Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697."

ХХХIII. Петр в декабре 1697 г

Остаток 1697 г. был проведен в Амстердаме вместе с посольством с участием в его деятельности; но касавшаяся разнообразных предметов и явлений мысль Петра, как парус, воздымаемый ветром, рвалась уже к иным берегам. Наши известия о нем до отъезда его в Англию крайне скудны, и нам приходится ловить здесь каждый намек. В «Расходной книге» посольства мелькают иногда статьи, в которые заносятся издержки, имеющие отношение к «Ост-Индскому двору» или к «волонтерам на Ост-Индском дворе», обозначения, под которыми следует подразумевать Петра. Одни из этих статей глухи, указывают только выданную сумму денег без определения предмета, на который она выдана; говорится только, что деньги отданы на Ост-Индский двор. Иногда при этом сообщается, что принял их Александр Меншиков, личный казначей государя, – знак, что сумма поступила на личные расходы. Так, 26 ноября «взято на Остинской двор к валентером 20 золотых, принял Александр Меншиков»; 30 ноября «взято на Остинской двор к валентером 300 золотых; отнес подьячей Никифор Иванов; принял те золотые Александр Меншиков». Деньги на личные расходы не всегда берутся такими все же значительными суммами; иногда делаются мелкие перехватки, очевидно, для какой-либо сейчас же понадобившейся уплаты: 20 декабря взято на Ост-Индский двор 23 ефимка, 21 декабря туда же взято 2 золотых, 7 января «дано через Адама Вейда на Остинской двор на потребы 4 ефимка»[1254]1254
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 27 об., 221, 28 об., 234 об.


[Закрыть].

Те расходные статьи, где обозначается более или менее подробно предмет, на который была сделана издержка, дают иногда возможность составить некоторое представление о потребностях, занятиях и развлечениях Петра за указанное время. Тут расходы на туалет, причем видно, что царь составлял себе костюм, перехватывая у других отдельные его предметы так же, как он небольшими суммами перехватывал деньги себе на расходы. «Ноября в 22 д., – читаем в книге, – куплен из ряду (т. е. торговом ряду) третьему великому и полномочному послу к немецкому платью пояс золотной весом 59 лотов три четверти, дано за лот по 18 алт. по 2 ден. Итого 32 рубли 29 алт. 2 ден., а ефимками 65 еф. 12 алт. 4 д. Тот пояс взят у него на Остинской двор». Пояс был куплен для П.Б. Возницына, но понравился Петру и был им перехвачен.

23 ноября были «куплены к немецкому платью двои моншеты да два галстуга добрые с круживы, дано за все 42 еф. 3 алт. 2 д. И взяты те моншеты и один галстуг на Остинской двор, а другой галстуг взят ко второму великому и полномочному послу» Ф.А. Головину. 20 декабря куплен на Ост-Индский двор кафтан суконный немецкий, дано 9 ефимков. Из куска «золотной материи» в 28¹/₂ аршина, купленного 22 декабря, 16¹/₂ аршина пошло Ф.А. Головину на немецкое платье, а 12 аршин взято на Ост-Индский двор. В тот же день куплены были «двои волосы накладные ковалерские»: одни – Ф.А. Головину, другие – на Ост-Индский двор. У одного из пажей Лефорта, Павла Вуда, оказалась лисья шуба. Шуба была у него взята на Ост-Индский двор, а ему заплачено было 10 ефимков[1255]1255
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 204, 204 об., 221, 222, 237.


[Закрыть]. Далее следует расход на стол: «куплена на Остинской двор бочка пива доброго да сухарей немецких малой боченок, дано за все 9 еф. 13 ал. 2 д.»[1256]1256
  Там же, л. 217.


[Закрыть]. Покупки разных вещей, сделанные Петром и занесенные в «Расходную книгу», свидетельствуют и о его вкусах и наклонностях. Так, узнаем, что 16 ноября «по указу великого государя куплена на Остинской двор обезьяна, дано 8 ефимков»; вероятно, та обезьяна, с которой он станет неразлучен и которую повезет с собой в Англию. 1 декабря куплена на Ост-Индский двор какая-то «персонка глиняная остинской работы, дано три золотых». Приобретены были фарфоровая посуда и разные морские диковины: «раковины и плоды морские в скляницах» – небольшая естественно-историческая коллекция. (Склонность к коллекциям «раритетов» будет в дальнейшем все развиваться в Петре.) «Заплачено, – читаем в «Расходной книге», – торговому человеку Бартелю фон Гагену за покупные товары, за фарфоровые суды и за раковины и плоды морские, которые куплены на Остинский двор, 165 еф. 3 алт. 2 д.». У доктора Петра Посникова были куплены какие-то косметики: «масла коришневые, амбра, балсамы, склянки и коробочки деревянные» за 200 еф. 5 алт.[1257]1257
  Там же, л. 202, 27 об. – 23, 225 об. – 226, 230 об.


