Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

Глава IV
Разное

Александр Федорович Голицын (1796–1864). Материалы к биографии

Имя Александра Федоровича Голицына, знакомое в XIX в. даже мелкому чиновнику, не говоря уже о высших кругах власти, сейчас незаслуженно забыто. Очевидно, потому, что не принадлежал он ни к декабристским кругам, ни к героям войны 1812 г., а вовсе даже наоборот, занимал крупные государственные посты и исполнял свой долг с честью.

Действительный тайный советник, член Государственного Совета, статс-секретарь Комиссии по принятию прошений на Высочайшее имя приносимых, кавалер орденов Св. Андрея Первозванного, Св. Владимира, Св. Анны с Императорскою короной, Св. Александра Невского с алмазами, он не оставил после себя большого архива, а лишь некоторые фамильные бумаги рода Голицыных, которые бережно хранил и собирал всю жизнь. Небольшой фонд А.Ф.Голицына находится в Российской Национальной библиотеке (ф. 204), некоторые письма отложились в фонде Голицыных в РГАДА (ф. 1263), служебные бумаги в ГА РФ (ф. 109) и в РГИА (ф. 237, 251, 1349).

Родился Александр Федорович 29 июля 1796 г. в Москве, в семье Федора Николаевича Голицына (1751–1827). Родоначальником этой ветви Голицыных был князь Иван Алексеевич, женатый на Анастасии Петровне Прозоровской, известной князь-игуменье, статс-даме при Петре I. У него было два сына – Федор и Алексей. Потомство первого из них, к которому относился и Александр Федорович, получило прозвище «Голицыны с Покровки», представители второй ветви именовались «Кулики». Федор Николаевич – куратор Московского университета, в свое время был дружен с Екатериной II, Павлом I, французской королевой Марией Антуанеттой. Он писал стихи, оставил интересные воспоминания, развивал в детях способности к музыке и литературе.

Уже с детских лет маленького Сашу записали в число дворян, положенных при Министерстве Юстиции, all марта 1811 г. именным Высочайшим указом он был зачислен в самое привелегированное высшее учебное заведение России – Пажеский корпус; с оговоркой «с оставлением при родителях к окончанию наук»[1802]1802
  ГА РФ, Ф. 109, 1 экспедиция, 1832 г. Д. 432.


[Закрыть]. Окончив корпус в 1816 г. с чином 14 класса, Александр Федорович по состоянию здоровья и «по неспособности к военной службе» определяется в Коллегию Иностранных Дел актуариусом, пополнив число «архивных юношей»[1803]1803
  ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1832. Д. 432.


[Закрыть]. А вскоре началась его дипломатическая карьера. Первоначально Голицын состоял при графе И.А.Каподистрия, ас 1817 по 1821 гг. был причислен к миссии в Мадриде. От испанского короля ему был пожалован орден Карла III, а за попечение о русских больных морских служителях в Кадиксе – орден Св. Владимира 4 ст.

В 1821–1824 гг. Александр Федорович находился в отпуске «по семейным обстоятельствам» – в мае 1821 г. он женился на гр. Надежде Ивановне Кутайсовой[1804]1804
  Письма А.Я. Булгакова к брату. Русский архив, 1901 г., кн. 1, с. 56.


[Закрыть]. Вновь поступил на службу в июне 1824 г., был назначен в канцелярию цесаревича Константина Павловича, а через два года уже состоял при цесаревиче по гражданской части. Восстание 1830 г. застало его на пути в Бельведер. Толпа обезумевших людей вытащила Голицына и его жену из кареты и пешком отправила обратно домой. Когда через несколько часов они добрались до него, нашли дом разграбленным и опустошенным. Впоследствии княгиня написала интересные записки о пребывании в мятежной Варшаве и поднесла их Николаю I[1805]1805
  Там же. С. 545–546.


[Закрыть]. Император хранил записки в собственной библиотеке в Зимнем дворце.

После смерти Константина Павловича А.Ф. Голицын вернулся в Петербург и высочайшим указом был причислен «состоять при Особе Его Императорского Величества по I Отделению Собственной Его Величества Канцелярии», а с октября 1831 г. – по III Отделению[1806]1806
  ГА РФ. Ф. 109, 1 экспедиция, 1832 г., Д. 432.


[Закрыть]. В этой должности он оставался до декабря 1838 г., жалованья получал 8000 рублей в год. По занимаемой должности представлял III Отделение в различных комиссиях и комитетах: о раскольниках, в Еврейском комитете, о фальшивомонетчиках и др.

