Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

Мемуары и воспоминания – источник для истории и историка чрезвычайно важный, насыщенный и интересный. Но все знают, что относиться к ним надо предвзято, осторожно и критически, так как многое изложенное в них пропущено через разум и сердце их создателя, лично неприятное оставлено за скобками или между строк, а составляющее честь их автору, иногда слишком подчеркнуто и навязчиво. Большинство мемуаров и воспоминаний, как правило, пишутся на закате жизни, когда все лучшее осталось в прошлом, большинство сослуживцев и друзей ушли в мир иной или так же заняты написанием мемуаров. Факты иногда путаются, фамилии забываются, многие события стираются из памяти. Особую ценность воспоминания имеют, если написаны на основании дневников или записных книжек.

Конечно, некоторые дневники и записные книжки не обладают живым слогом мемуаров, в них нет той широты и объема событий и персонажей, какими изобилуют воспоминания. Но в них есть главное – поденная фиксация событий, лиц и фактов. В отличии от мемуаров, которые почти всегда составляются для кого-то (детей и внуков, близких друзей или потомства), дневники пишутся для себя, им поверяют иногда самые сокровенные мысли, переживания, их содержание очень сокровенно, интимно и, как правило, точно.

XVIII и первая половина XIX века богаты на мемуары и дневники. Многие из них написаны представителями высшей чиновной бюрократии и лицами из придворного окружения. Однако, практически отсутствуют дневники и мемуары членов императорского Дома Романовых. Исключение составляет лишь императрица Екатерина II, записки которой стали доступны широкой публике уже с середины XIX века. Известно, что некоторые дневники, в частности дневник заграничного путешествия 1782 г. вел сын императрицы, великий князь Павел Петрович, но этот дневник, вероятно, навсегда потерян для потомков[1146]1146
  Подробнее см. статью «Тайна стеклянной шкатулки (об архиве императора Павла I)» в настоящем сборнике.


[Закрыть]. Так же как навсегда исчезли дневники императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны, которые были сожжены после их смерти согласно последней воли покойных.

И если историки знают, что дневники императриц существовали, то нет никакого намека и свидетельств о наличии дневников императора Александра I. Очевидно, бабушка Екатерина II, руководившая всей системой воспитания будущего «венценосца», считала ведение дневника слишком дамским занятием, а кроме того, предоставляла внуку большую свободу в его поступках и намерениях. Скрытность характера Александра, конфликты, то и дело, возникающие между большим и малым дворами, не позволяли мальчику поверять свои сокровенные мысли бумаге.

В отличии от Екатерины II, императрица Мария Федоровна, полностью взявшая на себя дело воспитания своих младших сыновей – Николая и Михаила, имела в этом отношении неизменные правила и установки. Обязательным правилом было умение составлять письма и вести дневник. Писать его начинали в семилетием возрасте вместе с изучением навыков письма, заполняли вечером перед сном и обязательно самостоятельно фиксировали все события дня. «Перед сном писал свой журнал, – сообщает о маленьком великом князе Николае Павловиче один из первых биографов императора М.А. Корф, – но большей частью неохотно и только в исполнении полученного раз навсегда в 1804 г. приказания. В декабре 1805 г. дежурный отметил, что великий князь пишет свой журнал, по обыкновению «совершенно машинально» и сначала все пробует – не станет ли думать за него кавалер. К сожалению, мы не знаем, сохранилось ли что-нибудь из этих дневников»[1147]1147
  ГА РФ. Ф.728. Оп. 1. Д. 466. Л. 48 (Корф М.А. Материалы и черты к биографии императора Николая I. Рукопись).


[Закрыть]. Не любил он и сочинять письма, уверяя всех, что ничего нет для него труднее этого занятия.

Пытаясь развить у Николая навыки письменного изложения фактов, событий, выводов и собственного мнения, Мария Федоровна с 1810 г. вводит в обязательную программу обучения практику собственноручных еженедельных, а иногда и ежедневных отчетов великого князя об уроках и полученных за это время знаниях. Примерно в это же время начинается и обучение основ изложения содержания прочитанных произведений и написания сочинений на предложенные или вольные темы. Подобные сочинения предлагались великому князю на уроках французского и английского языков, русской словесности и истории[1148]1148
  ГА РФ. Ф.728. Оп. 1. Д. 722, 807, 839, 825.


