Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

Основу коллекции Бенкендорфов в США составляют документы имения «Сосновка» Моршанского уезда Тамбовской губернии[659]659
  Подробнее о «Сосновке» см.: Сидорова А.Н., Сидорова М.В. Итальянские альбомы из тамбовской Сосновки // Образы Италии в русской усадебной культуре. Сборник ОИРУ. Вып. 17. СПб.-М. 2012. С. 408–421.


[Закрыть]. Именно это имение отошло к Александру Христофоровичу по наследству от отца. В 1842 году он уступил «Сосновку» своему племяннику Константину Константиновичу в обмен на некоторые эстляндские земли. Константин перевез в «Сосновку» семейный архив, который содержал документы не только его родителей, но и всего многочисленного семейства Бенкендорф. В революционные годы имение было национализировано, а архив отправили в Москву[660]660
  В настоящее время документы находится в ГА РФ (Ф. 1123).


[Закрыть]. Однако, некоторую часть архива удалось вывезти за границу и в настоящее время она находится в Нью-Йорке, в библиотеке Колумбийского университета. Описание этого архива доступно онлайн[661]661
  http://www.columbia.edu/cu/lweb/archival/collections/ldpd_6568033/


[Закрыть].

Документов, относящихся непосредственно к А.Х. Бенкендорфу в архиве сравнительно немного, в частности несколько писем к племяннику К.К. Бенкендорфу. Однако обширная семейная переписка позволяет изучить связи и отношения между родственниками и потомками А. X. Бенкендорфа, представить их себе как единый «клан». Так, в архиве представлены письма старшей дочери Анны Аппони, средней дочери Марии Волконской, сестры А. X. Бенкендорфа княгини Д. X. Ливен и др. Именно в переписке с Ливен содержится наиболее интересная часть американских материалов, относящихся к А. X. Бенкендорфу, а именно документы, касающиеся его смерти и погребения. Дело в том, что граф практически умер на руках у своего племянника Константина. После смерти А. X. Бенкендорфа Константин Константинович написал рапорт о случившемся на имя Николая I, а затем письмо тетке, княгине Д.Х. Ливен. Эти документы и сохранились в составе семейного архива Бенкендорфов.

Представленный обзор, безусловно, охватывает лишь небольшую часть материалов об усадьбе «Фалль» и ее владельцах в зарубежных архивных собраниях и поиски следует продолжать. На данный момент чрезвычайно перспективными представляются исследования в собраниях Германии и Франции.

История связей семьи Бенкендорф с герцогством, а с 1806 г. королевством Вюртемберг, небольшим государством на юго-западе современной Германии со столицей в Штутгарте, восходят к XVIII в. Установил их X. И. Бенкендорф, женившись на Анне Юлиане Шиллинг фон Канштадт, близкой подруге принцессы Вюртембергской Софии Марии Доротеи. Последняя под именем великой княгини Марии Федоровны стала женой цесаревича Павла Петровича, впоследствии императора Павла I. Как уже отмечалось выше, в семейном архиве Бенкендорфов (ныне в Будапеште) хранилась переписка Христофора Ивановича с герцогом Вюртембергским Фердинандом. Впоследствии сын Х.И. Бенкендорфа Константин Христофорович, брат главы III Отделения, был послом России при Вюртембергском и Баденских дворах. Продолжил семейную традицию и его сын, Константин Константинович, служивший чрезвычайным посланником при Вюртембергском дворе с 1856 до своей смерти в 1858 г.

Неудивительно, что в Главном городском архиве Штутгарта, подразделении Земельного архива Баден-Вюртемберга, имеются материалы, связанные с историей рода Бенкендорф. Представлена здесь и семейная переписка, ярко характеризующая владельцев усадьбы «Фалль». Следует отметить документы о похоронах жены Константина Христофоровича – Натальи Максимовны Бенкендорф, урожденной Алопеус. Церемониал похорон, за исключением некоторых пунктов, почти полностью соответствовал церемониалам похорон коронованных особ. Этим отдавали дань уважения Бенкендорфу не только как дипломату, но прежде всего, в силу близких отношений матери Бенкендорфа Анны-Юлианы с императрицей Марией Федоровной, бывшей принцессой Вюртембергской[662]662
  Подробнее см. статью «Портреты из Моршанска» в настоящем сборнике.


