Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

1814 января 1-ro, по переправе в Дюссельдорфе через Рейн; независимо постоянной обязанности, возложено на него управление секретным отделением движений и ведение военного журнала. За штурм Соассона, 2 Февраля, произведен в Подполковники. В сражениях под Краоном, Лаоном и других и находился при корпусе до занятия Парижа. По возвращении войск в Россию, делал военное описание Гродненской губернии и Белостокской области – до второго похода.

В 1815 году, во второй поход во Францию, в корпусе графа Ланжерона[1882]1882
  Ланжерон Александр Федорович (1763–1831) – генерал от инфантерии, французский эмигрант, на русской службе с 1790, участник Отечественной войны 1812 года. В 1815–1823 – Новороссийский генерал губернатор, член Верховного уголовного суда над декабристами


[Закрыть] (в составе армии Эрцгерцога Карла). По переходе через Рейн, в Майнце, поручен ему Липранди отряд для открытия сообщения чрез занятые французскими партизанами леса, с австрийцами, находившимися у Фальцбурга, Соверна и Стразбурга.

Успешное действие отряда засвидетельствовано в корпусном приказе и представлении к награде. После сего находился при блокадах Зальцбурга и Бича, потом перешел к блокаде Меца и Тионвиля, где находился во многих стычках» и посылаем был, как в Мец, так и в разные другие места парламентером, с полным успехом.

По заключении мира поступил в корпус генерал-адъютанта графа Воронцова[1883]1883
  Воронцов Михаил Семенович (1782–1856) – генерал-фельдмаршал, участник Отечественной войны 1812 года, с мая 1823 новороссийский генерал-губернатор и полномочный наместник Бессарабской области, впоследствии главнокомандующий отдельным Кавказским корпусом и наместник Кавказа


[Закрыть], вошедшего в состав армии Герцога Велингтона, и назначен состоять при кавалерии, отдельно, за 150 верст, расположившейся от пехоты, в Шампаньи. Здесь, в продолжении 1815, 1816, 1817 и 1818 годов, управлял сношениями с французскими властями; неоднократно возлагались на него Графом Воронцовым различные поручения, и всегда вызываем был сопровождать его в разных обозрениях местностей: Арденского леса, окрестностей Линьи, Ватерлоо и других. Составил пространное историческое и статистическое описание Арденского департамента, на французском языке, заслужившее лестный отзыв от французских властей, и пожелавших иметь с оного копию.

По возвращении в 1819 году в Россию, командирован был в Вильно, где составлял военное и статистическое описание губернии.

В 1820, перешел в 6-й корпус генерала Сабанеева[1884]1884
  Сабанеев Иван Васильевич (1770–1829) – генерал от инфантерии, участник Отечественной войны 1812 года, командир 6-го корпуса, в январе 1822 расследовал дело о восстании в 1821 году Камчатского пехотного полка


[Закрыть], расположенный в Бессарабии, где имел различные особые поручения, преимущественно во время возникшей гетерии в 1821 и последующих годах, поручено было наблюдение за нашею границею по Пруту и Дунаю; несколько раз посылай был парламентером в турецкие крепости и на переговоры с разными пашами.

В начале 1823 года, по домашним обстоятельствам, оставил военную службу в чине Полковника и с мундиром, продолжая изучение Турции в полном ее объеме, также турок и различных туземных славянских племен.

Второй период.

В 1823 году через несколько месяцев после увольнения из военной службы, генерал-адъютант Граф Воронцов, назначенный Новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабской области пригласил его на службу по Бессарабии, и был принят в чине Полковника по особым поручениям, с значительным содержанием.

В 1825, поступил в Генеральный штаб подполковником с назначением начальником размежевания Крымского полуострова, а как открытие этого размежевания еще не последовало, то и продолжал занятия по Бессарабии.

В 1826 году произведен в Полковники.

В этот второй период службы при Графе Воронцове, имел многие значительные поручения, заведывал кордонною линиею по Пруту и Дунаю, по таможням, карантинам, соляным и рыбным промыслам; по предварительно составленному проекту – привел в устройство почтовые сообщения в области, проложил многие новые тракты и исправил все бывшие дороги, устроил почтовые дома; составил проект, приведенный в действие, какала по реке Быку для опущения озера и болот, причинявших заразы; – назначил места для устроения по области в степях фонтанов. Обозревал возможность прорытия пролива между озерами Ялпухом и Кугурлуем и составил образцовое статистическое описание Бессарабской области. Что всё значится в свидетельствах Графа Воронцова и Графа Ф.Н. Палена[1885]1885
  Пален Федор Петрович (1780–1863) – в 1809–1822 русский посланник в Вашингтоне, Рио-де-Жанейро, Мюнхене, с 1823 служил в Одессе, в 1826–1828 одесский градоначальник, с 1832 член Госсовета.


[Закрыть], и их отношений к графу П.А.Толстому[1886]1886
  Толстой Петр Александрович (1769–1831) – генерал от инфантерии, управляющий Главным штабом, главнокомандующий в Петербурге и Кронштадте


[Закрыть] и графу Дибичу[1887]1887
  Дибич Иван Иванович (1785–1831) – участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813–1814, в 1829 главнокомандующий действующей армией на Балканах, в 1831 в Польше


[Закрыть], свидетельствующих о значительной пользе и сохранении казне больших сумм. Сопутствуя всегда графа по Бессарабии, находился при нем и на конференциях в Аккермане; откуда, как и прежде и после, был послан под разными предлогами в турецкие крепости, и в это время усилил тайные сношения с турецкими запорожцами, плодом чего было то, что, при переправе Государя в 1828 году чрез Дунай, кошевой их атаман Гладкий, с несколькими стами запорожцев, всегда неистовых врагов наших, – соединился с нашею армией. По случаю предположений о разрыве аккерманских конференций, составил многие записки: о турках, о правом береге Дуная, о более удобном месте для переправы нашей (которая тут в 1828 году и совершена), и многие другие. Некоторые из этих описаний были в секретном архиве Генерального штаба напечатаны и вызвали ему самые лестные отзывы от начальника Главного штаба Графа Дибича, генерал-квартирмейстера оного же Штаба Графа Сухтелена[1888]1888
  Сухтелен Павел Петрович (1788–1833) – генерал-адъютант, участник Отечественной войны 1812 года, генерал-квартирмейстер Главного штаба Отдельного Кавказского корпуса, состоял при персидском посольстве в 1829 году во время пребывания его в Петербурге, оренбургский генерал-губернатор


[Закрыть], от начальника Главного штаба 2-й армии генерал-адъютанта Киселева[1889]1889
  Киселев Павел Дмитриевич (1788–1872) – участник Отечественной войны 1812 года, с 1819 начальник штаба 2-й армии, в 1837–1856 министр государственных имуществ, с 1835 постоянный член секретных комитетов по крестьянскому делу.


