Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

Александр II очень интересовался эпохой деда. Он всячески поощрял в исторических изысканиях князя А.Б. Лобаново-Ростовского, предоставляя ему разные документы из своей библиотеки. Последний же, в свою очередь, присылал императору выписки из различных книг, архивных дел, копии документов, касающиеся эпохи Павла, свои заметки по данному вопросу.[948]948
  ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1153. Л. 1.


[Закрыть] Александр Николаевич искренне благодарил князя, надеясь в душе, что все эти изыскания со временем увидят свет. Однако, появление в 1857 г. в Лондоне Вольной печати Герцена-Огарева, ставшей второй «силой и властью» в стране и публиковавшей в большинстве своем компрометирующие власть документы придворных тайн и интриг, и в частности документы о царствовании Павла I и мартовском перевороте 1801 г.,[949]949
  Исторический Сборник Вольной русской типографии. 1859 г.


[Закрыть] заставили Александра II самым решительным образом среагировать на подобные обстоятельства. В постановлении по цензурному ведомству от 8 марта 1860 г. говорилось: «А как в Цензурном уставе нет особой статьи, которая бы положительно воспрещала распространение известий, неосновательных и по существу своему неприличных к разглашению о жизни и правительственных действиях Августейших Особ Царствующего дома, уже скончавшихся и принадлежащих истории, то, с одной стороны, чтобы подобные известия не могли приносить вреда, а с другой, дабы не стеснять отечественную историю в ее развитии, – периодом, до которого не должны доходить подобные известия, принять конец царствования Петра Великого».[950]950
  Цитирую по: Семенов В.А. Император Павел I в русской исторической литературе. Штрихи к историографии. // Император Павел I. Каталог выставки. СПб. 2004.


[Закрыть] Герцен тут же отозвался: «Времена татарского ига и московских царей нам несравненно знакомее царствований Екатерины и Павла».[951]951
  Цитирую по: Эйдельман Н.Я. Указ. соч. С. 50.


[Закрыть]

Однако, уже в первые годы нового царствования выходит монография Д.Ф. Кобеко «Цесаревич Павел Петрович», послужившая новым толчком в императорской семье для изучения и систематизации документов этой эпохи в своих личных коллекциях. Жизнь в Гатчине способствовала интересу Александра III к личности прежнего хозяина дворца, тем более, что в кабинетах Павла и Марии Федоровны еще со времен Николая I хранились многие их вещи и документы. В письме А.В. Адлербергу от 6 декабря 1885 г. из Гатчины император писал: «Посылаю Вам, любезный Александр Владимирович, журнал императрицы Марии Федоровны, про который говорил Вам сегодня за завтраком. Я уверен, что есть интересные места, но разобрать ее руку это каторга, на которую Вы вызываетесь добровольно. Желаю Вам успеха и заранее благодарю искренно».[952]952
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 3264. Л. 3.


[Закрыть] Адлербергу же для расшифровки была отдана и переписка Марии Федоровны с Валерьяном Зубовым по поводу участия последнего в мартовской трагедии 1801 г.[953]953
  См.: Чиркова Е.А. Императрица Мария Федоровна и граф Валерьян Зубов // Павел I – взгляд XXI века. Материалы научной конференции. СПб. 2004.


[Закрыть]

Однажды Александр II заметил относительно гибели Павла: «В России всякий грамотный знает, как погиб мой дед, но мне, внуку, не пристало дозволять разглашение о том. Предоставляю это моему сыну».[954]954
  Русский Архив. 1911. № 5. С. 118.


[Закрыть] Однако, в полной мере наказ Царя-Освободителя выполнил не сын, а внук, император Николай II, приходившийся Павлу Петровичу уже праправнуком. Именно в его царствование документы Дома Романовых стали целенаправленно изучаться, были в достаточной мере описаны и систематизированы.

В 1895 г. для А.Б. Лобаново-Ростовского по распоряжению государя были вскрыты некоторые секретные пакеты Государственного архива, хранившие свою тайну с 1829 г, когда поступили туда лично от императора Николая Павловича. В пакетах за №№ 6, 7, 23 оказались бумаги Павла Петровича и Марии Федоровны. Часть из них, по высочайшему повелению, была передана в 1899 г. в собственную его императорского величества библиотеку, показывая тем самым, интерес молодого царя к историческим документам, связанным с жизнью своего предка.[955]955
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 1032, 1216.