[Закрыть]. В память о своей умершей жене Константин Христофорович учредил ежегодное денежное пособие, которое получили бедные жители Штутгардта в день смерти Натальи Максимовны. После смерти Константина, денежное пособие из России пересылал Александр Христофорович, а затем прочие родственники Бенкендорфа вплоть до 1919 года[663]663
  Память о Бенкендорфах очень жива в Штутгарте, есть улица, названная их именем, а в 1998 году жители Штутгарта собрали добровольные пожертвования для реставрации мавзолея-усыпальницы Бенкендорфов на городском кладбище.


[Закрыть].

Другим чрезвычайно перспективным направлением архивного поиска является Франция, где представители семьи Бенкендорфов-Волконских ежегодно проводили очень много времени. Примером интересных для нашей темы материалов в коллекциях этой страны может служить подборка фотографий представителей русской знати, выполненная фотографом А. Дисдери в Париже около 1860 г. и хранящаяся ныне в Музее Орсэ. На фото, среди прочих аристократов, запечатлены средняя дочь А. X. Бенкендорфа М. А. Волконская[664]664
  Musee d’Orsay, PHO 1995 22 127.


[Закрыть], ее дочь Е. Г. Волконская с мужем М. С. Волконским[665]665
  Musee d’Orsay, PHO 1995 22 121.


[Закрыть], младшая дочь А. X. Бенкендорфа Софья Александровна (в первом браке Демидова, во втором браке княгиня Кочубей)[666]666
  Musee d’Orsay, PHO 1995 19 142.


[Закрыть] и прочие родственники большого и разветвленного семейства.

Авторы очень надеются, что представленный обзор будет полезен многим исследователям, занимающимся генеалогией большой семьи Бенкендорф, в их архивных поисках.

Италия… Страна апельсиновых деревьев, теплого моря, всегдашнего солнца. Страна античных руин, Высокого Возрождения, страна Рафаэля и Микеланджело. Здесь все переплетено – архитектура, природа, климат, все влияет друг на друга, дополняет друг друга, вытекает одно из другого. Неудивительно, что Италия всегда была центром притяжения людей искусства и обязательным пунктом образовательного «Grand Tour». С XVIII века, когда общеевропейские отношения стабилизировались и укрепились, Италия становится и крупным центром мирового туризма[668]668
  Рутенберг В.И. Культурные и общественные связи России и Италии (XVIII–XIX века) // Россия и Италия. Из истории русско-итальянских культурных и общественных отношений. М. 1968. се.5-24.


[Закрыть]. Именно здесь можно было с успехом соединить оздоровительную цель поездки с богатой культурно-познавательной программой.

Каждый путешественник старался привести с собой на родину частичку Италии – кто-то довольствовался подобранным на дороге камушком или засушенным цветком, кто-то вез мраморные статуи и картины известных мастеров. Но основная масса путешествующих старалась зафиксировать увиденное во всевозможных дневниках и альбомах, мода на которые прочно укрепилась в начале XIX столетия[669]669
  Мир альбомного рисунка. Русская альбомная графика конца XVIII – первой половины XIX века. Л. 1990. С. 6; Михайлова Н. И. «Альбом есть памятник души…» // Наше Наследие. 2007. № 83–84. С. 34.


[Закрыть]. Некоторые исписывали все страницы литературными зарисовками, перемежевывая их рисунками, цветами, другие брались за краски и карандаши. Порой профессионально, а порой совсем по-дилетантски старались путешественники запечатлеть на память встречающиеся по дороге города, которые проезжали, гостиницы, в которых проживали, приятные глазу пейзажи и колоритные сцены местного быта, а иногда и просто «приятные воспоминания». Несмотря на распространенность подобных альбомов, до наших дней сохранилось весьма немного полных циклов с путевыми зарисовками. И если в музейных и архивных собраниях бережно сохранялись и изучались рисунки известных художников, то пробам пера простых путешественников придавалось не столь большое значение. А между тем они значительно дополняют наше представление о культуре XIX столетия. В своих воспоминаниях С.М. Волконский писал о былых временах и подобных альбомах: «Все это ушло, но все это живет в памяти даже тех, кто этого не видел, и живет в альбомах наших бабушек. У кого они есть? У кого еще уцелели?… Многие альбомы. На их страницах Италия в России и Россия в Италии. Тут и Брюллов и Бруни, писавшие итальянских крестьянок, монахов и пастушек, тут и итальянцы, писавшие наших бабушек и дедов. У кого есть такие альбомы, берегите их».[670]670
  С.М. Волконский. Мои воспоминания. Т. 1. М. 1992. С. 386–387.


