Текст книги "Александр Цыбулевский. Поэтика доподлинности"
Автор книги: Павел Нерлер
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 49 страниц)
Записная книжка № 2
[О́ни, Тбилиси: октябрь 1964 г. – январь, август 1965 г.]
15/IX 1964.
Как пение птиц в городском саду среди маклеров и громкоговорителей.
Отважные воробьи, вздымающие крохотные осенние листики у самых ног прохожих.
А еще вчера – тополя голые с осенними листьями, оставшимися только на самой макушке их. Рене[259]259
Шмерлинг Ренэ Оскаровна (1901–1967) – грузинский искусствовед и график, автор многих книг о живописи и фресках в грузинских храмах. Она работала в Институте истории грузинского искусства АН Груз. ССР: именно этот инстутут А. Ц. называл Институтом Блаженных Блужданий, а не Институт востоковедения, в котором он служил и который охотно откомандировывал его в экспедиции. Р. О. Шмерлинг умерла 18 февраля 1967 г. (каждый год в этот день А.Ц. или ходил на ее могилу, или как-то иначе ее вспоминал). В записных книжках А.Ц. называет ее непоследовательно – то Рене, то Ренэ.
[Закрыть] удивлялась. Казалось бы, должны были облететь раньше у вершины и позже в нижней части ствола.
Но это может быть неумолимый закон жизни. Самый неэгоистический закон ее – поступаться собой во имя нового, молодого, рождающегося. Таков и мой благородный лавр – самые крупные листья сверху. Значит, все силы дерево тратит на то, чтобы побольше питать верхнее, более молодое. Нижнее же получает все меньше.
А мы говорим: человек – эгоист, все для себя. Не получается же эгоистический инстинкт сильнее.
20/IX 1964.
Утром у Тамаза[260]260
Чхенкели Тамаз Васильевич (1937–2010) – грузинский писатель, литературовед и переводчик (переводил Пушкина, Тагора, Ван Вэя и др.).
[Закрыть]. Дождь величиною с тополь (кипарис). Т. е. дождь виден только на темном фоне дерева.
Шел дождь длиною с тополь.
Тамаз утром прогнал дворников, заметавших во дворе осенние листья.
«А это миллион стоит!» – разговор часовщика. Девочка пришла ночью к отцу. Папа-джан[261]261
Джан – армянское ласкательно-уважительное обращение.
[Закрыть] – поцеловала и ушла.
6/Х 1964.
Есть у Блока (в 3-й книжке) удивительно верное различие между воспоминанием и памятью. «Уходит человек или целая группа людей – и остается воспоминание. Это вовсе не память о делах, творениях, подвигах, а совсем другое – потребное только для художника» (стр. 176).
Такова и записная книжка – в ней не столько факты – сколько проба на музыку.
Это было до того, как она связала ему теплый шерстяной свитер.
Пусть она вяжет ему свитер. В конце концов наши привязанности и чувства – сохраняются и усиливаются прямо пропорционально количеству вложенного труда. Не этим ли объясняется «специфическая» любовь к своим детям?
Пусть она вяжет. Это уже не свитер, – а гарантия сохранения любви. Часто удивляются, почему любовь не меняет привязанностей? Почему она продолжает любить менее достойного, почему она не уйдет к другому? Но тому другому она не вязала свитер.
Обратная пропорция. Черта и единица стынет над чертою. И может только в этом ни черта я что-то значу, что-то стою. Слабеет память, но воспоминанья в пропорции обратной нарастут.
