Текст книги "Александр Цыбулевский. Поэтика доподлинности"

Записная книжка № 24[460]460
  Записные книжки под № 20–23 отсутствуют.


[Закрыть]
[Кубачи в Дагестане, Манглиси, Гохнари: 26 августа – 11 сентября 1966 г.]

26/VIII 1966 г.

Логика и красноречие – не одно и тоже. <Только потому, что они одно как нечто еще недостаточно развившееся.>

Забыть ли то шампанское в Ботаническом? Зачем же мы его пили?

Эху открыли железную решетку, и оно осталось.

Учиться мыслить и значит учиться говорить.

Летом осенние листья как седые волосы.

Начинается волшебное: шум дождя в листве – которая где-то там – когда же он кончится.

Погляди: дождь просветленный. Под дождем высыхавшие лужи.

Недостаток мой – недодуманность, недосмотренность, недо – как из него сделать достоинство?

Ты сам свой высший суд – и как это понимаешь, стоя перед кем-то.

Вот и «Хлеб немного вчерашний»[461]461
  Проза, опубликованная в ВШ.


[Закрыть] мне не додумать. Придумать – да. Додумать – нет.

Я что-нибудь придумаю.

Выход один из этой безысходности – то, чего придумать нельзя.

Правда. Иметь ее ориентиром – как она ни осложнит повествование. И пусть самая маленькая правда. Соответствие твоего состояния происшедшему.

Но правда, конечно, не в соответствии, не просто в том, как было на самом деле, она – и тут начинаются главные сложности…

Правда не раз навсегда – данное. Поймать птицу – она текучесть: она всегда в формах текучести.

Я ходячее подпрыгивающее дерево – среди деревьев.

Нужно умное найти в неумной статье умнейшей женщины Новеллы Матвеевой, а найти это в простоватой (не простецкой) песенке о котле кипящем[462]462
  «Песня про котел» Н. Матвеевой.


[Закрыть].

Подумайте, почему умнейший человек пишет незатейливую песню?

Ответ Гейне (Незатейливая песня, но зато разгонит страх).

Но то – Гейне только к слову – (а может быть, и тогда только к нему).

Так незаметно-незаметно наберется целый портфель шишек «особенных».

К Амузги[463]463
  Небольшой хутор близ Кубачей.


[Закрыть].

Я знаю, на дне отчаяния есть даже не надежда – а подводное течение – оставляющее жить. Но об этом говорить тут преждевременно. Благополучный конец не должен угадываться вначале.

Почему Марина[464]464
  Цветаева.


[Закрыть] никогда не писала рассказы – Не умела? – Слишком умела – она взорвала бы эту условную форму – у нее рассказ и статья – вместе.

Что дадут нам эти пашни.

Мы не сеем и не жнем?

Но немного хлеб вчерашний

Башня рифмуется с хлебом немного вчерашним… но только рифмуется – в общем это ложь – причем башня нечто огороженное, над чем-то стоящее – зачем, когда мы, наоборот, в беззащитном пространстве. Что же это за пространство? И вот рифма озарение – пашня.

Я кружил вокруг Кубачей и не мог в них войти.

В Кубачи нельзя войти

как и в реку дважды

Гия – Этери: Что значит, ты сделаешь его несчастным? Все должны быть несчастными.

Манглис

Я пишу, облокотясь о сосну. Тишина – единственное – все заполняющее – отдельные звуки только подчеркивают это единственное.

Я все узнал: еще немного, и ты вспомнишь, как ты ходил с немецким каким-то поэтом Клейстом, что ли, – от которого остался один амфибрахий[465]465
  Имеется в виду стихотворение О. Мандельштама «К немецкой речи».


[Закрыть] – по улицам тихой Вероны…

И как легко было уединиться, несмотря на весь гейнеизм – дачники не мешали, – а та девчонка все еще стоит в речке, задрав юбку.

4/IX. Первое пасмурное утро. Как мы зависимы от солнца. Это как чувство дома – есть люди, знающие это все годы. Отныне при слове или виде – сосновая доска – лес мачтовый манглисский – сверхценность.

Видел отягощенную яблоню – никуда от той яблони веточки с неправдоподобными двумя-тремя плодами не уйти.

