Текст книги "Дневник посла"

Кроме того, мужик сам питается тем состраданием, которое он щедро расточает другим. Его лицо полно трогательного усердия и мольбы, когда он, истово осеняя себя крестом, шепчет вечный припев православной литургии: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Наряду с состраданием к несчастным, религиозное чувство, которое более всего поражает меня в сознании русского народа, это признание греха. Здесь вновь мы можем видеть влияние галилейского учения. Русского человека словно неотступно преследует идея греха и покаяния. Вместе с мытарем из священной притчи он всегда повторяет: «О Бог, смилуйся надо мной, бедным грешником!» Для него Христос – это Тот, кто сказал: «Сын Божий пришел, чтобы спасти души в опасности» – и кто также сказал: «Я пришел, чтобы взывать не к праведным, а к падшим». Мужик никогда не устает слушать проповедь Святого Луки, которая является главным образом проповедью всепрощения. Что трогает его до глубины души, так это исключительное право на всепрощение и предпочтение, отдаваемое Христом тем, кто ненавидит свои грехи: «Больше радости в небесах одному грешнику, который раскаивается, чем девяносто девяти праведникам, которым не нужно раскаяние. Он никогда не устает слушать притчи о блудном сыне и о заблудших овцах, об излечении самаритянина, больного проказой, и об обещании Царства Божьего вору, распятому на кресте».

Таким образом, вопреки общему мнению, русский человек очень далек от того, чтобы придать значение исключительно официальным обрядам. Конечно, религиозные обряды, службы, причастия, благословения, иконы, мощи, монашеские одежды, свечи, песнопения, осенение себя крестом и коленопреклонения играют значительную роль в его набожности; его живое воображение делает его весьма восприимчивым к внешнему проявлению великолепия. Но его духовная движущая сила – и наиболее убедительная – заключается в простой вере; в христианской религии в ее чистом виде без примеси метафизики; в доверии к Божьей справедливости и в страхе перед строгостью; в постоянных думах о Спасителе; кроме того, в неторопливом размышлении о страдании и смерти, о сверхъестественном мире за пределами нашего познания и о тайне, нас окружающей.

Во многих отношениях именно этот евангельский идеализм объясняет наличие многочисленных религиозных сект в России. Несомненно, что развитию духовной силы этих сект способствовало падение уровня доверия к официальной церкви из-за ее покорности перед лицом самодержавия. Но распространение раскола в религиозной жизни России соответствует самым насущным потребностям русской души.

И действительно, несть числа религиозным общинам, которые порвали с православной церковью или отошли от нее. В первый ряд встает самая древняя из них, также как и самая многочисленная и наиболее строгая в своей организационной сущности, а именно – «Раскол», в чем-то немного напоминающая наш янсенизм. Затем следуют «Духоборы», которые признают лишь один источник веры – собственную духовную интуицию – и отказываются от призыва на воинскую службу на том основании, что не могут проливать кровь; «Белопоповцы», отреченные священники, которые сбежали от сатанинского порабощения официальной церкви; «Молокане», «пьющие молоко», которые стремятся следовать принципам галилейской жизни в ее чистом виде; «Странники», которые по своей доброй воле странствуют в степях и холодных лесах Сибири в надежде вырваться из царства Антихриста; «Штундисты», проповедующие аграрный коммунизм, «чтобы положить конец царствованию фараонов»; «Хлысты», которые в своем эротическом исступлении доводят себя до того, что готовы чувствовать, как в них якобы возрождается Христос, и чьим наиболее ярким представителем в настоящее время является Распутин; «Скопцы», практикующие кастрацию, чтобы избежать соблазн плоти; «Бялорицы», которые облачаются в белое «подобно небесным ангелам» и шествуют из одной деревни в другую, чтобы исповедовать целомудрие; «Поморцы», отвергающие крещение, которому они подвергались в младенчестве, поскольку «Антихрист правит церковью», и обновляющие крестинное таинство собственными руками; «Никудышники», злейшие враги общественного порядка, которые ищут на земле «далеко, очень далеко» истинное Христово Царство, где нет места греху; «Душители», которые из чувства человеческой жалости и из-за сострадания к прошлым мученикам Голгофы душат умирающих, чтобы избавить их от мучительных последних часов жизни. И так много еще других сект!

