Текст книги "А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2"

В. Е. Кулаков
Музею А. С. Хомякова быть!

В Смоленской области, недалеко от усадьбы Грибоедовых Хмелита, находится усадьба Хомяковых Липицы.

Липицы перешли в собственность Хомяковых от Грибоедовых в 1776 году, когда лейб-гвардии поручик Александр Федорович Хомяков женился на Настасье Ивановне Грибоедовой, получив за ней это имение в приданое. Таким образом дед А. С. Хомякова породнился с двоюродной теткой А. С. Грибоедова. Именно при Хомяковых в последней четверти ХVIII века была создана усадьба, сохранившаяся в значительной степени до нашего времени.

Сын А. Ф. Хомякова, лейб-гвардии поручик Степан Александрович, «очень любил Липицы и охоту», постоянно жил в Липицах. Охота, борзые, лошади, а также карточная игра и общение с соседями по имениям – все это входило в обязательный обиход его жизни в смоленской провинции.[965]965
  См. записи М. А. Хомяковой в: Хомяковский сборник. Томск, 1998. Т. 1.


[Закрыть]

После смерти С. А. Хомякова Липицы, как и все прочие хомяковские имения, унаследовал его младший сын Алексей (старший сын Федор Степанович (1802– 1829) скончался в возрасте двадцати семи лет в Тифлисе, где и был похоронен).

Липицы остались в памяти поколений тесно связанными с именем самого известного представителя дворянского рода Хомяковых – А. С. Хомякова (1804– 1860) – богослова, писателя-публициста, поэта и философа, одного из основоположников славянофильства.

К сожалению, нельзя восстановить с документальной точностью все периоды пребывания А. С. Хомякова в смоленском имении. Известно, например, что именно из Липиц в 1815 году он вместе со своим братом Федором был отвезен учиться в Петербург.

Липицы стали для Алексея Хомякова прибежищем осенью 1826 года. С осени 1830 и, видимо, до марта 1831 года А. С. Хомяков также жил в Липицах. Среди стихов, написанных здесь в это время, особенно выделяется стихотворение «Зима».

Страстный охотник, он начинал охоту в тульском Богучарове и завершал в смоленских Липицах. А. С. Хомяков извещал М. П. Погодина в письме из Липиц: «С тех пор как началась зима, несколько раз просыпалась моя муза (пошлая фигура!)».

В 1834 году А. С. Хомякову пришлось везти из Липиц в Москву своего отца, с которым случился удар.

Эта усадьба стала любимым местом его жены Е. М. Языковой, с которой А. С. Хомяков обвенчался в июле 1836 года. С этого момента до смерти Екатерины Михайловны в 1852 году семья Хомяковых постоянно бывала в Липицах.

«Кажется, до поездки в Липицы я еще не вполне знал, что Катеньки нет <…> деревня как нарочно так хороша, как никогда не была; я ее точно хорошо отделал для нее и сделал много посадок, которых она еще не видала: все принялось прекрасно. Через три-четыре года это будет обворожительно», – писал А. С. Хомяков.[966]966
  Письмо А. С. Хомякова к П. М. Бестужевой // Там же. С. 88–89.


[Закрыть]

В одном из писем к Ю. Ф. Самарину он вспоминал, что Е. М. Хомякова сравнивала эту усадьбу с Ричмондом, а в письмах к П. М. Бестужевой и А. И. Кошелеву жаловался на то, что грустно «с Липицами расставаться, точно будто от нее что-то там осталось или будто к ней ближе»; «она вся была устроена для нее, и ее любимое место».[967]967
  Там же.


[Закрыть]

Усадебный ансамбль в Липицах расположен на высоком правом берегу реки Вазузы. До сих пор над самой рекой стоит Преображенская церковь, освященная в 1818 году, и к реке выходит пейзажный парк, разбитый у крутого холма древнего городища. Парк спускается к прудам и переходит в перелески по обоим берегам Вазузы. В глубине, по другую сторону городища, расположена регулярная часть парка, а еще дальше за ней – прямоугольный, парадный двор. Его замыкали главный дом, который сгорел в 1920 году, и симметричные флигели конца ХVIII века.

