29 августа. Это был очень большой ученый, много сделавший для развития экономической географии в нашей стране. Я сдавала ему экзамен, и он меня просто покорил своей эрудицией, добротой. Это был настоящий ученый, и его в институте очень любили и уважали. Занимались мы по его учебнику».

Наша радость и боль – Магадан

Инна Клейн: «Вот так я поступила в институт. Все события поступления в институт я помню очень хорошо, даже имя, отчество и фамилию преподавателя по математике до сих пор помню, а вот школьный выпускной вечер из памяти выпал, очень плохо помню, в общих чертах, а конкретно трудно что-либо вспомнить.

Сразу после выпускного вечера появилось ощущение пустоты, какой-то ненужности и неприкаянности. Ты всё время ощущал плечо друзей, ты был всё время с ними, а сейчас ты каждый день с кем-то расстаёшься, может быть, навсегда, и вот уже вообще никого рядом нет, ты один, и в школе ты никому не нужен, да и там почти никого нет!

Вот лежит передо мной газета «Советская Колыма» от 26 июня 1951 года, в которой целая страница посвящена нам, выпускникам 15-го юбилейного выпуска Магаданской средней школы № 1. В газете наши фотографии, наши рассказы о том, кем мы хотим стать, в ней только ничего не сказано о том, как нам этого добиться, как пережить расставание с любимой школой, с друзьями, с любимыми учителями, которые могли составить честь и славу любой московской школы и благодаря которым мы могли приехать в любой город Союза и поступить в любой институт.

Сколько лет прошло, а мы всё помним и не можем забыть наш Магадан, нашу трудную счастливую юность, и мы счастливы, что она у нас была!

 
Наша юность уже не вернётся,
Не вернётся она никогда!
Только в сердце у нас остаётся
Наша радость и боль – МАГАДАН!»
 

Кончилась первая половина XX века, и мы стояли на пороге большой жизни».

Напротив нашего дома по Колымскому шоссе: парикмахерская «Динамо». Сугробы. «Победа». Магадан. Зима 1948 г.

Часть восьмая
Магадан – навсегда!

«Вот она, красавица!»

Магаданская средняя школа № 1 в праздничном убранстве 1 мая 1950 года

«СТАРТ» – «ФИНИШ» комсомольского кросса около нашей школы. Главный судья кросса Анна Розанова и уполномоченный по охране. Магадан. 1950-е гг.

Будущие выпускники, а пока девятиклассники магаданской средней школы № 1 после урока физкультуры. Зима 1950 г.

Пролетели 66 лет

Читатели, возможно, помнят мою книгу «Записки магаданского мальчика», которая вышла в издательстве «Зебра-Е» в 2005 году.

Я посылал рукопись в Магадан и получил ободряющий ответ от председателя Союза писателей Магаданской области Владимира Данилушкина, который окончательно утвердил меня в решении издать мою первую книгу.

«Зебра-Е» не горела желанием заплатить какие-либо значимые деньги начинающему автору, хотя я «убил» на «Записки…» более пяти лет жизни, и предложила мне в качестве гонорара 300 экземпляров моей книги.

Я не жалею, что принял это предложение. Мне самому пришлось заняться распространением книги, благодаря чему я познакомился с 300 читателями по всей России. Основная масса книг отбыла в Магадан, город моего военного детства и юности, в котором есть замечательный Музей магаданской средней школы № 1. Хранительница этого Музея (при Лицее им. Н. К. Крупской) Тамара Владимировна Вихлянцева, подвижница истории нашей школы, помогла мне найти читателей моей книги.

Василий Аксёнов – писатель

Более полусотни экземпляров «Записок…» я подарил своим двоюродным братьям и сёстрам, работникам Собеса, врачам ГНБ им. Ленина, министру Алексею Гордееву (тоже выпускник нашей школы), друзьям магаданским, в том числе, конечно, и моему однокласснику Василию Аксёнову.