[Закрыть]

Есть указания и на занятия Петра. На верфи доделывался спущенный на воду фрегат и, вероятно, в связь с этими работами надо поставить покупку на 24 ефимка «х корабелному строению снастей на Остинской двор», т. е. инструментов[1258]1258
  Там же, л. 214.


[Закрыть]. Кораблестроительная работа разнообразилась другими делами и развлечениями, и прежде всего любимой огнестрельной потехой. 26 ноября было выдано 50 ефимков некоему «кавалеру Антонию Десенжуле за оказывание огнестрелных вещей на Остинском дворе».

Вероятно, этого же кавалера Антония надо подразумевать и в другой статье книги, записанной перед самым отъездом в Англию, где говорится о выдаче еще 50 ефимков «мальтискому рыцарю Десанту Июлиену Поте, – подьячий легко мог запутаться в этих мудреных для него иностранных именах – читать надо, по-видимому, де Сент-Жюльену Поте, – за оказыванье на Остинском дворе огнестрелных вещей». Тем же самым занимал Петра и некий амстердамский житель Каспар Швертнер, получивший за свои услуги две пары соболей по 7¹/₂ рубля и 50 ефимков. К весне он изготовил семь ракетных станков, которые были отправлены в Москву среди другого имущества, приобретенного Петром за границей[1259]1259
  Пам. дипл. сношений, IX, 997: «Апреля в 29 д… дано ракетному мастеру Кашперу Швертнеру за деланных за семь ракетных станков и за приклад к ним, и за дело, и за снасти, чем те станки делают, за тиски и за ветренную лавку, и за медные обручи, и за буравы, и за набойники, и за босены к вертенью ракетов, всего 211 ефимков 13 алт. 2 д.». Там же, л. 1015: «Мая 13 д… по указу великого государя дано ракетному мастеру Касперу Швертнеру за работу ракетных станков, которые посланы с Гумером к Москве, поденного корму на два месяца по 10 алтын на день; итого 36 ефимков».


[Закрыть].

Позже, в июне, Швертнер обратился к царю с письмом, касавшимся тех же «огнестрельных вещей».

Письмо от 20/10 июня 1698 г. было получено Петром в Вене. Речь в нем идет о каком-то станке или форме для изготовления ракет.

«Мой великий государь Петер, – читаем в тогда же сделанном переводе письма, – аз восприемлю волность подданнейше к вашей милости писати. Тако ж дерзаю покорнейше вашу милость благодарить за ту милость, которую вы изволили особою своею показать в дому нашем. И того ради аз по своей малой возможности дерзновение восприемлю во благодарение зделать фурму к деланию ракет; скважня в них будет полчетверта (3 ¹/₂) дюйма чрез диаметр. А будет тот станок вдвое складыватца так же, как и те седмь, которые я милости вашей делал; зделаю я в нем 12 ракет, которые зело изрядно действуют. Тот станок толь изящно зделан будет, что такова работою во всем свете не сыщется. А пошлю я оной к господину Келдерману или к тому, х кому ваша милость изволите и прочая». В заключение письма Швертнер просит царя написать несколько строк к Витзену и, таким образом, рассчитывает получить от Витзена какое-либо место, приносящее 400 ефимков дохода, и шлет свое поздравление господину Александру Даниловичу (Меншикову), с которым познакомился в обществе Петра[1260]1260
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 205 об., 232 об., 54 об., 230; Там же. Дела голландские 1698 г., № 8.


[Закрыть].

Из Утрехта вызывался к царю в Амстердам «для чертежного пушечного дела» и для «знаменки пушечных образцов» по не-совсем вразумительному выражению «Расходной книги», но о сути дела можно догадываться, артиллерийский капитан Ян Гошка, у которого в Утрехте учился бомбардирскому делу царевич Имеретинский Александр Арчилович[1261]1261
  Там же, л. 27, 53. Ему дано 1 ноября за обучение имеретинского царевича 50 золотых и пара соболей в 20 рублей; «отнес тое пару на Остинской двор подьячей Никифор Иванов и отдал Александру Меншикову». Там же, л. 28: «декабря в 18 д. капитану Яну Гошке, который приезжал из Утрехта в Амстердам для чертежного пушечного дела, дано на провоз 4 золотых». Там же, л. 28 об.: «Декабря в 26 д… за знаменку пушечных обрасцов капитану Яну Гошке дано 4 золотых».


