Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697."

IX. 1691 г. Потешные бои под Семеновским

1691 г. прошел во многом подобно предыдущему с довольно строгим исполнением всей программы московского дворцового обихода, но и с очень заметным, еще более тесным сближением с Немецкой слободой и иноземцами. По установившемуся уже обычаю с Рождества и до Фоминой недели Петр по большей части жил в Москве, прерывая это местопребывание в столице кратковременными выездами в то или другое из подмосковных сел, выездами, о которых даже и не упоминают Дворцовые разряды и о которых мы знаем из дневника Гордона. 1 января Гордон был вызван в Кремль и получил приказание быть на другой день при государе в Преображенском. 2 января Петр в Преображенском сказал ему, что придет к нему на другой день обедать, останется у него на ужин и проведет всю ночь в его доме. Действительно, 3 января Петр приехал к Гордону в 10 часов утра с огромной свитой и тотчас же сел за стол. Гостей было 85 человек, и при них около сотни слуг. Компания обедала, затем, когда пришло время, ужинали, а ночь, как выражается Гордон, провели «по-лагерному». На следующее утро веселое общество переправилось к Лефорту, где обедали и оставались до 7 часов вечера. 6 января вместе с братом Петр присутствовал на водоосвящении, совершенном во всем одинаково с прошлым годом. 8-го в Столовой палате Кремлевского дворца цари принимали иностранных послов: польского резидента Юрия Доминика Довмонта и посланца волошского воеводы Яна Белевича. Но официальная разрядная записка отмечает, что в этот день в навечерие памяти Филиппа митрополита к вечерне и молебному пению и в самый день памяти 9 января к литургии в Успенский собор царю Петру выхода не было, выходил один царь Иван Алексеевич. 11 января Петр обедал у князя Б.А. Голицына, где был и Гордон. 12 января, в день именин царевны Татьяны Михайловны, царь был на литургии в своей дворцовой церкви Петра и Павла, но на обычную в таких случаях церемонию пожалования вином и водкой думных и служилых людей не выходил – было, очевидно, некогда: во дворец был вызван сын генерала Гордона Яков приготовлять фейерверк. Тем же делом занимался при дворе и зять Гордона Рудольф Страсбург. Занятие было небезопасное: Страсбург в том же январе 1691 г. опалил себе голову, руки и ноги, так что едва избежал смерти. Трое других пострадавших при этом умерли. Получил ушиб руководитель этого занятия учитель Петра Франц Тиммерман. 24 января во дворце опять был прием иностранных дипломатов, резидентов польского Довмонта и голландского Ягана Вилиама ван Келлера, причем последний подал государям грамоту от принца Вильгельма Оранского с извещением о вступлении его на английский престол. 26 января, в день Ксенофонта и Марии – «день ангела» царевны Марии Алексеевны, – Петр опять ограничился только присутствием на литургии в своей дворцовой церкви и к пожалованию поздравителей не выходил. 28 января он посетил больного боярина Родиона Матвеевича Стрешнева; после того заезжал к Гордону. 30-го он вместе с царем Иваном Алексеевичем присутствовал в Архангельском соборе на панихиде по царю Алексею Михайловичу по случаю годовщины его смерти[155]155
  Gordons Tagebuch, II, 329–332; Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 389–393.


[Закрыть].

