Текст книги "Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века"

К вопросу о достоверности воспоминаний историка и военного преступника Н. Н. Рутченко-Рутыча

Станислав Константинович Бернев,

канд. ист. наук, член Научно-консультационного совета Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда

Аннотация. В статье рассматривается преступная деятельность на оккупированной территории Ленинградской области в годы Великой Отечественной войны бывшего командира 2-го взвода 10-го батальона 5-го Ленинградского партизанского полка Н. Н. Рутченко, который сдался в плен немцам и выдал военную тайну, а в дальнейшем служил в немецкой полиции безопасности и СД в Гатчине и других подразделениях. В 2012 г. издал книгу «Средь земных тревог: воспоминания» в Москве, в которой привел ложные сведения о себе и своей службе у немцев.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, 5-й Ленинградский партизанский полк, оккупация Ленинградской области, полиция безопасности и СД, розыск военных преступников.

В конце 1990-х – начале 2000-х гг., занимаясь изучением архивных уголовных дел, заведенных на лиц, арестованных органами безопасности и осужденных по статьям 58-1а, 58-1б и 58-3 УК РСФСР за преступления, совершенные в период Великой Отечественной войны на оккупированной территории Ленинградской области, я довольно часто встречал фамилию сотрудника немецкой полиции безопасности и СД в г. Красногвардейске (Гатчине) Николая Николаевича Рутченко, который не был арестован. Необходимо отметить, что многих военных преступников органы безопасности долго искали в послевоенное время и все же находили в 1960-х и 1970-х гг., но в случае нахождения таких лиц за границей не все государства их выдавали для предания суду в СССР. Так было и в истории с Рутченко, который после Великой Отечественной войны обосновался в Париже.

Видимо, надо вкратце все же пояснить, кто такой Н. Н. Рутченко. Еще в 1949 г. он был объявлен в розыск бывшим Главным управлением контрразведки СМЕРШ алфавитным списком № 1. И наиболее лаконичная справка о нем была подготовлена органами безопасности, которые далеко не все еще знали на тот момент о его деятельности:

«РУТЧЕНКО, он же РУДЧЕНКО Николай Николаевич, 1916 года рождения, урож. гор. Кишинева, русский, в 1935 г. окончил рабфак при Ленинградском государственном университете. С 1935 по 1939 г. был студентом исторического факультета Ленинградского университета, работал в Ленинградской публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина, проживал в гор. Ленинграде на пр. Кирова, д. № 9, кв. № 4. Владеет английским и немецкими языками. Среднего роста, худощавый, волосы черные, лицо смуглое, нос длинный, в верхней челюсти отсутствуют два зуба. Мать Рутченко Наталья Петровна проживает в гор. Ленинграде на Красной ул., д. № 9.; жена Рутченко-Лауцман Маргарита, 1917 года рождения, проживает в Междуреченском р-не Вологодской обл., работает на заводе “Нефтеторг”».

Агент германского разведоргана “Цеппелин”. В августе 1941 г. в составе истребительного батальона был переброшен в тыл противника, где добровольно сдался в плен немцам. Затем был завербован и направлен в разведывательную школу команды “Цет-Норд” в гор. Гатчину Ленинградской обл., преподавал обучавшейся агентуре экономику Ленинграда, расположение предприятий и учреждений. В 1941–1942 гг. несколько раз перебрасывался в гор. Ленинград. Являлся активным участником антисоветской эмигрантской организации “Национально-трудовой союз нового поколения” (НТСНП), вербовал в организацию новых участников из числа обучавшейся агентуры и распространял среди них антисоветскую литературу и листовки. Являясь руководителем отдела экономической разведки разведоргана, занимался допросами советских военнопленных в лагерях в городах Гатчина, Пушкин, Красное Село, Павловск и других. В конце 1942 г. находился в городах Харьков, Днепропетровск и Кировоград, где также допрашивал военнопленных, одновременно занимался созданием ячеек “НТСНП”. В ноябре 1942 г. вместе с агентом Боровским (арестован) выезжал в гор. Берлин, где занимался формированием диверсионно-террористических групп, предназначенных для действия на территории СССР. В августе 1944 г. находился в гор. Таураге Литовской ССР, в составе диверсионно-террористической группы готовился к переброске в тыл Красной Армии. Имел чин обер-лейтенанта германской армии. Немцами награжден двумя орденами. В 1948 г. находился в Италии, где являлся одним из руководителей “НТСНП”. Опознан по фотокарточке»[805]805
  Архив Управления ФСБ России по Санкт-Петербургу и ЛО (далее – АУФСБ СПб и ЛО). Ф. 19. Д. 305. Л. 62–63.