[Закрыть]. Николай Павлович, любивший читать жизнеописания монархов и выдающихся исторических личностей, радовал учителей и императрицу связным, логичным, последовательным изложением мыслей по поводу роли и ответственности государственных людей перед историей и «счастьем их подданных». Наиболее известны в этом отношении сочинение о роли великих людей в истории (1810), записка о Петре Великом (1812 (?)), исторический этюд о Марке Аврелии (1813)[1149]1149
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 1354. Л.37; Д.773; Русская Старина. 1874. № 2. С. 252–267.


[Закрыть].

Отправляя в 1815 г сыновей в действующую армию, Мария Федоровна наставляла их: «Мне кажется полезным и необходимым, милые дети, чтоб каждый из вас вел точный журнал военных действий, которых вы будете свидетелями. Такой журнал был бы полезен для вас в настоящую минуту, а впоследствии доставил бы вам много удовольствия»[1150]1150
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 466. Л. 102.


[Закрыть]. Николай Павлович внял совету матери, его журнал, являющийся на самом деле небольшой записной книжкой озаглавлен «Записки о компании 1815 года, о том, что видел или слышал из военных разговоров»[1151]1151
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 996.


[Закрыть]. Небольшие записки или скорее сочинение он оставил и о военных действиях 1813 г.[1152]1152
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 909.


[Закрыть]

Обстоятельный путевой журнал великий князь вел во время своего первого путешествия по России в 1816 г. Он разделил его на две части, в первую вносил все заинтересовавшие его сведения «по промышленным и гражданским» делам, второй отвел делам военным. Следуя наставлению Марии Федоровны о том, что по этому дневнику император Александр I будет «основывать свое мнение о тебе и о пользе, которую можно ожидать от тебя в будущем», Николай Павлович как можно подробнее старался заносить увиденное в дневник. Описание губерний, городов, в основном, писалось со слов губернаторов или прочих должностных лиц. Но если что привлекало великого князя своей удивительностью или непорядком, обязательно записывалось в дневник с собственным суждением и изложением мер для устранения неполадок[1153]1153
  Например, «для увеличения торговли Одессы, – пишет Николай Павлович, – столь полезной и важной в нынешнем крае, необходимо нужно бы было сделать следующие работы: 1) увеличить гавань и укрепить батареями, которые бы защищали как гавань так и рейд, без этого гавань сия никогда не будет годна и нынче даже среди лета опасна; 2) сделать пространный карантин, который от большого числа кораблей, пассажиров и товару, никак не достаточен… Касательно же торговли, мне случилось слышать от особ, давно занимающихся Одесскою торговлею, что ежели б можно было ее объявить вольным портом, то не только б город от того выиграл, но даже вся торговля Средиземного и Черного морей сим бы была сосредоточена в Одессу, и сверх того почти совершенно вывозная, ибо иностранный товар, как то сукна, шали, шелковые материи и пр., от карантинных разных предостерегательных способов приходят в негодность, и потому вся ввозная торговля может только состоять в винах, сахаре и пр. и от того Одесса будет всегда первым вывозным российским портом, а тогда может быть, первым торговым портом в России…». Дневник путешествия Николая Павловича по России хранится: РГАДА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 146.


[Закрыть].

Путевой дневник Николай Павлович вел и во время ознакомительной поездки в Англию. Многочисленные исправления, зачеркивания и вписывания текста говорят о том, что великий князь очень трепетно относился к своему дневнику, предполагая, что он будет предметом чтения и обсуждения матери и императора Александра I. Знакомство с текстом этого дневника показывает, что великий князь большей частью фиксировал в нем многочисленные события и впечатления от поездки, нежели давал им пространную оценку и излагал свои соображения, явно следуя наставлению К.В. Нессельроде, данному Николаю накануне поездки: «Наблюдатель, живя за границей, постоянно подвержен двум опасностям: первая из них, это – не отдавать себе отчета в собственных мыслях и чувствах, а вторая – слишком следовать мнениям и чувствам других»[1154]1154
  Записка, предназначенная его императорскому высочеству великому князю Николаю Павловичу по случаю его путешествия за границу // Русская Старина. 1898. № 3. С. 292.


