Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

В 1925 г., после смерти Н.Ф. Романченко, коллекция собранных им портретов составила основу устраиваемой Русским музеем выставки «Купеческий бытовой портрет XVIII–XX вв.»[1847]1847
  Купеческий бытовой портрет XVIII–XX вв. Выставка историко-бытового отдела Русского музея. Л. 1925.


[Закрыть].

В течении многих лет Романченко собирал «русские резанные на камнях печати» – сердоликовые, яшмовые, печати из горного хрусталя. Многие из них имели буквы владельцев, подписи, девизы, родовые гербы, интересные надписи. Имелись масонские печати, печати известных духовных и светских лиц. В 1905 г. Н.Ф. Романченко постарался описать часть своего собрания, опубликовав работу: «Надписи и девизы на русских печатях моего собрания»[1848]1848
  В 1903 г. И.К. Антошевский в своей работе «Надписи и девизы на русских печатях» описал 13 печатей из собрания Н.Ф. Романченко.


[Закрыть].

Некоторые печати приходили в его собрание вместе с архивами владельцев. Это была еще одна страсть Николая Филипповича – собирать документы по истории России. Приобретал он их путем скупки архивов у частных лиц и макулатуры учреждений. В его коллекцию входили рукописные церковные книги XIV–XVIII вв. (тропари, требники, тексты и ноты церковных песнопений), житийная литература, памятники церковного права, старообрядческие сборники, имущественно-хозяйственные документы церквей, монастырей, помещиков Петербургской, Вологодской губерний, материалы военного министерства, отдельные документы центральных и местных учреждений, личные архивы вице-адмирала В.И. Мелихова, директора Государственного архива Российской империи К.К. Злобина, инженера петербургского градоначальства А.А. Максимова[1849]1849
  Подробнее о документах см. Государственный архив Российской Федерации. Путеводитель. Т. I. М. 1994; Путеводитель по архиву Ленинградского отделения Института истории. М.-Л., 1958; Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии Наук. М.-Л. 1958, вып. 11.


[Закрыть]. Собрание Романченко имело свой экслибрис, изображающий фамильный герб с девизом: «Терпением» и подписью: «Из собрания книг и рукописей Николая Филипповича Романченко». Отдельные документы он опубликовал в сборниках: «Материалы по масонству в России. Архив Н.Ф. Романченко» (СПб, 1907), куда вошла рукопись «Обряд принятия в Мастера свободных каменщиков» и «Архив Н.Ф. Романченко» (Вильно, 1908), включивший в себя жалованные грамоты на вотчины, патенты на чины, ордена, грамоты на дворянство, диплома масонских лож, учебных заведений и различных обществ. Романченко предполагал систематически выпускать подобные сборники, но мечтам не суждено было осуществиться.

Самые разнообразные предметы собирал Николай Филиппович. В его записной книжке встречаются и образцы интересных минералов, и предметы русско-турецкой войны 1877 г., чучела зверей, птиц, насекомых, образцы редких растений, гравюры, литографии, живописные портреты, античные краснолаковые килики, монеты, медали. Основным девизом его жизни было научить людей, через популяризацию своих коллекций, любить свою родину, свою культуру и своих предков. «Они (предки – М.С.) являются для нас лучшими учителями, ибо ими руководили более идеальные побуждения, чем в наше практическо-эгоистическое время. Ты понял эту соль и она привела тебя к собиранию столь интересной и поучительной коллекции, составляющей твою гордость. Дай Бог тебе осуществить твои идеалы в жизни», – написал однажды Николаю Филипповичу брат Сергей[1850]1850
  ГА РФ, ф. 1053, оп. 1, д. 75, л. 1.


[Закрыть].

Российский дипломат – М.Ф. Шиллинг

В Государственном архиве Российской Федерации хранится личный фонд Маврикия Фабиановича Шиллинга (1872–1934) – директора канцелярии МИД, секретаря российского посольства в Вене, Париже, Ватикане. Фонд насчитывает 610 единиц хранения за период 1817–1917 гг. Документы фонда отражают деятельность М.Ф. Шиллинга как дипломата, директора канцелярии МИД, показывают его литературную и научную деятельность. Большой интерес представляют дневники, полностью сохранившиеся с 1893 по 1902 гг. и частично за 1912 и 1913 г. Подробные ежедневные записи рассказывают не только о личных проблемах, заботах, радостях и горестях их автора, но и представляют читателям петербургскую и московскую жизнь того времени. На страницах дневника постоянно присутствуют дипломаты, крупные чиновники, «люди высшего света», с которыми по долгу службы и в силу родственных отношений М.Ф. Шиллингу приходилось постоянно сталкиваться.

