Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697."

XXX. Приготовления ко второму Азовскому походу

Уже по мере хода военных действий под Азовом для Петра, несомненно, становились все более ясными причины их неуспеха. Они получили, надо полагать, вполне ясное признание на том военном совете – «консилии генералов», – который имел место «по возвращении от невзятия Азова», как писал Петр Апраксину. Этими причинами были, во-первых, недостаток знающих, искусных инженеров для руководства осадными работами, и в частности минеров для устройства мин. Результаты минных работ в первом походе были по большей части неудачны: мины едва ли не столько же вредили своим, сколько неприятелю. Второй причиной можно было считать отсутствие русского флота, который мог бы прекратить подвоз к Азову провианта, снарядов и подкреплений с моря. Наконец, третью причину можно было видеть в отсутствии единства командования войсками осаждающих. Войска эти были разделены на три корпуса под начальством равноправных генералов, которые не всегда бывали между собой согласны и нередко не хотели поддерживать один другого. Сам Петр на себя высшего командования не брал: он держался в стороне, был простым бомбардиром, хотя все же в конце концов последним решающим моментом была его воля. В этих трех направлениях одновременно с обычными мерами по сбору войска и происходит подготовительная работа к новому походу в конце 1695 и в первые месяцы 1696 г. Заботы о выписке инженеров из-за границы возложены были на дипломатическое ведомство. Началась ускоренным, энергичным темпом постройка флота в Преображенском и в Воронеже. Состоялось назначение общего главнокомандующего для будущего похода. Посмотрим, как шли все эти приготовления, приводя с особенной подробностью имеющиеся в нашем распоряжении немногие и отрывочные сведения о деятельности самого Петра.

25 ноября Гордон, отдыхавший в слободе после более чем полугодового отсутствия, был приглашен Петром к обеду, но явиться к царю не мог вследствие болезни, продолжавшейся несколько дней. 27-го был объявлен указ о предстоящем походе и о сборах к нему чинам московского дворянства. Очевидец-современник, сам принадлежавший к составу московского дворянства, Желябужский живо рассказывает об этом объявлении в своих записках: «Ноября в 27 день в среду, в Знаменьев день, слушали мы в Чудове монастыре обедню, и того часу пришел разрядной сын боярской и пошел по церкви кричать, чтоб все шли стольники и всяких чинов люди в верх к сказке. Из Чудова все пошли в верх и с верху сшел на Постельное крыльцо дьяк Артемий Возницын, а за ним подьячий Михаило Гуляев и почал честь: «Стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы! Великие государи, цари… указали вам всем быть на своей, великих государей, службе… и вы б запасы готовили и лошадей кормили. А где кому у кого в полку быть у бояр и у воевод, и ваши имена будут чтены в скорых числах на Постельном же крыльце». После того тот же дьяк вышел и сказывал: Царицыны стольники! Великие государи указали вам сказать, чтоб вы ехали в Преображенское все и явились декабря в 1 день»[424]424
  Gordons Tagebuch, II, 637; Желябужский. Записки, изд. Сахаровым. С. 27–28.


[Закрыть].

Утром 29 ноября Петр посетил Гордона, глядел, как его сын Теодор размахивал знаменем и упражнялся с ружьем, к великому удовольствию царя[425]425
  Gordons Tagebuch, II, 637.


[Закрыть]. Одним из главных предметов бесед Петра с его генералами в это время, конечно, должны были быть приготовления к новому походу. Среди этих забот царя особенно занимала мысль о постройке флота. Флот должен был состоять, главным образом, из судов двух главных видов: из морских судов – галер, вооруженных артиллерией для действия на море против турецкого флота и для блокады Азова с моря, и из речных стругов – для перевозки войска Доном к Азову, подобно тому как это было в первый поход. Постройку галерного флота решено было начать в Преображенском. Вероятно, галера, заказанная для Петра в Голландии через амстердамского бургомистра Витзена, о которой царь переписывался с Виниусом в июле[426]426
  См. выше с. 253.


[Закрыть], должна была послужить образцом для постройки русских галер. Галера эта была прислана в Архангельск летом 1695 г. на одном из голландских кораблей в сопровождении особого «нарочного человека». Доставлена была также сделанная Витзеном роспись разных принадлежностей к ней, из которой видно, что при галере были присланы все снасти, 2 мачты и 2 райны, бочка с железными принадлежностями, 2 паруса и шатер парусный (тент?), разные ящики с деревянной резьбой, которой галера была украшена по бортам[427]427
  Модель этой галеры сохранилась.