[Закрыть].

Путешествия подвели черту в процессе воспитания и образования великого князя. В июле 1817 г. он женился на прусской принцессе Шарлоте, появились дети, Николай Павлович стал вполне взрослым и самостоятельным человеком. До определенного момента он не вел ни дневников, ни записных книжек, и не только, очевидно, в силу нехватки времени, сколько, скорее в силу детской нелюбви к подобного рода занятию.

Однако, с 1 января 1822 он начинает вести записные книжки, ведет их ежедневно в течение четырех лет[1155]1155
  В настоящее время записные книжки Николая Павловича опубликованы: Записные книжки великого князя Николая Павловича. 1822–1825 ⁄ Под ред. М.В. Сидоровой, М.Н. Силаевой. М. 2013.


[Закрыть]. Можно только предполагать и догадываться, почему именно в эти годы Николай Павлович, так не любивший что-либо подобное писать, ежедневно тщательно ведет записи. Скорее всего, он уже знал о предстоящем отречении старшего брата Константина от престола в свою пользу, ведь на дне рождения Александра I 12 декабря 1821 император, со слов Константина Павловича, обещал последнему это устроить[1156]1156
  14 декабря и его истолкователи (Герцен и Огарев против барона Корфа). М. 1994. С. 220.


[Закрыть]. «Высокое предназначение», к которому Николая Павловича с детства готовила императрица Мария Федоровна[1157]1157
  Секретарь императрицы Г.И. Вилламов в дневнике 16 марта 1809 г записал разговор с Марией Федоровной: «Она видит, что престол все-таки со временем перейдет к великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу» (Шильдер Н.К. Николай Первый. Кн. 1. М. 1997. С. 41); во время войны 1812 г. и императрица, и Александр I намекают Николаю Павловичу на его будущее предназначение. «Тебя берегут для других надобностей», – говорит сыну Мария Федоровна, а император в беседе с братом сообщает: «Будь достоин того места, которое ты впоследствии займешь…»(Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. Курск. 1991); в записках Николая Павловича и Александры Федоровны говорится о разговоре с ними в Красном Селе в 1819 г. по поводу престолонаследия.


[Закрыть], начинает постепенно воплощаться в реальность и чтобы что-то важное не упустить, разобраться в хаосе мыслей, фактов, он стал конспективно все записывать. Записи велись исключительно для себя и с целью придать какую-то логику и последовательность в пестром калейдоскопе придворных событий. На первый взгляд содержание этих записных книжек кажется однообразным и монотонным. Никакого описательного элемента в тексте нет, манера подачи текста «телеграфная»: грамматически неполные фразы, представляющие собой лишь краткий перечень лиц и действий. Интересно отметить, что впоследствии письма императора Николая I к своему сыну Александру Николаевичу будут удивительным образом похожи на записи этих записных книжек – та же краткость, обобщенность и вместе с тем чрезвычайная точность в деталях, он так и называл эти письма – «мой журнал». «Мой журнал должен тебе казаться очень пустым и скучным, ибо ничего особенного не приходится мне тебе повещать, тогда как ты ежедневно видишь новое и любопытное. Но я знаю, что все эти подробности о нашем обычном быте для тебя занимательны, именно своею единообразностию, перенося тебя мысленно в наш круг, как будто ты нас не покидал»[1158]1158
  Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838–1839. Под ред. Л.Г. Захаровой и С.В. Мироненко. М. 2008. С. 245.


[Закрыть], – писал он в 1838 году.

