Текст книги "Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века"

Нацистские преступления на оккупированной территории СССР в гражданском образовании ФРГ

Александр Михайлович Ермаков

д-р ист. наук, и. о. декана исторического факультета Ярославского государственного педагогического университета имени К. Д. Ушинского

Аннотация. В статье рассмотрено освещение нацистских преступлений на оккупированной территории СССР в изданиях Федерального и земельных центров гражданского образования ФРГ. Дана оценка объема сведений о германо-советской войне и преступлениях оккупантов на советской территории среди общего массива распространяемой через систему гражданского образования информации о Второй мировой войне и нацистских преступлениях.

Ключевые слова: гражданское образование ФРГ, историческая память, нацистские преступления, остарбайтеры, Холокост.

Агрессия нацистской Германии против Советского Союза и оккупационная политика гитлеровцев на территории СССР никогда не были в центре коллективной памяти немцев о национал-социализме и Второй мировой войне. Однако, уступая истории Холокоста и истории немецкого антифашистского Сопротивления по количеству научных исследований и активности обсуждения в публичном пространстве, они занимают в нем прочное место.

В первые послевоенные десятилетия в ФРГ «категорически поставленный в Нюрнберге и получивший по приговору зарубежных стран довольно однозначный ответ на вопрос о преступном характере германской агрессии, о ее заведомом варварстве и сумасбродстве» был вытеснен из общественного сознания[1251]1251
  Frei N. Vergangenheitspolitik. Die Anfange der Bundesrepublik und die NS-Vergangenheit. Munchen, 1999. S. 405.


[Закрыть]. Уже в середине 1950-х гг. в Западной Германии сложилось убеждение в том, что немецкий народ был «совращен» нацистами, сам являлся жертвой войны. Нацистские преступления на Востоке отрицались или же вменялись в вину опергруппам полиции безопасности и СД, а также Ваффен-СС. В обществе господствовало представление о «чистом вермахте», который честно и храбро сражался на всех фронтах войны[1252]1252
  Sauer M. Vernichtungskrieg im Osten. Die deutsche Kriegsfuhrung in der Sowjetunion 1941–1944 // Geschichte lernen. 2011. Mai. Nr. 141. S. 7.


[Закрыть]. Внимание общественности к войне Германии против Советского Союза и политике национал-социалистов на оккупированной территории СССР было привлечено только в рамках дискуссии, вызванной выставкой «Война на уничтожение. Преступления вермахта» (1995–1999 гг.). В ходе ожесточенных споров подверглись обсуждению и новому осмыслению не только преступления вермахта, но и другие аспекты истории войны Германии против Советского Союза. С этого времени стало уделяться больше внимания германо-советской войне в системах школьного и внешкольного гражданского образования.

Одним из институтов, формирующих и поддерживающих коллективную историческую память, является основанная в 1952 г. государственная система гражданского образования ФРГ, состоящая из Федерального и шестнадцати земельных центров. Федеральный центр гражданского образования призван «разъяснять политическую ситуацию, укреплять демократическое сознание и готовность к политическому сотрудничеству».

Источниками для подготовки статьи стали научные и научно-популярные издания, опубликованные за последние полтора десятилетия и распространяемые учреждениями гражданского образования ФРГ вплоть до настоящего времени. Почти все эти издания включают войну Германии против Советского Союза в более широкий контекст – истории Германии, Третьего рейха или Второй мировой войны. Исключениями являются монография Вольфрама Ветте, в которой рассматривается карьера штандартенфюрера СС Карла Йегера, ответственного за гибель десятков тысяч литовских евреев[1253]1253
  Wette W. Karl Jager. Morder der litaunischen Juden. 2. Aufl. Frankfurt am Main, 2011.


[Закрыть], и сборник статей «Война Германии за “жизненное пространство на Востоке”», раскрывающий вопросы немецкого военного планирования, оккупационной политики и исторической памяти о войне [1254]1254
  Der deutsche Krieg um «Lebensraum im Osten» 1939–1945. Ereignisse und Erinnerung / Hg. von P. Jahn, F. Wieler, D. Ziemer. Bonn, 2017.