По заказу музея-заповедника «Хмелита» Центром историко-градостроительных исследований (Москва) в 1999 году был разработан проект охранных зон усадьбы Липицы (главный архитектор Б. Е. Пастернак). Он предусматривает охранные зоны памятника ХVIII – начала ХIХ века усадьбы Липицы, зоны охраняемого ландшафта и зоны регулирования застройки.

Собственно территория памятника занимает площадь 16,3 гектара. В нее входят:

два флигеля. Г-образные в плане одноэтажные кирпичные здания стоят по сторонам от фундамента главного дома, замыкая углы парадного двора. Кирпичные стены побелены, поля филенок и плоских ниш окрашены охрой. С внешней стороны угловые части превращены в ротонды с полуколоннами.

Обработка фасадов флигелей характерна для зрелого классицизма. Их торцевые и обращенные к дороге стены украшены четырехколонными портиками с широким средним промежутком. В него вписаны окна с узкими нишами по бокам. Остальные окна, тоже прямоугольные, помещены в плоские арочные ниши.

Вход в оба корпуса сделан в углу со двора: из маленькой почти квадратной прихожей двери ведут в угловую комнату с круглой внешней стеной и в одинаково просторные помещения крыльев.

Один флигель используется в настоящее время как жилой, а в другом после реставрации и приспособления будет размещен музей А. С. Хомякова.

Преображенская церковь. Кирпичные стены окрашены в красный цвет, швы побелены, карнизы отштукатурены и побелены. Цоколь и базы белокаменные.

Основой оригинальной постройки раннего классицизма является широкая ротонда храма, завершенная барабаном такого же диаметра и куполом с люкарнами, который венчает главка на фигурном постаменте. К ротонде на основной оси здания примыкают более узкие прямоугольный алтарь и длинная трапезная. Северный и южный приделы смещены к западу далее фасада трапезной. Пространство между ними превращено в четырехколонную лоджию. Над серединой каждого придела поставлены высокие четверики звона с фигурными кровлями и шпилями.

Роспись интерьера клеевыми красками выполнена в конце ХVIII – начале ХIХ века и поновлялась маслом в ХХ веке. Написанная над иконостасом на своде Новозаветная Троица на фоне клубящихся облаков, так же как и изображения евангелистов, выполнена в стиле барокко. Более сдержанно трактованы евангельские сцены на стенах храма.

Высокий иконостас в форме триумфальной арки, относящийся также к концу ХVIII – началу ХIХ века, представляет собой замечательное произведение стиля классицизм в Смоленской области. Между двумя пилонами, завершающимися фронтонами, перекинута монументальная кессонированная арка, увенчанная сильно вынесенным карнизом и поставленными на него иконами композиции «Воскресения» (плоскостные фигуры). Между пилонами помещены царские врата. Колонны по обе стороны врат с капителями в виде пальмовых листьев соединены резной гирляндой. На задней части иконостаса колонки, сгруппированные по три, несут крепованный антаблемент. Превосходный образец классицизма – сень в форме ротонды с высокими колоннами и многообломным антаблементом, украшенным резной драпировкой с кистями.

Придельный иконостас (первая половина ХIХ века) выполнен в упрощенных формах классицизма. Вогнутая центральная часть включает царские врата и арку, увенчанную иконой. Две иконы соединяют центр с боковыми частями, расположенными около пилонов храма.

артезианский колодец. Редкий образец инженерного сооружения в усадьбах. Двухэтажное здание колодца в плане имеет прямоугольник со срезанными углами. Первый этаж кирпичный, второй деревянный, с восьмискатной кровлей. Стены нижнего этажа обработаны снаружи широкими филенками. Дверной прямоугольный проем находится на южной грани, арочное окно – на восточной.

Парк в липицах. В значительной степени сохранившийся, он частично застроен, в нем расположена школьная спортивная площадка.

Исторические ландшафты. Пострадали от существовавшего на левом берегу реки Вазузы песчаного карьера, который привел к разрушению древнего славянского городища.

В целях увековечения памяти А. С. Хомякова несколько лет назад была начата планомерная работа по сохранению, возрождению и музеефикации уникальной усадьбы Липицы.