Тагор пишет о слонах, как мы бы – о собаках – они для него обычное зрелище, в котором надо найти необычное. Вот что он записывает 19.II.1894 <Патизар Бенгалия>: «У нас есть два слона, которые приходят пастись на берег реки. Они замечательно интересны»[262]262
Тагор Рабиндранат (1861–1941) – индийский (бенгалоязычный) писатель, поэт, композитор, художник и общественный деятель. В 1960-х гг. в СССР выходило его 12-томное собрание сочинений. Ср.: «У нас есть два слона, которые пасутся на берегу. Я с интересом наблюдаю за тем, как, несколько раз топнув ногой по земле и хоботом захватив траву, они выдергивают огромный кусок дерна, корней, почвы и размахивают им до тех пор, пока не осыплется земля; затем они отправляют все это в рот и съедают. Иногда они вдруг втягивают пыль в свой хобот и затем с фырканьем посыпают себя с головы до ног, совершая свой слоновий туалет. // Я с удовольствием смотрю на этих животных-переростков, на их огромные тела, нескладные формы, любуюсь их необычайной силой и безобидностью. Сами их размеры и неуклюжесть вызывают во мне нечто вроде нежности – в их громоздких телах есть какая-то инфантильность. Помимо того, у них большие сердца. В ярости они страшны, зато, когда успокаиваются, они – сама кротость. // Неуклюжесть в сочетании с громадностью скорее привлекает, чем отталкивает» (Тагор Р. Воспоминания. Письма. Стихи // Собр. соч.: В 12 т. М., 1965. Т. 12. С. 213).
[Закрыть].
Смотрю: вдребезги закрытое окно.
Внезапно наступающая тишина, вернее, тишина, которая уже длится некоторое время, но замечаешь ее вдруг, не сразу.
Напоминает, вернее, возвращает меня в ту тишину на чердаке строящегося дома, когда я заснул, проспал проверку и бегом бежал по лестнице вниз, а навстречу запыхавшийся бригадир. Точное повторение ощущения. Многое повторяется – но, может быть, мы не замечаем этого – и только пережитый страх, или чувство, куда он входил основой, сразу же узнается.
10/XI 1964. Похороны отца Резо[263]263
Резо (Реваз Ипполитович) Чхетия, друг А. Ц.
[Закрыть]. Делегации. Демонстрация итальянских плащей. Разговор о футболе. (Знаменательный матч того года Динамо – Торпедо.[264]264
В 1964 г. впервые в истории первенств чемпионом СССР по футболу стало тбилисское «Динамо»; серебряный призер – «Торпедо» (Москва).
[Закрыть]) Даже когда опускали гроб. Сельское кладбище. Половина автомобилистов. Человеческое – Джимми и ему подобных баловней судьбы.
Резо – человек. Дрожат руки.
Цхакая[265]265
Город в Менгрелии, в 1935–1989 гг. носивший имя революционера Михи Цхакая. В настоящее время ему возвращено историческое название Сенаки.
[Закрыть] – город с двухэтажным рестораном и одноэтажным универмагом.
Храм. Волосяная (не волосатая) гора. Внезапно потухшее освещение. В самом начале четверть секунды – (долгое мгновенье) когда не подошли еще все и остался наедине с храмом.
Замок ксанских эриставов[266]266
Грузинский князь (дословно «глава народа»). Ксани – историческая грузинская область на территории совр. Южной Осетии.
[Закрыть].
Храм, храм, храм. И я жалкий озирающийся конквистадор – к черту, нужно всегда быть с пустыми руками.
Хотя бы один принцип – не рубить деревья.
1965
Новый год – новая жизнь.
1–2–3 – выходные.
4/I. Из старого года переходит в новый мысль о том, как соединяется или не соединяется с трагической основой бытия «восторг души первоначальный» (Блок).
И пусть молчание зачтут за молитву (Бараташвили).
Мечта: иметь двести коз и контакт со всем миром. Я не хочу верить в бога, который не участвует в наших интимных судьбах.
А что значит путь Ахматовой? Ее ранние стихи уже принадлежат вечности. Сегодняшние бессмертные стихи – сегодняшнему дню.
14/I 1965.
Правда жизни и правда искусства. Правда жизни – смена поколений (сын должен пережить мать и т. д.).
Вахтангизм-резоизм (помнишь, Резо ночью об отце недоумевающе: «Как и после его смерти будет так же?» – не есть правда искусства. Но это не значит, что правда искусства нужна только искусству, скорее наоборот, искусство стремится к правде жизни, а жизнь к правде искусства. Категории искусства суть категории жизни).
Об астрономии, что удаляется от звезд. Ведь тот, кто говорил: моя звезда, был к звездам ближе и не знал о них того, что знает астрономия.
29/VIII 1965.
Навсегда уходят, как ушел сегодня ночью Цугрик[268]268
Уличный пес, приходивший в дом А.Ц.