[Закрыть]. Некий амстердамец Сервас фон-дер-Вал «делал образцы, как каналы вычищать», т. е. давал Петру наставления относительно устройства каналов, – дело, которое сильно занимало царя в связи с предположенным соединением Волги и Дона в интересах все того же азовского флота[1262]1262
  Там же, л. 54 об., 231. Ему было дано пара соболей в 20 рублей, две пары по 7¹/₂ рубля и 50 ефимков. Выдачи Швертнеру, мальтийскому рыцарю и фон-дер Валу записаны в расходных книгах под 3–6 января 1698 г. Но это даты именно только выдачи им вознаграждения, с чем старались покончить ввиду отъезда царя в Англию. Самые же занятия указанных лиц с царем нельзя приурочивать по данным расходных книг к определенным дням и достаточно ограничиться отнесением их вообще к концу 1697 г.


[Закрыть]. Не забыт был среди этих занятий и театр, о посещении которого узнаем из записи «Расходной книги», гласящей: «Заплачено по росписи амстрадамскому жителю Лукосу Гоуне, которой кореты, и коляски, и сани из найму держит, за наем саней, на которых ездили с Остинского двора в с е в а л е н т е р ы в декабре месяце в комедию и в ыные места – 3 еф. 4 д.»[1263]1263
  Там же, л. 286 об.


[Закрыть].

2 декабря Лефорт давал обычный, ежегодно справлявшийся им женевский праздник в воспоминание «Эскалады» – отбитого женевцами штурма савойского герцога Карла-Эммануила в ночь на 2/12 декабря 1602 г., на котором можем предполагать присутствие Петра. Празднество было так роскошно, что о нем говорили даже в Париже. Были приглашены не только все находившиеся в Амстердаме женевцы, но и все лица, имевшие с ними какие-либо связи. Конфет было подано такое множество, что на следующий день Лефорт рассылал всем бывшим на празднестве дамам целые коробки (Korbchen). Царило чрезвычайное веселье, раздавалась музыка на всех инструментах[1264]1264
  Posselt. Lefort, II, 455.


[Закрыть].

4 декабря Петр присутствовал при зрелище совсем иного рода – при публичной казни нескольких преступников, из которых двое – убийц – были обезглавлены, трое выставлены под виселицей, остальных били кнутом и клеймили. «Царь или великий князь московский Петр Алексеевич, – говорится в записи, внесенной в «Книгу церемоний города Амстердама», – присутствовал при этой печальной церемонии, помещаясь на трибуне городской ратуши. Он оставался все время, пока длилась процедура, свесившись из среднего окна и внимательно наблюдая казнь. Ему около 26 лет от роду, он очень высокого роста»[1265]1265
  Scheltema. Rusland en de Nederlanden, II, 374; Anecdotes Historiques, 419. Об этом эпизоде в «Расходной книге» посольства под 3 декабря: «Взято ко второму великому и полномочному послу на сдачу того дому, из которого смотрили казни, которая была у ратуши винным людям, хозяину в почесть 10 ефимков» (Арх. Мин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 211).


[Закрыть]. Это – все та же черта характера Петра, которую приходилось отмечать по поводу посылки топора в виде подарка Ромодановскому, с которой не раз придется встретиться и в дальнейшем. При таких зрелищах он не обнаруживал слабости нервов; надо, впрочем, сказать, что вообще тогда смертная казнь и всяческие экзекуции, производившиеся открыто на площадях, привлекали многочисленную толпу, и не только городская чернь, но и высшие классы общества не уклонялись от подобных зрелищ. Для зрителей высшего круга, как видно из приведенной записи, устраивались даже особые трибуны.

Когда-то в начале декабря, между 4-м и 9-м, были предприняты артиллерийские опыты в деревне Мейерберх, или Мейдерберг, вероятно, где-либо в окрестностях Амстердама. Еще 1 декабря был туда послан с мортирой и бомбами «бас Пол, которой у корабелного дела на Остинском дворе», по всей вероятности, учитель Петра Ян Поль, под руководством которого он строил фрегат; на поездку туда ему было выдано 20 ефимков. В опыте участвовали бомбардиры и солдаты – пять человек; причем наблюдения за стрельбой производились с колокольни деревенской церкви. Очевидно, вести переговоры по поводу этих упражнений с местными жителями командировались в Мейерберх толмачи, вновь принятые в Амстердаме на службу при посольстве, Петр Скоровский и Якушка с товарищем: «Декабря в 4 д. дано толмачу Петру Скоровскому на расход для посылки в деревню Мейерберх, где метали бомбы, 18 ефимков 13 алтын 2 деньги. А, приедучи ис той посылки, он, Петр, сказал, что те денги выдал он все за бомбардиров и солдат за пять человек за еству и за питье и за наем подвод, и в кирхе, с которой смотрили метания бомб, служебником и за мостовщину»[1266]1266
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 208 об., 211 об., 214 об.: «Декабря в 9 д. дано фурманом за провоз дву человек: толмача… Якушку с товарыщем, которые посыланы по приказу великих и полномочных послов для государева дела в деревню Меерберк, где бомбы бросали, и за простой два дни 3 еф. 3 алт. 2 д.». Об этих артиллерийских опытах при Мейерберхе упоминает Схельтема (Русская старина. 1916. Апрель. С. 8).