[Закрыть] В конце XIX – начале XX вв. было заметно оживление в отечественной исторической науке, появляется ряд публикаций и исследований, посвященных «романтическому нашему императору», в ряд ведомственных секретных архивов допускаются исследователи, интересующиеся документами Романовского Дома. Не миновали они и императорскую библиотеку. С документами Павла и Марии Федоровны в библиотеке работали Н. Баженов, Н.К. Шильдер, Н. Ф. Дубровин, Е.С. Шумигорский, В.В. Щеглов.[956]956
  Щеглов В.В. Собственные Его Императорского Величества библиотеки и арсеналы. ПГ. 1917. С. 158–162.


[Закрыть] Назначенный в 1903 заведующим библиотекой В.В. Щеглов, еще будучи помощником библиотекаря, не раз обращал внимание на неудобство распыленности ее рукописного отделения по разным дворцам-резиденциям. Поэтому в 1904 г. он подает на высочайшее имя записку о необходимости соединения всех рукописей библиотеки в одно хранилище и составления им единого каталога. Получив разрешение, В.В. Щеглов сам лично осматривал на предмет рукописей все библиотеки, шкафы и столы императорских дворцов. Тогда то и была им найдена в ружейного арсенале Гатчинского дворца «неучтенная» стеклянная шкатулка. Правда, к разочарованию Щеглова в шкатулке оказались всего лишь некоторые вещи Павла I, сохраненные Марией Федоровной как «дорогая память о супруге», а именно: «сорочка, которая была на нем в день бракосочетания; темляк; пара туфель белого серебряного глазета с вышитыми цветами; карманная записная книжка красного сафьяна с перочинным ножиком, карандашом, шилом и буравчиком; вязанный из темно-зеленого шелка кошелек с бирюзовым кольцом и двумя серебряными монетами; мячик любимой собачки императора, пряди волос, срезанных с него после смерти».[957]957
  РГИА. Ф. 472. Оп. 43. Д. 47. Л. 13–14.


[Закрыть] Что стало с этими предметами в дальнейшем документ умалчивает, а вот стеклянную шкатулку велено было хранить в Зимнем дворце «навсегда».[958]958
  Архив Эрмитажа. Ф. 2. On. XIV-A. 1905 г. Д. 16. Л. 2.


[Закрыть]

В 1906 г. весь рукописный отдел библиотеки свезли в Зимний дворец. Полное его описание было завершено в 1909 г. после завершения работы над общим, именным и географическим каталогами. Документы в описи были систематизированы «по царствованиям» с обязательным указанием коллекционной принадлежности источника. В 1906 г. Щеглов также закончил работу по приведению в порядок библиотеки Павла в нижнем этаже Гатчинского дворца. Он составил на все книги пошкафный инвентарь и алфавитный каталог, позаботился о переплетных работах.[959]959
  РГИА. Ф. 472. Оп. 43. Д. 146.


[Закрыть] В 1910 г. Щеглов начал подготовку к изданию на языке оригиналов всей переписки Павла Петровича с Марией Федоровной, хранившейся в личной императорской библиотеке. В 1914 г. он получил высочайшее разрешение на публикацию сборника,[960]960
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 1031, часть III. Л. 201.


[Закрыть] однако война, а затем революция помешали осуществить подобный замысел. Подготовленный к печати корректурный экземпляр сборника,[961]961
  РГИА. Ф. 706. Оп. 1. Д. 9, 10.


[Закрыть] как ни странно, не издан до сих пор.

Вдовствующая императрица Мария Федоровна скончалась в Петербурге 12 ноября 1828 года в 2 часа пополуночи. 16 декабря 1828 года великий князь Михаил Павлович в сопровождении министра императорского двора П.М. Волконского, главноначальствующего над почтовым департаментом А.Н. Голицына и бывшего личного секретаря покойной императрицы Г.П. Вилламова открыл личные покои Марии Федоровны в Зимнем дворце и достал из шкафа зеленый портфель, в котором хранилось завещание. Отдельным пунктом этого завещания стояли распоряжения покойной императрицы относительно ее архива.