Я не раз звонил Василию Павловичу в США, где он тогда был в вынужденной эмиграции. Я послал рукопись «Записок…» ему в Биарритц, во Францию, и Василий дал мне много ценных советов по написанию книги: давать больше прямой речи, подчёркивать интересные бытовые детали жизни в послевоенном Магадане – что ели, что покупали, чего не хватало, что сколько стоило, за чем стояли в очередях, какие были развлечения и будни учеников нашей школы.

Василий, уже в Москве, дал мне замечательное предисловие «КТО БЫЛ ЭТОТ МАЛЬЧИК», увидев которое «Зебра-Е» сразу увеличила тираж «Записок…» вдвое. Это предисловие я помещаю и в этой книге как воспоминания Василия о нашей магаданской жизни.

Интересны сентенции Василия Павловича в связи с нашими разговорами о жанре «Записок…»: «Если нет ностальгии по времени – нет таланта в произведении»…»Предлог «О» разрушает русскую речь»…» Слово «достаточно» не употреблять». И в этой книге я и мои соавторы – Инна Клейн, Аркадий Арш, Евгений Черенков – отдали дань ностальгии по нашему детству и юности, по снежному Магадану и совсем не тёплому Охотскому морю…

Василий Павлович не раз приглашал меня на свои творческие вечера – и в Центр им. Мейерхольда, и на презентацию его книги «Зеница ока» в простое кафе на Мясницкой.

Я бывал у Василия на его квартире на Котельнической набережной. Мы вспоминали магаданские годы, наших друзей – Юру Маркелова, Юру Акимова, Колю Меликова, Эдика Никогосова, Феликса Чернецкого и нашу классную руководительницу Марию Васильевну Устюжину. Вспоминали и грозную директрису В. Я. Хотяеву, завуча А. Н. Игишеву и, конечно, незабываемую Е. Н. Руденко.

Василий показал мне нацарапанную на стекле его окна надпись «строили ЗК» – надпись так и осталась со времени постройки высотки заключёнными. Василий подарил мне «Апельсины из Марокко» и только что вышедшую в издательстве «ЭКСМО» книгу «Вольтерьянцы и вольтерьянки».

У раннего Василия Аксенова редко попадаются страницы с описанием природы, и мне захотелось привести его описание нашего Охотского моря из повести «Апельсины из Марокко»: «…Летом или осенью оно ослепляет своим зеленым светом. Оно никогда не бывает спокойным, море в наших краях. Волнующаяся тяжелая масса зеленой воды и грохот, сквозь который доносятся крики птиц, вечный сильный ветер – это настоящее море, не какая-нибудь там лагуна. Из такого моря может спокойно вылезти динозавр.

Сейчас моря видно не было. В темноте белел ледяной припай, но его линия гасла гораздо ниже горизонта, и там, в кромешной темноте, всё-таки слышался глухой шум волн». (Сборник «Катапульта». М.: «Советский писатель», 1964. С. 199).

В Музее нашей школы можно увидеть стенд писателя В. П. Аксёнова и моей скромной персоны, и под стеклом музейной витрины лежат рядом книги одноклассников «Ожог» и «Записки магаданского мальчика».

«Классручка» Инна Пржевалинская

Молодой экономист Инна Клейн после окончания московского института окунается в заводскую жизнь на Иркутском заводе тяжелого машиностроения (ИЗТМ) и три года изучает производство. Так же было и с молодым специалистом, автором этой книги, когда я после МАМИ два с лишним года работал конструктором в отделе главного технолога на оборонном заводе им. Ворошилова в Омске. Именно на производстве, в общении с рабочим классом и опытными заводскими инженерами и мастерами мы получали ценный производственный опыт, который пригодился Инне и мне в нашей дальнейшей работе.

После завода Инна Клейн работает в Совнархозе, проводит со своим коллективом первые научные исследования, думает о диссертации, но жизнь, рождение сына заставляет её выбрать другой путь.

