Текст книги "О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки"

Глава II
Романовы

2.1. Архивы Романовых в ГА РФ

Рукописное отделение библиотеки Зимнего дворца – уникальный комплекс документов по истории Романовской семьи на всем протяжении XIX века, своеобразный императорский «домашний» архив. По содержанию документов рукописное отделение библиотеки схоже с Государственным архивом Российской империи, созданным Николаем I в 1834 г. Но если в Государственный архив поступали, в основном, документы важные с государственной и политической точки зрения, то в императорскую библиотеку сдавались документы семейного происхождения, частного интимного характера. Поступали сюда иногда и архивы или части архивов крупных государственных деятелей, приближенных ко Двору, дневники и записные книжки видных сановников, посвященных в дворцовые тайны и секреты.

Основы создания рукописного собрания библиотеки Зимнего дворца были заложены в просвещенный век Екатерины. Императрица считала, что исторические документы, автографы и рукописи послужат ей материалом для составления «записок, касательно российской истории»[895]895
  О.Э.Вольценбург. Библиотека Эрмитажа. 1764–1939 гг. Л. 1940. С. 14


[Закрыть]. Рукописи приобретались как целенаправленно, так и путем выделения автографов и документов из императорских библиотек. При Александре I была куплена коллекция исторических рукописей католического монастыря Вейсенау, в 1836 году приобретена библиотека П.К. Сухтелена. В 1896 году у наследников А.Б. Лобанова-Ростовского было куплено ценное собрание, включающее в себя уникальные книги, автографы и рукописи. В 1901 году библиотека приобрела архив М.А. Корфа. Дочь историка Н.К. Шильдера передала в библиотеку бумаги отца, Н.Ф. Карлова подарила в рукописный отдел переписку по поводу дуэли А.С. Пушкина с Геккереном, в 1910–1911 гг. в библиотеку поступили собрания писем и бумаг от великого князя Николая Михайловича и великой княгини Елизаветы Федоровны.

Первоначально все рукописное собрание императорской библиотеки было рассосредоточено по различным дворцам-резиденциям, хотя основной и главный массив находился в Зимнем дворце[896]896
  Щеглов В.В. Собственные Его Императорского Величества библиотеки и арсеналы. Краткий исторический очерк. 1715–1915. Пг. 1917.


[Закрыть].

В 1904 году заведующий библиотекой В.В. Щеглов обратился к Николаю II с просьбой о соединении всех рукописей Зимнего, Аничкого, Царскосельского, Гатчинского дворцов в одно собрание. Высочайшее соизволение было получено и рукописному отделу было отведено помещение в нижнем этаже Зимнего дворца. Некоторые документы оказались в запечатанных конвертах и ящиках с собственноручными надписями Николая I и Александра II: «не вскрывать без особого на то повеления», «хранить не распечатывая без особого собственноручного Высочайшего предписания». В.В. Щеглов получил высочайшее разрешение на вскрытие конвертов и приведение в порядок содержащихся в них бумаг.

Полное описание всего рукописного комплекса было закончено в 1909 г., после завершения работы над общим, именным и географическим каталогами. Документы в описи были систематизированы «по царствованиям» с обязательным указанием коллекционной принадлежности источника.

Анализ описи позволяет сделать вывод, что рукописный отдел составляли четыре основных комплекса:

1) собрание рукописей императорских библиотек – рукописи Зимнего дворца и полученные в 1905 году из различных дворцов-резиденций; рукописи, полученные от великого князя Николая Михайловича и великой княгини Елизаветы Федоровны; документы, переданные в 1899 году из Государственного архива МИД. Номера шкафов собственного собрания: I–VII.

2) комплекс автографов А.Б. Лобанова-Ростовского хранился особо и занимал шкафы с буквами «А», «В», «Г». «А»– исторические документы, «В»– автографы, «Г» – документы французской эмиграции.

3) архив М.А. Корфа – шкаф «Б».

4) документы Н.К. Шильдера – шкаф VIII.

Документы большого формата, украшенные драгоценными металлами и имеющие печати в ковчегах на шнурах – дипломы на звание почетных членов, патенты на степени и др. – хранились отдельно: в письменных столах так называемой «малой библиотеки».

Хронологические рамки документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца – XV в. – 1902 г. Документы времени царствований Александра III и Николая II в рукописном отделении практически отсутствовали, так как большинство из них составляли рабочий архив последнего российского императора и находились в Александровском дворце Царского Села[897]897
  В настоящее время комплекс рукописного отделения библиотеки Царскосельского дворца хранится в ГА РФ (ф. 543).


[Закрыть], а личные бумаги Александра III, принадлежавшие вдовствующей императрице Марии Федоровне, хранились в Аничковом дворце.