[Закрыть]

Несколько лет назад внимание авторов настоящей статьи привлекли рисунки, находившиеся в трех альбомах из Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Альбомы составляли два архивных дела в личном фонде императора Николая I, причем два альбома находились в одном деле, а третий альбом лежал совершенно отдельно от предыдущих, и на первый взгляд, казалось, не имел к ним никакого отношения. При внимательном изучении рисунков альбома и надписей на них стало ясно, что все три альбома составляют единое целое и являются живописными свидетелями большого путешествия в Италию, предпринятого неким лицом в 1819–1820 гг.

В архивной описи альбомы значились принадлежащими императрице Александре Федоровне супруге Николая I. Кроме того, некоторые рисунки из них (виды Эмса и Неаполя) вошли в научный оборот как рисунки самой императрицы[671]671
  Мир русской императрицы. Александра Федоровна – Charlotte von Preussen. Альманах «Сокровища России». Вып. 8. СПб. 1997; Императрица Александра Федоровна. Альманах «Сокровища России». Вып. 87. СПб. 2008.


[Закрыть]. Большинство рисунков были сделаны с натуры и имеют авторские надписи на французском языке типа: «Vue de mon balcon a Naples, le 30 Janvier 1820» («Вид с моего балкона в Неаполе, 30 января 1820»), «Entree du Grand Canal vu de ma fenetre a Venice, le 29 Mai 1820» («Вход в Большой Канал, взятый из моего окна в Венеции, 29 мая 1820»). Уже из этих авторских датировок было понятно, что императрица не могла быть автором рисунков, так как первое свое путешествие в Италию предприняла лишь в 1845 году. Смущал и почерк, которым были выполнены надписи, совершенно не похожий на почерк Александры Федоровны. Но был еще один интригующий момент – на титульных листах двух альбомов имелись еле заметные карандашные надписи на французском языке: «Vues сГ Italia dessines par mon ange en 1820» («Виды Италии, нарисованные моим ангелом в 1820»). Эти надписи были выполнены совершенно другим почерком, не тем, которым были выполнены подрисуночные надписи. И этот второй почерк казался до боли знакомым, но чей он – сказать было сложно. Архивисту приходится держать в руках огромное количество исторических документов, почерки ряда известных деятелей мы хорошо знаем, но всегда бывает непросто с ходу определить руку писавшего, так как почерк одного и того же лица меняется не только от техники исполнения, но и от языка документа, его содержания, адресата и даже настроения пишущего. Но почерк являлся пока единственной зацепкой для определения нашего анонимного автора.

Как уже было отмечено, в альбомах имелись два почерка – почерк автора рисунков и почерк человека, которому этот анонимный автор был необыкновенно близок и который так трогательно называл последнего «мой ангел». Учитывая, что альбомы находились в фонде императора Николая I, мы прежде всего стали сличать почерки августейших особ российского императорского дома, их родственников из влиятельных немецких домов, а также лиц из ближайшего окружения императорской семьи. Вообще изложить всю работу, которая проводилась на протяжении нескольких лет, достаточно проблематично. Это и выявление документов августейших особ для сличения почерков именно за определенный период и в разной технике исполнения, и изучение многочисленной литературы о жизни представителей царствующих династий, и подробное изучение маршрута путешествия со всеми переездами и остановками. Безусловно, мы работали нецелеустремленно, «без фанатизма» – отвлекались на другие более актуальные темы, писали статьи, занимались производственными проблемами, делали выставки. Но альбом путешественника был всегда что называется «в голове», давал о себе помнить и никак от себя не отпускал.