[Закрыть].

Однако это была лишь первичная краткая информация о Н. Н. Рутченко, известная на тот момент. В этой справке нет полных сведений обо всей его службе у немцев с конца июля 1941 г., когда он, являясь командиром 2-го взвода 10-го батальона 5-го Ленинградского партизанского полка и находясь в разведке, перебежал к немцам, бросил бойцов своего взвода и выдал расположение и состав всего полка. Нет также сведений о расстрелах им партизан, евреев и других граждан СССР. Эту информацию удалось собрать по десяткам дел, хранящихся в разных архивах и городах, и то это лишь небольшая часть сведений об этом преступнике, которого публикуют в России.

Как-то раз в беседе с одним из знакомых историков я узнал, что Н. Н. Рутченко жив, здоров и проживает в Париже, правда, носит фамилию Рутыч.

Я не мог поверить, что военный преступник, агент германского разведоргана «Цеппелин», расстреливавший в Гатчине советских граждан, спокойно живет и процветает. Решив подробнее изучить его деятельность в Гатчине и других местах его службы, я нашел еще ряд документов и множество свидетельских показаний, подтверждающих его преступную деятельность в период службы у немцев. Убедившись, что ошибки быть не может и Рутченко-Рутыч – это и есть Рутченко из Гатчины, мы подготовили ряд документальных публикаций[806]806
  Бернев С. К. Несостоявшийся губернатор Ленинграда // История Петербурга. 2005. № 4. С. 73–80; Бернев С., Митюрин Д. Историк из гестапо // Секретные материалы XX века. 2006. № 12. С. 14–15; Бернев С. К. Историк из гестапо // Тайны и преступления. 2008. № 6; Его же. Две жизни историка-коллаборациониста Н. Н. Рутченко-Рутыча // Политическая история России: прошлое и современность. Исторические чтения. Вып. 10. Гороховая, 2. СПб., 2012. С. 150–163.


[Закрыть], а также инициировали съемки документального фильма о его деятельности в годы Великой Отечественной войны «Охотники за нацистами» (4-я серия), режиссер А. Кудакаев, который вышел в эфир на ТВЦ в 2006 г. Однако самые ранние документы о службе Н. Н. Рутченко у немцев, которые удалось найти на тот момент, относились к началу 1942 г. А о том, как он попал к немцам в 1941 г., документов обнаружить на тот момент не получилось.

За год до своей кончины в 2013 г. Н. Н. Рутченко-Рутыч выпустил книгу «Средь земных тревог: воспоминания» [807]807
  Рутченко-Рутыч Н. Н. Средь земных тревог: воспоминания. М., 2012.


[Закрыть], и не в Париже, где он проживал, а в Москве, в издательстве «Русский путь», РИЦ «Собрание». Это воспоминания, которые он долго и кропотливо сочинял, т. е. правду он написать не мог, а оправдаться хотел, учитывая все опубликованные о его службе у немцев в СД документы.

Удивительно, но ложь пронизывает эти воспоминания буквально с первых страниц. Он пишет, что родился в 1916 г. в Кишиневе, но нам удалось найти выписку из метрической книги Одесского Преображенского кафедрального собора о том, что родился Николай Рутченко 29 марта 1917 г. Его мать Наталья Петровна Рутченко сочеталась браком в одесской Покровской церкви с подпоручиком 283-го пехотного Павлоградского полка Николаем Алексеевичем Рутченко, причем оба молодожена вступали в брак вторично, не в 1915 г., а 18 января 1917 г. Третий муж матери, деникинский офицер Борис Бунаков, с которым она проживала с 1929 г. и который наверняка воспитывал приемного сына Николая, умер в Ленинграде 20 декабря 1941 г. Он тоже не упоминается в воспоминаниях.

Н. Н. Рутченко любил рассказывать о близости к великим людям: слушал лекции выдающихся историков еще «старой школы», сдавал экзамены академику Е. В. Тарле, был учеником академика Б. Д. Грекова. Среди сокурсников – Лев Гумилев. Таким вот нехитрым приемом Н. Н. Рутченко набивается в «коллеги» к известным ученым, хотя, учитывая его последующие «подвиги», можно всерьез усомниться, что упомянутые историки выразили бы готовность пожать ему руку[808]808
  См. Вернее С., Митюрин Д. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть].