А может быть, у меня так и останется навсегда это детское качество (пишет взрослый взрослый) – необъятность, непроходимость всего. Вот в городе, ориентируясь не ориентироваться – не зная знать. Вот сегодня за утро я сделал путь, который не делал тогда за все лето – (то был бег на месте) – казалось там, где я сейчас – край света, – но пусть удлиняются маршруты – остается необъятность.

Лесной перекресток – этот? Он ведь и тот (или тот – этот) – он одновременно вспомнить и забыть – перекресток, перепутье – крест.

И ты увидел – я тут не был! – И падают шишки, переговариваются птицы – цветет сосна – и эти ступени вверх, образованные обнажившимися корнями. – Гудит.

А что сосна, лишившаяся верхушки, и молодые веточки на старых соснах? И путаница их и паутина – птички щемяще с пробелом в несколько секунд –

И ни с того ни с сего падают шишки – и странно не все – одна –

На краю опушки гордо плывет корабль – подвода – (взмахивают весла).

Стук падающих шишек, стук. Лес редеет – расступается. Зачем – сдвигайся лес, о будь пожалуйста плотнее. Твое много – мало – как мало моря – много.

Я нашел кусок коры.

6/IX. Тут в Манглиси – рощу окружили дома. И никуда от домов не уйти. Когда-то дома не мешали (не только потому, что их было меньше), там протекало то, что сейчас служит воспоминаниям. Вот потому сегодняшняя роща до той поры, пока она служит воспоминаниям.

Начать новое – она не в силах. Ее стиснули. Дачное в ней засело и не вытащить, даже когда нет дачников.

Зависимость сосен. Нельзя жить одним запахом нагретых сосен.

Лес с непараллельными тенями. И не находишь пня (но ничего, хорошо писать и стоя, и прислонясь к сосне)

А если говорить правду – и уйти в те давние времена – то, что давало возможность отключаться? Собственное несовершенство.

Причем эти дома – дома, дачи, а не дома – дома, как в селе, где приятно быть в доме, в этом круговороте ахалсопельском.

А может быть, меня спасло то, что я все же ходил в «тишину» тогда, тогда?

Необъятность кроме того шла от необъятности времени – пять минут было долго –

И все-таки длинная роща. Прямая зыбкая – это, например, прямизна сосны, от которой глаз невозможно отвесть – так как в ней невозможное – отвес.

 
И невозможно глаз отвесть
Тут ничего не понимая
Струится зыбкая прямая
 
 
Домик на поляне.
И та же грязь непроходима.
 
 
Там на поляне тот же дом
И неприметная примета
 
 
Не та же лошадь в сбруе той
Которая сейчас в когда-то
 
 
И также цокают копыта
По мостовой не мостовой.
 
 
Последний луч на розовом теле сосны.
Осанка деревянных стариков.
 
 
Не тот – все тот же верховой
А помнится то, что забыто
Все также цокают копыта
По мостовой не мостовой.
И тот же домик на поляне
Которого в помине нет.
 

Но это особая неясность, которая определенность.

Тут важно, что это те качества поэзии, которые приводят к конфликту с самим собою –

Передвигаются потухшие костры – индюки.

На одном конце рощи – осел, на другом лошадь – не запутайтесь в веревках.

Вы зачем сюда пришли на эту улицу? Вы чужие (собачка, окна, – все и женщина с ребенком на руках и мальчик с самокатом). А мы не совсем чужие, мы тут раньше жили, – мы не по этой улице, мы вспоминаем.

«Будь писцом или будешь голодным воином есть траву – на границах»[466]466
  Возможно, цитата из древнеегипетского текста «Поучение писцов ученикам».


[Закрыть].

Дела могильные – черное в сером дне.

Висят два пиджака на решетке, где роют новую могилу, и женщины в черном глядят, как роют. Хозяйственно поддерживая тем движением, когда делают ремонт в доме – и что-то заискивающе хозяйское.

И что она видит, как лопатка тычется упруго и медленно.

Гамлетизм + Одиссея[467]467
  Классическая поэма Гомера. В метафорическом смысле – длительное, полное приключений путешествие.


[Закрыть] – вот где зарыто.

Здравствуй, князь – полированный гранитный павший смертью храбрых в 1915 году на германской.