[Закрыть], фонарь, флаги, компас, якорь, 3 мортиры, 11 бомб и пр. Из Архангельска галера отправлена была в Москву в разобранном виде, и, как припомним, в упомянутой переписке с Виниусом Петр настаивал, чтобы присланный с нею голландец был удержан и послан также в Москву для сборки галеры. Надо полагать, что именно эта галера перевозилась в Москву среди тех «водяных заморских судов», о перевозке которых шла речь в царской грамоте на Вологду, полученной там 15 ноября 1695 г. Грамота предписывала сделать на Вологде для перевозки этих судов 20 дровней и затем везти суда на дровнях, отпустить с ними для наблюдения подьячего доброго из приказной избы, сопровождающим суда иноземцам Яну Питер-сену с товарищами выдать на корм деньги, взяв необходимые на постройку саней, на наем 100 ямских подвод и выдачу корма иноземцам средства у вологодских таможенных и кабацких голов. Подьячему приказывалось суда везти с великим бережением, над ямщиками надсматривать накрепко, чтоб тех судов не переломали и иных частей из них не растеряли, а довезли б до Москвы в целости[428]428
  Елагин. История русского флота, приложение I, № 1–3.


[Закрыть]. Еще с пути от Азова в письме к Виниусу Петр наказывал ему позаботиться о каторжных, т. е. галерных, мастерах[429]429
  См. выше с. 284.


[Закрыть]. 30 ноября он пишет в Архангельск к Ф.М. Апраксину о присылке находящихся там корабельных плотников, которые в Архангельске зиму будут жить без дела, а в Москве могут поработать с большой пользой и к началу навигации будут отпущены обратно в Архангельск. «Міn Неr Gubernor Archangel. По возвращении от невзятия Азова, – иронизирует Петр в этом письме, – с консилии господ генералов указано мне к будущей войне делать галеи, для чего удобно, мню, быть шхип-тимерманом всем от вас сюды, понеже они сие зимнее время туне будут препровождать, а здесь могут тем временем великую пользу к войне учинить; а корм и за труды заплата будет довольная и ко времени отшествия кораблей возвращены будут без задержания; и тем их обнадежь и подводы дай и на дорогу корм»[430]430
  П. и Б. Т. I. № 71.


[Закрыть]. Распоряжения о присылке корабельных плотников посылались и в другие места. Из Воронежа были вытребованы находившиеся там 24 человека вологжан, бывших в первом походе под Азовом и собиравшихся зимовать в Воронеже; вызваны были плотники из Нижнего. Одновременно с приказом о высылке из Воронежа плотников велено было доставить оттуда же три двоеручных больших пилы корабельного дела[431]431
  Елагин. История русского флота, приложение I, № 5, 6.


[Закрыть].

Заботы о делах не мешали Петру отдаваться иногда веселью. 3 декабря был большой обед у Лефорта. «В прошлый вторник, – писал об этом празднестве сам хозяин своим родственникам за границу, – его царское величество Петр Алексеевич оказал мне честь обедать у меня со всеми знатными господами. При этом усиленно стреляли пушки и играла музыка всех родов. После ужина много танцовали»[432]432
  Posselt. Lefort, II, 255–256.


[Закрыть]. 7 декабря Гордон ездил куда-то с Петром и на пути разговаривал с ним, как он записывает в дневнике, о разных предметах. 9 декабря вечером царь посетил патриарха Адриана: «изволил быть и сидеть со святейшим патриархом в Столовой (патриаршей) палате с начала 5 часа ночи до 8-го часа». Когда царь встал и прощался с патриархом, тот благословил его образом Владимирской Божией Матери[433]433
  Забелин. История города Москвы. 2-е изд. С. 549. Забелин ошибочно относит это известие ко времени сборов царя в первый Азовский поход: «Собираясь в Азовский поход, он изволил быть и сидеть…» и т. д. Если этот визит и имел связь со сборами в Азовский поход, то только в том смысле, что тогда происходили вообще приготовления ко второму походу. Может быть, Петр счел нужным испросить благословение патриарха на эти приготовления и вообще побеседовать с ним об азовском предприятии.


[Закрыть]. Очень возможно, что в связи с разговорами с Гордоном 7 декабря стоит в дневнике его заметка под 13-м числом о том, что он писал к воеводам в Новгород и Псков, передавая царский приказ выслать в Москву прибывших в эти города офицеров, инженеров и фейерверкеров. 14-го после обеда Петр зашел за Гордоном и повел его к Лефорту, который был тогда нездоров. Туда же собрались генерал А.М. Головин и др. Происходил совет о выборе генералиссимуса и адмирала. Выбор был, рассказывает Гордон, преднамечен заранее, и было решено назначить генералиссимусом боярина князя М.А. Черкасского, а если бы болезнь – он был в то время болен – помешала ему принять такое назначение, то боярина А.С. Шеина[434]434
  Gordons Tagebuch, II, 638–639.