Материалы рукописного отделения публиковались в исторических журналах «Русская старина», «Русский архив», «Исторический вестник». В 1836 г Я.И. Бередников обследовал рукописный отдел на предмет выявления материалов для напечатания в сборниках Археографической комиссии[898]898
  Бередников. Известия об исторических рукописях, хранящихся в библиотеке Императорского Эрмитажа. Журнал Министерства Народного Просвещения, 1836 г., январь, ч. IX, с. 334–335.


[Закрыть]. В январе 1914 года последовало указание Николая II на необходимость опубликования в специальных сборниках исторических рукописей библиотеки. Революция 1917 года помешала осуществить подобные планы.

После февральской революции коллекция рукописей библиотеки Зимнего дворца была передана в Государственный архив Российской империи. В сентябре 1917 года Временное правительство в целях сохранности вывезло часть архива (300 ящиков) в Кирилло-Белозерский монастырь, а в 1921–1922 гг. документы были переданы в Москву в помещение Московского Главного архива МИД. После различных переименований к 1941 г. они входили в состав архива феодально-крепостнической эпохи, откуда были переданы в Центральный государственный исторический архив в Москве (в настоящий момент это отдел документов по истории Российской империи ГА РФ).

Характеризуя состав и содержание документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца, выделяются несколько основных групп:

1) фамильные бумаги представителей Дома Романовых: переписка, записные книжки, дневники, указы, манифесты, наследственные документы

2) документы по истории внутренней и внешней политики России, сведения о ее политическом, экономическом, финансовом положении. В основном, это материалы рабочих кабинетов императоров, записки, присланные на утверждение, рассмотрение или для сведения. Среди авторов этих документов крупные государственные и общественные деятели, военачальники, ученые и писатели

3) дневники и воспоминания.

Дневники и воспоминания поступали в библиотеку несколькими путями: в качестве дара или по завещанию, в результате целенаправленных покупок и по «высочайшему» распоряжению. К числу последних относятся дневники Г.И. Вилламова и А.Х. Бенкендорфа.

Г.И. Вилламов, являвшийся с 1801 г. личным секретарем императрицы Марии Федоровны, был ее близким другом и доверенным лицом. Их дружба и взаимопонимание были настолько сильными, что многие тяготы и невзгоды своей семейной жизни, неурядицы и интимные подробности большой императорской семьи Мария Федоровна доверяла своему секретарю, а тот, в свою очередь, дневнику. Недаром, после смерти Г.И. Вилламова в 1842 г. его кабинет был немедленно опечатан, а мемуары покойного доставлены императору Николаю Павловичу.[899]899
  Корф М.А. Записки. М. 2003. С. 167; ГА РФ. Ф.728. Оп. 1. Д. 748.


[Закрыть]

Аналогичным образом в 1844 г. после разбора кабинета умершего шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа к императору попали мемуары его близкого друга. Прочитав мемуары Бенкендорфа, Николай I заметил А.Ф. Орлову, что «находит в них живое изображение своего царствования».[900]900
  Из записок барона Корфа // Русская Старина. 1899. № 12. С. 490.


[Закрыть] Мемуары долгое время оставались в рабочем кабинете императора в Аничковом дворце, а затем поступили в императорскую библиотеку.[901]901
  Подробнее о судьбе мемуаров см.: статью «Мемуары графа Бенкендорфа» в настоящем сборнике.


[Закрыть]

Внук Николая Павловича император Александр III не был столь категоричен с воспоминаниями и дневниками своих сослуживцев или приятелей отца. Он старался всеми законными способами приобретать документы у наследников или родственников. Так для императорской библиотеки был приобретен дневник П.А. Валуева, в котором подробно освещена вся его правительственная деятельность за 1861–1876 гг. «Дневник писался ввиду и среди событий, – отмечает автор. – Я вносил в него свои впечатления, наблюдения и мысли в тех именно формах и выражениях, которые в данную минуту казались мне наиболее точными, определительными, моему настроению соответственными, и вообще так сказать в отношении к другим и ко мне самому правдивыми».[902]902
  Валуев П.А. Дневник. М. 1961. Т. I. С. 8.


[Закрыть]Некоторые страницы в дневниках были вырезаны самим П.А. Валуевым, на их месте находятся его собственноручные записки: «несколько страниц мною уничтожено, потому что некоторые из заключавших в них сведений подлежат забвению в интересах России».[903]903
  Там же. С. 9; ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 2587. Кн. I–IX. В рабочем кабинете Николая II в Александровском дворце Царского Села находилась полная копия дневника Валуева. В 1898 г. по личному приказанию Николая II к подлинному дневнику были приложены отрывки из дневников, хранившиеся до этого в библиотеке А.Б. Лобаново– Ростовского.


[Закрыть] Издавать дневники Валуева начали еще в дореволюционный период, однако, все публикации были сделаны по копиям дневника. Научное издание рукописи было предпринято лишь в 1961 г.