[Закрыть].

6 декабря, в праздник Св. Николая Чудотворца в посольской церкви служился молебен: священникам Иоанну Поборскому дано 5 ефимков, Василию Григорьеву – ефимок[1267]1267
  Арх. Мин ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 212; Там же: «гайдуком для празника ж в приказ 2 ефимка».


[Закрыть]. Петром было получено письмо от Виниуса от 4 ноября с новостями из России. Так как письма из Москвы в Амстердам доходили через месяц, то при получении их в представлении Петра проходили московские события, происшедшие месяцем ранее чтения письма. На этот раз письмо Виниуса, управлявшего Сибирским приказом, переносило Петра еще на гораздо более далекий восток от Москвы. Виниус передавал, что получены известия о выходе из Китая великого каравана с камками, сказывают, больше 40 000 косяков; у купецких их людей есть золото хорошего качества; новые сибирские воеводы «зело смирны», а за прежними открываются многие татьбы и торговым людям «посяжки и налоги», т. е. поблажки и притеснения. Следствие производит дьяк Данило Полянский, о результате следствия Виниус обещает уведомить[1268]1268
  П. и Б. Т. I. С. 655–656.


[Закрыть].

8 декабря послы получили письмо из Вены от агента Стиллы с известиями, что султан Турецкий ищет мира, «к миру заносится», хочет прислать к цесарю для переговоров о мире посла, и французский король обнадеживает султана в том, что мир будет заключен, но цесарь без союзников заключать мира не будет и на весну собирается поставить 100 000 человек войска, конницы и пехоты[1269]1269
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1121.


[Закрыть].

10 декабря Петр писал в Москву князю Ф.Ю. Ромодановскому; письмо касается недипломатической стороны деятельности посольства – закупки припасов для азовского флота и оружия для конных и пеших полков. «Min Her Konih, – пишет царь. – Писмо ваше государское, ноября 5 числа писанное, мне отдано декабря в 6 день, за которое вашей милости, благодарствуя Бога, до земли челом бью. Здесь, государь, вестей никаких нет. Покупки, которые приналежат к морскому каравану, от господина генерал-комисария (Ф. А. Головина) искуплены, также и ружье, которое приналежит к конным и пешим полкам; искупают же. Что станет впредь чиниться, писать буду. Из Амстрадама, декабря в 10 день»[1270]1270
  П. и Б. Т. I. № 210.


[Закрыть].

Под 13 декабря сохранена в «Статейном списке» запись, в которой Петр вновь[1271]1271
  Ср.: Пам. дипл. сношений, VIII, 1098 под 5 ноября.


[Закрыть] выступает как дающий указ государь. Собираясь писать грамоту польскому королю с извещением о та-ванской победе, посольство представило царю доклад о титулах короля, к которым надо было присоединять также и титулы его, как саксонского курфюрста, обстоятельство, не предусмотренное, конечно, статьями договора о вечном мире, касавшимися титулов московского и польского государей. На докладной выписке об этом подписан царский указ: «7206-го декабря в 13-й день великий государь царь… слушав сей выписки, указал в нынешней своей царского величества грамоте, какова готовится в посылку к королевскому величеству польскому о победе бусурманских войск, написать к его королевскому именованию титла и впредь к нему в своих царского величества грамотах писать по вечному мирному договору; так же как он и курфюрстом Саксонским был и ныне есть, и те титла в прибавку к тем польским писать же, кроме «святого», где он пишется «святого римского государства арцымаршалом», а писать «и римского государства арцымаршалок»; потому что в договорах вечного миру положено: что им, великим государем, Господь Бог получит в завоевании каких мест и городов от неприятелей, и теми городами и месты им, великим государем, писатись без умаления; и те новые титла в противенство почитаны быти не имеют, в когда теми новыми титлы писатся положено, то паче старые отставливать не довелось. Того ради великий государь указал те обои титла к его королевского величества имени в своих, царского величества, грамотах писать против того, как он сам к великому государю, к его царскому величеству, в своих королевского величества грамотах себя описует, кроме того, слова к римскому государству – «святого». И сей его, великого государя, указ записать в «Статейной список» и в записную книгу. Таков его, великого государя, указ, и выписку закрепил великой и полномочной посол думной дьяк и наместник Болховской Прокофей Богданович Возницын»[1272]1272
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1123–1128.