[Закрыть].

Из этих двух лиц князь Михаил Алегукович, или Михаил Алегук-Мурзин, Черкасский был старше, потому, вероятно, его имя и было поставлено в первую очередь. Шеин родился в 1662 г., а князь Черкасский был в 1665 г. уже пожалован в стольники. Но оба они сделали почти совершенно одинаковую придворную, административную и военную карьеру. Оба начинали службу при дворе стольниками и ближними людьми, исполняя обязанности, которые вообще входили в круг обязанностей ближних стольников. Князь М.А. Черкасский осенью 1667 г. встречал у дверей Грановитой палаты польских послов, приезжавших для ратификации Андрусовского договора, при представлении их царю, за торжественными обедами во дворце «наряжал про государя вина», дежурил с другими стольниками в Архангельском соборе у гроба царевича Симеона Алексеевича в 1669 г., участвовал в числе поезжан в свадебном поезде царя Алексея в 1671 г. С 1674 по 1676 г. в том же чине стольника был на воеводстве в Великом Новгороде, куда, кажется, ехал не с большой охотой. По крайней мере, пришлось посылать к нему на двор из приказа Новгородской четверти старого подьячего торопить его с отъездом, причем он опоздал в Новгород к сроку своего назначения. В конце 70-х гг. он в чине боярина получил поручение военного характера: был назначен воеводой большого полка, командиром московских войск, отправленных в 1679 г. в Киев. Что делал на Украине корпус, предводительствуемый Черкасским, видно из той речи, которая была произнесена дьяком Разрядного приказа Василием Семеновым на приеме воевод у государя 30 сентября 1679 г. по возвращении войск с Украины. «А великому государю их, бояр и воевод, объявлял розрядной думной дьяк Василий Семенов, а речь говорил такову: По твоему, великого государя царя и великого князя Федора Алексеевича… указу Большого полку боярин и воевода князь Михайло Алегукович Черкасской с товарищи в прошлом 187 (1678–1679) году посланы были на вашу, великого государя, службу в Малороссийские городы; идучи на тое вашу, великого государя, службу полков своих, с вашими государевыми ратными людьми в указных местех собралися вскоре и в Малороссийские городы и к Киеву шли с поспешеньем. А пришед к Киеву, городовых и около Киева и Печерского монастыря всяких крепостей и рвов осматривали сами, и крепости довелись починить и вновь сделать; и то дело, росписав на себя и на ратных людей, учинили крепости многи, как вашим государевым ратным людем, будучим в Киеве, в приход неприятельских людей быть бесстрашно и надежно; да по их же, бояр и воевод, рассмотрению под Киевом на реке на Днепре для переправы ратным людем сделан мост на стругах, и по тому мосту ратным людем под Киевом через Днепр переправа была скорая и безопасная: да они ж, боярин и воевода с товарищи своими, будучи в походах в Малороссийских городех и у Киева, про всякие неприятельские замыслы проведывали со всяким тщанием, и что у них каких было о том ведомостей, и о том о всем писали они, боярин и воеводы, к вам, великому государю; а сами они, боярин и воевода, на отпор к неприятельскому приходу были во всякой готовности». Царь Федор, выслушав это перечисление заслуг князя М.А. Черкасского с товарищами, пожаловал их «к руке», спрашивал их о здоровье и за службы удостоил их своим милостивым словом[435]435
  Дворцовые разряды, III, 676, 678, 852, 858, 863, 874, 1144, 1162, 1163; IV, 116–118, 214, 227, 235 и др.


[Закрыть]. Итак, отряд князя Черкасского, своевременно собравшись, пришел в Киев, исправил киевские укрепления и принял меры к обороне города, навел мост через Днепр, проведывал про неприятелей и о вестях исправно доносил в Москву. В этом и заключались все заслуги Черкасского как командира. В сражениях он не участвовал и пороховым дымом окурен не был. В 1681 г. он посылался на воеводство в Казань, а затем с 1683 г. он живет в Москве, и мы его постоянно видим на первом месте в той свите придворных чинов, которая сопровождает Петра в его беспрестанных загородных походах. Видно, что князь Михаил Алегукович пользовался расположением Петра. В молодости близкий к царю придворный, затем воевода-администратор в двух крупных областных центрах, наконец, воевода-полководец, но совсем не боевой генерал – в таких чертах рисуется служебный путь князя М.А. Черкасского.