Род Шиллингов ведет свое начало от Каспара Вильгельма (род. 1470 г.). Род имел две ветви – курляндскую и лифляндскую, последняя угасла в 16 веке, а курляндская (эстонская) продолжала развиваться. Многие ее представители находились на русской военной службе, в том числе и прапрадед Маврикия Фабиановича – Карл Готгард (генерал-майор, кавалер ордена СВ. Анны). Прадед же, Фабиан Вильгельм, служить российскому императору не захотел, став помещиком, владельцем трех крупных мыз: Оргены, Сейнигаля и Пегго. От названия этих трех поместий и пошли названия трех «домов» Шиллингов. Дом «Оргена» возглавил Густав Гидеон (1790–1880) – в отличии от отца, поступил на русскую военную службу, был зачислен в Изюмский Гусарский полк, участвовал в войне 1812 г. и заграничных походах, являлся кавалером ордена СВ. Владимира. Он был женат на Генриетте-Элеоноре Штакельберг, у них было 13 детей, среди них 6 сыновей. Третьего из них, Фабиана (1830–1917), отец целеустремленно готовил к военной службе, с семи лет мальчик был отдан в Петербургский кадетский корпус. Закончив его в 1849 г., Фабиан служил первоначально в штабе великого князя Михаила Павловича, затем великого князя Константина Николаевича. Он участвовал в Венгерской компании 1849 г., Крымской войне 1853–1856 гг., преподавал в школе гвардейских прапорщиков, командовал эскадроном Варшавского военного округа, с 1875 г. Московского военного округа. С 1877 г. до отставки в 1884 г. был командиром военного госпиталя, после отставки жил в Москве, Петербурге, где имел дом на Надеждинской улице. Последние годы провел в имении «Оргена», где и умер 29 апреля 1917 г. Фабиан Густавович был женат на Екатерине Нирод (1850–1874). Жена умерла через четыре года после свадьбы, оставив мужу двух детей – двухлетнего Морица (Маврикия) и годовалую Генриетту[1851]1851
  Подробнее о роде Шиллингов см. Helene Baronesse von Schilling. Schilling. Der Weg eines baltischen Geschichts durch funf Jahrhundert. 1999.


[Закрыть].

Все хлопоты о детях взяли на себя родственники: дедушка Густав, тетки, гувернантки и учителя. Из-за частой болезни Маврикия, семья подолгу жила на курортах Швейцарии и Германии. После отставки отца, в 1884 г переезжают в Москву, где мальчика отдают в частную гимназию Л.И. Поливанова. Здесь он познакомился с семейством Голицыных, дружбу с которыми сохранил на всю жизнь. После окончания гимназии в 1891 г. Маврикий поступил на юридический факультет Московского университета. Но учился Шиллинг как-то неохотно: подолгу писал сочинения, откладывал дни экзаменов, по несколько раз брался за необходимые книги. Он не мог определить свое призвание в жизни, разбрасывался на светские увеселения, увлекался романтическими похождениями. Отец пытался уговорить его поступить на службу в МИД. В своем дневнике Шиллинг записал 12 марта 1894 г: «Я уже говорил с папа и уже решено, что я нынешней весной не буду держать гос. экзамена. Считаясь (на основании сочинения, которое я подал) окончившим курс Московского университета, я имею право поступить хоть сейчас на службу, но с чином 14 класса (так как чин 10 и 12 классов дает лишь гос. экзамен). Это единственная разница. Я думаю определиться в МИД: куда же и на что же больше я могу быть годен!..Итак, может быть, скоро я буду дипломатом! По этому поводу я писал Мише, уговаривающему меня поступить на какую-нибудь службу для исцеления моего нравственного расстройства, – «Радуйся, друг: я поступаю в МИД, т. е. сделаюсь классифицированным bonarien, тогда как теперь я тоже самое – non_etique te. Разница невелика». И это правда. Сделать карьеру. Я не имею сил даже стремиться к этому. Желать этого значило бы иметь цель в жизни, а уже теперь я устал жить и ничего кроме Nirvana не могу желать. Да что право в том, что называют «карьерой». Не буду ли я тем, что и сейчас, т. е. несчастным_degenere, надень на меня бухарский халат или шитый золотом гофмейстерский мундир. Неужели звание посла могло бы переродить меня. Неужели почести смогут доставить или заменить мне единственное, что казалось мне заманчивым в жизни – любовь к женщине»[1852]1852
  ГА РФ. Ф. 813. Оп. 1. Д. 108. Л. 78; Д. 109. Л. 16.


[Закрыть]. Приказ о зачислении Морица в МИД состоялся 28 мая 1894 г, хотя еще за несколько недель до этого ему было предложено приходить в департамент и знакомиться с делопроизводством. Он переписывал прошения, писал представления, выверял списки представленных к орденам. День зачисления Морица в МИД был праздничным днем для всей семьи Шиллингов: «Приказ наконец состоялся. В понедельник мне придется являться в виц-мундире директору и вице-директору департамента. Папа вернулся из Москвы в четверг в день Вознесения. Дядя Михаил Федорович прислал мне великолепного поросенка, отличного венгерского вина 4 бутылки и свежего масла Отраденской фермы»[1853]1853
  ГА РФ. Ф. 813. Оп.1. Д. 109. Л. 49об.