Кроме того мы стали изучать рисунки на предмет возможного местожительства нашего героя в том или ином городе, вычисляя по рисункам местонахождения какого-либо отеля или гостиницы. Из всех рисунков можно было зацепиться только за хорошо узнаваемый вид из старого отеля «Goldener Adler» в Инсбруке и за курорт Эмс. Написав в отель Инсбрука сумбурное письмо с изложением нашей просьбы, мы с удивлением обнаружили через несколько дней в своей электронной почте ответ владельцев отеля, содержащий не только доброжелательное отношение, но и явное желание нам помочь. К сожалению, отель не располагал гостевыми книгами за интересующий нас период, и со слов владельцев мы узнали, что книг нет и в городском архиве. Единственный источник составляли газеты, но о всех владетельных особах, останавливающихся в отеле в необходимый нам период, было известно и никто из них «не подходил» для автора альбома ни по смыслу, ни по почерку.

Оставался Эмс. Рассудив, что город издавна является известным бальнеологическим курортом и уж, очевидно, как-то ведет учет своих респектабельных больных, мы отважились написать директору городского музея доктору Хансу-Юргену Зархольцу. В 2006 году он обращался в ГА РФ с просьбой предоставить для музея копию рисунка с видом Эмса из альбома императрицы, который он знал по некоторым публикациям. Тогда мы уже сомневались в авторстве императрицы Александры Федоровны, о чем и сообщили господину директору. Он подтвердил наши сомнения, уверив, что в гостевых книгах за указанный период имени Александры Федоровны не значилось. И вот по прошествии пяти лет мы решили напомнить доктору Зархольцу о том разговоре и попросили по возможности прислать копии листов гостевой книги за интересующий нас период. Доктор Зархольц любезно согласился это сделать, тем более что и сам был заинтересован в правильной атрибуции рисунка. Хотя рисунок и датирован автором, нельзя было с уверенностью сказать, что он был сделан в первый день приезда на курорт. Поэтому, по совету господина директора мы решили просмотреть списки гостей курорта за два месяца. Г остей оказалось так много, что доктор Зархольц согласился присылать нам электронные образы списков постепенно в течение нескольких недель. С каким волнением мы ожидали присылки первой партии списков! Но тут мы столкнулись с еще одной сложностью – списки оказались написаны немецкой готикой. Несколько дней ушло на изучение правописания букв готического алфавита, но к присылке следующей партии списков мы были уже во всеоружии. В огромном море фамилий – русских, немецких, польских, подданных всевозможных европейских королевств, герцогств, княжеств, нам предстояло выбрать всего лишь одну фамилию! Через несколько дней голова шла кругом и уже хотелось забыть о существовании альбома. Трепет и волнение от чтения первых листов гостевых списков сменились тревогой и страхом от присылки очередной партии электронных образов. Но однажды вечером, когда мы по привычке уставились в экран компьютера, разбирая сложные готические буквы фамилий гостей курорта Эмс, взгляд буквально выхватил из большого списка одну фамилию, которая почему-то сразу показалась именно той, так долго разыскиваемой нами фамилией. «Генеральша Бенкендорф» как значилось в списке, а рядом фамилии Алопеусов[672]672
  Мы чрезвычайно благодарны директору городского музея Эмса господину доктору Хансу-Юргену Зархольцу за его поддержку, доброжелательность и заинтересованность в наших изысканиях. Без его бескорыстной помощи восстановить имя настоящего автора рисунков «альбома императрицы» было бы невозможно.


[Закрыть]. В один момент все встало на свои места – почерк карандашом на титуле альбомов, который казался всегда очень знакомым, принадлежал генералу Константину Христофоровичу Бенкендорфу, брату «сиятельного жандарма» А.Х. Бенкендорфа. Почерк последнего нам был давно и хорошо известен, но мы и представить не могли, что почерки братьев так схожи между собой. «Генеральша Бенкендорф» – Наталья Максимовна, жена Константина Христофоровича, урожденная Алопеус, дочь российского дипломата М.М. Алопеуса. Дело оставалось за малым – сверить почерк Натальи Максимовны с почерком на рисунках альбома. Трудности это не представляло, т. к. большинство документов из родового архива Бенкендорфов хранится в ГА РФ. Заказывая в архивохранилище дела для просмотра, мы практически уже не волновались, потому что почти на сто процентов были уверены в идентичности почерков. Так оно и оказалось.