1 февраля оба государя были в Успенском соборе на торжестве поставления нового митрополита Псковского и Изборского Илариона. 2-го, 4-го и 9-го Петр посещал больного Р.М. Стрешнева. 6 февраля он обедал у Лефорта и пировал там всю ночь. 12 февраля, в день празднования памяти Алексия митрополита, оба государя были за обедней в Чудовом монастыре. 16-го, в понедельник на Масленице, во втором часу ночи, по нашему счету в седьмом часу вечера, Петр отправился в село Воскресенское на Пресне, куда на следующий день, 17 февраля, утром прибыл и царь Иван Алексеевич и где вечером этого дня был сожжен фейерверк. Этот масленичный фейерверк на Пресне, как и рождественское славление, входит в обычай и становится необходимой статьей придворного обихода; у юного, еще 19-летнего Петра начинают складываться свои неизменные привычки. В Москву государи вернулись в седьмом часу ночи, по нашему счету в первом часу пополуночи. 19 февраля, в четверг на Масленице, происходило празднование дня рождения царевича Алексея Петровича, которому исполнился год. Празднование дня рождения было нововведением Петра, но справлялось оно в старых формах, а именно: поутру государи присутствовали за литургией в своих дворцовых церквах: Иван Алексеевич – в церкви Воскресения, а Петр – в церкви Спаса Нерукотворенного. Затем в Передней палате оба государя жаловали думных и ближних чинов кубками фряжских питий, а прочих служилых людей и гостей – водкой. Новость празднования дня рождения сказалась на языке официальной разрядной записки этого дня, составитель которой счел нужным дать объяснение причине празднования, изложив притом объяснение довольно неуклюже: «Для того, что в 198 (1690) году февраля 19 число день рождения благоверного государя царевича и великого князя Алексея Петровича». День этот, начавшийся старинными обрядами, литургией в придворных церквах и пожалованием питьями поздравителей, царь заканчивал совсем не по-старинному: послал за Гордоном и удерживал его при себе до вечера, а затем отправился с ним в Немецкую слободу, причем заехал и к нему. 20 февраля Петр выезжал в Покровское в сопровождении Гордона и оставался там всю ночь. 22 февраля, сыропустное воскресенье, было проведено по-старинному. Оба государя в седьмом часу дня, по-нашему во втором часу пополудни, посетили для моления Троицкое подворье, Чудов и Вознесенский монастыри, соборы Успенский, Архангельский и Благовещенский и прощались с боярами и служилыми людьми, жалуя их «к руке». Первая неделя поста не послужила для Петра препятствием побывать 26 февраля в Немецкой слободе проездом в Преображенское и Измайлово, куда он выезжал в этот день. На другой день, 27 февраля, Гордон видел царя в Москве у Т.Н. Стрешнева[156]156
  Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 393–395; Gordons Tagebuch, II, 334–335.


[Закрыть].

1 марта, в воскресенье, в неделю православия и в день именин царевны Евдокии Алексеевны, государи были у литургии в своих дворцовых церквах, а затем в Передней палате состоялась обычная церемония пожалования винами и водкой. Отбыв придворную церемонию, Петр отправился к Лефорту. 2 марта он обедал у Гордона, 5-го выезжал на короткое время в Преображенское, а затем навестил больного Р.М. Стрешнева. 6 марта царь сказал Гордону, что жалует ему частию серебряной посуды, частию других вещей на 1000 рублей, а зятю его на 500 рублей. Под 9 марта находим в дневнике Гордона отметку, свидетельствующую о том, что в 1691 г. Петр расширяет круг своего знакомства с Немецкой слободой. За предыдущий год в дневнике отмечалось посещение Петром только двух иноземцев – Гордона и Лефорта. В этот день, 9 марта, царь обедает у Елизария (Эбергардта) Избрандта, голштинца по происхождению, занимавшегося некогда торговлей в Гамбурге и оттуда в конце 1680-х г. переселившегося в Москву. Впоследствии, в 1692 г., он был поставлен во главе посольства, отправленного в Китай[157]157
  Posselt. Der General und Admiral Franz Lefort, 1866, II, 65–66.


[Закрыть]. 12 марта Петр на короткое время выезжал в Преображенское, ужинал у Лефорта. 13-го оба государя были на панихиде по царю Алексею Михайловичу, отслуженной в этот день вместо дня его ангела 17 марта, на который приходилось празднование именин царевича Алексея Петровича, почему и нельзя было служить панихиды в этот день. Под 14 марта читаем у Гордона заметку о событии, показывающем, чем занят был Петр в описываемое время: спущена была на реку «новая», как ее называет Гордон, яхта. 15 марта царь был в Данилове монастыре.