В 1838 г. Голицына назначили в Комиссию по принятию прошений на Высочайшее имя приносимых, в 1839 г. он уже возглавил эту Комиссию в должности статс-секретаря и оставался в ней до 1864 г. Один раз в месяц по делам службы имел доклад у императора. Неоднократно принимал участие в расследовании политических дел. Остановимся на одном эпизоде из его служебной практики. В декабре 1848 г. в III Отделении обнаружилось хищение некоторых дел, содержащих императорские резолюции. Беспрцедентный случай было поручено разбирать Следственной комиссии под председательством А.Ф. Голицына. Комиссия установила причастностьк делу чиновника III Отделения А.М. Петрова. В его бумагах нашли переписку с адъютантом И.Ф. Паскевича – П.К. Меньковым. Занимаясь изысканиями по истории Малороссии, Меньков просил Петрова доставлять ему сведения по интересующему предмету из петербургских архивов и библиотек. Петров, помимо всего прочего, делал для Менькова и обширные выписки из дел III Отделения. Меньков был доставлен с фельдъегерем из Варшавы в Петербург и посажен в «камеру предварительного «заключения» в III Отделении. Долго бы пришлось ему сидеть, и уже, очевидно, в Сибире, если бы не А.Ф.Голицын. Изучив переписку и бумаги П.К. Менькова, Голицын убедил подозрительного Л.В. Дубельта, что все просьбы Менькова носили чисто исследовательский характер и нужны были молодому человеку лишь для того, чтобы правдиво изложить историю Малороссии. Всеподданейший доклад, подписанный А.Ф. Орловым и Л.В. Дубельтом, заключался словами: «Меньков есть офицер образованный, способный, вполне преданный Государю и Отечеству, и может быть весьма полезен для службы»[1807]1807
  ГА РФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 122.


[Закрыть]. П.К. Менькова освободили, вернули в Варшаву, на два месяца он был отправлен в действующую армию, а затем возвратился к адъютантской должности. В будущем Меньков стал известным генералом, участником обороны Севастополя, главным редактором «Военного сборника», автором интересных записок о Крымской войне.

Сразу после расследования дела о хищении докладов, А.Ф. Голицына назначили председателем Комиссии по разбору бумаг лиц, прикосновенных к делу М.В. Петрашевского. Комиссия заседала в Петропавловской крепости (в литературе и документах часто называется «Крепостной» комиссией) и рассматривала бумаги арестованных, готовила материалы для Следственной комиссии.

Пиком служебной карьеры А.Ф. Голицына стало назначение в 1862 г. председателем Следственной комиссии по делам о распространении революционных воззваний и пропаганде. Комиссия занималась следствием по всем делам о распространении как заграничной, так и внутри империи революционной пропаганды и революционной деятельности. Она подчинялась непосредственно императору, имела статус самостоятельного учреждения, неподконтрольного прокурорскому надзору. По указанию Совета Министров все начальники отдельных ведомств должны были содействовать комиссии в выполнении возложенных на нее обязанностей и исполнять все ее требования. Судебные дела, возбужденные комиссией, должны были рассматриваться и решаться без очереди и без всякого промедления. Занимая пост председателя Следственной комиссии, А.Ф. Голицын по существу являлся третьим человеком в государстве после императора и шефа жандармов.

Несмотря на то, что занимал Александр Федорович высокие государственные посты, по долгу службы и по семейным связям знал всех и каждого, жил он очень скромно, не напоказ, практически никуда не выезжал, разве что на музыкальные вечера к А.Ф. Львову. Музыку любил страстно, в молодости хорошо играл на скрипке, и по отзывам современников имел два прекрасных инструмента[1808]1808
  Приключения лифляндца в Петербурге. Русский архив, 1878 г., кн. 2, с. 255.


[Закрыть]. Семья Голицыных жила в доме Менгдена, на углу Невского проспекта и Малой Морской. Летом жена и дочь выезжали в подмосковное имение, а князь оставался по делам службы в Петербурге – «тогда балкон, выходивший на Невский проспект, украшался большой пальмою: это ему заменяло дачу»[1809]1809
  Там же, с. 256.


[Закрыть].

А.Ф.Голицын знал многих государственных деятелей – при написании книги о М.М. Сперанском М.А. Корф советовался с Голицыным и записывал его воспоминания. Долгое время М.А. Корф служил бок о бок с Голицыным и называл его «человеком добрым, умным и образованным»[1810]1810
  Корф М.А. Записки. Русская старина, 1904 г., январь, с. 78.


[Закрыть]. Когда А.Ф. Голицын умер – 12 ноября 1864 г. – то на погребение пришли все министры, члены Государственного Совета, сенаторы, дипломаты и не смотря на 20-градусный мороз, провожали тело в Новодевичьий Воскресенский монастырь.

