Текст книги "Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века"

Я, народный следователь Орджоникидзевской районной прокуратуры Джанджгава, допросил в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19 и 23 Временных правил производства предварительного расследования по уголовным делам Грузинской ССР:

Начкебия Лаврения Исидоровича, 1910 г[ода] рождения, уроженца села Ахути Чхороцкуского района Грузинской ССР, грузина, беспартийного, со средним образованием, временно не работающего, к моменту, к которому относится показание, являлся военнопленным, несудимого, проживающего в гор[оде] Цхакая[1822]1822
  Имеется в виду город Сенаки в современной Грузии. В 1935–1989 гг. носил имя грузинского революционера М. Г. Цхакая (до 1976 г. назывался Миха-Цхакая).


[Закрыть]по Кутаисской улице, № 46, паспорт XI-ОФ № 559014, выданный Цхакаевским райотделением милиции Грузинской ССР.

Об ответственности за отказ от дачи показаний по ч. 1 ст. 93 УК ГССР и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 95 УК ГССР предупрежден.

Подпись: Л. Начкебия.

Начкебия Л. И. дал следующие показания.

Вопрос: На каком языке желаете дать показания?

Ответ: Я русским языком хорошо не владею и поэтому показания буду давать на грузинском языке.

В декабре м[еся]це 1941 года я оказался в Полтавском лагере для военнопленных, где были невыносимые условия для существования людей. Можно было купить жизнь человека за один килограмм хлеба. В декабре м[еся]це в лагере среди военнопленных распространился слух о том, что из Германии прибыли люди для оказания помощи грузинам. Действительно, через некоторое время в лагере появились какие-то немцы. Один из них собрал нас (как после узнал, его фамилия Кученбах) и обратился к военнопленным следующими словами: нам нужна рабочая сила, и вы будете рабочими. Был составлен список военнопленных, и скоро нас вывели на работу в поле, где под снегом собирали картофель и разные сельскохозяйственные продукты. На поле работали приблизительно 15 дней, после чего нас неожиданно поместили в поезд вместе с убранными нами продуктами и привезли в Штранс, в Германию. Там нас разместили в военных казармах, которые охраняли немецкие солдаты. В Штрансе водили в баню и выдали французское военное обмундирование. Через 2–3 дня нас распределили по ротам. Я попал в первую роту. Командиром роты был Брандт. Брандт обратился к нам с речью, которую переводил эмигрант Хомерики. Речь Брандта была пронизана следующими мыслями: кто хочет остаться живым, должен служить в немецкой армии, в противном случае его ожидает смерть.

Нас стали обучать военному делу. Примерно через полтора месяца узнали, что мы будем служить в батальоне под названием «Бергманн».

В батальоне с нами, т. е. с военнопленными, проводили занятия по тактической и политической подготовке. На политзанятиях внедряли мысль о том, что немецкая нация – это высшая нация, которая завоюет весь мир, и мы должны служить этой нации.

Через некоторое время нас перевели в Миттенвальд, где мы приняли присягу. Текст присяги за давностью времени не припоминаю, но он был примерно такого содержания: быть преданным Гитлеру, а в случае нарушения присяги нас ожидала смерть.

Перед принятием присяги Оберлендер выступил с речью, в которой он отмечал, что сам Гитлер знает о создании батальона «Бергманн», и он, т. е. Оберлендер, направлен им для командования батальоном. Оберлендер при этом обещал, что наша заслуга не останется неоцененной.

После принятия присяги нас обмундировали в немецкую военную форму, дали оружие без боеприпасов. В Миттенвальде в горных условиях нас продолжали обучать по военному делу, и мы числились на службе в немецких вооруженных силах.

В тот период быв[ший] советский офицер Циклаури среди военнопленных проводил политическую агитацию, цель которой сводилась к тому, что в случае отправления нас на фронт изолировать командование батальона и перейти на сторону Советской Армии.

В мае месяце Брандт объявил в роте о предстоящей поездке офицеров в Берлин на экскурсию. Примерно отправили 12 человек, в том числе Циклаури, Шавгулидзе, Джанелидзе и других, фамилии которых сейчас не могу вспомнить. В связи с тем, что я не был офицером, меня оставили в роте.

В ту же ночь, когда мы спали, разбудили Мухашаврия, но не знаю, куда его отправили. На второй день командир роты Брандт выстроил роту и объявил, что те, которые были отправлены в Берлин, оказались предателями, они пытались обмануть нас, но наша разведка об этом узнала.

