Текст книги "Вопросоответы к Фалассию"

26. Слово [Божие] в [этом пророческом] видении называет, возможно, свещником Церковь и душу как имеющую благоприобретенный и восстановленный Свет благодати, потому что один только Бог является Благом по природе, а Им уже озаряются и делаются благими по причастию все те [сущие], которые способны по [своему] естеству воспринимать Свет и Благость.

27. Таково [наше рассуждение] об этом в пределах разумной меры. Ты же сам, святый отче, с помощью Божией, в мысленном созерцании своем узришь то, что лучше этих [рассуждений], и просветишь присносияющими лучами своей мысли мою подслеповатую душу. [693]

Вопрос 64

1. Какую мысль заключает высказывание пророка Ионы, который говорит о Ниневии: В немже живут множайшии неже двенадесять тем человек, иже не познаша десницы своея, ниже шуйцы своея (Иона. 4:11)? Ибо в буквальном толковании [этого места] я не нахожу никакого утешения. Ведь пророк не говорит здесь о чадах и не подразумевает младенцев, но высказывается о людях. А какой человек, если рассудок его не поврежден, не ведает десницы и шуйцы своей? Поэтому скажи мне, о каких людях, какой деснице и какой шуйце идет здесь речь согласно смыслу духовного толкования.

ОТВЕТ

2. Ничто из описываемого в Писании: будь то лица, места, времена или другие вещи, одушевленные и неодушевленные, чувственные и умопостигаемые, – не может мыслиться всегда одним и тем же образом так, чтобы находились в полном соответствии с самим собой повествование и умозрение¹. Поэтому тому, кто непогрешительно упражняется в божественном ведении Священного Писания, следует, [погружаясь] в разнообразие событий и повествований, воспринимать [их] различно, [рассматривая отдельно] каждое из рассказываемого, и надлежащим образом применять умозрение, согласуй его с местом и временем. Ибо каждое из имен, указанных в Писании, имеет много смыслов согласно значению [того или иного] еврейского слова. Это мы несомненно обнаруживаем и в приведенном выше тексте.

3. Ведь [имя] «Иона», соответственно различным произношениям [его], толкуется как «отдохновение» и «жилище Божие», как «исцеление Божие», «благодать Божия, [дарованная] им», как «труд Божий», как «голубь», как «бегство от красоты» и как «утруждение их»². Иона оказывается и в Иоппии, и в море, и во [чреве] кита, и в Ниневии, и под тыквой. «Иоппия» же толкуется и как «взирание на радость», и как «чудная красота», и как «сильная радость».

4. А пророк Иона носит отпечатление и Адама, и общей природы [человеческой], и Христа, и пророческой благодати, и народа иудейского, которого [Бог постоянно] преображал всяким добром, но который оставался неблагодарным и всегда клеветал на Божественные милости [явленные ему]. Например, Иона носит отпечатление Адама и общей природы [человеческой], когда убегает из Иоппии в море, а поэтому, согласно [одному из] смыслов своего имени, он обозначается как «бегство от красоты».

Иоппия же являет отпечатлеваемый в ней рай, [696] который подлинно есть и называется «взиранием на радость», «сильной радостью» и «чудной красотой» вследствие [наличия] в нем богатства нетления; что бы то ни был за рай, насажденный рукой Божией. Ибо [Писание] гласит: И насади Господь Бог рай во Едеме… и введе тамо человека егоже созда (Быт. 2:8); [также Он насадил] некие деревья в нем – либо созерцаемые, либо постигаемые умом; [еще насадил Он] посредине рая некое древо жизни. Адам получил повеление вкушать от всех деревьев, [кроме древа познания,] но, возможно, [ему было запрещено] касаться их³. Ведь говорится: От всякого древа, еже враи, снедию снеси (Быт. 2:16).