Семья Александра Федоровича была небольшой – жена, Надежда Ивановна, урожденная Кутайсова (1796–1868), сын и дочь. Сын – Евгений Александрович, капитан-лейтенант флота, был адъютантом у в.к. Константина Николаевича. Составил известное «Руководство к практической навигации и мореходной астрономии», получившее блестящую оценку знатоков-специалистов. Удачная военная карьера прервалась внезапно – в возрасте 32 лет морской офицер утонул в Финском заливе, добираясь по делам службы в лодке из Петергофа в Кронштадт. Дочь, Александра Александровна, была замужем за генерал-майором Илларионом Николаевичем Толстым. Александр Федорович имел четырех братьев, среди которых наиболее известен Михаил Федорович (1800–1873) – попечитель и главный директор Московской Голицынской больницы, богородский и звенигородский предводитель дворянства, попавший в известный «Алфавит декабристов»[1811]1811
  Подробнее о М.Ф. Голицыне см. Лобанова Т.Г. Семья князя Федора Николаевича Голицына и тайные общества декабристов. Хозяева и гости усадьбы Вяземы. Материалы III Голицынских чтений 20–21 января 1996 г. Большие Вяземы, 1996.


[Закрыть].

«…Полезен или вреден для общества…». (Знакомый А.С. Пушкина – Н.Г. Головин)

В июле 1865 г. в Москве скончался известный коллекционер и собиратель древностей Николай Гаврилович Головин. Полиция тотчас опечатала кабинет покойного, так как Головин слыл человеком «неблагонамеренным и по своему антиправительственному направлению обращал на себя особенное внимание III Отделения»[1812]1812
  ГА РФ. Ф. 109, 1 экспедиция, 1856 г. Д. 228. Л. 2.


[Закрыть]. Его подозревали в переписке с А.И. Герценом, а также в сочинении и распространении сатирических стихов на Манифест 19 февраля 1861 г. Однако, прямых улик против Головина не было, и путем опечатывания и рассмотрения его архива, полиция рассчитывала выяснить «насколько Головин был полезен или вреден для общества и Правительства»[1813]1813
  Там же, л. 3.


[Закрыть].

Рукописи и бумаги в московском доме и на даче в Очакове разбирали чиновник особых поручений при управлении Московского военного генерал-губернаторе А.С. Савельев и штаб-офицер Корпуса жандармов Дунаев. В большом количестве были найдены различные запрещенные в России издания: «Колокол» и «Полярная Звезда» А.И. Герцена, «Правда о России» П.В. Долгорукова, копия рукописи «Описание кончины Ея Высочества Цесаревны Анны Петровны, герцогини Голштинской», ряд иностранных революционных газет и журналов, листки итальянской юмористической газеты с гравюрами антимонархического содержания, копии писем к Герцену и т. п. Все это было срочно препровождено в Петербург в здание III Отделения на Фонтанке, 16[1814]1814
  Там же, л. 11.


[Закрыть].

Не менее любопытной оказалась и опись имущества Головина, составленная полицией. «Головин имел редкие сокровища, – сообщали из Москвы шефу жандармов Н.В. Мезенцеву, – почти недоступные для частного лица, как, например, в огромном количестве экземпляров самых редких и древних монет, чрезвычайно занимательных для нумизматического кабинета. Прибывшая вчера из Твери дочь покойного, Людмила Головина, к которой являлся присланный от Московского университета чиновник Музея и предлагал будто 500 тыс. руб. сер. за ящик, в котором хранятся разные манускрипты великих князей, почти от начала Российской Империи, но девица Головина предложения принять не могла, не будучи единственной наследницею, поэтому не вошла ни в какие объяснения. Замечательна также библиотека, в которой более 50 тысяч книг, драгоценные образа по их стоимости и древности, в массивных дорогих серебряных окладах, крест величиною в два с половиной аршина из чистого серебра, который вместе с ризами имеет весу более 50 пудов и в числе прочей движимости есть редкие картины лучших художников»[1815]1815
  ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1856. Д. 228. Л. 4–5.


[Закрыть].

В известном словаре Л.А. Черейского «Пушкин и его окружение» имя Н.Г. Головина упоминается несколько раз. Во-первых, А.С. Пушкин и Н.Г. Головин приходились друг другу родственниками, так как прабабушка поэта происходила из старинного рода Головиных. Во-вторых, Н.Г. Головин был свидетелем первой встречи и знакомства А.С. Пушкина с А. Мицкевичем[1816]1816
  Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1988.


[Закрыть]. Существует предположение, что поэт останавливался в имении Головина Микулино Городище при проезде в Москву или на обратном пути[1817]1817
  Там же. Журнал заседаний Тверской ученой архивной комиссии. 1899 г., с. 12.


[Закрыть].

Николай Гаврилович Головин родился в 1805 г. в сельце Архангельском Старицкого уезда Тверской губернии. Он был старшим сыном в семье, имел шесть младших братьев, среди которых известный в будущем эмигрант Иван Гаврилович Головин[1818]1818
  Головин Иван Гаврилович (1816–1890) – публицист-эмигрант. Образование получил в Дерите и Берлине, служил в МИД, уехал за границу, в 1844 г. лишен всех прав состояния и заочно приговорен к каторжным работам. Известен рядом сочинений о России, выступал с резкой критикой царского правительства. В 1851–1852 гг. жил в Италии, 1853–1854 гг. в Америке. При Александре II был восстановлен в чине и звании, но в Россию не вернулся.


