Текст книги "Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века"

Создание Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) в конце мая 1942 г.[441]441
  См.: Партизанское движение… С. 56–58.


[Закрыть] не только способствовало дальнейшему развертыванию вооруженной борьбы в тылу противника, но и вывело партизанскую политикоэкономическую разведку на новый уровень. «Развитие партизанского движения в тылу противника, – объяснял в июле 1942 г. П. К. Пономаренко литовскому коллеге, первому секретарю ЦК КП (б) Литвы и главе Литовского штаба партизанского движения Антанасу Снечкусу, – открывает широкие возможности для <…> приобретения всех тех сведений, материалов, документов, которые позволили бы глубоко изучать политическое и экономическое положение в тылу противника»[442]442
  LYA F. 1. Ap. 1. B. 18. L. 255-255ap.


[Закрыть]. Именно поэтому организаторы первых краткосрочных курсов ЦШПД по агентурной разведке «для работающих во временно оккупированных немцами областях Союза ССР» включили в программу подготовки курсантов объяснение важности и конкретных методов политико-экономической разведки[443]443
  См., напр.: Там же. L. 215–222.


[Закрыть]. В партизанских разведдонесениях прочно закрепились сообщения о самых разных не «сугубо военных» процессах и событиях – от политико-административного режима оккупированных территорий до материального положения их населения, его настроений, а также политической активности.

При этом еще большее внимание стало уделяться отношениям оккупантов и оккупируемых, а среди последних – коллаборационистам и националистам (которые в это время еще воспринимались Москвой как единое целое). В том же письме-наставлении А. Снечкусу П. К. Пономаренко причислил к сфере интересов разведчиков-партизан «деятельность враждебных СССР националистических формирований»[444]444
  Там же. L. 255-255ap.


[Закрыть]. На протяжении лета 1942 г. в разведсводках самых различных партизанских формирований появились особые главы, посвященные ситуации за линией фронта. В них содержались более или менее подробные описания примеров изменнического поведения жителей в оккупации[445]445
  См. примеры: АЯВ. Ф. M-40/RCM-35. Л. 35–36; Там же. Ф. M-40/RCM-36, Л. 60, 68; Там же. Ф. M-40/RCM-41. Л. 169.


[Закрыть]. Сделав выводы из данной информации, в начале ноября 1942 г. ЦШПД разослал по подчиненным партизанским штабам специальную инструкцию об усилении разведки и агентурной разработки коллаборационистских воинских формирований, а также пропагандистской работы против них и в их рядах. В доказательство возможности таких действий партизанам объяснялось, что «добровольческие отряды» вовсе не однородны по своему составу, т. к.

«помимо предателей, идущих добровольно на службу к оккупантам, немцы системой террора, обмана, шантажа и принудительными мобилизациями добиваются того, что некоторая часть местного населения и военнопленных пополняет эти отряды»[446]446
  Указания К. Ворошилова и П. Пономаренко начальникам территориальных штабов и представителям ЦШПД на фронтах о способах разложения антисоветских отрядов и частей, формируемых немцами на оккупированной территории, 6 ноября 1942. См.: Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Документы и материалы // Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 20 (9). М., 1999. С. 165–166.


[Закрыть].

Как следствие, с осени 1942 г. значительно усилился поток направляемых в крупные республиканские партизанские штабы и в ЦШПД разведдонесений и сводок о реальных коллаборационистах, а также о жителях оккупированных территорий, заподозренных в пособничестве врагу в той или иной форме [447]447
  См. примеры подобных сообщений, направленных в ЦШПД Украинским ШПД с сентября 1942 г. по февраль 1943 г.: АЯВ. Ф. M-37/418. Л. 44; Там же. Л. 46–47; Там же. Ф. M-37/420. Л. 59.


[Закрыть]. Основываясь на полученной информации, в начале 1943 г. разведотделы указанных партизанских командных инстанций уже были способны представить объемные справочные документы о развитии и активности – боевой, агитационной, культурной и т. д. – различных действовавших в тылу немцев коллаборационистских и националистических организаций вроде украинской ОУН – УПА[448]448
  См. пример справочного материала по украинским националистам, направленного разведотделом Украинского ШПД украинскому коммунистическому руководству в январе 1943 г.: АЯВ. Ф. M-37/14-19. Л. 20–37.