На нем смотрелися закаты.

И электрический столб, на котором учились бросать ножи.

В том, что нравятся женщины под мальчиков, нет ничего патологического – это просто как-то иначе подчеркивает женственность.

И Шушик, которая, оказывается, не умерла.

Неоцененное – сад: мелкая трава, деревья, их можно целовать, и сосна, которая переживет всех.

8/IX. Что прекраснее стада индюшек, организованно мечущегося по зеленой золотой траве – рано утром, а вокруг вдалеке стена зеленых черных сосен?

Бабочка красная с черным. Неописуемое.

Птичий рай – без кошек, с водой и пищей.

Приходит и уходит Магдалина и Петр с ключами в прозе Блока, ни сон, ни явь – так и должно быть. Что ж никто не идет?

Ненависть продавца к взгляду покупателя на весы – прямо колет.

Проза на грани рождения стиха, почти засыпая.

Как вернуть ощущение? Я живу – это убийственно, если оно пропадает, автоматизируется – именно в местах, самим богом предназначенных для жизни – бревенчатая стена – огороды – вдалеке сосновый лес, тишина – собачий лай –

 
Во время еды приходят аппетит и кошка.
Индюки на скамейках садовых
Индюки на садовых скамейках
(похожи на грифов сказочных)
 

Как страшно превращенье в воробья, например, представляешь вместо смерти…

А за холмом Зербити и Гохнари.

И сосен раны ножевые

Лошадь с челкой, барашек. Сосновые елочные шишки.

Черепица, будто высвеченная изнутри – (как в рот вставляют электрический фонарик)

Где-нибудь потом: лужайка перед Манглисским храмом – (как все эти импрессионисты, имевшие дело с солнцем – с самим солнцем, а не освещеньем).

10/IX. Мокрые крыши пустых пионерских лагерей. Ночные молнии. Озеро молний.

Невидим, как цветник (дождь, почта)

Капанье – чревовещанье.

Библейское: поза пожилой женщины под деревом, пережидающей дождь.

Тень от вил, прислоненных к стене – ощутимо, что прошла неделя.

Прошла неделя.

Хлюпаем по грязи в полной тьме, в которой как-то я уже забыл как (черное на черном) вырисовываются сосны (небо чуть светлее).

Видимо, надо будет помимо записных книжек завести и дневник – где подводить изредка итоги.

А записная книжка – импрессионизм попутный – главная кладовая.

Ведь много было сегодня чисто «дневникового» (блоковского). Например, мысли о случайности необходимости: Ведь если бы случайно не прочел того, что послужило примером – работа сегодня продолжалась бы иначе, даже совершенно иначе, – а все выглядит вытекающим одно из другого – т. е. необходимо – на самом деле – случайно.

Кроме того, дневник естественней для тренировки способности выражать мысли и не мысли.

И, кроме того, ему больше подходит быть летописью, наполнять его действительными фамилиями и именами реального дня.

Старик и старуха. В деревенской бане. История с коровой (вот горе-то какое!).

Как эти простые люди, начиная с их прадедов, служивших здесь 25-летнюю службу, связаны кровно при всей кажущейся отвлеченности своими судьбами с судьбой государства. Раскулачиванье, высылки, войны.

Ночь. Вилы. Тень. Цветник. Дерево, стойко выдерживающее влагу, освещенное электрическим светом. Веник на полке черной, как бы обожженной. Медный чан…

Потолок должен быть деревянным, неокрашенным.

Кошка – был какой-то пункт сегодня, с которого я, кажется, понял, что можно иметь свою кошку.

Льются сухие жалобы. И руки – руки – перечту и, конечно, не вспомню, о чем же это. Напоминаю.

Ночь, женщина, мелькавшая в окне, что-то там возившаяся с тестом и молоком, вышла и начала о себе (и о времени).

Пока мы ждали, когда освободится баня. Мы были опять последние – хорошо. – Графомания?

11/IX. Есть незаметность в броскости цветов.

Записная книжка № 25
[Манглиси: 12–21 сентября 1966 г.]

Манглис, начата 12/IX 1966.