[Закрыть].

Но сомнения в правильности выбранного пути постоянно одолевали, служба первоначально казалась нудной, скучной, непривлекательной. Мориц не чувствовал в себе интереса к избранной стезе, сомневался в своих качествах: «Мне все чаще является мысль, не сделал ли я ошибку, выбрав_тот путь, ту «карьеру», которую я выбрал. Нет у меня довольно сил, чтобы бороться на этом пути. Ни мои качества, ни мои наклонности не отвечают ему. Не лучше ли было бы – если непременно нужно было вступить на государственную службу – вступить, например, в более скромное, но более подходящее для меня, хотя бы в финансовом отношении, Министерство внутренних дел, обзавестись рядом с этим небольшим имением вроде Кривцова, заключить свою деятельность в менее блестящий может быть, но более тесный и соответствующий моим малым способностям круг. Такая деятельность была бы мне не только более по силам, но может быть, более по сердцу…дипломатия кажется мне ничтожной и смешной, жалкой комедией, которую люди играют друг перед другом…. я мог бы сделаться лучшим губернатором, нежели теперь, может быть, посланником… На избранном пути не окажусь ли я слишком слабым во всех отношениях»[1854]1854
  ГА РФ. Ф. 813. Оп.1. Д. 110. Л. 21-21об.


[Закрыть].

Но постепенно все пошло своим чередом. Шиллинг стал втягиваться в профессию дипломата, стали пробуждаться стремления к карьере и славе: «Сегодня окончил (в 5 дней) I том «Международного права» Мартенса. Завтра хочу приступить ко второму. Меня манит изучение Японии и Китая, но прежде всего необходимо отлично приготовиться к дипломатическому экзамену. Блестяще выдержать его – это одно из важных условий успеха моего ближайшего предприятия. В эти дни у меня было довольно много дела в департаменте…Я был представлен барону Стуарту и завтра же начну работать в архиве для экзамена. Пора приняться серьезно за дело»[1855]1855
  ГА РФ. Ф. 813. Оп. 1. Д. 110. Л. 46об.


[Закрыть].

Уже в 1898 г., т. е. через три года после зачисления в МИД, Шиллинг уезжает в Вену в качестве второго секретаря российского посольства. В этом же качестве он участвовал в заседаниях Гаагской мирной конференции 1899 г. С 1902 по 1908 гг. Шиллинг являлся представителем российского консульства в Ватикане, а с 1908 по 1910 гг. первым секретарем посольства в Париже. В Петербурге, Москве бывал на время непродолжительных отпусков. За границей он начинает заниматься историческими и архивными изысканиями. Первоначально они носили генеалогический характер, были связаны с историей некоторых представителей рода Шиллингов. «Я предпринял историческую справку об одном из моих предков, который в прошлом веке, по ступив на австрийскую службу, отличился и был награжден императором Иосифом II чином генерала и титулом графа Священной Римской Империи, – пишет он в своем дневнике, – по рекомендации Иславина, я обратился в здешний Государственный архив, а также в архив Военного министерства, где hauptmann Eberle очень любезно вызвался добыть и собрать мне все имеющиеся у них сведения о моем предке. Возвращаясь домой, я зашел к книгопродавцу Лехнеру, которому на днях заказал книгу о фельдмаршале Лоудоне. Дело в том, что так как в скудных известиях, уже найденных мною о графе Рафаиле, неоднократно значилось имя Лоудона, а на днях я узнал, что знаменитый полководец и сподвижник Марии Терезии был уроженцем Лифляндии (вопреки одной английской книге, выдающей его за шотландца!!), у меня явилась мысль, что здесь именно кроется разгадка живо интересовавшего меня вопроса. Вопрос этот состоял в том: почему мой предок, отличившийся уже на русской военной службе, перешел на австрийскую. Сознаюсь, что это оскорбляло во мне, обрусевшем потомке, чувство патриотизма. В виде извинения графа Рафаила я искал объяснение его поступка во влиянии его соотечественника. Вчера, раскрыв первые страницы книги, я имел радость убедиться, что мои догадки были верны, так как Лоудон и Шиллинг были по-видимому товарищами и притом неразлучными друзьями еще с кадетского корпуса в России и вместе впервые участвовали в бою под русскими знаменами. Мои предположения оправдались с избытком, я этому очень обрадовался»[1856]1856
  ГА РФ. Ф. 813. Оп. 1. Д. 124. Л. 50–54.


[Закрыть].