17-го обычным порядком праздновалось тезоименитство царевича Алексея; государи были у обедни в Алексеевском монастыре, а затем происходило в Передней палате пожалование поздравителей. 22 марта видим Петра на литургии в дворцовой церкви Рождества Богородицы на Сенях по случаю празднования в этот день Федоровской иконы Богоматери. 25-го – он в Благовещенском соборе. Под 27 марта Гордон вновь записал известие о спуске на реку «большой» яхты. Надо полагать, что здесь идет речь не о другой яхте, а о той же самой, спуск которой он отметил под 14-м числом. По крайней мере, шведский резидент фон Кохен в письме к рижскому генерал-губернатору упоминает только об одной яхте, говоря, что построил ее всю собственноручно сам Петр; да и 14 марта Москва-река еще обыкновенно бывает подо льдом. Вероятно, 14 марта были сделаны приготовления к спуску, а 27-го состоялся уже и самый спуск. 29 марта Петр принимал участие в праздновании тезоименитства дочери царя Ивана Алексеевича царевны Марии Ивановны[158]158
  Gordons Tagebuch, II, 335–337; Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 396–398; Русская старина. 1878, сентябрь.


[Закрыть].

Раз яхта была спущена, как было утерпеть, чтобы ее не попробовать, и вот 2 апреля Петр сделал пробное плавание в Коломенское, предпринятое, очевидно, без всякого парада и потому не описанное в Дворцовых разрядах, отмеченное только Гордоном. Из плавания он возвратился поздно вечером 3-го. 5 апреля было Вербное воскресенье, справлявшееся в этом году с исполнением шествия на осляти, в котором принимает участие и Петр. 6-го Гордон находился при государе. Страстная неделя проведена была по обычаю. 9 апреля, в Великий четверг, оба государя были в Успенском соборе при перенесении «мира»; 10-го, в Великую пятницу, выходили туда же прикладываться к мощам после обряда их омовения. 11-го, в Великую субботу, так же как и в предыдущем году, у заутрени в Успенском соборе был один старший царь. В обычном же порядке была 12 апреля встречена и затем проведена Пасха: с приемом дьяков в Комнате перед выходом к «светлой заутрени», с выходом в Успенский собор, с приемом патриарха во дворце между заутреней и литургией, с посещением московских монастырей, с христосованием со всяких чинов людьми в течение всей недели. 14 апреля вечером Гордон сопровождал Петра в Андроньев монастырь. 15-го, в среду на Пасхе, во дворце у государей был патриарх со всем Освященным собором «с подношением». В тот же день Гордон приносил официальное поздравление во дворце: «был у руки» обоих государей. 17-го Петр выезжал в Преображенское. 18-го, в третьем часу пополудни, государи давали в Столовой палате аудиенцию приехавшему в Москву цесарскому интернунцию Ягану Курцу, а затем в пятом часу пополудни посетили Чудов и Вознесенский монастыри, Троицкое и Кирилловское подворья в Кремле. Наконец, 19 апреля, в Фомино воскресенье, так же, как и в предыдущем году, Петр с семейством перебрался из столицы в Коломенское. Сам Петр, по примеру прошлого года, отправился туда водным путем, очевидно, на вновь спущенной яхте, несмотря на дурную погоду и сильный противный ветер; но в этот день вследствие противного ветра успели доплыть только до Самаровой горы – в Коломенское при продолжающемся ненастье пришли только 20 апреля. Семейство Петра – царица Наталья Кирилловна, царица Евдокия Федоровна и царевич Алексей Петрович – выехало в Коломенское 19-го сухим путем. Пребывание двора в Коломенском продолжалось с наездами в Москву до 14 мая. 21 апреля Петр навестил боярина Р.М. Стрешнева. 22-го предпринята была поездка из Коломенского вниз по Москве-реке в Николо-Угрешский монастырь, где царь остался ночевать. 23-го, продолжая плавание, Петр остановился в вотчине стольника Василия Алексеевича Соковнина, лежавшей на берегу Москвы-реки, и там также ночевал. Так как водой оттуда вернуться, вероятно за противным ветром, было нельзя, то 24-го вернулись в Коломенское сухим путем с заездом в Угрешский монастырь обедать. 27 апреля Гордон ездил в Коломенское, но вследствие нездоровья на следующий день испросил позволения вернуться в Москву[159]159
  Gordons Tagebuch, II, 337–338; Есипов. Сборник выписок. Т. I. С. 398–406.