[Закрыть]. Последний звук – тянется за ним, как шлейф в темноту. Мы – такое тусклое и несовершенное зеркало прошедшего перед нашими глазами страдания. Что страдания! Целой жизни – не отраженной в нас.
И снова понятие Добра и Зла. В такие часы. Потом все переме[шается.][269]269
В источнике текст обрывается.
[Закрыть]
Записная книжка № 3
[Тбилиси, Якорная Щель, Джвари, Сухуми: август – сентябрь 1965 г.]
2/IX 1965.
Утро в поезде по дороге в Якорную Щель. Гранаты за изгородью (вернее по дороге перед изгородью) все мельком, мельком.
4/VIII 1965. Утро до восхода солнца. И снова белый корабль на горизонте освещенный солнцем.
Снова возня рыбаков с баркасом. И вновь… черный над головою виноград.
Как на моей фотографии черный, чтоб больше конденсировать солнца на просвет или в просветах через листву.
Была жара. Витал Фуникулер,
Маня к себе прохладой тени верхней.
Асфальт, углы, дворы и сквозь прорехи
Дворовые – заоблачный шатер.
Как черный ручеек бежал канат
И исчезал иль усыхал бесследно.
Догнать его, догнать и доконать
Стремился кто-то без успеха в этом.
Бежал канат и улица видна
Та улица, но дом еще не видно
В кабине спотыкались: Мтацминда́.
А по-грузински правильно: Мтацми́нда[271]271
Некрополь-пантеон в Тбилиси на горе Мтацминда (Святая Гора, или Давид-Гора). Здесь похоронены многие известные писатели, поэты, художники, артисты и общественные деятели Грузии, а также А. С. Грибоедов.
[Закрыть].
Вечер завершается в том же кафе. И все-таки как бесконечно интересно наблюдать людей. Вот так, сидя за столом, лица, лица, модуляции голоса. Жалкие пары. Пьяницы. Россия.
Стихи не идут. Как все-таки важно, когда вдохновение, когда они идут на одном дыхании.
5/VIII. Утро
Внизу Тбилиси колыхал Тифлис,
А женщина с ребенком из Рязани.
Две фрески и два выдоха сплелись
За облаком, сказанием в сказанье.
То был особый час, когда ты весь
Сосредоточен на одном мгновеньи
Когда в глаза табличка – «точный вес»
Достаточный предлог для вдохновенья.
[Поэма отдельно]
Я утверждаю, что Река
Во многом словно ниоткуда,
Ведь таяние ледника
Безмерное – поменьше чуда
Текущих непрерывно вод
И зарождения пучины.
А у людей – наоборот
Сильней, чем следствие причины.
6/VIII. Утро.
Наблюдение: Как море четко реагирует линией прибоя на малейшее изменение ветерка, на набежавшую на солнце тучку.
Вообще создается впечатление, что последствия (например, шторм при солнце, помнишь?) гораздо сильнее их вызвавших причин. Так в природе. У человека – наоборот: следствие слабее источника. Голову наотрез, что воды тающих снегов с вершин (причина) гораздо меньше, чем в реке (следствие).
7/VIII. Вечер.
«Кафе». Перед кино. Неужели нужно читать Грина, чтобы ощущать море так, как оно ощущалось в детстве («Здравствуй, море») или каким оно живет в отдалении от тебя?
А Грин прекрасен. Он назвал именем «Многий» – тех, кто не ощущает моря.
Вот и еще один вечер.
И время бы не шло,
Когда б оно на нас не обижалось[272]272
Из романа в стихах Б. Пастернака «Спекторский».
[Закрыть].
Что сильнее этих строк Пастернака? – Ничего.
Удивительно приедаются стихи – и не только свои, а даже такие, что их страшно назвать.
8/VIII.
«Утро» не получилось. Два часа кино позднего – отняли два ранних утренних часа.
Море не шелохнется.
Утром мне поэма понравилась больше. Наверно раздражает та «грань бреда» – без которой нет творчества вообще. Все в нем всегда на грани бреда. В иные же часы не видишь грани. Грань уходит – остается чистый бред. Отсюда отвращение.
Вечер.