Будучи российским представителем в Ватикане, Шиллинг увлеченно занимается вопросами истории отношений России с Папским Престолом, а конкретно, собирает материал о путешествии Николая I в 1845 г. в Рим. Он занимается в архивах Италии, Пруссии, делает запросы в архивы России. Из под пера Шиллинга в это время выходят статьи: «О представителях Святейшего Престола в России», «Сношения России с Ватиканом» – очевидно написанные как исторические справки по заданию МИД. Надо отметить что многие статьи Шиллинга представляют собой своеобразные записи разговоров с тем или иным лицом по определенным проблемам, (например, «Содержание разговора с кардиналом Бенини о политике Ватикана, личности Папы Льва III, положении католической церкви во Франции», «Содержание разговора с И.И. Мечниковым о французских и русских государственных деятелях»)[1857]1857
  ГА РФ. Ф. 813. Оп. 1. Д. 76–79.


[Закрыть].

В 1910 г. Шиллинг возвращается в Россию, назначается директором канцелярии и l-ro политического отдела МИД, в 1912 г. становится камергером Высочайшего Двора и сенатором. В это время он занимается проектами пересмотра обязанностей русских послов и консулов за границей в отношении русских подданных, указывая что соотечественники, находящиеся за границей всегда должны находить в посольстве поддержку, помощь и сочувствие. Этот вопрос был очень близок Шиллингу, так как в 1908 г. он с группой российских дипломатов и лиц, живущих в Риме, организовал «Кружок поощрения молодых русских художников». Целью кружка – было оказание помощи молодым русским художникам, «которые проявляют дарование и под условием своевременной поддержки могут впоследствии занять почетное место в области отечественного искусства»[1858]1858
  ГА РФ. Ф. 813. Оп. 1. Д. 31. Л. 10.


[Закрыть]. Кружок выдавал художникам в течение определенного срока ежемесячное пособие, предоставлял дешевую или бесплатную мастерскую в Риме, назначал награды за художественные произведения, устраивал выставки-продажи картин. Председателем кружка являлась кн. М.В. Барятинская, в члены правления входили художники Ф.П. Рейман, С.В. Бакалович, П.В. Жуковский.

В 1916 г., получив чин гофмейстера, М.Ф. Шиллинг ушел в отставку с дипломатической службы. Незадолго до 1917 г. он несколько раз выступал в Государственном Совете по поводу необходимости реформ в отношении политики правительства в прибалтийских губерниях. Революция застала его в Петрограде. Родственников в России почти не было, отец умер в апреле 1917 г. в Эстонии, и, собрав вещи, Маврикий Фабианович принимает решение покинуть Россию. Через Стокгольм он уезжает вначале в Лондон, затем в Париж, где и умирает в 1934 г. Его похоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-Де-Буа.

«И вне службы он искал быть полезным». Автобиографическая записка И.П. Липранди

Иван Петрович Липранди – личность достаточно известная. Боевой офицер, участник войны со шведами в 1808–1809 гг., Отечественной войны 1812 г., военный историк, мемуарист, этнограф. Во время пребывания во Франции русского экспедиционного корпуса в 1814–1815 гг. руководил русской военной полицией, помогал префекту парижской полиции Видоку. Здесь им было составлено «пространное историческое и статистическое описание Арденского департамента на французском языке, заслужившее лестный отзыв от французских властей»[1859]1859
  ГА РФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 594. Л. 8.


[Закрыть].

По возвращении в Россию до ноября 1822 г. Липранди служил в Бессарабии. В этот период он познакомился в Кишиневе с А.С. Пушкиным. Экзотическое происхождение Липранди, в жилах которого текла испано-мавританская кровь, храбрость, отвага, многочисленные дуэли, авантюризм – не могли не подкупить Пушкина. Они стали друзьями. Липранди давал поэту книги из своей обширной библиотеки, собирать которую начал еще во Франции, консультировал его в работе над не дошедшими до нас повестями «Дука, молдавское предание XVII века» и «Дафна и Дабижа, молдавское предание 1663 года»[1860]1860
  См. Садиков П.А. Липранди в Бессарабии в 1820-х гг. // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.-Л. 1941. Т. VI.


[Закрыть]. Липранди пользовался уважением Пушкина как человек, сочетающий в себе «ученость истинную» с «отличными достоинствами военного человека». Знакомство свое с великим поэтом Липранди изложил в двух заметках, ставшими мемуарами номер один о южной ссылке Пушкина: «Заметка на статью «А.С. Пушкин в Южной России» (Русский архив. 1866. Кн. 2–3) и «Замечания на «Воспоминания Ф.Ф. Вигеля» (ЧОИДР. 1873. Кн. 2).

В это же время Липранди живо интересовался Турцией – изучал фольклор, турецкий этикет, осваивал языки, заводил знакомства и связи среди знатных и влиятельных людей, приобретал восточные книги и рукописи для своей библиотеки, которая со слов самого Ивана Петровича имела цену «не по вещественности своей, а единственно по редкой специальности»[1861]1861
  ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1855. Д. 146. Л. 89об.


[Закрыть]. Эта библиотека насчитывала около 2500 томов только восточных книг м являлась единственной в своем роде. Тогда же им собиралась редкая коллекция турецкого оружия и чубуков.