5. Опять же «Иоппия» означает «добродетель» и «ведение», а также «мудрость, которая в них». [Она есть] добродетель, когда толкуется как «чудная красота», а ведением является, когда постигается [в смысле] «взирание на радость»; мудростью же она бывает, когда означает сильную радость. Человек, совершенствующийся в этой [мудрости], обретает неизреченную радость – сильную и подлинно объемлющую в себе Божественное и по Богу устроение человека, если действительно мудрость – древо живота есть всем держащымся ея, согласно написанному, и воскланяющымся на ню, яко на Господа, тверда (Притч. 3:18)⁴. Мы видим, что природа человеческая через непослушание, подобно Адаму в раю, всегда убегает (вследствие того что мысль ее усердно погружается в лукавство) из Иоппии, то есть из навыка добродетели и ведения, а также из благодати мудрости, которая в них, и добровольно влечется в море, то есть в соленую воду греха. И подобно тому как праотец Адам пал из рая в этот мир, так и эта природа, скатившись вниз, в неустойчивость материальных [вещей], бросается (и бывает бросаема) из одного заблуждения в другое и заботливо лелеет смешение 5. Те, кто привязан к такому [смешению], обретают только потопление и поглощение китом [, как говорится]: Возлияся на мя вода до души моея, бездна обыде мя последняя, понре глава моя в разселины гор, снидох в землю, еяже вереи ея заклепи вечнии (Иона. 2:6–7). Эта земля – темная и мрачная, пропасть последней бездны, идеже несть света, ниже видети живота человеческаго (см. Иов. 10:22)⁶, как говорит где-то великий Иов, подвизавшийся в сильных борениях за Истину.

6. Итак, пророк обозначает Адама или общую природу людей, таинственно отпечатлевая их в каждом [из слов своего видения]. Природу он обозначает [как] естество ускользающее, словно из Иоппии, из [дарованных ему] Божественных благ; оно уносится, словно в море, в страдание здешней жизни и тонет в бушующих волнах океана пристрастия к материальным [вещам]; поглощается духовным китом и ненасытным чудовищем – диаволом. [697] Это естество погружается вплоть до души в окружающую [его] со всех сторон воду злых искушений, поскольку жизнь [человеческая обычно] захлестывается [волнами] искушений; его кружит, увлекая до самой глубокой бездны, то есть ум [человеческий] заключается в темницу полного неведения, а разумение затопляется тяжестью порока; голова [его] зажимается в расщелинах гор, то есть первое учение веры о Единице, как глава всего тела добродетелей, является зажатой, словно в мрачных расщелинах гор, в мыслях лукавых сил и разделяется на многие мнения и мечтания⁷. Писание называет расщелинами гор мысли [, кружащиеся] окрест заблуждения, а также духов лукавства, находящихся где-то в глубине предельной бездны неведения. И [природа человеческая] снизошла в эту землю, запоры которой вечно удерживают ее, то есть она опустилась в навык [греха], лишенный всякого Божественного чувства и всякого живого движения добродетелей⁸; здесь нет никакого чувства благости и движения [души], устремляющейся к Богу. [Наоборот, здесь] простирается мрак неведения, [влекущий к себе] подобно бездне, и разверзается губительная пропасть порока⁹. [В этой же земле] укореняются горы заблуждения, то есть духи лукавства, в расщелины которых природа человеческая сначала опустилась, а затем стала [здесь], вследствие [своего] навыка в худшем, опорой и восприемницей заблуждения и лукавства этих духов. [Кроме того, земля эта] имеет, словно вечные запоры, внутренние пристрастия к материальным [вещам], не позволяющие мысли избавиться от мрака неведения и увидеть свет истинного познания 10. Навык сей, о котором я говорил чуть раньше, великий Иов назвал землей темной и мрачной и землей тьмы вечной (см. Иов. 10:21–22). Темной – поскольку в ней отсутствует всякое истинное ведение и созерцание, а мрачной – потому что она лишена всякой добродетели и всякого [духовного] делания. Идеже несть света, говорит, то есть ведения и истины, ниже видети живота человеческаго (Иов. 10:22), то есть образа жизни, подобающего разумным [существам]¹¹.