Происхождение всех этих религиозных сект основано на одном и том же принципе. Все они отталкиваются от идеи Символа Веры, основанной на чистоте сердца и на человеческом братстве; необходимости прямого общения между душой и их Богом; невозможности веры в то, что духовенство является обязательным посредником между Творцом и Его паствой; личного вдохновения, которое отказывается принять цепи церкви; наконец, и более всего, от идеи анархии, присущей русскому характеру. Внутренняя деятельность всех этих общин включает в себя все формы, все эксцессы, всё разнообразие проявления религиозных эмоций: самую высокую духовность и низменный материализм, экзальтацию души и уродование плоти, фанатизм и веру в чудеса, озарение и пророчество, экстазию и истерию, аскетизм и похоть.

Вера русского народа, будучи примерно такой, какой я только что описал, оказывается перед весьма неприятной дилеммой. Как же получается, что мужик с такой евангелистской духовностью позволяет себе быть виновным в совершении таких ужасных злодеяний, когда он находится в гневе? Убийства, истязания, поджог и воровство, которыми были отмечены беспорядки 1905 года, демонстрируют нам, что он способен на свершение таких же ужасных поступков, как и во времена Пугачева, или Ивана Грозного, или в любой другой период своей истории.

Мне кажется, что причина этого двоякая. Во-первых, абсолютное большинство русских остаются примитивными людьми, едва перешагнувшими ступень природного инстинкта. Они по-прежнему рабы собственных импульсов. Христианство только частично овладело их душами: оно ни в коем случае не тронуло их рассудка и в меньшей степени апеллирует к их сознанию, чем к их воображению и чувствам. Но также следует признать, что когда гнев мужика спадает, он сразу же вновь обретает христианскую кротость и смирение. Он рыдает над своими жертвами и заказывает обедни для отдохновения их душ. Он прилюдно признается в своих преступлениях, бьет себя в грудь и усаживается в дерюге на пепелище. Он кается и превосходит самого себя в искусстве произвести впечатление на окружающих.

Во-вторых, дело заключается в том, что Евангелие содержит множество заповедей, которые могут привести к пагубным последствиям, соответствующим нашей концепции современного государства. Притча о богатом, горящем в аду только потому, что он богат, в то время как Лазарь приник к груди Авраама, представляет собой опасный предмет для размышления простого ума русского пролетариата и крестьянства. Таким же образом, когда жизнь очень трудна и они ощущают всю жестокость своего социального положения, то они с удовольствием вспоминают, что именно Христос говорил: «Первый должен стать последним, последний – первым». Им также известны ужасные слова: «Я пришел, чтобы возжечь огонь на земле. Тем лучше, если она запылает!» Наконец, тенденция к коммунизму, которая заложена в глубине души каждого мужика, находит немало аргументов в свою пользу в галилейской программе. Толстой красноречиво интерпретирует Евангелие в «русском смысле», и он, не задумываясь, заявляет, что личная собственность несовместима с доктриной христианской религии, что каждый человек имеет право на плоды земные, также как и право на солнечные лучи, и что земля должна полностью принадлежать тем, кто обрабатывает ее.

Вторник, 12 января

В бесконечной смене туманных и леденящих дней, составляющих зиму в Петрограде, даже посещение музея Эрмитаж оставляет гнетущее впечатление.

Еще до того, как предстоит преодолеть последние ступени величественной лестницы, ведущей из вестибюля, перед взором встают итальянские галереи. Словно перед вами раскрывается панорама ландшафта, когда вы смотрите на произведения Тициана, Веронезе, Тьеполо, Тинторетто, Каналетто, Гварди и Скьявоне, всех представителей венецианской школы, а затем здесь и там обнаруживаете несколько полотен Гверчино, Караваджо и Сальватора Розы, едва различимых во мраке. Из окон, встроенных в крышу, струится желтоватый, мрачный свет, который, возможно, был профильтрован сквозь какую-то тонкую материю. Сквозь эту тусклую пелену все работы венецианских мастеров, все эти картины роскошной жизни с ее помпезностью и великолепием кажутся страдающими от невыносимой ностальгии: они умоляют о свете.

«Клеопатра» Тьеполо, «Андромеда» и «Даная» Тициана вызывают жалость. Я вспоминаю строки Данте: «О земля севера, несчастная вдова, которая не знает великолепья юга!..»

