Текст книги "Helter Skelter. Правда о Чарли Мэнсоне"

Вновь войдя в дом, Сьюзен подняла то же самое полотенце, которым связывала руки Фрайковски, подошла к телу Шэрон Тейт. И услыхала звуки.

– Что это были за звуки?

– Такие… булькающие, когда кровь выливается из сердца в тело.

– Что вы сделали тогда?

– Я подобрала полотенце, повернула голову и коснулась ее груди, и увидела тогда, что она была беременна, и поняла, что внутри этого тела есть живое существо, и я хотела, но мне не хватило духу сделать это, достать его… И я намочила полотенце в крови Шэрон Тейт, подошла к двери и этим полотенцем написала на ней слово «PIG».

Затем Сьюзен бросила полотенце в гостиную; она не видела, куда оно упало (полотенце оказалось на лице Себринга, породив слух о «колпаках», еще долго обсуждавшихся прессой).

Вслед за этим Сэди, Текс и Кэти подобрали свертки с одеждой, спрятанные в кустах. Они вышли через ворота (Текс нажал кнопку) и направились к машине, где все переоделись – кроме Линды, которая не входила в дом и поэтому не запачкалась в крови. Когда они уже отъезжали, Сьюзен обнаружила пропажу своего ножа, но Текс решил не возвращаться.

– Мы ехали вдоль каньона Бенедикта, Малхолланд-драйв, я не знаю [что это была за улица]… пока не подъехали к огороженному участку, где с одной стороны – гора, а с другой – обрыв. Там Линда сбросила всю грязную одежду с обрыва, ножи и револьвер разбросали в трех или четырех других местах, я точно не помню, в скольких.

После чего Сьюзен описала ту часть поездки, о которой полицейским рассказывали Вирджиния Грэхем и Ронни Ховард, – как они свернули на какую-то боковую улочку и воспользовались чьим-то садовым шлангом, чтобы смыть кровь. Из дома выскочили мужчина и женщина, угрожавшие вызвать полицию.

– А Текс поглядел на них и говорит: «Ну простите. Я не знал, что дома кто-то есть. Мы просто гуляем тут и захотели попить водички. Мы не хотели разбудить вас или помешать». Мужчина оглядел улицу и спросил: «Это ваша машина?» А Текс ему в ответ: «Нет. Я же говорю, мы тут гуляем». Мужчина возразил: «Я знаю, что это ваша машина. Забирайтесь-ка в нее и проваливайте отсюда».

Они сели в машину, и мужчина, очевидно все-таки решивший задержать их, потянулся к ключам. Текс быстро включил зажигание, и они уехали.

Остановившись у станции техобслуживания на бульваре Сансет, они по очереди посетили уборную, проверяя, не осталось ли пятен крови, а затем поехали прямо на ранчо Спана и прибыли туда, как показалось Сьюзен, около двух часов ночи.

Когда машина подъехала к тротуару декораций старого ковбойского городка, Чарльз Мэнсон уже ждал их там. Он подошел к машине, сунул голову внутрь и спросил: «Что это вы заявились домой так рано?»

По версии Сьюзен, Текс пересказал Мэнсону события ночи:

– В общем, описал все, что мы только что сделали. Что все получилось идеально. Было много… ну, все случилось очень быстро… много паники, и он сказал: «Ну настоящий Helter Skelter!»

Еще на станции техобслуживания Сьюзен заметила следы крови на дверных ручках и на рулевом колесе. Сходив теперь на кухню ранчо, она принесла губку с тряпкой и стерла ими кровь.

– Как реагировал Чарльз Мэнсон, когда вы вернулись на ранчо Спана?

– Чарльз Мэнсон меняется каждую секунду. Он может стать кем только захочет. В любой момент он может надеть любую маску.

Патриция «вела себя очень тихо». Текс «нервничал, словно только что перенес душевную травму».

– Что чувствовали вы, Сьюзен, после случившегося?

– Я почти потеряла сознание. Я словно совершила самоубийство, чувствовала себя мертвой. Я и сейчас как мертвая.

Почистив автомобиль, Сьюзен и остальные отправились спать. Ей кажется, она занималась с кем-то любовью, может, с Клемом, но это могло ей присниться.