[Закрыть].

1 мая Петр приезжал в Москву к часу пополудни в Петровский монастырь на погребение своего деда, отца царицы Натальи Кирилловны – Кирилла Полуектовича Нарышкина; с похорон заехал в Кремлевский дворец в 3 часа дня. После вечерни он присутствовал в Архангельском соборе вместе с братом на панихиде по царю Федору Алексеевичу, перенесенной на этот день с 26 апреля; с панихиды вернулся в Коломенское. 8-го он выезжал из Коломенского навестить боярина Р.М. Стрешнева; вечером ужинал у Лефорта. 12-го случилось горе в семье царя Ивана Алексеевича: скончалась дочь его царевна Феодосия. 13-го Петр приехал на ее погребение в девятом часу утра по нашему счету, а с похорон в третьем пополудни вернулся в Коломенское. На другой день, 14 мая, двор переехал в Преображенское, где оставался до 26 июня. Оттуда Петр заезжал 20 мая к Р.М. Стрешневу и посещал своих иноземных друзей в Немецкой слободе. 22-го обедал у Лефорта; 23-го был у Гордона, причем подарил ему участок земли от его дома до реки Яузы. 25 мая после обеда Гордон ездил в Преображенское, где производились опыты со вновь изобретенными мортирами. 26 мая, в одиннадцатом часу утра по нашему счету, Петр приехал в Москву, до третьего часа пополудни был «в своих государских хоромах» и затем вернулся в Преображенское[160]160
  Есипов. Сборник выписок. Т. I. С. 409–111; Gordons Tagebuch, II, 339–341.


[Закрыть].

2 июня в Преображенском происходило празднование дня рождения Петра, перенесенное на этот день, так как 30 мая пришлось на Родительскую субботу – канун Троицына дня. Официальная разрядная записка, заносящая на свои страницы это празднование, все еще не может приспособиться к нововведению и все еще говорит о праздновании довольно нескладно, без обычной свойственной ей гладкости: «Июня во 2-й день по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцев, в его, великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, походе в селе Преображенском были бояря, и окольничие, и думные, и ближние люди, и стольники, и генералы, и стряпчие, и дворяня, и дьяки из приказов, и гости. А после литургии бояря, и окольничие, и думные люди ему, великому государю, поздравляли, что во 180 году мая в 30 день было его государское рождение. А он, великий государь, в том селе жаловал их, бояр, и окольничих, и думных, и ближних людей кубками фряжскиx питей, а стольников, и генералов, и стряпчих, и дворян, и дьяков, и гостей водкою». Гордон, бывший в числе поздравителей, отмечает, что получил стакан вина из собственных рук государя. Празднование сопровождалось неизбежной теперь в таких случаях в Преображенском пальбой.

Через два дня, 4 июня, в Преображенском неизвестно по какому случаю опять производилась увеселительная стрельба. В течение июня Гордон довольно часто бывал в Преображенском. Кроме поездки 2 июня, он отмечает поездки туда 6, 9 и 12 июня; очевидно, что там идут военные занятия, на которых нужно было его присутствие. 19 июня Петр был у голландского резидента ван Келлера, который об этом посещении доносил Штатам: «Я имел честь принимать у себя его величество царя Петра Алексеевича и угощать его наилучшим для меня возможным образом. Его царское величество сам пожелал меня посетить и появился, так же как у министров шведского и датского при этом дворе, в сопровождении большого числа бояр и князей. Посещение длилось почти 24 часа под гром труб, литавров и других музыкальных инструментов. Весь город говорил об этом празднестве и знает, что слуга вашей милости угощал его величество стаканом по голландскому обычаю. Я доволен, что это беспокойство, которого я не мог избежать, прошло и что его царское величество со всей своей свитой и с дамами, которые были приглашены, удалился в полном удовольствии и совершенно удовлетворенный»[161]161
  Posselt. Lefort, I, 498–499.