Такое же чувство меланхолии царит и во французских залах, где искусство семнадцатого и восемнадцатого столетий блестяще представлено Пуссеном, Клодом Лорреном, Миньяром, Шарденом, Пате, Грёзом, Буше, Ланкре, Фрагонаром, Юбером Робером и другими… Это уникальная коллекция, и несколько ее полотен могут рассматриваться как стоящие в ряду наиболее совершенных и блестящих творений французского гения. Но в синевато-серой атмосфере сегодняшнего дня все эти картины теряют свои живые краски, свою свежесть, блеск, свой смысл и свою душу. Краски блекнут, гармонии нарушены, исходящая от них вибрация исчезает, отблески тускнеют, небеса мрачнеют, рельеф изглаживается, лица теряются. Длинная, погруженная в тишину галерея кажется кладбищем.

Тем не менее есть одна часть Эрмитажа, где даже в мрачные дни ее посещение обещает громадное удовольствие: я имею в виду четыре зала, посвященных Рембрандту.

Рыжевато-коричневый полусвет, льющийся из окон, кажется всего лишь продолжением той янтарной фантазии, в которую погружены картины. В неясных им золотистых флюидах, наполнивших галерею, искусство великого мечтателя приобретает феноменальную силу, оживляя мертвые предметы. Каждое лицо кажется излучающим странную, проникновенную, отдаленную и безграничную жизненность. Внешний мир перестает существовать: достигнуты самые глубины духовной жизни: возникает чувство, что соприкасаешься с неразрешимой тайной души и человеческой души. После продолжительного созерцания таких шедевров, как «Паллас», «Даная», «Авраам и ангелы», «Приношение в жертву Исаака», «Примирение Давида и Авессалома», «Падение Амана», «Притча о виноградаре», «Блудный сын», «Отступничество Святого Петра», «Снятие с креста», «Недоверчивость Святого Фомы», «Еврейская невеста», «Старик из гетто» и т. д., легко понять великую мысль Карлейля: «История – это грандиозная драма, которую играют на сцене театра, не имеющего границ, на сцене, освещенной звездами, и с задней декорацией, сотканной из вечности».

Четверг, 14 января

Сегодня, согласно православному календарю, начинается 1915 год. В два часа при бледном солнечном свете и матовом небе, которые здесь и там бросают на снег отблески цвета ртути, дипломатический корпус отправляется в Царское Село принести свои поздравления императору.

Как обычно, выказана пышность больших церемоний, богатство убранства, великолепие могущества и блеска, в чем русский двор не имеет себе равных.

Экипажи останавливаются у подъезда громадного дворца, который был выстроен императрицей Елизаветой, желавшей затмить двор Людовика XV. Нас провели в зеркальную галерею, сверкающую позолотой, хрусталем и огнями. Миссии выстраиваются в порядке старшинства, каждый посол или посланник имеет за собой членов своей миссии.

Почти тотчас же входит император в сопровождении блестящей свиты. У него здоровый вид, открытый и спокойный взгляд.

Перед каждой миссией он останавливается на несколько минут.

Когда он подходит ко мне, я приношу ему мои поздравления, подкрепляя их утешительными уверениями, которые генерал Жоффр просил меня передать великому князю Николаю Николаевичу. Я прибавляю, что в своем недавнем заявлении в палатах правительство Франции торжественно провозгласило о своем решении продолжать войну до предела и что это решение гарантирует нам окончательную победу.

Император мне отвечает:

– Я читал это заявление вашего правительства и приветствовал его от всего сердца. Мое решение не менее твердо. Я буду продолжать войну так долго, как только будет нужно, чтобы обеспечить нам полную победу… Вы знаете, что я посетил мою армию, – я нашел ее превосходной, полной рвения и пыла; она только и хочет, что сражаться, она уверена в победе. К несчастью, недостаток в боевых припасах задерживает наши действия. Необходимо подождать некоторое время. Но это только кратковременная задержка, и общий план великого князя Николая Николаевича никоим образом от этого не будет изменен. Как только будет возможно, армия вновь перейдет в наступление, и до тех пор, пока наши враги не попросят пощады, она будет продолжать борьбу… Путешествие, которое я только что совершил через всю Россию, показало мне, что я нахожусь в душевном согласии с моим народом.