[Закрыть]. Этот род Головиных ведет свое начало от Гавриила Алексеевича, жалованного в 1667 г. от царя Алексея Михайловича поместьями. Род был внесен в VI часть Родословной книги Московской, Новгородской, Петербургской, Тверской и Ярославской губерний. В 1822 г., семнадцати лет от роду Николай был определен юнкером в лейб-гвардии Конный полк, в ноябре 1824 г. получил звание поручика того же полка. Во время восстания 14 декабря 1825 г. Николай Гаврилович находился «в строю в войсках Отдельного Гвардейского Корпуса, собранных по Высочайшему повелению на Дворцовой и Исаакиевской площади против мятежников…»[1819]1819
  РГВИА, ф. 395, оп. 21, 1832 г., 1 отдел, 2 стол, д. 466, л. 3.


[Закрыть].

В 1830–1832 гг. он был в отставке «по домашним обстоятельствам», а в 1832 г. определся вновь на военную службу адъютантом к Виленскому губернатору Н.А. Долгорукову и прослужил у него до 1837 г., когда окончательно ушел в отставку. Вскоре Головин женился на Вере Петровне Мещаниновой. Она увлекалась литературой, участвовала во многих журналах, писала песни, романсы, стихи, кантаты на известные исторические события[1820]1820
  См. о ней и ее литературных трудах: Н.Н. Голицын. Библиографический словарь русских писательниц. СПб. С. 69–70.


[Закрыть]. Друзьями и знакомыми Головиных были Н.Н. Голицын, Д.Н. Каменский, С.П. Шевырев, Н.П. Фаворский[1821]1821
  Снегирев Н.М. Дневник. М., 1904–1905, т. I–II.


[Закрыть].

Большую часть времени семья проживала в Москве и в родовом имении Микулино Городище, расположенном в 40 километрах от Старицы. Главной достопримечательностью имения была древняя церковь в честь Архангела Михаила, построенная в XIV в. великим князем Михаилом Александровичем Тверским. Древний храм являлся усыпальницей Микулинских удельных князей, в нем сохранялась старинная церковная утварь, иконы. В церковный Синодик были внесены все близкие и дальние родственники Головиных, в том числе и прабабушка А.С. Пушкина, а с 1837 г и сам поэт. В 1850 г. храм был значительно обновлен, отреставрирован и вновь освящен архиепископом Тверским и Кашинским Гавриилом. В.П. Головина написала кантату по случаю торжественного события[1822]1822
  Снегирев Н.М. Собор в селе Микулино Городище. М. 1851.


[Закрыть].

Н.Г. Головин увлеченно занимался генеалогией, был обладателем великолепного собрания старинных грамот, редких печатных книг, нумизматической коллекции. Коллекция грамот насчитывала около 1000 экземпляров, самые ранние датировались XIII в. «Головин дорожит грамотами не только как знаток древностей отечественных, коим он охотно посвящает время, труды и деньги, но и как благодарный потомок древней знаменитой фамилии…», – сообщал в 1852 г. в письме к А.С. Норову профессор Н.М. Снегирев[1823]1823
  Чаев Н. С. К вопросу о подделке исторических документов в XIX веке.// известия Академии Наук СССР. Отделение общественных наук. 1933, № 6–7, с. 496.


[Закрыть]. Н.В. Калачов, совершавший в 1853 и 1854 гг. археографическое путешествие по губерниям России, обращал особенное внимание Археографической Комиссии на «архив полковника Головина в Москве: в этом архиве в числе множества актов XVI и XVII столетий, некоторые дополняют сведения о жизни князей Пожарского и Трубецкого и Авраама Палицына. Другие же документы того же архива, с коих доставлены были точные списки, относятся к XIV и XV столетиям. По отзыву Бередникова, эти акты – редчайшие из редких»[1824]1824
  Отчеты о занятиях и изданиях Археографической Комиссии за двадцатилетие ее существования и речи, читанные в публичном ее собрании 27 декабря 1859 года. СПб., 1860, с. 18.


[Закрыть]. К редчайшим экземплярам относилось Евангелие XV в., писанное уставом и имеющее на листах цветные заставки. Евангелие являлось вкладом князей Ховриных в Московский Симонов монастырь, в котором хранилось до 1812 года[1825]1825
  Казанский П.С. Село Новоспасское, Деденево тож и родословная Головиных, владельцев оного. М., 1847, с. 11.


[Закрыть]. Археографическая Комиссия вела переговоры с Головиным о покупке его собрания, но, к сожалению, Николай Гаврилович отказался продать коллекцию. Тем не менее, многие редкие документы из коллекции Головина были напечатаны Н.В. Калачовым в известном издании «Акты, относящиеся до юридического быта древней России», а также в собственных трудах Головина: «Примечания на «Слово о полку Игореве». М. 1846; «Родословная роспись потомков Великого Князя Рюрика». М. 1851; «Несколько слов о роде греческих князей Комниных». М. 1854.