В заседании жюри был объявлен полуденный перерыв.

На протяжении своего рассказа Сьюзен называла жертв по именам. После перерыва я довел до сведения жюри, что в то время Аткинс еще не знала имен и никогда прежде не встречалась ни с кем из этих людей. Как она сама сказала:

– Когда я увидела их впервые, мне подумалось: «Ого, должно быть, все они – прекрасные люди».

Сьюзен впервые услышала имена погибших на следующий после убийств день, когда смотрела новости по телевизору, в трейлере у дома Джорджа Спана. Там были также Текс, Кэти и Клем; может быть, Линда тоже, но Сьюзен не была в этом уверена.

– Пока вы слушали репортаж, кто-нибудь из вас что-то говорил? Кто-то – Сьюзен показалось, что слова вышли из ее собственных уст, но она не помнила точно, – сказал либо «Душа вовсю оттянулась!», либо «Душа постарался на славу». Она вспомнила еще чьи-то слова: случившееся послужило нужной цели.

– Какой цели? – спросил я.

– Вселить страх в истеблишмент.

Я спросил у Сьюзен: знали ли другие члены «Семьи» о том, что именно эти четверо совершили убийства Тейт и остальных?

– «Семья» настолько едина, что ни о чем не говорят вслух. Мы все просто знаем, что сделал или должен сделать каждый.

Мы перешли ко второй ночи, с 9 на 10 августа. В тот вечер Мэнсон снова приказал Сьюзен взять лишний комплект одежды.

– Я посмотрела на него и сразу же поняла, что ему нужно; я вроде как вздохнула, пошла и сделала все, что он велел.

– Он не говорил, что вам придется поехать куда-то и кое-что сделать?

– Он сказал, мы поедем и сделаем то же, что и прошлой ночью… только теперь в двух разных домах…

Та же машина, те же исполнители (Сьюзен, Кэти, Линда и Текс) плюс еще трое: Чарли, Клем и Лесли. Сьюзен не заметила никаких ножей, только пистолет, который был при Чарли.

Они остановились перед домом где-то в Пасадене; Чарли вышел из машины, а остальные объехали квартал и, вернувшись на прежнее место, подобрали его.

– Он сказал, что через окно видел фотографии детей на стене, и не захотел туда идти, но сказал, что в будущем детей, наверное, тоже придется убивать.

Они остановились перед другим зданием, но увидели поблизости людей и поэтому оставались в машине, а несколько минут спустя отъехали. Где-то во время этой поездки Сьюзен, по ее словам, задремала. Когда она проснулась, они были в знакомом районе, рядом с домом, где примерно год тому назад они вместе с Чарли побывали на большой вечеринке с приемом ЛСД. Дом тогда занимал некто Гарольд, Сьюзен не смогла вспомнить фамилию.

Чарли вышел, но направился не к этому дому, а к соседнему. Сьюзен вновь задремала – и проснулась, когда Чарли уже вернулся.

– Он сказал: «Текс, Кэти, Лесли – быстро в дом. Я связал хозяев. Они очень спокойно себя ведут». В том смысле, что прошлой ночью Текс дал людям понять, что они будут убиты, и это вызвало ненужную панику; поэтому, сказал Чарли, он успокоил хозяев улыбками и очень вежливо объяснил, что им не сделают ничего плохого… И тогда Текс, Лесли и Кэти выбрались из машины.

Сьюзен снова указала Текса, Лесли и Кэти на предъявленных ей фотографиях. Равно как и дом четы Лабианка, длинную подъездную дорожку и дом по соседству.

– Может, мне привиделось, но вроде бы Чарли приказал нам войти в дом и убить этих людей. Попросил изобразить мрачную, жуткую картину, какую еще никому не приходилось видеть.

Когда Чарли вернулся к машине, у него был с собой женский кошелек. Затем они поездили кругами по району и остановились заправить машину.

– Чарли дал Линде Касабьян кошелек той женщины и попросил оставить в уборной; он надеялся, что кто-нибудь найдет его там вместе с кредитками и, когда этот человек попробует купить что-нибудь, его арестуют и обвинят в убийствах.

Куда же подевался кошелек? Ни одной из кредитных карточек Розмари Лабианки пока никто так и не воспользовался.