В настоящее время идет реставрация западного флигеля, на одной из стен которого 13 мая 2004 года была торжественно открыта мемориальная доска, посвященная А. С. Хомякову. Эта была часть юбилейной программы в связи с 200-летием со дня рождения выдающегося деятеля русской культуры. Она началась с панихиды на могиле А. С. Хомякова на Новодевичьем кладбище в Москве и возложения цветов и венков участниками международной научной конференции, а продолжилась в Липицах и Хмелите, где состоялись научные заседания, посвященные проблемам литературного творчества А. С. Хомякова.

Предыдущая международная научная конференция 2001 года «Историософское и литературное наследие А. С. Хомякова» способствовала популяризации творчества и личности писателя. Итогом ее явился научный «Хмелитский сборник» (вып. 5).

В рамках обеих конференций прошли выставки – совместные проекты музея-заповедника «Хмелита», Государственного Исторического музея и Смоленского государственного музея-заповедника, которые получили высокую оценку специалистов.

Научная концепция будущего музея, разработанная нашими сотрудниками, исходит из мемориальной значимости и мемориальной сохранности усадебного ансамбля в Липицах.

Сама усадьба как главный экспонат позволит воссоздать духовную атмосферу и реалии быта, окружавшие А. С. Хомякова во время его пребывания в Липицах.

Н. П. Зубова
Тульская библиотека А. С. Хомякова

Усадьба Богучарово и судьба Тульской библиотека Хомяковых

В Тульском уезде в 16 верстах от Тулы было расположено имение Хомяковых Богучарово. Имение было приобретено тулянином Демидом Алексеевичем Хомяковым в 1644 году и называлось тогда пустошь Татариново, Богучарово тож. Во второй половине XVIII века владельцами имения стали Александр Федорович Хомяков и его супруга Настасья Федоровна, урожденная Грибоедова (умершая в 24 года в 1775 году). Супруги были похоронены в Богучаровской церкви под спудом, о чем гласила надпись в церкви. А. С. Хомяков, их внук, получивший Богучарово при селе Дворики в наследство, старался всячески обустроить имение. У него бывали и, случалось, подолгу гостили многие из знаменитых его современников. Усадьба представляла собой дом, оранжереи, английский парк с прудами, несомненно, в духе хомяковской англомании, церковь в классическом стиле. Колокольня, прототипом которой была выбрана Венецианская Кампанелла, была построена позднее, при сыне А. С. Хомякова – Дмитрии Алексеевиче. Дом, одноэтажный деревянный особняк, хранил в себе множество предметов – памятников старины и прикладного искусства, мебель, изделия из бронзы, живопись, графику, гравюры. На стенах так называемой «голубой» гостиной были написаны al fresco портреты Гоголя, Веневитинова, Аксаковых, Киреевских.

Но, пожалуй, наиболее удивительным памятником была собранная несколькими поколениями владельцев уникальная библиотека. Хронологически самая ранняя часть – с 1725 по 1789 годы – включала книги, приобретенные прадедом Алексея Степановича Федором Степановичем Хомяковым. «На всех этих книгах имеются его пометки с указанием времени (год, месяц, число – с 1749 по 1790 год), места (Москва и Санктпитербурх) покупки, цены, по которой куплена та или иная книга, иногда с по именованием и должности, занимаемой им в день покупки».[968]968
  ОПИ ГТИ. Ф. 203. Д. 14. Л. 1–2.


[Закрыть]

В бибилиотеке хринились книги деда А. С. Хомякова Александра Федоровича, одна, на французском языке, 1677 года издания, другая, также французская, – 1710. Обе эти книги были куплены в Петербурге в 1756 году.

На одной из книг, изданной в Москве в 1770 году, была помета: «Сия книга Михайловича Грибоедова ныне принадлежит Степану Хомякову, ево внуку», известно, что И. М. Грибоедов приходился прадедом А. С. Хомякову.