В том же роде и карьера А.С. Шеина, правнука знаменитого смоленского воеводы, казненного при царе Михаиле. Мы также в 1671 г. видим его на свадьбе царя Алексея в числе «ближних людей» в свадебном поезде, а во время венчания он держит царскую «шапку двоеморховую бархатную». В первой половине 1670-х г. на торжественных обедах во дворце он особенно часто «вина наряжает про государя», а раз государю «пить наливает»; во время загородных выездов царя Алексея с семьей он едет за каретой царевичей, сопровождает Алексея Михайловича на охоту, посылается им из похода к царице «со здоровьем», т. е. с известием и вопросом о здоровье, при торжественных выходах поддерживает государя под правую руку, при выезде в санях стоит по правую руку на оглобле царских саней, во время шествия на осляти несет царский жезл, в день иконы Смоленской Божией Матери – в храмовой праздник в Новодевичьем монастыре – 28 июля 1675 г. ему дается поручение ехать в монастырь, кормить игуменью с сестрами. Шеин, видимо, обладал хорошим состоянием. При встрече персидских послов в 1675 г. он выезжал, как и другие ближние люди, со своим «двором», и его «двор выделялся блеском и многолюдством среди дворов таких же стольников: перед ним вели трех лошадей, а за ним ехали 25 человек его холопей с ружьями. У всех других ближних людей свита была меньше. При царе Федоре в 1680–1682 гг. он назначался воеводой в Тобольск[436]436
  Барсуков. Списки городовых воевод; А. И., V, № 51, 59, 60.


[Закрыть]. При коронации царей Ивана и Петра он в чине боярина нес царскую шапку[437]437
  Д. А. И., X, 38, 40.


[Закрыть]. Осенью 1682 г., когда правительница и государи удалились из столицы в Троицкий монастырь и когда к монастырю стали собираться дворянские полки, ему поручено было командовать отрядом, состоявшим из коломенцев, рязанцев, тулян и каширцев, причем этот отряд должен был стать в Коломне. Следующие (1683–1685) годы он провел воеводой в Курске. Затем начинается его боевая служба в первом и во втором Крымских походах. В обоих этих походах он командует армией, состоящей из полков Новгородского разряда[438]438
  Дворцовые разряды, II, 874, 877, 885, 891, 893, 902, 952, 965, 970; Дополнения к Дворцовым разрядам, 459, 467, 468, 479; III, 978, 999, 1042, 1049, 1071, 1075, 1135, 1138, 1158, 1168, 1192, 1563; А. Э., IV, № 292; Дворцовые разряды, IV, 430, 460, 466. Ср. там же, 435, 446, где он показан 5 мая и 9 июня в числе бояр, сопровождавших царя Ивана Алексеевича в Новодевичий монастырь и в Измайлово. Но это, вероятно, ошибка в разрядных росписях, в которые имя его за эти дни включалось по привычке.


[Закрыть]. По возвращении из второго Крымского похода он представлялся 20 июля Петру в Коломенском вместе с князем В.В. Голицыным. Во время столкновения Софьи с братом в августе 1689 г. мы видим его в Москве, и 29 августа он упомянут в числе бояр, сопровождавших царевну в ее неудавшейся поездке к Троице для примирения с Петром. Но затем он на стороне Петра, ездит с ним в Преображенское в октябре и в Саввин монастырь в ноябре 1689 г., а в следующем (1690) году участвует в плавании на судах в Koломенское. В 1694 г. ему поручалось кормитъ патриарха и властей, служивших заупокойную литургию и панихиду в девятый день по царице Наталье Кирилловне[439]439
  Дворцовые разряды, IV, 478, 491 502, 506, 554, 863.


[Закрыть].

Из приведенных данных видно, что и боярин Алексей Семенович Шеин не был знаменит ратными подвигами. Что отсутствие единства в командовании вредило успехам русских войск в первую Азовскую кампанию, что для новой войны необходим был единый главнокомандующий, это было Петром хорошо осознано. Но почему же при мысли о таком главнокомандующем он остановился на таких двух не блиставших боевым опытом лицах? Почему не выдвинул на это место кого-либо из людей, выдающихся военными заслугами, кого-либо, например, из участников первого Азовского похода? Можно думать, что генералиссимус во втором походе нужен был Петру только как подставная, но почетная фигура, через которую действовать он рассчитывал сам. Открыто взять себе первую роль, выступить на первый план, принять на себя главное командование войсками он не решался, хотя фактически был душой всего предприятия и его неутомимой движущей и направляющей силой. Но он, видимо, желал режиссировать ходом всей пьесы, сам выступая на вторых ролях. Он и впоследствии всегда был именно душой всякого предприятия, никогда не становясь его видимым главой. Взяв на себя всю суть дела, он нуждался в подставном лице, на которое будут возложены все внешнее представительство, все внешние формы. Сам он непосредственно, может быть, стеснялся диктовать свою волю таким лицам, как А.М. Головин или Гордон, его учитель в военном деле, и предпочитал делать это устами сановитого боярина Черкасского или Шеина, которые во втором Азовском походе предназначались быть тем же, чем в Кожуховском походе был Ромодановский, только без оттенка того шутовства, какое постоянно просвечивает с игре Петра с последним в генералиссимусы и кесари.