Когда они выехали с заправочной станции, сказала Сьюзен, она снова задремала: «Словно накачалась чем-нибудь», хотя «в это время я не была на наркотиках». Проснулась она уже на ранчо.

(В то время мы не подозревали, что Сьюзен Аткинс сделала значительные купюры в показаниях перед большим жюри, – включая еще три попытки совершить убийства той ночью. Если бы мы знали о них, то, вероятно, затребовали бы обвинительный акт и против Клема. Так или иначе, у нас были лишь показания Сьюзен, что он сидел в той машине. И у нас еще брезжила слабая надежда на то, что брат Клема, с которым мы успели встретиться в Дорожно-патрульной академии, сумеет склонить его к сотрудничеству с нами.)

Сьюзен не входила в дом Лабианка. Впрочем, на следующее утро Кэти подробно рассказала подруге обо всем, что произошло внутри.

– Она сказала, что, войдя, они сразу отвели женщину в спальню, положили на кровать, а Текса оставили в гостиной с мужчиной… Потом женщина услыхала, как убивают ее мужа, и начала кричать: «Что вы делаете с моим мужем?» А Кэти тогда начала втыкать в женщину нож…

– Она не говорила, чем занималась Лесли, пока…

– Лесли помогала Кэти удерживать женщину, потому что та сопротивлялась до самой смерти…

Как позже скажет Кэти, вопрос «Что вы делаете с моим мужем?» был единственным, что заботило эту женщину на пороге вечности.

А потом, рассказывала Кэти, они написали «Смерть всем свиньям» на дверце холодильника или на входной двери и еще где-то – «Helter Skelter» и «Восстань».

Потом Кэти вошла в гостиную из кухни, неся в руке большую вилку:

– Она поглядела на живот лежащего мужчины, ткнула в него вилкой, и смотрела, как ручка болтается из стороны в сторону. Она сказала, что была заворожена этой картиной. Кажется, Кэти вырезала на животе мужчины слово «война».

Затем все трое приняли душ и, поскольку проголодались, направились в кухню и приготовили себе еду.

Если верить Сьюзен, Кэти также рассказала, что, кажется, у только что убитой ими пары были дети, и они, наверное, найдут тела, когда придут в субботу, то есть в тот же день, пообедать с родителями.

Выйдя из дома, «они засунули всю старую одежду в мусорный бак в нескольких кварталах, может, с милю, от того дома». Потом автостопом добрались до ранчо Спана и появились там к рассвету.

У меня оставалось всего несколько вопросов к Сьюзен Аткинс.

– Сьюзен, Чарли часто пользовался словом «свинья» или «свиньи»?

– Да.

– А как насчет Helter Skelter?

– Чарли много о чем говорил… Helter Skelter упоминался в нескольких написанных им песнях, и он часто рассуждал о Helter Skelter. Мы все говорили о Helter Skelter.

– Когда вы говорите «мы», вы подразумеваете «Семью»?

– Да.

– Что означает слово «свинья» или «свиньи» для вас и для остальных членов «Семьи»?

– Слово «свинья» означало истеблишмент. Но вы должны понять, что для нас никакие слова не имели значения и что Helter Skelter мне тоже объяснили.

– Кто объяснил?

– Чарли. Даже не то чтобы именно он… скорее, эти слова исходили из его рта… в общем, Helter Skelter станет последней войной на этой планете. Это будет такая война… словно все прошлые войны составлены друг на друга, нечто такое, чего человек не в состоянии себе представить. Невозможно вообразить, как это будет, если каждый из живущих вынесет себе приговор и затем перенесет его на каждого человека, по всей земле.

После еще нескольких вопросов я объявил, что показания Сьюзен Аткинс окончены. Видя, с каким спокойствием девушка отходит от свидетельского места, члены жюри провожали ее недоверчивыми взглядами: Сьюзен ни разу не выказала даже намека на испытываемую вину, печаль или раскаяние.

В тот день выступили еще четверо свидетелей. После Сьюзен Аткинс перед большим жюри появился Уилфред Парент, опознавший своего сына на фотографии выпускного класса школы. Винифред Чепмен, опознав по фотографиям других убитых на Сиэло-драйв, под присягой показала, что лично вымыла парадную дверь дома незадолго до полудня в пятницу, 8 августа. Это было важно, поскольку означало: чтобы оставить на двери отпечаток пальца, Чарльзу «Тексу» Уотсону необходимо было оказаться на территории усадьбы уже после того, как ее покинула (около четырех часов вечера) миссис Чепмен.