Кроме уникальных документов, нумизматических редкостей, ценных картин, была в коллекции Н.Г. Головина вещь, которая по своему происхождению была ему «дороже всех монет и медалей». Это камер-юнкерская шляпа А.С. Пушкина, которая лежала на гробе поэта 1 февраля 1837 г. Ее подарил Головину член опеки над детьми и имуществом Пушкина Н.П. Тарасенко-Отрешков. «Вы имеете полное право на эту драгоценность, – писал он в письме к жене Н.Г. Головина Вере Петровне, – 1) по родству с Александром Сергеевичем: он был внуком Евдокии Ивановны Пушкиной – дочери адмирала Головина и называл Вашего мужа своим братом. 2) По духовной связи сердец за гробом – по молитвам о упокоении души бессмертного поэта, имя которого я встретил в Синодике в приходской церкви в Микулинском Городище. 3) По любви Вашей к отечественной словесности и тому дарованию, которым природа наделила Вас»[1826]1826
  Сушков Н. Пушкина шляпа // Раут, 1851, т. I, с. 9–10.


[Закрыть]. Шляпа хранилась в московском доме Головина, к ней был привязан специальный ярлычок с надписью и печать, при переезде летом в имение хозяева брали реликвию с собой. После смерти Николая Гавриловича в 1865 г. камер-юнкерская шляпа перешла по завещанию к его дочери – Ольге Николаевне, в замужестве Пономаревой. Она постоянно проживала с мужем в селе Прошково Боровичского уезда Новгородской губернии. Там и хранилась шляпа Пушкина, правда, как сообщает посетивший Пономаревых в 1894 г. известный театральный журналист Н.В. Дризен, ярлычок с надписью и печать на шляпе уже отсутствовали[1827]1827
  Дризен Н.В. Камер-юнкерская шляпа А.С. Пушкина // Исторический Вестник. 1894, кн. 4, с. 775–778. Л.П. Февчук в книге «Личные вещи А.С. Пушкина» (Л., 1970, с. 52) ошибочно указала, что Н.И. Тарасенко-Отрешков подарил шляпу помещице села Прошково – В.И. Пономаревой-Головиной, соединив, таким образом, мать и дочь в одно лицо.


[Закрыть]. После революционных событий 1917 г. шляпа, очевидно, была утеряна.

Что касается других вещей головинской коллекции, то частично они сохранялись у дочерей, частично дарились или продавались. На страницах отчета за 1867–1869 гг. директор Московского Румянцевского музея с горечью констатировал: «К сожалению, на страницы этого отчета я должен занести печальный факт, что в течение минувшего трехлетия музеев, уже несколько таких случаев, для пополнения разных отделов очень важных, вследствие решительного отсутствия денежных средств, несмотря на все принимавшиеся со стороны управления музеев меры, по необходимости было пропущено, что для отделения, без сомнения навсегда составит невозградимую потерю: продажа замечательного собрания древнерусских грамот после Н.Г. Головина – собрание раздроблено и частью продано в розницу, частью раздарено по монастырям» [1828]1828
  Отчет Московского Публичного и Румянцевского Музея за 1867–1869 гг. М., 1871, с.81 прилож.


[Закрыть].

Часть коллекции, оставшаяся у наследников, в марте 1929 г. была приобретена Историко-археографической Комиссией. После научно-технической обработки документов фонд «Коллекция Н.Г. Головина» насчитывает 260 ед. хр. Хронологические рамки документов – 80-е годы XIV в. – 1789 г. (среди них документов XIV в. – 2, XV в. – 39, XVI в. – 43). В основном, это грамоты на земельные владения, документы помещиков Волынских, Кашкиных, Троице-Сергиева, Симонова, Кирилло-Белозерского, Чудова монастырей, выписки с отказных книг, правовые грамоты. Фонд хранится в Архиве Петербургского Отделения Института Истории. Разбирая и описывая коллекцию, исследователи обнаружили, что ряд грамот попал к Головину не совсем законным путем. Имея обширные знакомства, в том числе и в архивном мире, Головин, очевидно, просил некоторых чиновников Московского архива старых дел приносить ему на дом для изучения некоторые грамоты Коллегии экономии. Сняв с них первоклассные копии, Головин возвращал их архивистам, оставляя у себя подлиники[1829]1829
  Подробнее об этом см.: Чаев Н.С. Указ, соч., с. 485–505.


[Закрыть].

В слабое оправдание Николая Гавриловича можно сказать лишь, что, являясь страстным коллекционером, он всеми способами старался получить для коллекции по истории своего рода только подлинные документы. Да, уж «поистине вреден для общества и Правительства» оказался Н.Г. Головин.