В тот же день, 14 декабря, надо полагать, было сделано и другое назначение: адмиралом будущего флота был назначен Лефорт. Гордон умалчивает о таком повышении своего родственника и соперника, так что приурочивать возведение Лефорта в это звание именно к 14 декабря можно только с вероятностью. В письме за границу, в Амстердам, относящемся к январю 1696 г., Лефорт говорит о себе уже как об адмирале[440]440
  Posselt. Lefort, II, 318.


[Закрыть]. Почему на него именно, на швейцарца, уроженца самой сухопутной страны во всей Европе, пришелся выбор царя в данном случае? Очевидно, не какие-либо познания Лефорта в морском деле и не способности его к мореплаванию или кораблестроению оказали влияние на решение царя, а только дружба и симпатии к нему и преданность, которой тот платил за эту дружбу. Разумеется, адмиральское звание для Лефорта было только почетным, украшающим титулом. Действительное направление всего дела сооружения флота Петр оставлял за собой.

15 декабря Петр обедал у именитого человека Г.Д. Строганова; на этом обеде видел царя Гордон. К этому же дню Гордон относит указ о сборе людей в Воронеже и в близлежащих местах для постройки стругов и о заготовлении в Воронеже большого количества съестных припасов. Для решения этой задачи, для постройки многочисленного транспортного флота на Дону, были пущены в ход те же средства, к каким приходилось прибегать и для первого Азовского похода, какими пользовались и гораздо ранее, в течение всего ХVII в., для сношений с донскими казаками, для перевозки туда хлеба и тех предметов, которые входили в состав посылаемого время от времени Донскому войску царского жалованья. Указ, упоминаемый Гордоном, есть, очевидно, тот указ, который был записан в Разряде 23 декабря и которым предписывалось в течение зимы 1695/96 г. к вешней полой воде изготовить 1300 стругов, 30 морских лодок и 100 плотов. Эта работа должна была производиться в тех же городах Белгородского разряда, в которых она была сосредоточена и в прошлом году: в Воронеже, Козлове, Добром и Сокольском, расположенных по реке Воронежу, откуда струги спускались в Дон. Для исполнения этого дела предписано было командировать четырех стольников, также заведовавших постройкой стругов в прошлом году, а именно: в Воронеж стольника Г. Титова, в Козлов К. Кафтырева, в Добрый С. Огибалова и в Сокольский К. Титова. Плотников, кузнецов и других работников велено было для постройки собрать с городов Белгородского полка с подводами, с плотничьими и кузнечными инструментами и с съестными припасами[441]441
  Gordons Tagebuch, II, 639; Елагин. История русского флота, приложение I, № 7, лит. а.


[Закрыть].

В ночь на 18 декабря царь выехал в Ярославль на погребение тела князя Ф.И. Троекурова, умершего, как мы видели выше, от ран под Азовом. Из этой поездки он вернулся 22 декабря. 24 декабря отправился из Москвы посланником к цесарю дьяк К.Н. Нефимонов. Посольство имело целью подтверждение союза московского двора с цесарским; дьяк должен был постараться облечь эти союзные отношения в форму письменного договора. Но главным поручением, данным ему, было похлопотать о присылке цесарем в Московское государство «инженеров и подкопщиков добрых и искусных десяти человек, которые бы имели в своей инженерской науке, в деле воинском, доброе и свидетельствованное искусство». В наказе Нефимонову говорилось, что если десяти человек таких инженеров у цесаря не нашлось бы, то постараться найти человек шесть-семь и выслать их «к Москве зимним временем, не испоздав»[442]442
  Gordons Tagebuch, II, 642; Пам. дипл. сношений, VII, 1013, 1018–1019.


[Закрыть].

XXXI. Постройка галер. Экипаж. Формирование пехотных войск

В январе и феврале 1696 г. Петр был всецело занят приготовлением к новому походу, и подготовительные работы, движимые его энергией, шли полным ходом. Эти работы заключались в постройке военного галерного флота в Преображенском, в формировании необходимого для этого флота экипажа, в организации сухопутной армии и в постройке в Воронеже транспортного стругового флота для перевозки этой армии. Взглянем на все эти работы.