Аарон опросил Терри Мельчера. Тот описал свою первую встречу с Мэнсоном; рассказал, что Мэнсон был в машине той ночью, когда Деннис Уилсон подвозил Терри к дому 10050 по Сиэло-драйв. Мельчер описал также, очень кратко, оба своих визита на ранчо Спана: первый с целью прослушивания Мэнсона; второй – чтобы познакомить с ним Майкла Дизи, который владел передвижной студией звукозаписи и мог заинтересоваться песнями Мэнсона[69]69
  Мэнсон дал Дизи немного ЛСД. Тот испытал столь ужасающий «приход», что более не захотел иметь ничего общего ни с самим Мэнсоном, ни с его «Семьей». – Примеч. авт.


[Закрыть].

По мнению многочисленных членов «Семьи», Мельчер неоднократно давал Мэнсону обещания, которые так и не выполнил. Мельчер отрицал это; в первый свой визит на ранчо Спана он отдал Мэнсону пятьдесят долларов – все деньги, какие были при себе, потому что «мне было жаль всех этих людей». Деньги, однако, предназначались для покупки пищи, а не были выплачены в виде аванса по контракту на запись музыки; никаких обещаний Терри также не давал. Что же касается песенных талантов Мэнсона, он «не был настолько заинтересован, чтобы тратить на него время».

Я хотел бы расспросить Мельчера подробнее (мне казалось, он о чем-то умалчивает), но, как и большинство других свидетелей, он предстал перед большим жюри, чтобы исполнить свою небольшую роль, и с дальнейшими расспросами пришлось подождать.

После того как коронер Лос-Анджелеса Томас Ногучи дал показания касательно выводов, сделанных им после вскрытия пяти тел погибших в доме 10050 по Сиэло-драйв, заседание закрыли до понедельника.

Секретность заседания подготовила почву для многочисленных спекуляций, которые часто выдавались за реальные факты. Так, заголовок первой полосы лос-анджелесской «Геральд экзаминер» в тот вечер гласил: «УБИЙЦЫ ШЭРОН ТЕЙТ ОЗВЕРЕЛИ ОТ ЛСД, – УСЛЫШАЛИ СЕГОДНЯ ЧЛЕНЫ БОЛЬШОГО ЖЮРИ». Сьюзен Аткинс говорила как раз обратное: никто из убийц не принимал наркотиков той ночью. Но миф мигом разлетелся – возможно, потому что предлагал простейшее объяснение случившемуся.

Хотя Мэнсон пользовался наркотиками, обретая контроль над своими последователями, в обе ночи кровавой резни они даже не обсуждались по весьма простой причине: Чарльз Мэнсон хотел, чтобы киллеры не теряли связи с реальностью и не повредили доверенный им транспорт.

Реальность оказалась куда страшнее самых цветистых мифов.

6–8 декабря 1969 года

В субботу Джо Гранадо ездил в штрафной гараж в парке Канога, чтобы обследовать принадлежащий Джону Шварцу «форд» 1959 года выпуска, который стоял там с момента конфискации в ходе рейда на ранчо Спана, проведенного 16 августа. По словам Сьюзен Аткинс, именно этим автомобилем пользовались убийцы в обе ночи.

Гранадо получил положительную реакцию на бензидин в правом верхнем углу отделения для перчаток – это говорило о присутствии там крови, но ее оказалось недостаточно, чтобы определить, принадлежала ли эта кровь человеку или животному.

Когда я наконец получил от Джо письменный отчет, то не нашел там ни единого слова о крови. На мой недоуменный вопрос Гранадо ответил, что количество было столь незначительно, что он решил вовсе не упоминать о пятнышке. Я заставил Джо приготовить новый отчет, с упоминанием о найденных в машине следах крови. До сих пор собранные нами улики были по большей части косвенными, и в подобном случае даже ничтожные крупицы фактов идут в ход.

