Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

1.3. «Сиятельный» жандарм. А.Х. Бенкендорф

Есть в нашей истории персонажи, к которым еще с середины о XIX столетия приклеились определенные ярлыки. Со школьной скамьи все знали, что граф А.Х. Бенкендорф были гонителем Пушкина, душителем всего свободолюбивого, нрав имел жестокий, а характер лукавый. Его биография по сути начиналась с 3 июля 1826 г., когда был подписан указ о создании III Отделения и Корпуса жандармов. Робкие попытки некоторых историков в советское время приоткрыть завесу тайны над судьбой этого человека встречались в штыки[435]435
  Рац Д.В. «Отрицательно-добрый человек»// Факел. Историко-революционный альманах. М.1990; Н.Я. Эйдельман. Послесловие. Там же.


[Закрыть]. Только в последние годы о Бенкендорфе появляются иногда непредвзятые публикации[436]436
  Андреева Т.В. Граф А.Х. Бенкендорф и его потомки// «Английская набережная, 4», СПб. 1996; Олейников Д.И. А.Х. Бенкендорф // Российские консерваторы. М.1997; Севастьянов Ф. А.Х. Бенкендоф // Жандармы России. СПб.-М. 2002; вступительные статьи и примечания П.Н. Грюнберга к книге «Записки Бенкендорфа. Отечественная война 1812 г. Освобождение Нидерландов» М., 2001.


[Закрыть]. Вместе с тем, в сознании большинства эта фигура пока еще остается вполне одиозной и одноцветной. Вместе с тем, еще в начале

XX столетия С.М. Волконский, внук знаменитого декабриста в своих воспоминаниях отметил: «Если есть фигуры, ждущие оценки, то Бенкендорф ждет переоценки. Я бы почти сказал, что он ждет своей апологии. Фигура удивительно благородная: что-то ясное, непоколебимое, отсутствие сомнения. Он был из породы основателей городов, из тех, чье желание не умирает после смерти»[437]437
  Волконский С.М. Воспоминания. М. 1994. С. 186.


[Закрыть].

Детство, молодые годы[438]438
  О родителях и молодых годах А.Х. Бенкендорфа см. статьи «Состоящие при Малом Дворе. Семейство Бенкендорф» и «Молодые годы шефа жандармов (по воспоминаниям графа А.Х. Бенкендорфа» в настоящем сборнике.


[Закрыть]. В начале осени 1781 г. российская императрица Екатерина II провожала своего сына великого князя Павла Петровича и его супругу великую княгиню Марию Федоровну в длительное заграничное путешествие. Великокняжеской чете предстояло побывать в Австрии, Италии, Франции, Голландии, погостить у родителей Марии Федоровны в Монбельяре. Маршрут был утвержден самой императрицей, по ее же настоянию Павел Петрович и Мария Федоровна на время путешествия приняли титул графов Северных. Екатерина II придавала этому путешествию большое значение как способу показать Европе значение и мощь России и ее просвещенные принципы. Свита графов Северных была небольшой, зато в нее входили самые близкие и доверенные лица великокняжеского двора, среди которых выделялась семья Бенкендорф. Христофор Иванович – сын няни великого князя Александра Павловича (будущего императора Александра I) – являлся полковником Нарвского пехотного полка и служил при Павле Петровиче с 1778 г., его супруга Анна-Юлиана (урожденная Шиллинг фон Кандштадт) являлась самой близкой подругой детства великой княгини Марии Федоровны. Австрийский император Иосиф II после приема в Вене графов Северных так охарактеризовал супругов Бенкендорф в письме к своему брату герцогу Леопольду Тосканскому: «…Бенкендорф, доверенное лицо великой княгини, преимущественно сопровождает ее повсюду и к ней следует обращаться за советом во всех случаях, когда нужно сделать что-либо угодное великой княгине. Бенкендорф женщина редких достоинств и вполне заслужила внимание, которое Их Высочества ей оказывают: она его чувствует и никогда им не злоупотребляет… Все подробности по путешествию и производство расходов возложены на подполковника Бенкендорфа, очень разумного молодого человека…»[439]439
  Кобеко Д.Ф. Цесаревич Павел Петрович (1754–1796). Историческое исследование. СПб. 2001. С. 151.