[Закрыть] и других, хотя и не прямых его Липранди начальников, ибо он состоял при генерал-адъютанте Графе Воронцове.

В 1827 году по расстройству здоровья от быстрых усиленных поездок осенью верхом по кордонам, простирающимся более как на тысячу верст, уволен был, к козловским грязям, в отпуск на четыре месяца с сохранением жалованья и единовременною выдачею годового оклада. Проезжая в Козлов через Одессу, куда в тот же день приехал генерал-адъютант Киселев, Липранди призван был к графу Палену, исправлявшему должность графа Воронцова. Здесь оба сановника объявили ему, что, так как война с турками кажется вероятною, а сведения, получаемые из княжеств и других мест Турции, так неопреде-лительны и разноречивы, что содержат армию нашу в беспрерывном движении, оба убеждали его принять на себя это поручение, что, кроме его, в настоящее время, никто не может выполнить оного с большею основательностию и т. д. Несмотря на страдания его, Липранди, ему было очень лестно, что генерал-адъютант Киселев, имея в своем распоряжении несколько десятков офицеров Генерального штаба, избрал не состоявшего у него под начальством, а еще более тем, что Липранди указан был ему Графом Дибичем, а потому, вместо того, чтобы отправиться к грязям, – возвратился к границам на Прут и Дунай и скоро успел удовлетворить ожиданиям своего начальства, передававшего его сведения генерал-адъютанту Киселеву; что засвидетельствовано самыми лестными официальными отзывами[1890]1890
  Примечание И.П. Липранди. В одном из них, Графа Дибича к генерал-адъютанту Киселеву, сказано о Липранди: что штаб-офицер сей всегда отличался постоянным усердием к службе, и т. д.


[Закрыть].

Вслед за сим получено было Высочайшее повеление о дозволении генерал-адъютанту Киселеву употребить его Липранди еще на некоторое время для дальнейших действий по сему поручению. После Наваринской битвы, когда война была уже неизбежною, на Липранди возложено было приготовление всех без изъятия материалов к оной. Для большего успеха в этом, не смотря на выезд посланников из Константинополя и прерывание дипломатических сношений, Липранди переехал в княжества, наполненные турками, ожесточенными до неистовства Наваринскою битвой. Пребывание его там, под предлогом пользования у одного из знаменитых врачей, прежде жившего в Кишиневе, не могло заставить верить никого, а звание его, как Полковника Генерального Штаба и известность его, подала повод ко многим противудействиям, хотя он близко был знаком со всеми боярами. Но господарь был враждебен русским. Турки были неукротимы. Три выстрела в разное время, было сделано по Липранди, и один из них, среди дня, в окошко Французского консула Лаго, где был Липранди. Наконец, он успел особенным случаем, в свое время описанным, по странности своей, во многих иноземных газетах, сблизиться с турецкими властями так, что Диван-Эфенди-Тегели, Баш-бешли-ага-Ариф, Браиловский Аян Осман-Ага и некоторые другие, почти безотлучно были у него, совещаясь даже в донесениях, которые обязаны были делать в Константинополь. Но господарь, подстрекаемый австрийским агентом Лиманом, всячески старался выжить Липранди из княжеств. Многие из лиц, подозревавшихся – или отправляемыми к нему с бумагами из карантинов, или от него туда, где находились адъютанты генерала Киселева: в одном князь Урусов[1891]1891
  Урусов Михаил Александрович (1802–1883) – адъютант начальника штаба 2-й армии П.Д. Киселева, в 1826 поручик лейб-гвардии Уланского полка, впоследствии генерал-адъютант, сенатор.


[Закрыть], а иногда Жеребцов, в другом Коноплин, для отправления донесений по принадлежности, – были убиваемы на пути, как бы это совершалось разбойниками. Наконец австрийский консулат, видя, что ничто не побуждает Липранди прекратить его занятия, отнесся к своему правительству, а это к нашему, что, так-как русского посланника нет в Турции, а Липранди, в качестве офицера генерального штаба, находится в стране, наполненной турками и ежедневно подвергается опасности, то австрийское правительство, – как дружественная держава, в случае какого либо происшествия – слагает с себя всякую ответственность. Липранди было разрешено оставить княжества; но он отвечал, что не оставит их прежде окончания своего поручения, и удостоверил, что, в случае какого-либо успешного покушения на него – не найдут при нем ни одного клочка бумаги, который бы мог обличить его занятия. Так он пробыл четыре месяца до марта 1828 года, успев, по всем без изъятия отраслям, удовлетворить желание правительства, как по статистическим, административным, географическим, топографическим и военным – в пространном значении слова, отношениям, так и сообщением сведений о приготовлении турок к военным действиям; характере и свойстве всех начальствующих лиц в их армии, и крепостях и пр. и пр. Исчисление всего было бы здесь длинно; достоинство же их и верность – оправдались последствиями, что засвидетельствовано несколько раз самым блистательным образом генерал-адъютантом графом Дибичем, генерал-адъютантом Киселевым, Графом Ф.П.Паленом. Всё это находится у Липранди в оригинале. К нему посылались, по Высочайшему повелению, многие донесения от высших лиц из-за границы, в подлиннике, для изложения своего мнения. Выезжая из княжеств, Липранди проехал чрез Австрию, где собрал подробнейшее сведение о расположении австрийской армии, что тогда очень занимало наше правительство. Прибыв в главную квартиру, в Тульчин, для сдачи окончательных сведений, с тем, чтобы отправиться к постоянному месту своего служения, фельдмаршал генерал-адъютант Киселев, после многих лестных выражений, сказали ему, что: «вас мы не отдадим графу Воронцову». Затем он отправился в Кишинев.

Третий период.