[Закрыть]. Авторы обзорных работ не имеют возможности подробно освещать историю войны, оперировать большим количеством дат, цифр и фактов. В книгах, издаваемых государственной системой гражданского образования, планы сторон, соотношение сил и ход военных действий освещаются весьма сжато. Читатель может почерпнуть из них основную информацию о причинах провала «блицкрига», крупнейших сражениях на советско-германском фронте в 1942–1944 гг., наступлении Красной Армии в 1945 г. и крахе Третьего рейха, а также о людских и материальных потерях СССР. Гораздо большее внимание уделяется тем аспектам истории германо-советской войны, которые особенно важны для современной немецкой исторической памяти: преступный характер войны Германии против Советского Союза и криминальная роль вермахта; нацистские преступления против советских военнопленных, цели оккупации и механизм управления на Востоке; экономическая эксплуатация оккупированной территории; подневольный труд советских граждан; уничтожение советских евреев; репрессии против мирного населения в связи с антипартизанской борьбой. Немецкие историки считают такой подход в публикациях для широкой публики о германо-советской войне обоснованным. Флориан Вилер и Даниэль Цимер пишут, что массовая смертность от голода советских военнопленных, убийства представителей польской интеллигенции, сожжение деревень в Белоруссии, гибель жителей блокадного Ленинграда «по сей день занимают маргинальное положение в коллективной памяти немцев»[1255]1255
  Wieler F., Ziemer D. «Den vergessenen Opfern des Vernichtungskrieges ein Gesicht geben». Einfuhrung // Der deutsche Krieg um «Lebensraum im Osten» 1939–1945. Ereignisse und Erinnerung. Bonn, 2017. S. 12.


[Закрыть].

Важное место в немецкой популярной литературе занимает вопрос о характере войны нацистской Германии против Советского Союза. Авторы всех без исключения публикаций указывают, что со стороны Третьего рейха эта война носила расово-идеологический, биологический (Жоан Шапуто)[1256]1256
  Chapoutot J. Unsere Geschichte. Deutschland 1806 bis heute. Darmstadt, 2018. S. 91–92.


[Закрыть] характер, была войной против еврейско-большевистского врага, войной на уничтожение. Она, «несомненно, являлась главной войной Гитлера», планировалась как грабительский и крестовый поход и создала возможность для Холокоста (Эльке Фрёлих)[1257]1257
  Frohlich E. Der Zweite Weltkrieg. Bonn, 2014. S. 10.


[Закрыть].

Война против Советского Союза принципиально отличалась от всех прежних кампаний, хотя неописуемая жестокость немцев во время оккупации ими Польши с сентября 1939 г. давала первое ощущение низвержения в безграничную бесчеловечность, отличающую кампанию против Советского Союза, который, как считали национал-социалисты, был питательной почвой «еврейского большевизма». «Для этого был необходим Гитлер, – пишет британский исследователь Йен Кершоу, – он содействовал этому варварству, он давал полномочия на него, был его движущей силой и его радикальным представителем, хотя и не являлся первопричиной»[1258]1258
  Kerschaw I. Hollen Sturz. Europa 1914 bis 1949. Munchen, 2016. S. 497.


[Закрыть]. В Восточной Европе «жестокость, черствость и открытое пренебрежение человеческой жизнью выходили за рамки всех представлений. Там боевые действия были частью расовой войны, которая непосредственно вытекала из намерения нацистского руководства Германии связать завоевание с расовыми чистками в колониальном стиле. Эта комбинация привела к аду на земле, не только для сражающихся войск, но и для гражданского населения, и она была в основном продуктом идеологии. Ведь в первую очередь ею определялось, кто должен жить, а кто – нет»[1259]1259
  Ibid. S. 487.


[Закрыть].

В изданиях учреждений гражданского образования указывается, что планирование нацистским руководством экономической эксплуатации «восточного пространства» исходило не только из идеологических, но и из прагматических соображений: 1) огромные расстояния осложняли снабжение войск из Германии; 2) поддерживать лояльность немцев нацистскому режиму приходилось в условиях нехватки сырья и продовольствия; 3) масштабные реквизиции возможны только при несоблюдении норм международного права; 4) немецкая «Индия» должна обеспечить грядущую победу Рейха над США и Англией. Исходя из этого экономический штаб «Восток» заблаговременно планировал проведение политики голода на оккупированной территории. В «Принципах экономической эксплуатации» от 2 мая 1941 г. говорилось: «1) Войну можно вести дальше, только если весь вермахт на третьем году войны будет питаться за счет России. 2) При этом десятки миллионов человек, несомненно, будут голодать, когда мы возьмем из этой страны все, что нам нужно». Часть населения, спасаясь от голода, должна была эмигрировать из областей сельскохозяйственного производства на восток. Г. Гиммлер заявил на совещании в Вевельсбурге: «Целью похода в Россию является децимация славянского населения на 30 млн человек». Заранее планировалась и массовая гибель от голода советских военнопленных[1260]1260
  Schmidt R. F. Der Zweite Weltkrieg. Die Zerstorung Europas. Berlin, 2008. S. 107.