Суммарно в трех альбомах находится 87 рисунков, выполненных акварелью и карандашом, из них 72 изображения посвящены Италии и представлены по большей части видами Рима, Флоренции и Неаполя. В фонде Бенкендорфов сохранились и письма Натальи Максимовны и Константина Христофоровича, которые они писали из путешествия родителям[673]673
  За частичный перевод писем с французкого языка приносим нашу глубочайшую благодарность Татьяне Павловне Петерс. В Бахметьевском архиве Колумбийского университета в США хранится журнал, который вели супруги Бенкендорф во время путешествия


[Закрыть]. Поездка в Италию была обусловлена ухудшением здоровья Натальи Максимовны, у которой после родов, очевидно, прогрессировала чахотка. Конечным пунктом на маршруте должен был стать Неаполь, где теплое солнце и морской воздух должны были благоприятно сказаться на состоянии больной. Супруги не могли вынести длительной разлуки с детьми, и, несмотря на дальность и долговременность поездки, взяли их с собой. Коко, отправившийся в путешествие в возрасте неполных трех лет, и годовалая «малышка» Мария – постоянные герои писем супругов Бенкендорф из путешествия.

Рисунки альбома, дополненные письмами, позволяют практически с точностью по дням проследить весь маршрут путешествия семьи Бенкендорф, длившегося почти год.

Выехав в начале сентября 1819 г. из Штутгарта, путешественники 16 сентября 1819 г.[674]674
  Все даты приводятся по европейскому стилю.


[Закрыть] были уже в Швейцарии и остановились на отдых в городке Рихтерсвиль (Richterswil) на Цюрихском озере. Здесь Наталья Максимовна выполнила первый рисунок, на котором изобразила озеро, горы и дом, в котором семейство имело ночлег. Дальше путь лежал через Симплонский перевал в Альпах, который преодолели 8 октября. Беглый набросок Натальи Максимовны запечатлел вьющуюся среди крутых горных склонов узкую дорогу, построенную Наполеоном в 1801–1805 гг. Через несколько дней путешественники были на итальянской земле на озере Лаго-Маджоре и наслаждались прекрасными видами Борромейских островов и Ароны.

20 октября 1819 г. Бенкендорфы прибыли во Флоренцию. Здесь семья остановилась на месяц, и Наталья выполнила 6 рисунков, представляющих основные достопримечательности города: замок Медичи, сады Боболи, панораму города с собором Санта-Мария-дель-Фьоре, Понте-Веккьо, виллу Моцци. На одной из акварелей Наталья Максимовна зафиксировала типичный момент городской жизни на Старом мосту: дамы беседуют, всадник кормит коня сеном из тележки, торговец несет на голове большой поднос с фруктами, прохожие гуляют, дети бегают вокруг родителей.

22 ноября семейство двинулось дальше на юг и, посетив на пути Тразименское озеро, Перуджу и Сполето, в конце ноября въехало в Рим. Можно предположить, что Бенкендорфы испытали те же чувства, которые испытывает каждый путешественник, въезжающий в Вечный город. «Далеко не доехав до указанного места, я вышел из повозки, чтоб встретить великий город, – писал француз М. Пужул, – я шел пешком, осматривая природу, и устремляя любопытный взор на все, мне встречающееся… Наконец подле пятнадцатого столба, означавшего, что осталось пять с половиною миль до Рима, я узнал с высоты кургана купол св. Петра и холмы святой столицы. Спустя полчаса Рим совершенно открылся моим взорам: великолепные, торжественные перспективы, образы отдаленных веков, чудеса христианства, весь мир духовный и исторический – вот что я видел»[675]675
  Пужул М. Тоскана и Рим в 1838 и 1839 годах. Письма из Италии. Ч. II. СПб, 1842. С. 13–14.


[Закрыть].