Последняя запись в книжках датируется 13 декабря 1825 года и обрывается уже в самом начале повествования. На следующий день, так же как и за все время его царствования, Николаю Павловичу было уже не до дневников, хотя он постоянно осознавал необходимость их написания. М.А. Корф отмечал: «Граф Киселев рассказывал мне, что у него не раз заходила речь с императором Николаем о том, как интересно и полезно было бы записывать его действия, равно как и замечания и наблюдения о всем происходящем и о его окружающем, созидая таким образом если не историю его царствования, то, по крайней мере, самые полные и достоверные для нее материалы. Без подобного подготовления многое забывается и пропадает, с людьми умирают предания, а что и уцелеет, то явится потомству в искаженном или неполном виде. Государь отвечал, что он несколько раз принимался за такие современные, разумеется самые коротенькие заметки, но принужден был отказываться от ведения их, даже и в таком виде, за недостатком времени и досуга. Было время, что он хотел употребить к этому великую княжну Марию Николаевну, но она вышла замуж, пошли дети, и, таким образом, и этот план не осуществился. Думал он также поручить Первому отделению Собственной своей канцелярии вести по крайней мере современный реестр всему важнейшему, что случается и выходит у нас в мире законодательном и административном, но после ему показалось, что такая голая номенклатура была бы слишком суха и даже бесполезна, представляя одни лишь результаты, а не пружины, не тайные нити, которые часто гораздо интереснее результатов. Между тем время утекает, и до сих пор все ничего не сделано, так что у государя остается всего только написанный им самим подробный рассказ о событиях 14 декабря 1825 года»[1159]1159
  Корф М.А. Записки. М. 2003. С. 228.


[Закрыть].

Этот рассказ, именуемый в литературе как записки Николая I[1160]1160
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 1394.


[Закрыть], император начал составлять в 183 Иоду, и до 1848 года неоднократно дополнял и изменял. Вполне вероятно, что некоторые уточнения он делал по своим записным книжкам 1822–1825 гг. Записки начинаются кратким экскурсом в детство великого князя, рисуют его положения при дворе, затрагивают разговоры «о престолонаследии» и заканчиваются событиями 14 декабря 1825 г на Сенатской площади. «Я пишу не для света, – пишу для детей своих; желаю, чтоб до них дошло в настоящем виде то, чему был я свидетель… Буду говорить, как сам видел, чувствовал – от чистого сердца, от прямой души: иного языка не знаю»[1161]1161
  Там же. Л. 3.


[Закрыть], – начинает император свой рассказ. Как вступление к этим запискам, а возможно и как начало к большим мемуарам, Николай написал и воспоминания о своих первых детских годах. В этих воспоминаниях нет четкой хронологической последовательности событий, это скорее описание некоторых наиболее ярких эпизодов детства, которые запомнились на всю жизнь[1162]1162
  Отрывки из этих записок публиковал Н.К. Шильдер, а полностью они впервые были введены в научный оборот в 1925 г в сборнике «Междуцарствие 1825 года и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи». В настоящее время воспоминания переизданы: Николай I. Муж. Отец. Император. М. 2000. С. 37–73; Николай Первый и его время. М., 2000. Т.1. С. 81–112.


[Закрыть].

Таким образом, отношение императора Николая I к мемуаристике изменялось на протяжении жизни. Детская лень и нежелание сочинять «журналы», в молодые годы сменилось необходимостью ежедневной фиксации событий, а в зрелом возрасте – ощущением потребности записать воспоминания и передать их потомкам. Введенная императором в процесс воспитания августейших детей практика написания личных дневников прочно укрепилась в императорской семье вплоть до 1917 года. «Журнал хоть и трудновато молодежи писать, но им оно здорово, ибо приучает к трудам и службе и очень пригодится впередь»[1163]1163
  Письмо императора Николая I к цесаревичу Александру Николаевичу 9 июня 1837 г. // Венчание с Россией. Переписка великого князя Александра Николаевича с императором Николаем I. 1837 год. М. 1999. С. 138.


[Закрыть], – напутствовал император Николай I цесаревича Александра Николаевича.

В Государственном архиве Российской Федерации в фонде императора Николая I хранятся четыре записные книжки государя за 1822–1825 гг. в период бытности его еще великим князем[1164]1164
  ГА РФ. Ф. 672. Оп. 1. Д. 42, 44, 46, 48.


[Закрыть]. До революции 1917 г. книжки находились в Гатчинском дворце, о чем свидетельствует старая опись, составленная в 1920-х гг.[1165]1165
  ГА РФ. Ф. 4888. Оп. 9. Д. 1946. (Старая опись фонда № 30 Гатчинский дворец).