Через 15–20 дней Брандт объявил нам о судьбе лиц, отправленных в Берлин, в частности то, что двенадцать человек расстреляны по приговору суда, а Мухашаврия водворен в концлагерь.

После этого случая в роте увеличили командный состав. В тот период батальоном командовал Оберлендер.

В августе месяце роту из Миттенвальда передислоцировали по направлению Моздока. Я тоже туда был переведен. В течение трех месяцев рота стояла в обороне, в боях не участвовала, так как предполагалось использовать роту в качестве полицейских сил после захвата Грузии немцами.

Из Моздока мы отступили в Крым. Командиром батальона «Бергманн» был Оберлендер. Вскоре после этого командиром батальона назначили вместо Оберлендера Брандта. В Крыму продолжали обучение по военному делу и, кроме того, часть роты использовалась по борьбе с партизанами.

Назначение батальона заключалось в том, чтобы вести борьбу против Советской Армии, а затем нас должны были использовать в Грузии в качестве полицейских. Со слов Брандта я узнал, что в батальоне готовили людей для осуществления диверсии на территории Советского Союза.

Вопрос: Знали ли вы Гиви Габлиани?

Ответ: Я хорошо знал Гиви Габлиани, он являлся правой рукой Оберлендера, но на какую должность его предполагалось назначить после оккупации Грузии немцами, это мне неизвестно.

Показание записано с моих слов правильно, читал, в чем и расписываюсь. Подпись – Л. Начкебия.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 225–228. Машинопись. Копия.

Я, народный следователь прокуратуры р[айо]на им[ени] Орджоникидзе Джанджгава, в прокуратуре допросил в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19–23 Временных правил:

Осипашвили Александра Георгиевича, 1919 года рождения, уроженца г[орода] Тбилиси, грузина, беспартийного, со средним образованием, работающего в шестой стоматологической поликлинике фельдшером, несудимого, проживающего в г[ороде] Тбилиси, ул[ица] Шаумяна, № 119, кв[артира] 28, который по сему дал сл[едующее] показание.

Русским языком владею свободно и в переводчике не нуждаюсь.

В 1941 году я попал в плен под Полтавой[1823]1823
  Полтава – город на территории современной Украины. В оккупации с сентября 1941 г. по сентябрь 1943 г.


[Закрыть] и был помещен в лагерь для военнопленных. Условия содержания в лагере были очень тяжелые. Люди умирали с голоду и от болезней.

Вскоре в лагере появились фон Кученбах и Оберлендер. Нас, грузин, отобрали на полевые работы, а по окончании их вывезли в Германию в гор[од] Нойгаммер, где переодели во французскую форму.

Через некоторое время нас разбили по взводам и ротам, затем построили и объявили, что отныне мы – солдаты германской армии и входим в состав кавказского батальона под названием «Бергманн».

Выступил Оберлендер. Из его речи я понял, что целью батальона является оказание всемерной помощи фашистам в наведении угодного им порядка после оккупации Кавказа, назначение некоторых участников батальона на руководящие должности, выполнение полицейских функций.

Батальон был переброшен в Миттенвальд, где в условиях горной местности проводились занятия в соответствии с задачами, стоящими перед нами.

В апреле 1942 года меня и Табидзе под предлогом перевода в другую часть вывезли в район Берлина и посадили в тюрьму. Там меня пытали, добиваясь, чтобы я рассказал о деятельности патриотической группы Циклаури. Я отвечал, что ничего не знаю, так как я являюсь рядовым. То же самое я повторил в суде. Затем я был направлен в концлагерь, где пробыл до конца войны.

Хочу дополнить, что был случай, когда меня несколько раз ударил прикладом немецкий унтер-офицер. Я пожаловался Кученбаху. При этом разговоре присутствовал Оберлендер, который усмехнулся и сказал, что так и должно быть, так как немцы – высшая раса.

Показания с моих слов записаны правильно и мною лично прочитаны.

Подпись – Осипашвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 242–243. Машинопись. Копия.

Народный следователь прокуратуры района им[ени] Орджоникидзе Джанджгава в прокуратуре в качестве свидетеля допросил:

Кутателадзе Тариела Аполлоновича, 1921 г[ода] р[ождения], урож[енца] г[орода] Тбилиси, грузина, беспартийного, студента архитектурного факультета Тбилисской академии художеств, проживающего по ул[ице] Герцена, переулок № 5, паспорт выдан Интинским МВД Коми АССР, IV-ПУ № 732999.

Об ответственности за ложные показания предупрежден.