[Закрыть].Христофор Иванович и Анна-Юлиана совсем недавно поженились и были полны самых радостных надежд и ожидания счастья. Вскоре их надежды стали оправдываться – молодая женщина ощутила признаки наступившей беременности и во время пребывания путешественников в Париже, вынуждена была покинуть великокняжескую чету, устремившись в Монбельяр к родителям Марии Федоровны. Именно здесь 23 июня 1782 г. появился на свет маленький мальчик, названный в честь первенца великой княгини Александром. Когда ребенку исполнился год, Анна-Юлиана вернулась в Петербург и заняла свое место около царственной подруги. Жизнь малого великокняжеского двора проходила в основном в двух загородных резиденциях – Гатчине и Павловске. В Павловске на средства Марии Федоровны для растущего семейства любимой подруги был возведен небольшой домик. Александр рос при родителях, играл с маленькими великими княжнами Александрой и Еленой, принимал участие в спектаклях, маскарадах и прочих увеселениях, часто устраиваемых при малом дворе.

Но вскоре время счастья сменилось для семьи Бенкендорф опалой из-за формирования, как считал цесаревич Павел Петрович, при его дворе «немецкой партии», возглавляла которую любимица цесаревны Тилли (прозвище А.-Ю. Бенкендорф в кругу близких людей). В ноябре 1791 г. Анна-Юлиана покинула Гатчину и уехала с детьми в Дерпт к родственникам мужа. Дождавшись его возвращения из армии, вся семья отправляется в Байрейт к родителям цесаревны Марии Федоровны герцогам Вюртембергским. В Байрейте детей на учебу поместили в пансион. После восшествие на престол Павла I последовали «высочайшие милости»: Христофора Ивановича произвели в генерал-лейтенанты и назначили военным губернатором в Ригу. Сыновей Александра и Константина попечением императрицы Марии Федоровны поместили в привилегированный и недавно открытый в Петербурге пансион аббата Николя, который пользовался особым расположением императрицы. Но учеба для Александра продолжалась недолго. Лень и рано проявившаяся слабость к женскому полу заставили молодого Бенкендорфа покинуть пансионат аббата. Однако, отличные рекомендации последнего и покровительство императрицы позволили Бенкендорфу определиться младшим офицером в привилегированный Семеновский полк, а вскоре его назначили и адъютантом к императору. Адъютантская служба была необременительной, правда, противоречивый характер императора, его капризы заставляли пребывать в страхе весь двор, однако наш герой был молод и полон надежд: «…мой возраст и моя неопытность позволяли мне замечать только удовольствия», – запишет впоследствии Бенкендорф. Из серьезных поручений была только поездка в 1800 г. в Мекленбург для сообщения известия о бракосочетаниях великих княжон Александры и Елены с немецкими герцогами.

Начало службы. Мартовский переворот 1801 г. Бенкендорф как и большинство встретил с радостью, хотя осудил и методы переворота и лиц, участвовавших в нем. «От террора мы перешли к счастью, началась новая жизнь, все поздравляли друг друга на улицах, вся Россия приветствовала своего нового Императора с радостью и любовью», – вспоминал он в своих мемуарах. Вскоре подвернулся случай, явно не без протекции императрицы, поучаствовать в инспекционной поездке по России, которая была поручена генералу Е.М. Спренгпортену. У известного генерала, известного военного специалиста в области рекогносцировки границ многому можно было научиться, завести новые знакомства и связи, а длительный путь давал возможность испытать себя, проявить свои силы, способности, удовлетворить любопытство. Во все время путешествия Бенкендорф ведет журнал поездки, тщательно записывая все увиденное, свои впечатления и эмоции. Его воспоминания в настоящее время являются единственным документальным свидетельством этой поездки.

Путь экспедиции лежал через европейскую часть России до Уральских гор, затем вдоль южных рубежей империи по Сибири и Амуру до китайской границы. Затем предполагалось обследовать южные российские губернии и Кавказ и завершить миссию на острове Корфу, находящемся в то время в подчинении России. Во время пребывания экспедиции на Кавказе в 1803 г. Бенкендорф с разрешения генерала Спренгпортена на несколько месяцев покинул экспедицию и отправился в Грузию. Вместе со своим другом М.С. Воронцовым он поступил волонтером в Кавказский корпус П.Д. Цицианова, «дабы усовершенствоваться в воинском искусстве». Эти же месяцы принесли Бенкендорфу и первые боевые награды – Св. Анну 4 ст. «за отличие в сражении при взятии форштата крепости Гянжи» и Св. Владимира 4 ст. «за отличие в сражении с лезгинами»[440]440
  ГА РФ. Ф. ПО. Оп. 2. Д. 977. Л. 67 (послужной список А.Х. Бенкендорфа).