Юношей и девушек в магаданской средней школе № 1 не учили, как себя вести на работе, социализм рисовал молодым специалистам радужные перспективы и быструю карьеру, но в жизни, однако, всё было гораздо сложнее. Инна Клейн (теперь уже Пржевалинская) сумела гибко подойти к смене профессии. Она переходит на преподавательскую работу в Индустриальный техникум при ИЗТМ. Молодая учительница набирается знаний от своих же учеников – заводских специалистов с большим производственным опытом.

Используя этот опыт, Инна Пржевалинская начинает сама уже составлять и читать лекции и проводить семинары по технологии производства горнодобывающего оборудования. Инна Пржевалинская чутко относится к своим студентам, держит себя в руках при конфликтах на занятиях, понимая, что привлечение дирекции к дисциплинарным разборкам только уронит её авторитет у студентов. Как тут не вспомнить незабвенную учительницу «Основ дарвинизма» и химии магаданской средней школы Е. Н. Руденко, которая никогда не жаловалась директору или завучу на наши озорные выходки, и мы за это её любили.

«Нарушение дисциплины на уроках за всё время запомнилось одно, – вспоминает Инна, – с продуманным оскорблением меня при всём классе, тогда, конечно, надо было вызывать и директора, и завуча, подымать шум на весь мир, но я взяла себя в руки и вела урок как ни в чём не бывало, пока не придумала, как выйти из этого ужасного положения. Я всегда помнила, что они дети, что они ученики, и мы должны быть их мудрее и выше их оскорблений, да и воспитательные уроки, которые мы получили от наших учителей в магаданской средней школе № 1, не прошли даром».

«Классручка», как её прозвали студенты, Инна Пржевалинская вникает и в личную жизнь своих воспитанников, увещевает отца пьяницу 17-летнего студента не бить и не выгонять из дома сына, который не хочет опозорить своего отца. Инне героически приходится много лет руководить своей группой при осенних выездах на картошку в подшефный колхоз, следить за питанием своих «детей» в колхозной столовой…

Инне Пржевалинской приходится даже защищать своего студента от судебного преследования при преднамеренном обвинении в убийстве…

Преподавательница индустриального техникума Инна Пржевалинская заслуживает от студентов не только прозвище «классручка», но и «мама».

«Когда я начала преподавать, я поняла, что нашла своё любимое дело, нет, дело всей жизни», – так выпускница магаданской средней школы № 1 Инна Клейн подводит итог своей любимой работе.

Аркадий Арш – инженер, профсоюзник и мастер спорта

Живы ещё и другие магаданцы, бывшие школьники, перешагнувшие 80-летний рубеж. В Пятигорске живёт выпускник нашей школы 1951 года (15-й выпуск) Аркадий Михайлович Арш, который не вышел в артисты, как многие ему пророчили, а тоже стал инженером. Аркадий окончил в 1957 году Киевский политехнический институт, его как молодого специалиста направили работать в Новосибирск, в Институт мер и измерительных приборов. Одновременно в Электротехническом институте связи Аркадий преподавал электроакустику и радиовещание. С 1962 года Аркадия призвали в Советскую Армию. Офицер Аркадий Арш служил по своей военной специальности в Сибири и Ростове-на-Дону – до 1966 года.

С 1966 года Аркадий работал в Пятигорске технологом и руководителем производства цеха на заводе ядерного приборостроения «Импульс». В 1971–1974 гг. Аркадий – начальник ОТК на заводе «Электрон» в г. Жёлтые воды на Украине, где разрабатывает и успешно внедряет свой любимый метод «бездефектной системы труда».

С 1974 по 1993 год Аркадий Арш снова в Пятигорске, но уже на Опытном заводе малых электрических машин, где он – начальник отдела организации труда и заработной платы. Завод был передовым в отрасли по внедрению новой техники и экономических экспериментов, и тут большая доля труда Аркадия Арша. Он как представитель завода много раз выступал с высоких трибун на отраслевых и всесоюзных совещаниях передовиков производства, на телевидении и в прессе.