И все-таки, пожалуй, стихи могут быть проверены прозой – они не то, никак иначе выражено быть не может. Есть им прозаический эквивалент. И, быть может, когда его нет, это плохо для стиха. Значит, стих держится только стихом, а без него он ничего.
Что такое талант? Это вдруг сказать – «кузнечик мускулистый».
Смысл понятный, смысл ясный
Смысл и ясен, и глубок
Что же мне диктует бог напрасный
Когда ясен замысел – плохо стихотворению – в него не вбежит лось, не появится «кузнечик мускулистый», переложение смысла – в стихи – занятие обреченное.
Свинья Машка
Рядом с деревянной деревенской уборной, строение к строению проживает в заключении свинья Машка. Сквозь щели дощатые, совсем рядом с уборной, доносилось ее непрерывное чавканье. Возник отвратительнейший образ существа, которое, не видя никогда полностью света, дышащее зараженным воздухом, находится в сарайчике, все свое время употребляя на пожирание отбросов, я не смог себя заставить заглянуть в просвет в крыше ее помещения. Не хотел видеть это существо, будившее тошноту.
Но сегодня, направляясь по своим делам, переборол себя и заглянул. Мне показалось, никогда, никогда я не видел существа более красивого с более осмысленным и умным взглядом. Машка огромная серая с черными пятнами и тонкой мордочкой, и даже звуки, которые она издала при виде меня, может быть, думая, что ей принесли пищу, показались мне удивительно музыкальными. Она сидела, подставив свой пятачок – пятачку солнца, проглянувшего в отверстие доски.
Старик колдовал с керосином (с бидоном керосина), превратил его в бензин и укатил лихо на мотоцикле из Головинки[273]273
Курортный поселок вблизи Сочи.
[Закрыть] в Тартарары – такое никогда не придумаешь – это как черный бархат на столе в номере гостиницы города О́ни.
Головинка.
Болгарское вино (хуже венгерского). Волосатые ноги несчастной женщины в шортах.
Надо было записать, как прозой перебивалась поэма – примерно – но это было через несколько дней. Якорная Щель, старик с мотоциклом, О́ни, волосатые ноги.
10/VIII. Божественно. Весь день. Ущелье. Кира в купальнике по дороге. Прекрасна. Прекрасно. Читал стихи речке. Текучим водам. Они не текут. В этом диалектика, не по Гераклиту. Если бы текучие воды текли, не с кем было бы беседовать.
А О́ни неплохой собеседник, который никуда не уходит, это ты уходишь, а он остается…
В общем за день ничего творческого. Ничего. Если не считать того, что нашел свою лужайку за одним из поворотов речки. К ней вела зеленая крутая тропка.
Лужайку окружал хоровод могучих стволов. Верхушки деревьев почти смыкались, так они были высоки. Но лужайка все-таки большая. Рос там и самшит, весь покрытый мохом. Самшит – подчеркивал ее священность.
11/VIII. До восхода. Первый луч из-за горы. Золотые сети. Золотые сети.
Вечность бродит по пляжу, отшлифовывает камни, перетирает их в песок.
Жизненный факт: Кира прибежала: «Скорее бери фотоаппарат, привели купать лошадей в море». Купались лошади, и я их снимал.
Факт художественный: я не успеваю добежать к берегу. Лошадей уже увели. Таким образом из случая тем самым изымается случившееся или неслучившееся случая.
Грустно и тем более подчеркивается прекрасное.
Итак, день сгорел скоропостижно. Опаловое море после заката.
Убийственный вечер, убивавший рикошетом. Как хозяева смотрели «Закон есть закон»[274]274
Франко-итальянский фильм (реж. Кристиан-Жак, 1958).
[Закрыть]. На кого же рассчитан. [И] Возьми неореализм. Еще раз приходится это констатировать. Искусство, рассчитанное не на всех, в итоге благодаря своей (изысканности) оказалось достоянием любого. (Неважно уточнение – что его тем самым могут оценить только немногие и т. д.)
19/IX. Прекрасный день в ущелье. С матрацем, купаньем в речке и рыбками, доверчиво подплывавшими к руке. Кормление рыбок. Одна на ладони забилась. Тут же бросил ее в воду.
20/IX. Плыву на матраце по синему морю. Берега не видно. Проплывают корабли. Покупаем барабульку. Пошел дождик чуть-чуть. Накапал, как тогда на камешки.