7. Вероятно, во [всём] этом оказывается пророк, когда он, отпечатлевая в себе страсти человечества, жалкую участь которых оно уготовало для самого себя, усвоил то, что присуще общему [человеческому естеству]; и ему, отпечатлевающему Адама, надлежащим образом соответствует смысл [его] имени, изъясняемого как «бегство от красоты». Однако когда он предотпечетлевает Бога, ради нас родившегося посредством одушевленной и одаренной умом плоти в том, что, за исключением одного только греха, принадлежит нам и соответствует нам¹², и когда он предначертывает таинство Домостроительства и домостроительных страстей [Господних], тогда он обозначает схождение [Бога] с небес в этот мир посредством перехода из Иоппии в море¹³. А таинство смерти, погребения и Воскресения [Господа пророк] являет тем, что, будучи поглощен китом, он через три дня и три ночи был извержен им неповрежденным. Поэтому подобающим образом соотносится с этими [событиями] смысл имени [ «Иона», понимаемого] как «отдохновение и исцеление Божие» и «благодать Божия»; а «утруждением Божиим» [700] он верно называется по причине добровольного страдания. Ибо пророк таинственно предначертывает посредством собственных несчастий отдохновение обремененных мучениями, исцеление их, пораженных болезнями, а также благодать отпущения грехов, [которые и есть] Христос Иисус, истинный Бог¹⁴. Ведь Господь и Бог наш стал человеком и обитал в пучине нашего житейского моря; Он сошел с неба, словно из Иоппии, изъясняемой как «взирание на радость», в это море здешнего мира согласно написанному: Который, вместо надлежащей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление (Евр. 12:2); Он добровольно спустился в сердце земли, где поглотивший нас посредством смерти враг держал нас в заключении. [А затем,] посредством [Своего] Воскресения вытащив [нас оттуда], Он, будучи поистине Отдохновением, Исцелением и Благодатью, возвел всё побежденное естество [человеческое] на небо. [Господь] есть Отдохновение как расторгающий посредством [этой] преходящей жизни закон случайного рабства во плоти¹⁵; [Он есть] Исцеление как излечивающий [нас] посредством [Своего] Воскресения от пагубы смерти и тления, а Благодать – как распределяющий усыновление в Духе через веру и благодать обожения соответственно достоинству каждого. Ибо необходимо было (и подлинно необходимо!), чтобы Свет и Сила Бога и Отца оказался в той земле, в которой пребывали тьма и запоры вечные, чтобы [Господь], расторгнув [узы] тьмы неведения, как духовный Свет, и сокрушив запоры зла, как воипостасная Сила Божия, освободил естество, заключенное лукавым в ужасную темницу, и даровал ему неугасаемый свет истинного ведения и неуничтожимую силу добродетели.