[Закрыть]. Помимо этого, на основе открытых печатных источников оккупационной администрации составлялись описания ее чиновничьего аппарата, включая имена и должности руководителей местного самоуправления[449]449
  См., напр., справку Украинского ШПД неизвестному адресату об административном устройстве и деятельности рейхскомиссариата Украина, датированную 12.1.43: Там же. Ф. M-37/12. Л. 1-16.


[Закрыть].

Вместе с тем в рассматриваемый период партизанская разведка еще не могла обеспечить одинаковый уровень освещения политико-экономических процессов и событий на всех занятых врагом советских территориях. В то время как в оккупированных регионах РСФСР, а также в восточных областях Украины и Белоруссии местные партизанские разведчики демонстрировали значительные успехи в данной области, в более удаленных от Москвы Эстонии, Латвии, Литве, на западе Украины и Белоруссии и особенно в Молдавии[450]450
  См. о трудностях развертывания партизанского движения в Молдавии: Гогун А. Указ. соч. С. 460; Statiev A. Was Smuglianka a Lunatic or a Siguranta’s Agent-Provocateur? Peculiarities of the Soviet Partisan Struggle in the Western Borderlands // The Journal of Strategic Studies. 2008. Vol. 31. № 5. P. 743–770.


[Закрыть] не собиралось почти или совсем никакой информации. Причина связана с трудным развитием здесь советских партизанских структур. К примеру, содержание разведдонесений Литовского штаба партизанского движения[451]451
  Принятая в советской документации аббревиатура Литовского штаба партизанского движения – ЛШПД – аналогична таковой Латвийского и Ленинградского партизанских штабов. Во избежание путаницы в тексте данной статьи используются полные названия всех трех штабов.


[Закрыть], датированных осенью – зимой 1942 г., свидетельствует о том, что их авторы в основном черпали информацию из официальных периодических изданий и радиопередач оккупационных властей, «националистических» газет, а также из спорадических допросов плененных немцев и литовских добровольцев, прибывших на фронт из Литвы [452]452
  См. примеры подобных разведдонесений Литовского ШПД, переданных различным советским инстанциям, включая Сталина: LYA. F. 1. Ap. 1. B. 19. L. 59; Там же. L. 212; Там же. L. 242; Там же. B. 23. L. 16–17; Там же. L. 34–36.


[Закрыть]. А в соседней Латвии информация о поведении немецких оккупантов, их взаимоотношениях с населением и настроениях последнего не собиралась в тот момент вовсе, поскольку Латвийский штаб партизанского движения был создан лишь в начале 1943 г. Именно поэтому в течение почти целого года упомянутые данные И. Судмалиса «кочевали» по разным отчетам о ситуации в Латвии, составленным находившимися в Москве руководителями латвийских партизан и коммунистов[453]453
  См., напр., сообщение первому секретарю ЦК КП (б) Латвии Яну Калнберзину от 23.4.43: РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 465. Л. 2–7.


[Закрыть]. Впрочем, в конце 1942 г. – начале 1943 г. даже ведшее зафронтовую работу знаменитое 4-е управление НКВД[454]454
  Создано в январе 1942 г. См.: Органы государственной безопасности СССР… С. 40–42.


[Закрыть] было еще не в состоянии организовать эффективный сбор данных по Латвии. Таковые поступали в управление в основном из показаний и личных писем латышских карателей, направленных немцами на различные акции во внутренние советские районы и там захваченных чекистами[455]455
  См., напр.: Латвийский Государственный Архив (далее – LVA). F. 302. Apr. 5. L. 59. Lp. 1-17.


[Закрыть].

После сталинградского триумфа Красной Армии в феврале 1943 г. официальная советская пропаганда заговорила о «близящемся поражении германо-фашистских войск на советско-германском фронте»[456]456
  См., напр.: Зборнiк лiстовак усенароднай партызанскай барацьбы у Беларусi ўгады Вялiкай Айчыннай вайны (1941–944 гг.) / Под ред. Ц. Гарбунова, Ф. Новиковой, И. Кожар. Минск, 1952. С. 466–68.