Все бумаги распределенные Марией Федоровной по конвертам с надписями, указывающими как поступить с их содержимым, лежали в нескольких шкатулках, ключи от которых находились у Г.П. Вилламова. Согласно воле покойной отдельные бумаги подлежали сожжению, например, некоторые письма родителей императрицы, часть писем Павла I, Александра I, и самое главное – ее дневники. Великий князь Михаил Павлович вспоминал, что когда он сжигал дневники ему «казалось, что я вторично хоронил бесценную мою матушку». Некоторые из конвертов предназначались императору Николаю I, что-то было завещано московским архивам, в том числе несколько писем императрицы Екатерины II, но большая часть архива поступила на хранение в библиотеку Павловского дворца. Она была собственностью Марии Федоровны и по завещанию переходила к второму по старшинству сыну в императорской семье. Книги и рукописи этой библиотеки не являлись частью императорской библиотеки, составляя майорат.

Однако, документы, оставшиеся в кабинетах Зимнего и Гатчинского дворцов, а также перешедшие по завещанию к императору Николаю Павловичу, составляли собственность рукописного отделения императорской библиотеки. Их первоначальный разбор и описание было проведено членами императорской семьи. В фонде рукописного отделения Зимнего дворца сохранился составленный императрицей Александрой Федоровной перечень всем письмам и запискам Павла I к Марии Федоровне. Некоторые письма были тогда же отсортированы и положены в шкатулки, часть документов были сложены в специальные портфели, папки, конверты. На некоторых из них были собственноручные надписи Николая I: «не вскрывать без особого на то повеления», «хранить не распечатывая без особого собственноручного высочайшего предписания».

К наиболее ранним документам, хранящимся в фонде рукописного отделения императорской библиотеки, относятся письма письма Марии Федоровны к подруге юности Генриетте Вальднер (в замужестве Оберкирх) за 1775–1792 годы из Этюпа, Монбельяра, Потсдама, Мемеля. Среди них важные письма за 1776 год, когда принцесса София-Доротея Вюртемберская становится невестой великого князя Павла Петровича. К этому же году относится и известная инструкция, составленная цесаревичем Павлом Петровичем для своей будущей супруги. Врученная лично Павлом Петровичем в Рейнсбергском замке, она состояла из 14 пунктов, которым Мария Федоровна неукоснительно должна была следовать по приезду в Россию. При описании этого документа в 1905 году заведующей императорской библиотекой В.В.Щеглов так красноречиво его охарактеризовал: «Документ в высшей степени исторический и драгоценный и представляет исповедь будущего императора со стороны моральной, умственной и сердечной. Здесь сказываются его задушевные мысли о России, о русском народе, о религии, о народном просвещении, разных отношениях общественной, частной и придворной жизни». Позже, уже став великой княгиней, Мария Федоровна приписала на этой инструкции: «Слава Богу, она мне не понадобилась, так как моя привязанность к мужу всегда побуждала и всегда будет побуждать меня предупреждать его желания, муж сознал сам, что требования, им предъявляемые, были внушены злополучным опытом его первого брака», а Павел Петрович от себя добавил: «Я совершенно отказался от мыслей, внушенных мне моим злополучным опытом. Я обязан сделать это признание такой супруге как моя, которая обладает добродетелями и достоинствами, и которую я люблю всем сердцем».

В конце июля 1776 года София-Доротея выехала из Берлина в Мемель, где должна была проститься с сопровождающими ее до границы родителями и навсегда покинуть свою родину. В Мемеле в подарок от матери она получила книгу Христиана Штурма «Unterhaltungen mit gott in den Morgenstunden auf jeden Tag des Jares» Chistoph Sturm. Halle. 1774. («Утренние проповеди»). В сопроводительной записке мать написала: «Я отметила пункты, которые меня наиболее тронули. Эта книга самый искренний и добрый совет, который Вам дает самая нежная и преданная из всех матерей» и просила дочь черпать силу и радость в молитве. Книга была особенно любима Марией Федоровной, она содержит многочисленные подчеркивания, пометы и, даже, в некоторых отдельных случаях, воспоминания императрицы. Все они относятся, в основном, к середине 1820-х годов.