Я благодарю его за эти слова. После минутного молчания он выпрямляется и голосом дрожащим, полным беспокойства, которого я у него не знал, произносит:

– Я хочу еще сказать вам, господин посол, что мне небезызвестно о некоторых попытках, которые делались даже в Петрограде, распространить мысль о том, будто я упал духом и не верю больше в возможность сокрушить Германию, наконец, будто я намереваюсь вести переговоры о мире. Эти слухи распространяют негодяи, германские агенты. Но всё, что они могли придумать или затеять, не имеет никакого значения. Надо считаться только с моей волей, и вы можете быть уверены, что она не изменится.

– Правительство Республики имеет полное доверие к чувствам вашего величества. Оно могло только пренебречь жалкими интригами, на которые вам угодно намекать. Оно не будет от этого менее тронуто уверениями, о которых я донесу ему от имени вашего величества.

На это он отвечает, пожимая мне руку:

– Я выражаю лично вам, дорогой посол, мои самые дружественные пожелания.

Пятница, 15 января

Чудная погода – это такая редкая радость среди бесконечной зимы. Несмотря на сильный мороз, я отправляюсь один гулять на острова, где северное солнце захватывает своим колдовством ледяную поверхность Финского залива. Несколько розовых облаков, испещренных пламенем, пробегают по серебристой лазури неба; кристаллы инея, покрывающие деревья, нетронутый снег, покрывающий землю, сверкают иногда так, как если бы на них была рассеяна бриллиантовая пыль.

Я размышляю о словах, которые мне вчера сказал император и которые лишний раз запечатлевают в моем воспоминании прекрасную нравственную решимость, не покидавшую его с начала войны. Его сознание своего долга поистине так высоко и полно, как это только возможно, потому что оно беспрерывно поддерживается, оживляется и освещается в нем религиозным чувством. В остальном – я хочу сказать, в положительном знании и в практическом проявлении верховной власти – он явно не на высоте своего положения. Я спешу прибавить, что никто не справился бы с подобной обязанностью, потому что она ultra vires – свыше человеческих сил.

Соответствует ли еще самодержавие характеру русского народа – это проблема, относительно которой крупнейшие умы колеблются высказываться; но не оставляет сомнения, что оно несовместимо с размерами России, с разнообразием ее племен, с развитием ее экономического могущества. По сравнению с современной империей, в которой насчитывается не менее ста восьмидесяти миллионов населения, распределенного на двадцати двух миллионах квадратных километров, что представляла собою Россия Ивана Грозного и Петра Великого, Екатерины II, даже Николая I?.. Чтобы руководить государством, которое стало таким громадным, чтобы повелевать всеми двигателями и колесами этой исполинской системы, чтобы объединить и употребить в дело элементы настолько сложные, разнообразные и противоположные, необходим был бы по крайней мере гений Наполеона. Каковы бы ни были внутренние достоинства самодержавного царизма, – это географический анахронизм.

Суббота, 16 января

Вчера госпожа Вырубова стала жертвой железнодорожного происшествия около Царского Села. Ее подобрали с переломом бедра, с вывихнутым плечом и с сильнейшими головными ушибами. Она была помещена в военный госпиталь императрицы, и царица немедленно отправилась к своей подруге.

Контуженная дама оказалась в таком состоянии полного физического истощения и шока, что хирурги посчитали невозможным сразу же оперировать ее и ждали, когда она восстановит свои силы. Они решили дать ей отдохнуть до сегодняшнего дня, а пока приняли временные меры для облегчения ее состояния.

Тем временем в соответствии с указаниями императрицы немедленно послали за Распутиным. Он обедал с какими-то своими подругами в Петрограде. Через час специальный поезд привез его в Царское Село.

Когда его привели в комнату госпожи Вырубовой, она по-прежнему находилась без сознания. Он спокойно, как любой другой доктор, осмотрел ее. Затем решительным жестом дотронулся до лба несчастной пациентки, пошептав короткую молитву, и после трижды позвал: «Аннушка! Аннушка! Аннушка!»

На третий раз все увидели, как она раскрыла глаза. Затем, еще более властным тоном, он приказал: «А теперь проснись и встань!»

Она широко раскрыла глаза. Он повторил: «Вставай!»

Опираясь на здоровую руку, она сделала попытку встать. Он продолжал, но уже более мягким тоном: «Говори со мной!»

И она заговорила с ним слабым голосом, который с каждым словом становился сильнее.

Воскресенье, 17 января

Майор Ланглуа, который связывает французский генеральный штаб с русским, приехал из Барановичей и завтра уезжает через Швецию в Париж.