[Закрыть]. «Потребители» информации партизанской разведки на республиканском и союзном уровнях уже не были готовы мириться с ущербностью получаемой ими картины текущей обстановки в тылу врага, равно как и с тем, что поставляемая им политическая и экономическая информация зачастую была почерпнута лишь из открытых источников и показаний местного гражданского населения. То, что в начальный период оккупации по праву считалось большим успехом, теперь ставилось партизанам-разведчикам на вид. Отныне в преддверии намечавшегося по всему фронту стратегического наступления, освобождения советских земель и восстановления на них советской власти «народным мстителям» предписывалось докладывать в Москву и соответствующим органам военного командования свежую, достоверную и максимально полную информацию из самых недр нацистского оккупационного аппарата и организованных коллаборационистских, а также не сотрудничающих с оккупантами националистских кругов, способных оказать вооруженное сопротивление Красной Армии[457]457
  См., напр., подписанный И. В. Сталиным приказ «Об улучшении разведывательной работы партизанских отрядов» от 19.4.43: Киселев В. Указ. соч. С. 12–13; а также датированное серединой июня 1943 г. требование первого секретаря ЦК КП (б) У Хрущева от подчиненных ему украинских партизан усилить разведывательную и разложенческую работу в рядах украинских националистов: АЯВ. Ф. 37/573. Л. 9.


[Закрыть].

Выполняя означенный наказ высшего советского руководства, разведотделы ЦШПД и независимого от «главного партизана» П. К. Пономаренко Украинского штаба партизанского движения (УШПД)[458]458
  С апреля 1943 г. УШПД подчинялся не ЦШПД Пономаренко, а Сталину как главе Ставки ВГК и Хрущеву как первому секретарю ЦК КП (б) У. См.: Гогун А. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть], а также разведструктуры различных нижестоящих территориальных и прифронтовых штабов партизанского движения[459]459
  См. наиболее полное описание строения партизанского разведаппарата: Falkov Y. Forest Spies… P. 82–92.


[Закрыть] затратили немало усилий, времени, ресурсов и финансовых средств[460]460
  См. уникальное описание финансового аспекта деятельности партизанского разведаппарата: Falkov Y. Forest Spies… P. 170–173.


[Закрыть] на развитие своих оперативных возможностей, в том числе в сфере добывания политико-экономической информации. Уже в начале июня 1943 г. разведотдел УШПД передал в ЦК компартии Украины отчет о деятельности РОА на территории республики, еще не освобожденной от врага, указав при этом имена руководителей этого формирования и русский город Смоленск в качестве центра его предательской активности (что не вполне соответствовало действительности)[461]461
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 22. Спр. 75. Арк. 44–47. Очевидно, упоминание Смоленска в качестве постоянного местопребывания командного состава РОА вызвано тем фактом, что этот город формально считался центром деятельности так называемого Русского национального комитета, созданного «командующим» РОА генералом-предателем Андреем Власовым и его немецкими покровителями. См.: Презентация сборника документов «Генерал Власов: история предательства» // Государственный архив Российской Федерации. 2015. 1 июля. URL: http://statearchive.ru/606 (дата обращения: 15.08.2020).


[Закрыть]. Приблизительно тогда же и. д. начальника штаба партизанского движения в Киевской области Иван Хитриченко направил командиру Сумского партизанского соединения генерал-майору Сидору Ковпаку подробное описание положения в оккупированном Киеве и окрестностях, посвятив при этом отдельную главу своего отчета украинским националистам[462]462
  ЦДАГОУ. Ф. 62. Оп. 1. Спр. 62. Арк. 1–7.


[Закрыть].

Полгода спустя разведчики уже переместившегося к тому времени на Волынь Черниговско-Волынского партизанского соединения генерал-майора Алексея Федорова переслали начальнику УШПД Тимофею Строкачу и первому секретарю ЦК компартии Украины Никите Хрущеву подробный отчет об ОУН – УПА. Он был основан на некоей добытой по разведканалам информации и содержал ценные данные об украинских националистах: их лидерах, политической программе, настроениях, боевом потенциале, а также отношениях с немцами и советскими партизанами [463]463
  АЯВ. Ф. 37/14-19. Л. 12–19.


[Закрыть]. Более того, уже по окончании войны, подводя итоги своей деятельности, УШПД утверждал, что на определенном этапе его разведчики из соединения имени Хрущева сумели завербовать ценный источник, обладавший разветвленными связями в руководстве украинских националистов. Работая под псевдонимом Лаврентьев, он якобы сообщил партизанским кураторам важнейшую информацию об УПА: дислокация вооруженных отрядов организации в Западной Украине, связи с немцами и планы по ведению вооруженной борьбы против советских партизан[464]464
  ЦДАГОУ. Ф. 62. Оп. 1. Спр. 275. Арк. 30.