21/IX.
И я теперь наедине
С собой и утром первобытным
Как будто в пережитом дне
Мерцает плоть былин убитых
И будет так закат багров
Таким далеким станет утро.
И солнце шелковым шатром
Но сгинет в волнах эта юрта.
[Чхан…]
22/IX. «Чтоб Вам всю жизнь пить из полного ящика!» – продавщица магазина мне при покупке венгерского вина не с витрины, а по моей просьбе откуда-нибудь из темноты вынесла из ящика еще запыленные две бутылки и сказала с искусностью, имеющей силу исполнения.
Главное, когда с высоты, на которую возносит вдохновенье (предчувствие стиха, музыки), видишь людей очень хорошими, милыми, близкими.
Господи! Как прекрасно. Мы сложили маленькое Джвари. Свой… очаг.
Уже 23/IX. Вчера был удивительно хороший день. Ущелье. Возвращение в темноте. Костер. Очаг – Джвари. Шашлык.
Две бутылки хорошего вина. В лесу пахло грибами. И снова ручные рыбки. Все эти дни думаю о Пастернаке.
24/IX. И нет Якорной Щели (как не было). Короткий путь по рельсам к станции. Уже электричка: Сочи – Сухуми.
25/IX. Сухуми. Кофейня. Отличнейшие хачапури. Сохраняется еще злачное место…
26/IX. Большой день. Я – лошадь. Базар. Старик и море. Шашлык. Ночь. И две звезды над головой старика.
Кира меняет Батуми на шашлычок.
Дни смешались в один, и нет ничего от плоти одного неповторимого во всех его деталях и подробностях. Якорная Щель. Ау! Где ты? Где ты, один день?
27/IX. Утром хачапури, кофе и затем Старик[275]275
Валентин Семенович Контарев.
[Закрыть], его рассказы, кошки, камин, инструменты, ружья, ножи, аджига[276]276
Аджика.
[Закрыть], курильница, точила, трубки, инжир, столы, табуретки, уборная, квартиранты, газеты, книги, часы на стене, празднование его 77-летия (первого), желтые цветы на фоне стены, освещенной солнцем, его корявые ноги колдуна-ведуна, взрыв пороха, остекление галерейки, резка стекла, собачки Фишковой, испанки, латыши, альпинисты, виолончелист и его жена, архитектор, море, виноград на дереве, вина молдавские и кутаисские, переустройства, переустройства, с каждым часом новое, мои три сосны, без моего домика, копченая рыбка мужа художницы, мой брат Генка, чугунный котелок под краном, поездки в автобусах и такси, вокзал Келасури[277]277
Келасури – село в Абхазии, фактически в городской черте Сухуми.
[Закрыть] и Сухумский. Вокзал. Витамин «Д» – деньги? или «девочки», кому что – Фишкову – деньги, старику – девочки, ружья, пыжи, банки, бутылки толстые от шампанского и литровые, 0,75 и 0,8.
Это так безразлично, как зубная боль «подавальщицы» из кофейни в Сухуми. Когда на рейде пароходы и горит солнце и впереди черт его знает что, а она тут со своим зубом, с перевязанной щекой вытирает тряпкой ваш столик.
28/IX. Утро. Последнее у моря. «Искательница вшей»[278]278
Стихотворение Артюра Рембо (1909).
[Закрыть]. А что ж, может быть, искательница вшей – ядро современной русской поэзии с ее особой созерцательностью?
И нет мыслей кроме верховной – даже не собственно о быстротекучести времени, а невозможности его полного восстановления, что ли? Во всей даже не плоти, а составляющих внешних подробностей, начиная от умывальника, зубной щетки и крошек на столе.
«И крошек на столе». (А может быть, это потребное только художнику) (Как сказал бы А. Блок).
Море не шелохнется – так всегда перед отъездом.
И, наконец, все: полутемный общий душный вагон – через три часа после «морской прогулки».
Поезд тронулся. Я забуду, что он вышел с опозданием на 10 минут.
А какое это имеет значение?
Итак, все у меня вертится вокруг основного. «Поиска утраченного времени»[279]279
Знаменитый роман Марселя Пруста.