Он оставил великого князя Николая Николаевича «полным энергии и решимости перейти в наступление», как только его армия получит боевые припасы. Моральное состояние войск хорошо, наличный состав слаб по причине недавних потерь.

Понедельник, 18 января

Я обсуждал образ русского крестьянина с графиней П., которая проводит большую часть каждого года в своем имении, прекрасно исполняя свои обязанности в качестве барыни. К тому же ее нравственные наклонности, явный инстинкт справедливости и склонность к благотворительности заставляют ее предпочитать общество простых людей.

– На Западе, – сказала она мне, – никто не понимает наших мужиков. Поскольку большинство из них не могут читать или писать, то их считают скудоумными, тупыми, а то и варварами. Это поразительная ошибка!.. Они невежественны, поскольку лишены знаний; у них отсутствуют позитивные знания; они обладают очень ограниченным образованием, которого часто вообще нет… Пусть они необразованны, однако их умственное развитие тем не менее поразительно по широте кругозора, по своей гибкости, по степени активности.

– Неужели и по степени активности?

– Да, конечно. Их головы все время работают. Мужик много не говорит, но все время думает, размышляет, обдумывает и о чем-то мечтает.

– Так о чем же он думает и о чем мечтает?

– Прежде всего о своих материальных интересах, об урожае, о своей скотине, о бедности, которую он испытывает или которая ему угрожает, о ценах на одежду и чай, о бремени налогов, о барщине, о новых аграрных реформах и так далее. Но и мысли более высокого характера тоже одолевают его и отзываются в самой глубине его души. Особенно зимой, в течение долгих вечеров в избе и во время однообразных прогулок в снегу. Тогда он полностью оказывается во власти неторопливых и грустных мечтаний: он думает о человеческой судьбе, о смысле жизни, об евангельских притчах, об обязанности быть великодушным, об искуплении греха через страдание, о неизбежном триумфе справедливости на земле Божьей. Вы не можете себе представить, какую страсть к размышлениям и какие поэтические чувства обнаруживаются в душах наших мужиков. Я должна также добавить, что они очень благоразумно используют свои умственные способности. Они блестяще ведут дискуссию: они спорят с большим искусством и умением. Они часто очень остроумно отвечают вам, демонстрируя дар к насмешливым намекам и проявление прекрасного чувства юмора.

Вторник, 19 января

Министр юстиции Щегловитов, глава крайне правых в Государственном совете, наиболее радикальный и наиболее непримиримый из реакционеров, посетил меня, чтобы поблагодарить за незначительную услугу, которую я мог ему оказать. Мы говорим о войне, чрезмерную длительность которой я ему предсказываю.

– Иллюзии для нас более не позволительны, – говорю я, – испытание, насколько оно вырисовывается, едва успело начаться и будет все более и более тяжелым. Нам необходимо заготовить обильный запас материальных и моральных сил, подобно тому, как снаряжают корабль для очень опасного и очень долгого пути.

– Да, конечно! Испытание, которому Провидению угодно было нас подвергнуть, обещает быть ужасным, и очевидно, что мы находимся только в его начале. Но с Божиею помощью и с поддержкой наших добрых союзников мы его преодолеем. Я не сомневаюсь в нашей конечной победе… Но все же позвольте мне, господин посол, остановиться на одном слове, которое вы произнесли. Вы правильно полагаете, что мы должны запастись моральными силами так же, как пушками, ружьями, разрывными снарядами, ибо очевидно, что эта война обрекает нас на большие страдания, на ужасные жертвы. Я содрогаюсь от ужаса. Но что касается России, то проблема моральных сил относительно проста. Только бы русский народ не был смущен в своих монархических убеждениях – и он вытерпит всё, он совершит чудеса героизма и самоотвержения. Не забывайте, что в глазах русских – я хочу сказать, истинно русских – его императорское величество олицетворяет не только верховную власть, но еще религию и родину. Поверьте мне: вне царизма нет спасения, потому что нет России…

С жаром, в котором чувствуются патриотизм и гнев, он прибавляет:

– Царь есть помазанник Божий, посланный Богом для того, чтобы быть верховным покровителем церкви и всемогущим главой империи[12]12
  Царь вовсе не является, как часто пишут, главой церкви, он только ее верховный покровитель с точки зрения религиозной; у него нет других преимуществ, кроме права причащаться непосредственно с алтаря чашей и хлебом. – Прим. авт.