Постройка галер в Преображенском началась, вероятно, с доставкой туда из Архангельска голландской галеры, которая должна была служить образцом для преображенских галер. 3 января она была уже на месте, на лесопильной мельнице в Преображенском, куда в этот день ездил ее осматривать Гордон. В начале же января приехали и выписанные из Воронежа корабельные плотники[443]443
  Gordons Tagebuch, III, 3; Елагин. История русского флота, приложение I, № 5. 5 января эти плотники были в Туле, задержанные отсутствием подвод.


[Закрыть] в числе 24 человек. Сам Петр на Святках 1695/96 г. после поездки в Ярославль страдал болезнью ноги и потому, должно быть, не мог принять участия 6 января в торжественном выходе на Иордань, который справлялся обычным порядком в присутствии одного только царя Ивана Алексеевича. Однако болезнь, мешая Петру выходить из дому и работать над постройкой кораблей лично с топором в руке, не препятствовала ему руководить общим ходом предприятия, давать ему направление и темп; не будучи в состоянии содействовать предприятию своей рукой, он энергично двигал его своей волей.

Вероятно, одновременно или почти одновременно с тем, как застучали топоры и заработали пилы над постройкой галер в Преображенском, начата была формировка экипажа для них. Помощниками главе флота адмиралу Ф.Я. Лефорту были назначены: в качестве вице-адмирала состоявший на русской службе венецианец полковник Лима, а «шаут-бейнахтом» (как тогда по-голландски назывались контр-адмиралы) француз полковник Балтазар де Лозьер (Balthasar de l’Osiere), приехавший в Московское государство в 1687/88 г. из Персии, служивший затем в Белгородском и Курском полках, участник первого Азовского похода, во время которого он состоял полковником в выборном полку Лефорта. И тот и другой, и вице-адмирал и шаут-бейнахт, были люди так же мало знакомые с морем, как и сам адмирал. Состоявший под их начальством экипаж, или «морской караван», был набран в значительной части из контингента на все способных Преображенского и Семеновского полков, из старых и «новоприборных» солдат этих полков, и заключал в себе более 4000 нижних чинов[444]444
  По ведомости, приведенной в «Походе боярина А.С. Шеина», изданном Рубаном (с. 67 и сл.), – 4157 человек. По ведомости, напечатанной у Елагина в книге «История русского флота» (Материалы, I. С. 49) – 4225 человек.


[Закрыть]. Караван подразделялся на 28 рот, с капитаном и поручиком во главе каждой. Кроме этих 28 рот, состоит особый отряд при адмирале. При нем имеется также штаб из подполковника, 3 майоров и 12 обер-офицеров. Из рот первое и второе место занимают роты вице-адмирала и шаут-бейнахта. Четвертое место занимает рота, во главе которой значится «капитан Петр Алексеев» – государь. При нем находится поручик Альбрехт Пиль, «кумадир» (?) И.А. Головин, урядник Михаил Волков. Здесь же видим трех бомбардиров, близких к Петру, занимающих теперь морские должности: боцман Гаврило Меншиков, констапель Гаврило Кобылин, подконстапель Иван Вернер, должность провиантмейстера занята сержантом Преображенского полка Моисеем Бужениновым. В роте Петра Алексеева упомянуты еще 27 матросов, 1 юнг-кают, а всего урядников (унтер-офицеров) и рядовых солдат в ней считалось 172 человека. На офицерских местах морского каравана встречаются лица, значившиеся в списках Преображенского полка в 1695 г.[445]445
  Поход боярина Шеина, изд. Рубаном. С. 67 и сл.; ср. Устрялов. История… Т. II, приложение XVII, № 4.


[Закрыть]

9 января 1696 г. боярин А.С. Шеин получил официальное назначение главнокомандующим сухопутными силами, которые должны были идти под Азов. В этот день издан был указ, которым великие государи указали ему с товарищами «быть на своей, великих государей, службе для промыслу над турским городом Азовом»[446]446
  Дворцовые разряды, IV, 916.


[Закрыть], и дальнейшие меры по сформированию сухопутной армии идут уже под его ближайшим руководством. В устройстве армии Шеина еще немало древнерусских черт; это еще в значительной мере войско Московского государства. Войско это носит название «Большого полка». Сам верховный воевода носит титул «ближнего боярина и наместника псковского». Его окружает многочисленный штаб, к составу которого принадлежат «у большого полкового знамени воевода» стольник князь П.Г. Львов, «генерал-профос», или судия, князь М.Н. Львов, трое «посыльных воевод» – адъютантов, «у ертоула воевода», а также «у большого наряда и зелейной и свинцовой казны и у всяких полковых припасов воевода» – начальник артиллерии. При главной же квартире состоит значительный контингент московского дворянства, составляющего свиту главнокомандующего и занимающего различные специальные должности, исполняемые в наши дни офицерами Генерального штаба. Это были 174 «завоеводчика», 108 есаулов, 8 обозных, 5 дозорщиков, 6 сторожеставцев и 8 заимщиков (квартирмистры?). Все эти должности заняты служилыми людьми московского чина: стольниками, стряпчими, дворянами московскими и жильцами.