Принцесса прибыла в Царское Село 31 августа 1776 года. Она «пришлась во двору», ее искренне полюбили и великий князь Павел Петрович и императрица Екатерина II. Уже 2 сентября, через день после приезда, София-Доротея занялась изучение православной веры под руководством архиепископа Московского Платона. Екатерина II собственноручно написала для принцессы записки, касающиеся догматов православной церкви. Эти записки сохранились в бумагах Марии Федоровны. Миропомазание принцессы Софии-Доротеи состоялось 14 сентября 1776 года, она была наречена великой княгиней Марией Федоровной, а на следующий день 15 сентября в церкви Зимнего дворца состоялось ее обручение с великим князем Павлом Петровичем. Все события насыщенного 1776 года Мария Федоровна нашли отражение в собственноручной записке Марии Федоровны под заглавием «Dates interssantes».

Павел Петрович и Мария Федоровна оказались любящими супругами. Их переписка, сохранившаяся в фонде библиотеки Зимнего дворца, яркое тому свидетельство. Написанные подчас на маленьких клочках серой бумаги письма дышат любовью и нежностью. Наибольшее число писем относится к 1781–1782 гг, времени заграничного путешествия вел. кн. Павла Петровича и вел. кн. Марии Федоровны. Письма написаны по-французски, с небольшими вставками русского текста, так как Мария Федоровна усердно учит русский язык, путаясь в сложной орфографии. «Я надеюсь, что вы будете мною довольны, когда вам сообщу первый мой перевод с французского на русский язык. Это вам доставит сколько я стараюсь вам во всем угодить, что любя русской язык, вас я в нем люблю: я очень сожалею, что не могу изъяснять всего того, что сердце мое к вам чувствует и с сожалением оканчиваю сказать только вам, что вы мне всего дороже на свете. Мария». Павел не оставался в долгу и тоже часто писал жене – с театра военных действий, из путешествий по империи, поездок за границу, да и когда был рядом. И тот и другой нежно хранили эти письма. Разбирая их впоследствии, большую часть этой переписки Мария Федоровна завещала старшему сыну Александру: «Записки дорогого Великого князя, который составил мое счастье и мое сокровище, я передам в законное наследство моему старшему сыну, если дорогой муж мне позволит это». Иногда письма писались шифром. Они придумали его сами из 150 незначительных фраз и имен, служащих для передачи подробностей сложной придворной жизни. Трогательно выглядят 12 «билетиков» – узких полосок бумаги, на которых Павел Петрович писал места утренних ежедневных прогулок с женой. Бумажки скручивались, перемешивались и тянулись в виде жребия.

Важным событием в жизни великокняжеской четы было заграничное путешествие 1781–1782 годов под именем графов Северных. Путешествие длилось больше года, за это время великокняжеская чета посетила огромное количество музеев, учебных заведений, мастерских художников, различных мануфактур, для строящегося Павловска было приобретено большое собрание произведений искусства. За время путешествия и Павел Петрович, и Мария Федоровна вели дневники, в которые заносили события и лиц, показавшимися важными и занимательными. На существование дневников указывает в своих воспоминаниях Хотек[962]962
  Выдержки из старой записной книжки // Русский Архив. 1873. № 2. Ст. 1969.


[Закрыть], а также весьма красноречиво рассказывает в своем письме к герцогу Леопольду Тосканскому австрийский император Иосиф II: «…должен тебя предупредить, что не только граф и графиня (Северные – М.С.) ведут обстоятельный журнал своего путешествия, но каждый из них еще особливо отмечает у себя в тетрадке все что слышат и почитают почему-либо примечательным…»[963]963
  Из бумаг Г.В. Есипова. ГА РФ. Ф. 926. Оп. 1. Д. 453. Л. 154–155.


[Закрыть]. Дневник Павла Петровича упоминается также в реестре бумаг, оставшихся после смерти Павла I в его кабинете. Против этого дневника в реестре стоит карандашная отметка: «взято Государыней Императрицей 20 мая 1801». Очевидно, впоследствии дневник Павла Петровича хранился вместе с дневниками Марии Федоровны и был уничтожен, согласно воле императрицы, после ее смерти наравне со всеми ее дневниками либо он находился в числе тех конвертов, которые Мария Федоровна просила уничтожить не вскрывая их содержимого.

Несмотря на то, что все дневники императрицы были уничтожены, в фонде рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца сохранились некоторые записные книжки Марии Федоровны с отрывочными записями за 1810, 1817–1818, 1825–1826 годы, записные книжки с изложением содержания прочитанных книг, выписками из текстов религиозного содержания.