8. Когда [Иона] в самом себе отпечатлевает пророческую благодать, ушедшую, словно из некой Иоппии, из считавшегося дотоле славным служения Закону и, соответственно Евангелию, перешедшую к язычникам, лишив иудейский народ за его неверие благодатной радости; а также когда он отпечатлевает в себе обращающуюся, словно Ниневия, к Богу Церковь язычников, которые [сподобились этого] через многие скорби, опасности, превратности, утруждения, преследования и смерти, – тогда обнаруживается прообразовательный смысл исхода пророка из Иоппии 16. Оставив служение соответственно Закону, он обозначает благодать пророчества, оказавшуюся в море невольных несчастий, в буре напастей от гонений, сопровождаемых борениями, утруждениями и опасностями, а также поглощаемую китом смерти, однако полностью не уничтоженную. Ибо ничто из существующего [здесь] не в силах воспрепятствовать шествию благодати, по-евангельски возвещаемой язычникам: ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни голод, ни опасность, ни меч (см. Рим. 8:35). Наоборот, благодать через это укрепляется, одолевая всех восстающих [на нее]; претерпевая, она еще более побеждает их и впавшее в заблуждение естество [человеческое] обращает к Богу, живому и истинному, [701] как [обратил] Иона Ниневию¹⁷. И даже если кажется, что посредством злобы, проистекающей от гонений, лукавый [полностью] скрывает благодать, как кит [сокрыл] пророка, однако удержать [ее] до конца ему невозможно, поскольку он не способен изменить мощь Силы, приводящей в действие благодать. Вследствие чего он делает эту благодать, после испытания ее супротивниками, еще более сияющей и заставляет ее обнаруживаться в учениках настолько, насколько он сам в нападениях [своих] истощил собственную силу¹⁸. [И лукавый] видит, что благодать не только неуязвима для него, но еще и то, что естественная немощь святых, возвещающих ее среди язычников, становится мощью, уничтожающей его силу и полностью истребляющей [его самого], превозносящегося превыше всех высот против ведения Божия (см. 2 Кор. 10:5); [также он видит, что] в том, кто телесно, как кажется, поражается злобой, [благодать] духовно делается более сильной.

9. Узнав об этом в обновлении Духа, а не в ветхости буквы (см. Рим. 7:16), а также из страданий в [подобном] испытании, Павел, великая труба Истины ¹⁹, ставший служителем пророческой благодати во Христе для язычников, говорит: Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах (2 Кор. 4:7). Сокровищем он называет слово благодати, а глиняным сосудом – тело это, подверженное страданиям²⁰. Либо [он подразумевает] то, что считается невежественностью (см. 2 Кор. 11:6) в [искусстве] произнесения речей, – [той невежественностью,] которая побеждает всю мудрость мира [сего] ²¹ или вмещает [в себя], насколько то доступно, совсем непостижимую для мира Премудрость Божию и наполняет светом Ее истинного познания всю вселенную. Чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам. Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей, так что смерть действует в нас, а жизнь в вас (2 Кор. 4:7—12)²². Ведь глашатаи Слова благодати, невинно и по доброй воле подвергающиеся смерти в страданиях за Истину, производят, соответственно познанию Истины, в язычниках жизнь в Духе²³, как таинственно предызобразил эту благодать страдающий Иона, который выдержал [и преодолел] столь многочисленные опасности, чтобы обратить ниневитян от заблуждения к Богу. Поэтому он, соответственно внутреннему смыслу [своего] имени, правильно толкуется как «дар Божий» и «труд Божий». Ведь [он есть] дар и даяние Божие человеколюбивое и благорасположенное [ко всем людям], а достохвальный Божий труд – как [достохвальная] благодать пророчества, [обращенная] к язычникам. [Эта благодать есть] дар как дарующая свет истинного ведения и сообщающая нетление жизни тем, кто воспринимает ее, а Божий труд – [704] как убеждающая своих служителей прославляться трудами ради Истины и научающая их и [в периоды] страданий [за веру] и [в периоды] послаблений еще более распространяться [своей проповедью] на тех, которые еще весьма пекутся о жизни по плоти. [Вследствие чего] естественная немощь плоти в отношении страданий становится для этих служителей основой преизобилующей духовной силы²⁴.