[Закрыть]. Нужно сегодня о сегодня.
Записная книжка № 4
[Тбилиси, Рустави: 29 сентября – 23 ноября 1965 г.]
29/IX. Тбилиси. Вокзал. Дождь. Тир. Буфет. Перевод Беллой Серафиты[280]280
Имеются в виду выполненные Б. Ахмадулиной переводы стихотворений С. Чиковани о прекрасной девушке Серафите, чья гробница была найдена во время археологических раскопок древней картлийской столицы Армази, близ Мцхеты.
[Закрыть].
Рустави. Наваливается тяжелое – пустяки, пустяки, связанные с чуждой атмосферой. Идея. Может быть, написать одну главу о Белле?
О совершенстве. Когда-то я думал, что нужно стать только умным, что дело тут в уме.
Ведь ты… как Змей мудр. Оказалось, что главное – чувство и так до бесконечности.
Визит к Тамазу, на столике Цветаева. Пунш. Пушкин. Психея – Чорт. Так откажись от самого себя. (И стань рассеянным, то, к чему ты был внимателен, – не замечай и, наоборот, живи в том, к чему тянулся, только в том).
Переходя трамвайный путь
Я понял вдруг что нужно.
(Сам собой не будь.
Рассеянным и близоруким).
Все это очень важно
30/IX. Дождливое утро. Вчера в буфете. <Это словно> довериться перцу. Понимая по цвету, что он не обожжет, а только даст то, что ты ищешь.
2/X. Поездка в Рустави двумя дорогами, одной родительской и обычной. Вечером у Вахтанга[281]281
Вахтанг Алхзишвили, близкий товарищ А.Ц., профессор Института иностранных языков (сообщено Г. Антелавой). См. ниже и в записных книжках № 38 и 51.
[Закрыть] день рождения. Отменный коньяк – именно отменный. Осколок луны. Может быть, всю эту чепуху нужно записывать, чтобы она служила потом своеобразным чердаком, как в рассказе Бредбери, где чердак – это машина времени? Нажимаешь на всякие рычаги старых вещей и, в конце концов попав в точку, попадаешь в вечное лето, которое за слуховым окном (несмотря на то, что кругом зима, – крыша покрыта толстым слоем снега). Удивительнейший рассказ.
«И капелькою перевоплощенья». Перевоплощение – обязательный момент лирического стиха. Может быть, потому что Белла обладает в полной мере этим качеством, ей так удаются переводы?
А «в смутно пережитом дне»
Живая плоть баллад убитых
И ты теперь наедине
С каким-то страхом первобытным.
9/X. Влияние Цветаевой – легко сказать, но выговорить трудно. Влияние… велико.
10/X. Утро. Воскресенье. Трамвай во «Мцхета». Керосинщик с бидонами, где масляной краской выведена цена.
Базар. Потом автобус – Джвари – всегда прекрасный. Мутно зеленая стоячая вода и Светицховели[282]282
Кафедральный патриарший собор в Мцхета, первый (с IV в.) храм и один из духовных центров Грузии. Название переводится с грузинского как «животворящий столб».
[Закрыть].
Признаки осени – Красные Кусты (с большой буквы). Шашлык. Чуть освещенный Джвари и вдруг рядом с ним, одного с ним размера огромная окружность луны.
И главное: то, что передать никак никогда ничем – невозможно.
Не только нет этому эквивалента, но и изобразительных средств.
Самтавро[283]283
Монастырь IV в. при слиянии рек Мтквари и Арагви, вблизи г. Мцхета.
[Закрыть].
Служба. Монахини. Нокаут зрению: передвижение черных фигур и слуху: неземное пение.
То же, что и тогда в Раче, в Геби[284]284
Селение в Раче.
[Закрыть] – когда причитала женщина, не заботясь о слушателях – впечатление, что ни Бах, ни Бетховен, ни…
Досада – как, чем это записать, запечатлеть навеки, но разве магнитофон в состоянии передать все акустическое богатство и киноаппарат – эти передвижения фигур – причем в каждом движении где-то обрисовывался характер женщины? За смущенными заученными движениями ритуала – угадывались то гордость, то властность, то лень.
А шествие этих фигур по лестнице вверх после богослужения?!