[Закрыть] Записные книжки Николая Павловича были включены в отдельный раздел этой описи, называющийся «памятные и записные книжки», и хранились вместе с отдельными дневниками и памятными книжками цесаревича Александра Николаевича (императора Александра II), великого князя Александра Александровича (императора Александра III), принцессы Дагмар, будущей императрицы Марии Федоровны, великих князей Георгия и Михаила Александровичей. Здесь же хранились и копии записных книжек Николая Павловича, выполненные в дореволюционное время, очевидно, библиотекарем Собственных Его Императорского Величества библиотек В.В. Щегловым[1166]1166
  Каждая копия представляет собой отдельную тетрадь в коричневом кожаном переплете и имеет на верхней крышке обложки золотое тиснение «Памятная книжка» за соответствующий год (ГА РФ. Ф. 672. Оп.1. Д. 43, 45, 47, 49).


[Закрыть]. Карандашная помета («рукоп. АП») на шмуцтитуле одной из записных книжек и экслибрис императора Александра III на первом листе копии позволяет предположить первоначальную их принадлежность к библиотекам Александра II и Александра III.

В 1920-е годы архив Гатчинского дворца наряду с прочими коллекциями дворцовых документов был перевезен в Москву и поступил на хранение в Особый отдел Архива Октябрьской революции. В 1940-е годы фонды дворцов были расформированы и из их документов были созданы личные императорские и великокняжеские фонды. Записные книжки Николая Павловича оказались в его личном фонде.

Они представляют собой изданные типографским способом карманные памятные книжки форматом 15x10 см. В книжке за 1822 год отсутствуют кожаная обложка и переплет, книжка имеет на первом листе типографскую надпись «Памятная книжка для записывания нужных дел или достопамятностей». Книжки за 1823 и 1824 гг. имеют зеленый, а за 1825 г. коричневый кожаные переплеты с золотым тиснением по периметру верхних крышек, а книжки за 1823 и 1824 годы еще и золотые обрезы. На титульных листах этих книжек более лаконичная надпись: «Памятная книжка» на соответствующий год. Каждая страница книжки содержит обозначения двух дней с указанием церковных праздников, святых и царских дней. В конце каждой книжки помещены «Показания чинов» Главного штаба, свиты, министерств, дипломатического корпуса, расписание времени почтовых доставок в Петербурге.

Записи велись ежедневно с 1 января 1822 года до 13 декабря 1825 года, отсутствуют записи за период с 1 по 14 января 1825 включительно. Сделаны записи черными чернилами, по-французски, мелким убористым почерком рукой великого князя Николая Павловича. Встречаются слова, написанные по-русски и подчеркивания, выполненные автором. Часть слов, особенно имен, сокращена или обозначена начальными буквами. Иногда в конце или начале записей внесены отметки, обозначенные начальными буквами. Они повторяются с некоторыми вариациями и представляют какой-то зашифрованный текст, понятный лишь автору, («f.l.t.d.»; «b.m.f.»; «b.p.m.f.»). По объему записи более или менее стандартные в 25–30 строк рукописного текста за каждый день, за исключением тех дней, когда Николай Павлович находился в пути или болел и записи умещались в несколько строк или даже слов. Когда запись за соответствующее число не помещалась на отведенное для нее место в книжке, она переносилась на следующее число, для этой записи великий князь от руки писал дату. Часто текст писался на полях по периметру всей страницы.

Манера подачи текста «телеграфная»: грамматически неполные фразы, представляющие собой краткий перечень лиц и действий, причем в глагольных формах по большей части опущены вспомогательные глаголы, от этого число и лицо глагола становится неясным. Последняя запись, за 13 декабря 1825 г., на полуслове обрывается в самом начале. Это дает веские основания предположить, что все события дня Николай Павлович заносит в свои записные книжки утром следующего дня. Соответственно, запись за 13 декабря он начал 14-го, и очень быстро ему стало не до дневника. Иных объяснений, почему дневник обрывается именно на записи от 13 декабря, нет, ведь этот день прошел довольно спокойно.

Ясно, что записи велись исключительно для себя и с целью придать какую-то логику и последовательность в пестром калейдоскопе придворных событий. Можно только предполагать и догадываться, почему именно в эти годы Николай Павлович, так не любивший что-либо подобное писать, ежедневно тщательно ведет записи. Скорее всего, он уже знает о предстоящем отречении старшего брата Константина от престола в свою пользу, ведь на дне рождения Александра 112 декабря 1821 император, со слов Константина Павловича, обещал последнему это устроить[1167]1167
  14 декабря и его истолкователи (Герцен и Огарев против барона Корфа). М., 1994. С. 220.