[Закрыть]. В народной вере он олицетворяет Христа на земле. И так как его власть исходит от Бога, он должен давать отчет только Богу. Божественная сущность его власти влечет еще то последствие, что самодержавие и национализм неразлучны… Проклятие безумцам, которые осмеливаются поднять руку на эти догматы. Конституционный либерализм есть скорее религиозная ересь, чем химера или глупость. Национальная жизнь существует только в рамках самодержавия и православия. Если политические реформы необходимы, они могут совершиться только в духе самодержавия и православия.

Я отвечаю:

– Из всего, что вы мне сказали, ваше превосходительство, я запомню главным образом то, что сила России имеет необходимым условием тесное единение императора и народа. По причинам, отличающимся от ваших, я прихожу к тому же заключению. Я не перестаю проповедовать это единение.

Когда он удалился, я размышляю о том, что выслушал только что изложенные учения о царском абсолютизме, как преподавал его известный обер-прокурор Святейшего синода Победоносцев двадцать лет назад своему молодому ученику Николаю II, – видный писатель Мережковский устанавливал это недавно в своем сочинении о мятежных волнениях 1905 года, в великолепной работе, в которой можно найти следующие смелые слова:

«В Доме Романовых, как это было и в доме Атридов, загадочное проклятие переходит от поколения к поколению. Убийства и прелюбодеяние, кровь и грязь, „пятый акт трагедии, сыгранной в борделе“. Петр I убивает своего сына; Александр I убивает своего отца; Екатерина II убивает своего мужа. И помимо этих громких и знаменитых жертв есть еще и другие менее громкие, неизвестные и несчастные выкидыши самодержавия, такие как Иван Антонович, которых придушили, словно мышей, в темных углах, в карцерах Шлиссельбурга. Плаха, веревка и яд – вот эти подлинные эмблемы русского самодержавия. Помазание Боже на лбу царей стало отметиной и проклятием Каина».

Среда, 20 января

Вчера Распутин попал на Невском проспекте под тройку, мчавшуюся на полной скорости. Его подняли с небольшой раной на голове.

После несчастного случая с госпожой Вырубовой пять дней назад это новое предупреждение небес более чем красноречиво! Как никогда Бог недоволен войной!

Четверг, 21 января

Мирная пропаганда, которую Германия так деятельно ведет в Петрограде, свирепствует также в армиях на фронте. В нескольких пунктах захвачены прокламации, составленные на русском языке, подстрекающие солдат не сражаться больше и утверждающие, что император Николай Николаевич в своем отеческом сердце вполне склонен к мысли о мире. Войска остаются равнодушны к этим призывам.

Великий князь Николай счел, однако, необходимым протестовать против намеков на царя. В приказе по армии он объявляет низким преступлением этот предательский прием врага и заканчивает так: «Всякий верноподданный знает, что в России все, от главнокомандующего до простого солдата, повинуются священной и августейшей воле помазанника Божьего, нашего высокочтимого императора, который один обладает властью начинать и оканчивать войну».

Понедельник, 25 января

Сегодня днем посещение магазинов привело меня на Васильевский остров, который является центром интеллектуальной жизни Петрограда, так как там находятся Академия наук, Академия изящных искусств, Горный институт, Высшее мореходное училище, зоологический музей, исторический и филологический институты, несколько гимназий, физические и химические лаборатории и все основные педагогические учреждения.

Так как погода немного улучшилась, я оставил там машину и отправился гулять пешком по улицам. На каждом шагу я встречал студентов. Насколько по-другому они выглядели, чем студенты в Латинском квартале Парижа или на улицах Оксфорда и Кембриджа! Лица, жесты и голоса, в целом весь облик французских студентов является олицетворением юности, живости и беззаботного энтузиазма в их отношении к работе и радостям жизни; даже глаза тех, чье лицо выглядит уставшим, светятся ясным и открытым умом. Что же касается английских студентов, то их здоровый цвет лица и свободная, непринужденная осанка фигуры прежде всего характеризуют решительный подход к делу, рассудительность в решении практических вопросов и хладнокровный, настойчивый и гибкий интеллект. Ничего подобного здесь, на Васильевском острове, я не увидел.