[Закрыть].

Тем временем в Белоруссии местные партизанские разведчики рапортовали об агентурном проникновении в ряды так называемой Белорусской Центральной Рады (БЦР), основанной в 1943 г. на территории генерального округа Белоруссия рейхскомиссариата Остланд и располагавшей собственными полицейскими и военизированными структурами. Партизанский агент «Василек» присутствовал на первом заседании БЦР и впоследствии передал ценную информацию об этом событии кураторам, а через них – и высшему коммунистическому руководству Белоруссии[465]465
  Киселев В. Указ. соч. С. 111.


[Закрыть]. Позднее, в конце марта 1944 г., неназванный партизанский агент – возможно, все тот же «Василек» – сообщил разведке Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) о содержании закрытого заседания БЦР, проведенного «президентом» этого органа Радославом Островским в городе Вилейка. Помимо самого Р. Островского, были названы еще пятнадцать участников заседания – руководители и активисты вилейского отделения БЦР[466]466
  АЯВ. Ф. 41/101-111. Л. 1–2.


[Закрыть].

Параллельно данной разведработе БШПД по белорусским националистам и коллаборационистам работала находившаяся на территории Белоруссии с марта 1943 г. совместная спецгруппа ЦШПД и БШПД под командованием капитана (позднее майора) Степана Казанцева. С этой спецгруппой – впоследствии она стала известна благодаря участию, правда безрезультатному, в «охоте» советских органов госбезопасности и партизан на генерального комиссара округа Белоруссия Вильгельма Кубе[467]467
  См., напр.: Селеменев В., Шимолин В. Охота на палача. Минск, 2007. С. 55–70. См. также датированный 5 февраля 1944 г. отчет самого Казанцева о его неудачной попытке ликвидировать Кубе: НАРБ. Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 609. Л. 2–6.


[Закрыть] – поддерживал агентурную связь завербованный в качестве «осведомителя» либо ею, либо еще ранее, известный белорусский писатель Рыгор (Григорий) Мурашко, проживавший в тот период в оккупированном Минске[468]468
  См. о Рыгоре Мурашко, его деятельности в коллаборационистской «Беларусской газете» и дальнейшей судьбе: Жук А. Рыгор Мурашка // Наследие Слуцкого края. Сайт увлеченных историей Случчины. 2013. 4 дек. URL: http://nasledie-sluck.by/ru/people/Literators/3955/ (дата обращения: 15.08.2020).


[Закрыть]. По информации, переданной Казанцевым в советский тыл в начале 1944 г. и отложившейся в архиве БШПД, Р. Мурашко предоставил партизанским разведчикам подробное описание истории и деятельности так называемого Белорусского национал-демократического движения, включая многочисленные установочные данные на лидеров и активистов этой организации в оккупированной Белоруссии и за ее пределами[469]469
  НАРБ. Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 611. Л. 1—61. См. также другие донесения Мурашко: Там же. Д. 612. Л. 1-13.


[Закрыть].

Наряду с разработкой националистов утвержденная начальником БШПД Петром Калининым в июне 1943 г. «Программа по специальному циклу по подготовке агентурных разведчиков» особо акцентировала необходимость «систематически проводить работу по привлечению на сторону партизан старост, старшин, бургомистров» [470]470
  Там же. Ф. 1450. Оп. 1. Д. 12. Л. 26.


[Закрыть]. Не довольствуясь в работе с данной категорией немецких пособников лишь агентурной разведкой, белорусские партизаны обращались к ним также при помощи агитации. Занятым в оккупационной администрации советским гражданам партизанские листовки предлагали следить за немцами, скрупулезно регистрировать все их действия и намерения и немедленно сообщать о таковых «народным мстителям» или приближающимся частям Красной Армии[471]471
  Национальная Библиотека Республики Беларусь (далее – НББ). Коллекция военных публикаций. Единицы хранения 096/16035 и 096/16127; См. также: Зборнiк лiстовак… С. 231–233, 430–431.


[Закрыть]. Согласно данным самого БШПД, подобная комбинированная разведывательно-агитационная деятельность принесла щедрые плоды. По состоянию на июль 1944 г. разведотдел штаба отрапортовал о выявлении почти 30 тыс. «лиц, активно помогавших оккупантам». Из них белорусскими партизанами было задержано, допрошено на предмет получения развединформации и переправлено в советский тыл 60 человек – «крупных работников немецкой администрации, изменников, видных шпионов и провокаторов»[472]472
  НАРБ. Ф. 1450. Оп. 3. Д. 113. Л. 34.