[Закрыть].

Оценки войны Германии против СССР как запланированного преступления подтверждаются указаниями на конкретные документы и их цитированием. Например, Райнер Шмидт приводит выступление А. Гитлера перед генералами 30 марта 1941 г., в котором нацистский вождь сообщил, что война против СССР будет отличаться от войны на Западе, будет «войной мировоззрений» с целью уничтожения большевизма и его физических носителей – «большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции» [1261]1261
  Ibid. S. 104–105.


[Закрыть].

В силу особенностей эволюции немецкой исторической памяти зарубежные авторы акцентируют внимание на криминальной роли вермахта. Так, Й. Кершоу отмечает, что «руководство вермахта было соучастником убийства советских политических комиссаров и преступлений против мирного населения. Крайнее варварство быстро стало отличительной чертой поведения немецких солдат»[1262]1262
  Kerschaw I. Op. cit. S. 499.


[Закрыть]. Роль вермахта как активного соучастника нацистских преступлений раскрывается в изданиях центров гражданского образования путем цитирования и интерпретации широко известных документов, изданных военным и политическим руководством Германии накануне вторжения и в первые месяцы после него:

• «Директивы об особых областях» от 13 марта 1941 г., которая предоставляла СС особые полномочия в армейском тылу;

• «Соглашения Вагнера – Гейдриха» от 28 апреля 1941 г., дававшего оперативным группам полиции безопасности и СД право на самостоятельные действия в войсковом тылу;

• приказа генерал-фельдмаршала В. Кейтеля «Об особой подсудности в районе операции “Барбаросса” и особых мероприятиях войск» от 13 мая 1941 г., предусматривавшего рассмотрение преступлений гражданского населения против вермахта войсковыми командирами, «безжалостное уничтожение» партизан, ликвидацию «подозрительных элементов» по приказу офицера, «коллективные насильственные мероприятия» против целых населенных пунктов;

• «Приказа о комиссарах» от 6 июня 1941 г. о немедленном расстреле политработников Красной Армии по приказу офицера[1263]1263
  Schmidt R. F. Op. cit. S. 104–105.


[Закрыть];

• приказа генерал-фельдмаршала В. фон Райхенау «О поведении войск в Восточном пространстве» от 10 октября 1941 г., который настраивал военнослужащих на безжалостное искоренение «еврейско-большевистской интеллигенции»[1264]1264
  Kerschaw I. Op. cit. S. 513.


[Закрыть].

Немецкий историк Ульрих Герберт напоминает, что на совещании 30 марта 1941 г. А. Гитлер проинформировал генералитет об одной из целей войны против Советского Союза – уничтожении большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции без привлечения военно-судебных инстанций. Это не вызвало никаких возражений. Более того, генералитет «был воодушевлен» расово-мировоззренческим характером будущей войны[1265]1265
  Herbert U. Das Dritte Reich. Geschichte einer Diktatur. 3. Aufl. Munchen, 2018. S. 76–77.


[Закрыть]. Р. Шмидт цитирует первый июньский выпуск «Информации для войск»: «Что такое большевики, знает каждый, кто однажды бросил взгляд в лицо красного комиссара. Здесь больше не нужны теоретические выкладки. Было бы оскорбительным для животных называть животными этих людей, принадлежащих большей частью еврейской культуре. Они воплощают адскую, бессмысленную ненависть ко всему человечеству. В лице этих комиссаров мы видим восстание недочеловека против благородной крови»[1266]1266
  Schmidt R. F Op. cit. S. 106.


[Закрыть]. В популярной литературе отмечается, что робкие попытки генералов, таких как В. фон Браухич и Ф. Гальдер, смягчить противоправные драконовские приказы Гитлера объясняются не принципиальным несогласием, а опасениями за воинскую дисциплину[1267]1267
  Ibid. S. 105–106.


[Закрыть].

Превращение вермахта в сообщника нацистских преступлений немецкие авторы объясняют воинствующим антикоммунизмом офицерского корпуса, его коррумпированностью и «моральной неразборчивостью». Кроме того, германские генералы рассчитывали, что война будет скоротечной и оккупированная территория СССР быстро перейдет в ведение гражданских инстанций. Наконец, «низведение войны до уровня варварства было следствием господствующих условий и реакцией на них: огромные расстояния, пересеченную местность, нехватку персонала, продовольствия и материалов, стойкое и упорное сопротивление Красной Армии, ее жестокие методы борьбы и не поддающийся никакому контролю “второй фронт” партизанской войны»[1268]1268
  Schmidt R. F Op. cit. S. 109.