10. Ибо Слово благодати, придя через многие искушения к естеству человеческому, то есть к Церкви из язычников (подобно тому как Иона через многие скорби пришел в Ниневию – град великий), убедило царствующий закон естества встать с престола [своего], то есть [восстать] из прежнего навыка во зле, [присущего] чувству, снять облачение свое, то есть разогнать спесь мирской славы, связанную с нравами, облачиться во вретище, то есть в сокрушение, в тяжесть и суровость злострадания, которые подобающим образом возводят к жизни по Богу, и сесть на пепел²⁵. Пепел есть нищета духа²⁶, в которой находится всякий научаемый жизни благочестивой и имеющий [всегда при себе] бич совести, [больно] хлещущий его при грехах. И Слово благодати, возвещая [Истину], убеждает верить в Бога не только царя, но и мужей, которые, разумеется, составляют [все вместе] естество человеческое, удостоверяя [их в том, что следует] исповедовать Единого Бога, Творца и Создателя всяческих, и приготовляя [их к тому, что они должны] объявить о своем полном отречении от прежних лукавых нравов. [Оно убеждает их всех], от мала до велика, облачиться во вретище и усердно стремиться к злостраданию, умерщвляющему страсти²⁷: под «малыми» и «великими», как я полагаю, в Писании, согласно духовному смыслу, уличенные Словом одни – в меньшем, а другие – в большем пороке.

11. И вероваша мужие ниневийстии Богови, и заповедаша пост, и облекошася во вретища от велика их даже до мала их. И дойде слово к царю ниневийскому, и воста с престола своего, и сверже ризы своя с себе, и облечеся во вретище, и седее на пепле. И проповедася, и речено бысть в Ниневии от царя и вельмож его глаголющих: человецы, и скоти, и волове, и овцы, да не вкусят нечесоже, ни да пасутся, ниже воды да пиют (Иона. 3:5–7). Царь (то есть царь естества) есть закон естества, начальники этого [естества] суть разумное, яростное и желательное [начала души]; мужи, населяющие этот город, то есть естество, суть при первом рассмотрении те, которые ошибаются в [своем] разуме и обладают ошибочным ведением относительно Бога и [вещей] Божественных. Скоты суть те, которые согрешают в своем желательном начале и несут на себе тяжкое бремя телесных страстей; волы – те, которые всё движение своего яростного начала устремляют долу, то есть к стяжанию земных [вещей], ибо говорят, что выпиваемая кровь вола [705] тотчас же причиняет смерть пьющему ее; очевидно, что кровь является символом яростного начала. Овцы (разумеются достойные порицания овцы) суть те, которые неразумно и соответственно одному только чувству питаются, словно травой, созерцанием зримых [вещей, ведущим] к страсти²⁸. Всё это, как мы предполагаем, употребляется в названном месте Писания в зазорном смысле, и это до тех пор, пока Слово, восприняв их, не преобразует в лучшее. Да не вкусят нечесоже, ни да пасутся, ниже воды да пиют (Иона. 3:7) – [здесь подразумевается, что] в каждой из названных [особей] расторгаются причины, ведущие к образованию страстей. После их уничтожения [Слово], являя изменение к лучшему тех, которые прежде находились во власти злых нравов, добавляет: И облекошася во вретища человецы, и скоти, и возопиша прилежно к Богу: и возвратися кийждо от пути своего лукаваго, и от неправды сущия в руках их (Иона. 3:8). Как я уже сказал, под человеками мы понимаем тех, которые одержимы душевными страстями и которые [впадают] в ошибочное суждение [собственного] разума, а под скотами – тех, которые, будучи одержимы телесными страстями, пригвождены к наслаждению, злоупотребляя [своими] яростным и желательным [силами души]²⁹. [708] Все [они], облачившись, словно во вретище, в умерщвление [своих] земных членов, то есть [в умерщвление] перстного закона и помышления, прилежно возносят глас [свой к Богу], то есть громким голосом и смело возвещают об освобождении от наказания за прошлые грехи, отвратившись, словно от некоего пути, от обычного [для них] поприща неправды и от осуществления неправедных деяний.