[Закрыть].

Прибыв с генералом Спренгпортеном в 1804 г. на Корфу Бенкендорф получает высочайшее разрешение покинуть генерала и остаться на острове при русском корпусе. Новое государство Ионических островов, основанное в 1798 г. после освобождения их эскадрой Ф.Ф. Ушакова из-под власти наполеоновской Франции, представляло собой самоуправляющуюся республику и существовало на тот момент под протекторатом России. «Итак, дорогой друг, – пишет он М.С. Воронцову, – я вновь волонтер, незнающий точно против каких войск мы будем драться, что меня не волнует, лишь бы была возможность участвовать в бою»[441]441
  Архив князя М.С. Воронцова. Кн. XXXV. М. 1889. С. 32–33.


[Закрыть]. Под начальством генерала Р.К. Анрепа Бенкендорф формирует партизанские отряды из албанцев, зилотов и греков для защиты независимого Корфу от Наполеона. «Мне было поручено командовать зилотским легионом. Я не осмелился говорить о том, чтобы его организовывать, ибо мне казалось, что 17 лет смертельной войны были для них самой военной организацией. Я только разделил их на сотни и десятки для того, чтобы знать, к кому из сотников или десятников я должен был обращаться, чтобы сообщать им приказы, или кого я должен был делать ответственным за эксцессы, которые совершались довольно часто. Сотники и десятники, которых выбрали они сами, имели дозволение носить темляк и получали весьма значительное жалование. Поскольку я сам лично вручал им точно во все месяцы денежное содержание, которое им причиталось, и старался обеспечить им все преимущества, которые были в моих силах, они прониклись ко мне доверием и согласились даже разместит себя в казармах… Эти храбрые зилоты, античный костюм которых напоминал древних спартанцев, часто мне говорили, что однажды они изъявят мне свою преданность, вознеся меня на своих руках на стены Константинополя. Грек все еще остается тем, чем он был в лучшие временя Афин, одно лишь слово воодушевляет его; и энтузиазм, к которому он наиболее восприимчив, нежели все народы Европы, вознесет на высочайший уровень могущества того, кто сумеет его зажечь и вернуть этой нации ее прежнюю независимость»[442]442
  Бенкендорф А.Х. Воспоминания. 1802–1837. М. 2012. С. 105–106.


[Закрыть]. Но вскоре интрига со стороны российского консула, толчком к которой послужила все та же старая история – любовная связь – вернула Бенкендорфа в Петербург. Император был ласков, но твердо дал понять, что греческая карьера закончена.

Наполеон, м-ль Жорж и новый георгиевский кавалер. Бенкендорфа назначают в Пруссию к дежурному генералу графу П.А. Толстому – с ним Бенкендорф участвует в наполеоновских войнах, где отличается в сражении при Прейсиш-Эйлау. Его храбрость была отмечена чином капитана, орденом Анны 2 ст. и прусским орденом «Пурле-Мерит». Он остался при Толстом и когда последнего назначили чрезвычайным послом в Париж. Ц,елый год Бенкендорф курсировал между Парижем, Веной и Петербургом, выполняя серьезные дипломатические поручения. Между ними не забывал развлекаться – в Париже начался длительный роман Бенкендорфа с м-ль Жорж, ведущей актрисой парижского театра и любовницей Наполеона. Он привез ее в Петербург и очень серьезно помышлял о женитьбе. Дебют актрисы состоялся в Павловском дворце и вызвал при «дворе» одобрение, а у публики бурю восторга. Недовольной была лишь Мария Федоровна, которая и помыслить не могла чтобы ее подопечный стал мужем актрисы. На ее счастье, брак не состоялся – ветреная француженка скоро увлеклась новым любовником, а успокоенный Бенкендорф снова отправился волонтером на войну, на сей раз в Молдавию, где весной 1809 г. возобновились военные действия против турок. Здесь он особенно отличился в сражении при Рущуке в 1811 г, возглавив стремительную атаку Чугуевского уланского полка и опрокинув турок, что фактически и решило исход сражения. Боевой Георгий 4 ст. за этот смелый поступок украсил грудь Бенкендорфа.