12/IX. Вчерашний беленький аккуратный старичок с белыми, белоснежными усами и ложками. Мое хамство. Откуда это торговаться?[468]468
  Ср. в ВШ прозу «Ложки».


[Закрыть]

Не забудь про него.

Птичий рай – появление кошки – неизбежность.

Отбрасывая предлог, прочесть так Блока: Искусство ближе мастерской ремесленника, чем кабинету ученого.

Гамлет и Одиссея. Гамлет и Одиссея – секрет очарования?

Не забудь про старика.

Грибы. Девочки-близнецы и обе с одинаковыми двумя грибами (одну минуту одна была без грибов, и тут же нашелся такой, как и у сестры)

Все должно было быть наоборот: Одиссею быть в Эльсиноре[469]469
  Город на побережье острова Зеландия (Дания). Место действия трагедии В. Шекспира «Гамлет».


[Закрыть], а Гамлету на Итаке.

Но привлекателен не сам Одиссей, а Одиссея – отвлеченное существительное.

Мокрые крыши. Струйка по трубе водосточной.

Капельки. Стволы.

Могу ли я сказать: всю неделю лил дождь – даже если он действительно лил?

Лилдождь – вместе – имя.

Серые серые заборчики – из досок – старушек и дедушек – формы вечной – заостренной – сучки на них и гвоздики: мокнут.

Если посчитать на этой ветке капли прозрачные тяжелые – может быть, чуточку замутненные в той степени, чтоб ощущалась прозрачность еще сильнее.

Если посчитать капельки – что с тобой станет, что с тобой будет?

Раз, два, три, четыре, пять…

Сравни черноту будки (конуры) и черноту толя навеса –

Помни трава – зеленая!!!

Все капли слетели с той ветки – раз-два три – а на другой их стало больше:

раз, два, три, лети…

Что будет со мной?

Черный толь навеса – серебрится чернота будки – абсолютна – ей нечего отражать – может быть, она хочет родить собаку.

Как же она заржавела, если ее нет? Нет, она мокрая, не заржавела, блестящая с капельками дождя – Ее нет иначе, чем нет собаки.

Гамлет и Одиссея. Тот старик с ложками.

Кора, опять кора, к верху она лохмотьями кожицей –

Темно-зеленые пустые бутылки, чуть запачканные землей, – Неуютно.

О, о, о. Вот что я забыл!!! Андерсеновские начала: пустой брезгливый коробок, брезгливый – чистенький аккуратно оклеенный синей бумагой и желтой этикеткой – пахнущий чуть серой. Чистый, брезгливый – неосторожное, недумающее, пренебрегающее движение, и он падает в отверстие…

Андерсеновские начала.

Ветка – крыло. Крыло – ветка. Когда мы уедем – <У воробьев> будет миф – Вот тут с этого с балкона – люди двое бросали крошки.

Все мифы рождаются после того, как что-то исчезает – за исключением китайской стены.

14/IX. Может быть, кончить «Манглиси» так?

Ура! Старик с ложками снова на воскресном базаре! Он все же делал ложки, несмотря на меня!! (Хотя его там не было.)

Старик был с ложками и корзиной на базаре – можно кончить так – я подошел к нему.

– Сколько большая? – 1 руб. – Маленькая? – Сорок.

– Так – 1 рубль за обе вместе. Хочешь?..

Что изменится, если ты назовешь эту траву – своею?

Терракота – глиняное тело сосны на закате.

И сосен глиняное тело.

По зеленому лучу заката.

И телята (?) в роще.

Солнце полоскою покоряет зеленое (сопротивляющееся?) менее податливое и на коричневое (дружественное) лошади – Кладет узкие мечи между сосен.

Сосны с зарубками и впадинами – свежие и зарубцевавшиеся, – там, наверное, есть и мои зарубки (А из чего я делал кораблики в детстве?)

Кора сосны похожа на очень близкое ей – на потрескавшуюся землю.

19/IX. Солнце дневное, в отличие от закатного, только освещает – не входит в состав чужого цвета – как вчера зеленое – трава, коричневое – лошади.

Но сегодня другое – желтые желтые цветы, коричневые рыжие шишки, зеленая зеленая трава – разве это не стоит 30 тысяч?

Вот где надо выстроить себе дом или храм дома.