[Закрыть].

В тот же день, 13 декабря, Петр был в гостях у амстердамского купца Вильде, в альбоме которого сделал следующую собственноручную надпись: «Петъръ, бывѣi здѣсь ради нѣкоторьгхъ предгредущихъ дѣлъ. 1697 мѣсяца декабря въ 13 по старому [стилю]»[1273]1273
  П. и Б. Т. I. № 212.


[Закрыть].

Пришедшая 14 декабря почта привезла Петру ряд писем от московских друзей от 12 ноября. Виниус сообщал, что известие о победе цесарцев при Центе отовсюду находит себе подтверждение, но самый достоверный свидетель, конечно, очевидец события, Адам Вейде. Дай Боже, чтобы «дивное пророчество» (о Цареграде, что в 1699 г. будет взят русскими), о котором Вейде писал из Вены, совершилось. «Однако ж под полским боком стоит еще князь де-Контий; не учинит ли какова разврату, от чего милосердый Боже сохрани. Однако ж нас из Риги веселили, что он по осми днях к дяде (т. е. к Людовику XIV) возвратится, понеже северные ветры гонят ево с моря домой, и мню, невозможно ему дале тут стоять за последующими стужами. Господин Лыков мало не ушол за другом своим князь Константином Осиповичем, понеже на ноге рожа, по сих огонь антонов на самой лодышки, и пошло вверх к колену; но успели Репкина позвать, которой, многое мясо сьгорелое вырезав, ныне в легчайшее состояние привел. Отсель новизн иных не имеем, точию что земля начинает здесь белою снежною одеждою одеватись: и чаю, и у вас, господ, шуба теплая из сундука начинает выходить». Л.К. Нарышкин уведомлял, что об отступлении от Тавани войск князя Я.Ф. Долгорукого, о котором, по-видимому, запрашивал Петр, ему отписано. Князь Ф.Ю. Ромодановский извещал о возвращении в Москву генерала П.И. Гордона со всем его полком и, вводя Петра в мелочи воинских распорядков в Москве, спрашивал, ставить ли солдат его полка на караул или нет. Далее Ромодановский касался в письме шутливой жалобы Виниуса на то, как он пострадал, будучи в «Тюхоловских владениях» государя-генералиссимуса. «Писал ты ко мне, господине, – читаем мы в его письме, – будто некоторой из славной провинции Тюхолей объеденными щеками и ушми отъехали, и тово в таких местах не бывало; нехто впрямь в беспаметстве напоменул Бахуса, писал о нас к вам; а у нас уже Бахуса забыли. А ваша слава никако же может забвенна быть, есть ваша слава чрез многие куранты к нам бывает; никогда не хотите забыть и нашего природного Ивашку (Хмельницкого), не так что Бахуса, и в том вы велми утвердились в таких радостях и нас забыли, многие почты к нам не писывали. А что, господине, писал ты ко мне, что промышляеш мне книгу, прошу я твоего жалованья: пожалуй, сыщи самых поверенных книг. А по твоему писму генералское дело из Судного приказу взял; будет в своем деле прав не будет, уже я над ним знаю, что чем ево наказать. Милостию Божию есть что мне делать и без переносимых дел». А.М. Головин также уведомлял о возвращении Гордона и извинялся за неисправность письма – писал его вскоре по возвращении из дома князя Федора Юрьевича, очевидно с попойки. Т.Н. Стрешнев упоминает, что донесение князя Я.Ф. Долгорукого о походе он переслал уже царю, а «что под Азовом зделано городов и пристань, и о том Шеин писал и подлинной чертеж городам и пристане хотел прислать»[1274]1274
  П. и Б. Т. I. С. 657–660, 662.


[Закрыть].