Герой двенадцатого года. После вторжения Наполеона в Россию Бенкендорф действовал в составе отряда генерала Винценгероде; за командование авангардом под Велижем получил чин генерал-майора. Назначенный командиром одного из армейских «летучих» (партизанских) формирований, прикрывавшего коммуникации между главной армией и корпусом П.Х. Витгенштейна, защищавшим дорогу на Петербург, Бенкендорф несколько раз брал пленных, общим количеством до 1300 человек, гонял по деревням мародеров.

Мужество, бесстрашие и особенно административные способности Бенкендорфа проявились при назначении его комендантом только что освобожденной Москвы. Множество проблем, которые требовали незамедлительного разрешения решались только благодаря его великой энергии и кипучей деятельности. Князь А.А. Шаховской, в 1812 г. начальник пешего казачьего полка Тверского ополчения вспоминал: «Возвратясь из Кремля в квартиру генерала Иловайского, я уже в ней нашел графа Бенкендорфа, успевшего осмотреть весь квартал Воспитательного дома, привесть в устройство госпиталь, найти пищу голодающим детям и не только нашим, но и неприятельским раненым, брошенным в беспорядке, без присмотра и помощи на произвол судьбы, заставить тотчас убрать тела их товарищей, валявшиеся по коридорам и лестницам, отрядить своих офицеров, с явившимися в мундирах московскими полицейскими, для осмотра и вспоможения в других больницах, для расставления часовых по домам, сохраненным стоявшими в них французскими чиновниками, и учреждения караулов на заставах из полков, расположенных по бывшим некогда городским валам»[443]443
  Шаховской А.А. Первые дни в сожженной Москве // Пожар Москвы. По воспоминаниям и запискам современников. М. 1911. Часть 2. С. 95.


[Закрыть]. Вместе с С.Г. Волконским Бенкендорф опечатал до прибытия митрополита Кремлевские соборы, чтобы «…народ не видел бесчинств, учиненных в церквах». Вынести морально бремя подобных забот было тяжело, «я с нетерпением ожидаю прибытия какого-нибудь начальства и войск и того времени, когда я смогу оставить эти развалины, при виде которых разрывается сердце»[444]444
  Архив князя М.С. Воронцова. Kh.XXXV. М. 1889.


[Закрыть], – писал он другу М.С. Воронцову.

Компанию 1813 г. Бенкендорф начинает командиром отдельного летучего отряда. С ним он входит в Берлин, участвует в «битве народов» под Лейпцигом, освобождает Бельгию, Голландию. После окончания военных действий 1812–1814 г.г. он получает заслуженные боевые награды: Георгия 3 ст., Анну 1 ст., Владимира 2 ст., прусский орден Красного Орла 1 ст., от нидерландского короля – золотую шпагу с надписью «Амстердам и Бреда», от британского регента – золотую саблю «За подвиги в 1813 году». В 1826 г. портрет Бенкендорфа был помещен в Военную галерею Зимнего дворца.

Женитьба. После возвращения в Россию в 1816 г. Бенкендорфа назначают начальником 1-ой Уланской дивизии. Когда он находился по долгу службы на Украине, его однажды пригласили в известное харьковское имение «Большие Водолаги», принадлежащее М.Д. Дуниной. С Дуниной проживала племянница – Елизавета Андреевна, молодая вдова Павла Гавриловича Бибикова, убитого в декабре 1812 г. По воспоминаниям современников «молодая белокурая красавица» Елизавета Андреевна принадлежала к древнему польскому роду Донец-Захаржевских. От Бибикова у нее были две маленькие дочки – Екатерина и Елена. Правнук Бенкендорфа князь С.М. Волконский так описал знакомство своих предков: «… отворяется дверь – входит с двумя маленькими девочками женщина такой необыкновенной красоты, что Бенкендорф, который был столь же рассеян, сколько влюбчив, тут же опрокинул великолепную китайскую вазу»[445]445
  Волконский С.М. Мои воспоминания. М. 1992. Т. 2. С. 17.