Вслед за возвращением Липранди, в марте 1828 года, в Бессарабию к постоянным своим служебным занятиям, он получил предписание от графа Воронцова, в котором сказано, что он Липранди, «по особенному Высочайшему повелению, отзывается от него к армии, для предстоящей войны». Вместе с сим Его Сиятельство приложил и свидетельство, в коем, упоминая об этом вызове, исчислены занятия его, Липранди, за исполнение коих изъявляется графом, в самых лестных выражениях, признательность. В то же время получено было им, Липранди, предписание от генерал-адъютанта Киселева, в коем сказано, что Государь Император изволил утвердить составленный, по приказанию, проект о продолжении собирать сведения о неприятеле, и учреждении тайных агентов, как в разных местах Турции, так в Австрии и пр.[1892]1892
  Примечание И.П. Липранди. Преимущественно в Сербии, с которою были особенные сношения, и поверенный князя Милоша Герман (М.Ф. Сербский, болгар) постав ленный с Липранди в сношения еще с 1826 г., в настоящее время находился почти безотлучно при нем до окончания войны. Так в 1829 г., в Крагаевцах взят был один поляк по какому-то подозрению, на, пути из Варшавы в Константинополь; у него найдены были бумаги на латинском языке, ясно дававшие понимать замыслы Польши и заарестованного эмиссара. Бумаги были отправлены в главную квартиру; там признали поляка за сумасшедшего, и, возвратив оные, разрешили его освободить. Чрез год, т. е., в 1830 году, события в Польше доказали, что эмиссар не был сумасшедший. Генерал-адъютант Толстой (тогда полковник и флигель-адъютант) живой тому свидетель; но есть и другие.


[Закрыть], и что он Липранди назначен начальником этого учреждения с особым жалованьем сверх получаемых окладов, по 2 тысячи рублей серебром в год, без звания Начальника высшей заграничной тайной полиции. Ежемесячная сумма на расходы вполне утверждена. Успешное действие сего поручения превзошло ожидания, что официально засвидетельствовано. По прибытии главной квартиры в Кишинев, Липранди поручен особый передовой конный отряд, с которым, в ночь на 25-е апреля, он переправился вплавь чрез Прут, при Скулянах и быстро, с разсветом, занял Яссы, где захватил в плен многих турок, из коих некоторые начали было защищаться; но, увидев Липранди, которого знали, тотчас побросали оружие и сдались. Остановил господаря, готового сесть в карету, чтобы бежать в Австрию, взял его в плен и отправил в карантин. Всё это, со множеством тому подобного, засвидетельствовано генерал-адъютантом бароном Крейцом[1893]1893
  Крейц Киприан Антонович (1777–1856) – генерал от кавалерии, командир Сибирского драгунского полка.


[Закрыть] и полномочным президентом диванов обоих княжеств, прибывших в тот же день в Яссы. Сделав нужные распоряжения по разным предметам, Липранди отправился в главную квартиру. Из Кара-Су послан был с порученным ему отрядом, составленным из регулярной конницы, и Казачьим Ступачевского полком, сделать сильную рекогносцировку на Базарджик, в котором неприятель начал сосредоточиваться. Поручение это было исполнено с полным успехом, передовые посты неприятеля в несколько линий были сбиты и получено положительное сведение о его силах. Независимо сего открыта прямая и незанятая нами дорога, идущая прямо из неприятельского лагеря в лагерь Императорский. В Базарджик, по Высочайшему повелению, сделал расписание фонтанов для разных частей войск, и донес, что, по расчету, одни только лошади имели возможность вдвое с половиною суток пользоваться водопоем один раз. Из Базарджика отправился на аванпосты для более удобного исполнения поручения и находился на аванпостах до самого окончания кампании. За сражение под Шумлою, 8 июля, получил орден св. Анны 2-й ст. На другой день, по Высочайшему повелению, возложено на Липранди сделать проект генеральной фуражировки. 14-го числа находился при овладении высотою на правом фланге, где и поставил редут № 5. Июля 16-го по Высочайшему повелению послан с атаманским полком для обозрения левого неприятельского фланга к Боулару[1894]1894
  Примечание П.П. Липранди. Снятие всех укреплений Шумлы, с показанием начальников и числа их защищающих; что, с пособием Шт. Кап. Вельтмана под картечным и ружейным огнем, в продолжении двух дней, было исполнено.


[Закрыть]. Находился почти на ежедневных перестрелках с аванпостами, которыми заведывал. Августа 5-го, поручен ему, Липранди, отряд, состоящий из 35-го егерского полка, 4-х легких орудий и 600 казаков, с которыми проникнул чрез Кулевчинские дефилеи и чрез Маковщину открыл сообщение с генерал-адъютантом Бенкендорфом[1895]1895
  Бенкендорф Константин Христофорович (1783–1828) – дипломат и военоначальник, генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов, в в 1820–1826 чрезвычайный посланник при Вюрьембергском и Баденском дворах, в русско-персидскую войну 1826–1828 командовал отдельным отрядом кавалерии на Кавказе, участник русско-турецкой войны 1828–1829.


[Закрыть] в Проводах, имел успешное дело с неприятелем и успел еще привезти значительный запас фуража, в котором армия претерпевала большой недостаток. 14 августа назначен был с отрядом из одного пехотного полка, четырех орудий и 600 казаков, идти чрез Смедовские дефилеи и овладеть в Малых Балканах Чалыковаком, но внезапное нападение неприятеля и овладение редутом № 5 и в то же время сильного натиска, на левый фланг, отложили это движение, и Липранди, с собранными 600 казаками, действовал в битве. 27 августа, посредством тайных сношений с неприятелем и допросами выходцев и пленных, предупредил, что, за час до рассвета следующего 28 числа неприятель, в больших силах нападет на центральные наши редуты № ХП и XXVII, находящиеся перед главною квартирою, и что в это самое время знатная часть неприятельской конницы, под начальством Али-Шах-Паши[1896]1896
  Али-Шах-Паша (1815–1871) – турецкий государственный деятель, посол в Вене, Петербурге, Лондоне. В 1846–1852 министр иностранных дел Турции, с 1855 великий визирь.