[Закрыть]. 20 июня происходили военные упражнения под Семеновским. 23-го Гордон был па празднике у некоего Мунсона (Mounson), где присутствовал и Петр. Речь идет, очевидно, о Монсе, дочь которого пленила сердце юного царя. 26 июня, во втором часу ночи, по нашему счету в одиннадцатом часу вечера, двор переехал в Москву, и здесь в обычном порядке был отпразднован день апостолов Петра и Павла с выходом 28-го к вечерне и молебному пению, а 29-го – к литургии в Успенский собор и с угощением вином в Передней палате[162]162
  Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 411, 412–413; Gordons Tagebuch, II, 341–343.


[Закрыть].

Начало июля Петр, как можно думать, оставался в Москве и с особенной точностью присутствовал на приходившихся на это время церковных торжествах. Так, 5 июля он был в Успенском соборе на поставлении чудовского архимандрита Иоасафа в митрополиты Ярославские и Ростовские, а после поставления слушал литургию в дворцовой церкви Спаса на Сенях. 8 июля он по обыкновению принял участие в крестном ходе в Казанский собор; 10-го, в праздник Положения Ризы Господней, был у обедни в Успенском соборе и в тот же день в Архангельском соборе на панихиде по царю Михаилу Федоровичу. На всех этих торжествах Петр в 1691 г. показывался один: царь Иван Алексеевич на них отсутствовал. 12 июля Петр вновь перебрался в Преображенское и там жил до конца ноября. 15 июля видел его в Преображенском и разговаривал с ним Гордон. Там не прерывались военные занятия. 16 июля, отмечает Гордон, полковник Христофор фон Левенфельдт делал там опыт с сооружением редута. 17-го Гордон встретился с царем на пиру у генерал-майора Meнезия. 20-го Петр был на пиру у другого иноземца, которого Гордон называет Вериес (Veryes). 21-го – вечер у Лефорта. 23-го Петр ужинал и провел всю ночь у Гордона. 25 июля по строго исполнявшемуся каждый год обыкновению Петр приезжал в Москву поздравить тетку царевну Анну Михайловну и вернулся в Преображенское «в отдачу часов дневных», т. е. в восьмом часу вечера по нашему счету. 29 июля Гордон был в Преображенском и получил приказ снарядить 300 человек из своего полка на следующий день. 30-го он производил этому отряду ученье в окрестностях Преображенского[163]163
  Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 413–415; Gordons Tagebuch, II, 344–345.


[Закрыть].

1 августа царь заходил к Гордону. 3-го Гордон производил ученье войскам у Семеновского. 4 августа справлялись в Преображенском именины царицы Евдокии Федоровны. Петр был у обедни в церкви Воскресения Христова, а затем в Передней палате Преображенского дворца жаловал думный чин и служилых людей вином и водкой. В «отдачу часов дневных», т. е. около семи часов вечера, приехал в Преображенское царь Иван Алексеевич, и вскоре после его прибытия государи принимали в Передней палате польского резидента Ю.Д. Довмонта. 5 августа Гордон был в Преображенском и получил приказание сопровождать государя в его поездке, куда – дневник Гордона умалчивает; 6-го ему были отпущены для этого лошади. 8 августа Петр приехал к Гордону вечером, ночевал у него, а на другой день обедал. Поездка, которая предполагалась, была отложена по случаю нездоровья царицы (матери?). В этот год Петр, вопреки обычаю, провел вне Москвы дни 14–16 августа и не был на храмовых праздниках в Успенском соборе и в дворцовой церкви Спаса на Сенях. Его, очевидно, всецело отвлекали усиленные военные занятия в Преображенском, о которых делает отметки Гордон. 25 августа генерал был вызван в Преображенское обучать войска. 26-го он опять был там и по полученному приказанию делал маневры с кавалерией. 27 августа (вместо 26-го) отпраздновали в Преображенском именины вдовствующей царицы, на которые приезжал из Москвы царь Иван Алексеевич. Разрядная записка говорит, что государи в этот день «бояр, и окольничих, и думных, и ближних людей против прежнего обыкновения водкою не жаловали». В тот же день в Преображенском был прием посланнику польского короля Яну Окрасу. Вечером сожжен был фейерверк. 28 августа Гордон в Преображенском опять маневрирует с кавалерией. 29-го он получил приказ явиться на следующий день обучать войска, и это ученье он производил 30-го под Семеновским[164]164
  Gordons Tagebuch, II, 345–348; Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 446–447.