Во-первых, русские студенты представляют собой жалкое зрелище: изможденные, осунувшиеся лица, впалые щеки, хилые руки, исхудалые фигуры с резко выраженной сутулостью. Эти тщедушные тела в изношенной и оборванной одежде являют собой живое свидетельство жалкого положения университетского пролетариата в России. Многие студенты имеют не более двадцати пяти рублей (60 франков) в месяц на свое проживание, то есть одну треть скудного прожиточного минимума, необходимого для того, чтобы поддерживать нормальное существование в этом столь суровом климате. Недостаточность физиологического укрепления тела не является единственным результатом истощения организма; совместно с умственным напряжением она держит нервную систему человека в состоянии постоянного раздражения. Отсюда все эти мрачные или возбужденные, беспокойные и истощенные лица с их фанатичным и преждевременно постаревшим видом, – это черты лиц аскетов, мистиков и анархистов. Не могу не вспомнить фразу, вложенную Достоевским в «Преступлении и наказании» в уста следователя Порфирия: «Преступление Раскольникова – это результат работы сердца, чрезмерно возбужденного теориями».

Наблюдать за студентками, которых здесь достаточно много, не менее поучительная задача. Я обратил внимание на одну, выходившую из кафе в сопровождении четырех молодых людей: они остановились на тротуаре у выхода из кафе, продолжая начатый спор. Высокого роста, очаровательная девушка с живым и твердым взглядом глаз, блестевших из-под каракулевой шапочки, она говорила авторитетным тоном, не допускавшим возражений. Вскоре из трактира вышли еще два студента, которые присоединились к группе, окружавшей девушку. Здесь перед моими глазами предстал, возможно, один из самых самобытных типов русской женственности: миссионерка революционной веры.

Русские писатели, особенно Тургенев, часто говорили, что женщины их страны намного превосходят мужчин в силе характера, решительности и в силе воли. В интимной жизни русская женщина всегда берет на себя инициативу, возбуждает и волнует партнера, говорит безапелляционно и решает всё сама; именно ее распоряжения принимаются к исполнению и ее воля превалирует.

Русская женщина остается сама собой и в весьма отличной от других областей жизненной деятельности – в области революционных политических акций.

В теперь уже отдаленной эпохе «нигилизма» женщины и особенно молодые девушки незамедлительно завоевали для себя высокое место среди наиболее грозных главных героев эпопеи «Народной воли». В их трагической деятельности у них не было соперников. Уже во время первых их подвигов они доказали, что подобны богиням мщения Эриниям.

Двадцать четвертого января 1878 года Вера Засулич выстрелом в упор в генерала Трепова, шефа полиции Санкт-Петербурга, начала серию террористических актов. Тринадцатого марта 1881 года Софья Перовская сыграла активную роль в убийстве Александра II. На следующий год Вера Фигнер вела подстрекательскую деятельность в подготовке военного мятежа в Харькове. В 1887 году Софья Гинзбург организовала покушение на жизнь Александра III. Чуть позднее Екатерина Брешковская начала вместе с Черновым ту неумолимую пропагандистскую деятельность, которая должна была осветить темную душу мужиков миражами социалистической веры. В 1897 году заключенная в Петропавловскую крепость красавица Мария Ветрова, после того как ее в камере изнасиловал офицер жандармерии, облила себя горящим керосином из лампы и сгорела до смерти. В 1901 году Дора Бриллиант вместе с Гершуни, Савинковым и Бурцевым приняла участие в учреждении «Боевой организации». Семнадцатого февраля 1905 года она вела наблюдение за Кремлем, для того чтобы ее товарищ, Каляев, мог бы без помех бросить бомбу, которая на куски разорвала великого князя Сергея.

Конечно, очень трудно что-либо выяснить о контрмерах русской полиции и судебных властей, которые они предпринимали в политических делах. Судебные процессы, о которых время от времени узнавала общественность, всегда проходили при закрытых дверях, и цензура позволяла прессе давать о них лишь краткие сообщения. Но я могу привести по крайней мере имена двадцати женщин, которые играли определенную роль в заговорах и попытках покушения на жизнь в течение последних нескольких лет: Софья Рагозинникова, Татьяна Леонтьева, Мария Спиридонова, Серафима Клитчоглу, Зинаида Коноплянникова, Лидия Стуре, Наталья Климова, Мария Беневская, Лидия Езерская, Софья Венедиктова, Екатерина Измайлович, Елена Иванова, Анастасия Биценко, Мария Школьник и др. Таким образом, доля участия женщин в террористических заговорах весьма значительна и зачастую оказывалась решающей.