Русским яз[ыком] владею свободно и в переводчике не нуждаюсь. Показания желаю дать на русском языке.

Из лагеря для военнопленных в Лукенвальде[1824]1824
  Речь идет о «Шталаге III А», который располагался в г. Луккенвальде (земля Бранденбург). В 1939–1945 гг. через лагерь прошло более 200 тыс. военнопленных.


[Закрыть] был переведен в кавказский батальон «Бергманн». Батальон находился в Миттенвальде и в условиях горной местности занимался боевой подготовкой. Командиром батальона «Бергманн» был Оберлендер.

Меня определили в так называемый «С-цуг». В «С-цуге», помимо общей военной подготовки, проводились занятия по подрывному делу и форсированию водных преград.

«С-цуг» был переброшен на Северный Кавказ за месяц до отправки всего батальона. Чем «С-цуг» занимался, я не знаю, так как по ходатайству Габлиани был оставлен при нем.

В составе батальона «Бергманн» я был на Северном Кавказе и в Крыму. В Крыму «бергманновцы» охраняли различные объекты и, в частности, железную дорогу от Симферополя до Джанкоя.

Кроме того, кавалерийский эскадрон под командованием эмигранта Дадиани участвовал в боях с частями Советской Армии в районе Сиваша.

Когда батальон «Бергманн» находился в Крыму, я был направлен в Симеиз в специальную диверсионно-разведывательную школу. Начальником этой школы был немец Крамер. В школе нас готовили для проведения диверсионных и разведывательных операций в тылу советских войск. В этой же школе я видел фельдфебеля, который раньше командовал подразделением «С-цуг» в батальоне «Бергманн».

Из Симеиза я сбежал, был арестован и помещен в тюрьму, где содержался 40 дней, а затем по ходатайству Габлиани был освобожден. В батальоне «Бергманн» я больше не был и до конца войны служил рассыльным в штабе Габлиани.

Кроме военнопленных в штабе батальона были белоэмигранты, в том числе и грузинские. Они вели среди нас агитацию с тем, что необходимо помогать немцам в их борьбе против СССР, так как только после победы Германии в Грузии может быть установлена такая же свобода, какая была при меньшевиках.

ВОПРОС: В чем заключалась роль Габлиани в батальоне «Бергманн»?

ОТВЕТ: Мне трудно исчерпывающе ответить на этот вопрос, так как Габлиани не делился со мною своими планами. Я знаю только, что Габлиани был очень близок к Оберлендеру.

Габлиани был ярым врагом Советской власти. Он вербовал военнопленных и эмигрантов в грузинские национальные подразделения. Впоследствии Габлиани стал начальником специального штаба по координированию действий грузинских подразделений, входивших в состав германской армии. Этот штаб находился в Берлине.

Хочу еще дополнить, что в то время, когда я прибыл в батальон «Бергманн», мне рассказывали лица, служившие в батальоне, об уничтожении патриотической группы бывшего офицера Советской Армии Циклаури. Как мне говорили, Циклаури и участники его группы собирались после прибытия батальона «Бергманн» на фронт перейти на сторону советских войск. Циклаури и участники группы были арестованы, и многих из них по настоянию Оберлендера расстреляли.

Показания мною лично прочитаны, записаны с моих слов правильно. Кутателадзе.

Допросил: Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 246–247. Машинопись. Копия.

Народный следователь прокуратуры района им[ени] Орджоникидзе Джанджгава в прокуратуре в качестве свидетеля допросил:

Гогиташвили Самсон Федорович, 1911 г[ода] р[ождения], уроженец с[ела] Сагареджо Груз[инской] ССР, национальность – грузин, беспартийный, с 4-классным образованием, работает в Тбилисской грузовой АТК старшим рабочим, проживающий по Чугуретскому второму переулку № 5, паспорт № Ш-ТЯ 504964 выдан Прелькинским райоотделом милиции Магаданской области.

Об ответственности за ложные показания предупрежден.

В 1941 году под Полтавой попал в плен. Из лагеря военнопленных был доставлен в Германию в город Штранс. Там нас вначале одели во французскую военную форму.

Бал организован батальон «Бергманн». Я попал в первую грузинскую роту этого батальона. Командиром роты был немец Брандт, фамилию же командира батальона, немецкого офицера, я не помню, но я видел, что около него часто находился военнопленный Габлиани.