20/IX. Проснуться – увидеть поле зеленое, усеянное желтыми цветами.

Главное ощущение полета – можно получать в самолете и лететь на земле – такие места как это – летишь.

Прошел человек. Разные есть выражения чувства собственного достоинства: одно – основывается на собственной собственности, другое на собственной государственности.

21/IX. Тишайшее утро после ночи. Вчера – Алгетка.

Но нужно не мыслить (хоть это и не мешает), а если так можно выразиться, мыслить стихом – придумывать не вне стиха, а стихами – не заниматься переложением в стихи.

Проза Белого… (!!!)

Особое состояние после – и, кажется, поздно – оказалось рано, всего пол-12-го, и еще, кажется, старые поезда не исчезли. И тут в Манглиси, – где нет в помине железной дороги, – мигает красный фонарь последнего вагона – прямо по роще. Ту-ту!!!

 
А ты, чувствительность удвоя,
Утроя – и – за ту черту –
Пусть образуя пустоту –
Похитить целиком живое
 
 
Но разве станет зеленей
трава – что названа своею?
 

Много ли я потерял из-за житейской неприспособленности – или выиграл?

Пьяные осетины, поющие и брички на улице – возникла вдруг картина по Пиросманишвили.

И голубь, <приземлившийся?> на книгу.

Все стихи.

Ужасная забывчивость моя. Забывчивость моя ужасна.

 
А луна, луна обманно
Вырисовывалась так
Что на ней фашистский знак
Туман
 
 
Качается маятник влево и вправо
А где же мой памятник
Где моя слава?
 

Дерево – сплошь у подножья заасфальтированное, когда – корням нечем кормить листву – листва – питает корни.

Выяснил у Гии, что противоположное сухарю – наверное, ухарь.

 
Но что же делать с именем моим?
Обожествлять безумно и нелепо –
Как может быть поэт, поэт слепым?
И что поделать, если он ослепнет?
 

Влюбленные меня не умиляли.

Земля и есть неземное.

Неземная – и земля.

Бормотание – не хватило.

Зарифмовать глагол с глаголом

…робкая душа.

(В самом деле, я рифмовал пока предметы – но действие –

Движения государства из области необъяснимого, как движения изящного хищника.

Вы заметили, как не постепенно, а сразу снимаются следы праздника? Почему? Что если что-то еще повисит? Непонятно.

И дальше стих:

Я оставлю праздничные флаги…

Где ты, старость, без тебя старею.

Записная книжка № 26
[Казбеги: 12–21 сентября 1966 г.]

Встреча с Дедабришвили – Он несет в себе Париж. Не в себе, а с собою – Он дышит не тем воздухом – Как же так?

Ведь Пушкина, по Блоку, убила не пуля, – а отсутствие воздуха; с ним умирала его культура.

А тут наоборот. Он дышит не тем воздухом. Тут явно какой-то парадокс то ли во времени, то ли в пространстве.

Стихи об Октябре –

Упал канделябр метнулась графиня – вошел матрос –

за ним октябрь

Не забудь о том человеке с гранатами в сумке (все лопнули изнутри – ощерившись ядрышками). Гранат – не только от граната – драгоценный камень кровавого цвета – но и граната – так как он больше, чем любой другой плод – взрыв – замедленная съемка взрыва.

И этого продавца семечек – с ореолом запаха жареных семечек – (мешочек и он сам) их лузгает по одной штуке – отсюда запах и ореол – как тот ел посреди улицы гранаты свои – предназначенные на продажу – Едят свои лепешки торговцы.

Как ненависть кондуктора к билетам постоянным: целый день ездят с утра до ночи – как только получат билет.

И прекративший есть барашек, глядящий жертвенными рыжими очами и теплой шкуркой.

Мимо той же травы с кровью и внутренностей чьих-то в траве и опавших листьях – и писк птички –

Что меняют портные на деньги?

Свет электрический, согнутые спины – воскресенье.

А ты в трамвае, мчащемся как у Зощенко с его обнаженной гениальностью. Помнишь? Интеллигент (Он – будущий интеллигент) – не плачу за билет.

Ракурс меньше, чем кадр. В кадре трамвайной площадки – стальные пупырышки и деревянные планки, и белые туфли с острым носком – и ящики.