Коллекционер и собиратель – Н.Ф. Романченко

Инженер, археолог, реставратор, нумизмат, коллекционер, собиратель старых архивов – таков не полный перечень должностей и занятий Н.Ф. Романченко. Он был хорошо известен в кругах музейных деятелей и коллекционеров дореволюционного Петербурга; после революции – незаменимый по богатству опыта: научный сотрудник Русского музея, уполномоченный Петроградского отдела охраны памятников искусства и старины, эксперт отдела церковной старины и хранитель музея при Археологическом институте.

По воспоминаниям друзей и близких – «бледный, исхудалый, голодный, обтрепанный, с кожаным пояском поверх несменяемого осеннего пальто, с неизменным портфелем под мышкой»[1830]1830
  Н.Ф.Романченко. Некролог. Среди коллекционеров. 1923, № 5, с. 57.


[Закрыть] – он в трудные революционные годы хранил у себя дома, на глухой 10 роте Измайловского полка уникальные по значимости и богатству коллекции. В феврале 1923 года на квартиру Романченко был совершен бандитский налет. Налет был тщательно спланирован и осуществлен знаменитым и неуловимым бандитом «Ленькой Пантелеевым». Налет продолжался более 5 часов, выстрелом в упор бандиты убили бросившуюся на них немецкую овчарку и тяжело ранили Николая Филипповича и его жену Раису Дмитриевну[1831]1831
  Скрябин М.Е., Савченко Н.К. Непримиримость. Страницы истории Ленинградского уголовного розыска. Л. 1988, с. 90.


[Закрыть]. Все ценное из коллекций было вывезено. Через день после нападения, Н.Ф. Романченко скончался в больнице, в день своего рождения – 12 февраля.

Вскоре банда «Леньки Пантелеева» была поймана, некоторые вещи найдены, а то, что осталось в квартире Николая Филипповича, свезли в Музейный фонд. Нумизматическую коллекцию, насчитывающую около тысячи античных, восточных и русских монет передали в Эрмитаж[1832]1832
  Спасский Н.Г. Нумизматика в Эрмитаже. Очерк истории Минцкабинета отдела нумизматики. Нумизматика и эпиграфика. Т. 8, М., 1970, с. 210.


[Закрыть], коллекцию декоративно-прикладного искусства – в историко-бытовой отдел Русского музея[1833]1833
  После ликвидации историко-бытового отдела Русского музея, коллекции Н.Ф. Романченко поступили в Эрмитаж.


[Закрыть], коллекцию документов и книг – в Центрархив. В Центрархиве коллекцию раздробили – немногочисленные биографические материалы отправили в Москву в хранилище частных архивов (в настоящее время находится в ГА РФ, ф. 1053), документы по генеалогии дворянских родов поступили в архив Ленинградского отделения Института истории, исторические рукописи – в рукописное отделение библиотеки Академии Наук.

Н.Ф. Романченко родился 12 февраля 1870 г. в семье Филиппа Архиповича и Елизавета Матвеевны, урожденной Бобылевой. Филипп Архипович (1832–1900) был известен всему чиновному и сановному люду не только Петербурга, но и провинции, он знал всех губернаторов и предводителей дворянства, т. к. с 1854 г. занимал должность секретаря при шефе жандармов, а затем при министре внутренних дел. Он служил при четырех императорах, четырнадцати шефах и министрах, в течении 25-ти лет сопровождал императоров во всех путешествиях как по России, так и за границей. Выходец из солдатских детей, получивший в 1876 г. потомственное дворянство как кавалер ордена Св. Владимира, он достиг высокого положения своими способностями и трудолюбием. Каждый день, в 9 утра, он приходил на службу, садился за свой стол рядом с приемной и до вечера сидел за этим столом. Его обязанности имели характер домашнего секретаря при министре внутренних дел, и каждый министр, вступая в управление министерством, прежде всего, дорожил неприкосновенностью Романченко. «Чтобы удержаться на месте при таком разнообразии условий, характеров, лиц и направлений – даже исторических эпох – недостаточно одной уживчивости, одной услужливости, очевидно в нем ценили солидные служебные качества, знания, опытность, делавшие его полезным и даже незаменимым. В нем начальники находили, так сказать, традиционный архив, тонкого знатока личных отношений, обычаев и порядков, и по выражению одного из начальников – «могилу служебных тайн»»[1834]1834
  Ф.А. Романченко. Некролог. Новое время, 1 февраля 1900 г., № 8596.


[Закрыть]. Филипп Архипович собирал старинные часы и имел большую коллекцию. Страсть к коллекционированию проявилась у одного из шестерых детей Филиппа Архиповича – сына Николая. Часто путешествуя с отцом по России, Николай в детстве начал собирать разнообразные предметы – медные кресты, образки, монеты, интересные камни, минералы и т. п. «Наш домохозяин подарил мне летучую мышь, чучело, которое он сам сделал и заспиртованных насекомых, скорпиона и ящерицу, и очень много бабочек на булавках, я очень-очень рад этому, и 20 штук монет серебряных и медных и одна редкая римская» – записал Николай в своем детском дневнике[1835]1835
  ГА РФ, ф. 1053, оп. 1, д. 2, л. 2-Зоб.