12. Таким образом, мыслимая в духовном плане Ниневия всегда являет проповедующего в ней, то есть в общей природе или Церкви из язычников, Иону – это и есть слово пророческой благодати, каждый день обращающее к Богу заблудших. Если же мы рассмотрим Ниневию по отношению к каждому [человеку], то [можем] сказать, что [под ней понимается] душа каждого [человека] – град великий; к ней, поступающей противозаконно, посылается Слово Божие, провозглашающее покаяние для [обретения истинной] жизни. Под царем этого [града] мы подразумеваем ум; под начальниками – прирожденные [душе] силы; под человеками – страстные помыслы; под скотами – похотливые волнения, связанные с телом; под волами – движения яростного начала [души], алчущего материальных [вещей]; под овцами – побуждения чувства, [стремящегося] воспринимать чувственные [вещи] помимо мысли. И царь-ум, встав, словно с некоего трона, с навыка прежнего неведения, свергает с себя, словно ризу, ложное мнение относительно сущих, облекается, словно во вретище, в раскаяние о [своих прошлых] дурных помышлениях и садится, словно в пепел, в навык нищеты по духу³⁰. Он повелевает человекам, скотам, волам и овцам поститься, то есть не есть пищу порока и не пить воду неведения, или же – воздерживаться от злых деяний и [порочного] созерцания, которое вводит в заблуждение чувство; [еще он повелевает] облечься во вретище, то есть в навык, умерщвляющий противоестественные страсти и созидающий добродетели и ведение; [также он повелевает] возопить прилежно к Богу и усердно исповедовать Ему, могущему даровать прощение в совершенных прежде [прегрешениях], прошлые [свои дурные деяния], умилостивить его [своим] смирением, просить Его подать способность к осуществлению лучших [свершений] и силу, сохраняющую [наше доброе] произволение неизменным, – Его, Который охотно дарит эти [блага] просящим. [И всё это необходимо для того, чтобы] воспрепятствовать мысли [шествовать] как бы лукавым путем, [проторенным] прежними заблуждениями, а также не позволить ей [осуществлять] деятельными силами души изощренный навык порока.

13. В этом великом граде, то есть в общей природе человеческой, или в Церкви, состоящей из язычников, или в душе каждого человека, – [в этом граде,] спасаемом словом добродетели и ведения или же верой и благой совестью, находилось множество или двенадцать мириад человек, не ведающих ни десницы, ни шуйцы своей³¹. Как я предполагаю, под двенадцатью мириадами, согласно духовному толкованию Писания, здесь подразумеваются смыслы времени и природы – те смыслы, без которых невозможно достижение ведения относительно зримого естества³². Число двенадцать составляется из пяти и семи; природа же пятерична вследствие чувства, а время седмерично; вследствие чего природа и время [вместе] отчетливо являют число двенадцать³³. [В Писании же] со значением сказано о более чем двенадцати мириадах человек, дабы познали мы и это описующее число, и то, что беспредельно превосходит [его своим] множеством, которым производится количество сверх числа двенадцать.

14. Однако очевидно, что всехвальная Церковь Божия, обладающая смыслами добродетели и ведения, которые превосходят смыслы времени и естества и достигают величия вечных и умопостигаемых [вещей], имеет в себе больше чем двенадцать мириад человек, не ведающих ни десницы своей, ни шуйцы своей³⁴. Ибо тот, кто через добродетель, сообразную [духовному] закону³⁵, предает забвению плотские страсти как относящиеся к шуйце, а посредством непретыкающегося ведения, сообразного [духовному] преуспеянию, не впадает в болезнь кичливой гордыни, стал мужем, не ведающим [ни] десницы своей, то есть стал мужем, освободившимся от славолюбия, ни шуйцы своей, то есть стал мужем, избегшим смятения плотских страстей. Итак, как кажется, Слово [Божие] называет десницей тщеславное превозношение [собственными духовными] свершениями, а шуйцей – распущенность постыдных страстей.