[Закрыть], обойдя ночью наш левый фланг, ударит на тыл позиции. Вследствие этого сведения артиллерия и гарнизон помянутых редутов был усилен, посланы ручные гранаты и конгревовые ракеты; конница, под начальством генерал-лейтенанта Редигера, с значительного артиллерией, выдвинулась против Али-Шах-Паши, и, не смотря на то, что некоторые искали придать сему сведению тень вымысла; но, по настоянию генерал-адъютанта Киселева, приняты были все меры предосторожности. Неприятель, в помянутый час, пользуясь темнотой утра, атаковал с такою стремительностью помянутые редуты, ожидавшие уже момента, что некоторые, даже конные, ввалились во рвы. Отбитые в первый раз и побужденные к вторичному нападению своею картечью, они вновь напали на редуты и некоторые из них были заколоты на бруствере. Али-Шах-Паша, увидев неудачу пехоты, обменялся с генерал-лейтенантом Редигером только несколькими пушечными выстрелами и отступил. Решительное нападение на помянутые два редута несомненно увенчалось бы полным успехом, если бы, на основании сведений, не было принято усиленных мер к отражению, и тогда армия, уже уменьшившаяся более чем наполовину, была бы разрезана на две части и последствия были бы значительны; ибо, не было бы уже возможности оставаться под Шумлою, и тогда самая осада Варны могла быть затруднена. Это понимали в то время в полном смысле слова, и потому, едва как дело кончилось Липранди был потребован в главную квартиру, и здесь, пред палаткою главнокомандующего, при многих, доселе еще живых, свидетелях фельдмаршал и Граф Дибич обняли Полковника Липранди, благодарили его, и, можно сказать, не было меры в выражениях, о которых здесь умалчивается. Все поздравляли его, исключая тех, которые хотели показать, что сведение было неосновательно. Посланный адъютант главнокомандующего конно гвардии штаб-ротмистр Ховен[1897]1897
  Ховен Христофор Христофорович (1794–1890) – генерал от инфантерии, сенатор, участник топографической съемки Бессарабии.


[Закрыть], был произведен прямо в полковники; столь важно почиталось тогда это дело. Липранди получил Св. Анны 2 ст. с алмазами[1898]1898
  Примечание И.П. Липранди. Здесь опять на основании статута военного ордена Липранди мог предъявить свои права на орден св. Георгия 4кл., что даже одно из возвышенных лиц ему говорило; но он не мог изменять своих правил.


[Закрыть]. После сего турки в Шумле стали осторожнее, и кроме, как накануне нашего отступления, l-ro октября, из укреплений не выходили, а довольствовались только, почти ежедневною, перестрелкой с аванпостами и мелкими с ними схватками. В продолжении этого времени на Липранди возлагались независимо прямых его обязанностей начертание правил для фуражировок и указания мест для оных. По сдаче Варны, предположили, 2 октября, оставить позицию при Шумле. Накануне, после полудни, неприятель в значительных силах пехоты артиллерии и конницы, начал выходить на равнину против оконечности нашего левого фланга, что очень озаботило главную квартиру, ибо в том положении, в котором армия наша тогда находилась, при совершенном изнурении артиллерийских и полковых обозных лошадей, неприятель мог бы ей нанести большой вред. По распоряжению Липранди, казаки в перестрелке успели схватить несколько пленных, от которых узнали, что неприятель ничего не знает о предположении ночью оставить позицию. На этот конец тотчас двинули на высоты против неприятеля многочисленную артиллерию, 5-ю уланскую дивизию и пр. и открыли огонь. Неприятель отвечал слабо и скоро начал стягиваться в укрепления. В жаркой схватке казаков, во все это время продолжавшейся, с турецкими наездниками, генерал-лейтенант Сысоев[1899]1899
  Сысоев Василий Алексеевич – есаул Донского казачьего войска, генерал-майор, по словам Н.Н. Муравьева «человек храбрый, умный, проворный и опытный».


[Закрыть] получил сильную контузию в живот, и на Липранди, как на старшего в аванпостах, возложено было распоряжение скрыть оставление лагеря и вывоз с редутов артиллерии так, чтобы неприятель не мог заметить и не помешать отступлению. Принятыми мерами Липранди успел вполне достигнуть сего, и, с рассветом дня, турки увидели только его с несколькими стами казаков, на месте, где находилась наша главная квартира. С выскакавшими отовсюду наездниками казаки, находившиеся с Липранди, имели перестрелку, и когда последние повозки перешли мостик на Буланлыке, тогда и он перевел свою команду.

Знатная часть армии направилась на зимние квартиры в княжества, главная квартира в Яссы. В продолжении отдохновения армии на зимних квартирах, на Липранди, независимо прямой его обязанности, возлагались многие первой важности поручения; так например, распоряжения, для сожжения камышей, чтоб отклонить зло качественность воздуха весною; настояние к лучшему закрытию и истреблению многочисленного рогатого скота и лошадей, падших на известных пространствах; некоторые меры по случаю чумы, как ему известные во время служения при генерал-адъютанте Воронцове; указание мест по течению Дуная от Вилина (Калафета) до Журки, для возведения укреплений, которые бы, по вскрытии Дуная, могли препятствовать неприятелю транспортировку запасов и т. п. Сожжение турецкой флотилии, зимовавшей у Силистрии; инспектирование всех казачьих полков в армии и введение в них правильной отчетливости в людях и лошадях и пр. Составление правил для конвоирования транспортов и их ночлегов; руководство для этапных начальников; правила для фуражировок. Всё это было напечатано для руководства по армии по Высочайшему повелению, полученному из Петербурга – собрание точных сведений о пути из Силистрии чрез Каугуру к Базарджику, по этому пути Граф Дибич, в 1829 году пришел из-под Силистрии к Кулевче[1900]1900
  Примечание И.П. Липранди. Из сего неотменно следует, что первая мысль сего движения, решившего в несколько часов под Кулевчею участь войны – принадлежит Государю. На это у Липранди есть официальный факт.


[Закрыть], и множество подобных поручений, как по Высочайшему повелению, так и по распоряжениям главнокомандующего, что всё свидетельствуется предписаниями, находящимися у него Липранди. Одинаково, будучи в Бухаресте, и, разговаривая со вновь назначенным полномочным председателем диванов генерал-лейтенантом Л.Желтухиным[1901]1901
  Желтухин Петр Федорович (1777–1829) – генерал-лейтенант, участник наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 года, с 1817 командир лейб-гвардии гренадерского полка, в 1827 назначен киевским военным губернатором, в 1829 исправлял должность председателя диванов Молдавского и Валахского княжеств.


[Закрыть] о затруднении подвоза местными средствами, по случаю совершенного разорения половины княжеств, частей, прилегающих к Дунаю, где только и совершаются движения, Липранди подал ему мысль, которую он просил разработать на бумаге; Липранди составил записку, которая вполне была выполнена, и транспорты, во множестве, двинулись по всем направлениям, без всякого отягощения народа, а напротив.