Однако у Н. Н. Рутченко есть защитники. Например, Иван Петров, сотрудник СПбГУ, опубликовал статью, в которой, нисколько не сомневаясь в правдивости воспоминаний военного преступника и не пытаясь даже проверить информацию, пишет: «Судьба Николая Николаевича Рученко-Рутыча, выпускника исторического факультета ЛГУ, а впоследствии эмигранта, историка и общественного деятеля, с одной стороны, уникальна, с другой – являет собой типичную биографию представителя второй волны русской эмиграции со всеми ее противоречиями, сложностями и проблемами. Н. Н. Рутченко-Рутыч известен прежде всего как один из лучших эмигрантских историков Белого движения и специалист по политическому устройству СССР, автор многих исторических работ, активный участник антибольшевистской борьбы. Некоторые периоды жизни Николая Николаевича до сих пор остаются “белыми пятнами”, судить о которых даже по прошествии 70 и более лет очень сложно. Многие из них заново открылись для исследователей после того, как в прошлом году в издательстве “Русский путь” вышли его воспоминания под заглавием “Средь земных тревог…”, охватывающие жизненный путь Н. Н. Рутченко-Рутыча до 1946 г. Особое место в них он уделяет своей учебе на историческом факультете Ленинградского государственного университета в довоенное время, воссоздав тем самым не только свою биографию, но и целую эпоху в истории нашего факультета, оживив образы многих ушедших великих ученых, дав при этом оценку тех сложных и противоречивых лет в жизни петербургской исторической школы»[809]809
  Петров И. В. Исторический факультет ЛГУ 1930-х гг. в воспоминаниях Николая Николаевича Рутченко-Рутыча (памяти Н. Н. Рутченко-Рутыча 04.1916—04.05.2013 гг.) // Клио. 2013. № 10. С. 113–117.


[Закрыть].

Н. Н. Рутченко также ни разу не вспомнил свою жену Рутченко-Лауцман Маргариту, которая провожала его на фронт 15 июля 1941 г. И так и не дождалась.

Недавно в Центральном государственном архиве историко-политических документов Санкт-Петербурга мне удалось найти ряд документов за 1941 г. с сообщениями командиров и рядовых бойцов 5-го Ленинградского партизанского полка о переходе Николая Рутченко на сторону немцев. А также получилось обнаружить и перевести с немецкого языка опубликованные в Интернете показания о партизанских соединениях (частях) Красной Армии военнопленного Николая Рутченко, которые он сообщил на допросе в отделе военной контрразведки 4-й танковой группы немецкой армии, действовавшей в составе группы армий «Север» 23 июля 1941 г. после его сдачи в плен. Оригинал сохранился в коллекции микрофильмов документов вермахта NARA (Национального архива США). У нас есть два источника информации из архивов России и США, которые мы можем сопоставить с воспоминаниями Н. Н. Рутченко-Рутыча 2012 г.

В книге «Средь земных тревог: воспоминания» он описывает свою версию пленения следующим образом:

«… В ПЛЕНУ

Мы залегли перед поворотом дороги. Я почувствовал, как что-то колет ниже колена на левой ноге. Семейкин, лежавший рядом, сказал, что у меня из сапога торчит осколок. Я попросил его вытащить, и он выдернул небольшой железный треугольник. Сапог начал наполняться кровью, но как раз в этот момент из-за поворота выскочила группа немцев. Они набежали на нас прежде, чем я успел дать команду открыть огонь. Подбежав ко мне, немецкий лейтенант закричал по-немецки: “Здесь их раненый офицер, поднимите его”. Я ответил по-немецки, что сам могу встать, так как ранение легкое, и поднялся с помощью Семейкина. Немецкий офицер с удивлением, широко открыв рот, сказал: “Вы так хорошо говорите по-немецки. Кто вы такой?” Уже стоя, я ответил ему, что я начальник оставшегося взвода, ушедшего из Чащи. “А где же рота?” – спросил немец. “Она осталась далеко в тылу, будучи прикомандирована к штабу”.

В это время немцы разоружили моих солдат, а немецкий унтер-офицер снял с меня кобуру с пистолетом. Лейтенант распорядился отвести меня к грузовику, стоявшему за поворотом, чтобы, насколько я понял, доставить в штаб»[810]810
  Рутченко-Рутыч Н. Указ. соч. С. 154.