Огромную часть библиотеки составляли книги отца А. С. Хомякова, преимущественно второй половины XVIII и первой четверти XIX века. Они были переплетены в «одинаковые тисненые золотом кожаные переплеты с суперэкслибрисом – французской монограммой владельца „Е. Ch.“ Рукописный каталог с тем же суперэкслибрисом был составлен около 1808 года». По мере увеличения библиотеки до конца 1820-х годов в нем делались вставки. Книги С. А. Хомякова были самого разнообразного содержания, на русском, английском, французском, немецком, латинском, греческом и других языках. По тематике это была классическая литература, беллетристика, труды, посвященные истории французской революции, путешествиям, политической экономии, сельскому хозяйству, овцеводству и даже поваренному искусству. Были многотомники, в частности иллюстрированная французская Histoire universelle (Всеобщая история), продолжающиеся издания: Journal complémentaire des sciences medical, Paris; Revue des deux mondes (Обзор двух миров), многочисленные словари по разным специальностям, в том числе подборка карманных словарей.

Среди книг, собранных А. С. Хомяковым, надо выделить сочинения самого владельца и членов его кружка, часто с автографами дарителей. Эта часть библиотеки занимала целый шкаф. Хозяин, как правило, не ставил своего автографа на приобретаемых книгах; книги его жены, урожденной Языковой, были иногда помечены суперэкслибрисом – «С. Jazikoff». Сын Хомякова, Дмитрий Алексеевич, унаследовавший Богучарово, изрядно пополнил семейную библиотеку. Все книги, приобретенные им, имели суперэкслибрис «ДХ», нередко помету о времени и месте покупки, с середины 1850-х годов до начала XX века. Здесь были даже книги XVI и XVII веков. Тематически книги относились к славяноведению, общинному землевладению, переселенчеству, сравнительному языкознанию, греческим, еврейским, римским древностям. Большое количество книг по истории искусства было приобретено Дмитрием Алексеевичем в Риме.

В собрании Хомяковых имелись и старопечатные книги, например, Соборное уложение Алексея Михайловича 1649 года, а также латинские, провинциальные издания рубежа XVIII и XIX веков, книги Н. И. Новикова и напечатанные в вольной типографии Брейткопфа (СПб., 1789 г.). Некоторые имели ярлыки-этикетки московских и петербургских книжных магазинов.

Последняя часть фамильной библиотеки собиралась внуком А. С. Хомякова Федором Алексеевичем Челищевым, который стал владельцем усадьбы в начале XX века (Д. А. Хомяков умер в 1919 году).

Первая мировая война и революция в корне изменили обычное течение жизни. Для большинства населения вставал вопрос о необходимости выжить во что бы то ни стало, для многих – спасти основы, фундамент жизни, который, казалось ранее, был незыблемым. Спасению фамильных архивов и библиотек отдавалось предпочтение. Опыт первой русской революции, названной В. И. Ленином генеральной репетицией, не был забыт. В 1905–1907 годы в огне бессмысленных бунтарских поджогов имений погибло множество памятников культуры, в том числе письменных, потеря которых невосполнима.

Во время первой русской революции известный историк и генеалог, председатель Историко-родословного общества в Москве Л. М. Савелов был крайне встревожен гибелью части вотчинного архива графов Шереметевых (Борисовского архива). Но не только его волновал такой поворот событий. Опасность, грозящая семейным архивам, беспокоила многих общественных деятелей. Озабоченный сохранением семейного архива, хранящегося в усадьбе Нижние Прыски (Козельского уезда), Н. Н. Кашкин, внук декабриста, историк и общественный деятель, писал Л. М. Савелову: «Как-то Вы оберегли во время бунта в Москве ваши личные бумаги и бумаги Общества? Думаете ли Вы принять какие-то меры для ограждения их на будущее время от печальных случайностей? И не следует ли немедленно выработать проект мер к спасению семейных архивов от погромов в усадьбах и городах?»[969]969
  ОПИ ГТИ. Ф. 216. Оп. 2. Д. 19 (письмо от 27 декабря 1905 года).