18 января к боярину Шеину из разных приказов была отпущена «святыня», которая должна была находиться в Большом полку: полковое знамя с изображением лика Христа, принадлежавшее еще царю Ивану Васильевичу Грозному, бравшееся им в Казанский поход. Знамя описывается так: «Камка луданская червчатая, вшит образ Спасов Еммануил, бахрома золото пряденое, древко тощое, яблоко болшое резное, древко и яблоко позолочено сплошь, крест серебреной позолочен, вток, пряжка и запряжник и наконешик серебреной; на знамя чюшка алого аглинского сукна»[447]447
  В настоящее время это знамя хранится в Оружейной палате; см. рисунки к описи Оружейной палаты.


[Закрыть]. Далее отпущены были: «Чудотворный нерукотворенный Спасителев образ; святый Животворящий Крест Господень, в нем же власы Его Спасителевы, которого святого и Животворящего Креста силой благочестивый царь Константин победил нечестивого Максентия». В Большой полк отпущена была также походная церковь со всякой церковной утварью и при ней штат священнослужителей: два священника да дьякон. Для перевозки «святыни» дана была карета с лошадьми[448]448
  Дворцовые разряды, IV, 959.


[Закрыть]. Для самого главнокомандующего устроен был шатер, при котором состояло шесть человек барашей и четверо сторожей. Канцелярия главной квартиры сосредоточивалась в так называемом Разрядном шатре. Для руководства письменными делами в Разрядный шатер были назначены три дьяка: из Разряда Иван Уланов, из Стрелецкого приказа Михаил Щербаков и из Пушкарского приказа Иван Алексеев. Из Разряда же была отпущена и обстановка для этого шатра: «На стол сукна червчатого доброго 3 аршина, бумаги доброй 10, средней 20 стоп, 8 стульев кожаных немецких, 4 тюфяка, в том числе 3 кожаных, 1 суконной, 2 чернилицы оловянные столовые, двои счота, двои ножницы, два клея, 6 песошниц, 2 кераксы, 4 шандала медных, вески болшие, вески малые, 2 фунта, 25 шандалов деревянных, 6 щипцы, свеч восковых полпуда, свеч салных маканых 5 пудов, мелких 5000, чернил росхожих 6 ведр, добрых полведра, 7 коробей на полковые дела, к ним 7 замков». Для перевозки Разрядного шатра в походе дано было «6 телег с палубы и с колесы, колеса со втулки, и оси с поддоски железными, да к ним 6 замков немецких, 4 хомута с пряжками, 17 ценовок, 40 рогож простых, 30 веревок, чем обвязывать телеги, 3 короба с рогожи и с веревки, в чем положить салные свечи, фонарь болшой»[449]449
  Дворцовые разряды, IV, 917–919.


[Закрыть]. Из Посольского приказа прикомандированы были к главной квартире переводчик и толмачи разных языков. При этой же квартире отпущена аптека под управлением думного дворянина И.Е. Власова, а при ней из Аптекарского приказа отпущены один «дохтур», один «штинхатер», лекарей[450]450
  В Дворцовом разряде IV, 918 ошибочно напечатано «слесарей».


[Закрыть] 17 человек, 2 костоправа и, кроме того, при аптеке 1 сторож и 6 человек барашей[451]451
  Дворцовые разряды, IV, 917–919, 959.


[Закрыть].

Вооруженные силы Большого полка были составлены следующим образом. Прежде всего в нем значится отряд дворянской конницы из служилых людей московского чина, распределенных по нескольким ротам, в том числе 13 рот стольников, 5 рот стряпчих, 4 роты дворян московских и 5 рот жильцов. В каждой роте офицерскими чинами были ротмистр, поручик и хорунжий. По ротам расписаны были московские чины сверх тех, которые, как мы видели выше, были назначены состоять при главной квартире. Всего в ротах этих чинов насчитывалось около 4000 человек. Но двумя этими категориями – состоявшими при главной квартире и расписанными по ротам – еще не исчерпывался весь контингент служилых людей московского чина. Значительная их часть, около четырехсот, находилась еще в армии Б.П. Шереметева[452]452
  Дворцовые разряды, IV, 938, 940, 957.