15. А всякая душа, просвещенная созерцаниями умопостигаемых [вещей], обрела мужей, о которых речь шла выше, то есть тех, которые не ведают ни десницы своей, ни шуйцы. Ведь всякая душа, отвлекающая [свою] мыслящую силу от созерцания того, что относится к [тварной] природе и времени, обладает, словно мужами, естественными смыслами, выходящими за пределы числа двенадцать: она перестает утруждать себя теми смыслами, которые подчиняются природе и времени, а обращается уже к тем смыслам, которые касаются познания Божественных тайн, [709] вследствие чего они не ведают ни десницы своей, ни шуйцы. Ибо ведению добродетелей, которое соразмерно Слову [Божию], или действенному познанию Причины добродетелей³⁶, присуще производить и совершенное неведение (подобное деснице и шуйце) излишества и недостатка, расположенных по обе стороны среднего пути добродетели.

16. Если в разуме нет ничего по природе противоразумного, то ясно, что тот, кто будет возводиться к разуму добродетелей, никоим образом не сможет познать состояние противоразумных [вещей]. Ведь невозможно сразу же и одновременно охватывать взором противоположные [вещи] и мысленно постигать их как являющиеся одно вместе с другим³⁷.

Если в вере нет никакого слова неверия³⁸, а также если свет по естеству не является причиной тьмы, а диаволу не присуще являться вместе со Христом, то очевидно, что с разумом не может сосуществовать ничего противоразумного³⁹. Если же совершенно невозможно для противоразумного сосуществовать наряду с разумом, то, как я уже сказал, возведенный к разуму добродетелей не может познавать состояние противоразумных [вещей]: он ведает одну только добродетель, причем ведает ее такой, какая она есть, а не какой считается⁴⁰. А поэтому он не знает ни десницы, [бывающей] вследствие изобилия, ни шуйцы, [бывающей] вследствие недостатка, ибо видит неразумие этих крайностей. Если разум есть предел и мера сущих, то равным образом движущееся вопреки пределу и мере или же сверх предела и меры ведет к неразумию, а поэтому [оно достигает] противоразумного⁴¹. И для тех [сущих], которые движутся либо в одну, либо в другую сторону, – для них обоих это влечет в равной степени отпадение от подлинно сущего. Ибо [, с одной стороны, отклонение одесную] побуждает людей двигаться по пути неясному и неопределенному, целью и заранее намеченным концом которого не является, вследствие неумеренности [их] ума, Бог, а поэтому они начинают блуждать, всё более и более уклоняясь направо⁴²; [с другой стороны, отклонение ошуюю] побуждает людей идти вопреки цели, двигаясь к одному только чувству, и считать, вследствие немощи [своего] ума, заранее намеченным концом [пути] то, что ограничивается чувством. Тот, кто сочетается с одним только разумом добродетели, не ведает ни десницы, ни шуйцы и [ничего] не претерпевает [от них], ограничивая этим разумом все движения своей умной силы, а поэтому он не может мыслить ни того, что превышает разум, ни того, что идет вопреки ему.

17. Если же кто-нибудь, преисполнившись рвения, желает постигнуть умом более возвышенный смысл [указанных слов], то под десницей ему следует понимать смыслы нетелесных [вещей], а под шуйцей – смыслы [вещей] телесных. Однако ум, неудержимо стремящийся к Причине сущих, совершенно не будет ведать эти сущие, поскольку он не узрит никакого [тварного] смысла в Боге, Который, если соотносить Его с любой [тварной] причиной, превышает всякий смысл⁴³. [Такой ум], сосредоточившись на Боге и [отрешившись] от всех сущих, не знает никакого смысла тех [вещей], от которых он удалился: неизъяснимым образом он зрит одно только Слово, оказавшись по благодати рядом с Ним 44. [712]