В 1901 г. императорская библиотека приобрела архив М.А. Корфа, где наибольшую ценность представлял дневник Модеста Андреевича. Он сам так его характеризовал: «Мой дневник настоящий калейдоскоп, только следующий вращению не руки, а ума. Пишу в нем как попало, без всякого тщания и еще с меньшей системой».[904]904
  Корф М.А. Записки, с.663.


[Закрыть] Дневник Корфа объемный – четырнадцать томов мелкого почерка.[905]905
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 1817 тт. I–XIV.


[Закрыть] Корф вел его на протяжении 1838–1852 гг., и день за днем записывал свои рассуждения и наблюдения за событиями и людьми. «В этот период времени, протекший для меня среди лиц и дел высшего нашего управления и в приближенности к особе почившего теперь в Бозе незабвенного монарха, каждый день приносил с собою обильную жатву для современных записок»,[906]906
  Корф М.А. Записки. С. 6.


[Закрыть] – писал Корф. Наиболее интересные выдержки из своего дневника, касающиеся императора Николая Павловича и близких ему лиц, Корф отсистематизировал и собрал в своеобразные записки, которые публиковались в журнале «Русская Старина» в течении 1899–1904 гг. Полный же дневник М.А. Корфа еще ждет своего исследователя и публикатора.

В 1869 г. бывший министр народного просвещения А.С. Норов подарил императору Александру II чрезвычайно интересную рукопись. Она лежала в красном сафьяновом футляре, была переплетена в аналогичную обложку с золотым двуглавым орлом, золотым обрезом, синей сатиновой подкладкой и имела экслибрис Норова. Рукопись содержала подлинные записки Дени Дидро о предметах его бесед с Екатериной II.[907]907
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. ЕД. 217.


[Закрыть] Известный французский энциклопедист приехал в Россию по приглашению императрицы в 1773 г. Французские посланники докладывали в Париж, что Екатерина II находит особенное удовольствие в беседе с Дидро, который в определенный час является во дворец и уединяется с императрицей. «Мне разрешено говорить все, что только придет в голову, – писал Дидро, – двери кабинета государыни открыты для меня во все дни с трех часов пополудни до пяти, иногда и до шести часов. Я вхожу, меня сажают, и я разговариваю так же свободно, как с вами. Выходя из кабинета императрицы, я должен сознаться пред самим собою, что я имел душу раба в так называемой земле свободных людей и что я обрел в себе душу свободного человека в так называемой земле варваров».[908]908
  Цит. по: Бильбасов В.А. Дидро в Петербурге. СПб. 1884. С. 83–84.


[Закрыть] Сюжеты своих разговоров с Екатериной II Дидро изложил в целом ряде записок, не имеющих связи друг с другом. Записки предназначались исключительно для императрицы, и по словам Дидро, копий он с них не снимал. Императрица также никому не сообщала об этих записках. Записки долгое время были неизвестны исследователям. Еще в 1884 г. историк В.А. Бильбасов сетовал, что лишь по немногим кратким упоминаниям в письмах, депешах только и можно догадываться о предметах разговоров Дидро с императрицей. Рукопись стала известна благодаря библиотекарю императорских библиотек Р.А. Гримму, который показал ее М. Турне. Благодаря ходатайству французского посланника Жореса, Турне разрешено было снять копию с рукописи Дидро. В 1902 г. Турне издал издал рукопись в переводе К.К. Толстого, снабдив ее пояснительным очерком и примечаниями.[909]909
  Дидро и Екатерина II. Их беседы, напечатанные по собственноручным запискам Дидро с пояснительным очерком и примечаниями М. Турне в переводе К.К. Толстого. СПб. 1912.


[Закрыть]

Говоря о рукописном отделении императорской библиотеки нельзя не сказать о дневниках и мемуарах самих членов императорской семьи. Известно, что мемуары императрицы Екатерины II хранились в Государственном архиве Российской империи, зато в рукописном отделе хранился черновой вариант неопубликованной 2-й и 3-ей частей записок, озаглавленный «Мемуары, начатые в 1790 году».[910]910
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 129.


[Закрыть] Хранилась здесь и та самая известная копия записок императрицы, с которой в первой половине XIX века были сделаны списки, ходившие по рукам и будоражившие умы. Копия была снята Александром Борисовичем Куракиным с разрешения друга своего детства императора Павла I, а после смерти Куракина подарена императрице Марии Федоровне братом покойного в 1824 г.[911]911
  Екатерина II. Записки. М. 1989. (репринтное воспроизведение издания 1907 г.). С. I–VIII. ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 78. Т. I–IV.