[Закрыть]. Елизавета Андреевна умело оборонялась от чар обольстителя Бенкендорфа. Серьезно влюбившись и «не видя другой возможности увенчать страсть свою» Александр Христофорович решил жениться. «Мария Дмитриевна Дунина, – вспоминает далее С.М. Волконский, – нашла нужным собрать справки. Фрейлина Екатерины Великой, поддерживавшая переписку с императрицей Марией Федоровной, она за справками обратилась не более, не менее, как к Высочайшему источнику. Императрица вместо справок прислала образ»[446]446
  Там же.


[Закрыть]. Две дочки Елизаветы Андреевны нашли в Бенкендорфе настоящего отца. Не делая впоследствии никаких различий между собственными и приемными детьми, он всю жизнь продолжал о них заботиться, а падчерица Елена (в будущем известная петербургская красавица Е.П. Белосельская-Белозерская) навсегда осталась его любимицей. Мария Федоровна была чрезвычайно довольна женитьбой Александра – наконец то ее подопечный остепенился!

В немилости у Александра I. Очевидно, именно Мария Федоровна попросила императора назначить Бенкендорфа на какую-нибудь ответственную должность, которую он вполне заслужил, тем более что его известные организаторские способности позволяли занять административный пост. Император согласился – Бенкендорфа назначили начальником штаба Гвардейского корпуса, «на подъем и обзаведение выдали 20000 рублей». На этом посту, который Бенкендорф занимал три года, следует выделить два случая, которые стали как бы предвестниками его будущей жандармской деятельности. Прекрасно сознавая, что составляющие Гвардейский корпус полки наполнены людьми, прошедшими всю Европу, живо интересующимися происходящими революционными событиями в Италии и Испании, Бенкендорф приказал командиру Преображенского полка К.К. Пирху подготовить сведения о разговорах, которые ведет полковая молодежь. Пирх с негодованием отверг подобные предложения, не желая быть доносчиком. Однако, донос доносу рознь – считал Бенкендорф, хорошо понимая, что лучше предотвратить взрыв назревающего возмущения, чем затем долгое время бороться с его последствиями. А несколько месяцев спустя произошло восстание в Семеновском полку, которое впервые воочию показало ту реальную силу, которая способна, если не предпринять меры, подорвать и разрушить весь существующий государственный порядок. И одним из первых, кто осознал всю опасность подобных «происшествий» был Бенкендорф. В записке, названной «Размышления о происшествиях, случившихся в ночь с 16 на Пив ночь с 17 на 18 октября в Петербурге» он рассматривает возникшую сложную ситуацию противостояния власти и общества, указывая, что современное состояние последнего крайне болезненно и расшатано, а отсутствие дисциплины и уважения к начальству исчезло совершенно. «Власть может быть сильна лишь благодаря убеждению в превосходстве способностей и качеств тех, кому она принадлежит, лишь благодаря неоспоримой необходимости подчиняться ей для блага и безопасности всех и каждого, и лишь благодаря уверенности, что в ней найдут спасительную защиту от всего, что могло бы ставить частные интересы выше интересов и блага большинства. Будучи лишена тех нравственных атрибутов, которые даются общим мнением, власть, не имеющая надлежащей опоры, оказывается поколебленной, и ее могущество заменяется силой материальной, которая всегда на стороне численного превосходства»[447]447
  Русский Архив. 1884. № 6. С. 266.


[Закрыть], – рассуждал Бенкендорф. Подобные размышления повторяются и в записке, составленной в октябре 1825 г. для представления Александру I «Записке о состоянии русского войска в 1825 году»[448]448
  Русский Архив. 1904. № 9. С. 82–86.


[Закрыть], где Бенкендорф подробно останавливается на рассмотрении причин неудовлетворительного состояния армии – отсутствие должной энергии у генералитета, пренебрежение началами подчиненности и служащими своих прав и обязанностей. Неуважение к низшему начальству, по мнению Бенкендорфа, влечет за собой и неуважение к верховной власти и к власти вообще. Еще одна записка того же времени, к которой Бенкендорф имел непосредственное отношение – записка о тайных обществах, составленная М.К. Грибовским. В записке были рассмотрены причины возникновения тайных обществ, показаны их цели и задачи, названы главные участники. Бенкендорф сделал все возможное, чтобы записка как можно скорее стала известна императору. Но вот уж как всегда получается – хотел как лучше, а получилось… Александр I, который, без сомнения, сознавал в душе и видел всю пропасть между его либеральными мечтами и бурей зреющего недовольства, и который не хотел, чтобы его окружение видело и знало его растерянность и бессилие, оставил записку без внимания и без всяких последствий, а против Бенкендорфа затаил обиду и злобу. Вскоре Бенкендорфа перевели на должность начальника 1 Кирасирской дивизии. Это было явным понижением по службе, но чтобы как-то смягчить понижение пожаловали единовременно 50 000 рублей.