Аркадий, как он сам пишет, «по магаданской привычке» много сил отдавал общественной работе (пять лет освобождённый председатель профкома), самодеятельности и спорту. Аркадий – мастер спорта СССР по пулевой стрельбе из пистолета, чемпион города и края. Награждён Почётным знаком ДОСААФ за подписью знаменитого лётчика Александра Покрышкина. – «Это моя гордость, – признаётся Аркадий. – Я много видел и где только не бывал, но всегда знал, что я магаданец с Охотского моря!»

Евгений Черенков – химик, геолог, альпинист и спелеолог

В Москве живёт и бывший ученик магаданской средней школы Евгений Иванович Черенков. Женя с отцом, матерью и сестрой уехали с Колымы в 1948 году, и он год учёбы пропустил из-за того, что семья не могла сразу устроиться в Москве. Евгений закончил химфак МГУ, а затем преподавал в московских вузах и школах химию, физическую химию, геологию, минералогию и даже математику. Евгений Иванович тепло вспоминает об учителях магаданской средней школы, повлиявших на выбор его профессий – Е. Н. Руденко, К. Н. Гученко, А. М. Бухина и даже С. М. Горделя с его «е-д-и-н-и-ч-к-а-м-и», которыми он щедро награждал Женю за его попытки мыслить неординарно.

Евгений Черенков – альпинист и спелеолог. В составе альпинистской команды МГУ-МВТУ ДСО «Буревестник» он участвовал в 35 восхождениях и траверсах на горные вершины высокой сложности Кавказа, Памира, Тянь-Шаня. Женя покорил пик «Свободная Корея» (Тянь-Шань. 4800 м).

Евгений Черенков был инструктором не только по альпинизму, но и по спелеологии (Московская секция спелеологов), спускался с группами в глубины Земли. Спуск в знаменитую пещеру «Октябрьская» с группой из 44 человек был на глубину 500 метров (хребет Алек. Кавказ).

Е. И. Черенков – шахматист 1-го разряда. Увлечение шахматами началось ещё до войны в Москве, когда мальчику было 6 лет (играть его научила старшая сестра), и продолжалось и в интернате на Эльгене и в Магадане.

Женя Черенков не ходил на шахматный кружок в магаданский Дом пионеров, он играл дома – с ребятами и взрослыми, и в парикмахерской, где был шахматный столик, и со взрослыми зрителями перед сеансами в ГОРКИНО.

Женя занимал первые места по шахматам и в своей московской школе, и в шахматных турнирах в клубе Октябрьского района.

Теперь, несмотря на проблемы с глазами, Евгений Иванович тоже участвует в шахматных турнирах в санаториях и домах отдыха, играет вслепую и даже даёт уроки – не только шахматной игры, но и математики. (Что бы сказал на это Самуил Михайлович Гордель?)

С Женей мы увиделись только в 1950-м году, когда я приехал в Москву поступать в институт, и Женя проверял мои знания по химии. Затем мы надолго потеряли друг друга из вида. Я разъезжал по командировкам от своего оборонного ведомства, а Женя покорял одну горную вершину за другой… Наши пути пересеклись в начале 1980-х годов, когда я работал, а Женя жил на проспекте Мира. Встретились мы в книжном магазине «Букинист» у Рижского вокзала. Я сразу узнал Женю, встал рядом с ним, нарочно толкая его, но Женя вежливо отходил от нахала, не отрываясь от просмотра книги. Я ещё нахальнее стал его толкать, и тогда он, наконец, спустив на нос очки, обратил на меня внимание и узнал меня. Мы пошли к нему на квартиру, где я познакомился с его отцом Иваном Григорьевичем, тогда ещё очень крепким стариком, и мы пили чай, рассказывая друг другу магаданские байки.