[Закрыть].

Особое место в ряду чудовищных преступлений гитлеровцев занимает заранее спланированная массовая гибель советских военнопленных. В популярной литературе фигурируют цифры, не вызывающие принципиальных споров в международном научном сообществе: во власти вермахта оказалось от 5,3 до 5,7 млн советских военнопленных, 3,3 млн из них «умерли ужасной смертью от голода, болезней, вызванных недоеданием, и холода» [1269]1269
  Kerschaw I. Op. cit. S. 489–490.


[Закрыть], а также погибли в результате сотрудничества немецких военных с карательными органами гитлеровского государства. Количество последних оценивается в 600 тыс. человек[1270]1270
  Schmidt R. F. Op. cit. S. 108.


[Закрыть]. Жертвами «приказа о комиссарах» стали 10 тыс. политработников Красной Армии[1271]1271
  Erler G. Vergessene Opfer // Der deutsche Krieg um «Lebensraum im Osten» 1939–1945. Ereignisse und Erinnerung. Bonn, 2017. S. 8.


[Закрыть]. Львиная доля погибших приходится на период с лета 1941 г. до весны 1942 г.: из 3,35 млн (по другим данным, 3,7 млн) попавших в плен советских солдат в январе 1942 г. в живых оставались только 1,16 млн[1272]1272
  Wildt M. Geschichte des Nationalsozialismus. Gottingen, 2008. S. 194.


[Закрыть]. Уже по пути в лагеря военнопленных умирали десятки тысяч человек, а условия жизни в самих лагерях преднамеренно создавались такие, что «не оставляли большинству пленных никаких шансов на выживание»[1273]1273
  Schulze H. Kleine deutsche Geschichte. Munchen, 1998. S. 180.


[Закрыть]. В одних случаях люди размещались под открытым небом и были вынуждены сами копать себе землянки, в других пленные красноармейцы находились в такой тесноте, что даже не могли отправить естественные надобности. Голод достигал такой степени, что отмечались случаи каннибализма. По разным данным, ежедневно умирали от 3–4 до 6 тыс. человек[1274]1274
  Kerschaw I. Op. cit. S. 489–490; Benz W. Geschichte des Dritten Reiches. Munchen, 2000. S. 189.


[Закрыть].

В популярной литературе поясняется, что причинами такого бесчеловечного обращения были как нацистская расовая идеология, так и экономические расчеты. «Брюквенная зима» 1916–1917 гг. в значительной мере способствовала ухудшению настроения немецкого населения в тылу во время Первой мировой войны, поэтому теперь приоритетом стало обеспечение Германии продовольствием. «Будет ли голодать остальная Европа, было несущественно», – пишет Й. Кершоу и цитирует запись совещания высших офицеров вермахта 2 мая 1941 г. о предполагаемой гибели десятков миллионов людей[1275]1275
  Kerschaw I. Op. cit. S. 489–490.


[Закрыть]. Только 31 октября 1941 г. Верховное главнокомандование вермахта издало директиву «Об использовании рабочей силы русских военнопленных для потребностей военной экономики», а позднее были несущественно повышены их продовольственные рационы. Для большинства попавших в плен красноармейцев эта переориентация нацистского руководства произошла слишком поздно, констатируют историки.

В изданиях системы гражданского образования показаны цели и механизм управления оккупированной советской территорией. Историки отмечают, что оккупационная политика Германии на Востоке принципиально отличалась от политики на Западе, где управление находилось в руках местных коллаборационистских правительств, рейхскомиссаров или военных главнокомандующих. В странах Западной и Северной Европы имели место нарушения международного права, но они не были проявлением систематической стратегии. Преступления совершали большей частью полиция безопасности, СД и Ваффен-СС, а вермахт иногда даже протестовал. В отличие от Западной и Северной Европы, Гитлер рассматривал Восток как «сад Эдема», источник гигантских сырьевых ресурсов, онемечивания собственности, а местных жителей приравнивал к американским индейцам, которые подлежали истреблению[1276]1276
  Schmidt R. F. Op. cit. S. 145.


[Закрыть]. «На оккупированных территориях Польши и Советского Союза действовал только принцип подчинения, подавления и уничтожения», – пишет Вольфганг Бенц[1277]1277
  Benz W Op. cit. S. 188.


[Закрыть].