Прохладное отношение со стороны императора беспокоило Бенкендорфа. Свои обиды он поверял близкому другу М.С. Воронцову. И получил от него совет обратиться к царю с письмом, чтобы прояснить ситуацию. Четыре года Бенкендорф медлил писать царю, и только узнав об отъезде государя в Таганрог, как бы предчувствуя, что никогда уже больше его не увидит решается задать Александру I вопрос: «Осмелюсь ли я униженно умолять Ваше Величество смилостивиться поставить меня в известность, в чем я имел несчастье провиниться. Я не смогу видеть Вас, государь, уезжающим, с тягостной мыслию, что, быть может, что я заслужил немилость Вашего Величества»[449]449
  Лемке М.К. Николаевские жандармы и литература. СПб. 1909. С. 20.


[Закрыть]. Ответа он не получил.

Правда, за год до указанного письма, а именно 7 ноября 1824 г. Бенкендорфу представился случай в последний раз заслужить благоволение и милость монарха. В день страшного петербургского наводнения он дежурил при императоре в Зимнем дворце. Приказ императора – послать катер для спасения утопающих – Бенкендорф выполнил не совсем точно. Он не только отдал приказ, но и сам сел в катер и в течении целого дня в ледяной невской воде спасал людей. Его подвиг оказался запечатленным на гравюрах, в мемуарах современников и в «Медном всаднике» А.С. Пушкина[450]450
  Соллогуб В.А. Повести. Воспоминания. Л. 1988. С. 375; Пыляев М.И. Старый Петербург. СПб. 1889 с. 125–126; Документальные материалы о петербургском наводнении 7 ноября 1824 г. // Пушкин А.С. Медный всадник. Л., 1978.


[Закрыть]. Государь наградил алмазной табакеркой с портретом, деньгами и назначил временным комендантом Васильевского острова – района, наиболее пострадавшего от наводнения. На этой должности, как и на посту коменданта освобожденной Москвы, сказались незаурядные административные качества нашего героя. Два месяца понадобились ему, чтобы очистить остров, отремонтировать и построить здания, найти людям жилье и кров, отремонтировать жизненные коммуникации района.

Взлет. Со смертью императора Александра I для Бенкедорфа закончился период выслуживания, а с воцарением Николая Павловича начался период стремительного карьерного взлета. В известный день 14 декабря 1825 г. Бенкендорф почти неотлучно находился при молодом царе. Их связывала давняя дружба, общие мысли и чувства, которые оба испытывали в отношении переустройства расшатавшегося государственного механизма, в отношении службы и порядка в государстве. Николай Павлович умел дружить, а Бенкендорф за оказанное доверие был бесконечно благодарен и предан императору. Тем более что он всегда искренне считал что служить государю, значит служить Отечеству. Недаром ранним утром 14 декабря Николай Павлович обратился именно к Бенкендорфу со словами: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг»[451]451
  Шильдер Н.К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб. 1903. Т. 1. С. 281.


[Закрыть].

Исполнял он свой долг и будучи членом Следственного комитета по делу декабристов, вынужденный допрашивать и судить многих своих близких друзей и сослуживцев. Кстати, все декабристы отмечали порядочность и «добросердечие» Бенкендорфа на следствии. Его вопросы были всегда кратки и по существу, а спокойный и благожелательный тон располагал к беседе. Возглавивший впоследствии III Отделение, учреждение, которое ведало судьбами осужденных декабристов, Бенкендорф неоднократно обращался к императору с просьбой о смягчении их участи, обращал внимание на их тяжелое положение, нелады со здоровьем, нужды. В его канцелярии сохранилось огромное количество просьб родственников декабристов, которые в большинстве своем имели положительный результат. Практически все декабристы в своих воспоминаниях отмечали доброту и сердоболие шефа жандармов[452]452
  Штенгель В.И. Записки и письма. Иркутск. 1985. Т. I. С. 247; Розен. А.Е. Записки декабриста. Иркутск. 1984. С. 155, 173; Фонвизин М.А. Сочинения. Иркутск. 1982. II. С.196; Лорер Н.И. Записки декабриста. Иркутск. 1984. С. 111.