15 декабря царь, посоветовавшись с великими послами, продиктовал Возницыну ответ на вопрос, с которым через особо присланное лицо обратился к посольству датский посланник в Амстердаме Плессен: будут ли послы в Дании? Ответ тотчас же был переведен на голландский язык и должен был быть сказан присланному Лефортом. В нем указывалось, что царь еще до прибытия в Голландскую землю имел намерение заехать в Данию, потому что предки короля были с его предками в благополучном согласии, в каком и он, царь, был и есть с королем. Также желал видеть датский морской флот, слыша о нем, что он устроен «зеле изрядно и добрым порядком». Узнав о проезде Деконтия в Польшу, он, царь, просил датского короля о не-пропуске его, однако ответа не получил, и Деконтий со своим флотом был пропущен. В Балтийском море много неприятелей французов, и царскому величеству быть в том море опасно, да и за наступающим зимним временем нельзя. На будущее лето хотя царское величество и имеет нужнейшие пути, однако за любовь королевского величества не миновал бы его, однако если французы, которые намереваются идти в Польшу с большим флотом, получат пропуск, то царь себя вринуть в такое множество неприятелей не может. Если же французам будет отказано, то пусть датский посланник уведомит о том письменно[1275]1275
  Арх. Мин. ин. дел. Дела датские 1697 г., № 7, л. 1–4.


[Закрыть].

16 декабря посольством получено было известие о переменах, происшедших при бранденбургском дворе, – о падении всесильного обер-президента фон Данкельмана. «Писал к великим и полномочным послом, – занесено в «Статейный список», – курфирста Брандебурского ближней человек Павел фон-Фукс, что курфирст Брандебургский первого своего президента Эбергарта Данкелмана от уряду (т. е. от управления) отставил и отослал от себя прочь, и чтоб они, великие послы, о своем посолском в Галанской земле поведении писали к нему, фон-Фуксену, а он то будет доносить ему, курфистру, со всяким усердием»[1276]1276
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1134–1135; Арх. Мин. ин. дел. Дела прусские 1697 г., № 5.


[Закрыть]. Эта смена правительственных лиц в Бранденбурге была небезразлична для Петра в отношении к польскому вопросу: павший обер-президент был сторонником в Польше Августа Саксонского, а сменивший его на посту первого министра граф фон Кольбе симпатизировал принцу де Конти.

В тот же день, 16 декабря, у послов был только что вернувшийся в Голландию из Вены цесарский посольский дворянин барон Паралелис и говорил, что при цесарском дворе получены известия о победе, одержанной русскими войсками над турками (при Тавани): «У двора де цесарского величества обносится, что царского величества войска сего настоящего году одержали знатную и счастливую над неприятели победу, а та-де ведомость к цесарскому двору дошла из Волоской земли». Цесарь и все его ближние люди радуются победе и воссылают благодарение Богу, но желают уведомиться в подробностях, «каким способам ту победу царского величества войска над неприятелем одержали». Цесарь желает также и ожидает прибытия их, послов, в Вену, где сделаны уже все приготовления к их приему. На будущую весну он намерен двинуть свои войска добывать у турок Белград. Великие послы выразили барону Паралелису благодарность и обещали вскоре вручить ему грамоту к цесарю о победе. Принося поздравления послам, барон, должно быть, делал какие-нибудь особенные реверансы, о чем можно заключать из отметки «Статейного списка», что он «кланялся послам учтиво». Грамоты с известиями о танавской победе к цесарю, а также другим союзникам – в Венецию и Польшу – были отправлены 19 декабря[1277]1277
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1135–1136, 1138–1145; П. и Б. Т. I. № 199, 200, 201.


[Закрыть].