Весь декабрь 1819 г. Бенкендорфы посвятили обозрению древностей Рима. Форум, Термы Каракаллы, Аппиева дорога с гробницей Цецилии Метеллы, римские холмы были постоянными маршрутами их прогулок, на которые Наталья всегда старалась брать альбом и карандаш. Из 10 рисунков, сделанных в Риме, наиболее интересны панорамные виды города. Вид Рима от базилики Тринита-деи-Монти на холме Пинчио, датированный 15 декабря, представляет живописную панораму городских зданий, над которыми возвышается купол собора Святого Петра. Наталья Максимовна постаралась привнести в рисунок даже элементы романтического пейзажа, разместив на переднем плане чашу фонтана и юношу в итальянском костюме, отдыхающего в тени деревьев с трубкой в руке. В панорамных видах, взятых от виллы Ланте на Яникуле и с холма Марио, на первый план выступают мощные пинии и пышная южная растительность, сквозь которую проглядывают знакомые городские силуэты. Примечательна также серия рисунков с видами Римского Форума и развалинами императорских дворцов на Палатине: выбрав интересные перспективы, к хрестоматийным видам безжизненных руин художница-любительница добавила пасторальные мотивы – фигуры людей и животных.

Встретив новый год в Риме, путешественники отправились в Неаполь, куда прибыли 14 января 1820 г. Неаполь был конечной целью маршрута, здесь семейство Бенкендорф остановилось на четыре месяца. Интересно отметить, что Константин Христофорович уже бывал в Неаполе и испытал здесь немало приключений. Еще в 1812 г. будучи секретарем российского посольства при неаполитанском короле, ему «суждено было первому из русских обнажить меч свой против французов»[676]676
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 349. Л. 5.


[Закрыть]. На торжественной церемонии в королевском дворце 1 января 1812 г. между послами России и Франции разгорелся спор, результатом которого стали два вызова, полученные российским послом князем С.Н. Долгоруковым от французского посла Дюрана и генерала Эксельманса. Константин Бенкендорф взял вызов французского генерала на себя, и все четверо дрались в развалинах храма Юпитера Сераписа в Поццуоли[677]677
  Событие это не забылось, и даже по прошествии многих лет местные чичероне рассказывали русским туристам в Поццуоли не историю древнего храма, а «о двух поборниках русской чести». История нашла отражение и в исторической миниатюре В. Пикуля «Каламбур Николаевич». Подробнее о дуэли см.: Князь Сергей Долгоруков при дворе Мюрата // Русская Старина. 1906. № 4. С. 180–193; 1812 год. Петербургские письма: Н. М. Лонгинов – М. С. Воронцову // История в лицах. Историко-культурный альманах Череповецкого государственного педагогического института им. А. В. Луначарского. Вып. 1. Череповец. 1993. С. 3.


[Закрыть]. Оба француза и К.Х. Бенкендорф получили ранения, но дело окончилось всеобщим примирением.

В нынешний приезд К.Х. Бенкендорф прибыл в Неаполь уже не как дипломат, а как обычный путешественник; в письме к отцу он высказывал надежду на то, что его жена сможет поправить здесь свое здоровье[678]678
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 359. Л. 108.


[Закрыть]. Супруги поселились на вилле, располагавшейся на набережной Мерджеллина. Из окон их дома открывались живописные виды на Неаполитанский залив: «С террасы, усаженной апельсиновыми деревьями и цветами, мы видим большую часть города, замок Сант-Эльмо, замок Ово, Везувий, остров Прочида, а немного в стороне Сорренто; по вечерам мы наблюдаем, как по склону Везувия, находящегося в состоянии непрерывного извержения, стекает лава», – писали Константин и Наталья Х.И. Бенкендорфу[679]679
  Там же.


[Закрыть]. Наталья Максимовна зарисовала несколько видов из своих окон и с балкона виллы: на одном рисунке через открытое окно видно море с городом Гаэта вдалеке, на других рисунках представлены виды набережной с многочисленными виллами и сценами уличной жизни. Наталья изобразила и сам дом, в котором они жили – трехэтажное строение взято целиком со стороны набережной, на уровне второго этажа хорошо просматривается широкая терраса, сплошь уставленная вазами с цветами. Удобное местоположение давало детям возможность постоянно находиться на воздухе: «Коко стал сильным, как турок, а малышка хорошеет на глазах»[680]680
  Там же.


[Закрыть], – с удовольствием отмечали родители.

В письмах Константина Христофоровича к отцу жены часто встречается упоминание о том, что Наталья Максимовна находится «у художника». По-видимому, она начала брать уроки рисования в конце февраля или в начале марта 1820 г., и уже 15 марта Константин отмечал: «Натали берет уроки живописи и делает поразительные успехи. Сейчас опять пошла к художнику»[681]681
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 443. Л. 31об.