[Закрыть] О том же писала Мосальская-Сурина, сестра академика А. А. Сахарова: «Речь идет о Вашем содействии к сохранению многочисленных домашних архивов <…> участь подчас очень ценных документов может быть очень печальна <…> Не найдете ли Вы возможным теперь же уговорить, объединить все усилия провинциальных архивных комиссий? Со своей стороны брат мой А. Шахматов просит Вам передать, что Академия наук предоставит место в своем здании, подвалах и прочем на случай, если бы не хватило места в провинциальных архивных комиссиях».[970]970
  ОПИ ГТИ. Ф. 216. Оп. 2. Д. 28 (письмо от 12 июня 1906 года).


[Закрыть]

В 1906 году на областном Археологическом съезде во Владимире Л. М. Савелов выступил с призывом к владельцам частных архивов сдавать их на хранение в Академию наук, музеи, архивные комиссии. Эта речь Л. М. Савелова была напечатана в нескольких периодических изданиях, в том числе в «Русском архиве».[971]971
  Речь, сказанная председателем Историко-родословного общества в Москве Л. М. Савеловым 22 июня 1906 года на 3-м областном Историко-археологическом съезде в г. Владимире. Таганрог, 1906. С. 4.


[Закрыть]

Призыв этот был воспринят: большое количество фамильных собраний и реликвий передали на хранение в Российский Исторический музей (ныне – ГИМ) в годы Первой мировой войны и революции.

По отчету Исторического музея за 1916–1925 годы: «С 1918 года на хранение в ГИМ поступило большое количество архивов и библиотек. Со времени революции книжное богатство больше чем удвоилось, так как в библиотеку Государственного Исторического музея, как в одно из центральных книгохранилищ республики, поступали по распределению от отдела научных библиотек Наркомпроса ряд ценнейших коллекций. Так, в 1918 году была перевезена в Библиотеку РИМ 1) библиотека А. С. и П. С. Уваровых, исключительное собрание книг по вопросам археологии и искусства (из дома в Леонтьевском переулке в Москве и из имения „Поречье“ Можайского уезда Московской губернии), библиотека Л. М. Савелова с богатыми собраниями по русской генеалогии и геральдике; в 1919 году: 2) библиотека историка Г. Ф. Карпова, библиотека Д. И. Иловайского (перевезенная согласно распоряжению замнаркома по просвещению М. Н. Покровского из дома бывшего Иловайских), 3) библиотека братьев И. В. и П. В. Киреевских, перевезенная из имения Киреевских в Верейском уезде Московской губернии, 4) библиотека Л. Э. Бухгейма по истории литературы и русской общественности XIX века. 5) библиотека Отдела историографии Музея Всероссийского союза городов. 6) библиотека Всероссийского земского союза с материалами о деятельности союза. 7) библиотека С. И. Чижова по нумизматике, завещанная владельцем РИМ’у; 8) библиотека А.А. Карзинкина, главным образом по истории культуры, пожертвованная владельцем, 9) обширная библиотека П. В. Зубова по археологии, нумизматике и т. д. 11) бывшая Патриаршая библиотека, ценное собрание книг, в частности, по истории русской церкви и др.

С 1918 по 1920 год в Библиотеку поступили через Книжный фонд и Отдел научных библиотек Наркомпроса части книжных собраний бывших Олсуфьева, Соллогуба, Новосильцева, библиотека Главмузея, 1 Пролетарского музея в Москве и др. <…> Под номером 10 в данном списке проходит: 10) библиотека Хомяковых, чрезвычайно важная для истории культуры и общественности, середины XIX века».[972]972
  Отчет Государственного Исторического музея за 1916–1925 гг. М., 1926. С. 113–114.


[Закрыть] Имелась ли в виду библиотека московского дома Хомяковых на Собачьей площадке или в список попало уже Богучаровское собрание? Однако можно попытаться проследить судьбу Богучарова хотя бы до середины 1920-х годов.

После принятия в 1918 году декрета Совета народных комиссаров о выселении помещиков из усадеб в целях сохранения усадеб и городских домов многие их бывшие владельцы создавали усадьбы-музеи. В Тульской губернии до революции было 7 музеев, причем в самой Туле – 5: Палата древностей (архивная комиссия), Музей оружия, Музей кустарной и фабрично-заводской промышленности (земство), Учебно-педагогический музей и Музей при народном доме. В губернии было еще два музея – в городе Белеве Научно-образовательный и художественный музей, открытый в 1909 году, и в Епифани Научно-образовательный, созданный в 1888 году. После революции до 1925 года образовалась целая музейная сеть. В губернии открылось еще 17 музеев, хранивших богатые художественные собрания Гагариных (имение Сергиевское), Оболенских (Шаховское), Голицына (Якшино), Бобринских (Богородицк), Брюлловых (Белев), Елагиных и Бееров (Петрищево под Белевым), Олсуфьева, Абамелек-Лазарева, Боголеповых в самом Белеве[973]973
  ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 947. Л. 98.