В начале 1823 года Липранди уходит в отставку, как сам уверяет «по домашним обстоятельствам», и всецело занимается научной работой о Турции. Однако, испанская кровь зовет его на поле брани – он хочет ехать в Грецию, Южную Америку сражаться на стороне восставших. Вскоре М.С. Воронцов приглашает Липранди к себе чиновником особых поручений, а в декабре 1825 года Липранди снова был определен полковником в Генеральный штаб.

После декабрьского восстания 1825 года Ивана Петровича арестовали и доставили в Петербург. Продержав его более месяца в Петропавловской крепости, выпустили с оправдательным аттестатом и денежной компенсацией.

1826 год стал переломным в судьбе Липранди. В обществе с именем Николая I связывали определенные надежды – царь молод, энергичен, мистицизмом и меланхолией не страдает. С радостью восприняли отставку Аракчеева, а война с Турцией в защиту Греции вызывала явное сочувствие. Это окончательно примирила Ивана Петровича с властью. Он хотел служить и приносить пользу Отечеству. В 1827 году «по высочайшему повелению» Липранди, как знавший восточные языки и имевший опыт работы в качестве разведчика, командируется на место предстоящих военных действий – в придунайские княжества. Он собирает военные, политические и этнографические материалы. Во время русско-турецкой войны командовал большим партизанским отрядом, сформированным из местного населения.

В 1832 году по состоянию здоровья Липранди ушел в отставку. Ему присвоили чин генерал-майора с «мундиром и пенсией». В это время он занимается литературным творчеством – печатался в «Московском наблюдателе», «Энциклопедическом лексиконе», «Северном архиве», «Маяке», систематизировал материалы. Однако, литературные занятия значительного дохода не приносили, имения не было, пенсия была небольшая, а в семье росли дети. Все это заставило Ивана Петровича вновь искать место. Он приехал в Петербург и поступил на службу в хозяйственный департамент МВД.

Вскоре Л.А. Перовский, вступивший на министерский пост в 1841 году и знавший Липранди как честного, энергичного и даровитого человека, пригласил его к себе чиновником особых поручений[1862]1862
  См. Арсеньев И.А. Слово живое о неживых // Исторический вестник. 1887. № 4. С. 72.


[Закрыть]. Поручений было много. Липранди занимался наблюдением за раскольниками, а с 1843 по 1853 гг. возглавлял комиссию по делам раскольников и скопцов, действующую при МВД. Первоначально он доказывал необходимость преследования всех сект. Затем Липранди предложил отменить преследование безвредных сект, утверждая, что оно влечет за собой не уничтожение ереси, а только развитие взяточничества и обогащение следователей. Липранди работал с секретными делами о раскольниках в закрытых архивах – Государственном архиве, Московском архиве МИД, Государственном архиве старых дел, Разрядно-Сенатском архиве[1863]1863
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 98. Л. 1-1об.; Ф. 180. Оп. 7. Д. 406. Л. 1–2.


[Закрыть]. Им было просмотрено более 10 тысяч архивных дел, что позволило подготовить интересные публикации по истории раскола[1864]1864
  См.: Краткое обозрение существующих в России расколов, ересей и сект // ЧОИДР. 1879. Кн. 1. С. 65–140; Дело о скопице камергере Ел ейском // ЧОИДР. 1867. Кн. 4. С. 63–82; О секте Татариновой // ЧОИДР. 1868. Кн. 4. С. 20–51.


[Закрыть].

В марте 1848 года по поручению Л.А. Перовского Липранди стал вести наблюдение за кружком М.В. Петрашевского. Для того чтобы узнать все, что происходило на собраниях кружка, Липранди уговорил своего родственника П.Д. Антонелли оставить университет и примкнуть к кружку. За кружком Петрашевского наблюдало и III Отделение. В апреле 1849 года Л.В. Дубельт потребовал передавать все собранные материалы в свое ведомство. После арестов Липранди пригласили в комиссию по разбору бумаг, изъятых по делу кружка М.В. Петрашевского. В 1849 году Липранди подал в следственную комиссию записку, в которой указал, что общество Петрашевского – «это не столько мелкий и отдельный заговор, сколько всеобъемлющий план общего движения и разрушения, который угрожает коренным потрясением общественному и государственному порядку»[1865]1865
  Русская старина. 1872. № 4, 7.


[Закрыть]. III Отделение, проглядевшее кружок с самого начала, напротив, уверяло, что его масштабы и замыслы сильно преувеличены, лично Л.В. Дубельт просил императора о смягчении участи проходивших по делу лиц.

На деле Петрашевского четко прослеживается давний конфликт III Отделения и МВД. Возбуждая дело, последнее всячески стремилось доказать бесполезность III Отделения, но цели своей не достигло, т. к. возглавлявшие III Отделение лица пользовались особым доверием государя.