[Закрыть].

Однако пленение Н. Н. Рутченко, как, впрочем, и вся версия его «боевой» деятельности в 5-м партизанском полку, совершенно не подтверждается отчетными документами и протоколами опросов командиров и бойцов, служивших совместно с ним. До побега к немцам его полк занимался разведкой и в боевых действиях не участвовал. Эта подборка документов публикуется впервые, и вряд ли друзья Н. Н. Рутченко смогут сказать, что они сфабрикованы.

Так, 15 ноября 1941 г. были опрошены его подчиненные: командир отделения 2-го взвода 10-го батальона 5-го истребительного полка народного ополчения г. Ленинграда А. Л. Карпенко, рядовые бойцы А. И. Емелин и П. А. Федоров, которые рассказали следующее: «<…> В то же время, как мы помним, наш взвод находился в засаде. Засаду возглавлял командир взвода Рудченко. До полка он работал доцентом при Академии наук гор. Ленинграда. Об измене родине Рудченко нами было поставлено в известность командование полка. Мер никаких принято не было, мы сообщили командованию примерно спустя час, как только он покинул засаду. Засаду Рудченко бросил под предлогом пойти в разведку и не вернулся. Это было днем. Направился он в деревню Григорьевку, в которой располагался немецкий штаб. После факта измены со стороны Рудченко командованием полка издан приказ в случае встречи с ним уничтожить. Но ввиду того, что встретить его не удалось, до сих пор он находится у немцев»[811]811
  Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (далее – ЦГАИПД СПб). Ф. 0-116. Оп. 2. Д. 12. Л. 143 об.


[Закрыть].

Из протокола опроса 15 ноября 1941 г. командира 10-го кадрового батальона внутренних войск НКВД, входящего в состав 5-го партизанского Ленинградского полка, мл. лейтенанта Ю. А. Бекмана: «26 июля <…> в этот же примерно день мы получили данные от местного населения, что немцы готовятся к нападению на наш полк. Для того чтобы избежать этого, нами был выброшен взвод с задачей заслона и предупреждения полка от неожиданного нападения со стороны противника. Когда взвод был выставлен в заслон, нам вскоре, примерно часа через два, стало известно об исчезновении командира этого взвода Рудченко. Я сейчас же с двумя бойцами обошел все посты и, не установив никаких следов, пошли в том направлении, в котором его видели последний раз шедшим. Пройдя километра полтора-два в этом направлении, его не обнаружил и не установил следов его исчезновения. Тогда мной был отдан приказ на случай его появления разоружить и доставить в расположение полка. Сам я отправился в полк, дополнительно взводом усилил заслон и переменил место засады, приблизив его к расположению полка. В это же время от одного из батальонов мы получили данные, что Рудченко входил в дер. Григорьевку, в которой, по нашим данным, находились немцы. На этом с Рудченко дело не закончилось, а командование полка приняло решение сменить место расположения полка. Задачи уничтожения Рудченко как изменника поставлено не было. Числа 27 июля мы перешли на другое место в лесу, километрах в 4 от прежнего места расположения, и были там до 31 июля»[812]812
  Там же. Л. 1 об.


[Закрыть].

В документах Оперативного отдела штаба партизанского движения при Ленинградском обкоме ВКП(б) сохранилась тетрадь № 2 с «Материалами о боевых действиях 5-го Ленинградского партизанского полка. Июль 1941 г.», где сообщается: «<…> Днем 23—7 – несший службу нач-ка заставы кадровый лейтенант Рудченко (командир одного из взводов 10 б-на), проверяя сторожевые посты, перешел к немцам. Сторожевой пост видел его входящим в д. Б. Льзи[813]813
  Дер. Б. Льзи расположена рядом с дер. Григорьевка.


[Закрыть], занятую немцами. 24-го мы переменили место лагеря (см. схему № 2), перейдя на юг через болото Долгая Боровинка на 2 км»[814]814
  Там же. Д. 676. Л. 22.


[Закрыть].

Командир 5-го партизанского полка капитан Волович в отчете о партизанской деятельности полка Военному совету Северо-Западного фронта от 15 октября 1941 г. сообщал: «Нападение фашистов на опорные пункты стало возможным потому, что предатель комвзвода (из войск НКВД) Рудченко открыто перешел на сторону врага, сообщил немцам состав и расположение отрядов полка…»[815]815
  ЦГАИПД СПб. Ф. 0-116. Оп. 1. Д. 676. Л. 60.