[Закрыть] Единственный, кто из императоров после Екатерины оставил потомству мемуары, был император Николай Павлович. Корф отмечал в дневнике: «Граф Киселев рассказывал мне, что у него не раз заходила речь с императором Николаем о том, как интересно и полезно было бы записывать его действия, равно как и замечания и наблюдения о всем происходящем и о его окружающем, созидая таким образом если не историю его царствования, то, по крайней мере, самые полные и достоверные для нее материалы. Без подобного подготовления многое забывается и пропадает, с людьми умирают предания, а что и уцелеет, то явится потомству в искаженном или неполном виде. Государь отвечал, что он несколько раз принимался за такие современные, разумеется самые коротенькие заметки, но принужден был отказываться от ведения их, даже и в таком виде, за недостатком времени и досуга».[912]912
  Корф М.А. Записки. С. 228.


[Закрыть]И все же Николай Павлович написал некоторые воспоминания, как о своих младенческих годах – первых пяти годах жизни, так и о знаковом событии своей биографии – дне восшествия на престол 14 декабря 1825 г. и событиях ему предшествовавшим. «Пишу не для света, – пишу для детей своих, желаю, чтоб до них дошло в настоящем виде то чему был свидетель».[913]913
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1.Д. 1394, 2310.


[Закрыть] К сожалению, Николай I практически не вел дневников, лишь в юные годы писал дневник путешествия по Англии в 1816 г. и некоторые дневники за 1822–1825 гг. Не оставили дневников также ни Павел I, ни Александр Благословенный, а вот последующие поколения Дома Романовых, начиная с детей Николая Павловича, вели дневники регулярно. Система воспитания Марии Федоровны, предполагавшая обязательное ежедневное ведение дневника-журнала, заложила традиции хотя бы во внуках.[914]914
  Сидорова М.В. Воспитание царственных отроков // Павел I. Мир семьи. Каталог выставки. М. 2004. С. 23–35.


[Закрыть] Сама же императрица с немецкой пунктуальностью вела свои дневники ежедневно, однако, все они, согласно завещанию Марии Федоровны, были сожжены после ее смерти в 1828 г.[915]915
  Завещание императрицы Марии Федоровны // Русская Старина. 1882. № 1. С. 87–132.


[Закрыть] Тем более ценными являются некоторые сохранившиеся отрывки из них, касающиеся, в частности, знаменательного дня 14 декабря 1825 г.[916]916
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 644.


[Закрыть] Сожжению подлежали, согласно воли покойной, и дневники умершей невестки Марии Федоровны – императрицы Елизаветы Алексеевны,[917]917
  Исмаил-Заде Д.И. Императрица Елизавета Алексеевна. Последний роман императрицы. М. 2001. С. 328–329.


[Закрыть] зато в большом объеме сохранились дневники другой невестки – императрицы Александры Федоровны,[918]918
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 2363. Т. I–I X.


[Закрыть] жены Николая I. С именем этой императрицы связано и поступление в библиотеку дневника ее матери – известной европейской красавицы прусской королевы Луизы. Пребывая в 1809 г. в Петербурге в качестве гостьи российского императора Александра, Луиза Прусская вела дневник своей незабываемой поездки.[919]919
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 805.


[Закрыть] Через несколько лет, когда королевы уже не будет в живых, ее дочь Шарлота, невеста великого князя Николая Павловича, привезет этот дневник вместе с прочими дорогими вещами матери в Россию и будет хранить его в шкатулке, которая после смерти Александры Федоровны поступит в рукописное отделение библиотеки под названием «шкатулка Луизы Прусской».[920]920
  ОР РНБ. НСРК. Q234. Л. 73.


[Закрыть] Близкой подругой императрицы Александры Федоровны была княгиня Д.Х. Ливен – супруга российского посла при английском дворе Х.А. Ливена. Ф.Ф. Вигель писал, что княгиня при муже «исправляля должность и посла, и советника посольства; ежедневно присутствовала при прениях парламента и сочиняла депеши… всю деятельную жизнь свою она проводила в любовных, общественных и политических интригах. Веллингтон, Каннинг и весь лондонский высший свет были у ног ее».[921]921
  Вигель Ф.Ф. Записки. Кн. II. М., 2003. С. 1029.


[Закрыть] Более 800 писем написала Александре Федоровне княгиня, все они хранились в кабинете императрицы в Аничковом дворце в «маленьком шкафу из орехового дерева с большими медальонами-камеями». Вместе с письмами лежали четыре рукописные тетради с некоторыми «тематическими» воспоминаниями Д.Х. Ливен о мартовской ночи 1801 г., об императоре Александре I в 1814 г. «Все написано рукой княгини Ливен или продиктовано ею», – записал библиотекарь Жиль в 1860 г. при разборе бумаг в кабинете умершей императрицы.[922]922
  РГИА. Ф. 472. Оп. 1. Д. 47. Л. 1


[Закрыть] Письма и воспоминания княгини Ливен поступили на хранение в императорскую библиотеку.[923]923
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 1427. Т. I–IV; Д. 1664. Т. I–XVII.