[Закрыть]. Зачастую заведующими музеев становились их бывшие хозяева или управляющие. В подмосковном Остафьеве заведовал музеем П. С. Шереметев, в Тульском Сергиевском музее заведовал бывший управляющий князей Гагариных H. В. Одинцов. В Прилепах в созданном после революции Музее лошади и коннозаводства собственным собранием художественных предметов заведовал Я. И. Бутович. В списке тульских музеев на 14 месте стоит музей в Богучарове (см. докладную записку заведующего Тульским губернским музеем В. Городецкого о реорганизации управлением музейно-краеведческим делом в Тульской губернии)[974]974
  Там же. Ф. 54. Д. 948. Л. 24.


[Закрыть], получивший название «Художественно-исторический музей имени А. С. Хомякова»; заведовал им Федор Алексеевич Челищев. По определению Тульского губмузея, музей в селе Богучарово Севрюковского исполкома был определен как музей быта, памятник усадебной культуры XVIII – 40-х годов XIX столетия.[975]975
  Там же. Д. 949. Л. 1.


[Закрыть]

Охранная грамота за подписями М. Н. Покровского и Н. И. Троцкой была дана музею 10 мая 1920 года.[976]976
  Там же. Л. 14.


[Закрыть]

Первоначально в музее был только один сотрудник – Ф. А. Челищев. По состоянию музея на 1922 год сотрудниками в нем числились: Челищев Ф. А., хранитель, специалист по вековой старине, образования высшего; Турчанинова М. А., уборщица, и Борсков Ф. И., сторож.

Судьба Богучаровского музея, как и всех музеев-усадеб, не была проста. Спокойной постановке дела мешали мобилизация сотрудников, безденежье, претензии местных властей и, конечно, кражи и грабежи. 26 февраля 1920 года, по докладу художника-инструктора Тульского губернского музея П. Д. Покаржевского, был обокраден Богучаровский музей. Казалось, что похищены предметы, «имеющие чисто хозяйственное значение». Однако при обыске у местных жителей были найдены «старинные иконы, пуд старинного серебра»[977]977
  Там же. Д. 948. Л. 6 об.


[Закрыть]. Как и повсюду, на помещения музея претендовали местные учреждения. В усадебном доме находилась сцена просветительного кружка, который стремился получить еще и помещение для читальни. Никакие правила противопожарной безопасности не соблюдались, охраны в музее фактически не было. Кроме самого заведующего, в музее состояло двое сотрудников: истопница и сторож. После инспекции, очевидно, встал вопрос о необходимости принятия срочных мер по сохранению как самого музея, так и особо ценных музейных предметов. П. Д. Покаржевским было предложено «изъять в Тульский музей фотографии с фресок Микель Анджело, гравюры Пиранезе, старинный ковер, французские крашеные фотографии – карикатуры на лица и события 1812 года, и некоторые книги».[978]978
  Там же.


[Закрыть]

Тогда же была высказана мысль о необходимости составления музейной описи. После доклада Покаржевского Губмузеем (губернский Отдел по делам музеев) было принято постановление: «Богучарово сохранить как бытовой музей. Обратиться в центр с просьбой возвратить серебро; предоставить помещение для читальни по обследованию этого вопроса на месте; относительно изъятия предметов обратиться в центр; назначить еще одно лицо – помощника хранителя, который бы в случае перехода всей усадьбы в распоряжение губнаробраза (губернского Отдела народного образования. – Н. З.) мог бы быть и управляющим; в целях сохранения общего вида усадьбы (парка, прудов) просить Губнаробраз взять ее в свое распоряжение»[979]979
  Там же.