Тут со мной связался Аарон Стовиц:

– Винс, я только что разговаривал с Гэри Флейшманом. Он хочет, чтобы мы заключили договор с его подзащитной, Линдой Касабьян. Полная неприкосновенность в обмен на показания. Я сказал, мы подыграем, если Линда признает себя виновной в намеренном убийстве, но не сможем предоставить ей…

– Боже ты мой, Аарон, – перебил я, – мне и без того тошно! Мы уже наобещали Сьюзен Аткинс больше, чем хотели! Кренвинкль в Алабаме, Уотсон – в Техасе; мы можем не добиться их экстрадиции до начала суда над остальными, а Лесли Ван Хоутен даже не ездила на Сиэло-драйв. Если мы «договоримся» с Аткинс и Касабьян, кого же тогда обвинять в пяти убийствах? Одного Чарли? Народу это не понравится.

По словам Флейшмана, Линда сама хотела дать показания. Он убеждал ее сопротивляться экстрадиции; она же наплевала на советы и вернулась в Калифорнию, потому что хотела поведать присяжным свою историю.

– Ладно, тогда о чем она расскажет? По словам Сьюзен, Линда не входила в дома Тейт и Лабианка. Она не видела своими глазами ни одного из убийств – за возможным исключением убийства Стивена Парента. Более того, пока у нас есть Сьюзен, показания Линды даже не нужны, ведь обе проходят как подельницы. Ты и сам прекрасно знаешь: показания подсудимого не могут быть использованы для подтверждения показаний другого подсудимого по тому же делу. А нам нужно как раз подтверждение.

То была серьезная проблема, даже посерьезнее прочих. Без подтверждения устных показаний уликами наша сторона проиграет дело – в глазах закона. Нам не просто требовалось найти подтверждение обвинения против каждого из подсудимых, эти улики должны были предстать в суде как полностью независимые от показаний нашего свидетеля.

Аарон мельком видел Линду, когда ту регистрировали в «Сибил Брэнд». Я же никогда с нею не встречался. Насколько я мог судить, она, вероятно, была столь же безумна, как и Сэди Мэй Глютц.

– Короче, – сказал я Аарону, – если Сьюзен вдруг переметнется на сторону Чарли и на суде мы останемся без основного свидетеля обвинения, а такое вполне возможно, вот тогда мы подумаем о договоре с Линдой. Честно говоря, она станет тогда нашей последней надеждой.

Когда большое жюри вновь собралось в понедельник, мы быстро покончили с выступлениями остальных свидетелей. Сержант Майкл Макганн описал увиденное им на территории усадьбы 10050 по Сиэло-драйв утром 9 августа 1969 года. Сержант Фрэнк Эскаланте показал, что снял отпечатки пальцев Чарльза Уотсона 23 апреля 1969 года, когда тот был арестован за употребление наркотиков; Джером Боен из ОНЭ описал, как им был снят отпечаток пальца с парадной двери дома Тейт; Гарольд Долан из того же ОНЭ показал, что им было проведено сличение этого оттиска с экземпляром отпечатков Уотсона, и что при этом он нашел восемнадцать совпавших точек (для идентификации ДПЛА требует лишь десять). Сержант Уильям Ли дал показания относительно деталей рукояти револьвера и пуль 22-го калибра. Эдвард Ломакс из «Хай-стандард» сравнил эти фрагменты с рукоятью выпускавшегося его фирмой револьвера 22-го калибра «лонгхорн» и привел статистические данные: ввиду небольшого количества выпущенных револьверов, данная модель может считаться «практически уникальной». Грегг Джекобсон рассказал о том, как он представил Мэнсона Мельчеру. Гранадо дал показания относительно веревки, крови на деталях револьверной рукояти и найденного складного карманного ножа.

Большей частью все эти показания носили технический характер, и появление Дэниэла Де Карло дало заседателям долгожданную передышку.

Аарон спросил у Дэнни:

– Имелись ли у вас особые причины для того, чтобы оставаться на ранчо?

– Там было полно красивых девиц.

– И как же протекало общение с конкретными девицами – например, с Кэти?

– Мы разговаривали и все такое, но я никогда ничего не делал. Знаете, я ведь не насиловал ее, ничего подобного.

– Клуб мотоциклистов, в котором вы состоите, из тех, чьи участники врываются в город на мотоциклах и распугивают всех?