[Закрыть].

Первоначально мальчик поступил в Александровский кадетский корпус, но в 1888 г. был отчислен из него «по болезни с награждением чином 14 класса». В этом же году Николай Филиппович поступил в Институт гражданских инженеров, который закончил в 1893 г. Каждое лето, по предписанию врачей, он проводил в Евпатории. Здесь он начал увлекаться археологией и вскоре закончил Петербургский Археологический институт. В 1891–1898 гг. по поручению Археологической Комиссии он занимался раскопками Крымских курганов и городищ близ Евпатории. Итоги раскопок он изложил в ряде очерков[1836]1836
  Материалы по археологии Евпаторийского уезда. СПб., 1896, вып. I; К вопросу о древнем поселении вблизи Евпатории. М., 1894; Раскопки кургана в местечке Кояш, Симферопольского уезда, Таврической губ. Симферополь, 1891.


[Закрыть]. Начинает формироваться его нумизматическая и археологическая коллекции – он покупает на базарах, в деревнях древние предметы обихода, монеты. Эти коллекции часто демонстрировались на выставках при Археологических съездах, при Международных конгрессах по доисторической археологии и антропологии. В 1893 г. Н.Ф. Романченко становится членом Таврической ученой архивной комиссии, в 1895 г. членом Русского Археологического общества, в 1898 г. членом Географического общества.

Но основным местом службы было петербургское градоначальство, где с 1895 г. Романченко являлся архитектором и техником ряда зданий, в том числе и здания Департамента полиции на Фонтанке, 16. В 1901 г. Археологическая Комиссия поручает Николаю Филипповичу как инженеру осмотреть, описать и составить сметы на ремонт Староладожских церквей: Св. Георгия XI–XIII вв. и деревянной церкви Дмитрия Солунского XVII в. Жемчужина древнерусской архитектуры Георгиевская церковь к началу XX в. была в севершенном запустении – крыши не было, потолок провалился, сгнил пол и оконные рамы, отваливалась кладка стен, фрески закоптели и запылились, «в начале мая в церкви лежал снег, а по старым фрескам текла вода»[1837]1837
  Романченко Н.Ф. Древности Старой Ладоги в памятниках зодчества. Вып. II. Церковь Св. Георгия Победоносца. СПб., 1906, с. 10–11.


[Закрыть], а церковь Дмитрия Солунского «представляет только печальную руину, ежечасно грозящую окончательным падением» – доносил Н.Ф. Романченко в Археологическую Комиссию[1838]1838
  Романченко Н. Ф. Древности Старой Ладоги. Вып. I. Церковь Дмитрия Солунского. СПб. 1905, с. 16.


[Закрыть]. Вскоре ему поручается руководство реставрацией и надзор за всеми ремонтными работами в Старой Ладоге, а также «приискание лица, принимающего на себя все денежные затраты по восстановлению церкви»[1839]1839
  ГА РФ, ф. 1053, оп.1, д. 25, л. 7, 8.


[Закрыть].

Церковь Дмитрия Солунского было решено «за ветхостью» не ремонтировать, а возобновить по старому образцу. Все расходы по возобновлению взял на себя Р.Г. Герасимов. После тщательных обмеров, выверки чертежей и деталей, церковь была разобрана, а 15 июля 1901 г. состоялась ее торжественная закладка. Иконостас, царские врата и некоторая церковная утварь были отвезены для реставрации в Петербург[1840]1840
  Иконопись царских врат была отнесена к XYI в. и к «новгородскому письму». Еще в 1860 г. из этой церкви многие иконы были взяты в музей Академии Художеств по ходатайству вице-президента Гагарина, позднее были переданы в Русский музей.


[Закрыть]. Уже через три месяца, 9 октября 1901 г., при большом стечении народа, в торжественной обстановке, вновь отстроенная церковь была освящена.

Вскоре были получены средства и на ремонт церкви Св. Георгия – большая часть средств поступила от императора Николая II, что-то профинансировала Археологическая Комиссия, часть средств была собрана церковно-приходским попечительством Староладожской церкви, председателем которого являлся Н.Ф. Романченко. В течении двух лет велись реставрационные работы, в результате которых была покрыта крыша, закреплена штукатурка на стенах, исправлен иконостас, отмыты от пыли фрески, а старый провалившийся деревянный пол был заменен метлахскими плитками. В 1904 г. отреставрированная Георгиевская церковь была освящена митрополитом Петербургским и Ладожским Антонием.

Вместе с настоятелем церквей Г.К. Добровольским Н.Ф. Романченко задумывает создать музей в Старой Ладоге, где были бы собраны предметы древнерусского искусства (иконы, церковная утварь, шитье, медное литье). С этой целью они предпринимали поездки в окрестные села, где были старинные церкви. «Вчера был в Масегском погосте, – писал Добровольский Романченко, – масса старинных икон, крестов, один даже каменный, чаша дубовая, антиминс патриарха Иософата.