[Закрыть]. 15 марта 1923 года по распоряжению Наркомпроса Богучарово было внесено в сеть государственных музеев.

Однако судьба местных музеев, да и всего краеведческого движения, была уже предопределена временем. 31 марта 1923 года Тульским губрозыском был арестован Челищев[980]980
  Там же. Д. 949. Л. 99.


[Закрыть], причем на запросы Тульского художественно-исторического музея и Главнауки ответа от губрозыска не поступило. Очевидно, арест Челищева повлиял на судьбу музея, так как в апреле 1923 года было принято решение о его закрытии, а в мае 1923 года музей был расформирован. Челищев в том же году был освобожден из-под ареста и отправлен в ссылку. (Он умер 12 января 1942 года во Владимире.)

Тульские краеведы предпринимали попытки отстоять целостность музея как памятника культуры. Сохранилось письмо заведующего Губмузеем А. Н. Соболевского в Народный комиссариат по просвещению, в котором автором были высказаны различные предложения об использовании музея в целях школьного и внешкольного образования, изучения различных вопросов, связанных с историей крепостного права, быта, прикладного искусства, материальной и духовной культуры. Огромное значение Соболевский придавал архиву и библиотеке имения. По поводу библиотеки он писал: «Особенного внимания заслуживает библиотека, в большинстве своем иностранная, дающая по своему подбору книг редкую картину прогрессивного роста общественного самосознания, начиная с XVIII века (вольтерианство, масонство, великая французская революция, либерализм, западничество и славянофильство), беглый осмотр которой представляет интерес для экскурсий, так как дает ясное представление о течениях русской мысли и влиянии на нее запада»[981]981
  Там же. Л. 43.


[Закрыть]. И все же вынужден был признать в этом письме, что в целом из-за своей запущенности музей производил на посетителей неблагоприятное впечатление, «что давало повод говорить о закрытии музея или переносе его в Тулу», что все равно «было бы равносильно его уничтожению».

Несмотря на принятое решение о закрытии музея, он, находясь в ведении Тульского Губполитпросвета, некоторое время еще существовал на своем месте как Музей 40-х годов XIX столетия. Богучаровскому музею «повезло». На письменный запрос Ольги Беэр, заведующей музея в Петрищеве Белевского уезда в усадьбе А. П. Елагиной, где разместилась детская коммуна, заведующим Унаробразом (уездным отделом народного образования. – Н. З.) Джулиным была наложена следующая злопыхательская резолюция: «Можно быть “культурниками” в духе Победоносцева, можно умиляться над следами зверства башибузуков, но сохранять сожженные Сацуны <…> как исторические памятники “прошедшей культуры”, и обосновывать сие интересом к памятникам значит обнаруживать полное отсутствие всякого присутствия гражданского чувства элементарной справедливости. Реставрировать церкви мы не станем, дворянская же триипостасная культура да будет проклята со всеми нашими врагами и ее защитниками. А в усадьбе, в конце концов, поставим двигатели, авось, ребята, получившие там и образование и обучение, со скрежетом зубовным загнут истинно русское выражение в память православия, самодержавия и народности, столь любезных апологетке славянофильства, этих трех китов угнетения народов».[982]982
  Там же. Д. 948. Л. 8.


[Закрыть]

Губернские и центральные власти, вероятно, колебались перед принятием решения о передаче музея в столицу или в губернский центр. Отдел по делам музеев и Государственный Исторический музей были всецело заинтересованы в сохранении уникальных памятников и документов. С целью осмотра памятников на местах организовывались командировки сотрудников этих учреждений. В упомянутом Отчете ГИМ за 25 лет говорится: «Сотрудниками одела архива предпринимались поездки с целью собирания материалов или сведений о них: 1) И. М. Тарабриным – в село Богучарово (усадьба А. С. Хомякова), 2) А. В. Ивановым – в город Каширу (для отбора и перевозки архива Белопесоцкого монастыря)».[983]983
  Отчет Государственного Исторического музея. С. 91.