[Закрыть].

Успешными были и усилия БШПД по сбору политической информации за пределами оккупированной Белоруссии – на литовской и латвийской территориях. Благодаря этому в июне 1943 г. старший помощник начальника оперативного отдела Белорусского партизанского штаба капитан Андрей Бардадын смог представить П. К. Пономаренко доклад о создании немцами коллаборационистских военных и военизированных формирований в Латвии, а также о провале аналогичного мероприятия в Литве[473]473
  НАРБ. Ф. 1450. Оп. 1. Д. 15. Л. 62–63.


[Закрыть]. При этом белорусские партизаны-разведчики откровенно сообщали вышестоящим инстанциям о том, что не все антисоветски настроенные националисты питают симпатии к немецким оккупантам, действуя под лозунгом: «Ни коричневых, ни красных!» [474]474
  НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2. Д. 5. Л. 48–50.


[Закрыть].

Тогда же в связи с выдвижением сил БШПД к западным границам Белоруссии в центр внимания разведки штаба попали поляки из АК, вильнюсский штаб которых покрыл густой партизанско-подпольной сетью обширное пространство, включавшее в себя Восточную Литву и Западную Белоруссию. Разведчикам дислоцированных у литовской границы партизанских отрядов предписывалось внедрять агентуру в ряды польских военных и подпольных организаций, «вскрывать» их руководящий состав, производить его «секретное изъятие» и «после тщательного допроса по существу дела секретно истреблять»[475]475
  НАРБ. Ф. 1450. Оп. 1. Д. 886. Л. 80.


[Закрыть]. Добытая информация о поляках – а партизанскую разведку интересовало абсолютно все: руководящий состав и деятельность центра АК в Вильнюсе, его связь с низовыми организациями и общее строение всей сети, местоположение польских боевых отрядов, их вооружение, конкретные планы и т. д.[476]476
  Там же. Л. 80 об.


[Закрыть] – частично уходила «наверх» в Москву к П. К. Пономаренко, а через него и к И. В. Сталину с В. М. Молотовым[477]477
  См., напр.: Там же. Оп. 2. Д. 5. Л. 43–47; Там же. Л. 51–52.


[Закрыть].

Прибалтийские партизаны ответили на требование политического руководства СССР улучшить разведработу по коллаборационистам и националистам аналогичными попытками проникнуть в эстонские, латышские, литовские и польские националистические круги. Уже весной 1943 г. в разведсводках Литовского штаба партизанского движения появляется рубрика «предатели»[478]478
  См., напр.: LYA. F. 1. Ap. 1. B. 22. L. 50.


[Закрыть], а в августе разведотдел того же штаба составляет список участников литовской «националистической конференции», имевшей место в Каунасе четырьмя месяцами ранее[479]479
  Там же. B. 26. L. 85.


[Закрыть]. Вместе с тем, как и прежде, общий уровень партизанской разведработы по активно действовавшим в оккупированной республике националистам – не только литовцам, но и полякам – оставался низким. К примеру, в октябре 1943 г., описывая создание нелегальных литовских националистических военных частей, партизаны утверждали, что «по слухам (выделено мною. – Прим. Я. Ф.) этими частями руководит генерал Раштикис»[480]480
  LYA. F. 1. Ap. 1. B. 22. L. 122.


[Закрыть]. А что до поляков, то даже имя Александра Кжижановского, командира Виленского подпольного округа АК, не упоминалось ни в одном из известных нам сегодня разведдонесений литовских «красных» партизан. Сами они, описывая Кжижановского как «представителя тайного польского генерального штаба», заявляли, что его «фамилия, а также другие установочные данные» им неизвестны [481]481
  Там же. L. 127.


[Закрыть], и одновременно признавали, что агентурная работа в националистской среде является для них задачей трудновыполнимой ввиду высокой сплоченности националистов и их крайне негативного отношения к советским «народным мстителям»[482]482
  См., напр.: Там же. B. 23. L. 64.


[Закрыть]. Впрочем, это не помешало начальнику Литовского партизанского штаба и первому секретарю ЦК компартии Литвы Антанасу Снечкусу утвердить план работы его подчиненных на зимне-весенний период 1943–1944 гг., в котором одной из первоочередных разведзадач значилось «приобретение агентуры среди литовских и польских националистических организаций и разложение их изнутри»[483]483
  Там же. B. 2. L. 15–28.