Значительное место в фонде занимает переписка императрицы. Среди корреспондентов Марии Федоровны – видные государственные и общественные деятели, друзья и родственники, среди которых стоит выделить герцогов Вюртембергских, прусского короля Фридриха-Вильгельма III и шведского короля Густава IV Адольфа. Большое количество писем было написано воспитателю детей Марии Федоровны Н.И. Салтыкову и личному секретарю императрицы Г.И. Вилламову. Интерес представляют письма к Е.И. Нелидовой за 1797–1802 годы. Можно только удивляться тому терпению и пониманию, с каким Мария Федоровна относилась к фаворитке своего мужа. Всеми силами стараясь делать для Павла «только добро», она постепенно превратила Е.Н. Нелидову из своей соперницы в свою союзницу. В фонде хранится и переписка с сыновьями Александром, Николаем, Константином, Михаилом. Некоторые из писем Александра и Константина первоначально в 1829 году были сданы Николаем I в Государственный архив МИД. Они находились в запечатанных конвертах с собственноручной надписью императрицы: «Хранить не распечатывая, без особого Высочайшего повеления. М.Ф.». В 1895 году по распоряжению Николая II конверты были распечатаны для князя А.Б. Лобаново-Ростовского, а затем вновь запечатаны печатью архива. В 1899 году Николай II распорядился передать эти письма на хранению в собственную его императорского величества библиотеку.

Дети были больным вопросом Марии Федоровны. Сразу после рождения первенца Александра венценосная бабушка забрала ребенка от родителей. Также она поступила и с появившимся вскоре вторым внуком – Константином. Взяв воспитание великих князей всецело в свои руки, Екатерина II даже из приличия не спрашивала родителей о их желаниях в педагогических вопросах. Воспитатели к детям назначались бабушкой, и родители чаще общались с этими людьми, нежели с собственными детьми. Зато после смерти Екатерины II воспитание младших великих князей Николая и Михаила было полностью в руках Марии Федоровны и она с упоением проверяла их учебные тетради, просматривала отчеты воспитателей и давала им четкие подробные указания на полях отчетов. Они в большом количестве сохранились в фонде. Отложились здесь также и учебные тетради Николая Павловича по чистописанию, геометрии, географии, литературе и другим наукам, содержащие многочисленные записи императрицы Марии Федоровны.

Всю свою жизнь императрица занималась благотворительностью, внесла большой вклад в развитие женского образования в России. На собственные деньги она содержала в Павловске госпиталь Св. Магдалины для инвалидов, открыла приют для бедных рожениц и бесплатную школу для крестьянских детей, первую в России школу для глухонемых. И хотя фонд рукописного отделения императорской библиотеки в очень малом объеме содержит документы по этому роду деятельности императрицы, тем не менее очень интересна собственноручная записка Марии Федоровны за 1826 год «О моих будущих планах, если Господь их благословит и позволит мне их исполнить», где перечислены предполагаемые мероприятии относительно Воспитательного дома, «Богадельни для старых слуг», школы практического земледелия, а также а также изложена программа по учреждению в Павловске в память Александра I благотворительного заведения с больницей и школой. В фонде сохранились также рескрипты императрицы 1807 года на имя А.Н. Голицына о девичьем отделении Военно-сиротского дома и церкви при этом училище.

Часть документов о жизни и деятельности императрицы Марии Федоровны отложилась в ГА РФ в личном фонде императрицы (ф. 663). Фонд окончательно сформировался в 1952 году в основном из документов двух дворцовых коллекций – Аничкова и Гатчинского дворца. Так, например, в фонде «Аничков дворец» (старый № 29) документы Марии Федоровны находились в конвертах, надписанных еще самой императрицей. На некоторых из этих конвертах имелась надпись императора Александра III «Читал», а в старой описи фонда значилось, что эти конверты первоначально находились в Верхнем кабинете Александра III. В описи фонда «Гатчинский дворец» (старый № 30) было отмечено, что документы Марии Федоровны лежали в письменном столе императорского кабинета «в башне». При расформировании в 1940-е годы фондов дворцов и создании на основе их документов личных фондов членов императорского дома, фонд Марии Федоровны первоначально значился под № 170, а при передаче фонда из архива феодально-крепостнической эпохи (ныне РГАДА) в исторический архив в Москве (фонды этого архива в настоящее время составляют отдел ГА РФ) фонд получил № 663, под которым существует и сейчас. В 1950-е годы фонд пополнился некоторыми документами, поступившими из Литературного музея и Ленинградского филиала военно-исторического архива. Состав и содержание личного фонда Марии Федоровны дублируется теми же видами документов, что отложились в составе фонда рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца – разнообразная переписка как личного, так и делового характера, отдельные записи из дневников за 1818, 1827 годы, переписка по вопросам благотворительности и учебных заведений, отдельные документы детей императрицы.