[Закрыть].

1 сентября Петр в седьмом часу дня, по-нашему в первом пополудни, прибыл из Преображенского в Москву и вместе с царем Иваном Алексеевичем присутствовал на действе Нового лета, которое совершалось обычным порядком. Вечер он проводил у иноземца Ильи Тауберта. 3-го вечером Гордон видел царя у Л.К. Нарышкина, а 7-го обедал с ним у генерального писаря Преображенского полка Ивана Инехова. По одной записи Новгородского приказа знаем, что в этот день в хоромы царя Петра в Преображенском были внесены потребованные им из приказа 600 рублей[165]165
  Арх. Мин. ин. дел. Приказные дела 1691 г., № 261, л. 38.


[Закрыть]. 12 сентября вечером Петр был у Гордона. 14-го «за час до ночи», т. е. в половине пятого вечера, Петр приехал из Преображенского в Москву; затем в Столовой палате дворца происходили приемы цесарского интернунция Ягана Курца, польского посланника Яна Окраса, польского резидента Ю.Д. Довмонта и приехавших в Москву «табунных голов и астраханцев служилых людей». Во втором часу ночи, по нашему счету в восьмом вечера, царь вернулся в Преображенское. 16-го Гордон в Преображенском обучал военному строю дьяков и подьячих. Петр в этот день заходил к нему. 18 сентября царь выехал к Троице – это был обычный срок царских выездов в Троицкий монастырь на праздник Преподобного Сергия; но дождаться там праздника у Петра, видимо, терпения не хватило, и он 22 сентября вечером вернулся уже в Преображенское. 23-го туда явился Гордон приветствовать царя с приездом и был «допущен к руке». Вечер 25 сентября Петр провел у иноземца Ильи Тауберта на пиру. 28-го в Преображенском происходило учение кавалерии, в котором принимал участие Гордон. 29-го царь обедал у думного дьяка Автонома Иванова. 30 сентября Гордон был в Преображенском на учение потешных рот[166]166
  Дворцовые разряды, IV, 603–608; Gordons Tagebuch, II, 348–351.


[Закрыть].

1 октября Гордон ездил в Покровское-Фили к Л.К. Нарышкину на празднество освящения там вновь построенной церкви; однако присутствие Петра в этот день в Покровском дневник Гордона не отмечает. 3 октября, в первом часу ночи, по нашему счету в шестом часу вечера, в Преображенском родился у Петра второй сын, царевич Александр Петрович. 4 октября, в седьмом часу дня, по нашему счету во втором пополудни, Петр приехал из Преображенского в Москву, и затем состоялся выход обоих государей в Успенский собор к молебну. «А за великими государи, – читаем в разрядной записке, – были царевичи, и бояре, и околничие, и думные, и ближние люди, и столники, и судьи из приказов, и стряпчие, и дворяне, и дьяки, и гости, и приказные люди в цветных кафтанах. Во время ж того молебного пения в соборной церкви были гостиной сотни и чернослободцы, и иных чинов люди великое множество; а на Ивановской колоколне был звон во вся колокола». После молебна государи в соборе принимали поздравление от патриарха и боярства, а затем из Успенского собора прошли для моления в соборные церкви Александра Невского, Архистратига Михаила и Благовещения. После литургии Петр в Передней палате жаловал бояр, служилых людей и гостей винами и водкой. За полчаса до вечера, т. е. в начале пятого часа пополудни по-нашему, он уехал в Преображенское[167]167
  Gordons Tagebuch, II, 351; Дворцовые разряды, IV, 610–612.


[Закрыть].