В привокзальном буфете. Девочка в зале ожидания. В прямоугольнике двери поезда.
Разные – электровозы, паровозы, вагоны, цистерны. Электричка.
И это тоже, м. б., нужно включить в хоровод, м. б., в самую концовку поэмы[285]285
Речь идет о поэме А.Ц. «Моление о лужайке».
[Закрыть]. То, что сказал Вахтанг, когда я говорил ему о том, как здорово внутри электрички, где с каждого крюка спускались ловко перевязанные прикрепленные к полке гроздья винограда – с виноградными листьями, тронутыми уже осенью.
Вахтанг вспомнил пьяный кахетинский поезд его детства. Пьяный и все. Он в то же время, что и этот из Боржоми[286]286
Город-курорт в Южной Грузии, в Квемо-Картли. Знаменит своей минеральной водой.
[Закрыть].
Но там все более настоящее – короче, это настоящий пьяный поезд.
11/X. Гена уехал вечером. С бутылью, коробкой селедки, космическим трактором, литром спирта для старика.
Я очень раздражен целый день. На работе не клеится. Неужели ушла струя, о которой мне сказал Мазурин[287]287
Мазурин Гоги – близкий друг А.Ц., художник и поэт, работал в газете «Заря Востока».
[Закрыть]: «Из тебя просто выливаются стихи» – когда я прочел ему поэму.
В общем тошно, м. б., потому, что не удовлетворена во мне тайная складка моей души – педантизм.
15/X. Вчера. Авлабарская хинкальная. Пиво. Зубровка. Сосиски – плохие. Хинкали[288]288
Традиционное блюдо грузинской кухни, наподобие пельменей.
[Закрыть] – плохие. – Это чтобы не отвлекаться от духовной пищи, чтобы пища – просто условный знак. И на углу, если есть угол у круглого столика, – макет сборника Цветаевой. Прощание с книгой. Дождь. Я и Гия[289]289
Маргвелашвили Георгий (Гия) Георгиевич (1923–1989) – критик, литературовед, доктор филологических наук, ближайший друг А.Ц.
[Закрыть].
Я: Ты знаешь, и у Пастернака, и у Цветаевой, и у Ахмадулиной – короче у всех Великих существует какой-то великий закон деления. Самые сложные стихи делятся на самые простые истины, отправные, на основные элементы.
Гия: Да. Воздух, огонь, хлеб, вода, дружба.
Из Цветаевой: Он (актер, подаривший ей «гишпанскую пистоль») – так же, как и я, не мог оставить у себя вещь, которая нравится другому.
Господи, как это не точно выражено мною, а ведь утром помнил в точности. У меня прогрессирующий склероз.
А сколько строк позабыл хотя бы сегодня.
16/X. Умер Митя. Приход смерти. (Как у Метерлинка! Все за столом сидят и ждут. И она появляется, невидимая и неслышимая.)
Мария Григорьевна с кошками.
Утро. Ремонт пивного бара. Столик с уже разлитыми стаканами.
Вечером пьянка хозяев с мастерами. Мельком через окно.
17, 18, 19, 20. Томительные дни театрализованных панихид.
28/X. Авоська около водителя троллейбуса, автомобиля, локомотива – кибернетические машины – символ эпохи.
Есть суть иная в сути голой
Той сказки с платьем короля
Что утоляла странный голод
Воскресший из небытия
Себя на век опередив
У пульта с ручками авоська
[пыхтит, пыхтит]
Куда бежит локомотив
И тает, словно он из воска.
Куда от взмахов лже-ткачей
В какие крайности нам деться
Нематериальный дым вещей
И крепость истины младенца.
29/X. Трамвай – ощущение другого города – если бы не убеждались в том какая это улица и длили бы сознательно иллюзию – иллюзия перешла бы в действительность, вы бы оказались в другом городе.
31/X. День рождения Гии. Нана – «вдовствующая императрица в белом».
Так зыблется ночное Слали
И змеи темного вина
Из скерцо тянутся в финале
С коротким росчерком Гурласси.
7 ноября 1965 г.
Нужно писать ежедневно. «Ни дня без строчки» – таков прекрасный лозунг Юрия Карловича…[290]290
Олеши.