Наряду с военной подготовкой нам постоянно читались лекции, в которых говорилось, что немцы высшая нация, что они обязательно победят большевиков, что Грузия будет подчиняться только немецкому командованию. Об этом же нам постоянно говорили и грузинские эмигранты. Эмигранты распределялись по взводам. Переводчиком командира роты был эмигрант Хомерики.

В то время, когда мы были в Германии, среди военнопленных немцами была раскрыта группа под руководством капитана Циклаури, которая не хотела воевать против Советского Союза.

Участников группы арестовали, увезли в Берлин, часть из них расстреляли, а часть отправили в концлагеря.

Когда моя рота находилась на Северном Кавказе, мы стояли в обороне. Участвовала ли рота в боях, я не знаю, так как заболел и был отправлен в тыл.

В Крыму рота стояла в 30 километрах от Симферополя и охраняла железнодорожные объекты.

Из Крыма я бежал в Одессу, за это был арестован немцами и в батальон «Бергманн» больше не возвращался.

Показания с моих слов записаны правильно и мною лично прочитаны. Гогиташвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 260–261. Машинопись. Копия.

Я, народный следователь прокуратуры р[айо]на им[ени] Орджоникидзе Джанджгава, допросил в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19–23 Временных правил:

Хабейшвили Арчила Севастьевича, 1921 г[ода] рождения, урож[енца] г[орода] Тбилиси, по национальности грузина, беспартийного, с 6-классным образованием, работающего водителем в Тбилисском промышленном комбинате, несудимого, проживающего в г[ороде] Тбилиси, ул[ица] Мясникова, № 102, который по сему дал следующее показание.

Русским языком владею, в переводчике не нуждаюсь, показания хочу дать на русском языке. Хабейшвили.

В 1942 году я попал в плен, содержался в лагере военнопленных в городе Пятигорске. Условия в лагере были такие, что люди ходили полуживые. Если бы не поддерживали местные жители, то умерли бы с голоду.

В этот период в лагере появились эмигранты из народностей Кавказа. Из грузинских эмигрантов были Дадиани Михаил, Дадиани Арчил[1825]1825
  Князь Дадиани Арчил Михайлович (1909–1976) – из семьи эмигрантов. В 1941 г. зачислен в диверсионную группу «Тамара-2», служил в «Бергманне». После войны жил в США.


[Закрыть] и Маглакелидзе [1826]1826
  Маглакелидзе Шалва (1893–1976) – грузинский националистический деятель. Во время Гражданской войны в России в 1919–1920 гг. был генерал-губернатором Тифлиса, являлся членом правительства Грузии. С 1921 г. в эмиграции. В 1930-е гг. начал плотно сотрудничать с нацистами. Активно занимался формированием Грузинского легиона. После войны жил в Италии и ФРГ, некоторое время являлся военным советником К. Аденауэра. В 1954 г. похищен советской разведкой, после короткого ареста жил в Грузии.


[Закрыть]. Они уговаривали нас вступить в немецкую армию, обещали хорошо кормить, а также говорили, что, когда освободим Грузию от Советской власти, будем жить, как захотим. Часть, в которую нас определили, называлась «Бергманн». В ней были грузинские, азербайджанские, армянские, чечено-ингушские подразделения. Примерно до середины 1943 года «Бергманном» командовал Оберлендер. Впервые я его увидел в Пятигорске, когда бергманновцы принимали присягу. Оберлендер говорил перед строем, что должны воевать так же хорошо, как и раньше, нам должны помочь японцы, скоро победим и на Кавказе встретимся со своими семьями.

В «Бергманне» я работал на вещевом складе. От лиц, приезжавших за обмундированием, я узнал, что подразделения «Бергманна» участвовали в оборонительных боях. Чеченцы и ингуши рассказывали, что в каком-то месте партизаны взорвали мост. В отместку партизанам они сожгли деревню, а каждого третьего или четвертого жителя расстреляли.

При отступлении немецкой армии с Кавказа «Бергманн» был переброшен в Крым и находился там около шести месяцев. Приезжавшие в склад рассказывали, что в районах Ялты[1827]1827
  Ялта – город в составе РСФСР, на юге Крымского полуострова. Оккупирован с ноября 1941 г. по апрель 1944 г.


[Закрыть] и Симферополя[1828]1828
  Симферополь – город в составе РСФСР, в центре Крымского полуострова. Оккупирован с ноября 1941 г. по апрель 1944 г.


[Закрыть] действовали против партизан и имели потери. В Крыму я видел Оберлендера один раз. Потом он был куда-то переведен, а «Бергманном» стал командовать Брандт.