Дело Петрашевского многих настроило против Липранди. «Для меня дело Петрашевского было пагубно, оно положило предел всей моей службы и было причиной совершенного разорения»[1866]1866
  ГА РФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 594.


[Закрыть], – писал Липранди. III Отделение было недовольно, что заговор раскрыл чиновник другого ведомства, недовольны были некоторые министры: их чиновники оказались среди замешанных, общественное мнение, подогреваемое обличительными статьями А.И. Герцена, также было настроено против Липранди. В МВД многие сослуживцы негодовали. Именно в это время начинают, как уверял Иван Петрович, распространяться сплетни «о роскошном, не по состоянию, образе жизни моем»[1867]1867
  ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1855. Д. 146. Л. 77 об.


[Закрыть]. Он объяснял это так: «В продолжении почти двенадцати лет моего служения в министерстве я имел до 700 поручений, при исполнении которых, в каждом, естественно, та или другая сторона должна была остаться недовольною. При таком враждебном ко мне расположении публики нетрудно было двум-трем интриганам, видным по служебному значению или родственным связям возбудить общий говор на основании затеянных ими вымыслов против лица, которого опасались все имеющие что-либо за собою или за своими друзьями, зная, что я был всегда и во всех случаях слепым и верным исполнителем, единственно стремящемся к искоренению противозакония и что не смотря ни на какие отношения, влияния и лица, я не скрою никого из тех, которые могли обнаружиться по производимым мною делам»[1868]1868
  Там же, л. 104об-105.


[Закрыть].

Вскоре Липранди попал под сокращение штата и оказался почти без средств к существованию. В это время он засыпает крупнейших сановников прошениями и записками. Только в архиве III Отделения оказалось семь таких записок. Наиболее интересными являются: «Изложение средств моих к жизни, ее образ и повод к распространению клеветы» (1853), «Краткое изложение действий комиссии о разборе скопцов» (1852), «Несколько слов об элементах, подготавливающих политические перевороты в государствах» (1856). Во всех записках Липранди просит о помощи, оправдывает себя и обвиняет других. Заметим, что даже Л.В. Дубельт, служебные интересы которого всегда сталкивались с Липранди, отметил, читая записки: «Скажу по совести, что Липранди кругом прав»[1869]1869
  ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1855. Д. 146. Л. 14.


[Закрыть].

В отставке Липранди всецело занимался научными и литературными трудами. В 1866 году он избран членом ОИДР, имел репутацию авторитетного критика военной литературы. Л.Н. Толстой использовал статьи Липранди при работе над романом «Война и мир», и с благодарностью послал экземпляр романа Ивану Петровичу.

В конце жизни Липранди продал три тысячи томов своей библиотеки в Генеральный штаб. Умер он в 1880 году в возрасте 90 лет, сохранив до конца жизни ум и ясную память.

Литература о И.П. Липранди достаточно разнообразна. Главным образом она касается отдельных эпизодов его биографии[1870]1870
  Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники. Т. 2. СПб. 1870. С. 600–671; Арсеньев И. И.П. Липранди // Колосья. СПБ. 1885. № 5. С. 199–202; Цявловский М. Из воспоминаний И.П. Липранди о Пушкине // Летописи Государственного Литературного музея. Кн. 1. М. 1936. С. 548–558; Садиков П.А. И.П. Липранди в Бессарабии в 1820-х годах // Временник Пушкинской комиссии. Т. 6. М.-Л. 1941. С. 266–295; Курочкин Ю. Дело Липранди // Урал. 1973. № 6.; Трубецкой Б.А. И.П. Липранди – кто же он? // Трубецкой Б.А. Пушкин в Молдавии. Кишинев. 1983. С. 87–95; Возный А.Ф. Доносящий по особым поручениям Липранди // Возный А.Ф. Петрашевский и тайная полиция. Киев. 1985. С. 114–138; Ишутин В.В. И.П. Липранди // Советское славяноведение. 1989. № 2.


[Закрыть]. Попытался все собрать воедино в очерке «Что и где Липранди?» Н.Я. Эйдельман[1871]1871
  Эйдельман Н.Я. Что и где Липранди? // Пути в незнаемое. Писатели рассказывают о науке. Сб. 9. М. 1972. С. 125–158.


[Закрыть]. Он опирался на автобиографию Липранди, которая хранится в РГБ и называется «Записка о службе д. стат. сов. И.П. Липранди» (РГБ. Ф. 18. Кн. 7. № 57). В фонде III Отделения в ГА РФ хранится авторизованная копия этой записки, представленная в 1859 году шефу жандармов и начальнику III Отделения (ГА РФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 594). По практике представления записок крупным должностным лицам, записка написана писарем и имеет собственноручную подпись И.П. Липранди. К записке приложено сопроводительное письмо, полностью написанное Иваном Петровичем.

Начальнику III Отделения

29 июля 1859 г. Конфиденциально.

Ваше Сиятельство, Милостивый Государь!