Нацистская оккупационная политика находилась в руках четырех конкурирующих инстанций: Экономического штаба «Восток», входившего в структуру Управления Четырехлетнего плана (Г. Геринг); рейхсфюрера СС Г. Гиммлера; вермахта; министра оккупированных восточных территорий А. Розенберга. В силу этого на действия оккупантов оказывали влияние человеконенавистническая идеология нацизма, хаос компетенций, борьба за власть и кумулятивная радикализация войны. А. Розенберг, выступавший за дифференцированное обращение с населением, был вынужден уступить сторонникам жестокой колонизации и онемечивания «восточного пространства». Вопреки его мнению М. Борман и Г. Геринг добились назначения рейхскомиссаром Украины гауляйтера Восточной Пруссии Э. Коха, нацеленного на безжалостное обращение с украинцами и освобождение вверенной ему территории для немецких поселенцев. В. Бенц считает, что Э. Кох «превратил изначальное желание многих украинцев сотрудничать – а они встречали вермахт как освободителя от коммунистического ига Сталина – в ожесточенную ненависть к оккупационному режиму»[1278]1278
  Ibid. S. 187.


[Закрыть]. Не имели успеха и предложения А. Розенберга не применять «приказ о комиссарах» к функционерам низшего и среднего звена, сыграть на стремлении некоторых народов к автономии, чтобы лишить массовой опоры партизанское движение[1279]1279
  Schmidt R. F. Op. cit. S. 146.


[Закрыть].

Оккупационная политика нацистов и коллаборационистов повергла все население в страх и ужас. «На улицах постоянно можно было видеть убитых, без вины расстрелянных оккупантами. Жертвы публичных казней, как и в Польше, долгое время оставались висеть для устрашения. На саботаж отвечали казнями сотен людей. Сжигали целые деревни, потому что они не поставляли требуемые продукты или будто бы поддерживали партизан», – описывает оккупационную повседневность Й. Кершоу. Оккупанты сами способствовали притоку новых бойцов в партизанские отряды, организовав депортации на принудительные работы в Германию с такой жестокостью, что многие жители считали отъезд в Рейх равнозначным смерти. Британский историк цитирует высказывание одной украинки: «Мы были счастливы видеть их – они пришли, чтобы спасти нас от коммунистов, которые все у нас отобрали и оставили умирать от голода» и комментирует его: «Только конченые идиоты могли превратить эту ненависть к Советам в еще большую ненависть к немцам. Немецкие захватчики добились именно этого» [1280]1280
  Kerschaw I. Op. cit. S. 500.


[Закрыть].

У. Герберт указывает на роль немецких чиновников в провале нацистской оккупационной политики. Они рассматривали земли на Востоке как колониальные территории, как источник обогащения: «Большинство из них происходили из небогатых семей и прежде занимали невысокие партийные должности <…> Обеспеченность кадрами была крайне низкой, чаще всего 20–25 немецких чиновников управляли территорией, равной Саксонии. Коррупция процветала, и многие чиновники, в том числе нижнего звена, в течение двух-трех лет вели в восточных областях господскую жизнь в конфискованных имениях с домашней прислугой, лейб-гвардией и барскими замашками»[1281]1281
  Herbert U. Op. cit. S. 100–101.


[Закрыть].

Во всех исследованных изданиях более или менее подробно рассказано о генеральном плане «Ост», который нацистская верхушка обсуждала с середины 1941 г. Этот план предусматривал для советских граждан подневольный труд, депортацию или смерть. В поселениях «Ингерманландии» (вокруг Ленинграда), «Готенгау» (Крым и Херсонская область), на территории Мемель – Нарев (округ Белосток и Западная Литва) и в 36 поселенческих опорных пунктах 4 млн «германцев» должны были господствовать над местным населением, низведенным до положения рабов. На совещаниях открыто говорилось о депортациях в Сибирь и уничтожении 31 млн человек[1282]1282
  Benz W. Op. cit. S. 187; Wildt M. Op. cit. S. 186–187.


[Закрыть].

В публикациях для массового читателя рассказывается об ограблении нацистами оккупированной территории СССР. Ее экономическая эксплуатация должна была обезопасить Германию от голодной блокады и не допустить повторения бедствий, постигших немцев в годы Первой мировой войны. Участники совещания в Верховном главнокомандовании вермахта (ОКВ) 2 мая 1941 г. согласились с тем, что «эту войну можно вести дальше, только если весь вермахт на третьем году войны будет питаться за счет России». При этом военные руководители отдавали себе отчет в том, что «когда мы заберем из сельской местности все необходимое для нас, предположительно умрут от голода десятки миллионов людей»[1283]1283
  Herbert U. Op. cit. S. 79.


[Закрыть]. Прежде всего должны были пострадать те, кто находился в самом низу иерархии нацистских оккупационных властей: евреи, военнопленные и жители «великорусских» городов [1284]1284
  Wildt M. Op. cit. S. 158–159.