Белые туфли с острым носком.

Никому не мешает трамвай.

Что же я забыл – запах ремонта, нарядность похорон, точильщики с точильными разноцветными кругами разных размеров – (красные похожи на резиновые) – Зачем столько?

[Казбек]

Я еду, повинуясь чувству недоумения. Стихотворение же должно быть создано на пересечении – того, что считает Винокуров[470]470
  Винокуров Евгений Михайлович (1925–1993) – поэт.


[Закрыть], – четыре непрозрачных стены – вот все, что нужно поэту, и вспомнить, как они промчались мимо, не останавливаясь с той торопливостью спешки, скорее, скорее – точно его может не оказаться на месте.

Счеты и расчеты – аккуратные фактуры – внутри керосиновой лавки и тут в пивной.

И это мир производственных комбинатов.

И о глагольных рифмах. О счастье рифмовать глагол с глаголом.

В «Александрийских песнях» Кузьмина повеяло на меня странной возможностью вдруг – перенестись в другую эпоху – [Я никогда не знал историю – что же это такое?] Я вижу, входит человек в комнату. Откуда я знаю его? Он не из нашего века. (Так я узнаю историю)?

Я знал его, когда?

Любовь к природе кабинетна (она от непрозрачных стен) и вместе с тем

Помнишь, Мефистофель исследует кабинетность в уединенности Фауста на лоне природы – (стр. 187)

Сколько же раз я был в Казбеги?[471]471
  Поселок на Военно-Грузинской дороге.


[Закрыть]

1) Альпиниада…

2) С Тенгизом и Димой

3) С Кирой и Гией

4) Сейчас

 
В Казбеги нет Казбека. (Обосновать)
Чуть красноватый свет в Гергети[472]472
  Церковь Святой Троицы на высокой горе над поселком Степанцминда в предгорьях Казбека.


[Закрыть].
Похож на звезды… и он
Был вдруг (внезапно) вознесен.
 

Таинственность какая-то в строке у Межирова[473]473
  Межиров Александр (1923–2009) – российский поэт и переводчик.


[Закрыть]

 
И каждый год одно и то же
Армяне, курды и евреи
По галереям на кутеж
И с кутежа по галерее.
Гостиница, гостиница – стенанья
И тишина внезапная.
 

Второй раз я ночую в Казбеги. Зачем?

Межиров изрек – <Путевые картины> ни у кого еще не получались.

Не удалось начать дневник. Старость – как она подбирается? Как вражеский отряд – внезапно.

Есть ведь еще история, как я сюда не приехал.

Висит корабль облако-зародыш. – (Интересны эти зыбкие границы, где в поэзии логика – так нельзя сказать, говорят начинающему поэту – это против логики – и это верно)

Мне скажут, что (ребенок с непомерной головой) я уделяю слишком много внимания инструментарию – производству средств производства), чем самому производству, Кубачам.

«Чудо сердца – искусство» – по выражению Пастернака (Письмо к Гудиашвили)[474]474
  Ладо Гудиашвили – народный художник Грузии.


[Закрыть]

Восторженность и непонимание – сестры – я все это понял, глядя на лицо Нейгауза, и, видимо, понимание – есть восторженность непонимания.

Попытаться вести исследование художественным способом.

Может быть, начать так: Не три свечи горели, а три встречи – одну из них сам Бог благословил…[475]475
  Из стихотворения О. Мандельштама «На розвальнях, уложенных соломой…».


[Закрыть] и дальше это высокое бормотанье. Три Казбега – Три встречи. Неизбежность.

16/IX. Но и ты мне не можешь помочь[476]476
  Из стихотворения А. Ахматовой «Наяву».


[Закрыть] – удивительный рефрен Ахматовой.

Встреча Левы – в чайхане с тем человеком, предложившим ему сигарету, – когда он увидел, что Лева заворачивает табак в газетную бумажку – как глотают кодеин. (20 пачек). Как друга зовут? Жан. Могут ли иначе звать друга.

Для кого я берегу книги? Для себя – не себя. Иногда я прихожу к чужим шкафам и пробегаю по переплетам.

Посмотри, пожелтели страницы.

А творчество – это дворянин, который живет за счет пахаря.