[Закрыть]

В 1905 г. в библиотеку поступил запечатанный конверт с тремя тетрадями, содержащими воспоминания камер-фрейлины императрицы Марии Александровны – А.А. Толстой. Воспоминания писались в 1880–1899 гг. и повествуют о частной жизни императорской семьи, переживаниях в связи с покушениями на Александра II, о романе императора с княжной Е.М. Долгоруковой.[924]924
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д 3078а.


[Закрыть]

В 1911 г. великая княгиня Елизавета Федоровна сдала в императорскую библиотеку бумаги своего мужа – великого князя Сергея Александровича, долгое время собиравшего разного рода исторические документы. Среди прочего оказались подлинные записки первой русской женщины-писательницы княгини Натальи Борисовны Долгоруковой (схимонахини Нектарии), дочери фельдмаршала Б.П. Шереметева. Записки были написаны по просьбе старшего сына княгини Михаила Ивановича Долгорукова. Они хранились в семье Долгоруковых, а затем фрейлиной императрицы Марии Александровны Екатериной Дмитриевной Долгоруковой были подарены великому князю Сергею Александровичу.

Нельзя не отметить большое количество подлинных записок и воспоминаний, касающихся отдельных эпизодов нашей истории и принадлежащих перу известных людей. Таковы, например, журналы военачальников – П.Д. Цицианова о походе лейб-гвардии Кирасирского полка в Царство Польское в 1831 г., А.П. Ермолова о пребывании в Персии в 1816 г., воспоминания участника Отечественной войны 1812 г., военного инженера Богданова «Бородино. Из войны 1812 г. Розыск очевидца», статистические описания некоторых российских территорий, принадлежащих перу известного военного историка Богдановича.

В библиотеке хранились и рукописные копии многих известных дневников. Как правило, эти копии поступали в библиотеку с архивами владельцев или переписывались по «высочайшему повелению» с подлинников Государственного архива. К числу последних относятся записки польского короля Августа Понятовского, секретаря императрицы Екатерины II А.В. Храповицкого, а также записки Манштейна о России царствования Анны Иоанновны, скопированные с подлинной рукописи, хранившийся в Павловском дворце.[925]925
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 75, 130, 343.


[Закрыть] Среди копий записок, поступивших с архивами владельцев следует отметить записки Семена Порошина о детских годах императора Павла Петровича. Копия поступила в библиотеку в 1834 г. после разбора архива графа А.А. Аракчеева и имеет его экслибрис.[926]926
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 139. Т. I–III. Подробнее о разборе архива А.А. Аракчеева см. статью «Обязаны навсегда сохраняться в Грузине» (в вопросу о судьбе архива графа А.А. Аракчеева) в настоящем сборнике.


[Закрыть] Вместе с собранием А.Б. Лобаново-Ростовского в библиотеку поступили копии записок Ф. Головина, А. П. Ермолова, Бюшинга, Дюкло и др., с собранием Н.К. Шильдера – копии дневника адмирала А.С. Меньшикова за 1856–1865 гг. Экслибрис библиотеки Александра II имеет копия записок В.Н. Головиной.[927]927
  ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1.Д. 308. T.I–IV.


[Закрыть] Написанные при содействии императрицы Елизаветы Алексеевны, мемуары еще в рукописи пользовались большим успехом, переходя из рук в руки во множестве копий. Оригинал записок, по предположению их исследователя Е.С. Шумигорского, «лежит где-то за границей под спудом». Самый первый издатель записок К. Валишевский писал, что «существует легенда, якобы рукопись долгое время сохранялась в Зимнем дворце и была сожжена по распоряжению Николая I».[928]928
  Головина В.Н. Мемуары. М., 1911. С. 34.


[Закрыть]

15 января 1905 г. библиотекарь собственной его императорского величества библиотеки В.В. Щеглов докладывал министру императорского двора В.Б. Фредериксу: «…в одном из комодов так называемого Ружейного Арсенала (в Гатчинском дворце – М.С.) оказался запечатанный стеклянный ящик, на нем бумажка с надписью: «семь запечатанных конвертов, принадлежащих Государю Императору Павлу Петровичу, доставленных в 1832 году от министра императорского двора». Так как конверты эти лежат в ящике печатями кверху, а самый ящик весьма плоский, то при этих условиях оказалось возможным обнаружить лишь некоторые из имеющихся на конверте надписей, а именно, Александра I и Марии Федоровны, некоторые конверты не имеют надписей».[929]929
  РГИА. Ф. 472. Оп. 43. Д. 47. Л. 7-7об.


[Закрыть] Через два месяца таинственный ящик был доставлен к Николаю II, вскрыт, а содержимое его было описано императорским библиотекарем.

О том что было найдено в стеклянной шкатулке скажем чуть позже, а пока остановимся на той общей ситуации, которая сложилась к началу XX века с бумагами Романовского Дома.