[Закрыть]. Этот конный отряд московских чинов, расписанных по ротам, состоял в непосредственном распоряжении самого главнокомандующего. Остальную и главную массу Большого полка составляла солдатская и стрелецкая пехота. Вся эта масса делилась на четыре «полка» под начальством генералов Ф.Я. Лефорта, который, будучи назначен адмиралом, продолжал оставаться в то же время и сухопутным генералом, П.И. Гордона, А.М. Головина и К.А. Ригемана. Каждый из этих «полков» был сложной боевой единицей, по-нашему дивизией или корпусом, состоявшим из нескольких полков. Так, полк Лефорта состоял из трех полков и заключал в себе 94 человека начальных людей, 400 офицеров и 4000 солдат[453]453
  Поход боярина Шеина, изд. Рубаном. С. 1—58.


[Закрыть].

П.И. Гордон деятельно занимался формированием своего корпуса, и в течение января по делам корпуса он виделся и совещался, как это явствует из отметок в его дневнике, с главнокомандующим А.С. Шеиным, с начальником Разряда Т.Н. Стрешневым и с начальником Стрелецкого приказа князем И.Б. Троекуровым. В результате состав Гордонова корпуса определился в следующем виде. В него вошли девять солдатских полков: а) Бутырский, б) четыре тамбовских полка, расположенных в Тамбове, в) два полка низовых и г) два полка рязанских и семь стрелецких полков полковников Конищева, Колзакова, Черного, Елчанинова, Кривцова, Протопопова, М.Ф. Сухарева. В девяти солдатских и семи стрелецких полках у П.И. Гордона было 369 начальных людей (офицеров), 9060 солдат и 4688 стрельцов, а всего 14 117 человек. Корпус А.М. Головина составился, как и в прошлом году, из двух потешных полков, Преображенского и Семеновского, девяти солдатских и шести стрелецких полков полковников Озерова, Чубарова, Воронцова, М.Ф. Сухарева, Христофора фон Гундертмарка и Батурина. В одиннадцати солдатских и шести стрелецких полках у Головина было более 300 начальных людей, более 8520 солдат и 4909 стрельцов, а всего более 14 000 человек[454]454
  Gordons Tagebuch, III, 4–6. О численности корпуса Головина можно судить только приблизительно. Рубан в «Походе боярина А.С. Шеина» приводит следующие точные цифры: начальных людей 309, солдат 8520, стрельцов 4909, а всего 13 738. Но он в своем перечне пропустил Семеновский полк.


[Закрыть]. Корпус К.А. Ригемана состоял из семи солдатских полков, действовавших в прошлом (1695) году в составе Белгородского полка в армии Б.П. Шереметева. В них считалось начальных людей 178, а солдат 10 299, всего, таким образом, 10 477 человек. Всего в отряде дворянской конницы, в 30 солдатских и 13 стрелецких полках состояло более 46 000 человек[455]455
  Если считать верными цифры, приведенные Рубаном, в Большом полку состояло: Московского чина…………………………………………. 3816 человек Начальных людей……………………………………………. 948 (по моему счету 941) Солдат………………………………………………………… 31 874 Стрельцов………………………………………………………. 9597…………………………………………………………………… 46 235 человек


[Закрыть]. Части войск, которые должны были войти в состав Большого полка боярина А.С. Шеина, были расположены в разных местах. Часть находилась в столице, например потешные и выборные солдатские полки; городовые солдатские полки находились по уездам, например, тамбовские оставлены были в Тамбове, полки корпуса Ригемана стояли в пределах Белгородского разряда. Перед походом их надо было собрать. Сборными пунктами были назначены города Валуйки и Тамбов. На Валуйках к 1 февраля назначено было стать полкам корпуса Риге-мана, а к 20 марта – московскому дворянству, некоторым солдатским и шести стрелецким полкам из корпусов Гордона и Головина. В Тамбове предписано было собраться корпусу Лефорта, тамбовским и рязанским полкам Гордона. Из Тамбова эти части должны были двигаться в Черкасск сухим путем, каким в 1695 г. шел Гордон[456]456
  Поход боярина А.С. Шеина, изд. Рубаном. С. 56–60; Дворцовые разряды, IV, 946.


[Закрыть]. К Большому полку Шеина должны были затем присоединиться шесть полков украинского казацкого войска численностью до 15 000 человек, донское казацкое войско – 5000 человек, калмыцкая конница до 3000 человек, низовые конные стрельцы, царицынские, саратовские, самарские, красноярские и яицкие казаки (в количестве 500 человек).