И только изучение в совокупности этих двух фондов, хранящихся в ГА РФ, дает представление о богатстве и значимости сохраненных документов, касающихся императрицы Марии Федоровны.

Архив императора.

Заметки к выставке

«Сфинкс, не разгаданный до гроба…», проходившей в Государственном Эрмитаже с 27 мая по 2 октября 2005 года

Император Александр I процарствовал двадцать пять лет – четверть века. Это было время попыток новых свершений, новых преобразований, время небывалых войн, триумфальных побед, время поисков себя и горьких разочарований.

После смерти императора в его кабинетах в Зимнем дворце и Царском Селе осталось много бумаг, они были сразу же опечатаны, как всегда делалось в подобных случаях. В Таганроге «князь П.М. Волконский и Дибич приказали чиновнику Петухову при себе опечатать все бумаги и портфели в кабинете императора и составить подробную всему опись. Это немедленно было сделано и выполнено с наивозможною аккуратностью».[964]964
  Тарасов Д.К. Император Александр I. Последние годы его царствования, его болезнь и смерть. Пг. 1915. С. 203.


[Закрыть] Вскоре таганрогские бумаги были доставлены в Петербург.

К разбору всех бумаг приступили в январе-феврале 1826 г. – царскосельский архив разбирал начальник Главного штаба, фельдмаршал И.И. Дибич, кабинет Зимнего дворца рассматривал князь А.Н. Голицын[965]965
  РГАДА, Ф. 31. Оп. 1. Д. 9. Л. 5.


[Закрыть]. Реестры разобранных бумаг поступали к Николаю I, он делал отметки куда документы направлять.

Большинство бумаг касались вопросов внутреннего управления империей, они поступили в Государственный Совет. Для их разбора 6 декабря 1826 года была учреждена специальная комиссия, в которую входили М.М. Сперанский, Д.Н. Блудов, Д.В. Дашков, И.И. Дибич, П.А. Толстой, И.В. Васильчиков, А.Н. Голицын[966]966
  Подробнее о работе Комитета 6 декабря 1826 г. см.: Архипова Т.Г. Секретный комитет 6 декабря 1826 г. // Труды Московского Государственного историко-архивного института (МГИАИ), т. 20. М. 1965; Журналы Комитета. // Сборник Русского Исторического общества (РИО), т. 74, СПб. 1891; Бумаги Комитета. // Сборник РИО, т. 90, СПб. 1894.


[Закрыть]. Секретные бумаги, относящиеся до тайных обществ, кружков, полиции поступили в III Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии[967]967
  ГА РФ, ф. 109, 1 экспедиция, 1826 г., д. 10; там же, ф. 1717, оп. 1, д. 128, 142.


[Закрыть]. Великому князю Константину Павловичу были отосланы документы по делам Польши, а также его письма к императору Александру I[968]968
  ГА РФ, ф. 109, секретный архив, оп. 3, д. 509.


[Закрыть]. По правилам того времени все письма различных лиц к императору возвращались их авторам, здравствующим на тот момент, будь то в пределах России или за границей. Семейные, личные документы Александра I просматривались самим Николаем Павловичем. Часть из них была отданы вдовствующей императрице Марии Федоровне, которая на тот момент хранила некоторые бумаги сына. Часть документов Николай I уничтожил. Его внук, великий князь Николай Михайлович неоднократно отмечал, что «… систематично и неумолимо жег документы и письма Государь Николай Павлович: за его царствование исчезла не одна интересная рукопись. Относясь ревниво к памяти старшего брата, Николай I намеренно сжигал все, что могло только бросить малейшую тень на деятельность Благословенного монарха. Недаром встречали мы такие надписи: «Я сжег, как бесполезное для потомства» и надписи эти находились на бумагах, относящихся к царствованию брата»[969]969
  Николай Михайлович, вел. кн. Письма императрицы Марии Федоровны к Александру I. М., 1911, с. 3.