[Закрыть].

Для оккупированной Латвии партизанский штаб был создан в Москве лишь в начале 1943 г., в нем партизанская разведработа по коллаборационистам и националистам была поставлена еще хуже. Неудивительно, что в июле 1943 г., т. е. как раз тогда, когда в УШПД и БШПД уже текла информация по украинским и белорусским коллаборационистам и националистам, латвийские партизаны подверглись жесткой критике со стороны ЦШПД за хронически низкий уровень их донесений о вышеупомянутых организациях «Айзсарги» и «Свастиковцы»[484]484
  LVA. F. 302. Apr. 1. L. 29. Lp. 99.


[Закрыть]. Полгода спустя, в январе 1944 г., начальник разведотдела Латвийского штаба партизанского движения майор Калнин все еще распекал подчиненных, требуя от них «усилить попытки проникновения в националистические организации»[485]485
  Там же. Apr. 2. L. 33. Lp. 10.


[Закрыть]. Тем не менее уже в феврале, подобно литовцу Снечкусу, заместитель Калнина майор Тагиров включил в подготовленный им план работы разведотдела пункт, требовавший «составить дополнительные списки изменников, предателей, шпионов по Латвии по имеющимся и поступающим материалам»[486]486
  Там же. Lp. 88–89.


[Закрыть]. А начальник 2-го отдела (диверсионная работа на оккупированных территориях) 4-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ) СССР подполковник госбезопасности Михаил Маклярский обязал штаб латвийских партизан «высылать нам из имеющихся и впредь поступающих к вам показаний, заявлений отдельных партизан и граждан, [а] также сообщений руководителей частей и подразделений партизанской бригады, касающихся сотрудничающих с немцами в Латвии полицейских, айссаргов (так в оригинале. – Прим. Я. Ф.), националистов, немецких агентов и других предателей и изменников родины»[487]487
  LVA. F. 302. Apr. 2. L. 68. Lp. 50.


[Закрыть].

Задания прибалтийским партизанам-разведчикам на сбор политико-экономической информации продолжали поступать вплоть до освобождения от нацистов Вильнюса, а затем Риги и Таллина летом – осенью 1944 г. Так, в середине апреля – начале мая 1944 г., т. е. в период подготовки Красной Армией предстоящего решающего наступления в Прибалтике, начальник разведотдела Ленинградского фронта генерал-майор Петр Евстигнеев и его коллега из штаба 13-й воздушной армии подполковник Яков Аксенов обратились к руководству Эстонского штаба партизанского движения (ЭШПД) с просьбой направлять любую собранную эстонскими партизанами информацию о ситуации в оккупированной прибалтийской республике[488]488
  Эстонский Государственный Архив (далее – ERAF) F. 4. N. 1 S. 59. L. 58; Там же. L. 64.


[Закрыть]. Месяц спустя сам ЭШПД наставлял свои немногочисленные, находившиеся в основном на востоке Эстонии[489]489
  См. о географии, характерных чертах и эффективности советской партизанской деятельности в Прибалтике: Falkov Y. Between the Nazi Hammer and the Soviet Anvil… P. 96—119.


[Закрыть] разведывательно-диверсионные группы: «собирайте быстро и энергично сведения <…> о новых мероприятиях оккупантов, фактах грабежа, арестах эстонцев немцами и сопротивлении населения; о разговорах и слухах, ходящих среди населения». Для выполнения данного задания эстонским партизанским разведчикам предписывалось «посылать людей под различными предлогами в города»[490]490
  ERAF. F. 4. N. 1. S. 80. L. 42.


[Закрыть]. В последующие три месяца, вплоть до освобождения Таллина от нацистов, ЭШПД регулярно передавал Управлению контрразведки СМЕРШ Ленинградского фронта списки «немецких агентов, находящихся на территории ЭССР» и «изменников родины из Эстонской ССР»[491]491
  См., напр.: Там же. S. 60. L. 8—10; Там же. S. 12–13.


[Закрыть]. А заместитель начальника Разведуправления Генерального Штаба генерал-майор Леонид Онянов обращался к главе литовских «красных» партизан Снечкусу с запросами о политической деятельности польских «националистов» на территории Литвы[492]492
  LYA. F. 1. Ap. 1. B. 28. L. 96.