Обнаружение неизвестной шкатулки с документами Павла I в Гатчинском дворце было явлением обычным и не вызывало особых волнений. В многочисленных дворцах-резиденциях императорской семьи существовали обособленные друг от друга библиотеки, мемориальные комнаты, столы и шкафы, которые хранили еще неизвестные историкам бумаги. И хотя все они считались собственностью личной императорской библиотеки, многие из них на учете в ней не состояли, а многие по своей значимости и содержанию являлись «источниками комплектования» Государственного архива Российской империи.

Как правило, разбор бумаг умерших монархов проводила специальная высочайше учреждаемая комиссия по истечении сорока дней со дня смерти императора. Комиссия составляла описи просмотренным бумагам и представляла их на рассмотрение государю, затем по сделанным им отметкам, бумаги передавались в соответствующие ведомства. Наиболее значимые из них с политической точки зрения поступали в Государственный архив МИД (в литературе часто именуется как Государственный архив Российской империи), а фамильные, «интимного» свойства оставались в кабинетах преемников, а также в мемориальных кабинетах, которые часто организовывались во дворцах.

Первоначальный разбор бумаг рабочих кабинетов Павла I был закончен в мае 1801 г. В Государственном архиве Российской Федерации в фонде императора Александра II (ф. 678) хранятся копии реестров найденных и описанных бумаг, присланные Александру Николаевичу, очевидно, князем А.Б. Лобаново-Ростовским.[930]930
  ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1153.


[Закрыть] Согласно этим реестрам, бумаги Павла Петровича распределялись следующим образом. В деревянной, украшенной металлом, шкатулке хранились документы, связанные с важными событиями в жизни покойного императора, в частности, известное завещание 1788 г., журналы финляндской компании, завещание о Е.И. Нелидовой, собственноручные «рассуждения» Павла о Сенате, Синоде, рекрутских наборах. В бронзовой шкатулке, а также шкатулке «со сломанным замком» лежали дорогие сердцу бумаги – письма супруги и детей, фрейлин Е.И. Нелидовой и А.П. Гагариной. В реестре не указано, в кабинетах каких дворцов находились указанные шкатулки, однако, смеем предположить, что это был кабинет Зимнего или Гатчинского дворца. В столе, «который стоял перед покойным Государем» (очевидно, речь идет о кабинете Михайловского замка) были найдены письма Марии Федоровны, Екатерины II, иностранных родственников, фрейлины Е.И. Нелидовой. Здесь же лежали акварельные рисунки разных мундиров. Большинство бумаг располагалось в «зеленом бархатном кабинете» Зимнего дворца. Здесь в четырех шкафах красного дерева «под мраморными досками» хранился рабочий архив Павла Петровича: полковые дела 1774–1787 гг, записки о состоянии регулярных войск, описание губерний, городов, крепостей и гарнизонов, военных действий, дела о церкви, раскольниках, переписка с иностранными родственниками, секретные дела по тайной экспедиции за разные годы и т. п. В этом же кабинете находился и «дубовый ящик», содержащий помимо различных собственноручных записок императора по различным вопросам внутреннего управления империей и дневник Павла Петровича во время его известного путешествия по Европе 1781–1782 гг под именем графа Северного. О существовании подобного дневника упоминает в своих воспоминаниях Хотек,[931]931
  Выдержки из старой записной книжки // Русский Архив. 1873. № 2. Ст. 1969.


[Закрыть]а также весьма красноречиво рассказывает в своем письме к герцогу Леопольду Тосканскому австрийский император Иосиф II: «…должен тебя предупредить, что не только граф и графиня (Северные – М.С.) ведут обстоятельный журнал своего путешествия, но каждый из них еще особливо отмечает у себя в тетрадке все что слышат и почитают почему-либо примечательным. Например, однажды, когда речь коснулась до брака моего сына, они отыскали свои тетрадки и прочли: Е.В. Император сказал нам то-то и то-то, подлинными словами, в такой-то день и час, при таких-то лицах, в такой-то комнате. Признаюсь, что это удивило меня и заставило быть осторожным в разговорах, тем более, что по их же словам, они отмечают все это на будущее время, чтобы показать кому следует в случае надобности, когда кто станет отговариваться или изменять смысл своих речей. Они уверяли меня, что у них все записано не только во время путешествия, но и то что ты говорил с ними, будучи в Петербурге…».[932]932
  Из бумаг Г.В. Есипова. ГА РФ. Ф. 926. Оп. 1. Д. 453. Л. 154–155.


[Закрыть] Против дневника Павла в реестре стоит карандашная отметка: «взято Государыней Императрицей 20 мая 1801». Очевидно, впоследствии дневник Павла Петровича хранился вместе с дневниками Марии Федоровны и был уничтожен, согласно воле императрицы, после ее смерти наравне с ее дневниками.