[Закрыть] И далее: «В то же время во время проведения второй разведки возглавлявший разведгруппу мл. лейтенант Рудченко, оставив своих людей, сам перешел на сторону противника. Зная хорошо немецкий язык, он сдался противнику» [816]816
  ЦГАИПД СПб. Ф. 0-116. Оп. 2. Д. 12. Л. 119.


[Закрыть].

Таким образом, Рутченко перешел к немцам в дер. Григорьевку Плюсского района, а дер. Чаща, где, по его воспоминаниям, он, якобы раненый, попадает в плен к немцам, находится намного севернее и ближе к Ленинграду.

23 июля 1941 г., после сдачи в плен, Н. Н. Рутченко был сразу допрошен в отделе военной контрразведки 4-й танковой группы немецкой армии, действовавшей в составе группы армий «Север». Он выдал секретные сведения о составе, вооружении и дислокации своего полка, экземпляр был направлен в ХХХVIII Армейский корпус, куда поступил 29 июля 1941 г., и сохранился в архиве NARA США, который мы публикуем в переводе с немецкого:

«Следующим передаются для ознакомления показания военнопленного о партизанских соединениях (частях) Красной Армии.

Младший лейтенант Красной Армии Рутченко Николай дает следующие показания о формировании партизанских соединений:

Каждый из 10 или 11 ленинградских военных округов должен был сформировать полк из 10 батальонов, батальон – 100 человек. В соответствии с этим (после этого) в Ленинграде могли бы быть сформированы 10 полков партизан по 1 000 человек. Набор производился добровольно, то есть полки формировались из числа добровольцев регулярных отрядов и прочих добровольцев, главным образом рабочих-коммунистов с военных предприятий.

Полк, к которому был приписан Рутченко, имел номер 5. Снаряжение на человека состояло из 1 винтовки, частично современных полуавтоматов на примерно 140 патронов, 3 ручных гранат, 1 бутылки с бензином, продовольственного пайка на 6 дней. Если человек был из регулярных воинских частей, он был полностью экипирован, другие добровольцы носили голубые (синие) брюки, а в остальном – нормальную военную форму. У офицеров не было знаков различия (видимо, поэтому сослуживцы, говоря о Рутченко, называют его то младшим лейтенантом, то лейтенантом. Но у немцев он дослужился до старшего лейтенанта СД и командира роты карателей. – Прим. С. Б.). Полк № 5 был 16.07 рано утром вместе с партизанским полком погружен на вокзале на юго-востоке Ленинграда и отправлен в Шимск. Другой полк из Шимска проследовал далее до Старой Руссы, якобы для того, чтобы приступить к своей деятельности на участке вдоль железнодорожного полотна Старая Русса – Порхов. Полк № 5 прибыл частично марш-броском, частично на грузовиках к месту сбора в лесах севернее шоссе Мал. Уторгош, Николаево 20 июля. Там к полку, командиром которого был старый коммунист без военного образования, присоединились 10–12 человек – партизан из крестьян ближайших деревень в качестве проводников, имевших при себе взрывчатку и запальный шнур. Полк был снабжен этими крестьянами некоторым количеством скота в качестве продовольствия, и <…> точного плана ведения борьбы не было выдано. Каждый батальон полка должен был самостоятельно на большом участке Псков – Луга заниматься подрывом мостов, нападением на колонны и транспорт, ликвидацией штабов и прочими террористическими актами.

Обстановка в полку была плохая. Рядовой состав был в результате тяжести перехода утомлен и недостаточно обеспечен довольствием. Они вели себя боязливо и не приближались к большим дорогам (шоссе) ближе чем на 500 м. Младший лейтенант во время одной разведывательной операции (наряда), когда члены его команды не захотели пойти с ним ближе, совершил перебежку.

Показания выглядят правдоподобно. Упомянутая в них боеспособность этих партизанских формирований не может считаться достойной.

В ближайшие дни в корпус поступит записка о боевом руководстве красных партизанских соединений»[817]817
  NARA. T. 314. R. 900. Fr. 131. 524–525. К биографии Н. Н. Рутченко-Рутыча.


[Закрыть].

В немецком плену с перебежчиками, такими как Н. Н. Рутченко, обращались лучше, чем с простыми военнопленными, назначая в большинстве случаев полицейскими в лагерях военнопленных, старшинами бараков. Им вручали дубинку или плетку, которой заставляли поддерживать невыносимый немецкий порядок в лагере, кормили из отдельного котла, и за такие привилегии они из шкуры вон лезли, чтобы выслужиться перед немцами.