17 декабря Петр пишет обширное письмо Ромодановскому о переводе одного из кораблей переславской флотилии, который может быть пригоден для азовского флота, с Переславского озера в Волгу. Письмо показывает, как неотступно занимает Петра мысль об азовском флоте. Он находит одно из средств для его пополнения и тотчас же пишет целую инструкцию к осуществлению своего плана, снабжая ее самыми детальными указаниями. Будь он на месте, он сам бы лично вошел во все подробности дела; издалека он предусматривает все эти подробности в письме, обнаруживая знание гидрографии бассейна Переславского озера и припоминая, где хранятся необходимые для предписываемой операции вещи: переносные вороты и блоки. На мысль о таком способе передвижения корабля, который он рекомендует, его навели приемы, виденные им в Амстердаме, где корабли, сидящие на 22 фута глубиной, втягиваются в гавань глубиной в 8 футов. «Mm Her Konich, – пишет Петр, – письмо твое, государское, ноября 12 дня писанное, мне отдано декабря в 14 день, в котором изволишь писать о книге, чтоб сыскать вашему величеству достойную, в чем непрестанно труждаюся и сыскиваю и, сколько мог здесь, сыскал; так же и где инде буду, не обленюсь ваш указ исполнить. При сем доношу, что хорошо вновь строить, а и старая, которая хорошо, не надобно бросать. Понеже ныне, по указу вашему, строится флот морской, есть же в Переславле карабль, которого Клас делал, и мню, что он по новине своей и величеству годен будет в вышереченной флот, и того для прошу ваш моестат, дабы указал оной в грядущую весну сквозь реки Веску и Сумино озеро, и Нерль в Волгу пронесть. Но, хотя оной провоз и не без труда копанием берегов в Веске, но оного места не много (о чем самому вашей светлости известно), и вешняя вода может гораздо к тому пособьствовать. А когда до Сумина озера придет, то оттуды без труда Нерлью, понеже оная река довольной широты суть, а хотя мелка и камниста, но в полую воду довольной глубины будет. Еще же не хочу не возвестить и того вашей светлости, что по весне всегда лед на озере долго плавает, и того ради невозможно вскоре провести корабль; а пока лед разобьет, тогда уже реки спадут, и невозможно будет сего исполнить, о чем я наипокорнейше доношу свое мнение, дабы в конец сей зимы корабль починить, проводить с пробиванием лда и поставить у реки Вески, и когда реки вскроются, тогда тотчас его весть. Еще же и для того пристойно зимою весть, понеже от города Переславля в озера, так же из озера в Веску проходы зело мелки, и того для когда пробьют путь кораблю, тогда удобно с обеих сторон того пробою людем песок розгребать, так же и на том лду; по сторонам же поставить переносные воґроты (которых воротов образец есть на пильной мельнице) и блоки привязать болшие (которых образец есть на пильной же мельнице и у меня на дворе, а есть ли их не довольно будет, мочно их зделать с образцы) и тянуть, как и здесь во Амстрадаме, большие корабли, которые глубиною в 22 фута ходят, а в пристань, которая в 8 футов глубины, таким же образом втягивают. Но понеже здесь тина, а там песок, и того для труднея; однако ж, мню, с разгребанием песка сие исполнитися может; а хорошо б к тому взять из ыноземцев, из матрозов или ис плотников, которые позаобычнее тому делу, о чем не сумневаюсь, что то все высоким и премудрым вашим повелением исполнено будет. За сим в дальные услуги предая себя вашей милости, всегдашний и покорнейший слуга вашей светлости. Piter. Из Амстрада[ма], декабря в 17 день 1697-го»[1278]1278
  П. и Б. Т. I. № 213.


[Закрыть].

20 декабря посольство получило из Москвы переводы с двух грамот, поданных шведским посланником Фабрициусом «на приезде», т. е. на приемной аудиенции в Посольском приказе. Одна заключала в себе официальное извещение о восшествии Карла XII на престол после смерти отца и об учреждении в Швеции до его совершеннолетия регентства; другая – просьбу о пропуске Фабрициуса в Персию. При вручении грамот в приказе посланник объявил от короля великому государю дары – 300 железных пушек – и просил, «чтобы указал царское величество новгородскому воеводе те пушки», когда они будут привезены в Нарву, принять у нарвского (ругодивского) генерала.

Посланнику дан был в приказе ответ, что «великий государь изволил ту пушечную присылку принять благодарно» и укажет пушки перевезти зимним путем, о чем из Москвы послана грамота новгородскому воеводе[1279]1279
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1146–1152; Там же. С. 1156–1161 – ответная грамота 1 января, датированная Москвой 1 декабря.


[Закрыть].

22 декабря Петр писал князю Ф.Ю. Ромодановскому с подтверждением просьбы о переводе переславского корабля на Волгу; письмо, продиктованное в обычном шуточно-официальном тоне обращения к Ромодановскому как к государю: «Min Her Kenich. Письмо твое, государское, ноября 19-го числа писанное, мне отдано декабря в 20, в котором изволите писать о вашем государском здравии: дабы и впредь Господь Бог продолжил онае на лета многа! В том же писме изволите писать о посылке в Курляндию по жену господина полков[ник]а Блюмберка, о чем уже я до вашей светлости в прежнем моем писме писал. В том же моем в прежнем писме писал я ноипокорнейши к вашей пресветлости о Переславском болшом корабле (чтоб ево вывесть на Волгу, а каким способо[м], то писано в прежнем писме), о котором и ныне подтвержаю, дабы оное дело монаршеским вашим указом исправлено было. – Господин Брюз приехал сюды декабря 19 дня и отдал от вашей пре-светлости писмо, за которое премного благодарствую». К этому писанному чужой рукой тексту сделана собственноручная приписка интимного характера с выговором, вызванным жалобами на Ромодановского полковника Преображенского полка фон Ментдена: «Писалъ Юрья Ѳамендинъ, что жалованья на 205 готъ не дано, такъ же i деншики отняты. Пожалуй, учини, какъ надлежитъ. I будет такъ, для чего безъ вины такъ дѣлать? Piter. Изъ Амстрадама, декабря въ 22 день 1697-го». А затем, уже подписав письмо, Петр сделал уже совсем интимную приписку с гневом и угрозой, вызванными жалобой только что приехавшего в Амстердам Я.В. Брюса, которого Ромодановский подверг пытке: «Звѣрь! Долго ль тебѣ людей жечь? I сюды раненыя отъ васъ приехали. Перестань знатца с Ывашъкою: быть отъ него роже драной»[1280]1280
  П. и Б. Т. I. № 214. В тот же день Петр писал А.С. Шеину со статьями о постройке крепости при впадении реки Миуса в Азовское море (П. и Б. Т. I. С. 671). Письмо не сохранилось. Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 224 об.: «28 декабря… дано полковнику Якову Брюсу за постоялое в Амстердаме за прошедшую неделю и за пищу с человеком и за издержанные денги в проезде на Остинский двор, всего 18 ефимков».