[Закрыть]. «Высокое предназначение», к которому Николая Павловича с детства готовила императрица Мария Федоровна[1168]1168
  Секретарь императрицы Г.И. Вилламов в дневнике 16 марта 1809 г записал разговор с Марией Федоровной: «Она видит, что престол все-таки со временем перейдет к великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу» (Шильдер Н.К. Николай Первый. Кн. 1. М. 1997. С. 41); во время войны 1812 г. и императрица, и Александр I намекают Николаю Павловичу на его будущее предназначение. «Тебя берегут для других надобностей», – говорит сыну Мария Федоровна, а император в беседе с братом сообщает: «Будь достоин того места, которое ты впоследствии займешь…» (Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. Курск. 1991); в записках Николая Павловича и Александры Федоровны говорится о разговоре с ними в Красном Селе в 1819 г по поводу престолонаследия.


[Закрыть], начинает постепенно воплощаться в реальность и чтобы что-то важное не упустить, разобраться в хаосе мыслей, фактов, он стал конспективно все записывать.

На первый взгляд содержание памятных книжек Николая Павловича кажется однообразным и монотонным. Никакого описательного элемента в тексте нет, лишь сплошное перечисление фактов, событий, лиц. Однако следует отметить, что культура ведения подробных поденных записей не вошла еще прочно в обиход, и не достигла того расцвета этого вида жанра, который будет наблюдаться со второй четверти XIX века, когда дневниковые записи доводились до литературного описания, а подчас даже включали в себя мемуарные элементы[1169]1169
  См. подробнее: Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М. 1997.


[Закрыть]. Из опубликованных известных дневников начала XIX века лишь дневники секретаря императрицы Марии Федоровны Г.И. Вилламова достаточно подробны и описательны. Частично сохранившиеся страницы дневниковых записей императрицы Елизаветы Алексеевны показательны в плане содержания дамских дневников, в которых светские события (в данном случае любовная история) выдвигаются на передний план, хотя изложение материала сходно с памятными книжками Николая Павловича[1170]1170
  Е.Э. Лямина, О.В. Эдельман. Дневник императрицы Елизаветы Алексеевны // Александр I. «Сфинкс, не разгаданный до гроба…». Каталог выставки. СПб. 2005. С. 116–131.


[Закрыть]. Сходен с ним и дневник В.А. Жуковского, содержание которого состоит из предельно краткого перечисления имен и мест, с некоторыми описательными элементами отдельных событий. Похожий краткий дневник писал и П.А. Плетнев. «В журнале моем, который составляется не из оконченных фраз, а только из половинчатых слов, иногда существительных имен, иногда из глаголов, служащих необходимою помощью памяти, – сообщал он Я.К. Гроту в 1840 г., – изложены бывают все события хронологически»[1171]1171
  Переписка П.А. Плетнева с Я.К. Гротом. СПб. 1896. Т. 1. С. 113.


[Закрыть]. Вполне возможно, что ведение подобного дневника предполагало впоследствии написание каких-то мемуаров или воспоминаний. В 1831–1848 гг., уже став императором, Николай Павлович подобные мемуары написал.

Несмотря на обозначение события одной фразой или одним словом, записи памятных книжек великого князя Николая Павловича дают предельно полное воспроизведения всех событий каждого дня, их точную последовательность, место проведения того или иного действия («у меня», «у нее», «у Матушки», «в бриллиантовой», «в бывшей синей», «в фонарике»), и всех присутствующих при этом лиц. При всей лаконичности формулировок, Николай Павлович успевает отметить и, казалось бы, совершенно мелкие детали, как то появление нового лакея или новой девушки в гардеробной своей жены, нестандартную погоду, хорошеньких женщин на балу, партнерш по танцам и даже светские новости («Туркестанова умерла, рожая дочь от Владимира Голицына»; «сенатор Столыпин умер от восходящей подагры»). Если дело касается здоровья жены, детей или своего собственного записи содержат подчас описание симптомов болезни и всех проводимых процедур. («Не спал вовсе, много раз понос, изнурен, Крейтон, Рюль и Лайтон, вместо припарок велят делать повязку из трав, мне легче, Матушка, ушла, Анна, моя жена почти весь день, ничего не ел, сжигающий жар, мне велят сделать клизму, она успокаивает»).