Церковь чудной древней архитектуры. Словом, есть чем полюбоваться русскому человеку, но только все в запущении. Продать вещи частным лицам священник ни за какие тысячи не согласен, а уступить в пользу нашего музея согласен… Из древних и замечательных церквей я видел в селе Никольском на реке Сясе церковь Благовещения. Много замечательных икон и прочей церковной утвари. Я просил причта уступить нам некоторые вещи, и он согласился, если у нас будет музей…»[1841]1841
  ГА РФ, ф. 1053, оп. 1, д. 65, л. 43, 45.


[Закрыть]. Музей первоначально был устроен в церкви Дмитрия Солунского, где были сделаны специальные шкафы-стеллажи, а затем в «классе-музее» Староладожского училища, построенного в 1906 г. на средства Н.Ф. Романченко и под его руководством[1842]1842
  Там же, д. 43, л. 5.


[Закрыть]. В этом же году Романченко был занят ремонтными работами по укреплению воротной башни Староладожской крепости и древней церкви в Васильевском погосте. В 1908 г. в связи с приближающимся 200-летним юбилеем Полтавской битвы ему поручают руководство реставрационными работами в Петербургском Сампсониевском соборе.

Но Романченко не только реставрирует, он старается описывать памятники, над которыми приходилось работать. «Наша археологическая литература, – писал он – страдает одним важным пробелом: имея прекрасные подробные и очень ценные исследования, не имеет почти совсем общедоступных, популярных описаний памятников родной старины, особенно зодчества»[1843]1843
  Романченко Н.Ф. Древности Старой Ладоги, вып. I, с. 1.


[Закрыть]. Появляется серия популярных очерков Н.Ф. Романченко[1844]1844
  Романченко Н.Ф. Древности Старой Ладоги. Вып. I, II, СПб., 1905–1906; Исторический очерк С.-Петербургского Сампсониевского собора. СПб., 1909; Прошлое Шефского дома (Фонтанка, 16). СПб., 1902; Краткий путеводитель по Храму-музею, сооруженному Е.С. Рахлиным-Румянцевым в Новгородской губ., Валдайского уезда, близ села Рютина. Пг., 1922.


[Закрыть].

Попутно со Староладожскими реставрационными работами Николай Филиппович присматривается к быту соседних деревень и спешит зафиксировать старинные обычаи: записывает свадебные, похоронные, обрядовые песни и причитания, пословицы и поговорки, собирает и покупает в деревнях предметы старины и быта – народные костюмы, украшения, шитье, образки и кресты, серьги. Интересуют его и иконы «позднего письма», и бытовые портреты русского купечества. Но самыми знаменитыми и уникальными вещами в его коллекциях были украшения из русского жемчуга и предметы медного литья, которые специалисты считали образцовыми по степени сохранности. Эти коллекции постоянно появлялись на различных выставках: на I Международной выставке исторических костюмов в Таврическом дворце (1903 г.), на Царскосельской юбилейной выставке (1911 г.), на выставке Всероссийского съезда русских художников в залах Академии Художеств (1912 г.), где Романченко помимо всего показал и собрание деревянной резьбы. Коллекции Н.Ф. Романченко были особенно отмечены на выставке в Царском Селе: «все посетители любовались прекрасной коллекцией жемчужных серег Новгородской, Вологодской и Олонецкой губерний, которую так тщательно и так красиво подобрал известный коллекционер Н.Ф. Романченко… Очень интересны и типичны были привезенные из собрания Романченко купеческие, мещанские и крестьянские портреты: седой купец Морозов, из бывших крепостных, одетый в мундир, его супруга, крестьянская крепостная девушка, купеческая дочка с приданым. Строгие лица староверов надолго приковывали внимание каждого посетителя. Кроме портретов были и картины. Одна из них изображала пляску в избе под балалайку и русскую песнь, слова которой написаны на картине: «во лузях, во лузях, так и во зеленых лузях». Н.Ф. Романченко выставлял также коллекцию кокошников, шугаев и душегреек. Здесь были калужские кокошники круглой формы, остроконечные костромские, псковские, «девичья краса» – головной убор девушки Новгородской губернии и черные, расшитые серебром перчатки Костромской губернии, которые в старину надевал молодой, когда шел под венец»[1845]1845
  Художественно-иллюстрированный исторический альбом, состоящей под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Царскосельской юбилейной выставки 1911 года. СПб., 1911, с. 70–74.


[Закрыть]. Николай II, посетивший выставку, особенно отметил коллекцию жемчужных серег Н.Ф. Романченко[1846]1846
  Там же, с. 54.


[Закрыть]. Эта коллекция была описана ее составителем и опубликована с иллюстрациями в «Журнале редкостей» (1911 г. № 2, 3; отдельный оттиск появился в 1912 г. под заголовком «Несколько слов о русском жемчуге»).