[Закрыть].

23 декабря вернулся из командировки Григорий Островский, привез с собой из Венеции двух капитанов – Стоматика Меру да Андрея Дапиора – греческой веры, «а по данным ему статьям, – замечает «Статейный список», – в Шклявонию не ездил и ничего не учинил и, быв в Венеции толко, возвратился без дела»[1281]1281
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1152.


[Закрыть].

24 декабря Петр писал московским своим корреспондентам ряд писем, до нас не сохранившихся, в том числе Т.Н. Стрешневу «пространно» с вопросом, «каким злым порядком» отступили от Тавани в виду неприятеля белгородский воевода князь Я.Ф. Долгорукий и гетман. Очевидно, царь был очень недоволен этим отступлением и доискивался его причин[1282]1282
  П. и Б. Т. I. С. 671–674. В тот же день письма Л.К. Нарышкину, Г.И. Головкину, князю Б.А. Голицыну. Получено письмо от Ромодановского от 26 ноября (там же. С. 675).


[Закрыть].

В день Рождества была служба в посольской походной церкви. Перенеся на далекую чужбину установившийся в Москве обычай, волонтеры, в числе которых, надо думать, был и Петр, инициатор перенесения этого обычая, являлись к послам со славленьем, за что дано им было 90 золотых. По случаю праздника и за славленье было выдано священнику Иоанну Поборскому 20 ефимков, священнику Василию Григорьеву 3 ефимка, дьякону Тимофею 2 ефимка. Являлись славить Христа и дворяне, бывшие при посольстве: Семен Бестужев, Ульян Синявин, Семен Григорьевич Нарышкин «с товарством» и получили 10 золотых, а также карлы Ермолай Мишуков с товарищи, получившие 2 золотых и 2 ефимка[1283]1283
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 28 об., 224.


[Закрыть].

26 декабря вернулся из Англии с известиями о подаренной английским королем яхте Адам Вейде «и о поведении своем объявил, что он в аглинской земле был и по наказу королю о делех объявил и что аглинский король прислал с ним три корабля да две яхты под валентеров, которым ехать в аглинскую землю, и велено тем валентерам для той посылки делать новое платье». Очевидно, за успешное исполнение поручения майору дана была награда: великие послы 31 декабря писали в Москву в Преображенское, чтобы жене Вейде выдать жалованье – половину его годового оклада[1284]1284
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1153; Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 29: «Декабря в 27 д… дано Адаму Вейде, как он посылан из Амстердама в Англию и, там будучи, давал в подарки, и на провоз, и на пищу себе и человеку своему, издержал 90 золотых».


[Закрыть].

31 декабря Петр обедал у Ф.А. Головина, как это можно предполагать по записи в «Расходной книге»: «Декабря в 31 день взято ко второму великому послу на столовые припасы 10 золотых; в тот день обедали у него валентеры»[1285]1285
  Арх. Мин. ин. дел. Кн. австр. дв., № 47, л. 29.


[Закрыть]. В тот же день он писал Ромодановскому и Кревету. Письмо к первому было ответом на его письмо, полученное царем 24 декабря, в котором Ромодановский спрашивал об иноземце Томасе фон-дер-Брахте, получившем право беспошлинной торговли табаком по 1 декабря 1697 г.: «Еще же, господине, чрез писание сие прошу о ведомости себе: иноземцу Томосу Фаденбряхту, которому велено торговать табаком в Немецкой слободе, а в указе ему написано: торговать ему велено з двести пятого году по двести шестой год декабря по первое число, и ныне ему срок дошел: ему ль торговать на себя или нашим выборным? О сем, пожалуй, ко мне отпиши»[1286]1286
  П. и Б. Т. I. С. 675.


[Закрыть].