В продолжении этого же времени, по изъявленному желанию Генерал-лейтенанта Киселева, Липранди составил записку: «о необходимости партизанского отряда волонтеров, для действия в предстоящую кампанию в лесах правого берега Дуная. Средства в составлении отряда и польза от оного”. По случаю назначения другого главнокомандующего и начальника Главного Штаба записка эта оставлена до прибытия графа Дибича. По приезде его, Липранди был вытребован из Калараша. Записка признана чрезвычайно полезною, и на него Липранди возложено формирование сего отряда в 1200 человек (400 конных и 800 пеших), которого он и назначен начальником, с исполнением и прежних поручений. Граф Дибич и граф Толь[1902]1902
  Толь Карл Федорович (1777–1857) – участник Отечественной войны 1812 года, с декабря 1830 начальник штаба армии И.И. Дибича, после его смерти временный главнокомандующий армией, в 1833–1842 – главноуправляющий Министерством путей сообщения и публичных зданий.


[Закрыть], в совещаниях с Липранди, требовали от него, чтобы он ничего не щадил для скорейшего исполнения сего поручения. Липранди не воспользовался никаким денежным для формирования пособием, как видно будет далее, на что есть официальные доказательства[1903]1903
  Примечание И.П. Липранди. В то время всякое предположение армии сообщалось Липранди изустно и письменно-собственноручно, а также секретными предписаниями и предположениями Государя, и никакая сумма не была бы ему отказана.


[Закрыть]. Не смотря, что формирование отряда возложено было тогда, когда армия начала уже двигаться за Дунай, Липранди успел соединять до 1000 человек: албанцев, арнаут, македонцев, фессалийских греков, болгар, босняков, сербов, черногорцев, всех бывших участниками, или в войнах сербских, греческих и гетеристских, в княжествах или междуусобных распрях пашей, байрактара, пегливана и других, или в разбойничьих шайках Кара-Феиза и др., в числе коих было много и самих атаманов. Всё это произведено было решительно без всяких для казны издержек[1904]1904
  Примечание И.П. Липранди. Печатный билет и белая перевязка на левой руке – для каждого волонтера; два знамя, и наконец необходимые переезды, за прогоны по Бессарабии, Молдавии и Валахии, по набору, как самим Липранди, так и посылавшимися им, производились им самим, отказавшимся взять экстраординарную сумму – которую бы он мог в то время взять в неопределенной цифре; во-первых, потому, чтобы не быть впоследствии обязанным отдавать отчет, а во-вторых, потому, чтобы, по окончании кампании, если не будет убит, он тогда был холост, иметь некоторую сумму. Вся сумма эта, следовавшая Липранди, не восходила до двух тысяч рублей серебром. Но когда кампания кончилась, все начальства армии, разъехались; интенданство 2-й армии поступило в ведение 1-й, не имеющей никакого понятия об этих поручениях, – удовлетворение Липранди длилось, не смотря на засвидетельствование генерал-адъютанта Киселева; он неоднократно и всегда тщетно писал генерал-адъютанту Чернышеву и только в 1836 году, когда временно генерал-адъютант граф Адлерберг управлял военным министерством, Липранди написал ему, и тотчас, по Высочайшему повелению, последовало удовлетворение. Таким образом, Липранди, могший при начале формирования, взять до 30-ти червонцев, без отчета, ожидал семь лет удовлетворения в издержанных им самим 2000 р.с.!


[Закрыть], хотя Липранди и мог, по примеру первых войн (и последующей), как ему разрешалось, получить для раздачи людям каждому по 10-ти червонцев, но он отверг: люди были все зажиточные, богато вооружены и шли единственно по личной доверенности к Липранди, что известно из официальных засвидетельствований; было только взято для некоторых из них 200 рублей. Липранди согласил их служить без жалованья кроме продовольствия и пороха, а довольствоваться платой за пленных и за разный скот. Переправясь через Дунай, Липранди получил предписание от главнокомандующего графа Дибича, от графа Толя и от начальника правого фланга армии генерал-адъютанта Киселева: «делать, распоряжения без предварительного испрашивания разрешения; – действовать по своему усмотрению», и т. п., что нечасто разрешается многим.

С этим отрядом, к которому иногда придавались роты егерей, он, в самое короткое время очистил от восставших жителей и партизанов Дели-Орманский лес, где перерезаны были все сообщения, когда армия двинулась за Балканы, и наши партии, пикеты, обозы и самые парки не раз истреблялись ими. Липранди достиг до того своими удачными действиями, что самые турки Дели-Ормана являлись к нему с просьбою покровительства; многие селения их переведены были в черту нашу, другие обезоружены и т. п., что всё значится в подробности в выданном свидетельстве, в котором упоминается также и о затруднении, в котором Липранди находился в лесах Дели-Ормана при нем было только два офицера среди отважнейших разбойников, которых надо было заставлять действовать, и что, вначале, вызвало несколько покушений на его жизнь; но он умел, часто из своих рук, укрощать подобные проявления и довести их до дисциплины в высшей степени, – что доказывают кровопролитные приступы теснин и частые битвы, упомянутые в том же свидетельстве. В это же время Липранди начальствовал Турту-кайским отрядом, в состав которого, независимо его волонтеров-партизан, поступили два казачьи полка и две канонирские лодки; тогда же его назначили и начальником Силистрийской аванпостной линии. Не взирая на все эти назначения, он продолжал заведывать и первым поручением, и так, из лагеря при Туртуках довел до сведения, что Ску-тарийский паша не признает заключенного мира и двинулся со своими албанцами, что и было поводом движения генерал-адъютанта Киселева и генерал-адъютанта барона Гейсмара из Валахии чрез Дунай и Балканы в Софию, где паша и был остановлен. Дружеские его Липранди сношения с разными пашами и другими турецкими сановниками, которых он умел привлечь к себе, доказывается и многими письмами[1905]1905
  Примечание И.П. Липранди. Липранди до того сделался известным туркам, что, во время его жительства, в продолжении почти всего 1830 года, в Бухаресте, не только-что те турки, которые были с 1821 г. с ним знакомы, приезжали посещать его, – но даже все другие, приезжавшие по своим делам в Бухарест, немедленно являлись к нему и проживали у него по несколько дней. Так, Сефер-Бей. известный черкес, полковник турецкой службы, проезжая из Одессы, где он находился как пленный, чрез Бухарест, приехал прямо к Липранди и прожил у него десять дней. Бывший Аян браиловский арнаут-Осман Ага, по взятии сей крепости Аян Журжи, знакомый с Липранди с 1827 г., приехал к нему со всею свитою и прожил три месяца. Когда в 1836 году, по делам жены своей, он ездил в Бухарест, то все тамошние турки, которых он вовсе и не знал, тотчас пришли посетить его. В 1837 году, тоже, на всем протяжении от Скулян до Бухареста и Плоешти сделали они и с женою его, узнав только фамилию и т. п. Всё это известно не только что в крае, но и многим русским.