18. Этих и подобных им людей Бог, ведая о них, щадит, а через них щадит и весь мир; Он щадит их как мужей, поистине не познавших ни достойной укоризны десницы своей, ни такой же шуйцы. Ведь [следует знать, что] почти всё в Писании воспринимается либо в достохвальном смысле, либо в достойном укоризны смысле⁴⁵. [Бог щадит таких людей,] даже если безрассудный, неблагодарный и человеконенавистнический народ иудейский – злобный враг всякого человеколюбия, у которого спасение людей вызывает [одну только] досаду, возмущается, отвергает жизнь [божественную] и скорбит о спасении язычников во Христе⁴⁶. Этот народ, вследствие своего неведения, считает тыкву лучшей, чем спасение язычников, и, видя, что она засохла, поскольку червь [подточил ее], огорчается⁴⁷. Я уже раньше говорил, что великий Иона прообразовательно предызображает в самом себе безумие, но [предызображает не так,] словно он сам претерпел что-либо из свойственного иудеям (ни в коем случае!), а предызображает так, что заранее изобличает иудейское нечестие, вследствие которого они отпали, словно от Иоппии, от прежней славы.

19. Поэтому Святой Дух таинственно нарек его этим именем [Ионы], которое может быть истолковано различным образом в зависимости от душевного расположения всех тех, кого он предызображает. Стало быть, когда он в самом себе прообразовательно изобличает безрассудство иудеев – то безрассудство, которое скорбит о спасении язычников, приводится в замешательство парадоксом [их] призвания, кощунственно отвергает Божественную волю и вопреки ей предпочитает смерть жизни (на что указывает засушенная тыква), – тогда [имя Ионы] толкуется как «их утруждение». Как бы пригвождая это безрассудство к позорному столбу⁴⁸, Слово [Божие] изрекает: И виде Бог дела их – подразумеваются, естественно, ниневитяне – яко обратишася от путий своих лукавых: и раскаяся [Бог о зле, еже глаголаше] сотворити им, и не сотвори (Иона. 3:10). Иопечалися Иона… ирече: Ныне, Владыка Господи, приими душу мою, яко уне ми умрети, нежели жити (Иона. 4:1–3). И далее: И повеле Господь Бог червию раннему во утрие, и подъяде тыкву, и изсше. И бысть вкупе внегда возсияти солнцу, и повеле Бог ветру знойну жегущу, и порази солнце на главу Ионину, и малодушствоваше, и отрицашеся души своея, и рече: уне миумрети, нежели жити (Иона. 4:7–8).

20. Ниневия есть Церковь язычников, воспринявшая Слово благодати, отвратившаяся от прежней лжи идолослужения и вследствие этого удостоившаяся славы небесной. Куща, которую сотворил себе Иона, выйдя из города, изображает дольний Иерусалим и рукотворный храм в нем. Тыква предызображает преходящую тень телесного служения Закону, состоящего в [постижении одной только] буквы [его] и совсем не имеющего ничего прочного и могущего просветить ум. Червь есть Господь и Бог наш Иисус Христос, Который о Самом Себе говорит через пророка Давида: Аз есмь червь, а не человек (Пс. 21:7). [713] Он действительно стал червем и называется им, поскольку воспринял плоть без семени [мужского]⁴⁹. Ибо как червь не имеет соития и [плотское] смешение не предшествует его рождению, так и подобное же смешение не предшествовало рождению по плоти Господа. Кроме того, Господь насадил, словно наживку, Свою плоть на крючок Божества для обмана диавола, чтобы этот ненасытный духовный дракон, поглотив своей пастью плоть, легко уязвимую из-за естества, был пойман на крючок Божества и чтобы он полностью изрыгнул (благодаря [воспринятой] от нас святой плоти Слова) уже поглощенную им природу человека⁵⁰. Ибо как прежде [диавол] проглотил человека, насадив в качестве приманки [для него] надежду на [обретение] божества, так и потом, будучи сам обманут восприятием человечества, изрыгнул обманувшегося ожиданием божества, поскольку сам был обманут ожиданием человечества. И превосходящая [всё] Сила Божества явлена была через немощь слабейшего естества, победив [посредством этой немощи] силу победившего [лукавого]. Стало очевидно, что победил Бог, воспользовавшийся покровом плоти, а не диавол, обещавший человеку божество⁵¹.