В случае с Н. Н. Рутченко, владевшим немецким языком и сообщившим немцам очень ценную информацию, вышло иначе. Он в воспоминаниях пытается нас убедить, что был расконвоированным военнопленным и его называли по званию, тогда как в лагерях военнопленных всем выдавали бирки с номером и называли номер такой-то. И работал переводчиком в немецкой комендатуре в Гатчине, хотя показания свидетелей говорят о его работе переводчиком в полиции безопасности и СД, карательном отряде, и не только.

В воспоминаниях Н. Н. Рутченко-Рутыч описывает свою версию пленения следующим образом:

«ГАТЧИНА. В холодный день начала октября мы переехали на грузовике из Дружной Горки в Гатчину. Там нас встретил майор, исполнявший должность коменданта[818]818
  Гатчинская военная комендатура (располагалась на ул. Красной, д. 8) возглавлялась генералом немецкой армии. И вряд ли он стал говорить с военнопленным.


[Закрыть]. Он по бумажке назвал мою фамилию и, спросив, могу ли я перевести его слова, сказал, что капитан фон Клейст[819]819
  Барон Кляйст, зам. начальника штаба антипартизанского отряда, оберлейтенант.


[Закрыть] сообщил ему о нас и он использует нас как расконвоированных на различных складах при комендатуре. Майор рассчитывал, что мы оправдаем доверие капитана и его самого. “Завтра, – закончил он, – фельдфебель укажет вам всем, где и как вы будете работать, а вы, лейтенант, – он обратился ко мне, – явитесь в комендатуру к 9 часам утра”.

Майор Кюбарт ушел, а фельдфебель повел нас к новым домам, расположенным недалеко от дворца.

Все это оправдалось, когда я начал работать переводчиком в комендатуре. Часто меня “рвали на части”. Надо было обслуживать дежурного офицера и в то же время переводить офицерам из штаба ответы опрашиваемых военнопленных.

Несколько раз мне удалось дать понять бывшим политрукам, что они командиры, нарочито обращаясь к ним по званиям – “старший лейтенант”, “капитан”. Они понимали с ходу. Раза два мне удалось, уже несколько позже, упросить коменданта оставить при комендатуре на работах двух доблестных молодых людей, которые, как я понял, очень хотели служить где-либо “против Сталина”»[820]820
  Рутченко-Рутыч Н. Н. Указ. соч. С. 164–165.


[Закрыть].

О службе Н. Н. Рутченко в Гатчине, как он пытается утверждать в своей книге, расконвоированным военнопленным и переводчиком сохранилось много документов, показаний лиц, служивших в полиции безопасности и СД, в основном арестованных и осужденных после 1944 г. Из их показаний можно собрать целый сборник документов. Но мы остановимся на некоторых из них. В «Ориентировке о деятельности зондеркоманды немецкой политической полиции “SHD” (Зихерхайтсдинст), дислоцирующейся в городе Красногвардейске Ленинградской области», подписанной заместителем начальника Управления НКГБ ЛО полковником государственной безопасности Кожевниковым 22 января 1944 г., мы можем прочитать: «Главное управление Зихерхайтсдинст имеет на оккупированной территории свою периферию, так называемые зондеркоманды “SHD”, часто именуемые зондеркомандами политической полиции SD.

Одна из таких команд имеется в городе Красногвардейске. Начальник команды – полковник Деплер. Одним из его ближайших помощников является предатель Родины – Рутченко Николай Николаевич, бывший аспирант Публичной библиотеки в Ленинграде, известен под псевдонимом Рубао.

Ведя серьезную зафронтовую работу, команда практикует легендирован-ные побеги как прикрытие для внедрения своей агентуры в партизанские отряды-бригады, используя, по-видимому, последние как канал для засылки агентуры в глубокий советский тыл.

Имеются сведения, что команда, помимо зафронтовой работы, ведет также контрразведывательную работу на территории области по вылавливанию нашей агентуры, партизанских и разведывательных групп, используя в этих целях как одиночную агентуру, так и “партизанские” и “русские” группы, аналогичные имеющимся группам при органах контрразведки “Абвер”.

Команда имеет при себе отдел (или отделение) пропаганды.