Рождение царевича не помешало большим маневрам, происходившим в окрестностях Преображенского и Семеновского 6, 7 и 9 октября и известным под именем второго Семеновского похода, к которым войска готовились в течение всего лета и в течение сентября. Полки были поделены на две армии. Одной командовал «генералиссимус» князь Ф.Ю. Ромодановский, другой – также «генералиссимус» И.И. Бутурлин. Первая армия состояла из полков Преображенского, Семеновского и двух выборных солдатских: 1-го – бывшего Агея Шепелева и 2-го – Бутырского с конным отрядом рейтар и гусар. В состав второй армии Бутурлина входили стрелецкие полки также с рейтарами и гусарами. Сохранилась подробная реляция об этих маневрах под заглавием «Описание великого и страшного бою, который был в нынешнем 200 году октября 6 и в 7, и в 9 числех у его пресветлейшего генералиссимуса Фридриха Рамодановского», принадлежащая перу кого-то из участников боя, находившегося в первой армии Ромодановского, которую он называет мы и наши, именуя вторую армию Бутурлина неприятелем[168]168
  Устрялов. История… Т. II, приложение XI.


[Закрыть]. По этой реляции дело происходило следующим образом. Его пресветлейшество генералиссимус Ромодановский, услышав про неприятельское войско, что неприятель, собрав несколько тысяч конного и пешего войска, думает идти в поле, чтобы дать бой, указал тотчас своей армии приготовиться. Генералу Менезию, полковникам Крейчу, Лейфелю, Ригеману и майору Балку приказано было укомплектовать рейтарские полки. Когда эти приготовления были в определенный срок закончены, генералиссимус Ромодановский назначил своим пехотным и конным войскам смотр на 3 октября. Произведя 3 октября смотр и найдя войска «при доброй справе» (в исправности), Ромодановский велел своим полкам выходить в поле 5 октября.

Согласно этому приказу полки Ромодановского вышли в поле в первом часу дня, т. е. по нашему счету в седьмом часу утра, а сам генералиссимус с некоторыми ротами явился к войску после полудня. Затем войско двинулось до сборного места во втором часу ночи, по нашему счету в шестом часу вечера, и заняло позицию на речке Красной, близ леса, вдалеке от «неприятельских» позиций. К полуночи неприятель подошел ближе и стал в полумиле от лагеря первой армии. Однако, несмотря на такую близость неприятеля, в течение ночи никаких военных действий не было; только в неприятельском лагере дважды подымалась тревога.

6 октября на заре неприятель вышел из лагеря и стал в поле «в крепком ополчении, размешав свою конницу меж пехоты». Тогда и армия Ромодановского начала выступать из лагеря и выстроилась в поле против неприятеля. Пехота стала посередине с отрядом гусар впереди; на правом и на левом крыльях заняла место конница с некоторыми частями пехоты. В тылу расположились конные и пешие батальоны. Центром командовал генерал А.М. Головин, правым крылом – Гордон, а левым – Лефорт. Когда обе армии выстроились, то после трубных сигналов «стали травиться», т. е. задирать друг друга. Затем генерал Гордон с частью конницы правого крыла ударил на левое крыло неприятеля, сбил его с позиции и взял у неприятеля четыре знамени, да гусары взяли еще одно знамя. Однако смятое неприятельское крыло оправилось и, несмотря на понесенный урон, выстроилось опять. Тогда устремилось в атаку левое крыло армии Ромодановского: Лефорт со своими рейтарами ударил на неприятельский правый фланг. Неприятель стойко выдержал этот натиск и храбро бился. Оторвав некоторую часть неприятельского правого крыла, конница Лефорта повернула назад; неприятель бросился за ней, но безуспешно, потому что конница остановилась и, будучи поддержана подоспевшими ей на помощь силами, вновь обернулась против преследовавшего ее врага. Неприятель, погнавшийся за отрядом Лефорта, был разбит, разогнан и возвратился, «не получа своей пользы». В этой стычке взяты были булава и несколько знамен.