[Закрыть]. Г. Геринг установил очередность распределения продовольственных ресурсов оккупированных районов: а) вермахт, б) Германия, в) гражданское население оккупированных территорий, г) военнопленные. Продовольственные рационы местных жителей были установлены на таком низком уровне, что неработающие, дети и евреи оказались обречены на голодную смерть. Массовая гибель гражданского населения в городах началась в октябре 1941 г. У. Герберт сообщает, что точное количество жертв нацистской политики голода неизвестно, оценки колеблются от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов[1285]1285
  Herbert U. Op. cit. S. 81–82.


[Закрыть].

Историки доказывают, что бесчеловечная политика голода достигла только идеологических, но не экономических целей. Основным поставщиком ресурсов для нацистов осталась Франция. Советские войска при отступлении уничтожали промышленные предприятия и объекты инфраструктуры. Кроме того, немцы поначалу не планировали использовать промышленные мощности на Востоке. Начавшийся в 1942 г. запуск промышленных предприятий не дал большого эффекта, т. к. вскоре оккупированные территории пришлось оставлять[1286]1286
  Ibid. S. 84–85.


[Закрыть]. Р. Шмидт отмечает, что немецкая военная добыча до весны 1942 г. была примерно равной только поставкам нефти, марганца и зерна, которые делал Советский Союз Германии в январе 1941 г. За исключением производства жира, мяса, кож и мехов, которые были достигнуты массовым забоем животных, все другие трофеи были не выше тех, что германская армия получала с этих территорий в Первую мировую войну при соблюдении норм международного права[1287]1287
  Schmidt R. F. Op. cit. S. 108.


[Закрыть].

В отличие от эксплуатации производственных мощностей оккупированной территории, подневольный труд советских граждан имел для оккупантов большое значение. Немецкие историки пишут, что те или иные работы для немцев исполняли 15 млн человек, в том числе 2,8 млн депортированных в Германию «восточных рабочих» и 6,4 млн привлеченных к труду на оккупированной территории[1288]1288
  Benz W. Op. cit. S. 189. По официальным советским данным, немецкие оккупанты вывезли из Советского Союза 4,978 млн подневольных работников, а в соответствии с подсчетами П. М. Поляна, на принудительные работы из СССР было угнано 4 128 796 человек. См.: Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов в семи томах. М., 1957. Т. 1. С. 126; Полян П. М. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. М., 2002. С. 11.


[Закрыть].

В. Бенц цитирует известные слова Фрица Заукеля, назначенного в марте 1942 г. генеральным уполномоченным по труду: «Я получил свое поручение от Адольфа Гитлера, и я доставлю миллион восточных работников в Германию, невзирая на их чувства и желания»[1289]1289
  Benz W. Op. cit. S. 191–192.


[Закрыть]. После того как вербовка добровольцев в мае и июне 1942 г. не принесла желаемых результатов (148 и 164 тысячи соответственно)[1290]1290
  Ibid. S. 190–191.


[Закрыть], людей стали вывозить в Германию принудительно. Нацистские чиновники, полиция и вермахт приступили к насильственной мобилизации, которую современные немецкие историки называют «охотой на людей»[1291]1291
  WildtM. Op. cit. S. 195.


[Закрыть] или «охотой за рабами»[1292]1292
  Benz W. Op. cit. S. 192.


[Закрыть]. В. Бенц рассказывает, что обычным явлением стали облавы на улицах или захват посетителей кинотеатров, и цитирует одно из официальных сообщений: «Перед центральным молочным магазином были окружены все стоявшие в очереди женщины. Их погрузили в автомобили и доставили на сборный пункт. При этом одна беременная женщина родила по дороге в лагерь». На уход населения к партизанам оккупанты отвечали драконовскими карательными мерами: конфискацией зерна, поджогами крестьянских дворов, избиениями и перевозкой захваченных людей в Германию в оковах[1293]1293
  Ibid. S. 191–192.


[Закрыть]. Только при отступлении с территории Советского Союза германские войска угнали на Запад с собой около 1 млн человек[1294]1294
  Herbert U. Op. cit. S. 97.


[Закрыть].

Жизнь иностранцев в Германии была до мелочей регламентирована различными предписаниями. Самое нижнее место в иерархии иностранных работников занимали «русские» – первая по численности группа, за которой следовали поляки и французы[1295]1295
  WildtM. Op. cit. S. 195; Herbert U. Op. cit. S. 84–85.