[Закрыть] и т. д. В одном из таковых Рущукский визирь Кючук-Ахмед, когда последовал мир, писал к Липранди, что он надеется на его дружбу и свойство, что, до прибытия турецких властей в Туртукай, он будет судьею над начинающими собираться жителями и пр. Липранди оставался с отрядом при замерзшем уже Дунае, при Туртуках на острову чтобы этим отвлекать внимание сильного Рущукского гарнизона, во время движения генерал-адъютанта Киселева за Балканы, до начала декабря и умел удержать волонтеров на этом посту, не смотря, что они не имели ни зимней одежды, ни обуви, и что многие из них замерзали по ночам и тогда только были распущены, когда последовало предписание.

Всё это, со множеством другого, значится в официальных документах и особенных свидетельствах начальства. Липранди за всё это был награжден орденом св. Владимира 3-й степени.

Четвертый период.

Расстроенное здоровье Липранди заставило его пробыть несколько месяцев в Бухаресте и потом отправиться в Тульчин, где находилось интендантство, хлопотать, как замечено выше, об издержанных им на переезды и т. п., из своих денег, около 2 тысяч рублей серебром по предмету формирования отряда, оказавшего столько услуг армии, и за что, первоначально, Липранди мог бы взять неопределенное число денег: ибо ничто тогда не было бы ему отказано. Удовлетворение длилось. Липранди не был более уже нужным и разстроенное здоровье его понудило просить увольнения от службы, что и последовало в 1832 году, прослужив более шести лет полковником в чине генерал-майора с мундиром и пенсионом[1906]1906
  Примечание И.П. Липранди. Впоследствии получил Св. Георгия 4 класса за 25 лет, и за каждые пять лет имеет знаки отличия безпорочной службы.


[Закрыть].

Находясь уже в отставке, в том же 1832 году, великий князь Михаил Павлович[1907]1907
  Михаил Павлович (1798–1849) – великий князь, командир Отдельного гвардейского корпуса, главный начальник Пажеского, всех сухопутных кадетских корпусов и дворянского полка, генерал-инспектор инженерной части.


[Закрыть], как почетный Президент Военной Академии, письмом, за собственноручною подписью, в самых лестных выражениях, отзываясь о статье Липранди: «Некоторые разсуждения о военной науке» – изволил сообщить, что Государь Император, находя изложенное в оной заслуживающим внимания, изволил возложить на его, Липранди, изложение характеристических свойств и политических мнений турецких войск. Вместе с тем получено было о сем же сообщение и от генерал-адъютанта Чернышева, что «если состояние здоровья его, Липранди, позволит принять на себя, по Высочайшему повелению, сей труд для образца к дальнейшему изложению этой науки и о других народах», присовокупив к тому, что если нужны какие-либо пособия, то, чтобы он, Липранди, отнесся к нему. Не смотря на то, что предмет был совершенно новый и ни одно сочинение о нем не могло служить ему, Липранди руководством, – труд этот был окончен в 1834 году и заслужил самый лестный отзыв Военно-Ученого Комитета в состоявшемся по сему журнале.

Пользуясь более свободным временем в отставке и получая постепенное облегчение страданий от контузии ноги, и раздраженный усиленными трудами в продолжений многих лет, Липранди успел привести все многосложные материалы свои в систематический порядок. Многие из оных отрывки: исторические, географические, статистические, военные и т. п. – находили место в разных периодических журналах; несколько из оных вызвали официальные отзывы об их важной пользе и помещение оных в число избранных: от Графа Воронцова, Графа Киселева, генерал-адъютанта Нейдгартда[1908]1908
  Нейдгардт Александр Иванович (1784–1875) – генерал от инфантерии, участник Отечественной войны 1812 года. С 1823 начальник штаба гвардейского корпуса, в 1831 генерал-квартирмейстер действующей армией в Польше, с 1841 командующий Отдельным Кавказским корпусом.


[Закрыть], Генерала от инфантерии Шуберта[1909]1909
  Шуберт Федор Федорович (1789–1865) – генерал от инфантерии, первый начальник корпуса военных топографов и военно-топографического депо, участник миссий в Китай.


[Закрыть], Валахского господаря – князя А. Гика[1910]1910
  Гик Александр (1795–1862) – наместник Малой Валахии, с 1834 валахский господарь, отозван султаном с этой должности в 1842, в 1856–1859 управлял Валахией в качестве каймака.


[Закрыть] и других. Все эти засвидетельствования находятся в руках Липранди, доказывая тем, что и вне службы он искал бить полезным.

Пятый период.

В конце 1839 года, получив более значительное облегчение от страданий, Липранди прибыл в Петербург и в начале 1840 года, поступил на службу по министерству внутренних дел, первоначально с жалованьем по ЮООрублей. серебром, в год; потом, как члену Хозяйственного Департамента, прибавлено было еще 1000 рублей серебром. В том же 1840 г., управлявший министерством генерал-адъютант Строганов[1911]1911
  Строганов Александр Григорьевич (1795–1891) – участник Отечественной войны 1812 года, с 1831 член правления Царства Польского по управлению внутренними делами и полицией, с 1834 товарищ министра внутренних дел, с 1836 исполняющий обязанности Черниговского, Полтавского и Харьковского генерал-губернатора, член комиссии по делу Петрашевцев.