Получив милостивое позволение Вашего Сиятельства на представление записки о службе моей и о ее исходе до настоящего времени – имею честь почтительнейше приложить оную.

Записка эта, сколь возможно в кратком объеме, изготовленная в последнюю тяжкую болезнь мою – есть моя исповедь. Составление оной имело единственною целию, чтобы оградить детей моих от последствий того общественного положения, в которое отец их был столь несправедливо ввергнут после долговременной на обоих поприщах службы, всеми прямыми начальниками блистательно засвидетельствованной, при великом множестве высшей важности поручений на меня возлагавшихся, как по делам военным и в поле, так и в несчастный период гражданской службы. Из всех этих поручений, смею сказать, ни одно не осталось не увенчавшимся полным успехом, на что имеются неопровержимые факты.

Вполне сознаю, что обременять благодушную снисходительность Вашего Сиятельства прочтением записки, значит отнять у Вас целый час времени от высших государственных забот; но я осмеливаюсь уповать, что, в продолжении времени Вы будете уделять по нескольку минут, чтобы последовательно проследить излагаемое в записке, которое, по необыкновенному стечению обстоятельств, представляет из себя исключение. После сего, собственный приговор Вашего Сиятельства почтется мною правильным: только он один будет чужд увлечениям.

Доверенность моя к чистоте души Вашей доказывается уже тем, что я не поколебался представить Вашему Сиятельству записку, в которой включено, с полною откровенностию и мое поручение, во время Коронации, потому, что оно, своими последствиями, окончательно ввергло меня в то неприязненное общественное положение, которое не допустило меня в Отечестве вступать даже в частную службу.

Как человек, тщетно, в продолжении семи лет, искавший всех путей быть выслушанным, в чем не отказывалось никогда, и в особенности в настоящее благополучное Царствование – и осужденным преступникам; словом, я искал гласности – обвиненный и ввергнутый ныне в положение необъяснимое, я не мог не говорить в записке иногда может быть и резко; но я не был в силах стать выше всего того, что со мною совершилось.

Ваше Сиятельство есть ближайший проводник правосудия и благости Монарха, Вы изволите усмотреть все роды моих занятий, и произнести – где и на каком поприще я могу еще быть полезным, или даже временно предоставить мне штатное место, которое бы жалованьем могло обеспечить мое семейство. Вместе с тем Вы сбросите с меня клевету, порожденную столкновениями на службе с малодушными лицами других ведомств, и от них переданную в безсознательную молву, губительную – и в общем и в частном смысле.

С глубочайшим моим почтением и совершенною преданностию имею честь быть

Вашего Сиятельства, милостивого государя, покорнейшим слугою.

И. Липранди

Первый период

В 1807 году, 16-ти лет отроду вступил в службу колонновожатым, в свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, что ныне Генеральный Штаб. В 1808 г. делал кампанию при завоевании новой Финляндии – постепенно, под начальством генерал-лейтенанта Барклая-де-Толли[1872]1872
  Барклай де Толли Михаил Богданович (1761–1818) – генерал-фельдмаршал, участник войн: русско-турецкой 1787–1791, русско-шведских 1788–1790 и 1808–1809, наполеоновских войн; в 1809–1810 – генерал-губернатор Финляндии, в 1810–1812 – военный министр, в феврале 1813 нахначен командующем 3-й, затем русско-прусской армией, которой командовал во время заграничных походов 1813–1814.


[Закрыть], генерал-лейтенанта Тучкова[1873]1873
  Тучков Николай Алексеевич (1765–1812) – генерал-лейтенант, участник войн со Швецией 1788–1790 и Польшей 1792–1794. В русско-прусско-французской войне 1806–1812 командовал дивизией и паравым крылом в сражении при Прейсиш-Эй-лау, в русско-шведской войне 1808–1809 – дивизией. В 1812 командир 3-го пехотного корпуса, отличившегося в боях под Островной и Смоленском. Был тяжело ранен при Бородино и умер от ран.


[Закрыть], генерал-адъютанта князя Долгорукова[1874]1874
  Долгоруков Василий Андреевич (1803–1868) – князь, в 1848–1852 – товарищ военного министра, в 1852–1856 военный министр, в 1856–1866 шеф жандармов и главный начальник III Отделения с.е.и.в. канцелярии, в 1857 член комитета по крестьянскому делу.


[Закрыть], – обратившего на него, как значится в свидетельстве, особенное внимание; графа Галате, маркиза Паулучи[1875]1875
  Паулучи Филипп Осипович (1779–1849) – маркиз, итальянский дворянин, в 1807–1829 – служил в русской армии, с 1819 губернатор Эстляндии, с 1821 также Курляндии и Эстляндии.