[Закрыть]. «Спор между экономической эффективностью и нацистской расовой политикой являлся главной проблемой использования иностранных рабочих во Второй мировой войне, – пишет В. Бенц. – От расовых принципов отказываться не собирались, и увеличение продовольственных рационов по распоряжению Гитлера весной 1942 г. осталось только эпизодом. Усилия по повышению производительности труда путем введения аккордной системы, премий и улучшения питания натолкнулись на систему контроля, унижений и наказаний. Смертная казнь за половые сношения с немцами показывала радикализм практиковавшейся расовой идеологии и ступенчатую дискриминацию всех “инородцев”»[1296]1296
  Benz W Op. cit. S. 192.


[Закрыть]. Дискриминация выражалась в том, что восточные работники были обязаны носить на одежде нашивку с надписью «Ost», в условиях их жизни, «неумной и варварской психологии презрения», подчинении «инородцев» полицейскому праву и контролю Главного управления имперской безопасности (РСХА).

Недвусмысленным признаком доминирования расовой идеологии над военно-техническим здравым смыслом было то, что гитлеровцы с легкостью допускали смерть иностранных работников[1297]1297
  Ibid. S. 193.


[Закрыть]. Для советских подневольных работников в Германии был установлен драконовский режим. Осенью 1942 г. Г. Гиммлер и министр юстиции О. Тирак договорились о том, что все «асоциальные элементы», дословно – «евреи, цыгане, русские и украинцы, поляки, приговоренные более чем к 3 годам, чехи и немцы, приговоренные более чем к 8 годам», без судебной процедуры передавались СС для «уничтожения трудом». Миллионы людей были лишены возможности защищать себя в суде и отданы на произвол полиции. Многие подневольные работники были ослаблены и не могли работать в полную силу, а обвинение в «нерадивости» влекло за собой применение широкого спектра наказаний: от сокращения рациона до ареста, избиений и отправки в лагерь трудового перевоспитания или концлагерь. «Условия жизни, прежде всего “восточных работников”, были катастрофическими. Их как рабов держали в лагерях, окруженных колючей проволокой, в которых часто были только шалаши или землянки. Хотя колючая проволока и охрана в 1942 г. исчезли, потому что это перенапрягало предприятия и органы власти, реальных шансов на побег у подневольных работников так и так не было. Питание состояло из жидкого супа, так называемого “русского хлеба” из ржаной муки грубого помола, обрезков сахарной свеклы, листьев, неочищенного картофеля и брюквы. Одежда была рваной и слишком легкой для зимы. О медицинском обслуживании нечего было и говорить. И все это – в условиях ежедневной многочасовой тяжелой работы. Рационы были повышены только тогда, когда в середине 1944 г. нацистское руководство осознало взаимосвязь достаточного питания и производительности труда», – рассказывает о нелегкой участи «остарбайтеров» немецкий историк Михаэль Вильдт[1298]1298
  Wildt M. Op. cit. S. 196.


[Закрыть]. Хотя количество побегов постоянно увеличивалось и к концу 1943 г. составляло 45 тыс. ежемесячно, исследователи считают эту цифру незначительной по сравнению с гигантским числом подневольных работников[1299]1299
  Ibidem.


[Закрыть].

Авторы немецких научных и научно-популярных изданий не уделяют много внимания истреблению советских евреев, поскольку подробно освещают историю Холокоста на примере «окончательного решения» в Польше и лагерей уничтожения. Однако в каждой публикации содержатся констатации того, что нацистское руководство рассматривало евреев Советского Союза как большевиков, врагов по определению, которые угрожают безопасности на оккупированной территории СССР и должны быть ликвидированы[1300]1300
  WildtM. Op. cit. S. 160.


[Закрыть]. Историки приводят разные данные о количестве жертв Холокоста: 5,5 [1301]1301
  Kerschaw I. Op. cit. S. 502.


[Закрыть], 5,7 [1302]1302
  Herbert U. Op. cit. S. 95.


[Закрыть], 5,8 [1303]1303
  Erler G. Op. cit. S. 7.


[Закрыть] млн человек. Они отмечают, что нападение Германии на Советский Союз открыло для нацистского руководства новую возможность «окончательного решения» – не депортацию евреев на Мадагаскар или в резервацию под Люблином, а их прямое уничтожение. Истребление советских евреев было составной частью немецкого завоевательного похода, «война на Востоке была неприкрытым геноцидом»[1304]1304
  Kerschaw I. Op. cit. S. 499.