[Закрыть].

Не принимая столь категоричную оценку августейшего историка, отметим, что сожжению подвергались лишь те из бумаг, которые были намечены к уничтожению их владельцами. Так, в 1826 г. после смерти императрицы Елизаветы Алексеевны был сожжен ее дневник, на котором была собственная надпись покойной: «После моей смерти сжечь»[970]970
  Отрывок из письма баденского посланника Хенненхефа от 11/23 июля 1826 г. В кн. Исмаил-Заде Д.И. Императрице Елизавета Алексеевна. Последний роман императрицы. М. 2001, с. 328–329.


[Закрыть]. Точно также было потуплено и с архивом императрицы Марии Федоровны, скончавшейся в 1828 г. Она не только разобрала свой архив перед смертью и четко указала на конвертах как поступить с бумагами, но и внесла в завещание параграф относительно своего архива[971]971
  Завещание императрицы Марии Федоровны см: Русская старина. 1882, вып. 1, с. 87–132.


[Закрыть]. Так, согласно ее воле, дневники были сожжены, уничтожению подвергались некоторые письма, в т. ч. императора Александра I. Что касается Николая I, то он был первым, кто озаботился целенаправленным собиранием императорских документов в одном архивохранилище. Под его наблюдением и при личном его участии в течение 1826–1832 гг. из дворцовых архивов, архивов военного министерства, сенатского архива и Государственного архива старых дел передаются в Петербургский архив МИД (с 1834 г. архив стал именоваться Государственным архивом МИД) бумаги императорских кабинетов. В ноябре 1826 г. лично Николаем Павловичем в указанный архив были сданы исторические документы, найденные при разборе кабинета Александра I, и в частности подлинная духовная грамота Екатерины I 1727 г., «кондиции» Анны Иоанновны, записки о смерти Петра II.[972]972
  Кононов Ю.Ф. Из истории организации и комплектования б. Государственного архива Российской империи // Труды МГИА, т. 8., М. 1957, с. 289; РГАДА, ф. 31, оп. 1, д. 9.


[Закрыть] Данные документы были сданы в Государственный архив в запечатанных императорской печатью конвертах с собственноручной надписью Николая I: «Не вскрывать без особого Высочайшего повеления». В период 1826–1841 гг. в Государственный архив от императора поступило 18 аналогичных конвертов. Впервые «секретные пакеты», так в архиве был назван этот комплекс документов, были вскрыты в 1895 г. для А.Б. Лобанова-Ростовского, которому император Николай II поручил ознакомиться с их содержимом. По выбору, были вскрыты четыре пакета, в которых оказались бумаги Марии Федоровны, записки Станислава Понятовского, Екатерины II и духовное завещание Павла I[973]973
  РГАДА, ф. 31, оп. 1, д. 1032, л. 52–59.


[Закрыть]. В 1899–1901 для историка Н.К. Шильдера было вскрыто еще несколько пакетов, в которых находились бумаги, связанные с императором Александром I, в частности, переписка его с сестрой Екатериной Павловной, Адамом Чарторижским, некоторые черновые бумаги. Тогда же часть этих пакетов, по распоряжению императора Николая II, была передана на хранение в Собственную Его Императорского Величества библиотеку[974]974
  Там же, л. 7-11.


[Закрыть], где также хранились личные документы членов императорской семьи и в частности бумаги Александра I. Являясь наследственной частью Императорского дома, библиотека целенаправленно пополнялась как книгами, так и рукописями. К началу XX века ее рукописной отдел насчитывал более 4000 документов[975]975
  Подробнее о создании и составе библиотеки см.: Щеглов В.В. Собственные Его Императорского Величества библиотеки и арсеналы. Краткий исторический очерк. 1715–1915. Пг., 1917.


[Закрыть]. Если в Государственный архив поступали, в основном, документы важные с государственной и политической точки зрения, то в Императорскую библиотеку сдавались документы семейного происхождения, частного интимного характера. В настоящее время фонд рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца находится в Государственном архиве Российской Федерации (ф. 728). В совокупности с другими фондами архива, такими как личные фонды Александра I, Николая I, императриц Марии Федоровны, Елизаветы Алексеевны и др. ГА РФ обладает, пожалуй, наибольшим корпусом документов, отражающих как личную жизнь Александра Благословенного, так и его государственную деятельность.