Следует отметить, что императрица Мария Федоровна дважды забирала себе бумаги из архива мужа. 20 мая 1801 г она потребовала себе всю свою переписку с покойным супругом, его собственноручные записки и проекты, записные книжки, переписку Павла с Е.И. Нелидовой. Второй раз, 6 апреля 1817 г., императрица взяла переписку Павла с детьми, иностранными родственниками, Екатериной II. Таким образом, Мария Федоровна сконцентрировала у себя большинство фамильных бумаг, являясь их бесспорной обладательницей и хранительницей.

После смерти императрицы в 1828 г, Николай I получил полное право распоряжаться семейными бумагами. Тем более, что многие из них, по завещанию Марии Федоровны переходили в его владение, т. к. покойная императрица, разбирая свой архив, наиболее «интимные» документы сама сложила в конверты, адресовав их сыну-императору.[933]933
  Завещание императрицы Марии Федоровны // Русская Старина. 1882. Т. 1.


[Закрыть] Большую часть этих конвертов Николай Павлович препроводил в 1829 г. в архив МИД в запечатанных пакетах с собственноручными надписями: «Хранить не распечатывая», «Не распечатывать без собственного высочайшего повеления».[934]934
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 1216.


[Закрыть] Некоторые бумаги Марии Федоровны и Павла I в 1829–1832 гг были отправлены в Гатчинский дворец, в котором Николай Павлович создавал своеобразный «музей памяти» своего отца.[935]935
  Подробнее см.: Фарафонова А.Н. «Музей памяти»: развитие мемориального комплекса эпохи императора Павла I в Гатчинском дворце в царствование императора Николая I // Павел I – взгляд XXI века. Материалы научной конференции. СПб. 2004.


[Закрыть] У себя в кабинете Аничкова дворца император оставил родительскую переписку, письма Павла к Н.И. Салтыкову, Е.И. Нелидовой, бумаги, касающиеся Гатчинских маневров и первой жены Павла Петровича, великой княгини Натальи Алексеевны.[936]936
  Архив Эрмитажа. Ф. 2. Оп. XIV-Б. 1864 г. Д. 1.


[Закрыть]

В 1829–1830 гг проводился и тщательный разбор кабинета Павла I, которым занимались А.Н. Голицын и Д.Н. Блудов. Среди секретных бумаг кабинета была обнаружена рукопись «Рассуждения…» Д.Н. Фонвизина, являющаяся частью ненайденной до сих пор конституции Н.П. Панина.[937]937
  Эйдельман Н.Я. Герцен против самодержавия. М., 1984. С. 117.


[Закрыть] Внимание Д.Н. Блудова привлекло и известное дело А.П. Волынского. Собственноручная записка императрицы Екатерины II к сему делу заставляла внимательно изучить его и представить государю подробные выписки. «Сыну моему и всем моим потомкам, – писала императрица, – советую и наставляю читать сие Волынского дело от начала до конца дабы они видели и себя остерегали от такого беззаконного примера в производстве дел… Всегда Государь виноват если подданные против него огорчены, изволь мериться на сей аршин, а если из вас кто, мои дражайшие потомки, сии наставления прочтет с уничтожением так ему более в свете, и особливо в Российском, счастья желать, нежели пророчествовать можно».[938]938
  РГАДА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 587. Л. 119.


[Закрыть] Среди прочих исторических бумаг, найденных в кабинете, привлекала внимание подборка дел, связанных с самозванцами и различными слухами, относительно происхождения лиц царской фамилии. Например, в одном из пакетов находился сверток с надписью: «Старинное дело. Речи безумного одного чернеца, весьма не распечатывать и не читать». Речи оказались изветом, поданным в 1646 г подьячим Афонькою на некоего старца, который уверял всех, что «…царь Алексей Михайлович не прямого царского корени, а бы де от прямого царского корени князь Иван Михайлович». На допросах старец рассказывал о явленных ему ангелах Андрее Критском и Андрее Стратилате, которые указали старцу, что «царица Евдокия Лукьяновна родила царевну, а нянька родила сына и его подменили». В другой связке находилось дело тайной канцелярии о проведении розыска относительно «самозванца польской нации» Ивана Миницкого, выдававшего себя за цесаревича Алексея Петровича. Здесь же хранилась переписка относительно «брауншвейгского семейства» и относительно завещания молодого императора Петра II.[939]939
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 18.


[Закрыть] Все эти исторические бумаги, также как и запечатанные пакеты были отправлены в архив МИД. В 1831 г действительный статский советник В.А. Поленов получил приказание разобрать и привести в порядок хранящиеся в архиве дела, касающиеся императорской фамилии. Дел оказалось так много, что вместо первоначально выделенной для их хранения одной комнаты, понадобились еще три. Так как многие из них, по уверению В.А. Поленова «подлежали тайне», решено было хранить их отдельно, в специально выделенной для этого части МИДовского архива и именовать ее «отделением архива Государственного».[940]940
  Там же. Д. 28.