[Закрыть] отправил его в Полтавскую, Черниговскую и Харьковскую губернии, по случаю неурожая, для отыскания средств к облегчению нуждающихся; что было исполнено с полным успехом и представлены многие статистические данные. Потом председательствовал в комитете, составленном для рассмотрения дел газового общества, и наконец, составлением проекта об освещении газом 1-й Адмиралтейской части. По приказанию Графа, представлен проект к изложению статистики общей и секретной, с изменениями, необходимыми против тех условий, которыми руководствовался в Бессарабии[1912]1912
  Примечание И.П. Липранди. В 1841 году по предварительным сношениям с генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским и по желанию военного министра генерал-адъютанта князя Чернышева, на Липранди возложено было составление описания театра войны русских с турками в продолжении 1806–1812 годов; на тот конец, чтобы труд сей составлял I том описания этой войны генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским. По окончании все сочинение представлено было Государю Императору и Его Величество, найдя труд Липранди великой важности по материалам, вошедшим в состав оного, повелеть изволил хранить оный в числе избранных сочинении сего рода в секретном архиве генерального штаба, а ему, Липранди, пожалован брильянтовый перстень, с вензелевым изображением и 2 тысячи рублей серебром с самым лестным отзывом о глубоком изучении предмета. В то же время, в пяти нумерах «Маяка» помещен был разбор, сделанный им, Липранди, многим учебным и вспомогательным книгам и несколько исторических и географических статей о Турции в энциклопедическом лексиконе.


[Закрыть].

С назначением в 1841 году министром внутренних дел тайного советника Перовского[1913]1913
  Перовский Лев Алексеевич (1792–1856) – участник Отечественной войны 1812 года, гофмаршал и сенатор, в 1828–1840 – вице-президент департамента уделов, в 1841–1852 министр внутренних дел.


[Закрыть], деятельность Липранди получила большее развитие.

С 1841 по 1852 год Липранди исполнил до семисот самых разнообразных поручений, председательствуя в учреждавшихся комитетах и комиссиях, из коих многие были по Высочайшему повелению, как равно таковых же поручений, возлагавшихся собственно на него; множество переданных из III Отделения Собственной Его Величества Канцелярии. Все помянутые поручения, иногда в одно время скоплявшиеся до двадцати разнородных, по всем департаментам министерства, включая дела в производстве, за несколько тысяч листов, а были и достигавшие за двадцать тысяч листов, которые, проходя все присутственные места до высших инстанций, не вызвали никаких возражений, и не замечено было никаких упущений, и самые, обличаемые следствием, при соблюдении им Липранди всех законных форм и его с ними обращения, не подавали повода к каким-либо на него жалобам[1914]1914
  Только один из подрядчиков-раскольников, обнаруженный по следствию, произведенному Липранда» за умышленное расхищение казенного провианта и сумм морского министерства, и что Липранди обеспечил, – жаловался на Графа Перовского и на Липранди, но и тут он был подвигнут к тому некоторыми лицами.


[Закрыть] что неотменно было бы принято во внимание при приговорах судебных мест, как это происходило с множеством других следователей, не имевших и сотой доли подобных поручений. Вообще всё громадное количество, возложенных в этот период поручений на него Липранди, без изъятий увенчаны были полным успехом.