[Закрыть]

Иван Мемнонович Тарабрин, заведующий отделом архива Российского Исторического музея, в июле 1924 года был командирован отделом по делам музеев Главнауки Наркомпроса в Богучарово для ознакомления с архивом и библиотекой. В фонде 203 ОПИ ГИМ хранится отчет о его командировке, в двух вариантах – рукописном черновом (д. 14) и печатном (д. 13). Там дано описание условии хранения книг, состояния библиотеки, ее тематики и состава.

В основном библиотека и архив были сосредоточены в специальном библиотечном зале и размещались «в 7-ми разного размера шкафах с открытыми полками (от 12 до 15 в каждом), на 2 полках над входными дверьми в зал», также лежали на столах, диванах, этажерках. Часть книг была расставлена в других помещениях музея – на антресолях зала, в коридоре, комнатах. Общее количество книг, по приблизительным подсчетам Лаврова, заведовавшего музеем в 1924 году, доходило до 7,5 тысяч.

Архив занимал один небольшой шкаф и составлял около 5–7 обычных архивных связок.

Условия хранения книг и состояние помещений было к середине 1920-х годов катастрофическим. Из-за нехватки средств на ремонт обвалились стропила и упала крыша как раз над библиотечным залом и комнатами, при сильных дождях дом заливала вода. По словам Тарабрина, «часть книг <…> уже пострадала значительно, а на некоторых полках книги так слиплись, что едва ли без вреда для них могут быть вынуты. В бытность мою в Богучарове прошла гроза с ливнем, и части библиотечного зала и боковых комнат были затоплены, протекала вода и в антресоли».[984]984
  ОПИ ГИМ. Ф. 203. Д. 14. Л. 3.


[Закрыть]

Именно Тарабрин после ознакомления с составом библиотеки предположительно разделил ее на несколько временных пластов. Именно благодаря его отчету мы можем хотя бы приблизительно представить, сколь богато было это фамильное книжное собрание. Тарабрин поместил в отчете также краткое описание архива Хомяковых.

По приезде в Тулу Тарабрин узнал о двух возможных решениях участи Богучаровского музея. Мнения разделялись: одни высказывались за ремонт здания и сохранение усадьбы, другие – за расчленение музея и передачу обстановки, картин, портретов в Тульский музей, а библиотеки в Тульскую библиотеку (кстати сказать, одну из старейших российских публичных библиотек).

Тарабрин предложил следующий вариант: «Если действительно почему-либо оказалось бы невозможным сохранить в неприкосновенности Богучаровский музей, как единый бытовой памятник, то <…> не было ли бы наиболее целесообразным архив Хомяковых присоединить к имеющемся уже в московском Музее 40-х годов XIX столетия части того же архива Хомяковых <…> В этот же Московский музей могли бы быть переданы из Богучаровского музея портреты и часть обстановки, по крайней мере та, которая была ранее вывезена в Богучарово из того же московского дома. И <…> заменена была тогда в московском доме более поздней. Что же касается библиотеки Хомяковых, то, имея в виду <…> характерные ее особенности, не желательно ли было бы ее включить в состав библиотеки Российского Исторического музея, филиалом которого является московский Музей 40-х годов XIX столетия, как исключительный в бытовом отношении типичный образчик помещичьей библиотеки, создававшейся рядом поколений одной семьи, на протяжении свыше 150-ти лет соответственно вкусам времени и последовательных ее владельцев. Тем самым в то же время был бы устранен существенный в настоящее время пробел в Библиотеке Российского Исторического музея»[985]985
  Там же.


[Закрыть]. Отчет был представлен Тарабриным 5 сентября 1924 года, а в конце года музей начали перевозить в Москву, причем инспектор Главнауки Чурилов, командированный в Тулу для ускорения отправки музея, обнаружил полное отсутствие описей и учетной документации. В докладной записке 23 июля 1925 года он сообщал: «Инвентарная книга Богучаровского музея похожа на что угодно, только не на документ. Зачеркнуто, подчеркнуто, перечеркнуто безо всяких оговорок. Проверить наличие имущества по этому, с позволения сказать, документу, не удалось, так как музей был весь упакован. При моих поисках в архивах Главнауки описи имущества Богучаровского музея не оказалось».[986]986
  Там же. Ф. 54. Д. 948. Л. 45.


[Закрыть]