[Закрыть].

Очевидно, в описываемый период качество собираемой прибалтийскими партизанскими разведчиками информации, в том числе по коллаборационистам и националистам (с последними в тот момент партизаны даже изредка контактировали на предмет совместной борьбы против немцев[493]493
  Там же. B. 24. L. 31; B. 28. L. 119.


[Закрыть]), значительно повысилось по сравнению с началом 1944 г. Помимо относящихся к весне – лету 1944 г. подробных справок и докладных записок о положении в Литве, Латвии и Эстонии[494]494
  См., напр.: LYA. F. 1. Ap. 1. B. 20. L. 24–46; B. 24. L. 8-11; 29–31; ERAF, F. 4. N. 1. S. 49, S. 51, S. 59, S. 62.


[Закрыть], одно из важных свидетельств тому – телеграмма, полученная в начале июля Литовским штабом партизанского движения от начальника разведотдела 2-го Прибалтийского фронта полковника Михаила Маслова. Ее автор выражал благодарность за поставляемую его отделу информацию по оккупированной Литве и просил о продолжении сотрудничества в данной области [495]495
  Там же. B. 28. L. 104.


[Закрыть].

Уже после изгнания оккупантов с большей части советских западных территорий, кроме Курляндии, и расформирования за ненадобностью всех партизанских штабов[496]496
  Последним расформированным 1 января 1945 г. советским партизанским штабом был УШПД. См.: Гогун А. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть] собранная партизанской разведкой обширная информация по оккупационным властям, их местным коллаборантам и связанным с ними или независимым националистическим формированиям продолжала приносить большую пользу советским органам госбезопасности. Она активно использовалась при розыске военных преступников из числа нацистов и их местных приспешников, а также при проверке благонадежности самих партизан и прочих лиц, переживших войну в тылу врага. Собранные данные послужили делу скорейшего восстановления советской власти на освобожденных территориях. Благодаря ей были быстро локализованы и нейтрализованы многие оставшиеся в тылу Красной Армии агенты нацистских спецслужб, а также «враги народа» из числа активных националистов и просто противников коммунизма и советской власти.

К примеру, еще в первой половине апреля 1944 г., т. е. накануне освобождения Латвии от нацистов, только что вступивший в должность народный комиссар внутренних дел Латвийской ССР комиссар государственной безопасности Август Эглит запросил у Латвийского партизанского штаба и вскоре получил «списки полицаев, старост и других предателей с имеющимися на них компрометирующими материалами»[497]497
  LVA. F. 302. Apr. 2. L. 33. Lp. 69–70.


[Закрыть]. А после того как в ноябре 1944 г. официально прекратил существование местный штаб партизанского движения, различные представители союзного и латвийского НКГБ продолжали обращаться к его бывшим руководителям и начальнику разведотдела с просьбами о выяснении через его архив деталей биографии лиц, заподозренных в сотрудничестве с нацистами[498]498
  См., напр.: Там же. Apr. 1. L. 67. Lp. 81; Там же. Apr. 2. L. 13. Lp. 116.


[Закрыть].

В соседней Эстонии, как свидетельствуют документы местного партизанского штаба, уже с начала лета 1944 г. следственный отдел НКГБ ЭССР весьма активно использовал знания о положении в республике, накопленные «красными» партизанами, в расследовании дел лиц, подозревавшихся в коллаборационизме, членстве в националистических организациях и в шпионаже в пользу нацистской Германии[499]499
  См., напр.: ERAF. F. 4. N. 1. S. 59. L. 88; Там же. L. 90; Там же. L. 93; Там же. L. 124.


[Закрыть]. А в Литве добытые партизанской разведкой на последних этапах оккупации документы польской АК, а также донесения агентуры о деятельности польских национальных партизан были переданы в мае 1945 г. НКГБ для дальнейшего оперативного использования, включая повышение эффективности борьбы с оставшимся на территории Литвы польским вооруженным подпольем [500]500
  LYA. F. 1. Ap. 1. B. 89. L. 1-63.


[Закрыть]. Аналогичный «сервис» УШПД и его архив предоставляли НКГБ Украины. Сегодня известно о 2 583 именах украинских «националистов», переданных по этому каналу советским органам госбезопасности[501]501
  Гогун А. Указ. соч. С. 156; Коваль М. Указ. соч. С. 272.


[Закрыть].