В Греции и Югославии бергманновцы до конца войны участвовали в боях против партизан.

Большой вес в «Бергманне» имели эмигранты, в особенности такие как Дадиани Михаил, Хомерики и Чантурия. Приближенным к Оберлендеру был и бывший советский офицер Габлиани. Они уговаривали нас служить немцам, внушали ненависть к советской власти. Дадиани Михаил впоследствии получил звание капитана немецкой армии.

Вопрос: Кто конкретно вам говорил о сожжении чеченцами и ингушами деревни и расстреле ее жителей?

Ответ: Когда на склад приезжали бергманновцы, всегда возникали разговоры о деятельности подразделений и кто убит. Во время одного из посещений склада чеченцами кто-то из них рассказывал о сожжении деревни и расстреле жителей. Кто конкретно говорил об этом, я не могу помнить, так как прошло много лет.

Показания мною лично прочитаны. С моих слов записано правильно. Хабейшвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 249–250. Машинопись. Копия.

Я, народный следователь прокуратуры района им[ени] Орджоникидзе Джанджгава, допросил в прокуратуре в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19–23 Временных правил:

Николиешвили Василия Кондратьевича, 1916 года рождения, урож[енца] с[ела] Кведа-Вани Ванского района Грузинской ССР, грузина, беспартийного, со средним образованием, колхозника с[ела] Кведа-Вани, военнопленного, несудимого, проживающего в с[еле] Кведа-Вани Ванского района Грузинской ССР, паспорт VIII-ЗК, № 725703, выданный Усть-Кутским РОМ Иркутской обл[асти],

подпись Николиешвили, который по сему дал сл[едующее] показание.

Русским языком владею, в переводчике не нуждаюсь, показания хочу дать на русском языке (подпись Николиешвили).

В плен попал в 1942 году в районе Полтавы. В лагере военнопленных никакой медицинской помощи не было, кормили очень плохо. Воду нам давали не каждый день, иногда просто пускали ее на территорию лагеря по канаве, и мы вынуждены были пить.

Ежедневно из лагеря вывозили трупы военнопленных.

Приблизительно через месяц в лагере появился человек в немецкой форме, который хорошо говорил по-русски. Позднее мы узнали, что это был Оберлендер. Он сказал, что нас, военнопленных из народностей Кавказа, отправят в Германию, чтобы дать отдохнуть, а после вступления немецких войск на Кавказ мы должны помочь немцам.

В Германии мы располагались близ Нойгаммера. Из военнопленных создали батальон «Бергманн», командиром которого стал Оберлендер. Нас разбили на роты по национальному признаку. Начались занятия по боевой подготовке. Ежедневно с нами проводили беседы или читали лекции. Иногда перед батальоном выступал Оберлендер.

Оберлендер говорил, что, когда немцы освободят Грузию от большевиков и уничтожат советскую власть, мы, как местные люди, должны будем устанавливать новые порядки.

Как говорил Оберлендер, мы должны слушаться немцев, иначе из нас сделают мыло.

В беседах и лекциях, которые читал немецкий пропагандист доктор Дюр, нам постоянно восхваляли немецкий «новый порядок», внушали ненависть к советской власти, неприязнь к другим национальностям Кавказа и запугивали тем, что наши семьи уже высланы советской властью из Грузии, а в случае перехода кого-нибудь из нас на сторону Советской Армии мы будем сразу же уничтожены.

О том, что нам некуда деться и что мы должны помогать немцам в установлении «нового порядка» на Кавказе, все время твердили эмигранты.

С тем чтобы посеять недоверие к другим нациям, в лекциях нам говорили, что армяне братья евреев, а армянам говорили, что грузины братья евреев.

Немцы жестоко обращались с нами, подвергали унизительным наказаниям. Меня только за то, что я улыбнулся в строю, в присутствии Оберлендера заставляли ложиться и вставать.

Оберлендер был очень жесток. Его боялись даже немецкие офицеры. Так, командир нашей роты, высокий здоровый немец Брандт, трясся при появлении Оберлендера.

Об Оберлендере говорили, что он был влиятельным человеком в фашистской Германии.

Жестокость Оберлендера проявилась в уничтожении группы Циклаури, участники которой не хотели воевать против советских войск.

Объявляя о расстреле этой группы, Оберлендер сказал, что так будет с каждым военнопленным, который откажется бороться против Советского Союза.

Показания с моих слов записаны правильно и мною лично прочитаны.

Подпись Николиешвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 262–264. Машинопись. Копия.