[Закрыть]. Выяснить имя художника пока не удалось, но можно предположить, что Наталья Бенкендорф занималась с одним из молодых художников так называемой школы Позиллипо[682]682
  Подробнее о школе Позиллипо см.: Образы Италии. Западноевропейская живопись XVII–XIX веков из собрания Эрмитажа. Каталог выставки. СПб. 2010. С. 38; Усачева С. Картины Сильвестра Щедрина в Третьяковской галерее. Из истории коллекции // Третьяковская галерея. 2009. № 4. С. 19; Федоров-Давыдов А.А. Русский пейзаж XVIII – начала XIX века. М. 2009. С. 338–343.


[Закрыть], которая располагалась на одноименном холме. Представители школы создали новое направление живописи, особенностью которого было создание на пленэре небольших этюдов с документально точным изображением местных видов. Наталье Максимовне было удобно посещать мастерскую художника, поскольку подъем на холм Позиллипо располагался рядом с домом. Успехи живописных уроков совершенно очевидно видны в акварелях с видами на Неаполитанский залив, Кастель-дель-Ово, замок Байя, гробницу Агриппины в Мизене, выполненных Натальей в марте-апреле 1820 г.

Супруги Бенкендорф посетили Помпеи и были на раскопках, где в их присутствии нашли вазы и кратер[683]683
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 443. Л. 32.


[Закрыть], а Наталья Максимовна сделала зарисовки недавно открытых домов Саллюстия и Пансы[684]684
  Нащокина М.В. Италия – «больше, чем счастье и радость» // Наше Наследие.
  2011. № 97. С. 17.


[Закрыть]. Тогда же они поднимались к кратеру Везувия, откуда наблюдали панораму окрестностей Неаполя. Проводники показали им лаву от последнего извержения, бывшего в 1810 г. В середине апреля Бенкендорфы отправились в поездку по Амальфитанскому побережью, посетили Салерно, аббатство Святой Троицы в местечке Кава-де-Тиррени и осмотрели древние храмы в Пестуме. В письме к отцу от 13 апреля Наталья Максимовна так описывала Пестум: «У пастухов, единственных жителей этого заброшенного места, вид почти дикий; деревьев почти нет за исключением нескольких розовых кустов и между ними три колосса. Трудно поверить, что когда-то на этом месте простиралась самая плодородная равнина. Храмы Пестума после Колизея являются самыми восхитительными руинами из тех, что мы видели»[685]685
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 443. Л. 35.


[Закрыть]. Целых три дня заняла у супругов поездка в горы на осликах. «С вершины горы открывался огромный простор: с одной стороны – Неаполитанский залив, залив Байя, острова Искья, Прочида, Низида, долины Капоне, Гете, Террачина, простирающиеся в сторону Рима. Стояла жаркая летняя погода, воздух был пропитан запахом свежей зелени и фиалок, которые покрывали луга»[686]686
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 443. Л. 33-33об.


[Закрыть], – делилась своими впечатлениями с отцом Наталья. В эту поездку она сделала в альбоме два рисунка с романтическими пейзажами в окрестностях Неаполя – вид мраморной скамьи под тенистыми деревьями в Камальдольском монастыре и вид на развалины акведука в Понти Росси с крестьянской женщиной на переднем плане.

21-22 апреля путешественники совершили морскую прогулку на остров Искья, где осмотрели Арагонский замок, деревню Фонтана, рыбацкое селение Казамичола и знаменитый риф «Фунго» – кусок скалы, выступающий из моря и по форме напоминающий гриб. На ночлег Бенкендорфы останавливались в гостинице Дона Томазза в Лакко Амено, чей дом и сад Наталья Максимовна успела зарисовать в альбоме. Этот рисунок примечателен тем, что на переднем плане изображена кадка с большой опунцией, у которой на одном из побегов карандашом написаны инициалы «N» и «С», обозначающие имена «Natalie» и «Constantin», на других стеблях написаны имена, очевидно, друзей и приятелей Бенкендорфов, которые сопровождали их в этой поездке. К сожалению, надписи написаны очень мелко и от времени совсем затерлись.