В практике своей работы команда поддерживает тесный контакт с ГФП и органами военной контрразведки “абвер”. Однако, что является характерным, – это полная самостоятельность в выполнении возложенных на нее функций.

Команда не подчинена ни одному из действующих на территории области контрразведывательных органов. Она подчинена и отчитывается только перед Управлением Зихерхайтсединст.

В связи с подготовкой к штурму-захвату Ленинграда Красногвардейская команда “SHD” кроме военной политической разведки в нашем тылу заранее готовила кадры квалифицированной агентуры, которая должна была явиться костяком аппарата формировавшегося “правительства”. Представители этого “правительства” должны были после взятия Ленинграда занять руководящие посты в административно-хозяйственных, политических и карательных органах»[821]821
  АУФСБ СПб и ЛО. Коллекция документов. Д. № 55. Л. 9—10.


[Закрыть].

В «Национально-трудовой союз нового поколения» (НТСНП) Н. Н. Рутченко вступил, видимо, в Гатчине с подачи другого предателя, работавшего в немецкой разведывательной структуре «Цепеллин», – зондефюрера Павла Петровича Делле[822]822
  Делле П. П. – Ланге, 1904 г. р., уроженец Хабаровска. Имел чин оберштурмфюрера СС. Разыскивался с 1945 г. как военный преступник.


[Закрыть] (псевдоним – Ланге).

Вместе с этим другом и наставником Н. Н. Рутченко занимался очень широким кругом вопросов – от подготовки диверсантов в специальной школе, расположенной в деревне Натальевке, до непосредственного участия в операциях против партизан и подпольщиков.

Из показаний Марии Степановны Кагановой, работавшей в СД под именем Мэри: «Когда я спросила, что за работа, которую мне хотят предложить, то Рутченко заявил, что я должна сотрудничать с СД, выявлять среди военнопленных политруков лиц еврейской национальности, а также добывать интересующие немцев сведения о положении в тылу Красной Армии».

Еще один его «соратник», Александр Бене, вспоминал: «Рутченко пользовался большим авторитетом и доверием со стороны немцев, всегда ходил в немецкой форме и был награжден немецким орденом. Однажды, когда в школе зашла речь о системе немецкого офицерского оружия, Рутченко между прочим сказал, что этот пистолет обладает большой убойной силой.

И привел в качестве примера, что однажды при выстреле в лицо он снес всю черепную коробку у человека, в которого стрелял»[823]823
  См. Бернев С., Митюрин Д. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть].

Но профессиональные обязанности Николая Николаевича не ограничивались подготовкой мелких провокаторов. Другая его «воспитанница» Ольга Колоколова на допросе показала: «Через некоторое время после прибытия в Гатчину я была вызвана на допрос к зондерфюреру СД Рутченко Николаю Николаевичу, носившему форму СД и имевшему звание обер-лейтенанта»[824]824
  АУФСБ СПб и ЛО. Д. 44354. Л. 426.


[Закрыть]. Далее: «Рутченко бил заключенных, сидевших в “СД” и, неоднократно расстреливал сам лично лиц, приговоренных к смертной казни. Я однажды случайно была свидетелем того, как Рутченко в парке, недалеко от здания “СД” в Гатчине, расстрелял двух мужчин и одну женщину. О том, что Рутченко очень часто производил расстрелы, я сама слышала от многих лиц, работавших при “СД”»[825]825
  Там же. Л. 43.


[Закрыть].

На допросе в сентябре 1947 г. бывший подчиненный Н. Н. Рутченко по карательному отряду А. П. Хуухка дал следующие показания: «В декабре 1941 г. был вызван в г. Гатчину в СД, к немецкому лейтенанту Раусу и начальнику карательного отряда СД Рутченко, которые начали меня допрашивать, обвиняя, что я являюсь партизаном. Рутченко под угрозой и путем запугивания предложил мне вступить в карательный отряд СД, действовавший на территории Ленинградской области по преследованию и поимке партизан и советских разведчиков. Я дал согласие и был зачислен рядовым 2-го взвода отряда СД, командиром которого был сам Рутченко. В карательном отряде СД Рутченко я служил с декабря 1941 г. по май 1943 г., в отряде было примерно 120 карателей[826]826
  АУФСБ СПб и ЛО. Д. 43053. Л. 22–23.


[Закрыть]. <…> Меня допрашивал немецкий лейтенант Краусс с помощью переводчика Рутченко. Рудченко неоднократно меня бил, требуя признания в связи с партизанами»[827]827
  Там же. Л. 45.