Он изредка пишет в какие мундиры одевался за день, но неизменно указывает клички всех лошадей, на которых ездил (Фриц, Леди Кисс, Монтрезор, Графиня, Лалла Рук, Спекуляция, Орвил, Малой и Матильда).

Его день насыщен работой и достаточно однообразен. Подъем, как правило, в половине восьмого или в восемь, изредка около девяти. В летние месяцы, когда проходили ученья или смотры, великий князь поднимался в шесть или даже в четыре часа утра. Неизменный утренний посетитель – верный друг и адъютант В.Ф. Адлерберг, носивший прозвище «Флам». Очень часто бывают А.А. Кавелин, Н.Ф. Деллинсгаузен, А.Н. Нейдгардт. С ними он работает – принимает рапорты и доклады, составляет бумаги. В определенные дни по утрам наносит визит доктор великого князя – В.П. Крейтон, иногда заходят по утрам и сын Саша со своим воспитателем К.К. Мердером. Далее следует неизменный утренний визит к жене, а затем выезд, большей частью в дворцовый или Михайловский экзерциргауз, манеж, казармы Павловского полка. Он обязательно отмечает, смотры каких батальонов, каких полков проводил или смотрел, что делал в полковых канцеляриях, и дает всему свою оценку. («Пикет пионер конной гвардии, хорошо, рубль, благодарность Мартынову и Веселовскому»; «Смотр 3 батальона егерей, плохо»; «поехал с Кавелиным на [Гарновский] двор, прошли парадом понтонные лошади конных пионер, потом в канцелярию егерского полка, ничтожество»; «видел образцовых из финляндской пехоты и двоих в Преображенских мундирах времен моего отца, немыслимо»; «поехал с Кавелиным в канцелярию егерского полка, адъютант Ростовцев, злодей, велел войти незамедлительно, Флам и Каменев, допросил, ужасное хладнокровие, сделал это из ненависти к нему за плохое обращение, с лета было расследование и не был наказан с октября месяца»).

После этого Николай Павлович посещает «матушку» Марию Федоровну и прочих родственников, которые часто гостят в Зимнем дворце (сестры Мария и Анна, муж Анны герцог Оранский, Вюртембергские), и брата Михаила Павловича в Михайловском дворце. От Михаила путь будущего императора часто следует в Инженерный замок или в экзерциргауз замка, иногда он наносит визиты, а затем, наконец, домой в Аничков дворец.

Обедает, как правило, вдвоем с женой на ее половине, в комнате «у окна». После обеда, видимо, в плохую погоду либо когда жена недомогает, он иногда дремлет у нее в комнатах или поднимается к «детям на обед», но по большей части едет вместе с женой гулять. По возвращении работает, играет с детьми, пьет чай, неизменно вместе с женой в ее комнатах. После чая наступает время отдыха – в основном он проводит его с детьми, а по вечерам посещает матушку, где коротают время за игрой в карты с ее многочисленными приближенными, ездят с женой в театр, изредка на балы, к брату Михаилу или принимают близких друзей у себя. Такие вечера устраиваются, в основном, у жены, и по классической схеме, время проводится в разговорах, чтении, рассматривании гравюр, Николай Павлович о себе отмечает изредка – «музицировал» и довольно часто «рисовал». Вечером обязательный визит к детям, иногда разговоры с В.А. Жуковским и К.К. Мердером; когда жена уходит спать, еще некоторое время работает. Спят с женой вместе, если по причине чьей-либо болезни такового не случается, он обязательно отмечает в дневнике – «лег в отдельной кровати», а если ложатся спать в одно время – «легли вместе». Время отхода ко сну в отличие от времени вставания никогда не отмечается. Заключительная фраза дня почти неизменна – «читал, разделся, лег».