[Закрыть]. В литературе названы имена главных организаторов массовых убийств – рейхсфюрера СС Г. Гиммлера и Р. Гейдриха, подчеркивается роль оперативных групп полиции безопасности и СД (айнзацгрупп), которые стали исполнителями преступных приказов. Читатели научных и популярных изданий могут узнать о том, что в первые месяцы «восточной кампании» жертвами акций уничтожения становились главным образом мужчины, хотя при этом имели место зверские убийства женщин и детей[1305]1305
  WildtM. Op. cit. S. 160–161; Herbert U. Op. cit. S. 88–89.


[Закрыть].

Зарубежные историки указывают, что Холокост на территории СССР совершался не только айнзацгруппами, подразделениями Ваффен-СС, немецкой полиции и вермахта, но и добровольными помощниками, найти которых «не составило никакой проблемы». Местные националисты отождествляли евреев с большевиками и часто вершили самосуд, не дожидаясь санкции оккупантов. Й. Кершоу включил в свою книгу материал о погромах, совершенных литовскими националистами. В Латвии немцы с помощью коллаборационистов до конца 1941 г. уничтожили почти 70 тыс. из 80 тыс. евреев. В Эстонии, где евреев было немного, коллаборационисты убили 963 человека. Примерно 5 тыс. эстонцев были уничтожены пособниками оккупантов за сотрудничество с советской властью[1306]1306
  Kerschaw I. Op. cit. S. 499.


[Закрыть]. Полтора миллиона украинских евреев, составлявших 5 % населения, «не могли и в самых страшных кошмарах представить, какая судьба их ожидает», – пишет британский историк. «Лишь незначительное меньшинство украинцев помогало своим еврейским соседям. Гораздо большее меньшинство было готово доносить на евреев немецким оккупантам или участвовать в резне. Подавляющее большинство было пассивными свидетелями. В украинском антисемитизме играла большую роль зависть к богатству евреев, их благосостоянию и общественному положению, а также убеждение в том, что прежде всего евреи способствовали советской политике угнетения. Когда в 1943 г. Красная Армия вновь завоевала Украину, часто можно было слышать: “Эти евреи опять здесь”»[1307]1307
  Kerschaw I. Op. cit. S. 502. Американский историк Т. Снайдер доказывает, что главными исполнителями Холокоста в Восточной Европе были поляки и украинцы, а немцы играли роль инициаторов убийств. См.: Snyder T. Bloodlands: Europa zwischen Hitler und Stalin. 4., durchgesehene Auflage. Munchen, 2012.


[Закрыть].

В изданиях системы гражданского образования содержатся оценки методов борьбы оккупантов с партизанским движением. Читателям сообщается, что в подавляющем большинстве оккупированных Германией стран движение Сопротивления не являлось серьезным противником немцев. Его участники были озабочены только тем, чтобы после разгрома Германии оказаться в стане победителей. Исключениями являлись лишь партизанское движение в Советском Союзе, Югославии и с 1943 г. – в Италии. Только в этих трех странах партизаны стали серьезными военными противниками оккупантов [1308]1308
  Herbert U. Op. cit. S. 104.


[Закрыть].

Бесчеловечность нацистской оккупационной политики, как пишут зарубежные историки, способствовала росту сопротивления советского населения. В свою очередь, действия партизан имели следствием ужесточение террора гитлеровцев. Вермахт был не обучен антипартизанской борьбе за линией фронта, которая сковывала все больше войск. «Партизанская проблема стимулировала ужесточение войны, – считает Р. Шмидт. – Во-первых, это касалось борьбы самих партизан. Они были вездесущи и невидимы, чаще всего они не брали пленных, мучили и жестоко калечили их. Они придерживались тактики, которая провоцировала немецкие силы безопасности на мероприятия возмездия. Во-вторых, это касалось руководства вермахта, так и не сумевшего найти адекватного ответа на партизанскую войну. Чистки, брутальное применение насилия и такие акты возмездия, как сжигание деревень и массовые расстрелы, не служили “жестокому искоренению”, как того желал Гитлер, а были борьбой с непобедимой гидрой. “Очищенные” районы после ухода немецких войск снова выпадали из-под контроля, и чем жестче были действия, тем больше становилось подпольщиков»[1309]1309
  Schmidt R. F Op. cit. S. 148–149.


[Закрыть]. Немецких сил не хватало: на 1 тыс. квадратных километров территории приходилось 36 солдат. Уже в октябре 1941 г. борьбой с партизанами были заняты не менее 6 дивизий группы армий «Центр», а позднее они взяли под контроль почти половину немецкого тыла. О размахе партизанского движения свидетельствует тот факт, что в 1944 г. за одну ночь было зарегистрировано 9 600 подрывов рельсов[1310]1310
  Ibid. S. 148.


[Закрыть].