Но вместе с тем этот самый успех был пагубен для Липранди, потому что исследованиями ему поручавшимися, всегда обнажалась преступление, и никакие отношения, покровительства и пр., не могли побуждать его к сокрытию малейшего обстоятельства от прямого своего начальника, с самоотвержением искавшего открытия и преследования зла. В обличаемых, и в тех, которые могли им покровительствовать, или принимали участие, естественно зародилось тайное негодование на Липранди, которое и выжидало только случая, чтобы обнаружиться[1915]1915
  Примечание И.П. Липранди. Главнейшие из дел, возбудивших неприязненное к Липранди расположение разных классов и сословии, были:
  1. Исследование о внезапном возвышения цен на хлеб в столице. Первоклассные торговцы уличены были фактами в злонамеренности, распущении слухов о требовании за границу; на каковой предмет заключали у биржевых маклеров контракты с разными лицами не имевшими куска хлеба – на сотни тысяч четвертей хлеба; а по сведениям, взятым из департамента внешней торговли, оказалось, что, в продолжении пяти лет не отправлено хлеба и тысячной части того, что записано было в маклерских книгах на бирже. Излишне присовокуплять все проделки и покровительство, которое эти мильонеры находили, чтобы Липранди не мог сделать запроса там, где все должно было обнаружиться. Хлеб понизился до прежней цены и пр. Но упорство Липранди пред ходатайством лиц, занимавших значительные места в бюрократии и многих связанных родством с главным купечеством и вообще имевших огромные связи, и усилия их, чтобы сблизить его Липранди с этими оптовыми торговцами хлебом, дававшими обеды и т. п. – было всегда тщетным. В продолжении всех занятий, он, не только-что не принимая никаких приглашений купцов, но даже не был знаком с городскими головами, не смотря на все происки.
  2. Дело Клевенского по похищении более полумиллиона было следовано особою комиссией, и после трех месяцев, ничего не открыто, и Клевенский оставался только в подозрении. Государь препроводил это дело к графу Перовскому, с повелением, непременно открыть похитителя и деньги. Граф Перовский поручил это Липранди, который, просмотрев производство, нашел, что все пути были прослежены, и что, по закону, он не может уже перепрашивать тех, которые были уже спрошены, и что, наконец, горячие следы были уже упущены трехмесячным протяжением. По докладу Государю этой записки, Его Величество изволил разрешить ему, Липранди не стесняться формами, а открыть истину не скрывая ничего и никого. Известно, что Клевенский скоро был уличен юридически, но Государю угодно было, чтобы он доведен был до сознания и указал всё и всех участников в похищении, Липранди достиг и до сего. Но с сим вместе обнаружились такие лица, которые всячески старались избегнуть сего: Липранди не согласился не исполнить Высочайшего повеления и последствия для него были пагубны; это слишком известно, чтоб распространяться о сем более.
  3. В 1847 году, по сведениям и распоряжениям после долгого наблюдения, Липранди узнал, что раскольничий архимандрит Геронтий из австрийских владений, скрывая в паспорте свое настоящее звание, переехал границу и направился чрез Киев в Москву к нашим раскольникам как для собрания пожертвований для сооружения метрополий в Буковине, так и совещаний для тайного отправления к нашим раскольникам попов, посвященных в Австрии. По доведении о сем до сведения Государя, Его Величество изволил приказать схватить архимандрита Геронтия. По распоряжениям Липранди, он был наблюдаем особенным чиновником, в продолжении месяца, в Москве, и чтобы не сделать впечатления его арестом в сем городе, он был взят на возвратном пути из Москвы на третьей станции, вместе с одним монахом и немцем, секретарем лже-митрополита и привезен со всеми бумагами и прочим, мимо Москвы в III Отделение Собственной Его Величества канцелярии. Здесь, по Высочайшему повелению, возложено было на Липранди снять с арестованных допросы. После ежедневных разглагольствований с Геронтием, в продолжении двух месяцев, Липранди умел разными внушениями о чистоте его намерений и тому подобном довести Геронтия до совершенного сознания и написания чрез Липранди письма Государю, с изложением всего обстоятельства. Участь этих несчастных известна. Но действия Липранди вооружили против него всех знатных раскольников и их тайных покровителей. Между тем как Липранди никогда не производил решительно никаких следствий о раскольниках (кроме в составе комиссии о сектах; скопческой и хлыстовской), исключая допрос Геронтия и выписки из секретных государственных архивов в Москве и С.-Петербурге, открытых, ему, Липранди но Высочайшему повелению о положении раскольников со времени царствования Алексея Михаиловича в каждое из царствований до настоящего времени и перебрал по сему случаю до 15-ти секретных дел, сделав из них надлежащие выписки; но распущена была молва, которая и поныне не искоренилась, что, будто-бы, Липранди был преследователем раскольников, производил дела и т. п., что всё есть только вымысел, пущенная молва, безотчетно утвердившаяся, и в чем можно убедиться из актов Министерства внутренних дел.
  4. Дело Петрашевского. Все знают, что Липранди производил оное, но весьма не многие знают, как это происходило, да и из знающих это – ищут присоединиться к молве, из различных побуждений. С первого дня, как Петрашевскии роздал известную свою литографированную записку на дворянских выборах, Граф Орлов и Граф Перовский, по взаимному совещанию, возложили, по Высочайшему повелению на Липранди собрание сведений и наблюдение за Петрашевским. Липранди, и словесно, и письменно (что есть в деле) отказывался от сего поручения – по неопытности своей в подобных делах; но, наконец, должен был повиноваться своему прямому начальнику, как генерал-полицмейстеру государства, и шефу жандармов. Первый Граф Перовский получал результат наблюдении и передавал обдуманное направление делу. Липранди был виноват только в том, что успешно выполнил поручение, покрыв оное, в продолжении месяцев производства, непроницаемой тайною. Дело это вооружило многих, как министерства, из коих, почти в каждом, были сообщники Петрашевского; так родных, друзей и знакомых, а может быть и темных, которые не были открыты. Все они естественно должны были остаться недовольными. Но, справедливо ли преследовать того, который исполнил свою обязанность как чиновник, служащий в министерстве полиции? Должен ли был Липранди делать упущения, или даже скрывать имена, о которых ему доносили, чтоб тем обманывать правительство? Здесь следует еще заметить и то, что из двухсот лиц, более или менее обнаружившихся, Липранди решительно ни одного из них лично не знал. Две следственные комиссии и особенный суд нашли виновными многих: 20 человек, с прописанием проступков каждого – были приговорены к смертной казни, а Липранди – виноват! Сосланные на каторгу – прощены, а против Липранди осталось во всех министерствах какое-то бессмысленное предубеждение, являя чрез то, как бы опасение приписываемой ему проницательности, показывая чрез то что-то непонятное. В самом министерстве внутренних дел были и теперь есть лица, которым Липранди очень не нравится и которые всячески искали вредить ему у тех, которые его, ни лично, ни по поручениям не знали. Цель видимая: опасение, чтобы Липранди, по общежительному своему свойству, не мог узнать и не сообщить министру; а это вовсе без основания разве потому только – что на воре шапка горит; ибо, ни министр о подобных делах никогда его не спрашивал, ни Липранди никогда не принял бы на себя права говорить о том, что знает. Если бы это было иначе, то, конечно, многие бы давно не были в этом министерстве.
  К этим делам можно присоединить еще не мало других дел, которые не могли не усиливать к Липранди негодования разных сословий, подпадавших ему под следствие, в продолжении производства которых ни ходатайства, ни другие обольщения, не могли никогда совращать его с пути им избранном, и в особенности у начальника, совершенно, чуждого всевозможных влияний. Таковыми были дела: по Высочайшему повелению, председательствование в комиссии о пресечении распространения капорского чая; подделок вин по указанию донских виноделов травители обличены поличным и преданы суду; проверка городской мостовой, для содержания которой расходовали, с незапамятного времени, ежегодно на 60 тысяч квадратных сажень мостовой, которой вовсе не существовало! Проверка и значительное понижение смет на разные городские строения. Председательствование» в продолжении семи лет, в комиссии о разборе скопцов, из коих до трехсот были обличены, как оскопленные после 1816 года; открытие между ними военных, гражданских и духовных лиц разных степеней, богатого купечества 1-й гильдии, почетных граждан и т. п., и сосланных, не смотря на ходатайство самых высоких особ и пр. Открытие и взятие сборищ хлыстов в Москве сотнями; в секте этой находились и теперь находятся люди значительные всех классов и звания, как это видно из дел и из переданных ему Липранди из Ш Отделения секретных сведений.
  О безденежности заемных писем Н. Мясникова, добытых прямо от него, или по передаче лицами сильными. Липранди открыл эту злостную промышленность, и множество да почти все подобных следственных поручений, которые по существу своему, неотменно должны были открывать преступников, а эти от Липранди никогда не имели послабления в деле, и уже от суда зависела их участь. Ни один, решительно ни один из них не был оправдан судом, приговаривавшем их к более или менее взысканиям. После сего, конечно, по существовавшему положению дел и их направлению – надобно употребить все усилия, чтобы устранить Липранди от дальнейшего действия. Законных причин к тому в 700 делах им произведенных, не было возможности найти не только-что фактов злоупотребления или упущения, но и самой придирки, чего бы не упустили сделать, а потому на это употреблена была молва и бездна безыменных писем, как замечено в другом месте. Опечатание по Высочайшему повелению нескольких книжных лавок, где, как например, только в одной из них найдено до 3 тысяч книг новейшей пропаганды. Должен ли был Липранди скрыть это к удовольствию тех, которые, за осеквестрование оных закричали проливу него, а между тем и тут Липранди не был виноват, потому-что он не знал что запрещено и что нет; для этого у него был из иностранного комитета ценсор и книгопродавец, разбиравший при нем книги.


[Закрыть].