Однообразные события дней иногда нарушаются какими-нибудь придворными торжествами – крестинами, днями рождений, торжественными богослужениями. Следует отметить, что в церковь ходят, в основном, по воскресеньям, по каким либо памятным дням, и ежедневно, а то и два раза в день на последней неделе Великого Поста. На Пасхальную службу вся большая императорская семья собирается вместе («Ангел в полночь в церковь, большой выход, дал руку племяннице Марии, обычная служба, все вместе вернулись в 3 завтракать и разговляться в бывшую голубую, Ангел, ушел, вскоре вернулся»), так же как на обязательную панихиду 11 марта. Распорядок дня в летние месяцы изменялся незначительно. Так же по утрам он ездит на ученья, смотры, работает с адъютантами. Правда, теперь он больше времени играет с малышами, чаще общается с В.А. Жуковским и К.К. Мердером, больше гуляет с женой («у моей жены, в колоннаде чай, поехал с ней в английской коляске в Баболово, великолепный вечер, вышли посмотреть новые бани, повернули и снова вернулись на колоннаду, Жуковский»; «уехал и вернулся к моей жене, вместе в английской коляске не ферму, Мари и Оленька, Саша верхом, Трубецкая со своими, с ней и детьми пешком смотреть мытье овец»).

Отсутствие описательности в тексте не дает четкого представления об отношениях между членами императорской фамилии, хотя по некоторым выражениям можно представить, что отношения Николая Павловича с Матушкой, например, складывались не совсем ровно – Мария Федоровна часто сердилась, если великий князь поступал не так как она того хотела {«поехал к Матушке, дуется на меня и меня отослала»; «у Матушки, говорил, сообщил ей на ее вопрос, что хочу, чтобы моя жена рожала здесь, неудовольствие»). Отношения с братом императором Александром I, которого он всегда именует «Ангелом», скорее официальные, нежели братские, к Александру он является в приемную и дожидается его выхода, говорит исключительно про службу, а узнав, что император едет к нему в Аничков дворец, выходит встречать его на лестницу («поехал в одноконных санях к Ангелу, ждал, выход, говорил о делах и о назначении в дивизию, показал мне самородное золото из наших шахт, долго ждал, Ангел, одобрил все, Михаил и я попросили у него шевроны, обещал их к Пасхе»). Будучи у брата Константина в Варшаве, часто и с видимым удовольствием общается с его женой Жаннетой Лович. Ежедневно по несколько раз ездит к брату Михаилу и его жене Елене Павловне, с которыми, судя по дневникам, был очень дружен. После рождения у брата дочери Марии ежедневно заезжает проведывать малышку и проводит с ней определенное время («у Елены, хорошо, дважды у малютки»). Но, конечно, больше всего места в дневнике уделено жене. Он отмечает все ее перемещения, все разговоры с ней, все ее недомогания, подарки, которые она дарит ему по разным поводам («подарила мне комплект униформы Измайловского, потом один в зале смотрел прекрасную коллекцию оружия, которую она мне подарила, дала мне 5 тысяч рублей для бедных офицеров!!! Возблагодари ее Господь»). Когда жена ждет очередного ребенка – он самый заботливый и предупредительный мужчина на свете – как только выдается свободная минута бежит к ней, заботится, чтобы она не оставалась одна, отпрашивается со смотров у Ангела, чтобы быть рядом с ней в нужную минуту («ночью много раз вставал, моя жена все страдает»; «быстро поехал в Царское Село, моя жена, очень нервна, ей прикладывали горчичники с жирным пластырем к ногам, потом нарывные пластыри, поднял ее, говорил с докторами»; «жена за мной прислала, отошли воды, иду предупредить Матушку, у моей жены, страдает, послал предупредить Матушку и Лайтона, пришли, в 11 % моя жена родила с одним-единственным большим мучением свою дорогую маленькую Александрину, полчаса спустя у Матушки княгиня Александра Голицына, по пути вернулся к моей жене, по пути Моден, старуха, Жюли, Флам, все идет хорошо, Матушка, Музовский, молитвы, устроился на ночь у моей жены, спал одетый, множество раз за ночь вставал, жена спит плохо, у нее голова болит»).

Кажущиеся на первый взгляд скучными и однообразными, записи великого князя Николая Павловича необычайно подробны, полны фактов, имен, событий, которые развиваются в движении, иногда живых характеристик и метких суждений. Перед нами весь Двор и вся жизнь царской семьи как на ладони и можно только сожалеть, что будущий император оставил нам всего лишь четыре свои памятные книжки.