– Да нет же, такое только в кино бывает.

Де Карло, впрочем, не просто должен был привнести нотку комизма в ход достаточно напряженного заседания. Дэнни показал, что Мэнсон, Уотсон и другие, включая его самого, практиковались на ранчо в стрельбе по мишеням из револьвера «бантлайн» 22 калибра. В последний раз он видел это оружие за неделю-полторы до 16 августа – и никогда после того. Заседателям был представлен рисунок револьвера, выполненный Де Карло для ДПЛА, когда он еще не знал, что это разыскиваемое ими орудие убийства. Де Карло вспомнил также, как в июне 1969 года они с Чарли покупали трехжильную нейлоновую веревку (которую, поработав в береговой охране, он называл «концом») в магазине «Джек Фрост» в Санта-Монике; увидев веревку, найденную на Сиэло-драйв, он счел ее «такой же».

После Сьюзен Аткинс наш хулиган-мотоциклист выглядел прямо-таки примерным гражданином.

Заместитель медицинского эксперта Дэвид Кацуяма, проведший вскрытие тел супругов Лабианка, занял свидетельское место вслед за Де Карло. С этим свидетелем у меня и раньше возникало много проблем. Заседание большого жюри не стало исключением: Аарон собирался показать Кацуяме фотографию рук Лено Лабианки, связанных кожаным ремешком. Затем перед заседателями вновь должен был появиться Де Карло, который рассказал бы, что Чарли носил на шее подобные ремешки. Сержант Патчетт должен был выйти следом, чтобы указать на ремешки, обнаруженные им в тюрьме Индепенденса среди вещей, принадлежащих Мэнсону. Он также был готов подтвердить, что эти ремешки «идентичны».

Аарон показал Кацуяме фотографию и спросил, какой, по его мнению, материал был использован для того, чтобы связать руки Лено Лабианке?

– Электрический шнур, – отвечал тот, не задумываясь.

Я еле сдержал стон: электрическим шнуром затянули петлю на шее четы Лабианка, а не на руках Лено. Свидетелю предложили посмотреть на фотографию более пристально. Кацуяме снова показалось, что это электрический шнур. В конце концов мне пришлось предъявить ему заключение о вскрытии, где его собственным почерком значилось: «Руки связаны вместе довольно узким ремешком из кожи».

Рокси Лукарелли, офицер ДПЛА и близкий друг Лено, опознал обоих Лабианка по фотографиям, поскольку и Сьюзен, и Фрэнк Стратерсы все еще были слишком потрясены случившимся, чтобы давать показания. Сержант Дэнни Галиндо рассказал об увиденном в ночь с 10 на 11 августа 1969 года в доме 3301 по Вейверли-драйв и показал, что при тщательном осмотре дома полицейским обнаружить кошелек Розмари Лабианки не удалось.

Из пяти девушек, перевезенных в Лос-Анджелес из Индепенденса, лишь Кэтрин Шер (она же Цыганка) отказалась давать показания, а Лесли Ван Хоутен мы не вызывали, поскольку не подозревали о том, что она была в числе убийц четы Лабианка. Три оставшиеся – Дайана Лейк, она же Змея; Нэнси Питман, она же Бренда; Рут Энн Мурхаус, она же Уич, – в один голос отрицали, что им было известно об убийствах.

Я это предвидел. Впрочем, у меня имелась еще одна причина для того, чтобы вызвать их в качестве свидетелей на слушание дела большим жюри. Если они появятся на суде в качестве свидетелей защиты, любые расхождения между их дальнейшими показаниями и тем, что они расскажут сегодня большому жюри, дадут мне возможность указать на «неискренность предыдущих показаний» и поставить под сомнение последующие.

В 16:17 большое жюри округа Лос-Анджелес удалилось на совещание. Ровно двадцать минут спустя присяжные вернулись с обвинительными актами: Лесли Ван Хоутен – два убийства и сообщничество в убийстве; Чарльз Мэнсон, Чарльз Уотсон, Патриция Кренвинкль, Сьюзен Аткинс и Линда Касабьян – семь убийств и сообщничество в убийстве.

Мы получили обвинительные акты. Вот только кроме них у нас почти ничего не было.