Супруги Бенкендорф планировали провести в Неаполе и лето, для чего даже сняли дом на период с 1 августа по 15 сентября[687]687
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 443. Л. 34.


[Закрыть]. Однако Константин Христофорович был отозван из отпуска в Петербург и вскоре назначен императором Александром I на должность посланника России при Вюртембергском и Баденском дворах[688]688
  Внезапное назначение К.Х. Бенкендорфа на дипломатический пост в Вюртемберг было связано с вынужденной отставкой российского посланника П.Б. Козловского из-за его «экстравагантных усилий в поддержку конституционализма и демократических институтов в Германии и Италии» (Интернет-сайт «Дипломаты Российской Империи»).


[Закрыть]. Поэтому Бенкендорфы в начале мая 1820 г. вынуждены были выехать из Неаполя в обратный путь. Вскоре они снова были в Риме. Пробыв здесь неделю, они успели посетить виллу Боргезе, побывать в мастерских художников, съездить на водопады в Тиволи. Тиволи поразил Наталью Максимовну красотой природы и особенно пышной растительностью[689]689
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 359. Л. 116.


[Закрыть]. Она сделала два рисунка с видами водопадных каскадов, а на одном зарисовала известные кипарисы виллы д' Эсте.

Минуя Флоренцию и Болонью, в окрестностях которых Наталья Максимовна зарисовала несколько живописно расположенных вилл, 28 мая Бенкендорфы добрались до Венеции. Дети по дороге простудились, а Венеция встретила путешественников дождливой погодой. Три дня, проведенные здесь, были наполнены мрачным настроением. Тем не менее в альбоме рисовальщицы остались прекрасные виды Большого канала, церкви Санта-Мария-делла-Салюте, острова Сан-Джорджио Маджоре и Моста Вздохов. 1 июня Бенкендорфы прибыли в Верону, которая стала последним итальянским городом на их маршруте.

Из Вероны через Инсбрук и озеро Вальхензее в баварских Альпах – семейство отправилось в Мюнхен, где Константин Бенкендорф остался по долгу службы, а Натали уехала в Висбаден, чтобы встретиться со своим отцом. Оттуда Наталья Максимовна вместе с детьми, в сопровождении отца и мачехи, отбыла в Эмс, где с конца июня по начало августа 1820 г. пользовалась лечебными водами. К лечению добавлялись и всевозможные поездки с познавательной целью по близлежащим достопримечательностям. Древняя крепость Эренбретштейн, стоящая обязательным пунктом всех путешествующих по Рейну, впечатляющие остатки средневекового замка Бремзербурга, сурового мрачного Хохенштейна, впечатляющие перспективные панорамы монастыря Арнштейна и города Нассау – все это было тщательно зафиксировано почти уже опытной рукой Н.М. Бенкендорф. Не остался без внимания и сам курорт Эмс. На рисунке, известном по ряду публикаций как рисунок императрицы Александры Федоровны, Наталья Максимовна Бенкендорф изобразила высокую горную гряду, крутой поворот маленькой речки Ланы и небольшое хорошо узнаваемое поселение на ее берегу – «это не город, не городок, не деревня, а так просто – Эмс»[690]690
  Слова, сказанные Н.И. Гречем об Эмсе, цит. по: И.Н. Божерянов. Жизнеописание императрицы Александры Федоровны, супруги императора Николая I. Вып. 2. СПб. 1900. С. 202–203.


[Закрыть]. Судя по спискам гостей курорта, Н.М. Бенкендорф вместе с отцом М.М. Алопеусом пробыли в Эмсе полтора месяца – с конца июня по начало августа 1820 года. Именно записи курортной гостевой книги Эмса и дата на рисунке и послужили основой для разгадки имени автора «альбома императрицы». А из Эмса любимому мужу Наталья отсылала письма, постоянно вспоминая в них счастливое время, проведенное в Неаполе, и очень тосковала по теплому солнцу и морскому воздуху Кампании. Но более всего скучала по южной природе, замечая, что «в Италии любуются памятниками и церквями, но надо обязательно увидеть ее природу, которая ставит ее выше всех прочих стран»[691]691
  ГА РФ. Ф. 1126. Оп. 1. Д. 359. С. 116–116об.


[Закрыть].