[Закрыть]и барона Тейль-фан-Сераскеркена. Был в трехдневном сражении – 31 мая и июня 1-го и 2~го при Иорайсе, в четырех сражениях в Куопии, сильных рекогносцировках – сухопутных и на лодках. За 15 октября в Иденсальме награжден военным орденом св. Георгия, а за 30-е, ночное, там же, в стрелках, чином подпоручика. 1809 года кампанию в Швеции, под личным начальством графа Шувалова[1876]1876
  Шувалов Павел Андреевич (1777–1823) – генерал-лейтенант, адъютант Александра I, в начале Отечественной войны 1812 командовал 4-м пехотным корпусом, затем по болезни оставил армию.


[Закрыть], а потом графа Каменского 2-го[1877]1877
  Каменский Николай Михайлович (1776–1811) – генерао от инфантерии, участник войн 1805–1807, в июде 1808 принял командование корпусом Раевского, в 1810 в действиях против Турции назначен командующим войсками вместо Багратиона.


[Закрыть]. За взятие Торнео, марта 13-го, произведен в поручики; за Шелефте, 3-го мая, монаршее благоволение; за Гернсфорс, 11-го июля, аннинскую шпагу; за Умео, 6-го, Севар 7-го и Ратан 8-го августа – золотую шпагу, с надписью: «за храбрость», не имея еще св. Владимира. 1810, 1811 и начало 1812 года, при 6-й пехотной дивизии генерал-майора Рахманова, расположенной по берегу Ботнического залива против англичан. Делал военное описание берегов и Аландских островов.

1812 год, в 6-м корпусе генерала Дохтурова[1878]1878
  Дохтуров Дмитрий Сергеевич (1756–1816) – генерал от инфантерии, участник войн: русско-шведской 1788–1790, русско-французской 1805–1807, в войне 1812 командир 6-го корпуса, в сражении при Бородино командовал сначала центром, а после ранения П.И. Багратиона – левым крылом.


[Закрыть] от Луцка, и при движении оного из Лиды к Дриссе, окруженного неприятельскими корпусами; в сражении в Смоленске 5 августа где получил сильную контузию в правую ногу, от которой поныне страдает; вступил в исправление должности корпусного обер-квартирмейстера, которую в этом корпусе исполнял до окончания кампании; 24 и 26 августа, при Бородине, где возложено было на него: построение батарей при Горках; по спуску от оных к с. Бородину; центральной и шанцев. Награжден орденом св. Владимира 4 ст. с бантом. На Чернишне или Тарутине, 6-го октября; при Малом Ярославце, 12 октября, – произведен в штабс-капитаны. Под Красным 6-го ноября и с корпусом до Вильны.

1813 год, первоначально при генерал-лейтенанте Капцевиче[1879]1879
  Капцевич Петр Михайлович (1772–1843) – генерал от артиллерии. В 1803–1808 состоял шефом 3-го артиллерийского полка и инспектором артиллерии на Кавказе, где принимал участие в боях с горцами, в 1808 дежурный генерал при А.А. Аракчееве, участник Отечественной войны 1812 года. В 1819–1826 командир отдельного Сибирского корпуса и одновременно Тобольский и Томский генерал-губернатор.


[Закрыть], в блокаде Кистрина, где имел значительные поручения и переговоры с французским комендантом генералом Фурнье-де Альб, с самым полным успехом что подробно значится в особенном свидетельстве. Потом, в составе Северной армии кронпринца Шведского, в корпусе генерал-адъютанта барона Винценгероде[1880]1880
  Винценгероде Фердинанд Федорович (1761–1818) – генерал от кавалерии. Службу начал в рядах французской армии и участвовал в нидерландской компании. В 1792 поступил на гессенскую службу и сражался при Рейне. В 1797 отправился в Россию, произведен в полковники, назначен адъютантом к великому князю Константину Павловичу, участник войн 1805–1807 и Отечественной войны 1812 года.


[Закрыть], где исполнял должность обер-квартирмейстера пехоты. Неоднократно начальствовал летучими отрядами для сообщения с главною армией. Был в сражениях при Бауцене, Грос-Берне, Девицах, Лейпциге; за 6 октября произведен в Капитаны. В ночь, с 23 на 24 ноября, с порученными ему двумя ротами егерей, по замерзшему болоту, овладел Амтом, лежащем на гласисе крепости Ротенбурга; взял многих в плен, в числе коих был и сын коменданта. В ночь с 24 на 25 ноября, подвез на гласис же два орудия, действие коих имело влияние на скорую сдачу. Что всё значится в реляции и в представлении к ордену св. Анны 2 ст. с алмазами[1881]1881
  Здесь и далее примечания И.П. Липранди: «За это дело, в особенности, по важности скорого овладения сим пунктом, препятствовавшим маршалу Даву направиться из Гамбурга к Рейну, и как значится в представлении и выданном Липранди свидетельстве, он мог предъявить свои права на получение ордена ев. Георгия 4 класса, по статуту коего две статьи разрешали его; но он сего не сделал: имея 22 года отроду и разгар войны впереди».


[Закрыть].