Несмотря на этот урон, неприятель бросил в атаку своих гусар, которые ударили на гусар князя Ромодановского. Однако гусары Ромодановского побили неприятельских, некоторых взяли в плен, а рейтары «ротмистра Петра Алексеева» (царя) взяли в плен гусарского генерала Гулста «с голою шпагою». Тогда неприятельский генералиссимус, видя, что его дело «приходит к худобе, а не к лучшему», подъехал с некоторыми конными ротами к фронту Ромодановского «тихо, являл себя будто к разговору едет», имея замысел захватить армию Ромодановского врасплох, и вдруг ударил на его войско, а сам бросился на Ромодановского, чтобы его пресветлейшество убить и тем привести его войско «во обезглавление». Ему навстречу кинулся ротмистр Петр Алексеев и, не допустя его до Ромодановского, взял его живого в плен. Видя плен своего вождя, неприятельское войско побежало; войска Ромодановского преследовали его до самого лагеря (обоза), так что неприятель едва успел укрыться в лагере. Когда преследовавшие вернулись, Ромодановский приказал своему войску идти с поля в лагерь, а пленному неприятельскому генералиссимусу велел ехать за собой по левую сторону. В лагере Ромодановского пленный генералиссимус был принят с честью. Вызвав командиров своей армии, Ромодановский похвалил их за службу и пил за победу и за храбрость своих войск. Этот тост сопровождался троекратным залпом по всему лагерю. Затем Ромодановский провозгласил тост за здоровье пленного неприятельского генералиссимуса, и тот отвечал подобным же тостом. После тостов неприятельский генералиссимус обратился к его пресветлейшеству с просьбой оказать над ним милость и отпустить его в свое войско, дав обещание быть ему впредь во всяком приятстве и послушании, быть другом, а не недругом. Его пресветлейшество «по благоутробию своему» исполнил просьбу пленного, сам проводив его за обоз, и здесь с ним простился, причем был сделан опять троекратный залп. Проводить пленного Бутурлина до его лагеря было приказано ротмистру Петру Алексееву, который это и исполнил. При возвращении своего генералиссимуса неприятельские войска на радостях стреляли трижды. Бутурлин подарил проводившему его ротмистру шпагу. Тем кончились военные действия первого дня.

В ночь на 7 октября к неприятелю подошел резерв в составе четырех полков пехоты. Вследствие этого наутро неприятель прислал к Ромодановскому, чтобы вновь дать бой. Его пресветлейшество выговаривал посланному, что их генералиссимус поступает не по обещанию и позабыл оказанную ему милость. Однако тотчас же его пресветлейшество указал своим войскам выходить в поле, причем пехоте было предписано стать близ обоза, потому что и неприятельская пехота в этот день в поле не выходила. Дело 7 октября ограничилось только конным сражением. Конница с обеих сторон билась накрепко. Но милостию Божией за их неприятельскую неправду конница Ромодановского одолела; было взято множество неприятельских знамен, и неприятель вернулся в обоз с большими потерями. В ночь на 8 октября неприятель докучал войску Ромодановского многими тревогами. Пришлось ночью выслать в поле несколько конных рот, которые побили неприятеля, подъезжавшего к лагерю Ромодановского, и взяли в плен семь человек да три лошади. 8 октября день прошел спокойно: за превеликим дождем боя не было.

9 октября произошло генеральное сражение. На утренней заре оба войска вышли из лагерей в поле в полном составе; в лагерях были оставлены только немногие. Неприятель двинулся на наше (т. е. Ромодановского) войско с решимостью победить или погибнуть. Нашему войску мешал сильный, дувший в лицо ветер, и этой нашей невыгодой думал воспользоваться неприятель. Чтобы избавиться от ветра, его пресветлейшество приказал своим войскам немного отступить от обоза. Таким образом обоз лишился прикрытия. Заметив это, неприятель отрядил полковника Турнера взять и разорить наш обоз. Для предупреждения этой опасности его пресветлейшество приказал нескольким ротам с правого крыла поспешить на защиту обоза. Эти роты ударили на отряд полковника Турнера с тылу, порубили всех его солдат, да одного человека и самого полковника взяли в плен; взяли также четыре знамени. Видя свою пагубу, неприятель наступил на нас всем своим войском, конницею и пехотой с великим шумом и криком – и был бой непрестанный в течение пяти часов. В конце концов одолело наше войско, неприятель обратился в бегство: наши за ним гнались и его вконец побили, взяли его обоз, пушки, шатры и множество всякой живности. Конница наша побила неприятельскую, не допустив ее до обоза, загнала беглецов в пруд и захватила неприятельские знамена. «И тот бой равнялся судному дню», – говорит «Описание».