[Закрыть] Понятно, что многие из этих дел по различным династическим соображениям не могли быть доступны исследователям и тем более, быть напечатанными. Однако, Николай I все же старался не скрывать от наследника, будущего императора Александра II, щекотливые семейные тайны. Часто цесаревич беседовал о тех или иных сюжетах семейной истории с Д.Н. Блудовым, состоящим при Николае I «по архивной части», или узнавал о некоторых династических историях из лекций профессора К.И. Арсеньева, которому по высочайшему повелению, доставлялись секретные дела из государственного архива.[941]941
  Подробнее см. Эйдельман Н.Я. Указ. соч. С. 61–64.


[Закрыть] О подлинной причине смерти своего деда Александр Николаевич узнал еще подростком от самого отца-императора. «Обедал один с бесценным моим родителем, – записал он в дневнике 11 марта 1833, – и тут папа мне рассказал, как императрица Екатерина заставила Петра III низложиться, как он был убит Орловым в Ропше, как она взошла на престол, обходилась с Павлом и, наконец, о вступлении на престол Павла I и его умерщвление, и не велел мне никому о сем говорить».[942]942
  Цитирую по: Захарова Л.Г. Дневник цесаревича // Родина. 1993. № 1. С. 59.


[Закрыть]

Говорить он, конечно, не стал, но будучи императором, старался всеми возможными способами пресекать разговоры и слухи о смерти Павла I. Так, в 1857 г. он поручил начальнику главного штаба по военно-учебным заведениям Я.И. Ростовцеву устроить в Николаевском Инженерном училище особую домовую церковь в двух комнатах, где скончался Павел Петрович и затем приезжал в нее ежегодно на протяжении всего своего царствования.[943]943
  Подробнее см.: Французов В.Е. Александр II и Инженерный замок // Новый часовой. 2000. № 10.


[Закрыть] В 1859 г он попросил М.А. Корфа разобрать найденную в кабинете отца переписку Марии Федоровны с Павлом Петровичем и привести ее в должный порядок. Письма Павла, заметил Корф, очень интересны, «в них встречается немало каламбуров и шуток, иногда комических, иногда остроумных, иногда вспыльчивых и строгих – часто в большой противоположности с прежнею сентиментальностью».[944]944
  ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1. Д. 975. Л. 2.


[Закрыть] Нашлась здесь и известная инструкция, составленная Павлом Петровичем в 1776 г для будущей своей супруги. Вместе с письмами, написанными к Марии Федоровне во время финляндской компании лежали пакетики с надписями, сделанными рукой покойной императрицы. Согласно им в пакетиках находились: «пучок волос императора; рубашка, ношенная им в Финляндии; подобранные там камушки; кусок от ломтика хлеба, который он ел на станции в Финляндии».[945]945
  Там же. Л. 1.


[Закрыть] Все эти документы Александр II оставил в своем кабинете, хотя номинально они числились на учете по рукописному отделению личной императорской библиотеки. В 1864 г. в кабинет Зимнего дворца передаются бумаги Павла и Марии Федоровны, обнаруженные в кабинете Николая I в Николаевском (б. Аничковом) дворце. Примерно в это же время был обследован и «бронзовый запертый ковчег», стоящий в личных комнатах покойного Николая Павловича в Зимнем дворце. В нем оказались подлинные духовные завещания родителей, братьев императора, а также прочие династические акты.[946]946
  РГИА. Ф. 938. Оп. 1. Д. 469.


[Закрыть] Как имеющие общегосударственное значение они были сданы на хранение в Государственный архив. В 1869 г в Пажеском корпусе были обнаружены бумаги Мальтийского ордена. Обнаруживший их чиновник II отделения с.е.и.в. канцелярии А.Н. Попов писал своему приятелю известному историку и публицисту Ю.Ф. Самарину: «…открыл архив Мальтийского ордена, в котором находятся подлинные протоколы заседаний русского приората, несколько десятков неизвестных рескриптов и указов Павла, письма Папы Пия VI, когда он был у французов и сидел близ Флоренции, письма многих кавалеров ордена о взятии Мальты Наполеоном и др. Эти последние так любопытны, как нельзя более, в них столько подробностей совершенно неизвестных европейским историкам. Все это автографы и в их числе письма Конде Бурбонского. Я возился недель шесть, сам описывал все эти документы. А затем уже начал хлопоты о том, чтобы спасти этот архив. Можешь себе представить, что он хранится на хорах Мальтийской капеллы в Пажеском корпусе, где под надзором ксендза поляка и без должных описей».[947]947
  РГАДА. Ф. 31. Оп. 1. Д. 236. Л. 12-12об.


[Закрыть]В июне 1869 г архив Мальтийского ордена по распоряжению императора поступил в Государственный архив.