[Закрыть].

Во главе «высшей полиции». Злополучная записка Грибовского, ставшая причиной немилости Бенкендорфа у императора Александра I, а также его записки – рассуждения о нравственном авторитете власти как нельзя кстати подошли новому императору, желавшему знать истинное состояние дел в империи, проблемы государства и «расположение умов» различных слоев общества по этим проблемам. Проект создания политической полиции появился довольно быстро, видимо, Бенкендорф вынашивал его давно и тщательно. «Стремясь к искоренению злоупотреблений, вкравшихся во многие части управления и убедившись из внезапного открытия заговора, обагрившего кровью первые минуты нового царствования в необходимости повсеместного, более бдительного надзора, который окончательно стекался бы в одно средоточие, император Николай избрал меня для образования высшей полиции, которая бы покровительствовала утесненных и наблюдала за злоумышлениями и людьми к ним склонными. Число последних возросло до ужасающей степени с тех пор, как множество французских искателей приключений, обладав у нас воспитанием юношества, занесли в Россию революционные начала своего Отечества, и еще более со времени последней войны, через сближение наших молодых офицеров с либералами тех стран Европы, куда заводили нас наши победы. Никогда не думав готовиться к этому роду службы, я имел о нем лишь самое поверхностное понятие, но благородные и благодетельные побуждения, давшие повод к этому учреждению и желание быть полезным новому нашему Государю, не позволили мне уклониться от принятия образованной Им должности, к которой призывало меня высокое Его доверие…Я неотложно приступил к делу и Бог помог мне вразумиться в новые мои обязанности, к удовольствию Государя, и не восстановив против себя общественного мнения. Мне удалось делать добро, одолжать многим, открыть много злоупотреблений и в особенности, предупредить и отвратить много зла»[453]453
  Бенкендорф А.Х. Воспоминания. 1802–1837. М. 2012. С. 342–343.


[Закрыть], – пишет Бенкендорф в воспоминаниях. Эти строчки из мемуаров шефа жандармов как нельзя точно показывают мысль Николая Павловича о целях и задачах своего нового учреждения – полиция должна быть органом «быстрого реагирования» на жалобы, притеснения, взяточничество, произвол администрации. Картина «злоупотреблений и беспорядков во многих частях управления» убеждала нового императора, обладавшего ясным прагматическим складом ума, в необходимости преобразований. «Я смотрю на человеческую жизнь, – говорил он, – как на службу…», – любил говорить император. И самодержавную власть он воспринимал не как право, а как обязанность. Стремясь к осуществлению своего идеала процветающей державы, он пытался упорядочить всю ее жизнедеятельность – придать «стройность и целесообразность» системе управления, добиться максимальной исполнительности на всех уровнях бюрократической иерархии, обеспечить всеохватный контроль над ходом дел в Российской империи. Помочь монарху вникнуть во все мелочи жизни подданных было призвано III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. К тому же, выход на политическую арену тайного революционного общества требовал от правительства адекватного ответа. Полиция должна была выполнять и задачи по охране политической безопасности государства: наблюдать за революционными организациями и деятелями, собирать сведения о крестьянских выступлениях, о фальшивомонетчиках, иностранцах, следить за «мнением общим и духом народным». Многие стремились стать партнерами власти в деле благоустройства России, служить Царю и Отечеству не за страх, а за совесть. В инструкции своим подчиненным А.Х. Бенкендорф писал, что при должном отношении к возложенной на них миссии они «в скором времени приобретут себе многочисленных сотрудников и помощников; ибо всякий Гражданин, любящий свое отечество, любящий правду и желающий зреть повсюду царствующую тишину и спокойствие, потщится на каждом шагу вас охранять и вам содействовать полезными своими советами и тем быть сотрудником благих намерений своего Государя»[454]454
  Инструкция графа Бенкендорфа // Русский Архив. 1889. № 7. С. 397.