Нельзя обойти вниманием и другие архивы. Так, Российский Государственный исторический архив (РГИА) хранит фонд Комитета 6 декабря 1826 г. (ф. 1167). Это бумаги служебного характера, найденные после смерти Александра I и содержащие в себе разные проекты об изменениях по многим частям государственного управления.

Российский Государственный архив древних актов (РГАДА) вобрал в себя документы бывшего Государственного архива Российской империи, а следовательно и материалы императорских кабинетов. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ МИД РФ) содержит ценные дипломатические акты и переписку, Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА) материалы военного характера.

Характеризуя все документы по видовому признаку, отметим, что отсутствуют записные книжки и дневники императора. Их Александр не вел, бабушка не приучила его к этому. Да и характер у Александра Павловича был не такой, чтобы поверять бумаге свои сокровенные мысли и планы. В большом количестве присутствует переписка – здесь и письма самого Александра I, и письма к нему, и письма о нем. Государственная деятельность императора представлена делопроизводственными материалами канцелярий различных министерств и ведомств. Многие из них сохранили правку и пометы Александра Павловича. Указы, рескрипты, письма с театра военных действий характеризуют царя как военноначальника; о его способностях заниматься внешней политикой говорят дипломатические документы. Дневники, мемуары, переписка лиц, окружающих Александра I, его друзей и сподвижников ярко рисуют не только личность и характер самодержца, но и всю «александровскую» эпоху.

Чтобы охарактеризовать наиболее яркие из документов выберем хронологический тип повествования и пойдем «от начала и до конца» – от рождения до смерти.

Документы детских и юношеских лет Александра I наиболее полно представлены в двух крупнейших архивохранилищах России – ГА РФ и РГАДА. Александр Павлович родился 12 декабря 1777 г. в Петербурге в Зимнем дворце. Его воспитывала бабка – Екатерина Великая. С самого первого дня он поселился в ее апартаментах, она заботилась о его здоровье, внимательно следила за физическим развитием внука, рисовала выкройки его одежды, давала наставления кормилицам и нянькам.

В письмах Екатерины II к своему давнему приятелю барону Гримму заключены подробности начального периода жизни будущего венценосца. Переписка Екатерины с Гриммом началась в 1774 г. и продолжалась до смерти императрицы. Первоначально письма пересылались по почте, затем раз в три месяца их стали доставлять особые курьеры. Письма составлялись постепенно в течении длительного времени и приобретали характер дневников.

Екатерина неоднократно советовала Гримму предать ее письма огню, однако, Гримм распорядился иначе – отправить письма в Россию Александру Павловичу через 10 лет после своей смерти[976]976
  Сборник Русского Исторического общества (РИО), т. 23.


[Закрыть]. Очевидно, в 1817 г. они были доставлены в Россию, и в настоящее время хранятся в РГАДА.

«Что касается воспитания будущего венценосца, – писала императрица Гримму в 1779 г., – я намерена держаться неуменно одного плана и вести это дело по возможности проще; теперь ухаживают за его телом… После семи лет мы пойдем дальше, но я буду очень заботиться, чтобы из него не сделали хорошенькой куклы, потому что не люблю их». Уже в следующем году, когда великому князю Александру исполнилось три года, бабушка начала составлять для него «маленькую азбуку изречений». «Делай добро и не перенимай худое, пусть у тебя перенимают добро», «Труд преодолевает труд», «Перед богом все люди равны» и т. п. изречения должны были по словам императрицы «раскрыть ум для внешних впечатлений…и возвысить душу, образуя сердце». Предполагалось, что «Бабушкина Азбука» будет иллюстрирована. Сохранившийся в РГАДА автограф «Азбуки» имеет пометы императрицы о необходимых картинках для книги[977]977
  РГАДА. Ф. 2. Оп. ЕД. 117.


[Закрыть]. Азбука была издана в Петербурге в 1781 г. под заглавием «Российская азбука для обучения юношества чтению, напечатанная для общественных школ по Высочайшему повелению» и служила азбукой для всего подрастающего поколения России.