[Закрыть].

Из протокола допроса обвиняемого В. А. Артемова от 18 сентября 1945 г.: «“Ягдкоманда”, сформированная штабом “СД”, располагалась в Мариенбурге по Егерской улице в домах № 15, 16, 17 и 18.

Общий состав команды достигал до 200 человек, из которых русские военнопленные составляли около 150 чел. и отдельное подразделение латышей – ок. 40 чел.

Фактическими руководителями – командирами “Ягдкоманды”, как я уже показал выше – являлись Рутченко и Доне. Наряду с этим неоднократно приходили в команду и инспектировали майор Краус и л-нт Боссе. Из числа русских военнопленных было создано три взвода и один взвод латышей.

Первым взводом командовал б. майор Красной Армии Федотов Николай, попал к немцам из армии б. генерала Красной Армии Власова в январе 942 г., являлся комиссаром полка; последний раз я его видел в январе 1943 г., он мне сказал, что уезжает в Германию, якобы на какой-то завод <…> При боевых операциях против партизан нашими проводниками были агенты “СД”, с которыми практические дела имели Рутченко или Доне – официальные сотрудники штаба СД, командиры “Ягдкоманды”»[828]828
  АУФСБ СПб и ЛО. Д. 38229. Л. 51.


[Закрыть].

17 октября 1945 г. был допрошен обвиняемый Н. М. Авдеев, 1913 г. р., уроженец Ленинградской области:

«<…>Как вы попали на работу в СД?

Ответ: В июне 1943 г. я был вызван в Вырицкое отделение ГФП, где мне предложили поступить на службу в германскую армию, на что я дал согласие и после этого был направлен в дер. Натальевку Гатчинского района Лен. области, в штаб формирования части. В дер. Натальевке, куда я прибыл на другой же день, мне объяснили, что здесь формируются роты “ягд-команды” при Гатчинском штабе СД для борьбы с партизанами, и предложили поступить в роту, которую формировал Рутченко. Я выразил согласие и проходил занятия в роте под руководством Рутченко в течение 5 дней, после чего мне было предложено поступить в школу СД в г. Гатчине. Я согласился на это и был направлен в школу СД.

ВОПРОС: Кто предложил вам поступить в школу СД?

ОТВЕТ: В школу СД мне предложил поступить сотрудник Гатчинского штаба СД, командовавший в Натальевке ротами “ягд-команды”, немец, лейтенант Бибель» [829]829
  АУФСБ СПб и ЛО. Д. 13. Т. 6. Л. 261–262.


[Закрыть].

На допросе 6 ноября 1944 г. обвиняемая Т. К. Куваева дала следующие показания в отношении Рутченко:

«<…>Агентом СД, точнее? переводчиком, а затем официальным сотрудником – офицером СД являлся Рутченко Николай, лет 25–26, как будто бы до войны жил в Ленинграде.

Разговаривать мне с ним не приходилось. Видела же его среди участников антипартизанского отряда в Мариенбурге на Егерской улице. Со слов антипартизан, Рутченко ходил с ними в облавы на партизан, вел себя смело. Среди антипартизан вел себя высоко, гордо, называл себя немцем»[830]830
  АУФСБ СПб и ЛО. Д. П-92002. Л. 51.


[Закрыть].

В Симферополе 19 апреля 1948 г. был допрошен обвиняемый С. М. Сивак:

«Вопрос: Назовите всех известных Вам официальных сотрудников органов немецкой контрразведки СД и команды “Зихергайц полицай” и расскажите об их преступной деятельности: <…>

12. Рутченко Николай – главный чиновник Гатчинского СД, помощник Боссе, русский, лет 25, бывший офицер Советской армии. В период конца 1941, всего 1942 г. и в 1943 г. работал в Гатчинском СД главным чиновником. Допрашивал советских граждан, расстреливал советских патриотов, являлся первым помощником Боссе. Занимался агентурной работой»[831]831
  АУФСБ СПб и ЛО. Коллекция документов. Л. 597.


[Закрыть].

В заключение хотелось бы сказать, что допросы подчиненных Н. Н. Рутченко проводились в разные годы и в разных городах СССР, а также за рубежом. И сфабрикованными быть не могут, как полагают его защитники. В каждом новом допросе есть что-то новое и раскрывающее новые сведения о деятельности Н. Н. Рутченко и карательных отрядов Гатчинской полиции безопасности и СД.