[Закрыть]. Любопытен отклик на этот документ, который мы находим в одном из донесений 1827 г. знаменитого Ф.В. Булгарина: «Инструкция жандармов ходит по рукам. Ее называют уставом «Союза благоденствия». Это поразило меня и обрадовало. Итак, учреждение жандармов и внутренней политической системы (surveillance) не почитается ужасом, страшилищем…»[455]455
  Видок Фиглярин. Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в III Отделение. М. 1998. С.140.


[Закрыть]. Следует отметить, что для значительной части населения в условиях произвола бюрократии всех рангов, когда для рядового гражданина прибегнуть к помощи закона было практически невозможно, III отделение действительно выглядело тем органом высочайшей опеки подданных, каким мыслил его Николай Павлович. И легенда о платке, который император вручил Бенкендорфу, чтобы утирать слезы несчастных, в качестве инструкции для высшей полиции, возникла не на пустом месте. Просьбы и жалобы по самым разным вопросам, вплоть до бытовых, сохранившиеся в архиве III отделения, свидетельствуют, что многие искали защиты от несправедливости именно там.

Говоря о «высшей полиции», надо помнить, что ее функции и задачи менялись в зависимости от политической обстановки и расстановки политических сил. К концу николаевского царствования необходимость реформ назрела, пути власти и общества разошлись, а «народный дух, – отмечало III отделение, – в России с каждым годом более стремится к обеспечению и расширению гражданских прав, к зависимому от оного развитию материальных сил народа и к распространению круга умственной его деятельности на современных либеральных основаниях»[456]456
  Из отчета III Отделения за 1860 г. // Свободная Мысль. 2003. № 11. С. 117.


[Закрыть]. Мелочная жандармская опека, стремление решить все дела государства при помощи полиции стали казаться обществу неприемлемыми. Полиция стала сталкиваться с растущим и увеличивающимся год от года оппозиционным и революционным движением, бороться с которым приходилось все труднее. Именно в это время, с явной подачи А.И. Герцена, образ Бенкендорфа стал превращаться в «популяризованную идею», холодного, беспощадного гонителя и притеснителя.

«Умягчитель» императора и женских сердец. Ни Николай Павлович, ни Бенкендорф не увидели тех трудностей, с которыми пришлось бороться их преемникам. Единственным ярким проявлением свободомыслия в их время была литература, за которой бдительно наблюдало государево «всевидящее око». Разрешение на открытие журналов, их запрещение, надзор за редакторами и авторами, цензура альманахов, газет, драматических сочинений – все это входило в функции III отделения. Бенкендорфу была поручена и «царская опека» над А.С. Пушкиным. Десять лет первый поэт России и первый ее жандарм были тесно связаны друг с другом, 90 писем они написали друг другу за это время. Безусловно, письма написаны не по большой дружбе, а по необходимости, по царскому «повелению», со всеми светскими приличиями и этикетными уверениями «в глубочайшем почтении и совершенной преданности». Письма Бенкендорфа терпимы, корректны, точны, деловые, упрекающие. По справедливому замечанию одного современного исследователя, Бенкендорф в деле ограничения свободы своего подопечного никогда не проявлял собственной инициативы, а делал только то, что обязан был делать по службе: запрещал то, что было безусловно нельзя, а все остальное позволял или не замечал[457]457
  Непомнящий В. Предисловие к книге: Записки А.Х. Бенкендорфа. 1812 год. Отечественная война. 1813 год. Освобождение Нидерландов. М. 2001. С 9.


[Закрыть]. Аналогичная ситуация складывалась с М.Ю. Лермонтовым, А. Дельвигом – в этих историях много еще не выясненных моментов. Однако, именно Бенкендорф часто помогал Н.В. Гоголю, рекомендовал к публикации «Капитуляцию Парижа» государственного преступника М.Ф. Орлова, участвовал в судьбе старинного сослуживца и приятеля П.Я. Чаадаева. Еще в 1830-е годы Н. Полевой отмечал «странное противоречие» в поступках шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа и министра народного просвещения С.С. Уварова: «Тот, кто по назначению мог преследовать литератора, всячески облегчал его и старался вывести из опалы, тогда как другой, по званию своему покровитель и защитник всех литераторов, играл роль инквизитора»[458]458
  Полевой Н. Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л. 1934. С. 336.


[Закрыть].