[Закрыть]
Это ведь удивительно, как «строчка» оказывается законченным целым. Подтверждение этого не только в творчестве самого Олеши – учитывавшего, помимо собственных особенностей писателя, современную психологию творчества и восприятия. Все это имеет и более древний исток.
До всяких метро (в которых не нужна объемистая эпопея) – японская поэзия.
Вспоминаю позавчера М. Квливидзе[291]291
Квливидзе Миша (Михаил) Георгиевич (р. 1925), грузинский поэт и главный редактор издательства «Мерани».
[Закрыть]. «Кутеж» у Мазурина. Удивительный рассказ Гоги о Гудиашвили – Пиросмани. (Его записать отдельно.)
Вчера выносил мусор ночью. Ветер. Прошел – я куда-то трехлетней давности, подняв воротник, и кто-то, как я сегодня, посмотрел ему вслед: «И куда его так поздно носит?!»
Я в кругу двух мыслей. Божественного – Белла и Закона деления. Сводимость прекрасного на элементы простейшие: солнце, огонь, воду, воздух и хлеб.
Нет этих элементов – нет ничего, кроме претензий богемы, длинных волос и бархатных курток. Нет нормальности, которая есть основание «безумия творчества».
Необходимость Яго – боже мой! Иначе это мистерия, а не трагедия (тайный смысл трагедии Отелло у Блока).
Разбилась черная лампа, дававшая розовый свет. Таких уже нет. В продаже таких уже нет.
13/XI. Кажется, закончил поэму.
16/XI. Есть прекрасные стихи, прекрасные, но к ним не хочется возвращаться, достаточно знания, что они прекрасны. Стихи Ахматовой – прекрасны, но в них еще какое-то колдовство, влекущее их перечитывать бесконечно.
В тяжелую минуту нужно подумать, что «мир – прекрасен, как всегда»[292]292
Заключительная строка стихотворения А. Блока «Когда ты загнан и забит…» (1911).
[Закрыть] – усилием вызвать воспоминание теплого осеннего дня, солнца в ворохе листьев, той безмятежности, которой так соответствовали эти строки.
Рассказ Бориса и Аллы[293]293
Борис Парцхаладзе, преподаватель Грузинского политехнического института, и его жена, учительница Алла Гюзальян.
[Закрыть] о Башбеук-Меликове[294]294
Бажбеук-Меликов Александр Александрович (1891–1966) – тбилисский художник-армянин. Из примерно 2000 написанных им работ сохранилось не более 110: большинство остальных, будучи чем-то ими недоволен, он уничтожил сам.
[Закрыть]:
1. Замечание Бори о том, что он, не являясь гением, культивирует в себе пороки на три гения.
2. Ленинградская история с женщиной, с которой весь год переписывался, которая, видимо, ему показалась, а потом встреча в Эрмитаже, резкий поворот на 180°. Характер – чувствует то, что чувствует, не считаясь с приличиями, невозможность лицемерия.
3. Картины сожжения холстов во дворе с повешенными подновогодними простынями. Летит жирная копоть. Художник жжет картины. (Тяжелые, сонные глаза.)
Быть тамадой – это работа, а когда пьешь – это все же удовольствие. Шалва.
Отец Наты организовал по Шалве целую систему, с помощью которой споил тамаду. ‹…›[295]295
Пропуск страницы в источнике. За с. 15 следует с. 17.
[Закрыть]
У Блока: критерий определенности и неопределенности.
Требование точности – отсутствие двусмысленности не отменяет, а предлагает некую двойственность. Все великое – двойственно.
23/XI. И все-таки понять, хорошо ли это любое произведение искусства, при всей кажущейся сложности – просто. Есть маленький ключ, открывающий массивные двери.
Так, если это произведение изобразительного искусства, следует задать вопрос – создано ли оно исключительно средствами изобразительными – не прибег ли художник с целью выражения своего замысла к смежным или далеким от изобразительности средствам?
То есть хватило ли ему чисто изобразительных средств или пришлось занимать в других областях? Если хватило, то произведение прекрасно.
Г. Мазурин в разговоре со мной. 23/XI -1965 г.
Главное: Не простую мысль выражать сложно, а сложную просто.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
